Текст книги "Рассветная бухта"

Автор книги: Тана Френч

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 33 страниц)

– Боже милосердный, – тихо сказал Ричи.

Я промолчал: во мне кипела такая злость, что наружу мог вырваться только рев. Все, что я знал об этом деле, взлетело на воздух, перевернулось и рухнуло мне на голову. Это логово не пункт наблюдения наемного убийцы: он все бы заранее убрал, и мы бы ни о чем не догадались. Нет, это не профессионал, которого наняли, чтобы вернуть деньги или наркотики, это псих, о котором говорил Ричи, – человек, который сам приносит неприятности.

Значит, Патрик Спейн все-таки был единственным из сотни. Он все делал правильно. Женился на подруге детства, родил с ней двух здоровых детей; купил хороший дом и убивался на работе, чтобы под завязку набить его сверкающим добром. Он, черт побери, сделал все, что от него требовалось, но затем пришел этот говнюк с дешевым биноклем и разнес все на атомы, а Патрику оставил лишь позор.

«Ковбой Мальборо» нервно смотрел на меня, опасаясь, что снова облажался.

– Так-так-так, – холодно сказал я. – Патрик сорвался с крючка.

– Похоже на гнездо снайпера, – сказал Ричи.

– Это оно и есть. Так, всем выйти. Детектив, звони своим приятелям и скажи, чтобы возвращались на место преступления. Пусть действуют спокойно, словно ничего не произошло, но уйти они должны немедленно.

Ричи вскинул брови, «ковбой» открыл рот, однако, взглянув на меня, снова захлопнул.

– Возможно, этот парень и сейчас за нами следит, – сказал я. – Пока что мы знаем о нем только одно: он любит наблюдать. Я вам гарантирую: он все утро крутился поблизости, хотел увидеть, как нам понравится его работа.

Справа, слева и перед нами – ряды недостроенных домов. Позади – берег, песчаные дюны и заросли шуршащей травы; с обеих сторон – холмы с рядами валунов у подножия. Он мог затаиться где угодно. Я чувствовал себя так, словно кто-то целится мне прямо в лоб.

– Возможно, наша активность его напугала, – сказал я. – Если нам повезет, то он не заметит, что мы нашли его логово. Но он вернется – и нам нужно, чтобы он чувствовал себя в безопасности. Потому что при первой возможности он поднимется сюда. Ради этого. – Я кивнул на ярко освещенную кухню, по которой ходили Ларри и его люди. – Ставлю все до последнего цента: остаться в стороне он не сможет.

6

С какой стороны ни взгляни, убийство – это хаос, а наша работа, если уж на то пошло, заключается в том, чтобы с ним бороться – поддерживать порядок.

Я помню, какой страна была раньше. Мы ходили в церковь, ужинали за одним столом, и ребенку и в голову бы не пришло послать взрослого на хер. Зла тоже хватало – я об этом не забыл, – но все мы знали, что к чему, и правил просто так не нарушали. Если вам кажется, что все это скучная, старомодная ерунда, подумайте вот о чем: люди улыбались незнакомцам, здоровались с соседями, не запирали дверей и помогали старушкам донести покупки, – а число убийств приближалось к нулю.

Однако с тех пор мы одичали. Дикость попала в воздух словно вирус, и распространяется до сих пор. Посмотрите на стайки детей в городских кварталах – безмозглые, расторможенные, как бабуины, они ищут, кого бы втоптать в грязь. Посмотрите на бизнесменов, которые спешат занять места в поезде, отпихивая беременных женщин, расталкивают маленькие машины на дороге в своих внедорожниках; посмотрите, как они багровеют и приходят в ярость, если мир осмеливается встать у них на пути. Посмотрите, как подростки закатывают истерики, если хоть раз не получают желаемое немедленно. Все, что мешает нам превратиться в животных, постепенно разрушается, утекает словно песок сквозь пальцы, уходит навсегда.

Последний шаг к одичанию – убийство, однако между ним и вами стоим мы. Даже если все промолчат, мы скажем: «Здесь действуют законы. Здесь есть пределы, незыблемые границы».

