Текст книги "Путь к океану"

Автор книги: Татьяна Нартова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 26 страниц)

Трясущимися руками советник распечатал письмо, и замер, не в силах пошевелиться. На листке черной пастой были выведены всего две строчки, но от них веяло такой властью и холодом, будто в конверт запаковали живой мороз.

"Очередной бездарный юнец, называющий себя лишь по недоразумению Сотворителем наконец-то получил заслуженное наказание. Теперь только от вас зависит, восторжествует ли справедливость. В ваших же интересах явиться завтра в зал Большого Собора для принятия нового главы страны".

– Светлейший, да неужели… – только и смог пробормотать Декариус, невольно закрывая глаза от ужаса. Если это чья-то шутка, то она очень неудачная. А если это, действительно, Элаймус Элистар, тогда что делать? Нет, никак нельзя оставлять это дело нерешенным. Никак.

Советник мгновенно поднялся со своего места, одним движением буквально перетекая из кабинета в коридор. Есть только один способ проверить, является ли оттиск на сургуче настоящим и чего стоит ждать дальше.

– Тереит, ты это видел? – с порога сунув письмо под нос главе Собора, дрожащим голосом вопросил советник. Сидящий в кресле леквер в ответ только головой качнул, в свою очередь протягивая точно такую же бумагу.

– Кто тебе его доставил? – Тереит Неверски – сухонький старичок, которому совсем недавно стукнуло четыре тысячи семьсот лет, едва не сверлил своего коллегу глазами. Тот взволнованно всплеснул руками и, не удержавшись, без разрешения плюхнулся на ближайший стул.

– Мой курьер. Я пытался выяснить, от кого оно, но тот ничего не знает. А что у тебя?

– То же самое. Не знаю, получил ли кто еще подобные записки, но вся эта история мне очень не нравится. Как ты думаешь, кому выгодно рассылать членам Собора эти письма? А вдруг это…

– …настоящий Элаймус! – с нескрываемым ужасом продолжил Декариус, – Я уже подумал об этом. И боюсь, у нас есть только один вариант, как это доказать или опровергнуть. В любом случае, ничего хорошего подобные вещи означать не могут. Ведь это, каким леквером надо быть, чтобы назвать Дэрлиана бездарным юнцом? Тереит, а если мы обратимся к Всевидящей?

– Нет, – лицо Неверски тот час превратилось в злобную маску, – После того, как ее сестра убила Сотворителя, я просто не имею права доверять этим скотам. Андереты никогда не были с нами, так и нечего давать им лишний повод для злорадства.

– Но ведь Азули может что-то увидеть в своих снах. Сколько раз она спасала нас всех от различных бедствий. К тому же она, говорят, хорошо знала Элистара. Пойми, Тереит, сейчас не время на личные склоки и неприязнь. Мы единственные, кто еще может удержать народ в узде, особенно после побега Верхеты. Повсюду вспыхивают волнения, честные лекверы негодуют, а совет не в силах даже предложить кандидатуру на пост следующего Сотворителя. Просто некого предлагать. Мы деградируем, с каждым веком рождаются все более слабые дети, уже не привязанные к своим родным землям, не способные справиться со своей сущностью. Дэрлиан был последним леквером из великой фамилии и, несмотря на его слабости, силы в нем было намного больше, чем даже в нас самих.

– Я знаю, знаю, Декариус. Но мы не можем спешить с решением, равно как и медлить. У нас нет ни одного факта, который говорил бы за то, что послания исходят от настоящего Элаймуса. Я лично никогда не видел его, как и ты, но мы оба хорошо знаем его внука. И не дай Светлейший такого правителя, как Гервен! В любом случае, нам надо приготовиться ко всему, в том числе и к восставшему из могилы Элистару. Но только тогда, когда Совет полностью будет уверен в том, что происходит, он сможет действовать. Возможно, нам удастся обойтись без поддержки узнающих.

