Текст книги "Рассветная бухта"

Автор книги: Тана Френч

сообщить о нарушении

Текущая страница: 24 (всего у книги 33 страниц)

– Ну, давай сначала узнаем, прав ли я насчет романа.

– Конор?

– Нет. – Я так хотел увидеть Конора, что почти чувствовал его запах – резкий, кисловатый и тягучий, – однако именно в таких ситуациях и нужен самоконтроль. – Его оставим на потом. К Конору Бреннану я пойду только с полным боекомплектом. Нет, сейчас мы снова побеседуем с Гоганами. И на этот раз говорить буду я.

* * *

С каждым разом Оушен-Вью выглядел все хуже. Во вторник он казался оборванцем, изгоем в ожидании своего спасителя, словно все, что ему нужно, – это богатый застройщик, который придет и наполнит улицы яркими красками, как и было задумано с самого начала. Теперь же он напоминал конец света. Я почти ожидал увидеть у машины стаю одичавших собак и последних выживших, которые, пошатываясь, со стонами выбираются из полуразрушенных домов. Я подумал о том, как Пэт нарезал круги вокруг пустошей, пытаясь заглушить в голове шорохи и скрежет; я подумал о том, как Дженни слушала свист ветра за окном, читала книги в розовых обложках про позитивное мышление и спрашивала себя, что стало с ее счастливой жизнью.

Шинед Гоган, разумеется, была дома.

– Че вам надо? – резко спросила она, стоя в дверях. На ней были те же серые легинсы, что и во вторник, – я узнал их по жирному пятну на дряблом бедре.

– Мы бы хотели побеседовать с вами и вашим мужем.

– Его нет.

Облом. В этой паре Гоган, можно сказать, был мозгом, и я надеялся, что он поймет, что в их интересах поговорить с нами.

– Не страшно, – сказал я. – Если понадобится, мы вернемся. А пока посмотрим, чем вы сможете нам помочь.

– Джейден уже рассказал вам…

– Да, рассказал. – Я протиснулся мимо нее в гостиную. Ричи последовал за мной. – На сей раз нас интересует не Джейден, а вы.

– Почему?

Джейден снова сидел на полу и стрелял в зомби.

– Я не в школе, потому что болею, – сразу сказал он.

– Выключи эту штуку, – приказал я ему и поудобнее устроился в одном из кресел.

Ричи сел в другое. Джейден скорчил гримасу, однако выключил контроллер, стоило мне указать на него и щелкнуть пальцами.

– Твоя мама хочет нам кое о чем рассказать.

Шинед не двинулась с порога:

– Не хочу.

– Ну конечно, хотите. Вы что-то скрывали еще во время нашего первого визита. А сегодня все нам выложите. Что вам известно, миссис Гоган? Вы что-то видели? Слышали?

– Про того парня я ничего не знаю. Я его даже не видела.

– Я спросил вас не об этом. Мне плевать, связано ли это с тем парнемили с любым другим парнем: я просто хочу выяснить, что вам известно. Садитесь.

Шинед подумала, не стоит ли разыграть сцену «не смейте командовать в моем доме», но я взглядом дал ей понять, что это плохая идея. В конце концов она закатила глаза и рухнула на застонавший под ней диван.

– Через минуту мне малыша нужно будить. И я ничего такого не знаю, ясно?

– Это не вам судить. Схема такая: вы рассказываете все, что знаете, мы решаем, имеет ли это отношение к делу или нет. Вот почему мы носим полицейские значки. Так что давайте начнем.

Она шумно вздохнула:

– Я. Ничего. Не. Знаю. Что я должна вам сказать?

– Вы что, совсем дура? – спросил я.

Лицо Шинед стало еще уродливее; она открыла рот, чтобы произнести какой-то банальный бред про уважение, однако я продолжал вбивать слова в ее голову до тех пор, пока она не захлопнула рот.

– Черт побери, мы что, по-вашему, расследуем? Кражу в магазине? Разбрасывание мусора? Это дело об убийстве.О нескольких убийствах. Неужели ваша тупая башка не способна это понять?

– Не смейте называть меня…

– Миссис Гоган, скажите мне одну вещь – мне очень хочется это узнать. Какая сволочь позволит убийце детей гулять на свободе просто потому, что не любит полицию? Каким недочеловеком нужно быть, чтобы это казалось нормальным?

