Текст книги "Путь к океану"

Автор книги: Татьяна Нартова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 21 (всего у книги 26 страниц)

Глава 15. Особа приближенной к реннам.

– Значит, ты приехала для исполнения последней воли брата? – с таким видом, как если бы я убила его любимую собачку, проворковал Рик, стоило ему пересечь порог. Пока мы с Силией пытались на пару прейти в себя от всего происходящего, ренны потащили связанных лекверов к Ереху. Уж не знаю, чем закончилась сия знаменательная встреча, но хозяин дома явно был в полном «восторге». Учитывая, что девочка совсем недавно уснула, опустив мне голову на колени, я только шикнула в ответ:

– Тихо ты! Ей и так досталось сегодня. И вообще, ты же сам говорил, что тебе нет никакого дела кто я, и зачем явилась в Эвест-э-Ренн. Разве не так?

– Мне не было никакого дела, – поправил меня бледнокожий, не изменяя тона. Хорошо хоть соизволил больше не орать. Правда, теперь я вынуждена была выслушивать его шипение. Конечно, голос у него чудесный, но эффект от этого лучше не стал, – Но я не хочу, чтобы мой дом разнесли по камушку. Причем не кто-нибудь, а паршивые лекверы, охотящиеся за… кем? Может, красавица, вы назовете мне свое настоящее имя. Хоть светлячок будет за кого зажигать, если они до тебя доберутся!

– Допустим, Лида, – зло отозвалась я, сжимая зубы и едва удерживаясь от того, чтобы не прибавить еще парочку ругательств в адрес одного слишком любопытного ренна.

– Что ж, допустим Лида, и какого… вы тут делаете?

– А вот этого я тебе уж точно не скажу. Хочешь – выгоняй меня на улицу, хочешь – прибей прямо на месте. В любом случае я не намерена распространяться о цели своего визита. Если тебя это утешит, ты мне уж точно не важен. И еще: король предупрежден обо всем. Так что, если первые два варианта тебя не устраивают, есть третий: обратись непосредственно к Ереху.

– Значит так, да? – Эвирикус сжал губы и уже более мирно поинтересовался, – И что ты собираешься делать дальше?

– Искать путь к океану.

И снова мужчина едва заметно переменился в лице. Взгляд его стал более холодным. Однако он тут же криво усмехнулся, продолжая осыпать меня ядовитыми вопросами и замечаниями:

– Ты с ума сошла? На кой ляд тебе сдался этот артефакт?

– Лично мне он, действительно, совершенно не нужен. Но, как ты уже понял, за ним охотится Элаймус, и мне бы очень не хотелось, чтобы подобная вещь попала к нему. И, кстати, ты ничего не знаешь о пути к океану?

– Нет. До меня, как и до остальных, дошла лишь расплывчатая легенда о какой-то женщине, защитившей целую страну при помощи не то магии, не то хитроумного изобретения. И то мне не очень-то верится в то, что все это происходило на самом деле. Не будешь же ты, в самом деле, пытаться найти несуществующий предмет?

– Знаешь, – грустно хмыкнула я, – если бы путь к океану был всего лишь красивой легендой, Сотворитель не стал бы за ним гоняться с таким упорством, уж поверь мне.

– Откуда ты знаешь?

– Да уж в свое время пришлось наобщаться с этим зеленоволосым типом. Он очень умен, хитер, а главное, беспощаден. И стоит ему завладеть подобным антиквариатом, как все твое подземное царство утонет в крови, – только тут я вспомнила о ранении Рика, – Как твое плечо? Насколько я понимаю, плохой регенерацией не страдаете, но все же стоит хотя бы промыть порез.

– Пустяки, – отмахнулся Эвирикус, – Только рубашку жалко. Вчера купил, а сегодня можно уже выкидывать. Так на защиту всяких мелких леквер и остальных безмозглых одежды не наберешься. Срастить-то я могу края, но вот пятно, скорее всего, вывести не удастся.

– Может, я попробую? Ну, останутся следы, в крайнем случае закрою их вышивкой. Но думаю, здесь и обычным мылом справиться можно.

