Текст книги "Ставка на смерть"

Автор книги: Тед Белл

сообщить о нарушении

Текущая страница: 19 (всего у книги 31 страниц)

38

Гарри Брок ждал Алекса Хока перед маленьким грязным баром в прибрежной деревушке Рас аль-Хадд. Два окна на втором этаже покосившегося некрашеного здания, в котором размещалось кафе для туристов, выходили на море. Путь по отвратительной дороге, ведущей из Маската на юг вдоль побережья, занял почти три часа. Судя по показаниям карманного устройства GPS, дорога тянулась еще около тысячи километров на юг вдоль побережья вплоть до самого города Салала.

Конечно, он не мог проверить свои предположения, взглянув на карту, потому что карты в Омане были запрещены, чтобы сбить с толку врагов султана.

Хок припарковал новенький «ленд крузер» под гранатовым деревом. Это было первое дерево, которое он увидел за целый час пути. Он допил воду, которую ему дали в дорогу, и сунул лицо прямо под струю ледяного воздуха из кондиционера. Потом с большой неохотой выключил зажигание и открыл дверь в раскаленную печь – именно так выглядел Оман летом. В этот момент из-за угла появился Гарри Брок.

Несмотря на дикую жару и вездесущую пыль, Брок выглядел посвежевшим и жизнерадостным. На щеках и подбородке у него начала пробиваться щетина, одет он был в чистую белую футболку и поношенные брюки цвета хаки. На голове сидела залихватски заломленная набок коричневая фетровая шляпа.

– Добро пожаловать в Оман, – сказал Гарри и пожал Алексу руку.

– Твой? – спросил Хок, глядя на стоящий возле здания мотоцикл.

– Да, – сказал Брок. – Вчера купил в Маскате. Подумал, что при таких дорогах, вернее, при полном их отсутствии на мотоцикле будет удобнее всего передвигаться.

– Симпатичное местечко, – протянул Хок, глядя на голую, блеклую, выцветшую от палящих лучей солнца землю. Ресторан, который по какой-то загадочной причине именовался «Аль-Кус», что в переводе означало «арабский шепот», был окружен низкой изгородью из грубого неровного камня. В этот оазис посреди пустыни вело украшенное резьбой деревянное крыльцо.

– Да. Рас аль-Хадд считается одним из красивейших мест Омана, он знаменит своими садами.

– Садами? Это потому, что здесь есть одно дерево, что ли? – съязвил Хок.

– Точно.

Судя по той части страны, которую Алекс видел, садов в Омане было немного. Больше напоминало Марс в межсезонье. Красноватая, каменистая, выжженная солнцем почва. Пустые, изрезанные трещинами, высохшие русла рек. Опустевшие деревни, свисающие с уступов гор.

Поднявшись на крыльцо, Алекс и Брок увидели высохший сад. Кто-то привязал козла к колодцу у самого входа в ресторан. Гарри потрепал мучимое жаждой животное по голове, и они направились вверх по усыпанной камнями дорожке.

– Ресторан четыре звезды, – просветил Алекса Брок, отбиваясь от зудящих под ухом мошек и обходя собачье дерьмо. – Превосходный винный погребок. Наверное, у них здесь есть фирменное блюдо, которое шеф-повар готовит, – слегка тушенное в ананасовом соусе мясо. Да, это по их части. Они называют это свежей козлятиной.

– Здесь всегда такая жара? – спросил Хок. Он устал и очень сильно хотел пить. Алекс ненавидел зной. Он чувствовал себя так, словно его живьем жарили на солнце. Белая льняная рубашка прилипла к телу. Он испытывал сильнейшее искушение провести встречу с Броком в машине, оснащенной мощной системой кондиционирования. И, скорее всего, так и сделал бы, если бы не был голоден.

– Оман – самое жаркое место на Земле, – сказал Брок. – Без шуток. Но, вообще-то, сейчас еще вполне терпимо.

Гарри вошел вслед за Хоком в открытую дверь. Внутри было темно и прохладно, конечно, по сравнению с улицей. Мужчины поднялись по узкой лестнице и сели за столик у открытого окна на втором этаже. Брок заказал два холодных пива. Это был местный напиток «Гальф», естественно, безалкогольный. Гарри сказал, что он жидкий и холодный, и этого было вполне достаточно.

