Текст книги "Выбрать свободное небо (СИ)"
Автор книги: Тереза Тур
сообщить о нарушении
Текущая страница: 1 (всего у книги 28 страниц)
Тереза Тур
Выбрать свободное небо
ЧАСТЬ ПЕРВАЯ
Глава первая
Почему в гостиничных номерах всегда чувствуешь себя другим человеком? Непохожим на себя? Может быть, потому, что это место хранит память о целой череде индивидуумов. Счастливых, несчастных, возбужденных, опустошенных, злобных, радостных, довольных всем и уставших от всего.
Ты – всего лишь один в череде таких же, как и ты… Они словно здесь же, с тобой. И хорошо, что с тобой, потому что больше нет никого… Ты, телевизор и коньяк. Даже закуски нет, не говоря уже о людях. Проливной дождь за окном в качестве собеседника.
Странно, у нее же есть семья, есть друзья. Есть поклонники и есть коллеги. Но сегодня почему-то она осталась одна. Она чувствовала это одиночество, была рада ему. Пожалуй, жаждала ощутить его… Да она в эту поездку отправилась в основном для того, чтобы побыть одной, потому что вдруг почувствовала, что ее не стало. Она попросту растворилась в тех, кто ее окружал. В их заботах, потребностях, склоках. В их любви и непонимании…
И вот сегодня Тереза настигла, наконец, свое одиночество. И попыталась найти в нем саму себя…
Она выпила коньяк, налила еще, поискала пульт, чтобы выключить телевизор, – он мешал ей. Важная мысль, которая помогла бы объяснить, что не так с ее на редкость благополучной жизнью, вертелась в голове. Но Тереза никак не могла ее сформулировать…
– Накануне в нашем городе был показан спектакль по пьесе Артема Казанского «Одиссей и его Пенелопа». Он рассказывает о светлой, чарующей любви на все времена. Эта постановка стала символом возвращения на театральную сцену Владимира Зубова, знаменитого сериального актера, – услышала она. Палец замер на красной кнопке пульта. – Актера, которого еще называют самым красивым мужчиной российского кино. Владимир, как вам наш город, наши зрители?…
– Надо же, – обратилась Тереза к экрану, откуда ей что-то энергично вещал ее любимый актер, – как занятно… – и она все же нажала кнопочку. Экран погас.
На том же этаже, в той же гостинице, самый красивый мужчина российского кино тоже взял пульт и раздраженно стал щелкать, переключая каналы. Нет, надо было затащить в гостиницу эту девочку-ведущую, как он и планировал вначале. Но она так старалась оказаться в его койке, так настойчиво предлагала себя, что в какой-то момент ему стало противно.
К тому же Зубову наконец стало ясно, что он лично всех этих девочек: и эту конкретную, и тех, что были у него до этого – интересовал мало… Вот Одиссей, который рассказывал о любви так, что у всего зала на глазах были слезы – это да.
А он сам… Получается, что он сам особо никому не нужен… Одинокий, холодный. Раздраженный, капризный, голодный… Да, еще и голодный.
Тур по большим городам России, которым его соблазнили за большие – даже для него – деньги, был организован из рук вон плохо. Например, здесь, в одном из южных городов, их просто-напросто забыли покормить. В гостинице же в этот час был открыт бар, спиртного было – хоть залейся. Но в ресторан обслуживал лишь проживающих и только по часам. Время ужина прошло, до двенадцати их подождали, а дальше… Всё закрыли и, кажется, даже опечатали. Магазинов поблизости не было. Гостиницу – как он и просил – предоставили тихую, на отшибе… Судя по тому, как долго их везли, еще и за городом.
Владимир выпил еще коньяку, утешая себя тем, что там много калорий. С тоской вспомнил шоколадку из мини-бара, вкусную и маленькую…
– Ну, что, еды нет? – в номер вошла его прекрасная Пенелопа. Сейчас, с хвостиком, без грима, в изысканно драненьких джинсах и коротеньком топике, она была похожа на девочку-подростка. Страшненькую, надо отметить. – А что ты ведущую к себе-то не позвал? Она же местная, организовала бы нам питание. А ты бы расплатился бы за еду телом, – ехидно добавила актриса.