– Вряд ли. Это у людей кровь, что вода. Они ее и не ценят вовсе. А кровь реннов и въедливей и дороже. Так что, Лида, ты мне теперь должна кучу денег.

– Денег? Отлично, я слышу что-то родное! – странно, но мое настроение, и правда, приподнялось, стоило услышать такие привычные слова, как "кровь" и "деньги". Я так отвыкла от своего мира, почти забыв значение подобных выражений, – У вас есть деньги?

– Да. Это только лекверы могут обходиться без них. Но там совсем другое дело: сотни Творцов, готовых в любой момент вырастить прямо перед тобой куст, усыпанный ягодами, одной силой воли поймать воз рыбы или сделать штаны из парочки завихрений воздуха. Чем меньше мы можем, тем богаче нам надо быть, тем сложнее становятся отношения между нами, в том числе экономические.

– А что ты там говорил насчет огонька за упокой? – теперь явно настала моя очередь допрашивать ренна. Тот и не сопротивлялся. Все-таки у него явные проблемы с самоконтролем: то орет, как ненормальный, а то вдруг начинает с самым спокойным видом рассказывать о нравах своей страны. Наверное, его тоже в детстве часто роняли, как и Герва.

– Ну, если кто-то у нас умирает, мы ловим свет либо луны, либо солнца или звезд и приносим в наши пещеры. Конечно, этот сгусток будет совершенно не отличим, на первый взгляд, от сотен остальных, но стоит присмотреться, и можно найти тот единственный, что зажгли в память о ком-то.

– Сколько у тебя подобных светлячков? – не удержалась я от вопроса, машинально перебирая светлые волосы Силии. Надеюсь, паршивка не просто притворяется, а действительно спит. Не хотелось бы, чтобы она случала наш разговор. Удивительно, но сидя на захламленной кухне спустя всего пару часов после того, как меня едва не убили, а мою лучшую подругу не украли, я чувствовала себя почти счастливой. Злость постепенно испарилась, оставив лишь легкий налет недоверия, который я и пыталась рассеять этой беседой.

Кажется, последний вопрос достал не только до сознания мужчины, но и до чего-то совсем уж сокровенного. Он моментально погрустнел, отворачиваясь к окну. Я заметила, как за стеклом кружатся несколько огней, будто исполняя лишь им известный танец. Теперь я относилась к ним совсем иначе, чем прежде. Это были не просто "лампочки", а самые настоящие свечи в храме. Так и хотелось выйти на улицу, стать на колени и, толи молиться, толи просто помолчать.

На спине по-прежнему висел меч, плечи все также прикрывал плащ, а на руке болтался медный браслет. И больше всего на свете я желала, чтобы меч наконец посмотрел на меня разноцветными глазами, поставил бы передо мной поднос со своими фирменными пирожками. Или просто засмеялся. Чтобы плащ обнял за плечи, оберегая от своего мира, от этих пещер, от тяжести на окоченевшем от тревог сердце. Чтобы браслет ляпнул что-нибудь невпопад, взмахивая своими полупрозрачными крыльями.

Чтобы они были рядом…

– Всего один, – неожиданно ответил Рик. Я едва подавила первый порыв подпрыгнуть. Слишком уж задумалась, совершенно позабыв о сидящем рядом ренне, – Мать. Не смог ее уберечь в свое время. Как-то все вышло глупо и нелепо.

– Так всегда обычно и выходит, – вздохнула я, – И ты можешь найти тот огонек?

– Конечно. В том-то все и дело, Лида. Стоит нам немного ослабить эту связь, начать забывать тех, ради кого зажжешь подобный светлячок, и постепенно он потеряется, и твоя душа больше не откликнется на его призыв. А потом, со временем, это сгусток может просто-напросто погаснуть. И тогда мы все сделаем еще один шаг в темноту. Пока там, наверху, горят эти светлячки, ты сам продолжаешь жить.

– Понимаю, – кивнула я, – Но и смотреть на эти светлячки больно, не правда ли?

– Больно. Можно совершенно ослепнуть. Но ведь они не для красоты созданы, а чтобы освещать все остальное.

