Текст книги "Рассветная бухта"

Автор книги: Тана Френч

сообщить о нарушении

Текущая страница: 21 (всего у книги 33 страниц)

Они – или скорее всего другие события в его жизни – действовали Пэту на нервы: от уверенности и непринужденности мало что осталось.

«Отвечаю на вопросы: нет, моя жена не знает про скелеты (я вызвал специалиста на то время, когда ее не было дома, чтобы не напугать до полусмерти). Шуршание на чердаке – одно дело, а обезглавленные скелеты – совсем другое. Разумеется, когда поймаю зверя, я обо всем ей расскажу. Пусть она лучше считает, что я псих, – да, это неприятно, но лучше уж так, чем она будет бояться оставаться дома одна.

Насчет спеца и т. д.: пока не решил, но нет, заколачивать дыру я не собираюсь + яд раскладывать тоже. Извините, что ваши советы пропали зря, но ведь жить с этим придется мне + я ВЫЯСНЮ, что это за тварь + навешаю ей хороших люлей, чтобы она не лезла к моей жене и детям. ПОТОМ она может свалить на хрен и сдохнуть где-нибудь, но я не хочу ее упустить. Если у вас есть действительно полезные идеи, буду рад их услышать, но если вы просто собираетесь доставать меня за то, что я потерял контроль над ситуацией, то пошли бы вы все. Всем остальным, которые не проявили себя говнюками, – еще раз спасибо. Буду держать вас в курсе».

После этого некто с парой тысяч сообщений в статистике написал:

«Парни, не кормите тролля».

– Кто такой тролль? – спросил Ричи.

– Ты что, серьезно? Никогда не был в сети? Я-то думал, что это ты у нас интернетчик.

Он пожал плечами:

– В сети я покупаю музыку. Пару раз кое-что искал. А форум – не. Реальная жизнь мне больше нравится.

– Друг мой, Интернет и есть реальная жизнь. Все люди в сети столь же реальны, как ты и я. А тролль – это человек, который пишет разную ерунду, просто чтобы поднять бучу. Этот малый думает, что Пэт прикалывается.

Как только подозрения были высказаны, никто из обитателей форума не захотел выглядеть наивным желторотиком, которого легко развести. Все, похоже, с самого начала предполагали, что «Просто_Пэт» – тролль, начинающий писатель в поисках вдохновения («Помните парня, который в прошлом году написал в „Проблемах строительства“ про замурованную комнату и череп? А потом через месяц в его блоге появился рассказ? Вали отсюда, тролль!») или жулик, который надеется вытянуть из людей деньги. Часа через два форум пришел к мнению, что, если бы у Пэта действительно была проблема, он давным-давно разложил бы яд, и что со дня на день он поведает о том, что загадочный зверь сожрал его воображаемых детей, и попросит денег на похороны.

– Х-хосподи, – сказал Ричи. – Жесткие ребята.

– Кто, эти? Едва ли. Заходи почаще в сеть, и ты узнаешь, что это просто детские шалости. Интернет – это джунгли, обычные правила на него не распространяются. После покупки модема приличный вежливый человек, который годами даже голоса не повышает, превращается в Мела Гибсона, упившегося текилой. По сравнению с остальными эти парни просто лапочки.

Однако Пэт был настроен так же, как и Ричи, и, вернувшись на форум, пришел в ярость.

«Слушайте, уроды, Я НЕ ТРОЛЛЬ!!! ЯСНО, БЛЯ?! Это вы постоянно торчите на форуме, а я-то живу нормальной ЖИЗНЬЮ! Я и не собирался тратить время на общение с вами, лузеры, мне просто нужен совет насчет того, ЧТО У МЕНЯ НА ЧЕРДАКЕ! И если вы, жалкие уроды, не можете помочь, то ИДИТЕ В ЗАДНИЦУ».

И больше он на форуме не появлялся.

Ричи негромко присвистнул.

– Ты же сам говорил: Пэт – уравновешенный малый. Чтобы такое написать, – он кивнул в сторону экрана, – он, наверное, сильно завелся.

– У него были причины, – ответил я. – Некая злобная тварь проникла в его дом и пугала семью. И куда он ни обращался – на сайт «Wildwatcher», к специалистам, на этот форум, – все отказывались ему помочь, фактически говорили: «Отвали, это не наше дело». На его месте ты бы тоже завелся.

