Текст книги "Воля Императрицы"

Автор книги: Тамора Пирс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 27 страниц)

Глава 6

Когда императрица и Браяр исчезли в длинных оранжереях, появились слуги, расстелившие на траве покрывала. Дворяне расселись под солнцем на скамейках и покрывалах, дожидаясь возвращения Берэнин. Небольшие группы бродили по близлежащему комплексу цветочных садов, а Ризу пригласила Даджу посидеть с ней и другими фрейлинами Берэнин. Сэндри, за которой никто теперь не смотрел, отступила под тенистое дерево. Она глядела, как Джак, Финлак и другие мужчины, прежде вившиеся вокруг Сэндри и поглядывавшие на Берэнин, теперь сбились в группу наблюдателей. Их взгляды не отрывались от оранжерей, пока они тихо переговаривались.

– Глупые амдэ́йн, – раздался у её правого плеча голос мужчины.

Сэндри бросила взгляд назад и вверх. Она видела его в толпе – охотник, который так злился на Чайм. Он был высоким даже когда не сидел верхом, имел блестящие русые волосы, ясные карие глаза и красивые губы. Это лицо было создано для того, чтобы улыбаться, чем он сейчас и занимался.

– Почему ты так говоришь? – спросила она, зная, что «амдэйн» по-наморнски значило «глупец».

– Её Имперское Величество послала своих смазливых мальчишек ухаживать за тобой, но как только её нет рядом, чтобы заставлять их скакать, они начинают хандрить по ней, не обращая на тебя внимание. На их месте я бы не ворчал о том, что она пошла гулять с твоим другом.

Он стоял расслабившись, распахнув зелёную куртку и засунув руки в карманы широких чёрных штанов.

– Я бы на их месте старался сделать так, чтобы ты помнила моё имя, когда пойдёшь вечером домой.

Сэндри задрала подбородок:

– Если бы ты был при дворе ранее, то знал бы, что я не люблю лесть.

Он широко ей улыбнулся:

– Какая лесть? Я говорю о здравом смысле. Ты ведь приехала из самого Эмелана. Ты определённо должна быть интереснее всех моих друзей, которые только и знают, что дороги от их земель до имперских дворцов.

Сэндри скрыто хихикнула. Он не был таким очевидно красивым, как рыжеволосый Финлак или смуглый Джак, но всё же был симпатичным, в дружелюбном, располагающем смысле. «Интересно, а его нос получил эту небольшую плоскую вмятину, когда кто-то ударил по нему?» – спросила она себя.

– Прости, – сказала она, улыбаясь в ответ. – Ты наверное думаешь, что я ужасно самодовольна.

– Нет, ты наверное сейчас чувствуешь себя приманкой, – сказал он ей.

Он протянул свою большую ладонь:

– Я – Пе́ршан фэр Рос. Шан.

Сэндри позволила ему пожать свою руку:

– Сэндрилин фа Торэн. Сэндри.

Его рукопожатие было тёплым, крепким и приятно кратким, после неоднократных попыток других мужчин превратить касание её руки в нечто романтическое.

– Посмотрим, – пробормотала она, глядя на него. – Ты – клэ́йхам? Би́дис? Сагхад? Ги́ас?

Последний из названных ей титулов был равноценен герцогскому.

– Нет, нет, нет и нет. Мой отец – гиас, мой старший брат – наследник. Я – просто Шан, – сказал он с озорной улыбкой. – Я Мастер Охоты. Другими словами, я говорю слугам, что надо делать, а они уже всё устраивают.

– Не похоже, будто тебе нравится эта должность, – заметила Сэндри.

– Всё лучше, чем управлять сбором урожая для моих отца и брата. Здесь мне почти ничего не надо делать, кроме как время от времени проверять охотничью экипировку и гончих, разведывать новые места для охоты, флиртовать с симпатичными девушками, отвлекать их матерей и компаньонок для моих друзей и смешить Её Имперское Величество. Жизнь младшего сына при личном дворе императрицы.