– О, если бы это было правдой! Тереит, конечно ты должен принимать окончательное решение, но позволь мне внести одно предложение. У нас есть возможность проверить подлинность оттиска, а это уже будет немалым шагом, – Декариус скривился, когда его начальник горько усмехнулся и произнес:

– Ты прав в одном: не ты командуешь такого рода вещами. Но в твоих словах есть рациональное зерно. Комнату с печатями не открывали уже более трехсот лет, да только, кажется, без нее нам не разрешить ни одну загадку. Подожди меня в коридоре. Я сейчас выйду.

Советник поклонился, спиной удаляясь из кабинета Неверски. Руки его тряслись, словно у школьника, решившего втайне от учителей провести опыт со ртутью. Комната с печатями располагалась в самом дальнем закутке Дома Сотворителя и являлась одной из главных святынь в стране. В ней хранились все личные печати правителей, документы и дневники, которые могли в любой момент пригодиться. Вечные перестраховщики, советники не доверяли подписям и даже отпечаткам пальцев. И для того, чтобы никто не смог подделать важнейшие указы и распоряжения, для каждого Сотворителя создавались два специальных перстня, один из которых прятали в комнате, а второй главный леквер носил на руке. Рисунки на обоих украшениях были идентичны, но только в одно переносили частичку сущности Сотворителя, тогда как второе было обыкновенной полоской меди, серебра или золота.

Пока Декариус нервно озирался по сторонам, его начальник надавил на ручку шкафа, открывая тайное отделение в крышке стола. Об этом месте знал только он, и только он, как глава Большого Собора, имел доступ в священное помещение. В отличие от остальных зал, покоев и кладовых, комната запиралась обычным железным ключом. Если кто-то захотел получить дубликат, то не смог бы этого сделать, так как не нашел бы подходящего оборудования. Замыкающие карты из особого рода пластика – вот их можно было множить сколь угодно раз, но не старинный ключ с многочисленными бороздками и зубчиками.

– Пойдем, – Тереит хлопнул коллегу по плечу, указывая ему путь до нужной двери. Декариус судорожно сглотнул, чувствуя небывалое волнение. В руках у главы Собора сейчас находилась не простая железка необычной формы, а судьба целой нации, а возможно, и всего их мира. Они преодолели несколько лестничных пролетов, спускаясь все ниже и ниже. Наконец старинные приятели уперлись в высоченную двустворчатую дверь из красного дерева. Тереит наклонился к теряющейся на общем фоне темной трещинке замочной скважины, вставляя ключ. Несколько раз провернув его в двери, мужчина отворил одну створку. За ней громоздилась другая, теперь уже железная дверь. Ходили слухи, что она могла выдержать прямой ракетный удар. Верить таким слухам или нет, Декариус не знал, но, во всяком случае, никто из лекверов не решился их проверить. А вдруг не выдержит?

За железной последовала еще одна деревянная дверь, открывшаяся без всяких ключей. Советникам осталось поднять тяжелую сетку и пройти внутрь. Первое, что бросалось в глаза, да и в нос тоже, были залежи пыли, скопившиеся на стеллажах за сотни лет. Декариус едва удержался от постыдного желания чихнуть, но взгляд строгих глаз Тереита заткнул нос почище насморка.

– Посмотри сюда, – остановившись у порога, пробормотал Неверски, – Ничего не замечаешь?

– Следы, – охрипшим голосом ответил его собеседник, – Кто-то был здесь не так давно. Даже пол еще виден. Но кому понадобилось сюда пробираться, и как он смог это сделать?

– Тут долго бродили, смотри, сколько петель. Главное, чтобы ничего не пропало.

Глава Собора бросился к знакомой витрине, за которой лежала печать последнего Сотворителя из рода Элистаров, и облегченно выдохнул. И перстень, и все документы, даже личные записи повелителя лекверов были на месте, а на толстом защитном стекле лежал не менее внушительный слой грязи и пыли, уже свалявшихся в сплошную войлокоподобную пластину. Несколько несложных движений, и верхняя часть витрины отъехала в сторону. Тереит достал из кармана злополучное послание, затем вынул из небольшого ящичка перстень. Сейчас же украшение в его пальцах зашевелилось, будто хотело прыгнуть на сургучовый оттиск. Специальная магия, некогда заложенная умелыми Творцами в обе печати, сработала безукоризненно.