Владимир зарычал, залпом допил коньяк:
– А почему это за еду для нас я должен расплачиваться своим телом? А ты?
– Так и я расплатилась бы, но особо никому не надо… – вздохнула Марина.
– Наши-то молодцы, – перевел он тему разговора, – уехали к родственнику помрежа, едят там…
– Они-то молодцы, а мы-то с вами – звезды, – обрадовалась она возможности заговорить о другом. Вспоминать о щемящей, горькой любви к Зубову Марине совсем не хотелось. К тому же эта любовь оказалась ему совсем не нужна…
– На что это ты намекаешь, Марина?
– Я? Намекаю? Я прямо говорю, что ты включил звездность, поэтому все уехали. А ты – и я с тобой за компанию – сидим здесь. Злые и голодные… Зато звезды. Гордые до невозможности…
– Ладно, давай напьемся. Вусмерть.
– Ага! – она взяла бокал. – И будем завтра болеть…
Он выпил, благодарно улыбнулся и стал опять нажимать кнопочки пульта.
– В наш город, в рамках презентации новой книги «Атлантида, любовь моя…» прибыла известный писатель-фантаст Тереза Тур. Она, как никто другой, умеет смешать в своих произведениях грани разных реальностей…
– «Грани реальностей»! – фыркнул Владимир и выключил звук. – Представляешь, у нее там «произведения»! Какой пафос!
– А мне она нравится, – вдруг возразила Марина. – И книги ее, и выступления. Практически моноспектакль. И поет она хорошо.
– Ты еще скажи, что на эту самодеятельность ходила!
– Нет, но в Интернете смотрела, вполне ничего. Вполне грамотно кто-то ставит.
– Б-р-р… Все по Преображенскому: разруха. А все потому, что каждый занимается не своим делом. Повар не кормит, менеджер – урод… Кстати, и телефон у него выключен. А писатель… Творить хорошо, скорее всего, не умеет, а людей удивить чем-то надо. Вот и поет.
– Ну, довольно – решительно поднялась партнерша. – Я и так по твоей милости осталась голодная. А выслушивать твое эго… Это выше моих сил.
Владимир потащился за ней к двери – понял, что разозлил. А он категорически не любил рассерженных женщин. Особенно таких, которых перевел в приятельницы после нескольких бурных ночей.
– Слушай, – покаянно протянул он, – не обращай на дурака внимания. Особенно на голодного. – Все же Зубов умел «делать лицо», как никто другой… Сейчас серые, изумительно чистого оттенка глаза, опушенные черными, одна к одной ресницами, преданно смотрели прямо на Марину. Как они завораживали, заставляя верить в то, чего никогда не было!..
– Ох… – проняло даже ее, актрису, – достаточно. У меня не получается с тобой просто переспать – я в тебя влюбляюсь. А поскольку ты ничего такого чувствовать не умеешь – спать с тобой нельзя. Прости, дорогой, я слишком сложно собирала себя по кусочкам, чтобы начинать все сначала только из-за того, что ты не озадачился никого снять сегодня на ночь.
– Прости, – около распахнутой двери номера он галантно поцеловал кончики ее пальцев и отступил, отпуская. – Я урод, наверное…
– Ты не урод. Ты даже не человек, в общем-то… Ты актер.
– Спасибо, – протянул он, – но, может быть, мне надо…
Тут они оба напряглись, потому что со стороны лестницы послышались голоса, шуршание пакетов, звяканье бутылок и… аромат еды.
Актеры переглянулись и, быстро набирая скорость, бросились на запах, как пара голодных волков… и наткнулись на четырех мужчин, обвешанных пакетами.
– Наконец-то, – обрадовался Владимир, – наша еда!
– Почему так долго? Уже второй час ночи! – вторила ему голодная Пенелопа.
– Вы что, с ума сошли? – пытаясь прикрыть телами пакеты с едой, возмущались вновь прибывшие. Но оголодавшие любимцы публики этого не слышали.
– Что здесь происходит? – раздался доброжелательный, полный любопытства женский голос.