– И много вас тут таких? – спросила Сэндри. – Не думаю, что большинство может позволить себе такую жизнь.

– О, Её Имперское Величество даёт нам должности и жалованье, чтобы было, на что жить, – ответил Шан, небрежно пожав плечами. – Ей нравятся красивые мужчины, и она сама же первой тебе скажет, что те из нас, кто живёт за её счёт, чрезвычайно преданы её интересам. Приходится.

– Что ты имел ввиду ранее, когда говорил, что она натравила на меня своих смазливых мальчишек? – спросила Сэндри.

Сама она уже догадывалась, но ей было интересно, что скажет этот искренний человек.

Шан засунул руки в карманы:

– У тебя не очень хорошо получается разыгрывать из себя пустоголовую дворянку, – уведомил он её. – Конечно же ты знаешь, что наша госпожа предпочла бы, чтобы ты и твоё состояние с этого момента не покидали Наморн.

Сэндри так и подозревала, и надеялась, что он доложит о её ответе её кузине:

– Это зависит ни от неё, ни от Джака или Фина, ни от кого. Я сама принимаю решения.

Шан широко ей улыбнулся:

– Очень пылкая, – с одобрением сказал он. – Люди ей и раньше противились, знаешь ли. Но это никогда не принимало такой оборот, которого они ждали. Трудно игнорировать волю императрицы.

Она пренебрежительно хмыкнула. Потом что-то заставило её добавить:

– Кроме того, я никогда не выйду за мужчину, который так явно влюблён в другую, как влюблены они. Разве моя кузина не старовата для них?

– Имперство раздувает страсти, – ответил её спутник. – А деньги раздувают их ещё больше. Я удивлён, что тебе это не известно – ты же вимэйси, и вообще образованная. Я слышал, что вы, маги-ученики, живёте в храме и школах магов совсем без ограничений.

Сэндри теребила пуговицу, приказывая себе не краснеть из-за неожиданного поворота беседы:

– Страсть мне не по душе, к тому же в Спиральном Круге я была для этого слишком юной, – твёрдо сказала она, наблюдая за тем, как придворные порхают по округе подобно бабочкам. – Если твои друзья попробуют со мной что-то такое, то будут лишь разочарованы.

Какое-то время Шан изучал её – достаточно долго, чтобы Сэндри ощутила на себе вес его внимания. Она взглянула в его озадаченное лицо.

– Ты правда думаешь, что можешь ей противиться, – протянул он. – Ты действительно думаешь, что тебе удастся её обыграть. Сэндри, никто не может обыграть Её Имперское Величество. По крайней мере не в перспективе. Она прекрасна и коварна как Сиф, только Сиф-то по крайней мере ограничена погодой. На твоём месте я бы проявил мудрость и согласился бы на одного из её питомцев. Джак – хороший малый. Не особо смышлёный, но покладистый и весёлый. Как только выйдешь замуж, императрица займётся какой-нибудь другой игрой, а ты сможешь ехать куда захочешь – главное, чтобы ты произвела на свет наследника.

Вот он, призрак в углу её жизни, от которого её тошнило много лет назад. Она скрылась от него в Спиральном Круге, но сразу же столкнулась с ним снова, когда вернулась в дворянское общество. Она этого терпеть не могла. «Почему люди всё время видят меня как куклу в платье невесты?» – в бешенстве подумала она. «Я – человек, с умениями и друзьями, и сама чего-то стою помимо моих владений и денег. Помимо того, что я – наследница! И когда мне говорят, что я не просто кукла на выданье, но кукла, которая падёт ниц сразу же, как только Берэнин хмуро на меня посмотрит – это уже слишком!»

– Ты наверное считаешь, что у меня сила воли как у желе, – едко сказала она Шану. – Что я – одна из этих милых, послушных дворяночек.

