Текст книги "Ставка на смерть"

Автор книги: Тед Белл

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 31 страниц)

20

– Доброе утро, юный Пелхэм! – закричал Эмброуз, врываясь в кухню. Вокруг шеи у него был обмотан ярко-желтый шарф, который развевался за спиной, как призовое знамя в день открытия соревнований по крикету. – Ну-ка, ну-ка, выходи, где ты там прячешься!

– Он в комнате дворецкого, старший инспектор, – сказала хорошенькая девушка в белой шляпке – она сидела у стойки и перебирала брюссельскую капусту. Струящийся из окна солнечный свет падал прямо на белую миску, полную зеленых овощей. Если бы Вермер или кто-нибудь из художников его школы увидел эту сцену, он стремглав понесся бы за кистями и красками.

– Я здесь, сэр, – отчетливо донесся из комнаты мелодичный голос Пелхэма.

– Ага, – протянул Эмброуз, кивая и улыбаясь всем, кто встречался ему на пути. – Доброе утро! Чудесный денек, не правда ли?

Конгрив проснулся в отличном настроении. Он точно и не знал, в чем была причина подобной радости. Ну, может, то, что он все еще жив. А может, из-за прекрасной новой машины. Или потому, что он гонялся за убийцами при свете луны по садам Бриксден-хауса. Или из-за того поцелуя, который Диана, прощаясь, запечатлела на его щеке. Какова бы ни была причина, жизнь казалась Эмброузу полной солнечного света и надежды.

– Доброе утро, сэр! – хором поздоровалась кухонная прислуга. Их голоса звучали бодро и жизнерадостно. В какой-то мере именно этот безудержный энтузиазм в предвкушении нового дня и делал утренние визиты в Хоксмур такими приятными. В ясный солнечный денек, как этот, в доме всегда кипела жизнь. На кухне, в саду, в конюшне и в самом доме. Куда бы ты ни пошел, натыкался на кого-нибудь, чистящего, смахивающего пыль с книг, взбивающего подушки, до блеска натирающего стеклянные поверхности.

В этом доме, подумал Эмброуз, проходя через оживленную кухню, снова поселилось счастье. Безвременная кончина Вики накрыла дом темной пеленой. Невесту Алекса Хока в Хоксмуре просто боготворили. Все с огромным нетерпением ожидали прибытия леди Хок – новой хозяйки Хоксмура, получившей этот титул после смерти матери Алекса, погибшей от рук пиратов в семидесятые годы в Ка-рибском заливе.

Всех обитателей этого дома шокировало ужасное убийство Виктории Свит, случившееся на ступеньках церкви Сент-Джон. Алекс и Виктория были красивой и известной парой. Казалось, их окружало облако принадлежности к высшему обществу. И все это исчезло в один миг. После того как Алекс вернулся из Луизианы с похорон Вики, этот дом, полный юности и надежды, снова помрачнел.

Алекс несколько недель горевал в Хоксмуре и уехал, поклявшись никогда больше не возвращаться в место, где ему пришлось испытать столько страданий. Но сегодня в этот прекрасный июньский день казалось, что солнце вышло из-за закрывшей его когда-то тучи. И возможно, так оно и было.

– A-а, вот вы где, юный Пелхэм! – Эмброуз влетел в комнатку, большую часть пространства которой заняла его огромная соломенная шляпа. Пелхэму даже пришлось пригнуться.

– Доброе утро, мистер Конгрив, – ответил восьмидесятилетний дворецкий, бросив на главного инспектора неодобрительный взгляд. По мнению Пелхэма, тот порой бывал чересчур энергичен.

Пелхэм чинно проинформировал Эмброуза:

– Я как раз иду наверх к его светлости. Если хотите, следуйте за мной.

– Он завтракает в постели? – нахмурился Конгрив.

– Его светлость спускался к завтраку в шесть утра, сэр. Завтракал на веранде вместе с джентльменом из ЦРУ, который позже улетел на вертолете. «На вертушке», так, по-моему, он сказал.

– А это тогда что такое? – Эмброуз ткнул в серебряный поднос.

– Лимон, сэр, – фыркнул дворецкий. Он уже давно привык, что Конгрив шатается по кухне, поднимает крышки кастрюль и пробует еду. Двое мужчин когда-то объединили усилия, чтобы вырастить Хока после смерти родителей, а потом и дедушки. Их соперничеству в заботе о нем и его питании было очень много лет.