– Да. Возможно. – Ричи потянулся к клавиатуре, посмотрел на меня, спрашивая разрешения, и прокрутил тему вверх, чтобы перечитать. Закончив, он заговорил, тщательно подбирая слова: – Значит, эту тварь слышал только Пэт.

– Пэт и Джек.

– Джеку было три года. В этом возрасте дети плохо разбираются, что реально, а что – нет.

– Значит, ты, как и Дженни, считаешь, что Пэт все придумал.

– Твой парень Том не мог поклясться в том, что на чердаке вообще был какой-либо зверь.

Часы показывали полдевятого. В коридоре уборщица включила радио и принялась подпевать песенкам из хит-парада. Небо за окном почернело. Дина не подавала вестей уже четыре часа, так что на все остальные проблемы у меня не оставалось времени.

– И в том, что там никого не было, он тоже не уверен. Однако, по-твоему, переписка на форуме подтверждает твою версию о том, что Пэт убил всю семью. Я прав?

– Мы знаем, что у него был сильный стресс. В этом сомнений нет. Судя по тому, что он тут говорит, отношения с женой у него тоже не очень-то складывались. И если он дошел до глюков… то да, вполне возможно, что он сорвался.

– Листья и деревяшку на чердаке он не вообразил. Разве что они и нам тоже привиделись. Может, у меня и проблемы с головой, но до галлюцинаций я еще не дошел.

– Ребята на форуме говорят, что это не доказательство. Их могла принести птица. Любой нормальный человек бросил бы их в мусорное ведро и забыл.

– А скелеты белок? Их тоже пташки притащили? О дикой природе я знаю не больше, чем Пэт, но что-то я не слышал, чтобы в нашей стране жила птица, которая откусывает головы белкам, ест их мясо и складывает кости в ряд.

Ричи потер шею и посмотрел на экран, на котором медленно крутились геометрические фигуры.

– Скелеты Пэт выбросил. Листья мы видели, это да; доказательства того, что по чердаку бродит опасный зверь, – нет.

Во мне вспыхнула ярость, да так, что челюсти свело.

– Да ладно, сынок. Не знаю, что хранится в твоей холостяцкой квартирке, но если обычный человек сообщит жене, что хочет положить в гардероб пару беличьих скелетов, его ждет неприятный сюрприз – и несколько одиноких ночей на диване. А дети? По-твоему, он хотел, чтобы дети их нашли?

– Я не знаю, чего он хотел. Он вроде бы мечтает доказать жене, что тварь существует, но когда у него появляются весомые улики, он дает задний ход – ах нет, не хочу ее пугать. Ему до смерти хочется увидеть тварь, но когда борец с паразитами предлагает вызвать специалиста – ой нет, деньги на ветер. Он умоляет форум выяснить, что у него там, хочет выложить фотографии пола, засыпанного мукой, фотки листьев, но когда находит скелеты – а на них могли быть следы зубов, – про снимки ни слова. Он ведет себя… – Ричи искоса взглянул на меня. – Может, я и не прав, но он как будто знает, что там ничего нет.

На секунду мне страшно захотелось схватить его за шкирку, оттолкнуть от компьютера и сказать, чтобы он валил обратно в транспортный отдел, а с делом я и сам разберусь. По данным «летунов», брат Пэта Йен ничего не слышал про каких-либо зверей. Его бывшие коллеги по работе, друзья, которые пришли на день рождения Эммы, и те немногие, с кем он еще переписывался, – тоже. Теперь стало ясно почему: Пэт был не в силах рассказать им об этом, боялся, что они отреагируют так же, как все – как посетители форума, жена, Ричи.

– Сынок, ответь на простой вопрос: откуда, по-твоему, взялись скелеты – из воздуха? Не забывай, дератизатор тоже их видел. Так что они существовали не только в воображении Пэта. Я знаю: ты уверен, что у Пэта крыша поехала, но неужели ты всерьез думаешь, что он откусывал головы белкам?

– Я этого не говорил, – ответил Ричи. – Но дератизатора никто, кроме Пэта, не видел. Единственное доказательство того, что он кого-то вызывал, – его сообщение на форуме. А ты сам предупреждал – в Интернете люди врут.

