Текст книги "Рассветная бухта"

Автор книги: Тана Френч

сообщить о нарушении

Текущая страница: 17 (всего у книги 33 страниц)

Ричи расстегнул чехол на подушке и засунул руку внутрь.

– Это правда. И знаешь что? Помойка здесь, поскольку это не его дом. Он жил в том логове, и там порядок был что надо.

Мы обыскали все как следует: нижние поверхности ящиков, задние стенки книжных полок, коробки с просроченными полуфабрикатами в морозильнике. Мы даже взяли зарядку Конора и с помощью телефона Ричи проверили все розетки – убедились в том, что ни за одной из них нет тайника. Коробка с бумагами поедет с нами в отдел – на тот случай если Конор снял деньги в банкомате через две минуты после Дженни или сохранил чек от компании Пэта, для которой делал сайт. Его банковские выписки рисовали ту же удручающую картину, что и у Спейнов: неплохой доход и приличные сбережения, затем доходы стали поменьше, а сбережения сократились, затем банкротство. Конор был частным предпринимателем, и поэтому его разорение выглядело менее драматичным, чем у Пэта Спейна: суммы на чеках постепенно становились меньше, а перерывы между гонорарами увеличивались. Однако этот путь Конор проделал раньше: падение началось в конце 2007 года, а к середине 2008-го он уже тратил сбережения. Последние несколько месяцев он ничего не откладывая.

К половине третьего мы уже заканчивали работу – запихивали вещи обратно, в данном случае меняя наш особый беспорядок на обычный беспорядок Конора. Наш выглядел лучше.

– Знаешь, что меня здесь поражает? – спросил я.

Ричи торопливо запихивал книги на полку, поднимая крошечные пыльные вихри.

– Что?

– Тут нет никаких следов других людей: ни зубной щетки его девушки, ни фотографий Конора с друзьями, ни поздравительных открыток, – на календаре ни одной пометки типа «Позвони папе» или «В 8 встреча с Джо в пабе». Ни одного доказательства того, что Конор в жизни был знаком хоть с одним человеком. – Я поставил DVD-диски на стеллаж. – Помнишь, я говорил, что он никого не любит?

– Может, у него все в цифре. В наше время многие хранят все в телефоне или на компьютере – фотографии, записи… – Книга с грохотом шлепнулась на полку, и Ричи повернулся ко мне, раскрыв рот и сцепив руки на затылке.

–  Черт! – воскликнул он. – Фотографии.

– Сынок, может, закончишь предложение?

–  Черт.Я знал, что видел его. Неудивительно, что они были ему дороги.

– Ричи.

Он потер щеки и глубоко вдохнул:

– Помнишь, прошлой ночью Конор сказал, что ему хотелось бы, чтобы выжила Эмма? Неудивительно, мать его так. Он же ее крестный отец.

Фотография Эммы на книжной полке: малышка в белых кружевах, разодетая Фиона, лохматый улыбающийся парень у нее за плечом. Его лица я не помнил.

– Уверен? – спросил я.

– Да, уверен. Помнишь фотографию в ее комнате? Тогда он был моложе и с тех пор здорово похудел и подстригся, но, клянусь Богом, это он.

Фотография отправилась в отдел – как и все связанное с личностью тех, кто знал Спейнов.

– Давай проверим еще раз, – сказал я. Ричи уже доставал свой телефон. По лестнице мы поднимались почти бегом.

Пять минут спустя «летун», сидевший на «горячей линии», откопал снимок, сфотографировал его своим телефоном и отправил Ричи по электронной почте. Картинка была маленькая и плохого качества, и Конор выглядел более счастливым и энергичным, однако это точно был он. Одетый во взрослый костюм, он держал Эмму так, словно она из хрусталя, а Фиона тянулась, чтобы вложить палец в детский кулачок.

– Ох…ть, – тихо сказал Ричи, глядя на экран телефона.

– Угу. Точно подмечено.

– Неудивительно, что он все знал про отношения между Пэтом и Дженни.

– Точно. Гаденыш все это время смеялся над нами.

Уголок рта Ричи дернулся:

– Мне так не показалось.