Владимир развернулся и увидел очень красивую женщину – невысокую, изящную, с длинными белокурыми волосами, рассыпавшимися по плечам. Женщину, о которой только что отзывался весьма нелицеприятно. Писательница вышла в коридор и с любопытством разглядывала их жанровую зарисовку. Почему-то Владимиру стало неловко.
– Тереза! Нашу еду отнимают! – возопили мужчины.
– Может быть, люди голодные, как и мы, – резонно предположила женщина и приветливо улыбнулась. Актеры согласно закивали. – Давайте их накормим, пока они нас не съели. Или, что гораздо хуже, не отобрали нашу провизию… Прошу вас!
Все двинулись к открытой двери номера. Владимир остался стоять один в коридоре. Потом подумал… и потрусил вслед за остальными. Даже нет, не так! За едой. До остальных ему, как обычно, дела не было.
Женщины быстро сервировали стол – снимали целлофан с колбас, нарезки мяса и сыра, мыли огурцы и помидоры. Мужчины развлекали их разговорами.
– Представьте, – говорил молодой мужчина с гладко выбритой головой, – а нас тоже не покормили. Я сам лично организовывал этот чертов тур для Терезы! А мы остались без ужина! Хорошо, что у нашего гитариста, Вадима, – кивок в сторону седого мужчины, – здесь, на юге, оказались знакомые!
– В армии служить надо, дети мои, – широко улыбнулся тот. – Если бы служили, да в нашей советской, непобедимой и легендарной, то и у вас по всей стране была бы уйма знакомых!
– Да! – нетрезво кивнул молодой длинноволосый парень. – И мы бы после Афгана на асфальт кидались при каждом визге тормозов…
Все выразительно посмотрели на мальчишку. Он и сам понял, что ляпнул не то, и покраснел.
– Теперь понятно, почему вас за продуктами в соседний магазин носило два с лишним часа, – изменила направление беседы Тереза, – хотя вы были на машине. А я голодная сиди!
– Тереза! – загалдели мужики дружно и чересчур правдиво. – Да мы по-быстренькому, и не задерживались совсем… и леща тебе привезли, и пива. Всё, как ты любишь!
– Спасибо, хоть вообще вернулись! – она рассмеялась. – Ладно, давайте ужинать.
Марина и Владимир коротко представились, не вдаваясь в профессиональные актерские подробности, которых, видимо, никто и не ждал.
Владельцев еды представлял лысый мужик:
– Это наши гитаристы: Вадим… – седой дружелюбно кивнул, – и Михаил, – молодой продолжал смущаться и поэтому весь как-то скукожился. – А это наш звукорежиссер Андрей.
– Привет! – откликнулся неприметный мужчина в очочках, его отвлекли от жевания бутерброда.
– А я – хозяин всего этого балагана Павел Яковлевич Тур. Можно просто Паша, – продолжил лысый.
– Карабас ты наш! – ответила ему писательница.
– И – прошу любить и жаловать – наша несравненная Тереза Ивановна Тур!
«Жена», – почему-то расстроенно подумал актер.
– Моя племянница! – с явным удовольствием воскликнула команда Туров и дружно расхохоталась. Видимо, эта шутка была известна в их кругу.
– А почему племянница? – поинтересовалась Марина, когда утолила первый приступ голода. – Вы вроде одного возраста… Или это бестактный вопрос?
– Нет, – покачала головой Тереза, – в отношении нас лично – ничего бестактного. Вот если бы вы рискнули задать его дедушке…
– Папе, да уж… – отозвался дядя Павел. – Мы бы вам не позавидовали. Яков Иванович Тур – легендарная личность, ведущий хирург Военно-медицинской академии. По большому счету, ему в этой стране можно было все. Он оперировал, как бог, был ректором этой академии, академиком, лауреатом…
– Когда бабушка умерла в восемьдесят первом году, мне было два года, – продолжила Тереза. – Дед тогда словно сошел с ума…
– Или, по версии другой части семьи, нашел свою любовь, – подхватил Павел.
– Он стал жить со студенткой – подругой своей дочери. И через год его новая супруга родила близнецов – девочку и мальчика.
– Соответственно, меня, – Павел поклонился, – и мою сестру – Елену.
– Вот поэтому я – племянница, – пожала плечами Тереза.