Воображение у меня небогатое, но по вечерам, пытаясь осмыслить, не зря ли прошел день, я думаю вот о чем: когда мы начали превращаться в людей, то сразу же провели черту у входа в пещеру и сказали: «Диким зверям входа нет». Я делаю то же, что и первые люди, которые строили стены и сражались с волками, защищая огонь в очаге.

Мы все собрались в гостиной Спейнов – она оказалась слишком маленькой, но о том, чтобы беседовать на кухне, похожей на аквариум, не было и речи. «Летуны» стояли плечом к плечу, пытаясь не наступать грязными ногами на ковер и не задевать телевизор, словно они в гостях у Спейнов и нужно вести себя прилично. Я рассказал о том, что мы нашли за садовой оградой. Один из криминалистов тихо и протяжно свистнул.

– Послушай, Снайпер, – сказал Ларри, уютно устроившись на диване. – Я ни в коем разе не хочу тебе противоречить – но, может, это какой-то бездомный решил там ненадолго бросить кости?

– С биноклем, дорогим спальником и прочей фигней? Ни за что, Ларри. Гнездышко устроили по одной причине – чтобы можно было следить за Спейнами.

– И это не бездомный, – сказал Ричи, – или же у него есть где помыться и постирать спальный мешок. Там не пахнет.

– Позвони в отдел и попроси как можно быстрее прислать разыскную собаку, – сказал я «летуну», стоявшему рядом со мной. – Скажи, что мы выслеживаем подозреваемого в убийстве и нам нужна лучшая ищейка. – Он кивнул и вышел в коридор, на ходу доставая мобильник. – Пока собака не возьмет след, в дом не входить. Вы все, – окинул я взглядом «летунов», – продолжайте искать оружие, но держитесь подальше от убежища – обойдите дом и двигайтесь к берегу. Когда прибудет человек с собакой, я сброшу вам сообщение, и все сразу бегом сюда. Мне понадобится хаос – здесь должны носиться и кричать люди, ездить машины с мигалками и сиренами. Побольше драматизма. И молитесь своему святому – или кто у вас там, – чтобы хаос привлек внимание нашего парня и тот вышел посмотреть, что происходит.

Ричи прислонился к стене, засунув руки в карманы.

– Он оставил здесь бинокль. Значит, отсидеться где-то и понаблюдать издали он не сможет – ему придется подойти поближе.

– Никаких гарантий, что у него нет второго, но будем надеяться. Если он подойдет близко, его, быть может, даже удастся взять, но рассчитывать на это не стоит – в таких пустошах несложно прятаться и несколько месяцев. В то же самое время собака идет в логово, нюхает спальник – если не заберется на второй этаж, спальник можно спустить – и принимается за работу. Одинкриминалист идет с ними – не вызывая подозрений, – снимает все на видео, берет отпечатки пальцев и уходит. Остальное подождет.

– Джерри, – указал Ларри на тощего юношу, и тот кивнул. – На всем Западе никто не берет отпечатки быстрее его.

– Джерри, супер. Если найдешь отпечатки, сразу двигай в лабораторию и делай с ними то, что полагается. Остальные будут создавать видимость деятельности так долго, как тебе нужно. Времени у нас до шести часов – потом мы уходим со сцены. Те, кто еще работает в доме, пусть остаются, но снаружи все должно выглядеть так, словно мы разъехались. Я хочу, чтобы наш парень чувствовал себя в тихой гавани – в буквальном смысле.

Брови Ларри вылезли практически на лысину. Поставить на карту работу, распланированную на целый вечер, – большой риск: воспоминания свидетелей могут измениться даже за ночь, дождь может смыть кровь и запахи, прилив – утащить в море выброшенное оружие и окровавленную одежду. Обычно я не рискую, но это дело было не из обычных.

– Когда стемнеет, – сказал я, – мы снова выйдем на позиции.

– Ты предполагаешь, что собака его не найдет, – заметил Ларри. – По-твоему, малый знает, что делает?

«Летуны» встрепенулись: эта мысль заставила их насторожиться.