Скромная девушка в черной чадре принесла пиво. В ресторане было всего два человека из обслуживающего персонала. Девушка-официантка и пожилой мужчина за стойкой. Мужчина был одет более разумно, чем девушка. Вообще, одежда оманских мужчин больше соответствовала климатическим условиям. Свободные белые одежды и тюрбан;

Брок покачался на стуле и улыбнулся Хоку:

– Выглядишь просто отвратительно.

– Спасибо, – ответил Хок, изучая меню. Он открыл бутылку и отпил пиво. – Спорим, что ты это всем говоришь.

– Если бы не видел собственными глазами, ни за что бы не поверил.

– Чему не поверил?

– Ой, да ладно тебе.

– О чем ты, черт возьми, говоришь, Брок?

– Я говорю о той маленькой неприятности, которая случилась с тобой на «Линкольне».

– Ты хочешь сказать, об «инциденте», – поправил Хок и посмотрел в окно.

– В точку.

– Могло быть и хуже.

– Как это?

– Старые пилоты говорят, что лучше умереть, чем покалечиться. Но это иногда может сочетаться.

Брок секунду поразмыслил над его словами, увидел, какой тяжелый у Алекса взгляд, и решил заткнуться.

Несколько минут они молчали. Сидели, не говоря ни слова, потягивали псевдоалкогольный напиток и смотрели в окно. Хок думал о том, что у Брока, наверное, были те же опасения по поводу операции, что и у него самого. В таких вещах огромную роль играла команда. Их объединили в команду, не спросив. Они должны были провести чрезвычайно важную операцию. Как все операции по освобождению заложников, эта скорее всего будет полна опасностей. А они лезли в эту историю вслепую. И каждый не знал, чего ждать от другого. Хок понимал, почему для этого задания выбрали его. Он хорошо умел это делать.

Но почему Келли выбрал Гарри Брока?

Застенчивая девушка в черной чадре вернулась, чтобы принять у них заказ. Брок заказал люля-кебаб. Алекс – рыбу и рис. Неприметная с виду папочка с материалами совещания в ЦРУ лежала на столе. Она была запечатана, у Алекса сил не было ее открыть.

– Через двадцать минут сюда придет один человек, – нарушил молчание Брок. Он открыл папку и полистал страницы.

– Да? И кто же это?

– Друг семьи султана. Его зовут Ахмед. Классный парень. Он тебе понравится.

– Где ты его откопал?

– Скажем, у нас с ним когда-то были общие дела. Его зовут Ахмед Бадур. У него здесь большие связи.

– Он поможет нам найти султана и его семью?

– В точку, – сказал Брок.

– Если ты еще раз скажешь «в точку», я тебя убью, – предупредил Хок.

И в таком состоянии – умирающий от жары, измученный, несчастный – он действительно мог это сделать.

Алекс добавил:

– И знаешь что, Брок? Ты же у нас агент НЗК, да? Так вот, мне на это плевать. Понял?

– Слушай, приятель, ты может там у себя в Англии большая знаменитость, но…

Перепалке положил конец шум, раздавшийся с улицы. Хок выглянул в окно и с удивлением обнаружил «роллс-ройс» 1927 года, модель «Серебряный призрак», подкативший к ресторану в облаке пыли. На капоте развевался маленький государственный флаг Омана.

Когда пыль опустилась, Хок увидел сидящего за рулем опрятно одетого мужчину с зачесанными назад черными волосами и густыми черными усами. Его глаза прятались за темными очками в золотой оправе. На нем был белый льняной костюм западного покроя. Хок подумал, что мужчина сильно смахивает на инструктора по танго.

– Полагаю, это и есть твой друг, – сказал Хок.

– Да, это он.

– Почему всех мужчин в этой чертовой стране зовут Ахмед?

– Не всех. Процентов восемьдесят.

Мужчина поднялся на второй этаж и подошел к их столу.

– Садись, Ахмед. Знакомься, Алекс Хок.

– Очень приятно, – откликнулся Ахмед и улыбнулся. Зубы у него были белоснежные, блестящие, идеальной формы. Он склонился в легком поклоне. – Я много о вас слышал, лорд Хок. Принц Уэльсский отзывается очень…

– Подожди-ка. Лорд Хок. Я не ослышался? Он действительно тебя так назвал?

– Остынь, Брок, – ответил Алекс. – Я не пользуюсь титулом.

– Да, и тем не менее. Я и понятия не имел…

– Мистер Бадур, – начал Алекс, жестом приглашая мужчину в белом присесть и полностью игнорируя Брока. – Спасибо, что пришли. Полагаю, мистер Брок уже рассказал вам, зачем мы сюда прибыли.