– Ну значит, займемся дератизатором; скажи одному из «летунов»: пусть его разыщет. Для начала нужно позвонить по номерам, которые Пэту назвали на форуме, а если это не поможет, тогда проверим все компании в радиусе ста миль. – При мысли о том, что «летун» будет отрабатывать эту версию, что еще одна пара глаз прочтет переписку на форуме, еще на одном лице появится то же выражение, что и у Ричи, у меня снова напряглись мышцы шеи. – А лучше мы сами этим займемся – прямо завтра с утра.

Ричи подтолкнул мышь пальцем, и на экране опять появилась страница форума.

– Это несложно выяснить, – сказал он.

– Что выяснить?

– Существует ли животное. Пара видеокамер…

– Потому что это так здорово получилось у Пэта?

– У него не было камер, а видеоняни не записывают; зверя он мог обнаружить только в режиме реального времени – когда сам за ними следил. Поставим камеру, настроим ее так, чтобы она круглые сутки снимала все, что происходит… и если на чердаке кто-то есть, через пару дней мы об этом узнаем.

Мне вдруг захотелось самому откусить ему голову.

– Бланк заявки будет выглядеть потрясающе, – съязвил я. – Просим выделить нам ценное оборудование и чудовищно загруженного лаборанта, чтобы одним глазком взглянуть на животное, которое – существует оно в действительности или нет– не имеет никакого отношения к делу.

– О'Келли сказал: если нам что-то нужно…

– Знаю. Он одобрит заявку, но суть не в этом: у нас с тобой сейчас есть определенный кредит доверия, и лично я не хотел бы тратить его на поиски норки. Сходи в зоопарк, черт побери.

Ричи оттолкнул стул от стола и беспокойно закружил по комнате.

– Я сам напишу заявку. Потрачу только свой кредит доверия.

– Ни хрена. Ты выставишь Пэта маньяком, который видит розовых горилл. У нас с тобой договор: валить вину на Пэта только в том случае, если найдем улики.

Ричи развернулся ко мне и хлопнул по чьему-то столу; во все стороны полетели бумаги.

– А как я добуду улики? Если у меня появляется что-то более-менее стоящее, ты бьешь по тормозам…

– Успокойся, детектив. И не ори. Хочешь, чтобы Куигли прибежал выяснять, что случилось?

– Мы договаривались о том, что займемся Пэтом, а не о том, что я периодически буду об этом напоминать, а ты – меня заворачивать. Если улики существуют, как мне их найти?! Ну давай скажи – как?!

– А сейчас мы, по-твоему, чем занимаемся? – Я указал на монитор. – Изучаем жизнь Пэта Спейна. Нет, мы не объявляем всему свету о том, что он подозреваемый. Об этом мы договаривались. Если, по-твоему, это несправедливо по отношению к тебе…

– Нет, на это мне плевать. Это несправедливо по отношению к Конору Бреннану.

Ричи говорил все громче, но я заставил себя не повышать голос.

– Правда? Не понимаю, чем ему поможет видеокамера. Допустим, мы поставим ее и ничего не увидим. Как отсутствие выдр опровергнет признание Бреннана?

– Если ты веришь Пэту, то почему ты против камер? Всего один кадр с норкой, белкой – даже с крысой,и можешь послать меня подальше. Сейчас ты прямо как Пэт – словно знаешь, что там ничего нет.

– Нет, приятель. Мне все равно, есть там кто-то или нет. Если мы никого не найдем, что это докажет? Может, животное спугнули. Может, его убил хищник, может, оно впало в спячку… Даже если его не существовало, это не доказывает вину Пэта. Звуки могли быть вызваны осадкой стен или проблемами с канализацией. Возможно, он просто навоображал бог знает что, и если так, у него действительно был стресс – но нам уже это известно. Однако это не означает, что он убийца.

Ричи не спорил. Он прислонился к столу и прижал пальцы к вискам.

– Тогда мы хоть что-нибудь выясним. Это все, о чем я прошу, – сказал он наконец.

Я почувствовал жжение в желудке – не знаю, из-за спора ли, усталости или мыслей о Дине – и постарался скрыть гримасу.

– Ладно. Пиши заявку. Мне пора бежать, но я подпишу ее перед уходом – лучше, если она будет от нас обоих. Стриптизерш не заказывай.