– Именно это мы и пытаемся выяснить, – ответил я. – Возможно, нет: ведь иначе он бы за собой убрал, – но рисковать я не собираюсь. Солнце садится примерно в полвосьмого или чуть позже. Где-то в восемь-полдевятого, как только стемнеет, мы с детективом Курраном отправимся в логово и проведем там ночь. – Я взглянул на Куррана, и тот кивнул. – В то же время два детектива будут патрулировать городок – опять же не вызывая подозрений – и отслеживать, не ходит ли кто-то по окрестностям, особенно если этот кто-то – наш парень. Желающие есть?

Все «летуны» разом подняли руки. Я выбрал «ковбоя Мальборо» – он это заслужил – и парнишку, достаточного молодого, чтобы одна бессонная ночь не вывела его из строя на всю неделю.

– Не забывайте: он может быть и в городке, и за его пределами. Может, он просто прятался в одном из недостроенных домов, а может, здесь живет. Если заметите что-то интересное, сразу звоните. Рации по-прежнему не используем: мы должны предполагать, что парень увлекается приборами слежения настолько, что мог приобрести сканер. Если кто-то выглядит подозрительно, сядьте ему на хвост, но ваша главная задача – чтобы он вас не заметил. Если вам на секунду покажется, что вы спалились, возвращайтесь ко мне. Ясно?

Они кивнули.

– Кроме того, я хочу, чтобы пара криминалистов здесь заночевала.

– Только не я, – ответил Ларри. – Снайпер, я люблю тебя, и ты это знаешь, но у меня планы, и к тому же я слишком стар для ночных игр – извините за каламбур.

– Не страшно. Уверен, кому-нибудь из присутствующих не помешают сверхурочные. Я прав? – Ларри изобразил, что подбирает упавшую на пол челюсть: у меня репутация человека, который не одобряет сверхурочную работу. Несколько криминалистов кивнули. – Если нужно, возьмите спальники и по очереди дремлите в гостиной – я просто хочу, чтобы вы изображали активную деятельность. Носите вещи из машины в дом и обратно, берите мазки с предметов на кухне, включите там ноутбук, откройте диаграмму, которая выглядит профессионально… Ваша задача – заинтересовать нашего парня, соблазнить его, чтобы он поднялся в логово за биноклем.

– Приманка, – сказал Джерри, специалист по отпечаткам.

– Именно. У нас есть приманка, загонщики, охотники – будем надеяться, что наш человек попадется в ловушку. С шести и до заката у нас есть пара часов: поешьте, заверните в контору, если нужно, возьмите все необходимое. А пока что продолжайте работу. Спасибо, парни и прекрасные дамы.

Они разошлись; два криминалиста бросили монетку, разыгрывая сверхурочные, кое-кто из «летунов» пытался произвести впечатление на меня или друг на друга, делая пометки в блокноте. На рукаве моего пальто остались ржавые разводы после строительных лесов. Я двинулся на кухню, чтобы смочить найденную в кармане салфетку.

Ричи последовал за мной.

– Если хочешь поесть, возьми машину и найди ту заправку, про которую упоминала Гоган.

Он покачал головой:

– Все супер.

– Отлично. А как насчет ночи?

– Без проблем.

– В шесть вернемся в штаб, отчитаемся перед старшим инспектором, возьмем все, что нужно, затем снова встретимся и поедем сюда. – Если быстро доберемся до города и если разговор с шефом не займет много времени, у меня еще есть шанс найти Дину и отправить на такси к Джери. – Можешь записать на себя сверхурочные. Я не собираюсь.

– Почему?

– Мне не нравится сама идея. – Ребята Ларри перекрыли воду и забрали раковину – на тот случай если наш парень в ней мылся, – но мне удалось выдавить из крана несколько капель воды. Я намочил салфетку и принялся тереть рукав.

– Да, я знаю. А в чем дело?

– Я не официант и не няня – оплата у меня не почасовая. И я не политик, который норовит урвать тройной гонорар за каждый чих. Мне платят за работу, что бы это ни значило.

На это Ричи не ответил.

– Вы уверены, что парень за нами наблюдает, так? – спросил он после паузы.

– Наоборот: он скорее всего сейчас очень далеко – если у него есть работа и если ему хватит храбрости прийти туда сегодня. Но, как я и сказал, рисковать я не собираюсь.