– Ничего, он перестанет смеяться, увидев этот снимок. Однако мы покажем его, только когда подготовимся, – до того я встречаться с ним не намерен. Ты хотел мотив? Готов поставить хорошую сумму на то, что искать его нужно здесь.

– Похоже, это долгая история. – Ричи постучал по экрану. – Фотке шесть лет. Если тогда Конор и Спейны были лучшими друзьями, значит, они давно друг друга знают – по крайней мере с колледжа, а то и со школы. И мотив мог возникнуть в любой момент. Что-то произошло, все забыли, а потом жизнь Конора летит в тартарары и внезапно событие пятнадцатилетней давности снова становится чертовски важным.

Он рассуждал так, словно наконец поверил в то, что Конор – наш парень. Я наклонился над телефоном, чтобы скрыть улыбку.

– А может, что-то случилось совсем недавно. Где-то за последние шесть лет отношения настолько испортились, что Конор теперь мог увидеть свою крестную лишь в бинокль. Страшно хочется узнать, что у них произошло.

– Мы это выясним. Поговорим с Фионой, с их старыми друзьями.

– Непременно. Теперь ублюдок никуда от нас не денется. – Мне хотелось взять Ричи в удушающий захват, словно мы с ним идиоты-подростки, которые в шутку тузят друг друга. – Ричи, друг мой, ты только что отработал свое годовое жалованье.

Ричи улыбнулся и покраснел:

– Да нет. Рано или поздно все бы раскрылось.

– Верно. Однако «рано» гораздо лучше, чем «поздно». Теперь полудюжине «летунов» не нужно выяснять, заправляли ли Конор и Дженни машины на одной бензоколонке в 2008 году, и, значит, у нас на полдюжины больше шансов найти одежду в мусорных баках… Ты герой матча, мой друг. Можешь похлопать себя по спине.

Он пожал плечами, потирая нос, чтобы скрыть румянец.

– Просто повезло.

– Ерунда. Никакого везения не бывает. Удача нужна лишь тогда, когда идет в придачу к хорошей следовательской работе, а это именно твой случай. Теперь скажи мне: что ты хочешь делать дальше?

– Поговорить с Фионой Рафферти. Как можно быстрее.

– О да, черт побери. Позвони ей сам – ты ей понравился больше, чем я. – И мне даже было не обидно это признать. – Назначь встречу пораньше. Если приедет в отдел в течение двух часов, обед за мой счет.

Фиона была в больнице – на заднем плане ритмично пищал какой-то прибор. «Алло?» – проговорила она, и по голосу стало ясно, что силы у нее на исходе.

– Мисс Рафферти, говорит детектив Курран, – сказал Ричи. – У вас есть минутка?

Секундная пауза.

– Подождите, – ответила Фиона и, зажав трубку рукой, обратилась к кому-то: – Это важно. Я выйду, хорошо? Если что, звони.

Раздался щелчок закрывающейся двери, и писк смолк.

– Алло?

– Извините, что отрываю вас от сестры. Как она?

Молчание.

– Не очень. Так же как вчера. Вы же с ней разговаривали, да? Еще до того, как впустили нас.

В голосе Фионы появились стальные нотки.

– Да, разговаривали, но всего несколько минут. Не хотели ее утомлять.

– Хотите снова ее расспрашивать? Не надо. Ей нечего вам сообщить. Она ничего не помнит. Она даже говоритс трудом – в основном плачет. Мы все плачем. – Голос Фионы задрожал. – Вы не могли бы… оставить ее в покое? Прошу вас!

Ричи быстро учился: на этот вопрос он не ответил.

– Я звоню, чтобы сообщить вам новость. Скоро об этом расскажут по телику, но мы решили, что вам стоит узнать ее от нас. Мы кое-кого арестовали.

Молчание.

– Это не Пэт. Я же говорила вам. Я же говорила.

Ричи на секунду встретился взглядом со мной.

– Да, говорили.

– Кто… О Боже. Кто он? Почемуон это сделал? Почему?

– Мы это выясняем, и нам кажется, что вы могли бы нам помочь. Может, придете в Дублинский замок и мы побеседуем? Тогда и узнаете все подробности.

Еще одна секундная пауза: Фиона пыталась переварить услышанное.