– Если ты и не такая, то я бы посоветовал тебе попробовать стать такой, хотя бы на этот раз, – с серьёзным видом сказал ей Шан. – Берэнин неумолима. И я на твоём месте бы предупредил твоего друга, Винэйн Браяра. Никто из нас не осмелится поднять руку на Её Имперское Высочество или даже критиковать её, но он? Джак – слишком добродушный, чтобы думать о таком, но я не удивлюсь, если Кэнайл или кто-то ещё устроит для Браяра несчастный случай, чтобы не дать ему оттеснить кого-то из её фаворитов. Я даже не удивлюсь, если Фин скрутит его как-то ночью и сбросит со скалы, винэйн он или не винэйн. Его дядя – винэйн, в Фине души не чает, и является главой всенаморнского Сообщества Магов.

– А тебе-то какая разница? – потребовала Сэндри. – Почему тебя должно волновать, что с нами случится?

Шан тихо засмеялся:

– Потому что я сам хочу на тебе жениться, а также не попасть твоим магическим друзьям в немилость, – поддразнил он её. – Было бы неприятно иметь невесту, которая всё время плачет по своим друзьям.

Сэндри нахмурилась, но не могла удержаться от улыбки. Трудно было воспринимать Шана всерьёз.

Улыбка Шана стала шире:

– Видишь? Я тебе уже нравлюсь. Я приучен к лотку, хорошо вышколен, и не настолько красив, чтобы другие жёны вешались на меня…

Сэндри расхохоталась.

– Ты всегда так дурачишься? – спросила она, переведя дух.

– Всегда, – сказал ей Шан. – Это часть моего обаяния. Я упоминал, что я обаятелен?

– Только скажи мне, что ты не собираешься всерьёз жениться на мне, – ответила Сэндри. – Правда, я действительно намерена осенью вернуться домой.

– Но ты же разобьёшь Джаку и Фину сердце, – возразил Шан.

Сэндри снова захихикала.

– Ты смотри. Берэнин узнает, что они не ухаживали за тобой в её отсутствие – и начнётся веселье.

Шан почесал подбородок:

– Нет, ей определённо не нравится, когда её приказы игнорируют. Им придётся сделать что-то действительно отчаянное – например, ох, спасти тебя от дикого медведя, или что-то такое.

– Значит буду держаться подальше от медведей, – торжественно ответила Сэндри. – Часто они проникают в пределы дворцовых стен?

Шан прислонился к находившемуся у него за спиной дереву:

– Я предчувствую, что их популяция скоро увеличится.

Его голос звучал искренне и серьёзно, но взгляд был весёлым.

– Импорт медведей войдёт в моду. Мы сможем устраивать охоту в галереях дворца. Все будут покупать новые наряды, а взявший первый приз увезёт тебя в своём седле.

Сэндри вздохнула:

– Думаю, я предпочла бы выйти за одного из медведей.

– Нет, не предпочла бы, – искренне сказал ей Шан. – У меня отец – медведь, и он сменил трёх жён. Правда, что твоя подруга Даджа входит в горящие избы?

– Сам её спроси, – в порыве ответила Сэндри, протянув ему руку. – Идём, я тебя познакомлю.

Когда он взял её за руку своей крупной ладонью, она почувствовала, как по её руке пробежали приятные мурашки.

Ризу и круг её друзей сидели или валялись на траве беспорядочной группой с Даджей в центре, шутя и смеясь. Когда подошли Сэндри с Шаном, наморнские леди весело его поприветствовали и освободили для них с Сэндри место.

– Ага, конечно, – сказал Шан, занимая место между Ризу и Сэндри. – Вот я пришёл к вам с другой женщиной – и вы с радостью позволили мне присоединиться.

Обращаясь к Сэндри, он сказал:

– Ты поверишь мне, если я скажу, что половина из этих дам разбила мне сердце?

Ризу шлёпнула его по широкому плечу:

– Ты ещё скажи, что тебе это не понравилось.

И, уже обращаясь к Сэндри:

– Поосторожнее с ним. Шутка за шуткой – и вот ты уже в укромном уголке, а его руки шарят там, где им не положено!

– Першан фэр Рос, это моя подруга, Даджа Кисубо, – сказала Сэндри, представляя их друг другу.

«А также нарочно проверяя их и его», – добавила она.