– Я вижу, что лимон, Пелхэм. Но зачем?

– Он съест его, сэр. Он всегда перекусывает по утрам, это вошло в привычку.

– Съест целый лимон? Бог ты мой! Зачем?

– Какая-то новая диета, сэр. Он хочет очистить организм. По-моему, этот новый режим питания называется холистическим. Хотя боюсь, что вам придется спросить об этом его светлость. Я в это не лезу, как сейчас модно говорить.

– Ну, ладно, побереги свои коленки, Пелхэм, я ему отнесу сию благородную трапезу.

– Вы найдете его в оружейной, он провел там все утро. Не выходил с тех пор, как уехал его американский друг – мистер Келли.

– Серьезно? Какого черта он там делает?

– Чистит ружья и пистолеты, сэр. Он сказал, что мы будем воевать.

– Воевать? С кем?

– Полагаю, что он имел в виду Францию, сэр.

– Францию?

– Да, сэр.

– О боги!

Эмброуз начал карабкаться по старой гладкой винтовой лестнице. Дойдя до третьего этажа, остановился у резной дубовой двери, чтобы перевести дыхание. Рисунок резьбы изображал двух бьющихся зверей – шотландского единорога и английского льва. Дверь была слегка приоткрыта, и Конгрив протиснулся внутрь, помогая себе подносом. В дальнем углу комнаты он увидел стоящего спиной Хока. Тот полировал дуло старинного пистолета. На плече у Алекса сидел его любимый попугай Снайпер.

Стены комнаты от пола до потолка были увешаны антикварным оружием. Чего тут только не было: мечи, копья, пистолеты и длинные ружья. Наверное, не меньше тысячи произведений оружейного искусства пятнадцатого-девятнадцатого веков.

Эмброуз знал, что это была самая любимая комната Алекса в доме, если не считать библиотеки. На дальней стене висела коллекция пиратских флагов восемнадцатого века, среди них и зловещий Веселый Роджер, который поднимал сам Блэкхок.

– Доброе утро, Алекс! – сказал Конгрив, входя в комнату с подносом. – Я увидел, как твой черный штандарт развевается над крепостными стенами, и решил, что ты дома. – Фортуна благоволит быстрым, как говаривал Блэкхок.

Алекс повернулся к Конгриву и улыбнулся:

– Да, а сколько в этой фразе правды, Эмброуз! Быстрый корабль и путеводная звезда, чтобы его направлять, – это и есть счастливый билет. Как еще, по-твоему, я мог бы получить всю эту кучу нажитого неправедным трудом добра? Только пиратством, по-другому не заработать столько. Ни капли пощады, парни, вперед! Но сейчас нам нужно поговорить о более серьезных вещах. Давай сядем вон там, у камина.

Когда они удобно устроились, Хок сказал:

– Брик Келли пел тебе дифирамбы вчера за ужином. Он Мне кое-что передал для тебя – холодная папка с делом. Странное чудовищное убийство, которое произошло в Париже тридцать пять лет назад. Если ты расколешь это дело, мы спасем мир, будь он неладен, от больших неприятностей.

– Я бы с удовольствием взялся, Алекс. Но у меня уже есть убийство, которое я пытаюсь предотвратить. Собственное убийство.

– Только не говори, что была вторая попытка! Это уже серьезно.

– Очень серьезно. Это произошло вчера ночью. В Спринг-коттедже у леди Марс. К сожалению, я его только ранил. Там сейчас полно офицеров, осматривают место преступления. Под окном на розах нашли следы крови. Они пообещали, что отчет будет готов к концу дня. Преступник бежал через лес, там его ждала машина. Я и погнался за ними. Ну, в общем, попытался их поймать и почти преуспел. Этот «моргай» ездит, почти как гоночный болид. Это как-то связано с распределительным валом, хотя я не очень в этом разбираюсь.

– Кто-то действует в сговоре и целенаправленно пытается тебя убить. Мы должны положить этому конец. У тебя есть какие-то предположения, кто это может быть?

– Я думаю, что это мой кузен Буллинг. Но замешан еще и китайский агент – женщина. Боюсь, что это возобновление старой истории. В таком случае они охотятся и за тобой.