– Да. Да, разумеется. Только я… Можно это немного отложить? Мама отправилась домой поспать, и я не хочу, чтобы Дженни оставалась одна. Мама вернется в шесть, и я смогу быть у вас, скажем, к семи. Это не слишком поздно?

Ричи поднял брови, глядя на меня. Я кивнул.

– Супер, – ответил он. – И послушайте, мисс Рафферти: сделайте одолжение, ничего не говорите сестре. И матери тоже, ладно? Как только мы предъявим обвинение и все такое, тогда ей и сообщим, но сейчас еще слишком рано, не стоит ее расстраивать. Обещаете?

– Да. Я ничего не скажу. – Она быстро вздохнула. – Этот парень… Пожалуйста, скажите – кто он?

– Поговорим об этом позже, – мягко ответил Ричи. – Позаботьтесь о сестре, ладно? И о себе тоже. До встречи. – Он выключил связь, прежде чем Фиона смогла задать ему новый вопрос.

Я взглянул на часы: почти три. Ждать четыре часа.

– Бесплатного обеда тебе не видать, солнышко.

Ричи убрал телефон и улыбнулся:

– А я-то собрался заказывать лобстера.

– Салат с тунцом устроит? Хочу заехать в Брайанстаун: проверить, как дела у поисковиков, – но по дороге нужно завернуть куда-нибудь и поесть. Начальство меня не похвалит, если ты помрешь от голода.

– Салат – это прекрасно. Не хочу портить твою репутацию. – Ричи все еще ухмылялся – он был счастлив.

– Спасибо за заботу, – сказал я. – Заканчивай здесь, а я звякну Ларри. Когда он подъедет, мы свалим отсюда.

Ричи помчался вниз, прыгая через ступеньки.

–  Снайпер! – восхищенно воскликнул Ларри. – Признавался ли я тебе в любви в последнее время?

– Ты же знаешь, это никогда мне не надоест. А что я сделал на этот раз?

– Машина. Большего и желать не приходится, а ведь сегодня даже не день моего рождения.

– Рассказывай. Если я прислал тебе подарочек, то имею право знать, что в коробке.

– Ну, первый подарок не был в самоймашине. Когда парни стали ее буксировать, из замка зажигания выпал брелок с ключами. У нас есть ключи от машины; у нас, похоже, есть ключи от дома: один «чабб» и один «йель», и (барабанная дробь!) у нас есть ключ от задней двери дома Спейнов.

– Вот это самый сок, – сказал я. Сигнализация, а теперь еще и это; нам оставалось лишь узнать, где Конор добыл ключ (один из очевидных источников через несколько часов зайдет к нам для беседы), и тогда запутанный вопрос о доступе в дом изящно разрешится. Хороший, прочный дом Спейнов был защищен не более, чем палатка, установленная на проспекте.

– Я так и подумал, что тебе понравится. И как только мы влезли в саму машину… ох. Машины я обожаю. Мне приходилось видеть парней, которые после дела буквально с головой ныряли в ванну с моющим средством, но заботились ли они о том, чтобы почистить свои машины? Разумеется, нет. А в этой – прямо гнездоиз волос, волокон, грязи и прочих замечательных вещей, и будь я человеком азартным, то поставил бы кучу денег на то, что мы найдем хотя быодно совпадение между машиной и местом преступления. Кроме того, на коврике со стороны водителя грязный отпечаток подошвы – над ним нужно поработать, однако уже ясно, что это след мужской кроссовки десятого или одиннадцатого размера.

– Еще более замечательно.

– И конечно же, – продолжил Ларри, – там есть кровь.

Это меня уже не удивило. Изредка в работе бывают такие дни, когда на игральных костях выпадает именно то, что тебе нужно, когда стоит всего лишь протянуть руку, и в нее упадет сочная спелая улика.

– Сколько?

– Разводы повсюду.На дверной ручке и руле только пара пятен – вернувшись в машину, он снял перчатки, – однако сиденье покрыто кровью. Мы отправим все для анализа ДНК, но я готов рискнуть и предположить, что она, возможно, принадлежит твоим жертвам. А теперь скажи мне, что ты счастлив.