Блеснуло что-то белое – я, даже не сообразив, что делаю, инстинктивно развернулся к окну и приготовился бежать к задней двери. Один из криминалистов на дорожке брал мазок с какого-то предмета.

Ричи промолчал. Я выпрямился и засунул салфетку в чемоданчик.

– Ну, значит, «уверен» не то слово. Но вам кажется, что он за нами наблюдает, – сказал Ричи.

Огромное пятно Роршаха на полу, где лежали Спейны, темнело, подсыхая по краям. Лучи серого дневного света рикошетили во все стороны; отражения были странными, разорванными – кружащиеся листья, кусок стены, птица, камнем падающая вниз, да так, что сердце замирало.

– Да, – сказал я. – Он за нами наблюдает.

* * *

Теперь нам оставалось прожить остаток дня и дождаться ночи. Пресса уже начала собираться – позднее, чем я ожидал: очевидно, их навигаторам это место понравилось не больше, чем моему. Журналисты занимались своим делом – крутились вокруг места преступления в надежде заснять криминалистов, с серьезным видом читали в камеру текст. Для меня журналисты необходимое зло: они извлекают прибыль из того, что в каждом из нас сидит зверь, приманивают гиен, заливая кровью первые полосы, – но часто приносят пользу, и поэтому ссориться с ними не стоит. Я взглянул на себя в зеркало в ванной Спейнов и вышел, чтобы сделать заявление. На секунду мне захотелось поручить это Ричи: при мысли о том, что Дина услышит, как я говорю про Брокен-Харбор, у меня в груди началось жжение.

У дома собралось десятка два журналистов – серьезная пресса и «желтая», национальные телеканалы и местное радио. Я постарался говорить как можно короче и монотоннее – на тот случай если в эфир поставят не съемку с места событий, а меня; и, кроме того, прозрачно намекал на то, что все четверо Спейнов умерли. Наш парень будет смотреть новости, и мне хотелось, чтобы он чувствовал себя уверенно – никаких свидетелей, идеальное преступление, наслаждайся победой и приходи еще раз взглянуть на отменную работу.

Вскоре прибыли поисковики и собака, и теперь в саду не было недостатка в действующих лицах: та тетка Гоган и ее пацан перестали делать вид, что не подглядывают, и высунулись из-за двери. Репортеры едва не порвали оградительную ленту, пытаясь увидеть происходящее, и я счел, что это хороший знак. Вместе с остальными парнями я склонялся над чем-то в коридоре, выкрикивал бессмысленные приказы на жаргоне, бегал к машине, чтобы достать из нее что-нибудь. Потребовалась вся моя сила воли, чтобы не бросить взгляд на соседние дома – не движется ли кто, не отражается ли свет от линз, – но я ни разу не поднял глаз.

Собака – мускулистая, лоснящаяся немецкая овчарка – сразу взяла след, но потеряла у обочины дороги. По моей просьбе кинолог провел ее по дому – если наш парень наблюдал за нами, я хотел внушить ему мысль, что собаку вызвали именно для этого. Затем я велел продолжить поиски оружия, а «летунам» раздал новые задания: зайти в школу Эммы – быстро, пока не закрылась, – поговорить с ее учителем, друзьями и их родителями; заглянуть в детский сад Джека – с той же целью; обойти все магазины рядом со школой и выяснить, откуда взялись пакеты, которые видела Шинед Гоган, потом узнать, не шел ли кто-нибудь за Дженни – вдруг у кого-то есть записи камер наблюдения; побывать в больнице, куда положили Дженни, и поговорить с приехавшими родственниками; разыскать тех, кто не приехал, и объяснить им, что они должны держать рот на замке и не общаться с журналистами; обойти все больницы в радиусе шестидесяти миль и установить, не появлялся ли кто-нибудь с ножевыми ранениями; позвонить в Департамент полиции Чикаго и попросить, чтобы сообщили новость Йену, брату Пэта; найти всех до единого, кто живет в этом Богом забытом месте, и пригрозить им всеми возможными карами, включая тюремное заключение, если о чем-нибудь расскажут прессе раньше, чем нам; узнать, видели ли они Спейнов или что-нибудь странное – или вообще хоть что-нибудь.