– Да, рассказал. Британия и Америка – старые друзья Омана. Равно как и султана Аджи Аббаса. Вы приехали сюда с очень серьезной миссией, чрезвычайно важной для нашей страны.

Хок посмотрел на мужчину и подумал, что вопреки первому впечатлению этому человеку вполне можно было доверять. Поэтому он продолжил:

– Я нахожусь здесь как частное лицо, Ахмед. Но мы с мистером Броком сделаем все возможное, чтобы разрешить конфликт. Наша первая и важнейшая задача – спасти семью султана.

– Да. Пожалуйста. Мы должны это сделать немедленно.

– Кто удерживает их? Войска?

– Мерзавцы. Французишки. Они здесь нелегально. Проскользнули ночью с побережья Масары. Ночью в этом месте засекли французскую субмарину. Мои информаторы на острове говорят, что все они бывшие солдаты-легионеры.

– Сколько их?

– Человек тридцать. Но командир у них не француз. Две недели назад к нам приехал с дипломатической миссией китайский офицер. Со своими помощниками.

– Вы знаете его имя?

– Да. Майор Тони Танг.

– Где остановился этот майор? Он никуда не переезжал? Заложников часто перевозят с места на место.

– Их никуда не перевозили с тех пор, как передали в руки французов в крепости. Не волнуйтесь, ваша светлость.

Я прекрасно осведомлен об их местонахождении. У меня есть там свой человек на кухне.

– Ахмед, пожалуйста, расскажите мне о крепости.

– Это средневековый форт на острове Масара, сэр. Крепость построили в тринадцатом веке из стратегических соображений. Она защищает южные подступы к Ормузскому проливу и стоит на крутом обрыве над морем. Называется крепость форт Махуд, и история у нее действительно богатая. В сороковых годах прошлого века сам фельдмаршал Роммель выбрал ее для временного размещения штаба, когда планировал прийти на помощь итальянцам в Северной Африке.

– Роммель? Да что вы? Я не знал, – удивился Хок. Он изучал походы Роммеля в военном колледже, и ему очень нравился этот замечательный, со сложной судьбой человек.

– Да. Он многое поменял в форте. Провел необходимую реконструкцию и модернизацию. В 1941 году, когда Лис пустыни покинул крепость, чтобы присоединиться к африканским частям в Ливии, он оставил крепость в великолепном состоянии и небольшой гарнизончик. Нацисты оставались там почти до конца войны.

– А как именно союзники это сделали? – спросил Хок. – Как они их выбили?

– Закидали бомбами, сэр. С воздуха и с моря.

– Мне это подходит, – вмешался Брок.

– Ты хочешь закидать бомбами семью султана? – спросил Алекс, глядя Броку прямо в глаза.

– Это был единственный способ, вы и сами скоро это поймете, – сказал Ахмед.

– Что было дальше? – спросил Хок.

– Форт сильно пострадал, и после войны о нем забыли. Около двадцати лет назад Его Высочество решил превратить крепость в национальный музей. Как напоминание новым поколениям о славном прошлом Омана. Я по образованию архитектор. И Его Высочество назначил меня дизайнером и куратором форта. Я принес много разных схем и чертежей форта. Даже те, которые остались еще от Роммеля. И мои собственные чертежи музея. Он почти не изменился с тех пор, как я закончил работу около двадцати лет назад.

Хока воодушевил такой легкий доступ к чертежам и схемам крепости.

– Хорошо. Тогда, видимо, нам будет несложно освободить заложников. Давайте найдем рыбака, который согласится нас туда отвезти, и оглядимся на месте.

– Осторожней, ваша светлость, не поддавайтесь первому впечатлению. Оно обманчиво, – сказал Ахмед, разворачивая схемы и чертежи. Брок прижал листы к столу пивными бутылками. – Это будет не так просто.

– Почему? – поинтересовался Хок, осторожно, чтобы не порвать, просматривая старые схемы форта. – Нам всего лишь нужно вытащить оттуда султана и его жену. И пару детишек.

– Вы сразу же подметили проблему, сэр.

– Какую проблему?

– У султана не одна жена, сэр.

– А сколько? Две? Три?

– В последний раз, когда я пересчитывал, было двадцать, сэр.

Хок посмотрел на Брока: двадцать женщин?

Брок усмехнулся.

– Я бы не сказал, что освобождение заложников будет легким, ваша светлость, – протянул он.