– Даджа, Шан говорит, что я, по воле императрицы, должна выйти замуж за одного из молодых людей, которые вились вокруг меня в Зале Роз.

По циничным усмешкам придворных она поняла, что Шан не соврал, и что план императрицы был общеизвестен.

Даджа пожала Шану руку, улыбаясь:

– Надеюсь, императрица готова ждать этого бракосочетания годами, – лениво сказала она, подставляя лицо солнцу. – Сэндри твёрдо решила вернуться домой до того, как закроются перевалы. Она здесь только для того, чтобы осмотреть свои поместья – и сразу вернётся в Эмелан. Разве что вы, кобели, решите гнаться за ней до самой границы?

Сидевшие вокруг них юные дамы запричитали в ответ, утверждая, что Сэндри никогда не увидит Данкруан во всей красе, если не останется хотя бы на один зимний придворный сезон.

– Тогда ей и о возвращении домой не придётся беспокоиться, – с широкой улыбкой объявила Ризу. – Она просто примёрзнет намертво!

* * *

Оказавшись внутри главной оранжереи, Браяр ожидал, что императрица будет скользить вдоль помещения, показывая ему достопримечательности, в сопровождении кланяющихся садовников. «И я очень сильно ошибался», – подумал он.

Да, находившиеся в поле зрения садовники подняли головы, когда за леди и её гостем захлопнулись двери, но сразу же вернулись к работе, когда увидели, кто именно вошёл. А потом императрица открыла ящик стоявшего у внешней стены стола и вытащила потрёпанную пару садовых перчаток, которые и натянула на руки. Браяр понаблюдал за тем, как она деловито подошла к столам, на которых в горшках и ящиках стояли цветущие растения.

– Большинство из них – для подарков, – объяснила она Браяру, осматривая горшок с лилиями в поисках клещей на нижней стороне листьев. – Главы гильдий, послы и другие монархи утверждают, что ценят произрастающие в моём саду растения, поэтому время от времени я одариваю их оными. Колеус всегда популярен. Цвета листьев очень хорошо сочетаются с излюбленными цветами жителей восточного Наморна и Янджинга, и он радует глаз в зимнее время. То же самое с цикламеном.

Она нежными пальцами погладила представителей обоих названных семейств растений, отщипывая то тут, то там увядшие листья.

– Боже мой. Да что же это такое…

Браяр вздохнул. Растения в оранжерее заметили его присутствие. Сначала самые ближайшие пришли в движение, наклоняясь к нему или поворачивая к нему свои цветы, будто он был солнцем. Пока он за ними наблюдал, более удалённые растения начали шевелиться, будто пытаясь увидеть его через толпу. Они протягивали свои листья подобно рукам, алкая его касания и воздействия.

– Прошу прощения, – сказал он императрице, мысленно обращаясь к растениям: «Прекратите! У меня из-за вас будут неприятности!»

Растения начали ощетиниваться, поворачивая острые края наружу и вытягивая шипы, если они у них были. Их дрожащие стебли будто говорили «если кто-то попробует доставить тебе неприятности, то они скоро узнают, что у тебя есть друзья. Они узнают, что мир может быть заполнен зелёными врагами».

«Ну хватит!» – нетерпеливо сказал им Браяр. «Это вы так будете обращаться с этой милой леди, которая даёт вам богатую почву и воду, и помогает своим людям держать вредителей подальше от ваших листьев и корней? Именно благодаря ей вы сидите здесь в тепле, в то время как ваш дом содрогается от холодного ветра. Она спасает вас – она и её друзья – от белой смерти снега и льда. Она подвязывает вас тканью, когда вы становитесь слишком тяжёлыми для своих стеблей, и подкармливает вас. Все остальные ухаживают за вами по её указаниям».

Одно за другим, окружавшие их растения подняли листья и изогнули стебли. Цветы повернулись лицом к императрице, а та наблюдала за ними, не показывая своих чувств.

«Иногда она пахнет как мы», – сказали розы и гардении. «Она ловко обращается с секатором и вилкой. Она касалась нас всех, часто. Она бережно с нами обращается».