– А огонек твоей матери, он из какого света сделан? – все еще косясь на окно, уточнила я. Вдруг и мне удастся среди этой кучи живых, суетящихся созданий увидеть какой-то особенный и необыкновенный.

– Из света той звезды, что последняя уходит с небосклона. Ее еще утренней называют. Она просто обожала эту звезду, утверждала, что ее даже в ее честь назвали. А мне иногда кажется, что все наоборот вышло. Но это не так уж важно. Ладно, ты как хочешь, а я спать. У меня от ночи, проведенной в кресле, все болит.

Эвирикус попытался поднялся и тут же охнул от боли. Силия во сне шевельнулась и открыла глаза:

– Привет, Рик. О, они тебя задели? Какой ужас! Иктая, чего же ты сидишь, надо заняться его плечом!

– Успокойся, больше ваша конспирация не понадобится, – усмехнулся тот, отмахиваясь от суетящейся вокруг него леквер, – Лида мне почти во всем призналась. Ай, да осторожнее ты!

– Извини. Ох, Светлейший! – Силия, наконец, стянула с пострадавшего рубашку, и на меня помимо воли накатила тошнота. Кроме громадного разреза до самой кости, едва начавшего затягиваться, мне удалось насчитать еще с десяток синяков и несколько ссадин. Мало того, только сейчас я заметила, с какой осторожностью пытается дышать хозяин дома. Даже без рентгена было понятно, что ему сломали не одно ребро. И как он при этом еще разговаривать мог и прямо сидеть, совершенно непонятно!

– Рик… Ты почему сразу мне ничего не сказал? – напустилась я на ренна, первым делом ставя чайник на плиту, – Ты что, хочешь отправиться вслед за матерью?

– Даже в мыслях не было. Да ладно тебе, само заживет. Через неделю уже как новенький буду, – через силу улыбнулся пострадавший.

– Угу. Новеньким и свеженьким, как огурчик. А что, еще немного, и ты станешь таким же зелененьким, холодненьким и пойдешь пупырышками. Голова тебе зачем нужна?!

Теперь орала уже я, пока дочь Дапмара осматривала повреждения. Светлые глаза Рика безучастно прошлись по моей фигуре и остановились на лице:

– Лида, не надо превращать меня раньше времени в инвалида. Я не такой хрупкий, как кажется.

– Да мне ничего не кажется. Теперь я понимаю, откуда у тебя столько шрамов! Конечно, если совершенно не заботиться о своих ранах, потом останутся на всю жизнь следы. Поступай дальше, как хочешь, но пока я здесь, ничего подобного не допущу!

Силия наконец перестала горной козочкой бегать вокруг ренна и принялась осторожно сращивать его плечо, как до того сам Эвирикус делал с моим плащом. Второй дар девчонки был хоть и слабее первого, но зато он не уступал в пользе. Да, если бы леквер была с нами тогда, когда на моих руках чуть не умер Викант, все было бы проще. Намного проще, ведь восстановительные способности организма лекверов гораздо выше, чем у реннов. К сожалению, для человеческого тела старания Силии были бы бесполезны: у нас нет того резерва, которым могла бы воспользоваться подруга. Тем временем пациент немного морщился, но больше не сопротивлялся. Лоб леквер покрылся испариной, но уже через минуту от глубокого пореза не осталось и следа. Еще немного времени – и ребра начали срастаться. Правда, сил на то, чтобы полностью их срастить у девчонки просто не хватило. Но тут уже подоспела я, туго замотав парня, так что теперь он начал напоминать мумию.

– Теперь-то вы отпустите меня на мое кресло? – после всех экзекуций попросил мужчина.

– Нет уж. Тебе только этого не хватало. У тебя есть кровать, вот и спи на ней, – огрызнулась я. Мы тут стараемся, лечим его, а он решил поиграть в героя.

– А ты?

– Обойдусь. Я пока молодая и здоровая, пару ночей, проведенных в кресле, ничего не изменят.

– Так… но если мне вдруг станет плохо ночью, что тогда? Оружием пока я махать не могу, мне понадобится дополнительная защита, – издевательски пропел Рик. Причем пропел в прямом смысле слова. Стоило ему чуть растянуть гласные в словах, его голос немедленно превратил их в настоящую песню. Зато я едва не подавилась от такой наглости.