– И вы позволите ему так со мной обращаться? – рявкнула Шинед на Ричи.

Он развел руками.

– Миссис Гоган, мы под большим давлением. Вы же читаете газеты? Вся страна ждет, когда мы наконец разберемся с этим делом. Мы должны предпринимать все, что в наших силах.

– Ясен пень, – сказал я. – Как думаете, почему мы возвращаемся? Потому что не можем наглядеться на ваше прекрасное личико? Нет, мы здесь потому, что арестовали подозреваемого, и нам нужны улики, чтобы он остался в тюрьме. Подумайте хорошенько, если можете: что будет, если он выйдет на свободу?

Шинед сложила руки на толстом животе и сердито надула губы. Я не стал дожидаться ответа.

– Во-первых, я страшно разозлюсь, и даже вы, наверное, знаете, что злить копа – плохая идея. Миссис Гоган, ваш муж подрабатывает за наличные? Знаете, сколько ему могут дать за то, что он получает пособие обманным путем? Джейден, похоже, не очень болен: как часто он пропускает школу? Если я приложу усилия – поверьте, я так и сделаю, – то насколько сильно я могу осложнить вам жизнь?

– Мы порядочные люди…

– Перестаньте. Даже если бы я вам верил, я не самая большая ваша беда. Потому что если вы и дальше будете нас дурачить, произойдет следующее: этот парень выйдет на свободу.Видит Бог, я понимаю, что вам плевать и на правосудие, и на общественное благо, но мне казалось, что вам по крайней мере хватит мозгов, чтобы заботиться о безопасности своей семьи. Этот человек знает, что Джейден мог рассказать нам про ключ. По-вашему, ему неизвестно, где Джейден живет? Если я сообщу ему, что кто-то может в любую минуту дать показания против него, какая мысль придет ему в голову прежде всего?

– Ма! – протянул Джейден дрожащим голосом. Он отполз на попе к дивану и теперь смотрел на меня во все глаза. Я чувствовал, что Ричи тоже повернул голову в мою сторону, но ему хватило ума промолчать.

– Вам достаточно ясно? Может, объяснить в более простых словах? Если ваша глупость действительно несовместима с жизнью – ладно; в противном случае вы сейчас же расскажете мне, что утаили от нас.

Шинед, открыв рот, прижалась к стенке дивана. Джейден вцепился в ее легинсы. Увидев страх на их лицах, я снова почувствовал тот, вчерашний прилив сил – он веселил меня, кружил голову словно безымянный наркотик.

Обычно я со свидетелями так не разговариваю. Может, я и не обладаю хорошими манерами, может, меня считают холодным и бестактным, или как там меня еще называют, однако за всю карьеру я ни разу так не поступал. И не потому, что не хотел. Не обманывайте себя – жестокость заложена в каждом из нас. Мы держим ее под замком, потому что боимся наказания или потому что верим, что таким образом сделаем мир лучше. Никто не наказывает детектива за то, что он слегка припугнул свидетеля. Я знаю кучу историй, когда парни выкидывали номера похуже – и всегда без последствий.

– Рассказывайте, – сказал я.

– Ма.

– Все эта штуковина. – Шинед кивнула на аудионяню, которая лежала на боку на кофейном столике.

– Что с ней?

– Иногда у них провода переплетаются, или как их там.

– Частоты, – поправил Джейден. Теперь, когда мать заговорила, он выглядел более счастливым. – Частоты, не провода.

– Заткнись. Это все из-за тебя и твоей долбаной десятки. – Джейден отодвинулся от нее и обиженно сжался в комок. – Значит, эти, как их, они пересекаются. Иногда – не все время, но, может, раза два в месяц – эта штучка ловит не нашу няню, а ихнюю. И мы слышим, что у них происходит. Это все не нарочно. – Шинед удалось напустить на себя вид праведницы, который ей совсем не шел. – Но мы случайно все слышали.

– Ясно. И что вы слышали?

– Я же сказала, что не подслушиваю чужие разговоры. Я не обращала внимания – просто выключала няню и снова включала, чтобы перезагрузить. Слышала кусочки – типа, несколько секунд.

– Ты часами их слушала, – возразил Джейден. – Велела убавить звук в игре, чтобы тебе было лучше слышно.