– Я самый счастливый человек в мире, и поэтому вручаю тебе еще один подарочек. Сейчас мы с Ричи быстренько оглядываем квартиру подозреваемого. Как только выпадет свободная минутка, сделай одолжение, изучи жилье как следует. Крови пока что мы не нашли, извини, но тут для Киерана есть еще один компьютер и телефон, да и вам, я уверен, скучать не придется.

– Прямо рог изобилия какой-то. Бегу со всех ног. А ты с твоим новым другом там задержишься?

– Скорее всего нет. Вернемся на место преступления. Твой охотник на барсуков уже там?

– Точно. Скажу ему, чтобы он далеко от вас не отходил. А страстные объятия приберегу на потом. Чао. – Ларри повесил трубку.

Очертания дела начинали вырисовываться. Я чувствовал это почти на физическом уровне, словно мои собственные позвонки потихоньку щелкали, уверенно вставая на место, и наконец-то впервые за много дней я смог распрямиться и глубоко вздохнуть. Киллестер расположен рядом с морем, и на секунду я почувствовал запах соленого ветра, живого и дикого, который разрезал городские запахи, чтобы найти меня. Внезапно я понял, что улыбаюсь серому небу и кружащим птицам.

Ричи сваливал хлам обратно на диван.

– Ларри здорово повеселился с машиной Конора: волосы, волокна, отпечаток ноги и – прикинь – ключ от задней двери Спейнов. Ричи, друг мой, сегодня нам везет.

– Круто. Угу, круто. – Ричи даже не поднял глаза.

– В чем дело?

Он обернулся, словно пробуждаясь ото сна:

– Ни в чем. У меня все супер.

Его лицо было напряжено – он о чем-то сильно задумался. Что-то произошло.

– Ричи.

– Просто мне нужен этот сандвич, вот и все. Я вдруг хреново себя почувствовал, понимаешь? Наверное, сахар в крови упал. И еще местный воздух, и все такое…

– Ричи, если что-то случилось, ты должен мне сказать.

Ричи посмотрел мне в глаза. Он выглядел юным, потерянным, и когда его губы зашевелились, я знал, что он хочет попросить о помощи. Но затем что-то в его лице изменилось и он ответил:

– Все нормально. Серьезно. Идем, да?

Когда теперь долгими, бесконечными ночами я думаю о деле Спейнов, то вспоминаю именно эту минуту. Все остальные ошибки и промашки можно было исправить, но эта ранит так глубоко, что я сжимаюсь в комок от боли. Холодный воздух, тусклое пятно солнечных лучей на стене за окном, запах черствого хлеба и яблок.

Я знал, что Ричи мне врет. Он что-то увидел, услышал, сопоставил одно с другим, и в голове у него сложилась совсем иная картина. Мне нужно было давить на него, давить до тех пор, пока не сознается. Я понимаю это, понимал и тогда, в квартире с низким потолком, где пыль покалывала пальцы и мешала дышать. Я понимал – или мог бы понять, если бы собрался, забыл про усталость и другие отговорки, – что за Ричи отвечаю я.

Мне показалось, что он что-то увидел, окончательно убедился в том, что Конор – тот, кто нам нужен, и теперь хочет побыть один и зализать раны, нанесенные его самолюбию. Мне показалось, что он нашел мотив и теперь ему хочется поработать над версией, прежде чем предъявить ее мне. Я вспомнил остальные пары детективов, те, которые держались дольше, чем большинство браков, подумал про то, как уверенно они действовали вместе. Их доверие друг к другу было надежным и практичным словно пальто или кружка; о нем никогда не говорили, но всегда на него полагались.

– Да. Наверно, тебе и кофе не помешал бы, – сказал я. – Лично мне – точно. Идем отсюда.

Ричи бросил остальные пожитки Конора на диван, взял большой мешок, в котором лежал ящик из-под апельсинов, и протиснулся мимо меня, стаскивая зубами перчатку. Я услышал, как он несет ящик по лестнице.

Прежде чем выключить свет, я еще раз оглядел каждый дюйм квартиры, пытаясь найти ту загадочную вещь, которая появилась перед Ричи из ниоткуда. Квартира была молчаливой, угрюмой, она снова замыкалась в себе, снова выглядела брошенной. В ней ничего не было.