– Ты…?

– Как можно?! Разве я в таком состоянии способен приставать к кому-то? – на лице серьезное выражение, но глаза смеются, – Не дрейфь, милочка, я ведь серьезно. У меня были до тебя и, надеюсь, и после тебя будет столько женщин, что твоя персона особой роли все равно не сыграет. А вот твоя спина и шея могут пострадать. Так что решать тебе.

И я решила…. Послать его куда подальше, и нагло развалиться следующей ночью на его кровати. Моя шея, несомненно, была дороже. К тому же мысль о том, что рядом со мной спят еще двое лекверов, пусть и не в совсем традиционном обличии, тоже утешала.

Азули быстро спустилась в подвал, очень надеясь на то, что на посту окажутся нормальные лекверы, а не фанаты нового правителя. Как ни странно, но чем больше распалялся Совет, чем больше бродило слухов и сплетен, тем больше народа поддерживало Элаймуса. Народ сотворил себе нового кумира, ведь в кого-то надо верить и на кого-то просто необходимо ориентироваться. Нет веры и идеала – нет в жизни маяка, нет уже ни добра, ни зла, есть лишь бессмысленное существование. А подобное отношение ни к чему хорошему еще не приводило.

Лестница кончилась, но Всевидящая заметила это только тогда, когда удары каблучков стали звонче. Рано или поздно о том, что она приходила сюда доложат Элистару, но к тому времени это будет уже не так важно, как для него, так и для нее самой. Наконец, за поворотом прямого коридора показалась небольшая будочка, перед которой стояло двое гвардейцев. Едва охранники заметили Всевидящую, их разговоры прекратились, и оба вытянулись в струнку.

– Что желаете, эивина Азули? – один из лекверов едва заметно улыбнулся, получив от андереты в ответ ослепительную улыбку. Пока все шло по плану. Этого гвардейца Всевидящая знала давно, и он уж точно не мог относиться к пособникам нового Сотворителя. Второй охранник был не так благонадежен, но и его Азули неплохо знала: тот часто дежурил рядом с ее "будкой".

– Послать телепатическое сообщение одному приятелю, – ответила андерета, – Или это уже считается страшным преступлением?

– Конечно нет, госпожа. Но нам не велено никого в нее пускать без особого разрешения Сотворителя. У вас оно есть?

– Нет, – ухмыльнулась Азули, – У меня нет разрешения. Значит, теперь на это нужна карточка с печатью. Интересно, а в туалет хотя бы без предварительной записи еще пускают?

– Шутите все, эивина, – обиженно пробурчал второй леквер, – А нам уже не до смеха стало. Думаете, нам самим тут в радость стоять и у каждого документы требовать, как на границе с гномами во время войны?! Раньше-то сиди себе рядышком со станцией, да иногда на слишком ушлых посетителей покрикивай, чтобы очередь не задерживали или от скуки пыль смахивай с приборов. А сейчас стоишь целый день, что твоя статуя, а толку никакого. Из-за этих распоряжений проклятых никто сюда не является.

– Да уж. А почему же вам не присесть? – изумилась Всевидящая. Она была здесь всего пару раз, но тогда в этом коридоре толпилось множество народа, а охрана прохаживалась рядом лишь для вида. Так что рассказ лекверов вполне соответствовал личным впечатлениям узнающей. И вот теперь такие порядки. И хотя Азули недолюбливала весь род лекверский, ей откровенно стало жалко несчастных парней, которым на двоих вряд ли стукнуло больше двух тысяч лет.

– Приказ такой, чтобы все время находились на посту. Видите этот коврик, – первый леквер указал глазами вниз. Азули внимательно присмотрелась, увидев на полу что-то смахивающее на старою половую тряпку, бывшую когда-то, действительно, обрезком ковра.

– Вижу.

– Сотворитель сам лично его постелил и сказал, что если мы хоть на сантиметр отойдем от него, он нас лично повесит в своем кабинете на крюки.