Судя по взгляду, который Шинед на него бросила, после нашего ухода Джейдена ждали большие неприятности. И из-за этого она была готова выпустить на свободу убийцу – только для того, чтобы казаться, хотя бы себе самой, не мелочной хитрой сучкой, а хорошей, добропорядочной домохозяйкой. Такое я видел сотню раз, но мне все равно хотелось дать ей пощечину, сбить с уродливого лица изрядно потасканную маску добродетели.

– Мне плевать, даже если вы все дни проводили под окном Спейнов со слуховым рожком. Я просто хочу знать, что вы слышали.

– Тут кто угодно стал бы подслушивать – такова уж человеческая природа, – обыденным тоном заметил Ричи. – Поначалу у вас вообще не было выбора: нужно же было разобраться, что происходит с аудионяней. – Его голос снова стал спокойным и уверенным – Ричи снова в форме.

Шинед энергично закивала:

– Ага. Именно. В первый раз меня чуть удар не хватил: посреди ночи я вдруг слышу какого-то ребенка: «Мамочка, мамочка, иди сюда». Прямо мне в ухо. Сначала я подумала, что это Джейден, но по голосу ребенок совсем маленький, да и Джейден не называет меня мамочкой. А наш малыш тогда только родился. Я напугалась до полусмерти.

– Она завопила, – сказал Джейден ухмыляясь. Он, кажется, уже полностью пришел в себя. – Подумала, что это призрак.

– Ну да, а что? Тут проснулся муж, он во всем и разобрался. Но это кого угодно бы напугало.

– Она собиралась вызвать экстрасенса. Или охотников за привидениями.

– Заткнись.

– Когда это было? – спросил я.

– Малышу сейчас десять месяцев, так что в январе-феврале.

– И после этого вы слышали это пару раз в месяц, то есть около двадцати раз. Что вы слышали?

Шинед по-прежнему была разъярена так, что с удовольствием бы мне врезала, однако не могла не воспользоваться возможностью посплетничать о надменных соседях.

– Обычно – просто занудную хе… ерунду. Сначала он читал сказкукому-то из детей перед сном, потом малец прыгал на кровати, а один раз девчонка разговаривала с куклами. Но в конце лета они, наверное, перенесли мониторы вниз или еще что – и мы стали слышать другое. Например, как она учит дочку печь печенье с шоколадной крошкой – покупать его в магазине, как все мы, они не могли, она была выше этого. А один раз, снова посреди ночи, она сказала: «Пожалуйста, иди спать», – типа как бы умоляла. А он ответил: «Сейчас». Я его не виню: трахать ее – все равно что мешок с картошкой. – Шинед попыталась поймать взгляд Ричи, чтобы вместе посмеяться, однако его лицо осталось непроницаемым. – Я же говорю – скукотища.

– А те разы, которые не были скучными? – спросил я.

– Такой был только один.

– Давайте послушаем.

– Это было днем: она только что вернулась домой – наверное, забирала дочку из школы. Мы были здесь; малыш спал, так что я решила выключить монитор, и вдруг тут эта ваша тетка, болтает без умолку. Я чуть не выключила няню – клянусь, от ее голоса меня тошнит, – но…

Шинед с вызовом пожала плечами.

– Что говорила Дженнифер Спейн? – спросил я.

– Верещала без остановки. Типа, дети, давайте приготовимся! Папочка может в любую минуту вернуться с прогулки, и когда он войдет, мы будем веселыми. Очень-очень веселыми. Вся такая бойкая… – Шинед презрительно вздернула губу. – …словно американская чирлидерша. Она, типа, организует детей – говорит, чтобы девочка села вон там и устроила пикник для кукол, а малец чтобы сидел здесь, детальки «лего» не швырял, а если ему нужна помощь, то пусть попросит вежливо. Так и тарахтела: «Все будет чудесно. Когда папочка придет, он будет о-о-очень рад. Вы же этого хотите, да? Вы же не хотите, чтобы папочка грустил?»

–  Мамочкаи папочка, – пробурчал Джейден вполголоса и фыркнул.