– Ну, что? – за плечом советника маячил Декариус.

– Это не подделка. Но тогда совершенно не понятно, кто мог прислать нам эти письма. Неужели Элаймус все-таки оставил какого-нибудь доверенного леквера в этом мире, прежде чем его самого обратили в прах? Или…

– Тереит, – неожиданно остолбенел второй советник, – Тереит, посмотри сюда.

Неверски обернулся, и едва не выронил драгоценный перстень на пол. Совсем рядом на витрине не было ни следа запустения, а сама витрина была совершенно пуста, если не считать двух или трех листов полупрозрачной кожи.

– Это же место… – начал мужчина.

– …для печати Дэрлиана, – закончил за начальника Декариус.

Зал Большого Собора гудел как тысяча рассерженных пчел, у которых пытаются отобрать все запасы меда. Обыкновенно советники приходили на собрание молча, тихо здоровались друг с другом, чинно рассаживались, лениво потягивая чай или что-нибудь покрепче, и практически в дружеских беседах принимали сложные и важные решения. Да и зачем накручивать себя и остальных, когда тебе перевалило за три-четыре тысячи лет? Все равно от криков и ожесточенных споров обсуждение вопроса быстрее не продвинется.

Но сегодня было особое совещание. Во-первых, потому, что оно проводилось без Сотворителя. Конечно, ни Дэрлиан, ни его предшественники особенно не вмешивались в политику Собора, присутствуя на собраниях лишь для соблюдения формальности. Но никогда еще лекверы не чувствовали себя столь неуютно, зная, что сейчас именно у них сосредоточена вся власть в стране и ответственность. А, во-вторых, совещание было незапланированным, и никто из членов Собора не знал, чем оно закончится. Все пятнадцать писем лежали посередине стола, вызывающе чернея на фоне светлой мраморной столешницы темными пятнами сургуча с давно позабытым оттиском рода Элистаров.

Некоторые мужчины и женщины прохаживались из угла в угол, нервно жестикулируя и поминутно оглядываясь на вход. Тереит сидел, барабаня ухоженными старческими пальцами по подлокотнику, выбивая не то марш, не то забавный мотив песенки про елочку. Ей-то было зимой холодно, а вот председатель собрания обливался потом в своей мантии, кляня и не вовремя погибшего Дэрлиана, и того гада, который прислал ему загадочное послание. А еще его потряхивало от любопытства. В голове его кружились самые разнообразные догадки, но отчего-то он чувствовал, что ни одна из них не подтвердится.

– Приветствую вас, дорогие эивины и лиовины, – стоящие и сидящие как по команде повернули головы на источник звука, и, кажется, даже дышать перестали, – Рассаживайтесь, в ногах правды нет, как любила говорить одна моя знакомая!

– Не может быть! – одна из женщин не удержалась от невольного восклицания. Голубые глаза ее стали больше раза в два, не меньше. Она картинно схватилась за полную грудь, с трагическим шепотом оседая.

– Все может быть, дорогая моя Аерия, – на середину залы прошел зеленовласый леквер, будто точь-в-точь списанным с древней картины, изображавшей Элаймуса Сотворителя. Только вот на коже появились многочисленные морщинки, а в волосах запуталась седина. Сомнений быть не могло – перед Собором стоял настоящий Элистар.

– Это вы прислали нам эти письма? – обличающее ткнув пальцем в кучу бумаг, произнес Тереит. Свергнутый правитель кивнул, без церемоний занимая самое роскошное кресло. Глава Собора едва не задохнулся от такой наглости. Элаймус закинул ногу на ногу, всем своим видом показывая, что вставать с места, на котором не так давно сидел Дэрлиан, не собирается. И точно, словно не услышав вопроса, зеленоглазый дед Гервена продолжил:

– Все может быть. Не так уж много изменилось за прошедшие пять тысяч лет. Охрана все такая же доверчивая: заходи, кто хочет, убивай кого хочешь. Хотя зачем все делать самому, если есть узнающие?