– Ор-р-ригинал! – согласилась Всевидящая, – А он не сказал, зачем ему в кабинете двое истекающих сущностью молодца? Кажется, Элаймус прежде не очень-то любил подобные украшения интерьера.

– Не знаем, эивина, – хихикнул в ответ первый леквер, потом задумчиво выдал, – А давайте мы вас так впустим. Э… из вредности. В конце концов, о наказаниях за подобный проступок Сотворитель ничего не говорил.

На том и порешили. Азули сочувственно хлопнула ребят по плечам и рыбкой скользнула за полупрозрачную дверцу станции. Подобные установки были великой редкостью и чаще всего строились лишь в крупных городах или их делали сами лекверы, когда у них хватало таланта и сил. К счастью, все станции работали исправно, посылая телепатические сообщения в любой конец страны. Рассказывали даже, что какой-то умник смастерил подобную вещь в одном из своих миров, и теперь ему не приходится каждый раз мотаться туда, дабы проверить, все ли там нормально. Конечно, Азули мало верила подобным бредням. Какова была сила установки, она всегда зависела от возможности самого передающего. Конечно, среди лекверов иногда попадались неплохие телепаты, но и их умения не хватило бы, чтобы пробить межпространственный барьер. Сама узнающая хоть и могла проникать в чужие головы, но надолго ее не хватало, к тому же, каждый раз приходилось подбирать индивидуальный "ключик" к каждому сознанию, а это порой заканчивалось дикими головными болями и тошнотой.

Станция больше всего походила на самую обычную телефонную будку, но вместо телефона там, на маленьком столике или полочке лежало кольцо, а по стенам тянулись специальные тонкие ниточки. Первое служило для усиления токов мозга, вторые – для улавливания сигнала. А дальше преобразованный сигнал летел к получателю, действуя тому на определенные зоны его головы, вызывая либо картинки, либо звуковые сообщения, либо и то и другое.

Азули подняла кольцо, несколько секунд подержала его в руках, чтобы своеобразный артефакт привык к ней, а затем рывком надела его на голову. Долго такие аппараты носить было нельзя. После трехминутной "беседы" мысли сбивались в кучу, пятиминутная приводила к потере сознания, а десятиминутная могла вполне окончиться смертью, если, конечно, ты смог сначала избежать обморока. Узнающая сосредоточилась, думая сначала о своей помощнице – Шаэлле, а потом вдруг отбросила ее образ, и перед ее взором возник Гервен.

"Найди Лиду. Совет ищет ее. Нельзя допустить, чтобы они узнали, что у нее есть кольцо Дэрлиана. Прошу тебя, не задерживайся. Боюсь, совсем скоро они сообразят, что можно провести обряд, и тогда я снова нарушу клятву".

Обруч полетел на полку, а Азули схватилась руками за виски: она очень много сил вложила в это послание. И только спустя несколько минут она смогла дольно бодро выйти из кабинки.

– Эивина Азули, – в тот же миг к ней подлетел еще один гвардеец, немного ошарашено глядя то на покинутую станцию, то на двух невозмутимых коллег, – Сотворитель ждет вас в своем кабинете.

– Какого темного ему надо? – узнающая устала, а потому пришла в крайне паршивое настроение. Леквер бросил на нее такой взгляд, что сомнений не осталось: этот точно передаст все ее слова Элаймусу, да и про будку упомянуть не забудет. Мысленно попрощавшись с охранявшими сей стратегический объект парнями, Азули все же последовала к уже знакомым покоям Элистара.

Дед Герва не стал обживать кабинет Дэрлиана, вернувшись в свое старое помещение, которое пылилось целых пять тысяч лет. Темная мебель, тяжелые шторы и вид во внутренний двор не делали покои нового Сотворителя привлекательными. Азули ядовито подумала, что в светлом, просторном зале совещаний и приемов или в уютном кабинете Дэрлиана зеленоглазый старик смотрелся бы так же дико, как массивный зубастый крокодил среди нежных белых цветочков. А уж про спальню, оформленную в Земном стиле, и говорить не приходилось: удивительно было уже то, что Элаймус не приказал ее уничтожить.