– Живут же люди! – выдохнула изрядно нетрезвая Марина. – Какие страсти…
– И вы смогли общаться? – вдруг спросил Владимир.
– Вы знаете, – обратилась лично к нему Тереза, – дед был настолько сильной личностью… Даже когда его не стало в восемьдесят четвертом, никто не осмеливался обсуждать его решения или осуждать его действия. Никто. И так до сих пор.
Разговор свернул с этой темы на какие-то менее интересные, и Владимир стал сладко задремывать в кресле.
– Ангелы-хранители… – слышал он мягкий женский голос. Ее голос. – Мы слишком горды и самонадеянны для них. Даже если бы Хранители существовали, мы бы постарались избавиться от них. Мы бы их, может быть… выгнали из себя, из своей души наружу. Наружу… И тогда уже сами бы отвечали за все. А они что? Они же беспомощные…
Владимира охватило странное уютное чувство покоя, в котором хотелось раствориться. Он слышал голоса и радовался, что не нужно принимать участие в беседе. Более того, присутствующих он вообще мало интересовал. Как хорошо, как спокойно…
Проснулся он от того, что кто-то аккуратно, но сильно встряхнул его за плечо.
– Любезный, – над ним склонилась хозяйка номера, – э-эй, Владимир! Вы слышите меня?
Он уставился в ее глаза, которые были так близко.
– Зеленые! – пробормотал он.
– Отправляйтесь-ка к себе, – распорядилась Тереза. – Уже поздно, и я страшно хочу спать.
– Так давайте вместе, – улыбнулся Владимир.
Тереза внимательно посмотрела на него. И на несколько долгих-долгих секунд запуталась в сиянии этих серых глаз. Потом насмешливо улыбнулась и ответила:
– Э, нет. Я, видите ли, честная мужняя жена. И счастлива оставаться ею.
Глава вторая
Итак, она возвращалась в любимый город, в Петербург. В этом году, «совершая экспансию в регионы», как говорил дядя Павел, они добрались через Поволжье до Челябинска, посетили Москву. Потом была дорога на Сочи с остановками во всех крупных городах, что встречались по пути.
Получилось, что дома Тереза практически не была с декабря по март. Конечно, она приезжала-прилетала хотя бы на пару дней, но всё как-то урывками. У Терезы вообще создалось впечатление, что она стала в своем доме чем-то чужеродным. Как кость в горле. Как камешек в печени…
Муж дулся, говорил, что она их забросила, и при этом не желал общаться, когда она появлялась. А ее сыновья-близнецы были поглощены своими подростковыми делами. В ответ на ее покаянное «Я вас совсем забросила…» они обычно отвечали весьма цинично: «Зато подарки даришь хорошие, поэтому продолжай забрасывать». Чего еще ждать от молодых людей в пятнадцать лет, когда они озадачены мировыми проблемами и половым созреванием.
С другой стороны, с детьми у Терезы получалось общаться больше, чем тогда, когда она сидела в Питере. Они перезванивались каждый день и говорили по душам, а не обменивались дежурными фразами вроде «Как дела?» – «А, нормально…». Кроме того, ей удалось уговорить сыновей присоединиться к ней во время тура. На каникулах Иван и Яков прилетели – Казань, Астрахань, потом Сибирь… эта неделя была чудесной. Жаль, муж был занят и не смог поехать с ними.
Сегодня она вдруг осознала, что «Тур Терезы Тур» закончен. Все. Поняла, как хочет домой к детям. Немедленно, не теряя ни минуты. Поэтому сдала билеты на поезд, распрощалась с мужиками – те вместе отправлялись к себе домой в Москву – и полетела на самолете. Это Тереза делала крайне редко, потому что высоты боялась, полетов не любила, как и мысль, что кому-то придется вверить свою драгоценную жизнь.