– Она целую вечность так чирикала – пока монитор не отключился. Теперь понимаете, о чем я? Она как та тетка в «Отчаянных домохозяйках», та, у которой все должно быть идеально, иначе она голову потеряет. Да расслабься ты, хоссподи. Мой муж сказал: «Знаешь, что ей нужно? Чтобы ее как следует…»

Шинед вспомнила, с кем разговаривает, и осеклась, но посмотрела на нас с вызовом. Джейден хмыкнул.

– Если честно, – добавила она, – то было похоже, что ей место в психушке.

– Когда это произошло? – спросил я.

– Может, месяц назад. В середине сентября. Понимаете, о чем я? Это вообще ни к чему никаким боком.

Нет, Дженни была похожа не на персонажа из «Отчаянных домохозяек», а на жертву. На всех избитых женщин и мужчин, с которыми я общался в отделе домашнего насилия. Каждый из них уверен, что его вторая половинка будет рада и в саду зацветут розы, – просто нужно все сделать правильно. Все они напуганы: их состояние – что-то среднее между истерией и параличом, все они боятся совершить ошибку и расстроить папочку.

Ричи замер и перестал дергать ногой: он тоже это заметил.

– Вот почему вы решили – когда только увидели нас, – что Пэт Спейн убил свою жену, – сказал он.

– Ага. Я думала, может, он устраивает ей взбучку, если в доме грязь или если дети хамят. И поделом, правда? Вот она, вся такая идеальная, в модных шмотках и прочем – а все это время муж выбивает из нее дурь. – Шинед ухмыльнулась: эта мысль была ей по душе. – И когда приехали ваши, я решила, что дело в этом. Может, у нее ужин подгорел или еще что, и муженек слетел с нарезки.

– Не замечали других указаний на то, что он причиняет ей боль? Может, видели что-нибудь или слышали? – спросил Ричи.

– То, что няни внизу, странно; понимаете, о чем я? Сначала я не могла понять, почему они не в детских комнатах. Но когда услышала ее, то подумала – может, он расставил их по дому, чтобы за ней приглядывать. Типа, если бы он пошел наверх или в сад, то мог бы взять с собой приемник и слышать все, что она делает. – Шинед удовлетворенно кивнула, придя в восторг от собственных талантов к расследованию. – Жуть, правда?

– Больше ничего?

Шинед пожала плечами:

– Никаких синяков, никаких воплей. Правда, у нее была такая морда… Раньше она была вся такая радостная: даже если дети скандалили или еще что, она всегда лицемерно улыбалась до ушей, – но в последнее время улыбочку словно ветром сдуло. Она выглядела так, будто настроение у нее ниже плинтуса, даже как бы в отключке… Я подумала: может, она «валиум» пьет. Мне казалось, это из-за того, что его уволили, и теперь ей нужно жить как всем нам – без внедорожников и дизайнерских шмоток. Но да, может, он ее бил.

– Голоса других людей вы слышали? Гостей, родственников, работников?

Бледное лицо Шинед засветилось:

– Боже мой! Ваша тетка ходила налево? Принимала парней, пока мужа нет дома? Неудивительно, что он за ней приглядывал. Какая наглость с ее стороны – считать нас дерьмом, когда сама…

– Вы видели или слышали что-нибудь указывающее на это?

Она подумала.

– Не-а, – наконец сказала она с сожалением. – Только их четверых.

Джейден возился с контроллером, щелкал по кнопкам, однако не мог набраться смелости и включить.

– Свист, – сказал он.

– Это в другом доме.

– Нет. Он слишком далеко.

– Мы все равно хотим про это услышать, – сказал я.

Шинед заерзала на софе.

– Это было всего один раз – может, в августе, а может, и раньше. Рано утром мы услышали свист – не песню, а просто словно какой-то парень насвистывает за работой. – Джейден продемонстрировал – низкий немелодичный звук. Шинед толкнула его в плечо. – Прекрати, у меня от этого голова болит. Те, из девятого дома, все уехали – и она тоже, – так что вряд ли это был ее ухажер. Я подумала, что свистят в одном из домов в конце улицы – там две семьи с детьми, у них могут быть «няни».

– Не, ты снова подумала, что это призрак, – вставил Джейден.

Шинед взорвалась:

– Я имею право думать все, что захочу. Пожалуйста, считайте меня тупой, если вам так нравится, но вы-то не местные. Поживите здесь, тогда и поговорим.