Стучать Всевидящая не стала. Наоборот, вошла в приемную размашистой гордой походкой. Элистар-старший уже ждал ее, стоя спиной к наполовину занавешенному окну. От обилия зеленого у Азули едва не потемнело в глазах. Зеленый костюм, темно-зеленые шторы и обивка мебели, зеленоватый ковер, зеленые волосы правителя и только одно белое пятно – его морщинистое лицо. И все же было в этом что-то упоительное, в этой пугающей гармонии похожих оттенков. Андерете вспомнилось, как она первый раз увидела этого предателя тут, когда в его глазах не было еще хищного огонька, когда на губах его еще играла наивная улыбка. И, о ужас! Ничего не осталось от того красивого, приятного образа, будто все хорошее испарилось из него, как исчезает негатив с фотографии, заменяясь позитивным изображением. Только наоборот: светлое стало черным, а темное перестало казаться хоть немного привлекательным.

– Зачем звал? – с порога начала Азули, становясь точно напротив мужчины.

– Поговорить, Ази, – усмешка до ушей.

– О чем? Нам с тобой не о чем говорить, Лайм, – в ответ уколола Всевидящая, – Разве только разойтись по разным углам комнаты и начать медленно мучить друг друга, пока один из нас не сдохнет.

– Ты не убьешь меня, – парировал Элистар, – Иначе страна останется без предводителя, а ты без головы. Не выгодно… Сестры-близнеца у тебя уже нет. А клонирование в наши дни пока не дошло до такого уровня, чтобы мгновенно вырастить из клетки точно такой же организм. Так что подставлять будет некого. Зачем ты, вообще, это сделала?

– А зачем ты ее зарезал? – бровь Азули приподнялась почти до середины лба, – Не из благородных, как я понимаю, побуждений. Что ж, это к лучшему. Моя совесть чиста, как и руки. А вот она перед смертью в полной мере познала, что такое быть преданной.

– У тебя чистые руки?! Ха, да ты вся искупалась в чужих сущностях и крови, вот и не замечаешь разницы между чистой кожей и пятнами на ней.

– Интересно. И кого же я убила? Может, это я вонзила нож в тело Верхеты. Или я лично приказала стереть с поверхности планеты три города со всеми жителями. Или, возможно, это я натравила на Дэрлиана химер?

– А те, кого ты обращала в себе подобных? Скажешь, они сами решали стать частью андерета от скуки? А несчастные во главе с Авирном? И кто после этого из нас убийца? Не надо делать из себя святую, дорогая. В этом мире есть только один святой, но его имени никто не знает. Если уж на то пошло, ты ничем не лучше меня. Мы с тобой идеальная пара.

– Пара… – Азули задумчиво закатила глаза, – Ты часом тысячелетия не путаешь, Эл? Пара наша распалась в тот момент, когда ты отдал приказ выпустить из меня всю кровь и заменить ее чьей-то сущностью. Хотя, чему я удивляюсь? Ты никогда не отличался великолепной памятью.

– Ах, Азули! Продолжаешь шипеть и царапаться, как глупая кошка? Тебе это не идет. К тому же я пригласил тебя не для того, чтобы ударяться в совместные воспоминания. Я предлагаю тебе компромисс. Ты умная и сильная. Я имею всю власть. Из нас вышел бы неплохой дуэт. Обещаю, что не трону и волоска на голове твоего любимого Дэрла или его ненормальной девки. Так уж и быть. Мы могли бы построить здесь новый порядок, все кланялись бы тебе в ноги, сначала дрожа от одного твоего имени, а потом бы прониклись безграничным уважением. Азули, забудь о наших разногласиях. Стоит ли держать зло столько столетий? Помнишь, как мы любили друг друга? Это было волшебно, нереально. Ты была так счастлива, и я тоже.

Элаймус подошел к андерете, но стоило ему протянуть к ее щеке руку, как она немедленно схватила его за запястье и прошипела:

– Не трогай меня! Иначе я плюну на свою жизнь, и придушу тебя прямо здесь.

– И все же подумай над моим предложением, любимая, – невозмутимо протянул Элистар-старший. Азули нервно скривилась, немедленно покидая душную приемную. Теперь она еще больше уверилась в том, что надо как можно быстрее сменить верховную власть в этом мире.