12

По дороге в Брокен-Харбор Ричи изо всех сил поддерживал разговор. Рассказал мне длинную печальную историю о том, как ему – еще «мундиру» – пришлось разбираться с двумя братьями: древними стариками горцами, которые решили избить друг друга до полусмерти. Причина конфликта оказалась каким-то образом связана с овцами, однако братья были глухими и говорили с таким мощным акцентом, что Ричи понятия не имел, о чем шла речь. История закончилась тем, что братья объединили усилия против городского пацана, и Ричи покинул дом, подгоняемый палкой, которая тыкала его в задницу. Он дурачился, стараясь не переводить разговор на острые темы. Я ему подыграл: рассказал о своих мелких провалах во время службы, о наших с другом проделках в академии, вспомнил пару анекдотов. Это была бы веселая, приятная поездка, если бы не тонкая тень, разделившая нас – она затемняла ветровое стекло и становилась все плотнее, как только повисало молчание.

Водолазы обнаружили рыбацкую лодку, долго пролежавшую на дне залива, и ясно дали понять, что это самая интересная вещь, которую они надеялись там найти. С ними – людьми без лиц, в облегающих костюмах – гавань превращалась в зловещий военный объект. Мы их поблагодарили, пожали руки в скользких перчатках и отправили домой. Поисковики, прочесывавшие городок, были грязными, усталыми и злыми: их улов составил восемь ножей разных форм и размеров – и все они, очевидно, были подброшены тинейджерами, которым показалось, что это гениальный способ подшутить над копами. Все ножи нам предстояло проверить. Я приказал команде сосредоточить поиски на холме, где Конор спрятал машину. По его версии, оружие отправилось в море, однако Ричи был прав – парень с нами играл. И пока мы не поняли, какую игру он ведет и почему, каждое его слово нуждалось в проверке.

На изгороди, окружавшей участок Спейнов, сидел похожий на егеря парень с белокурыми дредами, одетый в грязную парку. Он курил самокрутку, и вид у него был подозрительный.

– Чем можем помочь? – спросил я.

– Здорово, – ответил парень и затоптал окурок. – Детективы, да? Я Том. Ларри сказал, что я вам нужен.

Криминалисты – люди в комбинезонах и белых халатах – с населением не общаются, и поэтому их стандарты по части одежды ниже, чем у нас, но этот парень выглядел совсем уж необычно.

– Детектив Кеннеди и детектив Курран. Ты занимаешься зверем на чердаке?

– Ага. Хотите, поднимемся наверх, посмотрим, что и как?

Он казался вусмерть укуренным, однако с кем попало Ларри не работает, так что я решил пока не списывать парня со счетов.

– Хорошо, – ответил я. – Ваши ребята нашли в саду мертвую малиновку. Ты ее уже осмотрел?

Том засунул окурок в кисет, нырнул под ограждающую ленту и потопал по дороге.

– Да, конечно, но смотреть там особо не на что. Ларри говорил, вы хотите знать, кто ее убил: человек или зверь, – однако насекомые уже объели рану. Я одно могу сказать: края у нее были неровные, понимаете? То есть ее нанесли не острым ножом – может, тупым, зазубренным или даже зубами. Определить невозможно.

– Какими зубами? – спросил Ричи.

Том ухмыльнулся:

– Не человеческими. Думаете, ваш парень был вроде Оззи?

Ричи улыбнулся в ответ:

– Точно. «Поздравляю с Хеллоуином! Для летучих мышей я уже стар, так вот вам малиновка».

– Жуть какая! – радостно отозвался Том. Кто-то наскоро починил дверь дома Спейнов и повесил на нее висячий замок – от привидений и от журналистов. Том нашарил в кармане ключ. – Не, это был зверь. Может, крыса, а может, и лисица, только вот обе сожрали бы кишки и все остальное, а не одну голову. Если это в самом деле зверь, то я бы сказал, что действовал кто-то из куньих. Типа горностая или норки, понимаете? Из того же семейства. Куницы любят убивать про запас.

– Детектив Курран тоже так предположил, – сказал я. – А версия с куницей соответствует тому, что творилось на чердаке?