– Ничего, – хмыкнул Браяр. – Им просто нужно было напомнить, кому они обязаны своей безмятежной жизнью.

Он вдруг вспомнил, с кем говорит:

– Ваше Имперское Величество.

Он зыркнул в сторону ближайших растений:

– Они не хотели вас расстраивать. Вы им нравитесь.

– Благодарю, Винэйн, – ответила Берэнин. – Мне впервые пришлось задуматься о том, что может случиться с тем, кто им не по нраву. Вообще-то я и не подозревала, что у них есть мысли или чувства.

– Не такие, что знакомы нам, Величество, – объяснил Браяр.

«Ваше Имперское Величество» было слишком длинным, чтобы использовать всякий раз, когда он к ней обращался.

– У них вообще-то нет мозга, но их тела помнят, например, кто их поливает, кто подрезает их, и так далее. Они просто так возбудились, ощутив моё присутствие, что ненадолго забылись.

«А теперь, успокойтесь!» – безмолвно приказал он им. «Ведите себя так, будто я такой же, как все!»

Он зыркнул на лозу, которая вытянулась, обвив одну из его ладоней и запустив свои усики в его пышный рукав.

Лоза отпустила его и вернулась на решётку, которую она занимала до того, как Браяр вошёл в оранжерею. Берэнин наблюдала за её перемещением:

– Полагаю, с тобой такое случается довольно часто, – иронично заметила она.

– Только пока они не привыкнут к моему присутствию, – ответил Браяр. – Они как дети, – объяснил он. – Они заводятся, и им нужно время, чтобы успокоиться. Видели бы вы их, когда рядом моя наставница Розторн. Они не могут удержаться от того, чтобы коснуться её, когда она рядом. Она для них будто солнце, только от солнца мох и грибы держались бы подальше, в отличие от неё. А это что, пальмы в кадках?

Он подошёл к зарослям больших, похожих на деревья растений, надеясь отвлечь её от мыслей о двигающейся растительности. Во время своих путешествий он обнаружил, что некоторые люди странно на это реагировали. Остановившись у ближайшего растения, он оценивающе провёл ладонью по стволу.

– Это тщеславно, я знаю, – сказала императрица. – Но это доставляет мне такое удовольствие – знать, что когда с Сиф со свистом дуют зимние ветра, у меня есть кусочек южного тепла.

Браяр улыбнулся:

– Зимы всегда даются трудно, если тебе нравится видеть вокруг зелень, – признался он. – Я пытался уговорить мою наставницу на посещение оранжереи Посвящённого Крэйна – он тоже учил меня обращению с растениями, в Спиральном Круге, – но она старомодная. Она ворчит, что каждому овощу своё время, а потом на всю зиму окружает себя растениями в горшках. Она просто не может заставить тропические растения расти в своей мастерской.

– Я читала книгу Крэйна, знаешь ли, – сказала Берэнин, ведя его глубже в оранжерею.

Пока они шли, садовники продолжали работать. Когда императрица передвигалась по дворцу, её всюду сопровождали поклоны и реверансы. Браяр лениво подумал, «интересно, сколько времени у неё ушло на то, чтобы выбить из садовников те же привычки?».

Волна движения была, но направлена она была на Браяра, и исходила от растений. Он призвал часть своей силы и позволил ей растечься вокруг тончайшими ручейками, достигая каждого растения и дерева в здании. Он проделал то же самое в следующей оранжерее, и в следующей, и в последующей. У императрицы их был целый комплекс, у каждой были свои собственные двери, а друг с другом они соединялись деревянными коридорами.

– Чему только не научишься, – сказала Берэнин, сопровождая его в очередную оранжерею. – Клещи. У меня было две сообщавшихся друг с другом оранжереи, и подлые маленькие нализ добрались до всего. Снова пришлось начинать с нуля. В этом и состоит основная проблема садоводства. Одна единственная ошибка не просто преподаёт тебе урок. Она может полностью тебя уничтожить.