Я выползла на кухню, когда время перевалило за полдень. Силия уже вовсю громыхала посудой, готовя явно что-то замысловатое и аппетитное. Но не успела я даже поприветствовать ее, как девчонка поставила передо мной чашку кофе. Так что взаимные пожелания доброго утра прозвучали лишь через десять секунд. Именно столько мне понадобилось, чтобы сделать первый глоток и сесть на стул:

– А где Рик? – я уже привыкла, что хозяина дома где-то хронически носит, так что вопрос был скорее дежурным. Однако за ним последовало не стандартное: "Не знаю", – а более странное:

– В библиотеке.

– Где? – пододвигая к себе поднос со свежими булочками, переспросила я.

– Пошел добывать для тебя информацию. Сказал, что ты будешь слишком долго копаться, а он уже знаком со всеми здешними фолиантами, так что будет лучше, если в библиотеку пойдет именно он. Кстати, Рик просил передать тебе, как только ты встанешь, что ты очень забавно бормочешь во сне.

– Да пошел он, – хмыкнула я, переключаясь на более безопасную тему, – Кофе где добыла?

– Валялся тут. Я бы его и не заметила, но он стоял прямо за пакетом с мукой. А мне как раз именно она нужна была. Тут я вспомнила о том, что ты эту гадость очень любишь, ну и сделала заодно, пока булочки подходили. Надеюсь, он хоть съедобен?

– Еще как, – кивнула я, вгрызаясь в румяный бочок первой жертвы моего аппетита, – Ты прелесть, Силия. Моего кулинарного таланта хватает только на то, чтобы не умереть от голода.

– Как же ты выжила-то? – подивилась леквер, хватая с раскаленной плиты какую-то кастрюлю. Судя по валящему от нее густому пару, внутри находился картофель. Но пахло так удивительно чудно, что было просто кощунственно думать, что так подобный запах принадлежит обыкновенным отваренным клубням.

– Находились добрые и глупые создания, которые кормили меня. Сначала мама, потом Дэрлиан, а последнее время в меня поочередно впихивали свои труды то повара Герва, то Викант, то остальные друзья-товарищи. Так что ты, можно сказать, продолжаешь эту почетную эстафету. А я и рада этому. Кстати, а почему почти все лекверы называют кофе гадостью? Неужели у нас с вами разная вкусовая чувствительность?

– Он горький, темный и напоминает больше всего воду, смешанную с грязью, – ответила дочь Дапмара. На этот раз я отвечать не стала. В любом случае она меня не поймет. Не поймет того, что кофе имеет такую приятную горчинку, которая была в улыбке Дэрлиана. Не сможет представить, что напиток по цвету ассоциируется у меня с его глазами. Да и, наконец, что кофе мне просто нравиться. К тому же чаще всего это единственный способ проснуться, что является немаловажным плюсом.

– Ну, кто мне поможет? – не дав насладиться завтраком, в кухню ввалился Рик, почти полностью погребенный под стопкой книг. Как он смог их донести, оставалось загадкой, потому что каждая из них весила не меньше полкило, а наверху стопки лежал свиток, который все время норовил упасть. Силия первая бросилась на помощь ренну, я в последний раз куснула булочку, и вместе с приятелями опустила тома на кухонный стол, – Вот, принес все, что смог найти по легендам, мифам и историческим хроникам. Причем половину из всей этой макулатуры мне пришлось буквально выпрашивать. Так что учти: за каждую книгу отвечаешь головой. А то мне моя пока еще нужна.

– Да я такое количество даже за год не одолею, – ужаснулась я, – К тому же они, скорее всего, на лекверском или на твоем родном, а мне он вообще незнаком.

– Не обязательно читать все подряд. Как только увидишь подходящее сочетание слов, тогда начинай вчитываться. А так, конечно, мы не успеем дойти даже до конца первого фолианта. Только прежде чем садиться за эту тягомотину, у меня есть предложение пройтись на поверхность.