39

Каждую пару секунд темное небо над парком развлечений прорезала молния, высвечивая причудливые очертания высоких башен и каруселей. Конгрив стоял под проливным дождем в свете мелькающих голубых вспышек и вытирал мокрое от дождя лицо. Большинство присутствовавших полицейских полагали, что как только поднимется ветер и начнется дождь, китаец достанет из рюкзака пистолет и начнет стрелять. С этого угла, с самой верхушки парашютной вышки, это будет все равно, что стрелять по рыбе в бочке. Китаец будет прямо напротив раскачивающейся кабинки, в которой прятался Джо Бонанно. А сейчас, благословение небесам, убийца мог только уцепиться за вышку и держаться из последних сил. Конгрив прекрасно понимал, что тот сейчас чувствует. Потому что сам он тоже держался из последних сил, причем с каждой секундой неизвестности в нем поднималась горячая волна раздражения.

Раскаты грома у него над головой заглушал треск вертолетов группы захвата из нью-йоркской полиции, круживших над парком. Яркие синевато-белые лучи прожекторов были направлены на раскачивающуюся кабинку на самом верху колеса обозрения. И только один черный вертолет группы захвата, которым с земли командовал капитан Мариуччи, завис над вышкой. Луч его прожектора был направлен на крошечную фигурку человека в белой одежде.

На борту вертолета снайпер, застывший перед открытым люком, целился прямо в сердце китайца. Палец застыл на курке, но он не осмеливался его нажать. Он не мог выстрелить из-за сложившейся политической ситуации. По этой же причине не стреляли его товарищи на вертолетах полицейского департамента Нью-Йорка. Мужчина на вышке был все еще жив не потому, что его не могли пристрелить. Он был жив, потому что яростные споры между городом, штатом и федеральными правоохранительными органами зашли в тупик. Все просто стояли у подножия башни и смотрели на отчетливо вырисовывающуюся фигуру в свете прожекторов, прижавшуюся к площадке для прыжков.

Как ни фантастично было подобное предположение, Эмброуз Конгрив полагал, что снайперам из правоохранительных структур всех уровней было приказано не стрелять. Значит, споры и обсуждения зашли в тупик. Мужчина на вышке нарушает общественный порядок, да. Его подозревают в совершении убийства, которое произошло в Квинсе, и это правда. Он вооружен, да, может быть, но никто не может это доказать. Кто знает, зачем он туда залез? Он никому не угрожал оружием и ни в кого не стрелял. Кто знает?

Старший офицер полиции Нью-Йорка сказал Мариуччи, что, по имеющейся у него на данный момент информации, у парня есть разрешение на ношение оружия от гребаного ФБР. Да и вообще кто знает? Может, у него за спиной и не пистолет вовсе! Может, это зонтик! Или клюшка для гольфа!

– Что? Что ты сейчас сказал? – заорал Мариуччи. Он сложил руки рупором и посмотрел на Конгрива, его лицо исказила гримаса беспомощного гнева. – Ты не поверишь, что мне сейчас сказал этот придурок!

– Что он сказал? – спросил Конгрив.

– Он сказал, цитирую: «Предположим, мы пристрелим парня, а когда соскребем его с тротуара, окажется, что это мирный китайский альпинист на каникулах, который просто решил потренироваться», – он почти слово в слово так сказал.

Действительно, кто знает?

По крайней мере, Конгрив и Мариуччи были твердо убеждены в одном. Это был именно тот китаец, который всего несколько часов назад, стоя над Бенни Сангстером, съел его сердце, пока старый мафиози медленно истекал кровью в своей постели. Мотив? Мотив мог быть только один: члены французского правительства узнали, что кто-то копается в деле об убийстве тридцатилетней давности. И послали китайца убрать двух оставшихся в живых свидетелей.

Капитан надеялся, что именно так расценят этот случай на совещании, проходившем в данную минуту в полицейском управлении. И поймут, что дело касается государственной безопасности.

Но Мариуччи не мог доказать ни одно из вышеупомянутых утверждений, стоя здесь, под проливным дождем.

По лицу Конгрива замелькали красно-голубые блики, когда на место происшествия прибыла еще и пожарная команда. Машина с выдвигающейся пожарной лестницей и огромным крюком остановилась у самого основания колеса обозрения. Пожарные выпрыгнули из машины и начали возиться позади машины. С крыши поднялась длиннющая выдвигающаяся лестница.

Пока лестница карабкалась в омываемые дождем небеса, у Эмброуза Конгрива появилась идея.

Ему понадобилось несколько минут, чтобы добиться своего, но в конце концов он все-таки заставил своего друга оторваться от телефонной трубки.