– А, прошлогодняя поездка по Янцзы к плотине Трех Ущелий. Нам повезло, что мы выбрались оттуда живыми, да?

– Возможно, тот неприятный инцидент снова нас преследует. Или эта женщина имеет на меня зуб.

– Что у нее с тобой за дела?

– Что за дела? Алекс, ты выражаешься, как чернокожий сыщик из дешевого фильма. Ну, ты наверняка помнишь моего дорогого кузена Генри Буллинга? Который раньше работал в секретариате французского посольства в Лондоне.

– Его еще сильно разозлило завещание твоей тетушки, да?

– Хм-м-м. Все, что я унаследовал, – «Душевный покой». Когда все началось, я думал, что Генри разозлился из-за дома. Но когда мы с Сазерлендом начали расследование, выяснилось, что все сложнее. Женщина по имени Бианка Мун состоит в очень близких… «Близких» – еще не то слово. У Бианки – китайского агента – сексуальная связь с моим кузеном, Господи, помоги нам! Она узнала, что мы с Генри тайком встречаемся на ланче в парке. Скотланд-Ярд завербовал Генри и получал от него информацию. Теперь мы знаем, что то же самое сделали и китайцы.

– Так Генри – двойной агент? Китайцы пытаются нас от него отвадить?

– Генри был двойным агентом. Возможно, Генри уже нет в живых. Вряд ли наша дорогая мисс Мун была довольна, когда Генри отправил мою экономку миссис Первис на больничную койку вместо меня.

– Миссис Первис ранили? Я ничего об этом не знал. Серьезно?

– Слава богу, она уже поправляется.

– Это хорошая новость. Пожалуй, это наш Генри прятался в розовых кустах у Спринг-коттед жа. Это на него похоже.

– Я тоже об этом думал. Миссис Первис была единственной, кто знал, что я уезжаю из дома посреди ночи.

Полагаю, Генри мог припарковать машину на улице, дождаться, пока я выеду за ворота, и поехать за мной. Но это маловероятно. Я ехал на высокой скорости и все время смотрел в зеркало заднего вида. Ничего.

– Еще один человек знал, что ты будешь ночью в коттедже, тот, кто тебя туда пригласил.

– Леди Марс?

– Ты сам это сказал. Не секрет, что Бриксден-хаус во все времена был рассадником шпионов.

– Не смеши меня. Диана не имеет к этому ни малейшего отношения. На самом деле она очень милая.

– Послушайте, констебль, вы с кузеном Генри вполне могли ввязаться во что-то гораздо более зловещее, чем каждый из вас думал. Во что-то такое, ради чего стоит вас обоих убить. Я говорю о том диске, который ты нашел у Генри в холодильнике – французские системы очистки нефти и танкеры.

– Да, Алекс, вся эта чертова заварушка каким-то боком связана с нефтью.

– Полагаю, что следующая мировая война случится именно из-за нефти. И кто-то явно хочет, чтобы мы с тобой стали одними из первых ее жертв. Расскажи мне, что ты узнал.

– На дисках, найденных в квартире Генри – фотографии французских нефтеочистных сооружений и гигантских танкеров в проливе Гормуз. Генри сливал Бианке Мун информацию о нефтепереработке в Левне и о статистике транспортировки французских танкеров. Она прекрасно разбирается в этом предмете, так как работала в компании «Эльф Аквитан» – французском нефтяном гиганте.

– Был какой-то скандал, – сказал Хок. – Я где-то слышал это имя – Бианка. Она была, кажется, любовницей министра внешней торговли Франции, которого сильно скомпрометировала.

– Точно. Она была гейшей Хонфлера. Она сбежала, прихватив с собой несколько десятков миллионов. А теперь вроде бы вернулась к активной деятельности.

– Так же как и месье Хонфлер. Кажется, он себя реабилитировал. Он новый премьер-министр. Даже для Франции подобные метаморфозы в политике – большая редкость.

– По пути сюда я слушал радио, – заметил Эмброуз. – По Би-би-си передали, что сына Хонфлера Филиппа убили вчера во время террористической атаки на нынешнего министра внешней торговли Франции по фамилии Бонапарт.

– Констебль, французы часто убивают друг друга, – Хок отвернулся к окну. – Очередная революция. Очередной Бонапарт.