– На поверхность? – как-то не слишком верилось, что добрые товарищи ренны выпустят нас погулять на свеженький лужок. Именно такими подозрениями я и поделилась с приятелем. Рик беспечно махнул рукой и ответил:

– Ты гостья короля, и никто не вправе больше задерживать тебя как на выходе, так и на входе. А вот насчет леквер такого распоряжения не было, так что, боюсь, ей придется посидеть здесь.

– Тогда я тоже останусь, – очень уж не хотелось снова бросать девочку. Однако та категорично заявила:

– Нет, нет! Еще чего не хватало: из-за меня оставаться в этом лабиринте. Сходи, подыши свежим воздухом, а я пока попробую покопаться в этой куче. Возможно, к вашему возвращению что-нибудь найду. Только куда вы собрались?

– На рынок. Здесь неподалеку небольшой городок, там в основном люди проживают. Ренны не могут сидеть лишь на воде и воздухе, так что приходится вылезать за продуктами. Наши вторые тела позволяют спокойно ходить днем, но иногда мы сами покидаем Эверт-э-Ренн, иначе тут со скуки умереть можно.

– Отлично! Купишь себе что-нибудь, – еще более убежденно закивала дочь Дапмара. Я вдохнула, но спорить не стала. За эти два дня мне приелся вид камня и неживое освещение. Да и воздух здесь был настолько беден кислородом, что я бы все отдала, чтобы сделать хоть один глоток свежего ветра. В конце концов, было решено отправиться прямо сейчас, пока солнце не начало греть в полную силу, иначе Рик в своей амуниции рисковал свариться заживо. Пообещав принести что-нибудь Силии, я вышла вслед за Эвирикусом из дома.

– Может, оставишь здесь меч, – поморщился он.

– Зачем?

– А зачем брать его с собой? На нашей территории тебя никто не тронет, а на рынке ты только внимание привлекать будешь. Ты же знаешь, насколько негативно твое племя относится к вооруженным женщинам. В крайнем случае, ты можешь взять лезвия, они не так в глаза бросаются. Да и плащ тебе ни к чему. Все-таки уже середина весны.

– Ладно, если ты так настаиваешь, – продолжать спор было бессмысленно. По-хорошему, ренн был прав. Мы выходили на прогулку, а не отправлялись на войну. К тому же рядом был Рик со своими серебряными стрелами, которые уж точно прикончили бы любую нежить, тогда как Викант против них был просто бесполезен. То есть, прирезать с его помощью тварь, конечно же, было можно, но пришлось бы очень долго возиться. А против другой опасности и лезвия вполне сгодяться, тем более что ими я научилась управлять намного лучше. Что же касается плаща… – Я оставлю меч. Но вот насчет погоды меня терзают смутные сомнения, поэтому выходить в одной рубашке не стану.

Нас, дейсвительно, не стали задерживать на границе. Рик вел меня совершенно незнакомой дорогой, так что вывалились мы не в лесу, а почти у городских стен. От хлынувшего со всех сторон света заболели глаза, но, несмотря на это, я не стала жмуриться, а, наоборот, повернулась к дневному светилу лицом. Городок утопал в зелени, деревья роняли хрупкие лепестки всевозможных цветов, начиная от привычного розовато-белого, кончая крикливо-желтым и алым. Совершенно лишенный листьев куст буквально горел фиолетовым огнем громадных бутонов, больно цапнув меня колючками по ладони, стоило мне попробовать сорвать один из них.

– Хороший кустик! – довольно улыбнулся Рик. Я мрачно оглянулась на него, посасывая ранку.

– Не вижу в нем ничего хорошего.

– Он умеет себя защитить. А ты, прежде чем что-то трогать, задумайся: было ли бы тебе приятно, если бы тебе, скажем, уши оторвали?

– А причем здесь мои уши? – начиная всерьез злиться, не поняла я.

– Все притом же. Цветы рвать нельзя, Лида. Это такое же преступление, как убивать кого-то. Тем более, когда ты рвешь их для забавы. Живя под землей, мы начали ценить те богатсва, которые дает нам природа. Но не загонять же всех людей туда? А если тебе так хочется рассмотреть эти красоту внимательней, просто попроси.