– Зачем вы устроили все это представление? Что вы хотите от нас? – в горле Неверски клокотал гнев, смешанный с ужасом. Сидящий напротив мужчина поправил челку, второй рукой изящно поднимая бокал с вином.

– Красное… отлично. Я люблю красное, оно напоминает мне кровь, смешанную с сущностью. Вижу, как она проливается на белый снег или черную землю. Месть – нет ничего упоительное и прекраснее, словно послевкусие на языке, придающее сил и дарующее успокоение. Вы спрашиваете меня, зачем я устраиваю здесь представление. А разве вы сами не занимаетесь тем же уже несколько сотен лет? Улыбаетесь Всевидящей, стелитесь ковром перед каким-то мальчишкой, свихнувшимся на почве большой и чистой любви к человеческой особе. Ах, простите, надо говорить "улыбались" и "стелились". Потому что ваша обожаемая Азули сбежала в свой Закрытый город, оставив вас разгребать оставшуюся после нее грязь. А драгоценный отпрыск Каэрала убит. Вы спрашиваете, что я хочу от вас? От вас лично, Тереит, мне ничего не нужно. Я лишь хочу вернуть себе одну небольшую приставочку к имени: Элаймус Элистар Вир.

– Вы с ума сошли! Как вы можете претендовать на пост Сотворителя! Это немыслимо! – истерично завизжал еще один член Собора.

– А что, разве у вас есть другие кандидатуры на сие престижное место? То-то. Через месяц, и это в лучшем случае, народы начнут подниматься один за другим, требуя независимости и совершенно не понимая, почему их страной никто не правит. Мятежи, покушение на советников во всех городах, новые битвы за власть. Все, кто хоть каким-то боком относится к роду Дэрлиана, будут рвать друг друга, а заодно и вас на части, чтобы им отдали это кресло. Как же плохо, что у погибшего не было прямых наследников, это еще больше усугубит ситуацию. Священный титул станет не более, чем официальной вывеской над большой кормушкой, и вся его святость исчезнет. Конечно, вы можете посадить сюда любовницу Дэрла – Лидию Мениас, недавно судимую и ненавидимую всеми. А что? Она-то как раз была ближе всех к нему.

– Что вы такое плетете? – не выдержал Тереит, поднимаясь на ноги, – Сотворитель никогда не связывался с людьми. Да, у него была развита любознательность к этнографии, к культуре других миров и народов. Но…

– Вот, наверное, из-за этой развитой любознательности он целых полторы сотни лет спал с ней. Конечно, на Земле время течет по-другому, так что вы можете не принимать во внимание какие-то пустяковые три года по их исчислению. Собственно, как и еще семь лет, в течении которых он постоянно находился рядом с Лидой под видом разных людишек. Да, всегда мечтал о такой талантливой сущности, как у Дэрлиана. Он мог менять ее по своему усмотрению, отделять от тела, направлять куда угодно. Фигаро здесь, Фигаро там.

– Если это и так, Сотворитель никто бы не опустился до того, чтобы вести двойную жизнь. Его сущность позволяла патрулировать все уголки страны, следить за личными мирами, не отрываясь от главных государственных забот, – уже менее уверено пискнула Аерия.

– Что ж, думайте, как вам угодно! Собственно, меня это совершенно не касается. Только хочу вас напомнить об одном небольшом праве, праве возврата… помните такое?

По залу будто прошелся ураган, трепещущий ветвями деревьев. Собравшиеся советники недовольно охали, переговаривались, практически с нестерпимой ненавистью глядя на Элаймуса. Неотъемлемые права. Дед Гервена знал, в какое место бить больнее всего, воспользовавшись самым коварным оружием. Конечно, этим неписанным пунктом пользовались крайне редко, да и в разговорах обыкновенно не упоминали. Но любой живущий в этом мире, каждый раз перечисляя права, не мог мысленно не добавить право возврата.

Право сильного, право старшего, право женщины и право вернуться на тот же пост и те же земли неважно через сколько веков.