– Все намного хуже. Ведь дракон и лягушка действуют сообща, – протянул Конгрив, размышляя вслух.

21

– Поставь девушку на место, – раздался голос за спиной у Стока. Сильный немецкий акцент. Сток только что поднял Джет с кровати и теперь держал ее на руках. Он обернул ее одеялом, поскольку на ней не было ничего, кроме маленьких черных кружевных трусиков, и на теле остались многочисленные порезы и синяки. По отражению в зеркальной стене позади клетки-кровати Сток видел, что говорит довольно крупный парень, причем дверь за собой он захлопнул. Одет он был в белый смокинг, а на лице застыла усмешка богача.

Тонкие улыбки, тонкие часы.

– Эй, барон, – сказал Сток отражению в зеркале, – как жизнь?

– Поставь ее.

В руке немец держал противный маленький черный пистолетик и целился прямо в центр широкой спины Стока. С такого расстояния промахнуться сложно. Все равно что стрелять в стену сарая. У Стока был пистолет, но он никак не мог сообразить, как его достать, мать его, не выставляя Джет на линию огня.

– Она ранена, – сказал Сток, не поворачиваясь к немцу лицом и глядя на него в зеркало. – Ей нужен врач. В этом плавучем дворце есть лазарет, босс?

Даже в полутьме Сток заметил, как лицо немца побагровело. Давление ему, наверное, испортили люди, которые по первому свисту не бежали выполнять приказы.

– Повторяю, отпусти ее. Это личное дело.

– А ты мастак речи толкать! Никто так не произносит речи, как вы – нацисты ненормальные, когда на взводе. Да уж, поверь мне.

– Я сказал, опусти ее!

– Я задал тебе вопрос. На борту есть врач или нет? Я отнесу эту девушку к врачу. У нее несколько глубоких порезов.

– Она гость на борту этой яхты и здесь по своей воле. А теперь, черт тебя дери, опусти ее.

– Ну надо же, а. Сам магнат. Жалко, что я пропустил эту приветственную речь. Бьюсь об заклад, ты их довел до экстаза.

– Кто ты такой? И что ты делаешь на моей яхте?

– Я художник по дизайну интерьеров. Из Орландо. Просто хожу здесь, осматриваюсь, ищу идеи. Ну, знаешь, ситец и тому подобная фигня. Тонкие ткани. Увидел, что дама ранена. Это ты ее уделал?

– Положи ее на кровать и повернись. Живо!

– Я хочу знать, это ты с ней сделал?

– Это не твое дело. Это дело личное, как я уже сказал. Она меня разочаровала. И была наказана. Вот и все.

– Наказана? Ты так это называешь? Наказана?

– Она мне перечила и получила за это. Ничего серьезного. Спроси у нее сам.

– Ты собирался оставить ее в этой чертовой клетке кровью истекать?

– У тебя пять секунд. Если ты не сделаешь того, что я говорю, я загоню тебе по пуле под обе коленки. Раздроблю тебе коленные чашечки и порву сухожилия. Ходить ты больше не будешь. Раз…

– Делай, как он говорит, – вмешалась Джет. – Он выстрелит.

– Эй…

– Два…

– Черт, ты сам осложняешь ситуацию.

– Три…

– Проклятые немцы, упрямство так и прет, – сказал Сток и прыгнул через кровать вместе с Джет в гигантских объятиях. Послышались хлопки, две пули попали в толстый матрас. Сток с Джет оказались на полу у дальнего конца кровати. Он вытащил пистолет из нейлоновой кобуры чуть повыше левой лодыжки.

Сток рассчитал, что у него будут две-три секунды, пока противник перелезет через кровать или обойдет вокруг.

– Лежи и не двигайся, девочка, – бросил он Джет. – Что бы ни случилось. – А потом просто выпрыгнул вверх и в сторону, оттолкнувшись одной ногой от кровати. Он выстрелил раньше, чем приземлился, попав немцу в плечо, отчего тот завертелся волчком. Сток со всей силы налетел, правым плечом ударив барона прямо под коленки. Раздался громкий хруст, коленка подогнулась, и барон упал на пол, выкрикивая проклятия.