Замок щелкнул, и Том толкнул дверь. В доме было холодно – кто-то отключил отопление, – и слабый аромат лимона исчез; теперь здесь пахло потом, пластиковыми комбинезонами криминалистов и засохшей кровью. Убирать на месте преступления не наша работа: мы оставляем весь мусор, и наш, и чужой, до тех пор пока выжившие не пришлют команду профессионалов либо не займутся уборкой сами.

Том направился к лестнице.

– Да, я читал ту тему на сайте «Wildwatcher». Скорее всего он правильно исключил мышей, крыс и белок – они бы точно набросились на арахисовое масло. Сначала я подумал – может, у соседей есть кошка? Правда, тут кое-что не совпадает. Кошка не стала бы просто отгрызать голову малиновке и непременно выдала бы себя, бродя по чердаку: мяукала, чтобы ее выпустили, или еще что. Они не так боятся людей, как дикие звери. Кроме того, погибший сказал, что чувствовал мускусный запах. Мускусный или дымный. На кошек это не похоже, а вот у большинства куниц запах действительно мускусный.

Он откопал где-то стремянку и поставил ее на площадке под люком. Я достал фонарик. Двери в спальни по-прежнему были приоткрыты, и я разглядел полосатый матрас Джека.

– Осторожней, – сказал Том, пролезая в люк. Над нами вспыхнул его фонарик. – Двигайтесь влево, понятно? Не стоит задевать эту штуку.

Капкан стоял на полу чердака, в нескольких дюймах справа от люка. Такие я видел только на картинках – прочный, мощный и огромный. Свет фонарика описывал дуги вдоль жутких зубьев. Одного взгляда достаточно, чтобы представить себе зловещий свист и грохот, с которым ломаются кости. Никто из нас не приблизился к капкану ни на шаг.

На полу лежала длинная цепь, которая шла от капкана к металлической трубе в одном из углов. Том поддел ее носком ботинка.

– Вот это, – сказал он, – ногозахватывающий капкан. Страшная штука. Если добавить пару евро, можно купить капкан, у которого «челюсти» смещены или снабжены мягкими прокладками, но этот – старая модель, без разных новомодных глупостей. Зверь лезет за приманкой, нажимает на пластину, и «челюсти» наглухо захлопываются. Через какое-то время животное умирает от потери крови, стресса или голода – разве только вы его вытащите. Зверь может отгрызть себе лапу, однако при этом скорее всего истечет кровью. Размах «челюстей» семь дюймов – с таким капканом можно хоть волков ловить. Ваш погибший не знал, на кого охотится, но, черт побери, настроен был серьезно.

– А ты что думаешь? – спросил я, жалея о том, что Пэту не хватило ума повесить на чердаке лампочку. Мне не хотелось отводить луч фонарика от капкана – казалось, он подкрадывается к вам в надежде, что вы ошибетесь и сделаете неверный шаг. С другой стороны, я не был в восторге от непроглядной тьмы по углам. – На кого он охотился?

– Так. Первый вопрос – это проникновение. Тут никаких проблем. – Том указал подбородком: в верхней части задней стены – над спальней Джека, насколько я мог судить, пятно тусклого серого света.

Теперь я понял, что имел в виду строительный инспектор: стена, похоже, просто оторвалась от крыши. Ричи выдохнул – наверное, это обозначало смех.

– Ты смотри, – сказал он. – Неудивительно, что строители не отвечали на звонки Гоганов. Дайте мне побольше кирпичей «лего», и я построю дом получше.

– Куницы – ловкие твари, – заметил Том. – Они без проблем перелезут через изгородь и заберутся сюда – если их привлечет тепло или запахи из кухни. Зверь вряд ли проделал такую дыру, но расширить ее мог. Видите? Верхний край отверстия, неровный, осыпающийся: обгрызенный утеплитель. Может, это сделали зубы и когти, а может – погода. Точно не скажешь. Вот здесь та же картина.

Луч фонаря скользнул вниз, мне за спину. Я едва не подпрыгнул от страха, однако Том всего лишь указал на потолочную балку в дальнем углу.

– Круто, правда?

Дерево было покрыто глубокими отметинами, которые шли параллельно друг другу, группами по три-четыре в каждой. Балку словно атаковал ягуар.

– Это могли сделать когти, какая-нибудь машина, нож или палка, утыканная гвоздями, – сказал Том. – Выбирайте.