Перед посадкой в самолет Тереза позвонила мужу Александру и попросила встретить ее в аэропорту. Хотелось если не фанфар и фейерверка в честь возвращения, то хотя бы цветов, объятий, романтики…
– Слушай, зачем я туда поеду? – ответил муж, – это начисто лишено резона. Как ты знаешь, машину я не вожу, а на такси в Пулково ехать, а потом обратно… Это противоречит здравому смыслу. К тому же недешево. Я тебя лучше дома подожду…
Вот и вся романтика. Нет, цветы он купит, разумеется, если ему прямо об этом сказать… И дать четкие указания, что необходимы кремовые розы. И не забыть уточнить диаметр цветка, длину стебля – все равно будет перезванивать из магазина, спрашивать…
С другой стороны, она сама выбрала такого мужа, преклонялась перед его талантом, интеллектом, бульдожьим упорством, с каким он всегда добивался того, что хотел… Так, в свое время, он добивался ее. Так строил свою карьеру – в сорок пять лет Александр был уже профессором, ведущим специалистом по своим рыцарям. Он вырос в крайне неблагополучной семье, с которой прекратил всяческой общение много лет назад, когда поступил в Большой университет.
Тереза сохранила влюблено-почтительное отношение к мужу со времен знакомства. Тогда Александр – молодой и целеустремленный, подающий надежды кандидат наук, – только поступил в докторантуру. Тереза – студентка второго курса, искренне считала, что знает всё на свете лучше других. Он вел у нее семинары. Они яростно спорили по любому поводу. Например, ее мутило от его явного преклонения перед западно-европейскими рыцарями. Тереза была свято убеждена, что в нашей стране это недопустимо.
Кроме того, оба знали французский и немецкий языки и периодически в пылу полемики переходили на них. К вящему восторгу всей группы, которая смело могла во время семинаров заниматься своими делами – этим двоим явно не было дела до всех остальных.
Потом Александр завалил Терезу на экзамене – поставил «хорошо» вместо «отлично». Причем просто так, из вредности. Или от огорчения, что они больше не встретятся, кто его знает… Любая оценка, кроме «отлично», ее попросту унижала. После экзамена Тереза пришла к нему требовать объяснений один на один. Она вообще была хорошо воспитанной девочкой и никогда прилюдно ни с кем отношений не выясняла.
В итоге они дообъяснялись до того, что Тереза забеременела. Александр страшно испугался – вся его жизнь, которую он с такой любовью и старанием распланировал, летела в тартарары… После крайне некрасивого выяснения отношений девушка удалилась с фразой: «Не смею вас больше беспокоить». А потом к Александру пришла ее мама.
Молодые поженились, и у них родилась двойня, как и положено в семье Туров. Дети не доставляли особых хлопот – ведь помогали домработница и мама-профессор, умевшая все организовать. Да и сама Тереза, чуть придя в себя после родов, сумела наладить свою жизнь так, чтобы всем было удобно: и ей самой, и мальчикам, которых она обожала, и супругу, перед которым преклонялась. Да и он сам спустя несколько месяцев уверовал в то, что это было его решение, что он обрадовался вести о беременности и никогда не произносил слово «аборт».
Но в редкие минуты душевной невзгоды бывало, что Тереза вспоминала тот ужасный разговор очень отчетливо. Как, например, сейчас. И прекрасно понимала, что ничего не забыла и не простила. Но как бы то ни было, они стали образцом счастливой и успешной семьи. Бурные годы, как огненный шквал пролетевшие по стране, не принесли в их семью ни материального недостатка, ни других негативных изменений.
Однако пару лет назад, придя с заседания кафедры, Тереза вдруг сообщила, что увольняется. Она пренебрегла и мнением мужа – понятно, он был категорически против – и мнением окружающих. «Что ты делаешь, губишь свою жизнь», – высказали все их знакомые как один…
Но Тереза ушла из университета в издательский бизнес. Книги она пописывала давно – фантастика была ее увлечением, отдушиной. Писала она для себя, для друзей… Это было для нее способом отвлечься, переключиться. Как для некоторых вязание крючком.
А тут ее словно прорвало. Она набрала команду знакомых голодных филологов и несколько студенток филологического факультета с хорошим слогом. Всем были розданы отлично расписанные планы творческих работ – поглавно. В рекордные сроки удалось запустить несколько серий – это были небольшие книжечки, выходившие раз в месяц.