Фон Драксис катался на спине, хрюкая от боли. Он все еще сжимал пистолет и довольно опасно им размахивал. Сток крутанул ему руку. Старый книжный трюк, но барон оказался к нему не готов. Он взвыл от боли, а сидящий рядом на корточках Сток, пытаясь хоть как-то его утешить, погладил немца по большой пушистой голове.

– Видишь? Вот в чем твоя проблема, барон. Ты думаешь, что ты какой-то гений зла, а на самом деле ты самый обычный говнюк. Смирись с этим, сынок. Я серьезно. Расслабься.

Сток забрал у парня оружие со всей осторожностью, на какую только был способен, особенно когда снимал его со сломанного указательного пальца немца, положил в карман, поднялся и прошел к тому месту, где возле кровати лежала Джет.

– Можешь открыть глаза, – Сток наклонился. – Фейерверк окончен.

– Они никогда не выпустят тебя с этого корабля, – сказала Джет.

– Посмотрим.

– Куда ты меня несешь?

– Меня должна забрать моторная лодка через… четыре минуты. У нас на борту «Блэкхока» есть замечательный врач – датчанка, которую Алекс нанял по резюме. Бывшая мисс Дания. Она тебя заштопает. А потом посмотрим, куда ты захочешь оттуда отправиться. Ну как, звучит заманчиво?

– Я думаю, ты спятил.

– Да, скорее всего. Подбираю незнакомую женщину и тащу ее домой, когда мы с ней едва знакомы.

– Пошли.

– Отличная идея. Эй, барон. Auf Wiedersehen, окей? Я завтра обязательно справлюсь о твоем самочувствии. Спасибо за вечеринку. Я здорово провел время.

По пути к двери Сток переступил через извивающегося на полу немца.

И тут ему пришла в голову одна мысль. Он схватил немца за руку и протащил его по кожаному полу до кровати.

– Алле-оп, mein Herr, – сказал он, поднял барона и плюхнул его прямо в центр кровати. Потом вытащил из кармана пульт и опустил клетку. Немного подумав, бросил пульт на пол и раздавил его ногой. При виде этого барон впал в неописуемую ярость, принялся молотить по клетке здоровой рукой, но Сток не обратил на это ровным счетом никакого внимания.

– Заткнись, Шатци, – сказала девушка, и как ни удивительно, но он выполнил ее приказ.

– Мне нравится имя Джет, – сказал Сток, вынес ее в коридор и закрыл за собой дверь. – А как твоя фамилия?

– Мун, – ответила она. – Но я ею не пользуюсь.

– Джет Мун. Здорово! Это свежо, очень свежо. Чем ты занимаешься?

– Я актриса.

– Да? Какая именно: модель-актриса или актриса-актриса?

– Сам скажи. Я сейчас играю?

– Очень хороший вопрос, Джет. Думаю, мы скоро это узнаем.

– Ты работаешь на Алекса Хока, правильно?

– Можно и так сказать.

– Что ты для него делаешь?

– Устраиваю взрывы. Убиваю людей.

– Господи, поверить не могу.

– Что такое?

– Я просто меняю одного маньяка-убийцу на другого.

22

Исторический bal masque Люка проходил в доме, где каждый кирпичик был напоен историей. Зимой 1798 года Наполеон, тогда еще не завоевавший мир, заявил, что нужна загородная резиденция. Его внимание привлек прелестный загородный дом на окраине Парижа – шато Бельма-сон. Дом был в очень плохом состоянии, но Наполеон видел в нем огромные перспективы. И все же колебался. Его звезда только разгоралась, и он чувствовал, что не может позволить себе такую собственность на свою ничтожную зарплату военного.

Жозефина не разделяла его сомнений. В необычно холодном апреле 1799 года, пока новый Первый консул Франции и его армия убивали арабов и завоевывали Египет, мадам Бонапарт купила поместье, повесив на себя долг в триста тысяч франков. Зная, что скупой муж не одобрит ее покупку, Жозефина очень скромно обставила новый дом, надеясь, что мужу хоть это понравится.

Наполеон боготворил величественный трон Цезаря, поэтому Жозефина подумала, что смесь неоклассического и военного стиля ему должна понравиться. Она наняла архитектора Персье и дизайнера Фонтейна, и вместе они создали изысканный особняк в римском духе, который тут же начали копировать по всей Европе.