Этот юнец раздражал меня своим расслабленным отношением к тому, что лично мне казалось очень серьезным. Хотя, возможно, меня просто злил тот факт, что всем моим подчиненным, похоже, лет по четырнадцать, а я сам не получил извещения о том, что мы набираем новых сотрудников среди скейтеров.

– Сынок, ты ж тут эксперт, – сказал я. – Ты здесь для того, чтобы сообщить нам свое мнение. Может, сам выберешь?

Том пожал плечами:

– Если биться об заклад, то я бы поставил на зверя. Правда, кто знает, был он тут на самом деле или нет. Возможно, отметины появились еще в ходе строительства, когда балку еще не обшили или когда она просто лежала на улице. Это логично: ведь царапины всего лишь на одной балке, так? Но если кто-то сделал их здесь, тогда ой. Видите пробелы между отметинами?

Он снова направил фонарик вверх.

– Между ними, типа, целый дюйм, так что это сделал не горностай и не норка, а здоровенная тварь с огромными лапами. Если погибший охотился за этой тварью, тогда такой капкан в самый раз.

Наш разговор злил меня гораздо сильнее, чем я предполагал. Невидимые углы чердака казались набитыми разной дрянью, я слышал еле различимое пощелкивание и видел крошечные красные глаза. У моих инстинктов вздыбилась шерсть на загривке, и они оскалились, сжались в комок, готовясь к бою.

– Тут есть еще на что посмотреть? – спросил я. – Или закончим беседу там, где мой счет за химчистку не увеличивается с каждой минутой?

Том слегка удивленно посмотрел на свою парку, которая, казалось, выдержала бой с комками пыли.

– Ой. Точно. Не, больше ничего интересного. Я поискал помет, волоски и материалы для строительства гнезда, но не нашел. Идем вниз?

Я спустился последним, не отводя луча фонарика от капкана. Мы с Ричи невольно отклонялись в сторону, чтобы держаться от него подальше.

Оказавшись на площадке, я принялся чистить пальто салфеткой. Пыль была мерзкой – коричневой и липкой, словно состояла из токсичных промышленных отходов.

– Итак, – сказал я. – Объясни мне, с чем мы имеем дело.

Том удобно устроился на стремянке и стал загибать пальцы.

– Ладно, мы остановились на куньих, да? Ласки в Ирландии не водятся. Горностаи есть, но крошечные, полфунта весом, не больше. Не уверен, что они могли шуметь так, как об этом писал ваш парень. Лесные куницы потяжелее, и они обожают полазить, но деревья растут только на холме, на краю залива, так что зверь оказался бы далеко от своего участка. И вообще я не видел тут следов лесных куниц. А вот норка… норка, пожалуй, подойдет. Они любят жить у воды, так что, – кивнул он в сторону моря, – тут самое оно, да? Норки убивают про запас, хорошо лазают, не боятся никого, в том числе людей, и, кроме того, воняют.

– И еще они злобные твари, – добавил я. – Могут спокойно напасть на ребенка. Если бы в твоем доме появилась норка, ты бы принял решительные меры, да?

Том неопределенно мотнул головой:

– Ну да, наверное. Они психованные – мне рассказывали, что одна напала на пятидесятифунтовую овцу, выела глаз и добралась до мозга, а затем перешла к следующей. За ночь убила пару дюжин. А если загнать норку в угол, она бросится на кого угодно. Но я не уверен, что мы имеем дело с норкой. Они ведь размером с крупную кошку, а то и меньше. Норке ни к чему расширять дыру, она ни за что не смогла бы оставить эти отметины, и такой капкан для нее не нужен.

– Все это несущественно, – сказал я. – По твоим словам, мы не можем предполагать, что именно животное проделало дыру или оставило следы на балке. Что же касается капкана, то погибший не знал, на кого охотится, вот и решил подстраховаться. Норку исключать нельзя.

Том взглянул на меня с легким удивлением, и я вдруг понял, что в моем голосе появились стальные нотки.

– Ага. Ну, то есть я же не могу поклясться, что тут вообщепобывал какой-то зверь, так что все это гипотезы, да? Я просто говорю, какие детали чему соответствуют.

– Супер. И куча из них соответствуют норке. Другие варианты есть?