Мы с Ричи продолжили осмотр дома. Теперь все было по-другому: ведь Спейны превратились в полумиф, в такую же редкость, как и никем не виданная сладкоголосая птичка, они стали настоящими, стопроцентно невинными жертвами. Раньше мы искали следы их злодеяний, теперь – ошибку, которую они совершили, не подозревая об этом: чеки расскажут, кто продавал Спейнам еду, бензин, детскую одежду; поздравительные открытки сообщат, кто был на дне рождения Эммы; листовка со списком перечислит тех, кто присутствовал на собрании домовладельцев. Мы искали яркую приманку, которая привлекла дикого зверя.

Первым позвонил «летун», которого я отправил в детский сад.

– Сэр, – сказал он, – Джек туда не ходил.

Мы переписали номер из списка, который висел рядом с телефоном. Женский почерк с завитушками: «врач», «полицейский участок», «работа» (зачеркнуто), «Э. – школа», «Дж. – сад».

– Никогда?

– Нет, ходил, но до июня, когда сад закрылся. Джек должен был вернуться осенью, однако в августе позвонила Дженнифер Спейн и сказала, что мальчик останется дома. Заведующая считает, что дело в деньгах.

Ричи наклонился к телефону – мы по-прежнему сидели на кровати Спейнов, все глубже зарываясь в бумаги.

– Джеймс, привет, это Ричи Курран. Ты выяснил имена друзей Джека?

– Ага. Три мальчика.

– Отлично, – сказал я. – Поговори с ними и с родителями, затем звони нам.

– Можешь спросить родителей, когда в последний раз они видели Джека? – добавил Ричи. – И когда их пацаны в последний раз заходили к Спейнам поиграть?

– Будет сделано. Свяжусь с вами как можно быстрее.

– Да уж, постарайся. – Я повесил трубку. – Это еще что за тема?

– По словам Фионы, вчера Дженни сказала ей, что Джек привел в гости друга из детского сада. Но если Джек не ходил в детский сад…

– Возможно, она имела в виду того, с кем Джек подружился в прошлом году.

– Но прозвучало-то не так, верно? Может, Фиона просто что-то не поняла, но, как вы говорите, это не укладывается в общую картину. Не понимаю, зачем Фионе врать нам по такому поводу или зачем Дженни обманывать Фиону, но…

Но если кто-то из них солгал, было бы неплохо об этом узнать.

– Возможно, Фиона все выдумала, так как вчера поругалась с Дженни, и теперь ее гложет чувство вины. Или, наоборот, соврала Дженни – допустим, ей не хотелось говорить сестре, что они совсем на мели. Ричи, вот правило номер семь: все лгут – убийцы, свидетели, очевидцы, пострадавшие. Все.

* * *

Один за другим стали звонить «летуны». По словам парней из Чикаго, реакция Йена Спейна была хорошей – стандартная смесь шока и горя, ничего вызывающего подозрение. Он сказал, что редко переписывался с Пэтом, но что тот не упоминал ни про слежку, ни про какие-либо конфликты. У Дженни родственников тоже почти не было – мать приехала в больницу, какие-то двоюродные братья и сестры жили в Ливерпуле, и это все. Реакция матери тоже была хорошей – кроме того, она едва не впала в истерику, когда ее не пустили к Дженни. В конце концов, «летуну» удалось взять у нее показания, если их можно так назвать: Дженни мало общалась с матерью, так что миссис Рафферти знала о жизни Спейнов еще меньше, чем Фиона. «Летун» постарался отправить ее домой, но они с Фионой встали лагерем в больнице. Что ж, по крайней мере теперь мы представляли, где их искать.