– Я делаю все, что в моих силах, – ответил Ричи, и какая-то нота в его голосе заставила меня насторожиться. Это был голос одинокого существа, умоляющего о помощи. – Я пытаюсь сделать так, чтобы все было правильно. Видит Бог, я стараюсь изо всех сил.

Каждый новичок полагает, что от исхода его дела зависит судьба Вселенной. Однако у меня не было времени успокаивать Ричи, особенно сейчас, когда Дина где-то бродит, излучая свет словно дискотечный зеркальный шар и привлекая хищников в радиусе десятка миль.

– Знаю, – ответил я. – У тебя хорошо получается. Как следует проверь правописание – начальник к нему сильно придирается.

– Ага. Ладно.

– А мы тем временем перешлем ссылку как-бишь-его, нашему доктору Айболиту – возможно, он заметит что-нибудь интересное. Я поручу Киерану проверить учетную запись Пэта на форуме – выясним, обменивался ли он с кем-нибудь личными сообщениями. И еще нам нужно найти следующий форум, на который он отправился.

– Следующего может и не быть. Он уже побывал на двух, и ни один из них не помог. Возможно, Пэт сдался.

– Нет, не сдался. – Конусы и параболы элегантно двигались по экрану моего компьютера, заезжали друг на друга, складывались и разворачивались, чтобы снова начать свой медленный танец. – Пэт был в отчаянной ситуации. Это можно понимать как угодно – если хочешь, считай, что у него ехала крыша, однако факт остается фактом: ему нужна была помощь. Он продолжил бы поиски в Интернете, ведь больше ему идти было некуда.

* * *

Поручив Ричи написать заявку, я вызвал в памяти список мест, где может быть Дина, составленный по опыту прошлого раза, позапрошлого, позапозапрошлого и так далее: квартиры ее бывших, пабы, в которых ей симпатизировали бармены, дешевые клубы, где за шестьдесят евро можно довольно долго выжигать себе мозг. Я знал, что все это бессмысленно: Дина, вполне возможно, села на автобус до Голуэя, так как увидела про него документальный фильм, или же очаровала какого-нибудь парня и пошла к нему, прельстившись обещанием кое-что показать. Однако выбора у меня не было. В чемоданчике еще оставались кофеиновые таблетки; парочка таблеток, душ, сандвич – и можно отправляться. Холодный голосок в моей голове говорил, что я слишком стар и слишком устал для подобных приключений, однако мне удалось его заглушить.

Вставляя ключ в замочную скважину своей квартиры, я все еще перебирал в голове адреса, планировал кратчайший маршрут и потому не сразу сообразил, что дверь не заперта.

Целую минуту я простоял в коридоре прислушиваясь. Ничего. Затем поставил чемоданчик, расстегнул кобуру и распахнул дверь.

В полутемной гостиной негромко играл «Затонувший собор» Дебюсси; от стенок бокалов отражался свет свечей, заставляя темно-красное вино сиять. На секунду у меня перехватило дыхание, я не мог поверить своим глазам. «Лора», – подумал я. Затем Дина опустила ноги с дивана и потянулась за бокалом.

– Привет, – сказала она. – Наконец-то, черт возьми.

Мое сердце колотилось где-то в горле.

– Какого хрена?!

– О боже, Майк, расслабься. Что это – пистолет?

Застегнуть кобуру удалось только со второго раза.

– Как ты сюда проникла?

– А ты кто – Рэмбо? Палку не перегибаешь?

– Ох, Дина, я чуть в штаны не наложил.

– Направить пушку на собственную сестру! А я-то думала, ты будешь рад меня видеть.

Гримаса недовольства была притворной, однако блеск в глазах предупреждал, чтобы я вел себя осторожно.

– Я рад. – Наконец мне удалось заговорить нормальным тоном. – Просто не ждал тебя. Как ты вошла?

Дина лукаво усмехнулась и засунула руку в карман кардигана; он весело звякнул.

– У Джери есть ключи от твоей квартиры – а если честно, то и от всего Дублина. Наша маленькая мисс Надежность – ой, прошу прощения, миссисНадежность – именнотот человек, кому стоит оставлять ключи, на тот случай если тебя ограбят, пока ты в отпуске, верно? Если бы ты решил придуматьчеловека, у которого были бы все ключи, он ведь был бы точь-в-точь как Джери, да? Ох, ты бы умер от смеха: все они висят в ряд на крючках в чулане – с аккуратно подписанными ярлычками. При желании я могла бы ограбить полрайона.