– У меня есть идея.

Конгрив сделал шаг назад и прошелся взглядом от верхушки башни до кончика лестницы. Он наморщил лоб, сосредоточенно размышляя.

– Выдвиньте лестницу во всю длину, – сказал Конгрив. – Резко ее разверните. Только аккуратней, чтобы случайно не задеть верхушку парашютной вышки, когда будете ее поворачивать.

– Что ты сейчас сказал? – выпалил Мариуччи, прищурившись и глядя сначала на инспектора, потом на лестницу.

– Будьте осторожны, когда начнете устанавливать лестницу.

– Да. Я понял твою мысль насчет лестницы. Конечно же, мы должны быть очень, очень осторожны, когда будем ее передвигать. Мы же не хотим задеть башню.

– Конечно, нет. Китаец может упасть, если вы вдруг ее заденете.

– Случайно.

– Именно.

– И может получить серьезные травмы. Даже погибнуть.

– Скорее всего последнее.

– Извините, инспектор Конгрив, я на минутку. Пойду перекинусь парой слов в сторонке с начальником пожарной команды. Его зовут Беллу. Мы с ним старые приятели. По-моему, за всеми спорами никто не вспомнил о том, что его нужно обязательно предупредить о той угрозе, которую человек на вышке представляет для нашей национальной безопасности. По-моему, мне следует это сделать, ты со мной согласен?

– Конечно, конечно.

Через десять минут капитан вернулся.

– Он это сделает.

– Молодец.

– Я ему все объяснил. Он настоящий американец. Ладно, началось. Давай посмотрим.

Платформа на крыше пожарной машины начала поворачиваться, и лестница, выдвинутая до конца, начала двигаться к вышке по широкой оси.

– Думаешь, получится? – прошептал Мариуччи.

– Думаю, да. Иначе я не стал бы предлагать.

– Почему у тебя тогда такой обеспокоенный вид?

– Честно признаюсь, я не подумал о том, что тебе придется вовлекать в это дело твоего друга Беллу.

– Что ты хочешь этим сказать?

– Неприятные для него последствия. Закон о неумышленных деяниях. Вероятнее всего, будет расследование по факту «несчастного случая», который вот-вот случится. Беллу могут вызвать на допрос.

– Допрос? Да у него сейчас более серьезные заботы, инспектор! Там, на этой вышке, террорист. Вышка падает, и он вместе с ней. Настоящее правосудие, прямо как в стихах, да?

– Наверное.

– Послушайте, инспектор. Один только пожарный департамент Нью-Йорка в отвратительный сентябрьский денек потерял 343 человека. Мы все хотели бы забыть этот день, как страшный сон. Но мы не можем этого сделать. Теперь мы все участвуем в антитеррористической борьбе. Все до последнего человека.

– Он поступает правильно. И ты тоже. Но я бы хотел, чтобы ни тебя, ни его не выгнали с работы.

– Если из-за этого я потеряю работу – смотри, она приближается – если из-за этого я потеряю свою работу, инспектор, я…

– Что ты?

– Гарантирую, что я уйду из полицейского управления Нью-Йорка так же, как туда пришел.

– И как же это?

– Горя энтузиазмом.

– Боже мой, смотрите! – закричал кто-то. Среди всеобщего смятения несколько любопытных смогли обойти полицейские посты и пролезть под желтую ленту, ограждавшую место происшествия. В основном это были тинейджеры и маленькие дети, но было и несколько взрослых.

Над маленькой толпой поднялся визг, когда стало ясно, что сейчас произойдет. Тяжелая алюминиевая лестница со стальным каркасом двигалась очень быстро. Конгрив подумал, что она может подчистую снести верхушку проржавевшей вышки. Но этого не произошло. Лестница ударилась о башню с громким металлическим звоном, от которого содрогнулись все перекладины, и встала намертво. А китаец все еще был наверху.

Ничего не подозревавшая толпа внизу выражала бурную радость.

Когда лестница отошла в противоположную от вышки сторону, толпа вздохнула с облегчением. Но через секунду крик поднялся снова, когда люди увидели, что лестница снова движется по направлению к башне. И на этот раз она разогналась действительно сильно.

– Видишь, что я имею в виду, когда говорю о своих парнях? – сказал Мариуччи. – Нью-Йорк ничего не прощает и не забывает.

Эмброуз не мог выдавить из себя ни слова в ответ. Его просто пригвоздила к месту сцена яростной борьбы китайца со смертью на вершине вышки.