Эмма в самом деле ходила в начальную школу, и учителя сказали, что она хорошая девочка из хорошей семьи: общительная, послушная, не гений, но вполне способная. «Летун» записал имена учителей и друзей. Никто не обращался с ножевыми ранениями в местные отделения травматологии, никто не звонил в полицию из дома Спейнов. Обход Оушен-Вью ничего не дал: из двух с половиной сотен домов в городке только в пяти-шести десятках были признаки жизни; дверь открыли человек двадцать, да и те ничего не знали про Спейнов. Никто не видел и не слышал ничего необычного, хотя с уверенностью заявить об этом не мог – сюда часто приезжают покататься, и по улицам вечно бродят подростки в надежде что-нибудь разбить или поджечь.

За покупками Дженни ездила в ближайший городок. Вчера в четыре часа дня она приобрела в тамошнем супермаркете молоко, фарш, чипсы и что-то еще – вспомнить весь список девочка-кассир не смогла. Хозяева уже пытались добыть информацию о чеке и найти запись, сделанную камерой слежения. По словам девушки, Дженни выглядела как обычно – спешила и немного нервничала, но при этом была вежливой. Кассир их и не запомнила бы, но Джек пел и прыгал в тележке и, пока девушка пробивала товары, сказал ей, что на Хеллоуин оденется большим страшным зверем.

Поиски принесли разную мелочь – фотоальбомы, адресные книжки, поздравления с помолвкой, свадьбой и рождением детей, счета от стоматолога, терапевта и фармацевта. Все имена и номера телефонов отправлялись в мой блокнот; постепенно список вопросов уменьшался, а число возможных контактов становилось все больше.

В конце дня позвонил человек из отдела по борьбе с компьютерными преступлениями, чтобы доложить о завершении предварительного анализа. Мы сидели в комнате Эммы: я просматривал ее ранец (множество рисунков розовым мелком, на одном большими буквами аккуратно выведено «СЕГОДНЯ Я ПРИНЦЕССА»); Ричи сидел на корточках у шкафа и пролистывал книги сказок. Кровать была голой: парни из морга унесли Эмму вместе с простыней – на тот случай если подозреваемый оставил на материи волосы или волокна, – и от этого комната казалась такой пустой, что от одного взгляда перехватывало дыхание. В нее словно тысячу лет уже никто не заходил.

Компьютерщика звали Киеран, а может, Киен. Он был молод, говорил быстро, и, похоже, наше дело нравилось ему гораздо больше, чем поиски детского порно на жестких дисках или чем он там занимается целыми днями. В телефонах и нянях ничего интересного не обнаружилось, а вот компьютер – совсем другое дело: кто-то с ним поработал.

– Ну я ведь не собираюсь включать машину – так же можно изменить даты доступа к файлам, верно? Кроме того, вдруг там установлен блокиратор, который стирает все данные при включении. Поэтому первым делом я делаю копию жесткого диска.

Я включил громкую связь. Сверху доносился противный, назойливый звук – низко над землей кружил вертолет с прессой. Кому-то из «летунов» предстоит выяснить, что за издание, и предупредить репортеров, чтобы в сюжете не было кадров с логовом.

– Копию «винта» я подключаю к своей машине и иду сразу в журнал браузера – если на диске есть что-то интересное, то скорее всего там. Вот только у этого компьютера журнал пустой. Типа совсем. Ни одной страницы.

– Значит, они пользовались только электронной почтой, – сказал я, уже зная, что не прав: Дженни делала покупки в интернет-магазинах.

– Неправильный ответ. Спасибо, что участвовали в нашей викторине. Интернетом сейчас пользуются все. Даже моя бабушка нашла сайт фанатов Вэла Дуникана, а ведь у нее никогда не было компьютера – его купил я, чтобы она не так сильно депрессовала после смерти дедушки. Конечно, можно настроить браузер так, чтобы журнал очищался при выходе из программы, но обычно это делают только на общественных компьютерах – в интернет-кафе например. На домашних машинах такое не часто встретишь. Я все равно проверил – нет, эта опция в браузере не включена. Я начинаю искать удаленные файлы – вуаля: кто-то стер их вручную в четыре часа восемь минут утра.

Ричи посмотрел на меня. Мы слишком увлеклись «пунктом наблюдения» и упустили из виду, что у нашего парня были и другие, менее заметные способы проникнуть в жизнь Спейнов. Мне вдруг показалось, что из шкафа за мной кто-то следит, и я усилием воли заставил себя не оборачиваться.