– Джери сходит с ума от беспокойства. Да мы оба волновались.

– Ну да, а зачем еще я сюда пришла? Чтобы тебя развеселить. Вчера ты выглядел таким расстроенным; клянусь, будь у меня кредитка, я бы заказала тебе девочку. – Она протянула мне второй бокал. – Держи. Вместо девочки я принесла вот это.

Вино либо куплено на деньги Шейлы, либо украдено: Дина постоянно стремится напоить меня краденым вином, накормить печеньями с гашишем, прокатить на машине очередного бойфренда, за которую не уплачены налоги.

– Так что садись и пей. Я нервничаю, когда ты так нависаешь.

Ноги у меня все еще дрожали после всплеска адреналина, надежды и облегчения. Я взял чемоданчик и закрыл дверь.

– Почему ты не у Джери?

– Потому что у Джери тоска смертная. Сколько я провела там – день? И за это время узнала каждую подробность из жизни Шейлы, Колма и как-там-его. Я смотрю на нее, и мне трубы перевязать хочется. Садись.

Чем быстрее я отправлю ее к Джери, тем больше смогу поспать, но если не поблагодарить ее за этот маленький спектакль, она взорвется и бог знает когда придет в себя. Я упал в кресло; оно заботливо окружило меня, и мне показалось, что больше я уже не встану. Дина оперлась о кофейный столик и протянула мне бокал с вином.

– Держи. Уверена, Джери думает, что мой труп уже лежит в канаве.

– И ее нельзя винить.

– Я бы и не вышла,если бы мне не было так хреново. О Боже, мне так жаль Шейлу, а тебе? Если она идет в гости, то наверняка должна каждые полчаса звонить Джери, иначе та подумает, что дочь продали в рабство.

Дина всегда умела меня рассмешить – даже когда я изо всех сил пытаюсь быть серьезным.

– Значит, все это в мою честь? Один день вместе с Джери, и ты уже оценила меня по достоинству?

Она снова устроилась в уголке дивана и пожала плечами:

– Это в честь того, что мне нравится делать тебе приятное. После того как вы с Лорой расстались, о тебе никто не заботится.

– Дина, у меня все хорошо.

– Каждому нужно, чтобы о нем заботились Скажи, кто в последний раз о тебе заботился?

Я вспомнил, как Ричи протягивает мне стаканчик с кофе, как защищает меня от нападок Куигли.

– Мой напарник.

Дина вскинула брови:

– Серьезно? Я думала, он младенчик, которому еще попку надо подтирать. Наверное, он просто к тебе подлизывался.

– Нет, он хороший, – возразил я и почувствовал, как от этих слов по телу разлилось тепло. Другие стажеры не стали бы спорить со мной из-за камеры; если бы я сказал «нет», разговор был бы закончен. Внезапно тот спор показался мне подарком судьбы, одной из тех перебранок, которые напарники устраивают каждую неделю на протяжении двадцати лет.

– Хм… Ну хорошо. – Дина подлила себе еще вина.

– Отличное вино, – сказал я почти искренне. – Спасибо, Дина.

– Знаю, что отличное. Так почему не пьешь? Боишься, что я тебя отравлю? – Она ухмыльнулась, обнажив белые кошачьи зубки. – Ты слишком плохо обо мне думаешь: я бы не стала действовать столь очевидно.

Я улыбнулся в ответ:

– Наверняка ты подошла бы к делу творчески. Однако сегодня нажираться мне нельзя – утром на работу.

Дина закатила глаза:

– О Боже, начинается. Работа-работа-работа… Тошно – сил нет. Возьми отгул, да и все.

– Все не так просто.

– Да ладно. Давай сделай это. Займемся чем-нибудь приятным. Музей восковых фигур снова открылся – ты знаешь, что я ни разу в жизни в нем не была?

Я уже чувствовал, что наш разговор ни к чему хорошему не приведет.

– Я бы с удовольствием, но придется подождать до следующей недели. Завтра мне нужно спозаранку ехать в офис, и день обещает быть долгим. – Я отпил вина, поднял бокал к свету. – Чудесно. Допьем бутылку, а затем я отвезу тебя к Джери. Да, с ней скучно, но она старается, так что будь снисходительна, ладно?