После того как Наполеона отправили в ссылку на остров Святой Елены, где он и скончался, Бельмасон стал историческим местом, открытым для посещений. Через эти комнаты прошли миллионы, причем французы ощущали смутную тоску по дням былой славы.

В конце концов дом постигла суровая участь. Много лет он простоял пустой, погруженный в полумрак, заброшенный и никому не нужный. Однажды Люка, который ехал верхом на встречу со своей любовницей, высмотрел этот дом среди деревьев. А узнав о его легендарной истории, предложил государству выкупить дом за наличные – неслыханный поступок. Его предложение приняли.

Bal masque был первым значительным мероприятием, проводившимся в новой резиденции Люка. Более двухсот пятидесяти гостей получили выгравированные приглашения на прием в честь нового носителя ордена Почетного легиона. Им предлагалось прийти на прием в костюмах времен Первой империи. Гостям обещали меню начала девятнадцатого века и оркестр, который будет играть вальсы и кадриль.

Пока Люка не стало слишком жарко, на нем был костюм, полностью повторяющий роскошное коронационное облачение Наполеона, даже отделанная горностаем шапочка. Мадам Ли, которая прекрасно владела искусством перевоплощения, оделась в бальное платье, изображая миниатюрную императрицу Жозефину. Султан Омана нарядился капитаном пиратов. Костюмы всех троих вполне соответствовали обещанной в приглашениях тематике вечера.

В начале десятого Люка на час ускользнул. Он быстро прошел в кабинет, чтобы принять звонок по безопасной линии. Звонить должны были из Пекина. Люка шепотом больше двадцати минут разговаривал с генеральным секретарем коммунистической партии. Его ближайший сторонник и товарищ по оружию капитан Шамутон появился из секретной внутренней комнаты в момент, когда Люка заканчивал разговор, и услышал, как будущий глава Франции сказал: «Все будет сделано точно так, как вы приказали, сэр».

Так поползли слухи о силах, стоящих за троном.

Когда часы пробили десять, маленький отряд драгунов в шлемах торжественно вошел в зал и остановился на паркете танцпола. Вальс быстро свернулся. Капитан громко произнес:

– Император желает переговорить с капитаном пиратов, когда тому будет угодно это сделать.

Султан Омана, почетный гость праздника, рассмеялся и поклонился своей партнерше. Он вложил в ножны оловянный ятаган, драгуны построились вокруг него, и маленький отряд удалился.

– Вы хотели видеть меня, ваше величество? – сказал султан, входя в библиотеку, но прозвучало это как-то глупо. Подобным дурачествам самое место на танцполе, но никак уж не в библиотеке Наполеона. Султан явно был навеселе.

– Следите за манерами и снимите шляпу, капитан, – попросил Люка с легкой улыбкой. – Вы в моем доме. Присаживайтесь, вы нетвердо стоите на ногах.

– Я, пожалуй, выпью немного во-о-он того бренди, если вы не возражаете.

Люка кивнул, и капитан налил бренди. Его рука дрожала. Он был уже немолод и до смерти хотел спать.

– A votre same, – султан поднял бокал. – Ваше здоровье, мой новый друг.

Люка в ответ приподнял сигару:

– Мы все висим на одной ниточке, не так ли?

Султану не понравилось сказанное. Он был достаточно трезв, чтобы различить нотку угрозы в голосе хозяина дома.

– Какие-то проблемы? – спросил араб.

– Не проблемы, скорее возможность их появления, – сказал Люка и поднялся с кресла, чтобы возвышаться над султаном.

– Мой дорогой друг, в устах дипломатов это слово всегда звучит угрожающе, – пояснил султан.

Люка улыбнулся:

– Вижу, что вино ваш разум не затмило.

– Продолжайте, продолжайте, – поощрил араб, осушив бокал и глядя на Шамутона в ожидании. – Я так и думал, что вы пригласили меня в Париж не только для того, чтобы повесить мне на шею очередную блямбу.