Компьютерщик не унимался:

– Теперь я хочу выяснить, что еще сделал этот чувак. Ищу другие файлы, которые были удалены примерно в то же время, и знаете, что выскакивает? Весь. pst-файл «Аутлука». Стерт с лица Земли. В четыре часа одиннадцать минут.

Ричи делал пометки, положив блокнот на постель.

– Это их электронная почта? – спросил я.

– О да – всяэлектронная почта, все отправленные и полученные сообщения. И адреса в придачу.

– Что-нибудь еще удалено?

– Нет, это все. На диске полно обычного добра – фотки, документы и музыка, но за последние сутки эти файлы никто не открывал. Ваш чувак включил комп, почистил журнал и почту и сразу вышел.

– Наш чувак, – повторил я. – А вы уверены, что это сделали не хозяева?

Киеран – или Киен – фыркнул:

– Абсолютно.

– Почему?

– Потому что крутыми компьютерщиками их не назовешь. Вы знаете, что у них на рабочем столе? Файл под названием – нет, я не выдумываю – «Пароли». А в нем – ни за что не догадаетесь – всеих пароли: от почты, от интернет-банка, от всего. Но вот что замечательно: для кучи сайтов – разных форумов, интернет-магазинов – и для самого компьютера у них один и тот же пароль: «ЭммаДжек». У меня сразу возникло дурное предчувствие, но я же не хочу думать о людях плохо и, прежде чем биться головой о клавиатуру, звоню Ларри и спрашиваю, нет ли у владельцев компа мелких, а если есть, то как их зовут. И он отвечает – держитесь: – «Эмма и Джек».

– Наверное, они думали так: если компьютер стырят, то вор скорее всего не будет знать имена детей и поэтому не сможет его включить.

Компьютерщик тяжело вздохнул – видимо, помещая меня в одну категорию со Спейнами.

– Дело же не в этом. Мою девушку зовут Адриана, и я лучше себе глаза выколю, чем сделаю ее имя паролем к чему-либо, – у меня ведь есть стандарты.Поверьте мне на слово: те, кто выбирает в качестве пароля имена детей,прости Господи, и задницу свою с трудом вытрут, не говоря уже об очистке жесткого диска. Нет, это сделал кто-то другой.

– Тот, кто разбирается в компьютерах.

– Ну да, немного – не профессионал, но по крайней мере опытный пользователь.

– Сколько времени бы ему понадобилось?

– На все про все? Не много. Машину он выключил в четыре семнадцать, так что прошло меньше десяти минут.

– Парень знал, что мы все поймем? Или думал, что начисто заметает следы?

Компьютерщик неопределенно фыркнул:

– Сложно сказать. Многие думают, что мы дикари, которым едва хватает ума на то, чтобы включить компьютер. И многие знают о компах достаточно, чтобы влезть по уши в дерьмо, особенно если спешат, как, наверное, и ваш чувак. Если бы он был серьезно настроен стереть все и замести следы, на то есть особые программы, удаляющие данные, и для работы с ними нужно время и опыт. А у него ничего этого не было. В общем, он знал, что мы все поймем.

Однако файлы все равно удалил. Значит, в них было что-то очень важное.

– Вы ведь их восстановите, правда? – спросил я.

– Частично – да, скорее всего, но сколько – вот вопрос. Попробую использовать программу восстановления данных, однако если чувак несколько раз записывал новые файлы поверх удаленных – а на его месте я бы так и поступил, – то старые файлы будут битыми. Они портятся и так, в ходе обычного использования, а если их к тому же удалить… то из данных получится каша. Но я с ними еще поиграю.

Казалось, ему не терпится приступить к работе.

– Сделайте все, что в ваших силах, – сказал я. – А мы скрестим пальцы.

– Не надо. Если меня одолеет какой-то жалкий любитель с клавишей Delete, то мне пора бросать большой спорт и подыскивать адскую работенку в техподдержке. Я восстановлю файлы. Можете на меня положиться.

Я убрал телефон.