Голос у нее был враждебный, однако она, похоже, была по-настоящему напугана.

– Мы привезем своих охотников за привидениями, – сказал я. – В понедельник вечером что-нибудь слышали? Хоть что-нибудь?

– Не-а. Я же говорю, это случалось пару раз в месяц.

– Уверены?

– Ага. Абсолютно.

– А ваш муж?

– Тоже. Он бы мне сказал.

– Это все? Больше нам ни о чем не нужно узнать?

Шинед покачала головой:

– Это все.

– Почему я должен вам верить?

– Потому что я не хочу, чтобы вы возвращались и обзывали меня по-всякому при сыне. Я все рассказала, так что валите на хрен. Оставьте нас в покое, ясно?

– С удовольствием, уж поверьте мне, – сказал я вставая. После контакта с креслом на руке осталось что-то липкое, и я не стал скрывать гримасу отвращения.

Когда мы вышли из дома, Шинед встала на пороге; ей казалось, что она пронзает нас сердитым взглядом, однако на самом деле она походила на мопса, которого ударило током. Подождав, когда мы отойдем на достаточное расстояние, она крикнула:

– Вы не имеете права так со мной разговаривать! Я на вас жалобу подам!

Не останавливаясь, я вытащил из кармана визитку, помахал ею над головой и бросил на дорожку.

– Тогда до встречи! – крикнул я через плечо. – Жду не дождусь.

Я думал, что Ричи выскажется насчет моих новых методов допроса: называть свидетеля кретином и отребьем – это не по правилам, – однако он ушел в себя и, засунув руки в карманы и наклонив голову от ветра, тащился к машине. На мобильнике было три пропущенных вызова и эсэмэска – все от Джери. Эсэмэска начиналась так: «Извини майк но есть ли нвсти о…» Я удалил все.

Когда мы выехали на шоссе, Ричи немного высунулся из своей раковины.

– Если Пэт бил Дженни… – осторожно начал он, обращаясь к ветровому стеклу.

– Если бы у тети были яйца, она была бы дядей. Эта корова Гоган ничего не знает про Спейнов, что бы она там себе ни думала. К счастью для нас, это знает один парень, местоположение которого нам прекрасно известно.

Ричи не ответил. Я снял одну руку с руля, чтобы похлопать его по плечу.

– Не беспокойся, мой друг, Конор нам все расскажет. Возможно, это даже будет весело.

Он искоса взглянул на меня. Не стоило брать такой веселый тон – особенно после того, что нам сообщила Шинед Гоган, однако я не знал, как объяснить, что это не юмор, это безумный поток энергии, который по-прежнему тек по венам, это страх на лице Шинед – это Конор, который ждал меня в конце пути. Я нажал на педаль и смотрел, как ползет вверх стрелка спидометра. «Бумер» держал дорогу, как никогда, летел вперед словно ястреб на добычу, будто всю жизнь мечтал именно о такой скорости.

16

Прежде чем послать за Конором, мы просмотрели все, что принесли волны: отчеты, телефонные сообщения, показания и тому подобное. По большей части это была просто ерунда: «летуны», которым поручили найти родственников и друзей Конора, разыскали только пару двоюродных братьев; на «горячую линию» звонил обычный набор психов, жаждущих поговорить об Откровении, запутанной математике и бесстыжих женщинах, – однако в этой куче нашлась и пара жемчужин. Шона, подруга Фионы, которая на этой неделе была в Дубае, сказала, что подаст в суд на каждого из нас, если ее имя попадет в газеты, однако, помимо всего прочего, сообщила, что в детстве Конор был без ума от Дженни и с тех пор ничего не изменилось – иначе почему все его романы длились не дольше полугода? Кроме того, Ларри и его парни нашли свернутое пальто, свитер, джинсы, кожаные перчатки и кроссовки десятого размера – все это было свалено в мусорный бак в миле от квартиры Конора. Все вещи покрыты кровью – и по группе она совпадала с кровью Пэта и Дженни Спейн. Отпечаток левой кроссовки был похож на тот, что мы нашли в машине Конора, и идеально совпадал с отпечатком на кухне Спейнов.