Элаймус выжидающе обвел Собор взглядом, в каждом лице собирая частичку своей огромной победы. Они просто не могут не вернуть ему его власть, это будет чистейшим самоубийством. Никто и никогда за последние семьдесят тысяч лет не нарушал основные права. Лекверам хватило одного раза, после которого их страну пришлось едва ли не по кускам собирать. Светлейший, хоть и дремал у себя на планете, да только никогда не засыпал. Собравшиеся здесь ничтожества примут его своим правителем.

– Мы должны вынести этот вопрос на голосование, – наконец выдавил глава собрания, – Такие вопросы за один день не решаются, сами понимаете.

– Конечно. Я надеюсь на то, что Большой Собор, как всегда примет правильное решение.

Элистар-старший одним глотком опрокинул в себя оставшееся вино, и почти бесшумно покинул помещение, оставляя после себя запах бриза и мокрого песка. Он не сомневался в том, что никто из оставшихся за дверями не посмеет встать у него на пути к посту Сотворителя. Просто потому, что в любом случае этот путь буден скоро очищен, как от тех, кто проголосует "против", так и от остальных, сказавших "за".

Сон не шел, хоть ты меня убей. Наверное, на меня все-таки подействовало тонизирующее средство, приготовленное расторопной служанкой, чтобы я ненароком не заснула во время очередной примерки платья или сочинения приглашений на свадьбу. Отчего-то, вопреки моему мнению, Викант решил закатить настоящий пир горой, пригласив лучших поваров и музыкантов, дабы они всесторонне услаждали желудки и уши сотни гостей. Узнав о количестве последних, я впала сначала в ступор, а потом в жениха полетели элементы декора в виде многочисленных диванных подушек и пуфов. Данные вещи выбирались не просто так, а из расчета ненароком не поранить гвардейца. Еще не хватало, чтобы на церемонии все обсуждали свежие синяки будущего супруга. То, что Викант начнет палить в обратную, меня не пугало: что-что, а со мной он ничего подобного никогда бы не позволил сделать.

– Ты. Совсем. Свихнулся! – в промежутках между словами летели предметы, добавляя особого очарования почти семейному скандалу.

– Нет! Лида, по нашим оценкам это очень скромно, – хватая меня за запястья, убежденно заговорил парень, – К тому же, я уверен, большая часть вовсе не явится. Тебе не о чем беспокоиться, уверяю, доставать тебя расспросами никто не решится.

– А если я опозорюсь? – именно это волновало меня больше всего. Жених устало вздохнул, с улыбкой ответив:

– Это будет очень нелегко, учитывая, что рядом с тобой будет целая бригада советчиков. Тебе только останется не ляпнуть вместо "да", что-нибудь другое. Но на это, я думаю, не стоит надеяться?

– Какой же ты жестокий, – усмехнулась я, опуская на пол все еще зажатую в кулаке подушку и обнимая Виканта. То ли парень постепенно изменил мое отношение к нему, то ли помог Дом, но теперь я испытывала не только благодарность гвардейцу, но и нешуточную привязанность. И с каждым проведенным в Карес-дер-Квирен днем, эта привязанность все больше начинала смахивать если не на любовь, то на влюбленность точно. Викант выделился для меня, будто двухмерная фигура на стене неожиданно приобрела объем. Я выделила его из множества друзей, приятелей и многочисленных незнакомцев. И парень перестал быть ровной поверхностью, будто укореняясь в моей душе еще не раскрывшимся цветком. Только вот я до сих пор не представляла себе, какого цвета и формы будет этот цветок, и как долго он будет цвести. Раскроется ли он голубой незабудкой, оставшись легким приятным воспоминанием, или в какой-то момент я обнаружу большущую красную розу, после которой остальные цветы покажутся неприметными сорняками? Однако уже не оставалось никаких сомнений, что вот-вот я узнаю ответ на этот вопрос.

– Почему я жестокий? – удивился Викант, глядя на меня своими разноцветными глазами.

Решив, что ему совершенно не надо знать о моих настоящих мыслях, пришлось соврать:

– Ты устраиваешь грандиозный праздник радо того, чтобы оставшиеся несколько тысяч лет я маялась от скуки! Меня же потом ностальгия загрызет.