– Почему ты не можешь взять отгул? – спросила Дина, пропустив мои слова мимо ушей. – Уверена, у тебя отпускных уже, наверное, целый год накопился. Ты же ни разу не брал отгул. Да и что тебе сделают – уволят?

Теплое чувство быстро исчезло.

– Мы взяли одного парня, и до утра воскресенья я должен либо предъявить ему обвинение, либо отпустить, так что дорога каждая минута, которую можно потратить на дело. Извини, солнышко, но музею придется подождать.

– Дело. – Лицо Дины окаменело. – Та история про Брокен-Харбор?

Отрицать не было смысла.

– Да.

– Я думала, ты с кем-нибудь поменяешься.

– Это невозможно.

– Почему?

– Потому что так не делается. Вот разберусь с делами, и сразу пойдем в музей, хорошо?

– К черту музей. Я лучше выколю себе глаза, чем буду смотреть на дурацкую куклу Ронана Китинга.

– Тогда займемся чем-нибудь еще – на твой выбор.

Дина подтолкнула ко мне бутылку носком сапога.

– Выпей еще.

Мой бокал по-прежнему был полон.

– Спасибо, но мне хватит. Я должен отвезти тебя к Джери.

Дина постучала ногтем по краю бокала, и тот резко, монотонно зазвенел.

– Джери каждое утро приносят газеты, – сказала она, глядя меня из-под челки. – Разумеется. Так что я их читаю.

– Угу. – Я подавил в себе гнев. Джери должна была обратить на это внимание, однако у нее полно дел, а Дина весьма изворотлива.

– И на что сейчас похож Брокен-Харбор? На фотографии он выглядел хреново.

– Так и есть. Кто-то начал там строить симпатичный городок, однако так и не закончил – и теперь уже вряд ли достроит. Жителям там не нравится.

Дина поболтала пальцем в бокале с вином.

– И кому только пришла в голову такая бредовая идея.

– Застройщики не знали, что так все обернется.

– Нет, знали, я уверена – или им наплевать, но я не об этом. Бредовая затея – переселять людей в Брокен-Харбор. Я уж лучше на свалке бы жила.

– Не понимаю, что плохого в позитивном мышлении. Может, для тебя это недостаточно круто…

– Где тут позитив? Вам с Джери было хорошо: вы могли тусоваться с друзьями, – а мне приходилось торчать с мамой и папой, копаться в песке и притворяться, что я люблю плескаться в воде, хотя я чуть обморожение не получила.

– Ну, в последний раз тебе было только пять, – сказал я, тщательно подбирая слова. – Ты много об этом помнишь?

Голубые глаза Дины вспыхнули под челкой.

– Я помню, что это был отстой. Жуткое местечко. Мне постоянно казалось, что холмы пялятся на меня и что кто-то ползет по шее. Мне хотелось… – Она хлопнула себя по шее – злое, рефлекторное движение, которое заставило меня содрогнуться. – Боже мой, и еще этот шум.Море, ветер, чайки и все эти странные звуки… Почти каждую ночь мне снились кошмары о том, что какое-то морское чудовище просунуло щупальца в окно фургона и душит меня. Я готова поспорить, что при строительстве этого вонючего городка не обошлось без жертв – прямо как у «Титаника».

– А мне казалось, что тебе нравилось в Брокен-Харборе, что ты приятно проводила время.

– Ничего подобного – тебе просто хочется так думать. – Дина скривилась, на секунду став почти уродливой. – Единственныйплюс заключался в том, что маме там было хорошо. И смотри, к чему это привело.

Наступило молчание – такое острое, что об него можно было порезаться. Еще немного, и я бы забыл о своих планах и просто бы пил и нахваливал вино. Не знаю, наверное, так и следовало сделать – но я не мог.

– Ты говоришь так, словно у тебя уже тогда возникли проблемы.

– Ты имеешь в виду, что я уже тогда была сумасшедшей?

– Если хочешь так считать, ладно. Когда мы ездили в Брокен-Харбор, ты была счастливым, нормальным ребенком. Может, в жизни у тебя и случались неприятности, но в целом все было хорошо.

Я должен был услышать, как она это скажет.