Мы ждали в комнате для допросов – крошечной, без отсека для наблюдения, такой тесной, что там едва можно повернуться. Кто-то здесь уже побывал – на столе обертки от сандвичей и стаканчики, в воздухе слабый лимонный аромат средства после бритья, запахи пота и лука. Я не мог сидеть на месте – ходил по комнате, сминал мусор и бросал в корзину.

– Наверно, он уже нервничает, – сказал Ричи. – Полтора дня сидит за решеткой, думает, чего мы ждем…

– Давай сразу договоримся о том, что мы хотим добыть. Мне нужен мотив.

Ричи затолкал пустые пакетики из-под сахара в стаканчик.

– Возможно, мы его не получим.

– Знаю. – У меня снова закружилась голова, и на секунду показалось, что мне придется опереться о стол, чтобы не упасть. – Возможно, мотива нет. Ты прав: иногда дерьмовые вещи происходят сами по себе. Но я все равно попытаюсь узнать мотив.

Ричи обдумал мои слова, изучая пластиковую обертку, которую поднял с пола.

– Если мотива мы не добьемся, то что еще нам нужно?

– Ответы. Почему Конор поссорился со Спейнами несколько лет назад? Какие у него отношения с Дженни? Зачем стер данные на компьютере? – Комната уже стала приблизительно чистой. Я заставил себя прислониться к стене. – Когда мы с тобой выйдем отсюда, мы должны прекрасно понимать, кого именно мы ищем. Вот и все. Если получим это, остальное сложится само собой.

Ричи с непроницаемым лицом следил за мной.

– Я думал, ты уже уверен, – сказал он.

Глаза у меня щипало от усталости; я пожалел о том, что за обедом не взял еще один кофе.

– Я тоже так думал.

Ричи кивнул и, бросив стаканчик в корзину, прислонился к стене рядом со мной. Немного погодя он достал из кармана упаковку мятных пастилок и протянул мне. Так мы и стояли, плечом к плечу, посасывая мятные пастилки, пока дверь не открылась и полицейский в форме не ввел в комнату Конора.

* * *

Выглядел он скверно, без пальто казался еще более худым – настолько худым, что я подумал, а не показать ли его врачу. Скулы болезненно проступали сквозь рыжеватую щетину. Недавно он снова плакал.

Он сидел сгорбившись и смотрел на свои кулаки, лежащие на столе, – не пошевелился даже после того, как с лязгом включилось центральное отопление. В какой-то мере это меня успокоило. Невиновные дергаются, и дрожат, и едва не вскакивают при малейшем шуме; они мечтают поговорить с тобой и все прояснить. Виновные собирают все силы в своей внутренней крепости, готовятся к бою.

Ричи потянулся, чтобы включить видеокамеру, и сказал в нее:

– Детектив Кеннеди и детектив Курран допрашивают Конора Бреннана. Допрос начался в шестнадцать сорок три.

Я зачитал Конору его права; Конор подписал бумагу не глядя, откинулся на спинку стула и скрестил руки на груди. С его точки зрения, разговор был закончен.

– О, Конор, – сказал я, устраиваясь на стуле поудобнее и печально качая головой. – Конор, Конор, Конор. А я-то вчера подумал, что мы отлично поладили.

Он молча наблюдал за мной.

– Приятель, ты нам соврал.

На его лице отразился страх – слишком сильный, чтобы его можно было скрыть.

– Это не так.

– Нет, так. Слышал когда-нибудь про «говорить правду, всю правду и ничего, кроме правды»? По крайней мере по одному из пунктов ты нас подвел. Зачем?

– Не понимаю, о чем вы, – сказал Конор и сжал губы, однако его взгляд был по-прежнему прикован ко мне. Он был напуган.

Ричи, прислонившийся к стене под камерой, укоризненно зацокал языком.

– Прежде всего, благодаря нашему разговору, у нас создалось впечатление, что до понедельника ты видел Спейнов только в бинокль, – сказал я. – Неужели не стоило упомянуть о том, что вы друзья детства?

На его щеках вспыхнул слабый румянец, однако Конор даже не моргнул. Боялся он не этого.

– Не ваше дело.

Я вздохнул и погрозил ему пальцем:

– Конор, ну что ты. Теперь все – наше дело.

– И что это изменило? – заметил Ричи. – Ты должен был знать, что у Пэта и Дженни есть фотки. Ты просто задержал нас часа на два и разозлил.