– Жалкий любитель, – сказал Ричи. Он все еще стоял на коленях, рассеянно гладя фотографию на книжной полке: Фиона и какой-то парень со взъерошенными каштановыми волосами держат на руках крошку Эмму, утопающую в кружевной крестильной сорочке. Все трое улыбаются. – Однако подобрать пароль он сумел.

– Ага, – отозвался я. – Либо компьютер был включен посреди ночи, либо парень знал имена детей.

* * *

– Снайпер! Тот самый человек, о котором я думал! – радостно воскликнул Ларри, увидев нас в дверях, и отскочил от окна. – Иди сюда и парнишку тащи. Я тебя очень, очень порадую.

– Я просто мечтаю очень обрадоваться. Что у тебя?

– А что может сделать тебя счастливым?

– Ларри, не дразнись. У меня нет сил на эти игры. Что ты наколдовал?

– Никакого колдовства – только старая добрая удача. Ты ведь знаешь, что твои полицейские протопали здесь словно стадо буйволов в брачный сезон?

Я погрозил ему пальцем:

– Ларри, они не мои. Если бы полицейские подчинялись мне, то на месте преступления ходили бы на цыпочках. Ты бы даже не заметил их присутствия.

– Ну, этих-то я заметил. Они, разумеется, должны были спасать пострадавшую, но, клянусь Богом, у меня такое чувство, словно они тут каталисьпо полу. Я думал, что без чуда нам не обойтись, однако же эти увальни сумели не затоптать сапожищами абсолютно все. Мои мальчуганы нашли отпечатки рук. Три штуки. Кровавые.

– Ах вы, мои золотые, – сказал я. Пара криминалистов кивнула мне. Работа подходила к концу, все устали и поэтому сбросили обороты, чтобы ничего не упустить.

– Спокойно, это еще не самое интересное. Не хочу тебя огорчать – но твой парень был в перчатках.

– Черт. – В наше время даже самый последний кретин знает, что нужно надевать перчатки, но мы всегда молимся о том, чтобы наш случай был исключением, чтобы в порыве страсти преступник забыл об осторожности.

– Эй, не жалуйся. По крайней мере мы нашли доказательство того, что вчера ночью в доме кто-то был. Это что-то да значит – я так считаю.

– Это очень много значит. – Я вспомнил о том, как бездумно валил все на Пэта, и на меня накатила волна отвращения к самому себе. – Мы не сердимся на тебя за перчатки, Ларри. Повторяю: ты золото.

– Разумеется. Вот взгляни.

Первый отпечаток, след ладони с пятью кончиками пальцев, был на высоте плеч на одном из окон, выходящих в сад.

– Видишь узор из крошечных точек? – спросил Ларри. – Кожа. И руки большие, кстати. Это тебе не какой-то там заморыш.

Второй отпечаток располагался на углу детского книжного шкафа, словно человек схватился за него, чтобы не упасть. Третий – на желтом столе, рядом со светлым пятном в том месте, где стоял компьютер, словно наш парень оперся рукой, пока читал текст на экране.

– Вот об этом мы и хотим тебя спросить, – сказал я. – Вы нашли отпечатки на компьютере, прежде чем отправить его в лабораторию?

– Мы пытались. Казалось бы, где еще искать отпечатки, как не на клавиатуре? Страшное заблуждение. Прежде всего на клавише остается не весь отпечаток, а только крошечная часть, и кроме того, клавишу нажимают снова и снова – притом под разными углами… Это как взять лист бумаги и напечатать на нем сто разных слов, одно поверх другого, а затем поручить нам составить из них предложение. Так что самые большие надежды мы возлагаем на мышку – там есть пара отпечатков, которые могут хоть как-то пригодиться. Все остальные слишком маленькие или слишком смазанные и для предъявления в суде не подойдут.

– А кровь – конкретно на мыши или на клавиатуре?

Ларри покачал головой.

– На мониторе был один развод, и еще пара капель крови сбоку от клавиатуры. На клавишах и мыши никаких следов. Окровавленными пальцами их не трогали.

– Значит, на компьютере работали до убийств – по крайней мере до того как напали на взрослых. Железные нервы у парня – сидеть здесь, играть с журналом браузера, пока хозяева спят наверху.