– Другой вариант – выдра. Море под боком, территории у них огромные, так что одна из них могла жить на берегу и считать дом частью своего участка. И еще они здоровые: два-три фута в длину и весят фунтов двадцать. Выдра могла оставить такие отметины, и ей, возможно, понадобилось бы расширять дыру. Они довольно игривые, так что вот вам и катающиеся предметы – если бы она нашла, например, подсвечник или детскую игрушку и принялась гонять ее по полу…

– Три фута, двадцать фунтов, – сказал я Ричи. – Бегает по дому, прямо над головой у детей. Такое напугает любого нормального, здравомыслящего парня. Я прав?

– Эй-эй! – безмятежно протянул Том, выставив руки вперед. – Притормозите. Это же не идеальное совпадение. Выдры метят территорию, да, но экскрементами, а их ваш парень не нашел. Я тоже ничего не увидел – ни на чердаке, ни под полом чердака, ни в саду.

Мы давно спустились с чердака, однако дом по-прежнему казался потревоженным, зараженным. Я подумал о том, какие здесь тонкие стены, и у меня начался неприятный зуд.

– Я не уловил никакого запаха, а вы? – Ричи и Том покачали головами. – Возможно, Пэт унюхал не экскременты, а саму выдру, а ее уже давно нет, поэтому запах выветрился.

– Возможно. Они пахнут, спору нет, но… Не знаю… – Том уставился в пустоту, одним пальцем почесывая затылок под дредами. – Дело даже не в запахе. Выдры так себя не ведут, и точка. Честно, они не любят лазать – ну, то есть я слышалпро лазающих выдр, но это же прямо сенсация, понимаете? Если бы такая зверюга лазила в дом и обратно, ее бы точно заметили. И они дикие. Это вам не крысы, не лисицы, не прочие городские звери, которые спокойно живут рядом с людьми. Выдры держатся от нас подальше. Если выдра была здесь, значит, она психованная – нормальные выдры детей не пугают.

Ричи показал в сторону дыры над гладильной доской:

– Ты их видел?

Том кивнул:

– Жесть, да? Уютный домик, все штуки подобраныодна к другой, а в стенах такие огромные дыры? Бывают же люди со странностями.

– Дыры могла пробить выдра или норка?

Том присел на корточки и осмотрел отверстие – не спеша, под разными углами, словно в его распоряжении целая неделя.

– Возможно, – наконец произнес он. – Если бы остался мусор, мы могли бы по крайней мере сказать, пробили их снаружи или изнутри, но у ваших жертв с уборкой все было четко. Кто-то даже зачистил края наждачкой – вот видите? Если и были отметины когтей или зубов, то их уже нет. Жесть, точно вам говорю.

– В следующий раз попрошу наших жертв поселиться в лачуге, – сказал я. – А пока работай с тем, что есть.

– Без проблем, – радостно отозвался Том. – Норка… Я бы сказал, что она такого бы не сделала. Норки копают только при крайней необходимости, и лапки у них крошечные… – Он помахал руками. – Гипс тонкий, но им бы все равно потребовалась целая вечность. А выдры копают, и они сильные, так что выдра легко могла это сделать. Только вот по дороге она бы застряла или перекусила провод, и – бззз! – барбекю из выдры. В общем, возможно, выдра, но скорее всего – нет. Такой ответ вас устроит?

– Ты нам очень помог, – сказал я. – Спасибо. Если появится еще информация, мы тебе сообщим.

– Точно! – Том выпрямился и, ухмыляясь, показал два больших пальца. – Дурдом какой-то, да? Жду не дождусь продолжения.

– Рад, что смогли тебя повеселить. Если ключ тебе не нужен, я его заберу.

Я протянул руку. Том вытащил из кармана клубок какого-то мусора, разыскал в нем ключ от висячего замка и уронил мне на ладонь.

– Не стоит благодарности, – радостно сказал он и помчался вниз по лестнице, потряхивая дредами.

Дойдя до ворот, мы понаблюдали, как Том ковыляет к своей машине – это, разумеется, оказался зеленый жилой фургон «фольксваген», который отчаянно нуждался в покраске.

– «Мундиры» вроде оставили нам копии ключа, нет? – вдруг спросил Ричи.