– Мой коллега говорит правду, – сказал я. – Запомнишь это, на тот случай если тебя снова одолеет искушение подложить нам свинью?

– Как дела у Дженни? – спросил Конор.

Я фыркнул:

– А тебе какая разница? Если тебя так беспокоит ее здоровье, то ты мог бы – даже не знаю – не резать бедняжку, что ли. Или ты надеешься, что она доделала твою работу за тебя?

Он сжал зубы, однако не утратил хладнокровия.

– Я хочу знать, как у нее дела.

– А мне плевать. Но я тебе вот что скажу: у нас накопились вопросы. Если будешь паинькой и ответишь на все, без закидонов, то у меня, возможно, улучшится настроение и я тоже поделюсь с тобой информацией. Как тебе такой вариант?

– Что вы хотите узнать?

– Начнем с того, что полегче. Расскажи нам про Пэта и Дженни. Каким был Пэт в детстве?

– Мы с Пэтом дружим с четырнадцати лет. Вы, наверное, уже в курсе. – Мы с Ричи промолчали. – Он был надежный. Это все. Самый надежный парень, которого я знаю. Любил регби, любил пошутить, потусоваться с друзьями. Ему нравились почти все, и он нравился всем. В таком возрасте многие популярные парни – сволочи, но Пэт ко всем относился по-доброму. Может, вам и не кажется это чем-то особенным, но, поверьте, Пэт был уникальным.

– Значит, вы с ним были близкими друзьями? – спросил Ричи, подбрасывая пакетик с сахаром.

Конор кивнул сначала в сторону Ричи, потом в мою:

– Вы напарники. Значит, должны полностью доверять друг другу, так?

Ричи поймал пакетик и замер, давая мне возможность ответить.

– Да. У хороших напарников так и бывает.

– Тогда вы все знаете про нас с Пэтом. У меня в жизни было такое – я, наверно, покончил бы с собой, если бы об этом стало известно, – но Пэту я и про это рассказывал.

Если в его словах была ирония, от Конора она ускользнула. Мне вдруг стало неуютно, захотелось выскочить из кресла и снова закружить по комнате.

– Про что ты ему рассказывал?

– Вы шутите? Про семейные дела.

Я бросил взгляд на Ричи – если понадобится, мы сможем выяснить это из других источников, – однако он не отрываясь смотрел на Конора.

– Поговорим про Дженни, – сказал я. – Какой она была в то время?

Черты лица Конора смягчились:

– Дженни… Она была особенной.

– Да, фотки мы видели. Она быстро расцвела.

– Я не об этом. Она входила в комнату, и все вокруг нее становилось лучше. Она старалась, чтобы все было красиво, чтобы все были счастливы, – и всегда знала, что для этого нужно. У нее было это качество. Я больше никогда такого не видел. Например, однажды мы пришли на школьную дискотеку, и Мак – парень, с которым мы тусовались, – завис рядом с какой-то девчонкой, вроде как приплясывал вокруг нее, хотел, чтобы она с ним потанцевала. А она скорчила гримасу и что-то сказала – и все ее подружки просто попадали от хохота. Мак вернулся к нам багровый. Раздавленный. Девицы показывали на него пальцами, хихикали, и было видно, что он готов сквозь землю провалиться. А Дженни повернулась к Маку, протянула ему руки и сказала: «Обожаю эту песню, но Пэт ее терпеть не может. Потанцуй со мной? Пожалуйста?» Они идут танцевать, и через минуту Мак улыбается, Дженни смеется его шуткам, и оба в прекрасном настроении. И те девчонки мигом заткнулись. Дженни была в десять раз красивее любой из них.

– А Пэт не ревновал?

– Потому что Дженни танцевала с Маком? – Конор чуть не рассмеялся. – Не-а. Мак на год младше нас – пухлый лысоватый парень. Да и Пэт знал, что хотела сделать Дженни. По-моему, за это он ее еще больше любил.

Голос Конора смягчился – теперь это был голос влюбленного, голос для полумрака, негромкой музыки и только одного слушателя. Фиона и Шона оказались правы.

– Хорошие у них были отношения?

– Прекрасные, – ответил Конор. – Знаете, подростку часто кажется, что весь мир – отстой. Но Пэт и Дженни дарили тебе надежду.