– Не бойся, Лида, я успею дать этой твари по зубам, обещаю, – отшутился гвардеец.

Вообще, приготовления к свадьбе больше напоминали время сессии. Меня заставляли учить наизусть официальные речи на лекверском, поднимали еще до рассвета, оставляя в покое далеко за полночь. Посему на пятые сутки я просто-напросто задремала в кресле, в то время, как мне натягивали на ногу очередную пару туфель. После этого ребята решили, что дальше так жить нельзя.

– Придется накачивать ее "Желтым соловьем", – мрачно изрек Гервен, пока я пыталась отфыркаться от воды, вылитой на меня "милашкой" Элистаром. Честное слово, знала бы, какую гадость готовит мне этот мерзавец, не стала бы так некультурно выражаться, приберегла бы пару словечек специально для него.

Первое время мне даже нравился легкий вкус напитка, напоминающий чем-то колу. Но после нескольких литров к горлу все чаще стала подступать тошнота. Да уж, если Гервен что-то сказал, значит, так оно и будет. Причем, дословно. Мой организм не просто накачивали "желтым соловьем". Вскоре я стала им пахнуть, казалось, он испарялся вместо пота. Зато и спать я перестала, но только по ночам. Днем я все равно ходила сонная, как последняя муха перед тем, как впасть в анабиоз. И такая же злая. Но стоило на особняк спуститься темноте, как всякая муть в голове рассеивалась, заставляя меня часами лежать с закрытыми глазами без малейшего желания провалиться в сон.

Вот и сегодня я опять вынуждена была встречать рассвет, пока все остальные обитатели Дома бессовестно эксплуатировали одеяла и простыни по назначению. Свет был не нужен – прекрасная синеватая луна круглым фонарем остановилась как раз напротив моего окна. Что бы хоть чем-то себя развлечь, я начала играть тенями, разыгрывая руками и подручными предметами классический сюжет убиения дракона рыцарем. И вот, в тот момент, когда рыцарь (указательный и средний пальцы) уже занес меч (большой палец), чтобы прикончить несчастное животное (свернутый кусочек пергамента), луна погасла.

Я недовольно подняла глаза к вероломному спутнику и онемела. Нет, светило осталось на месте, все так же слепя тех, кто попадал в его лучи. Его просто заслонила мужская фигура, словно вырезанная из черного бархата. Только через секунду я оказалась на ногах, привычно цепляясь за свои ненаглядные лезвия. Незваный гость так и застыл, все еще опираясь одной рукой о широкий подоконник. Пришлось чуть сдвинуться, чтобы рассмотреть его.

Темный плащ, то ли синий, то ли зеленоватый струится почти до пола, сапоги на платформе, меч в ножнах. Волосы, отросшие почти до плеч, перевязаны веревочкой. Взгляд пробежался от макушки до пят, одновременно пытаясь контролировать любое движение рук.

– Стой! – перехватив оружие поудобнее, я инстинктивно отступила на шаг, стоило мужчине шевельнуться. Боги, но где же Викант! Неужели он столь глубоко спит и не чувствует, что на его территории находится чужак?

Свет скользнул по щеке, высвечивая каждую деталь костюма и лицо незнакомца. Кажется, я впервые порезалась своими же "секир-головами".

– Дэрл…

– Знаю, я сволочь, можешь мне этого не говорить. Но я этого не хотел…

По рукаву заструилась кровь, но физическая боль уже ничего не значила. Хлесткий удар здоровой ладонью заставил Дэрлиана пошатнуться. Но и этого мне оказалось мало. Пальцы сжались в кулаки, и теперь я с упоением мутузила его по плечам. Раз, два, три, руки работали как молотки в кузне. Он даже не сопротивлялся, бессильно упав на колени и склоняя голову.

– Зачем? Зачем? – только и смогла выдавить я.