Мягкая обложка, достаточно скромная цена, хороший текст, написанный прекрасным языком, делали их необычайно привлекательными. Кроме того, Тереза ввела принцип обязательных писательских туров по стране, справедливо считая, что из-за невероятной популярности Интернета и бесплатных электронных библиотек необходимо что-то очень завлекательное, чтобы люди покупали книги ее издательства именно на печатных носителях, раз пока нельзя поставить под контроль скачивание из Интернета.
Появились моноспектакли, которые она и сотрудники издательства создали на основе новых книг. Действовало необыкновенно хорошо. Легкая музыка, приятные песенки в тему, авторское чтение и комментирование. Ответы на вопросы вроде: «Как вы создали книгу?» – в основном абсолютная неправда, но людям нравилось…
На сегодняшний день купить книгу, когда ее можно скачать бесплатно, многим стало совсем не интересно. А вот купить у автора, который только что так увлекательно рассказывал обо всем – совсем другое. Да еще и с автографом…
Дело это было прибыльное, но весьма хлопотное. Ездили по очереди, с коллективом музыкантов, которыми их снабжал Павел Тур в зависимости от сюжетов книг. Тереза неплохо пела сама, поэтому ей нужны были только гитаристы и звукорежиссер.
…Объявили посадку, и Тереза вздрогнула. Надо же, она была так погружена в свои мысли, что даже не заметила, как пролетели несколько часов. Посадка, высадка, здание аэропорта. Как было бы хорошо, если бы…
– Мама, мама! Мы здесь! – к ней подлетели близнецы с огромными букетами ее любимых кремовых роз. – Ура, ты вернулась!
Ее пятнадцатилетние подростки, обычно крайне сдержанные на нежность к окружающим, радостно кричали хором, неуклюже обнимали ее, тыкались носами:
– Смотри, ну, смотри же! Мы привезли и бабушку, и тетю Люду, и тетю Наташу. Мы все организовали. Сами! И огромный «Мерседес» тоже. Как раз на семь мест. Мы хотели лимузин, но бабушка нам запретила, сказала, что это пижонство. Мама, она же неправа! Скажи ей!
– Права-неправа… Поскольку вашу затею проплачивала я – больше уважения! – к ним подошла женщина лет пятидесяти. Она удивительно хорошо сохранилась: стройная, подтянутая – один в один Тереза, только с короткой стрижкой.
– Здравствуй, мама, я так рада, – у Терезы на глаза навернулись слезы. – Я так мечтала об этом!
– Здравствуй, дорогая. Твои дети проявили такие организаторские способности, что я ими горжусь.
– Мама, в следующий раз оставь нам денег побольше – мы тебя на лимузине катать будем!
– Все равно лимузин – это пижонство! – не сдавалась бабушка-профессор.
– Зато классно!
– Что за речь! – не могла не сделать замечание Тереза. – Что за жаргонизмы!
– Зато точное словоопределение, – ответили ей сыновья. – А ты их любишь.
– Мы тоже хотим тебя поприветствовать, – наконец к Терезе удалось пробиться двум ее лучшим подругам, они общались еще со школы. – Ты не представляешь, если твоим детям что-то надо, они идут напролом, как танки!
– Это комплимент! – хором заявили близнецы.
– Конечно, – отозвалась Людмила. – А дома тебя ждет…
– Тетя Люда, это же сюрприз, не палите!
– Мой муж передает тебе привет, – подошла другая подруга – Наталья. – Интересуется, почему машину не взяли у него.
– Тетя Наташа, а лимузин у дяди Коли есть?
Дядя Коля выбился в нелегкой борьбе за место под солнцем в местного олигарха, владельца заводика, разработчика земных недр в Ленинградской области и так далее, и тому подобное.
– Дядя Коля, – улыбнулась его жена, – для любимого автора? Нашел бы!
– Блин!
– Дети! – хором возопили бабушка и мама.
Дальше была поездка по кольцевой и по самому Питеру на любимый Васильевский остров. Там, неподалеку от Университетской набережной была квартира Терезы и ее семейства. В машине взрослые негромко разговаривали, пытаясь рассказать сразу про все новости. Абсолютно довольные дети уже так пресытились эмоциями, что молчали. И было ощущение огромного, всеобъемлющего счастья…