– Никогда я не была нормальной, – сказала Дина. – Однажды я – такая очаровашка, с ведерком, совочком и так далее – копала яму в песке, и на дне увидела лицо. Похожее на человеческое, все такое сплюснутое – оно корчило гримасы, словно пыталось очистить от песка глаза и рот. Я завопила, но когда мама прибежала на шум, лицо уже исчезло. И это было не только в Брокен-Харборе. Однажды я сидела в своей комнате, и…

Я больше не мог этого выносить.

– Богатое воображение и безумие – совсем разные вещи. Все дети что-нибудь придумывают. И только после смерти мамы…

– Нет, Майк, не только. Ты просто вечно списывал это на детское воображение, но так было всегда, и смерть мамы тут ни при чем.

– Ну… – начал я и внезапно почувствовал себя очень странно – мозг вздрагивал, как город во время землетрясения. – Ну, значит, на тебя повлияла не только смерть мамы. У нее ведь часто возникали приступы депрессии, с самого твоего рождения. Мы делали все, чтобы скрыть это от тебя, но дети же все чувствуют. Может, было бы лучше, если бы мы не пытались…

– Да, вы делали все, что могли, и у вас прекрасно получалось. По-моему, я никогда и не беспокоилась насчет мамы. Да, я знала, что иногда она болеет или ей грустно, однако понятия не имела о том, что это очень серьезно. И я не поэтому такая. Ты постоянно пытаешься меня организовать, аккуратно подшить в архив – а я, черт побери, не одно из твоих дел.

– Я не пытаюсь тебя организовать. – Голос мой звучал спокойно, словно его воспроизводил некий искусственный источник, находящийся где-то далеко. В сознании, как искры, вспыхивали обрывки воспоминаний: четырехлетняя Дина в ванне орет будто резаная, цепляясь за маму, потому что бутылка с шампунем на нее зашипела. Я тогда думал, что она просто хочет избежать мытья головы. Дина между мною и Джери на заднем сиденье машины сражается с ремнем безопасности и с ужасным стоном грызет пальцы – да так, что они все в ранках и синяках. Почему она так делала, я даже и не помню.

– И разумеется, это из-за мамы. А из-за чего еще? Клянусь, тебя никогда не морили голодом, не били – даже по попе ни разу не шлепали. Мы все тебя любили. Так из-за чего это все, если не из-за мамы?

– Никакой причины нет. Вот это и называется «организовывать» – я сумасшедшая не из-за чего-то. Я просто такая.

Голос у нее был ясный, спокойный и прозаичный; она смотрела на меня, и во взгляде я прочитал нечто похожее на сострадание. Я сказал себе, что связь Дины с реальностью в лучшем случае непрочная и что если бы она осознавала причины своего безумия, то не была бы безумной.

– Я знаю, ты не хочешь так думать, – сказала она.

Мне показалось, что моя грудь – шарик, наполненный гелием; она опасно раскачивала меня из стороны в сторону.

– Если ты веришь, что все это происходит с тобой без причины, то как можешь с этим жить?

Дина пожала плечами:

– Я просто живу. А как ты живешь, если выдался плохой день?

Потеряв интерес к разговору, она снова забилась в угол дивана и принялась пить вино.

Я вздохнул:

– Пытаюсь понять, почему день плох и как его исправить. Фокусируюсь на позитиве.

– Точно. Но если в Брокен-Харборе было так замечательно, если у тебя столько прекрасных воспоминаний и все такое позитивное, то почему поездки туда рушат тебе мозг?

– Я так не говорил.

– Да и не требуется. Тебе не стоит заниматься этим делом.

Старый спор на хорошо знакомую тему и огонек в глазах Дины – все это показалось мне спасением.

– Дина, я расследую дело об убийстве, а раньше работал над десятками подобных ему. В нем нет ничего особенного – за исключением места.

– Место-место-место! Ты кто у нас – риелтор? Это место плохона тебя действует. В прошлый раз я с одного взгляда поняла, что все неправильно, – у тебя был странный, горелый запах. Посмотри на себя в зеркало – ты выглядишь так, словно кто-то насрал тебе на макушку, а дерьмо поджег. С этим делом ты головой двинешься. Позвони завтра на работу и откажись от него.

В ту секунду я едва ее не послал, и меня самого поразило, как внезапно нахлынули эти жесткие слова. За всю свою жизнь я ни разу не говорил Дине ничего подобного.