– Я хотел уйти из этого мира насовсем, чтобы быть с тобой. Я попросил Азули разыграть целую партию, чтобы все думали, что это ее сестра убила меня. А потом я попросту тихо исчез из столицы, ожидая тебя в домике у скалы воссоединения. Всевидящая пришла за тобой в Сер-э-Ревет, чтобы отвести ко мне. И если бы ты не бросилась защищать Силию… Я сидел у твоей постели почти круглые сутки, изредка переносясь с помощью телепорта в Ревет-Завер.

– Но тебя никто не видел в течение полутора недель, – шепот.

– Два портала. Один для Азули, второй лично для меня, открывающийся в самом доме. Твои друзья оказались несколько проворнее. Прости меня, Лида…

– Ты заставил меня дважды поверить, что тебя нет в живых. Дважды чуть не сойти с ума от боли и горя. И теперь ты надеешься, что я прощу тебя? Дэрлиан… уходи. Для меня тебя уже нет, давно нет, целых семь лет. И ты уже никогда не воскреснешь, только память о себе испоганишь. Вон…

– Лида.

– Вон! – дверь ударилась о стену, – Иначе я сама тебя здесь прикончу.

– Ты в шоке, я понимаю, – леквер попытался обнять меня, но мой кулак оказался быстрее. Что-то хрустнуло, и бывший Сотворитель схватился за сломанный нос. В голове мелькнула абсолютно неподходящая мысль: "Жаль будет, если он срастется неправильно. Перестанет быть идеально ровным".

– Я не в шоке, Дэрлиан, я в бешенстве. И ты отлично знаешь, на что я способна в таком состоянии. Спасибо тебе, конечно за то, что подарил мне лишние годы, взяв себе мою душу, спасибо, что не бросал меня, когда был эльфом. Но знаешь, у всего есть предел. Даже у самой совершенной любви… Она имеет тенденцию превращаться в ненависть.

Мужчина даже не моргнул, разворачиваясь ко мне спиной. Я бессильно проклинала "желтого соловья". Будь я в полусонном состоянии, возможно, затопившая меня боль не была бы столь чувствительна. Словно в меня вливали раскаленное масло или пытались сломать все кости разом. Но тело было совершенно целым, и оно рвалось к Дэрлиану, не то по привычке, не то по глупости.

– Убей меня, – неожиданно развернувшись, Дэрл прижался грудью к зажатым в руке полумесяцам, – Убей, но не выгоняй…

– Я выгоняю тебя из Дома, а не из жизни. Как бы то ни было, ты навсегда останешься ее частью. Одной из лучших частей.

– Для меня это не вариант. Я не могу быть частью, когда мы являемся одним целым.

– Являлись. Моя душа теперь при мне, а твоя сущность у тебя. У меня скоро свадьба, и я выйду замуж за того, кто ни разу не причинил неприятностей. Нельзя ходить кругами, Дэрлиан, замыкая свой путь. Надо двигаться по прямой. А мы с тобой только и делаем, что водим бессмысленные хороводы, боясь сбиться с дороги. У меня могли уже быть дети и муж в моем мире, если бы меня не заклинило на верности тебе. Что мертвым наша верность, наши жертвы? Они не для того уходят, чтобы оставлять за собой несчастных. А ты решил, что обманув всех, сможешь быть счастлив со мной, как когда-то хотел стать счастливым, обманув меня. Один и тот же трюк, показанный два раза, уже не может так расшевелить публику.

– Скажи мне, только честно, – еще немного, и лезвия распороли бы его одежду, так плотно к ним прижался леквер, хватая меня руками за лицо. Глаза его казались почти такими же черными, как летнее небо глубокой ночью, – Я еще нужен тебе? Хочешь ли ты вернуть себе свою кожу?

– Поздно, Дэрл. Мои мышцы давно обросли панцирем, и любая кожа будет смешна. Я знаю, что ты имел в виду. Но…

"Одно слово, всего одно слово, и ты навсегда повернешь", – крутилось в голове. Перед глазами встала широкая дорога, расходящаяся на две: проторенную тропу, уходящую обратно, и едва заметную стежку, убегающую вперед, под укрытие глухого леса. Глаза Дэрлиана, как кислота, разъедали мою решимость.

– Пожар! – крик на мгновение пришпилил меня к одному месту. И тут только я почувствовала запах гари.