– Завтра утром ровно в десять состоится церемония вручения ордена Почетного легиона. Сразу после церемонии мы с вами дадим совместную пресс-конференцию. Ваше высочество, вы объявите, что приглашаете Францию прийти на помощь вашей нации во времена больших потрясений…

– Потрясений? Но у меня в стране нет…

– Позвольте мне закончить. Потрясения, связанные с некими экстремистскими подразделениями, проникающими в вашу страну с севера через границу с Йеменом и сеющими беспокойство и раскол среди вашего населения. Иностранцы, которые хотят подорвать ваш авторитет и свергнуть ваше правительство. Так как ваше правительство состоит из вас, поскольку вы правите страной единолично, вы, о могущественный султан, идете на эти односторонние меры, чтобы защитить свой суверенитет.

– Какие меры? – в ужасе спросил султан. Его лицо под шелковым тюрбаном побагровело.

– Мудрые и разумные меры – приезжаете сюда во Францию и просите меня о помощи. О защите. Вы попросили меня послать войска в вашу столицу Маскат. Ну и, конечно, на нефтяные месторождения. Мы должны любой ценой обеспечить непрерывное поступление нефти.

– Это безумие! Я не собираюсь принимать в этом участия! – султан поднялся со стула и, спотыкаясь, сделал несколько нетвердых шагов назад, пока Шамутон не поймал его в свои объятия.

– Боюсь, что у вас нет выбора, ваше превосходительство. Вы знакомы с моим дорогим товарищем, мадам Ли?

– С кем? – переспросил араб, хватая ртом воздух. Ша-мутон крепко прижимал револьвер к его затылку.

Миниатюрная восточная женщина, за которой тянулся шлейф в несколько ярдов золотого атласа, появилась из темного угла.

– Bonsoir, messieurs, – прощебетала женщина.

– Вам она известна как императрица Жозефина, месье.

– Мадам Ли? – пробормотал султан.

Мадам Ли, все еще одетая в роскошный костюм Жозефины, быстро прошла через комнату и встала перед арабом. Султан стал понимать еще меньше, когда женщина стянула с головы украшенный драгоценностями парик и предстала перед ним с совершенно лысой головой. Мадам Ли явно была мужчиной, и при виде татуировок на лысом затылке ужас в глазах султана разгорелся еще сильнее.

– Я мадам Ли, – сказал Ху Ксу. Он открыл крохотную, отделанную блестками вечернюю сумочку, с которой был на балу, и достал оттуда маленький скальпель. Араб отшатнулся, но Шамутон держал его крепко.

– У вас есть два пути, – сказал Люка. Теперь он сидел на краю стола, наслаждаясь сигарой и разворачивающейся на его глазах драмой. – Первая – воспользуйтесь возможностью и пригласите наши войска и корабли в Оман. И вторая…

– Какой возможностью? – закричал арабский правитель.

– Возможностью, которая подарит бесконечно долгое счастье и здоровье вам и вашей семье, – улыбнулся Люка. – Для вас ничего не изменится. Ровным счетом ничего. У вас останутся дворцы, «роллс-ройсы», самолеты и яхты.

– Но когда я буду смотреть из окна своего дворца в Маскате, я буду видеть французскую униформу.

– Именно.

– А нефть?

– У нас есть очень жадный покупатель на Востоке, о могущественный султан. В ближайшем будущем я буду богаче вас.

– Китайцы?

– Думайте что хотите.

– А если я придам огласке этот возмутительный инцидент? – султану явно удалось взять себя в руки. Все признаки опьянения исчезли. – Выйду к журналистам и разоблачу перед камерами ваше истинное лицо? Расскажу им, что вы лжец, вор и…

– Я думал о подобном развитии событий. Вы пожилой человек. Уверен, что ваша жизнь не так уж и много для вас значит, – в голосе Люка сквозила холодная ирония. – Но жизни членов семьи? Друзей?

– Что вы такое говорите? Великий Аллах, да если вы хоть что-нибудь им сделаете, я…

– Вы что? Что вы можете сделать, мой дорогой султан? Послушайте меня одну минуту. Потом решите.

– Скажите этому человеку, чтобы он меня отпустил. И скажите этому странному созданию, чтобы оно убрало нож. Я вас выслушаю.

– Очень хорошо, – Бонапарт кивнул Шамутону и Ху Ксу, и они отошли. – Мой дорогой друг, у вас есть Национальный музей, который когда-то был важным фортом на острове Масара. Это так?

– Форт Махуд, – голос султана заметно дрожал. – Когда-то там располагалась штаб-квартира фельдмаршала Эрвина Роммеля.