– Дело я не отдам, – сказал я наконец, убедившись в том, что в голос не просочится и намека на гнев. – Не сомневаюсь, что вид у меня хреновый, но это потому, что я страшно устал. Если хочешь мне помочь, оставайся у Джери.

– Не могу. Я беспокоюсьза тебя. Когда ты там, то каждую секунду думаешь про то место.Я чувствую, что тебе от этого плохо. Вот почему я пришла.

Ирония была настолько мощная, что я чуть не завыл от смеха, однако Дина была настроена смертельно серьезно: выпрямившись и поджав под себя ноги, она твердо намеревалась отстаивать свою позицию.

– Я в порядке. Спасибо за заботу, но это ни к чему. Честно.

– Нет, к чему. Ты такой же псих, как и я, только лучше это скрываешь.

– Мне казалось, что я достаточно поработал над собой, и поэтому теперь уже не псих, но, быть может, ты права. В любом случае я вполне способен разобраться с этим делом.

– Нет. Ни в коем случае. Ты считаешь себя сильным и поэтому обожаешь, когда я съезжаю с катушек – ведь в этот момент ты чувствуешь себя Идеальным Мужчиной. Но все это ерунда. Думаю, в плохие дни тебе хочется, чтобы я появилась на пороге, ведь тогда тебе станет лучше.

Самое ужасное в разговорах с Диной то, что ее слова все равно жалят – даже когда она несет околесицу, даже когда ты знаешь, что с тобой говорит темный, покрытый язвами уголок ее сознания.

– Надеюсь, ты понимаешь, что это неправда. Я бы отрезал себе руку, если бы это тебе помогло.

Она откинулась назад и задумалась:

– Правда?

– Угу.

– О-о, – протянула Дина скорее с признательностью, нежели с иронией. Она распласталась на диване и закинула ноги на валик.

– Мне плохо, – сказала она. – После газет все снова звучит странно. Я спустила воду в туалете, и она шуршала словно попкорн.

– Неудивительно. Вот почему мы должны отправить тебя обратно к Джери. Если тебе хреново, нужно, чтобы кто-то был рядом.

– Я хочу, чтобы рядом был ты. Если со мной Джери, то я мечтаю разбить себе голову о кирпич. Еще один день вместе с ней, и я это сделаю.

Когда общаешься с Диной, на такую роскошь, как гиперболы, рассчитывать не приходится.

– Ну, значит, найди способ не обращать на нее внимания. Дыши глубоко. Читай. Я одолжу тебе айпод, и тогда ты сможешь полностью от нее изолироваться. Если мои предпочтения в музыке тебе не нравятся, загрузим другую.

– Мне нельзя носить наушники – иначе я не могу отличить, где музыка, а где голоса в моей голове.

Она принялась постукивать каблучком по стенке дивана, отбивая нескончаемый, раздражающий ритм, который вступал в полный диссонанс с текучей мелодией Дебюсси.

– Тогда я одолжу тебе хорошую книгу. Выбирай.

– Я не хочу хорошую книгу, не хочу комплект DVD, не хочу выпить чашечку чаю или почитать журнал про судоку. Мне нужен ты.

Я подумал о Ричи, который сидит за столом, грызет ноготь и проверяет орфографию в своей заявке, о Дженни на больничной койке, об отчаянии в ее голосе, о ее бесконечных кошмарах, о Пэте, выпотрошенном словно дикий зверь, о том, что он лежит в одном из ящиков Купера и ждет, что я избавлю его от клейма убийцы своих собственных детей, слишком маленьких, чтобы даже понять, что такое смерть. Во мне снова поднялась волна гнева.

– Знаю. Но другим я сейчас нужен больше.

– Ты хочешь сказать, что дело о Брокен-Харборе важнее твоей семьи. Вот что ты имеешь в виду. И ты даже не понимаешь, насколько это мерзко, да? Ни один нормальный парень так бы не сказал, никто бы не сказал, если бы только не был одержим какой-то адской дырой, которая накачивает в его мозг дерьмо. Ты, черт побери, прекрасно знаешь – если отправить меня к Джери, я сойду с ума от ее занудства и сбегу, а потом она будет психовать. Но тебе же до лампочки, да? Ты все равно меня туда ушлешь.