– Лида, собирай вещи и дуй на улицу! – когда надо, мужчина мог собраться за секунды.

– А ты? – в голосе против воли прорезалась тревога. Но Дэрл уже несся по коридору, на ходу выдергивая меч.

Я выглянула вслед за ним, и остолбенела: впереди уже лизали стены языки пламени. Плюнув на первую часть указаний, опрометью бросилась, пытаясь отыскать в наступившем аду хоть кого-нибудь из ребят. Двери комнат были нараспашку, что-то трещало и шипело, глаза нестерпимо щипало от дыма, проникавшего с нижних этажей. Мать моя…

Лесница обрушилась, едва я сбежала по ней на первый этаж, старательно уворачиваясь от падающих балок и искр. Все было золотистым, красным и безумно горячим. Огонь объял гостиную, пытаясь вырваться за пределы Дома.

– Лида! – ко мне бросилась Руалла, закрывая лицо рукавом, – Ты жива!

– Где остальные? – кидаясь в спасительные объятия подруги, прокаркала я. Горло разрывалось на пару с легкими, дышать было совершенно нечем.

– Во дворе. Давай, шевелись.

– Что произошло?

– Не знаю. Мы пытались потушить пламя, пока оно все не поглотило, но тщетно. О! Светлейший, это просто проклятие какое-то!

Мы буквально вывалились наружу, закопченные, как две селедки, мокрые, в прожженной кое-где одежде. Первое, что я увидела, была толпа из лекверов и людей-слуг. Глаза сами отыскали Виканта именно в тот момент, когда он обнаружил меня.

– Викант, – слезы полились, уже не сдерживаемые никакими преградами, – Что происходит?

– Ты хочешь знать, что происходит?! – а я-то искренне надеялась, что больше никогда не увижу Гервена в таком состоянии. Он прижимал к себе хмурую Велеру, пытающуюся вырваться. Для чего, я поняла не сразу. Но когда поняла, немедленно спряталась за спину гвардейца. Темноволосая девушка хотела добраться до моего горла, – А сама объяснить не хочешь, откуда здесь живой и здоровый Сотворитель взялся?

Взгляд заметался от одного леквера к другому. Друзья же смотрели только на меня, тогда как Мэрке целилась кончиком меча в яремную ямку Дэрлиану. Отлично, дожили! Осталось только поубивать друг друга после всего, что мы прошли. Именно об этом я и доложила остальным.

– Отпустите его, – Викант неожиданно уселся прямо на выгоревшую траву. Позади нас что-то бухнуло, спины обдало жаром и мелкими камешками. Одна из стен замка не выдержала, рухнув вовнутрь. Кто-то из слуг пронзительно закричал и заплакал. А меня окончательно парализовало. Все, теперь я точно останусь одна, как перст. Причем средний оттопыренный.

– Не важно, – только и произнес хозяин Карес-дер-Квирен, – Уже все неважно, я заслужил. И не надо так сочувственно на меня смотреть! Элаймус рассказал мне, что видел Сотворителя, выходящего вместе с Азули из того домика у моря. И сказал, что если я хочу остаться с Лидой, мне не стоит ей об этом говорить. Сам мерзавец и меня сделал таким же. Так что это не Лида должна вам давать объяснения.

– Викант, – я опустилась перед парнем на колени, – Ты не прав.

– В чем? – горькая усмешка, голова опушена, руки по инерции трут лоб, – Я был неправ, когда поддался уговорам Элаймуса. Когда лез к тебе со своей любовью, когда притащил сюда.

– Вот в этом ты как раз не ошибся.

Гвардеец непонимающе вскинул глаза, но я уже свернулась в комочек, зарываясь лицом в его волосы. Черт с вами со всеми, лекверы, люди, боги! Я просто не могу сейчас двигаться, выбирая между дорогами. Лучше пока останусь на перепутье, чтобы не сделать никому еще больнее.

– Что?

– Ты не виноват ни в чем. Полная тебе амнистия от меня, и не смей больше никогда называть себя мерзавцем или обманщиком. Это не так…