– Чудесно. Честное слово, чудесно.

Ричи снова начал играть с пакетиком сахара.

– Ты гулял с сестрой Дженни Фионой, так? Сколько тебе тогда было – восемнадцать?

– Да. Но мы встречались всего несколько месяцев.

– Почему вы расстались?

Конор пожал плечами:

– Ничего не вышло.

– Почему? Она оказалась стервой? У вас не было ничего общего? Она не давала?

– Нет. Это она со мной порвала. Фиона супер. Мы с ней отлично ладили. Просто ничего не получилось.

– Ну да, и я понимаю почему, – сухо заметил Ричи, ловя пакетик. – Ты же был влюблен в ее сестру.

Конор замер:

– Кто это сказал?

– А не все равно?

– Мне – нет. Тот, кто это сказал, ни хрена не знает.

– Конор, помнишь наш уговор? – предостерег его я.

Конор, казалось, был готов выбить нам обоим зубы, однако взял себя в руки.

– Все было не так, как вы хотите это представить, – сказал он после паузы.

Если это не мотив, тогда по крайней мере совсем близко к нему. Я не удержался и взглянул на Ричи, однако тот кинул пакетик слишком далеко и бросился за ним.

– Да? А как я хочу это представить? – осведомился он.

– Так, словно я подонок, который хочет встать между ними. Это не так. Если бы я мог нажать на кнопку и сделать так, чтобы они разошлись, я бы никогда ее не нажал. Все остальные мои чувства никого не касаются.

– Возможно. – Мне понравился тон собственного голоса – ленивый, довольный. – Во всяком случае, до тех пор пока о них не узнала Дженни. Она ведь узнала, да?

Конор покраснел: за столько лет эта рана должна была затянуться.

– Я никогда не говорил с ней об этом.

– Этого и не требовалось. Дженни догадалась. Женщины вообще догадливые, сынок. И что она подумала?

– Понятия не имею.

– Она тебя отшила? Или ей нравилось внимание и она тебя поощряла – может, поцеловала разок и обняла, пока Пэт не видит?

Конор сжал кулаки:

–  Нет.Я же сказал: Пэт – мой лучший друг. Я рассказал вам, какими были Пэт и Дженни. И вы думаете, что мы с Дженни пошли бы на такое?

Я рассмеялся:

– О Боже, ну конечно. Когда я был подростком, я бы мать родную продал, лишь бы потискать девчонку.

– Вы – может быть. Я бы так не сделал.

– Это делает тебе честь, – усмехнулся я. – Однако Пэт не понял, что ты просто поклоняешься издалека, да? Он решил разобраться с тобой насчет Дженни. Не хочешь поведать нам о том, что произошло?

– Что вы хотите узнать? – Конор сжал кулаки так, что костяшки пальцев побелели. – Я же сказал, что убил их. То, что произошло в детстве, никак с этим не связано.

– Помнишь, что я тебе говорил? – холодно осведомился я. – Мы сами решим, что имеет отношение к делу, а что нет. Итак, давай выясним, что произошло между вами с Пэтом.

Конор заскрипел зубами, но удержал себя в руках.

– Ничего не произошло. Однажды, через несколько дней после того, как Фиона со мной порвала, я сижу дома. Ко мне заходит Пэт и говорит: «Идем пройдемся». Я знал, что-то случилось – он был мрачен и отводил глаза. Мы пошли на берег, и там он спросил меня – не потому ли Фиона меня бросила, что я влюблен в Дженни.

– Ничего себе. – Ричи скривился. – Ужасно.

– Думаешь? Он был очень расстроен. И я тоже.

– Пэт был сдержанным, да? – спросил я. – На его месте я бы выбил тебе зубы.

– Я подозревал, что он так и сделает, и, в общем, не возражал. Думал, что заслужил это. Но Пэт не теряет контроль над собой. Никогда. Он просто сказал: «Я знаю, многие парни от нее без ума. Это не проблема – если они держатся от нее подальше, – но ты… Ох, брат, насчет тебя я никогда не волновался».

– И что ты ему сказал?

– То же, что и вам. Что я умру раньше, чем встану между ними. Что я ни о чем не говорил Дженни. Что я хочу только одного – найти себе другую девушку, чтобы мы стали такими же, как они, чтобы я забыл обо всем.