– Да. Так вот, ваше превосходительство, именно там сейчас находится ваша семья – жены, дети, внуки. Некоторые служащие… Со времени вашего отъезда из Омана они все находились под моей защитой. Не беспокойтесь, мои люди в Омане защитят вашу любимую семью от террористов, которые попытаются причинить им зло.

– Нов моей стране нет террористов, – сказал султан, из него словно весь воздух выпустили. – Мои люди живут в мире со всеми народами.

Бонапарт улыбнулся ему так, как улыбаются неразумному ребенку.

– Никто не живет в мире со всем миром, ваше высочество. Вы, конечно же, слышали о растущей за пределами столицы угрозе со стороны ультраправой христианской группировки? О том, что йеменские силы подтягиваются с юга? Да, султанату Омана грозит серьезнейшая опасность.

– Боже мой! – сказал султан, опустив голову. Каким же он был дураком. Тщеславие притупило его защитные инстинкты, и он недооценил этого человека. Он был ослеплен блестящей перспективой получения ордена Почетного легиона, значение которого он внешне приумалял, но на самом деле давно мечтал получить.

– С этого момента и вы тоже находитесь под моей защитой, – улыбаясь, заявил Люка Бонапарт. – До поры до времени. Сразу же после произнесения вами речи и окончания пресс-конференции вас тайно доставят в Оман, где вы сможете присоединиться к семье.

– И мы будем пленниками островного форта?

– Это временная мера, уверяю вас. Как только будут установлены системы, позволяющие перенаправить оманское производство нефти, ограничения для вас и вашей семьи заметно смягчатся.

– Хотелось бы присесть. И может быть, выпить еще бренди.

– Пожалуйста. Позвольте, я вам сам налью, ваше превосходительство, – сказал Люка и занял место прямо напротив своего новообращенного союзника. – Возможно, вы знаете один из моих любимых стихов, который начинается словами: «В делах людей прилив есть и отлив»[21]21
  «В делах людей прилив есть и отлив…» Здесь и далее цитаты из трагедии У. Шекспира «Юлий Цезарь». (Прим. переводчика)


[Закрыть].

Султан не отрывал взгляда от янтарных глубин своего бокала, его глаза блестели, он думал о семье, которая была сейчас заложником этого безумца. Он поднял глаза и уставился на Бонапарта.

– «В делах людей прилив есть и отлив, с приливом достигаем мы успеха… Когда ж…»

– «Когда ж, – подхватил Бонапарт, – отлив наступит, лодка жизни по отмелям несчастий волочится…»

Султан закончил за него с горящими глазами:

– «Сейчас еще с приливом мы плывем. Воспользоваться мы должны теченьем иль потеряем груз».

– Прекрасно, прекрасно! Завтра утром мы должны воспользоваться течением, мой дорогой друг! Мир меняется на наших глазах! Прилив, с которым можно достигнуть успеха! А сейчас я предлагаю вам подняться наверх и немного поспать, а я вернусь к гостям. Скажу, что вы устали. Угром уведомите мир о своем мудром решении. Ну как, мы с вами пришли к пониманию?

– Боюсь, что так.

– Хорошо! Осталась еще одна деталь. Это очень важно.

– Ради бога, говорите сразу, что еще я могу для вас сделать.

– Вы предстанете перед камерами в десять двадцать. После этого я хочу, чтобы вы пригласили премьер-министра Хонфлера немного прогуляться. Скажете ему, что у вас есть разговор и что вам нужно поговорить tet-a-tet, что это очень важно. Не позволяйте ему отказываться. Вы поведете его по уединенной дорожке в северной стороне Елисейского дворца. Знаете, где это?

– Да, я там уже прогуливался несколько раз.

– Говорите ему все что угодно. Забросьте крючок. Скажите, что у вас есть некоторые сомнения на мой счет. Он за это точно ухватится. Вы меня понимаете?

– Да.

– Ровно через двадцать шагов вы должны найти предлог, чтобы отойти в сторону. Например, ваше внимание привлекла какая-то особенно красивая клумба. В общем, придумайте что-нибудь. Отойдите от него быстро. За вами будет наблюдать один человек.

– Этим человеком буду я, – вмешался Ху Ксу со своего стула в тени.