Она отошла в сторону и улыбнулась:

– Я так понимаю, что тебя интересуют шакканы, Браяр Мосс? Не хочешь ли высказать своё мнение о моих?

Более крупные коллекции он видел в имперском дворце в Янджинге, но нигде больше. Эта оранжерея была разделена пополам стеклянной стеной и очередной дверью. В одной половине с учётом заполнявшего оранжерею света были расположены миниатюрные деревья и необходимые для ухода за ними принадлежности. Несколько напоминавших ступени полок по левую руку от Браяра пустовали, но следы, оставленные водой, землёй и светом на некрашеной древесине, показывали, что тут раньше стояло до двадцати растений.

– Ваши сосны? – спросил Браяр, кивнув на пустые места.

Берэнин одарила его тёплой улыбкой:

– Именно. Когда мне кажется, что у них есть шанс, я выношу их под окна и на веранды. Я стараюсь быть осторожнее с теми, которые не вечно зелёные. Не так уж редко с Сиф ночью дует морозный ветер, даже в такую позднюю весеннюю пору.

Оглядевшись, Браяр увидел миниатюрный лес клёнов Кой, каждый из них был идеально расположен на своём большом, плоском поддоне. Его к ним тянуло как железо к магнетиту. «Император Янджинга удавился бы, чтобы заполучить что-то такое», – подумал Браяр, касаясь миниатюрных листьев нежными пальцами. «Клёны у него совсем не растут, не говоря уже о лесных композициях». Деревья чуть ли не мурлыкали от его касания, с радостью принимая тонкие ручейки его зелёной магии, потёкшие по их стеблям. Дальше Браяр обнаружил несколько форм рододендронов, все они чудесно цвели. В шаге от них он нашёл цветущие миниатюрные яблони. Он переходил от поддона к поддону, от одного дерева к другому, замечая, какие из них были обмотаны проволокой, чтобы придать им определённую форму, какие из деревьев имели привитые черенки, какие были очень старыми, а каким лишь придали старый вид. Он совсем потерял счёт времени, пока он и его спутница обследовали каждое растение. Все они были с любовью ухоженными и в наиздоровейшем состоянии.

Когда он поднял голову, Берэнин рядом не было. Браяр нахмурился. «Как долго я не обращал на неё внимания? Я её расстроил своим игнорированием, и она в раздражении удалилась?» – гадал он. Она вроде бы понимала, что человек мог и погрузиться во что-то с головой, но трудно было сказать, как императрица себя поведёт.

Затем он увидел движение весенней зелени через мутное стекло, перегораживавшее оранжерею. Она ушла на другую половину. Он последовал за ней, пройдя через стеклянную дверь, и закрыв её у себя за спиной. В этой стороне здания было жарко и влажно, жарко как в джунглях южного Янджинга. Это было совершенно другой мир, полный дико прекрасных, красочных цветов. Различных вместилищ цветов здесь было так же много, как и расцветок и форм оных – от горшков до подсвечников и кусков пробки. Императрица очень осторожно касалась бутонов, осматривая их на наличие проблем, передвигая их, если ей казалось, что на них падало слишком много света.

На внутренней стороне остроконечной крыши висели рулоны муслина, к каждому из которых был прикреплён шнур, свисавший достаточно низко, чтобы до него можно было дотянуться рукой из центра комнаты. Браяр заметил маленькие похожие на корабли зажимы на полосах металла между стеклянными панелями.

«Шторы», – угадал он. «Если она решит, что какая-то часть комнаты слишком сильно освещена, то она может опустить шторы и закрепить шнур, чтобы муслин прилегал к стеклу. И когда она пожелает, шторы можно свернуть обратно».

Он почуял нутром, что она была единственным садовником, заправлявшим всем в этой комнате, хотя она и могла прибегать к труду помощников для наиболее простых работ, когда у неё самой не было времени. Но бутоны цвели от тщательной заботы, и её лицо светилось от счастья, когда она за ними ухаживала. Это было её местом для счастья, даже больше, чем помещение с шакканами.

– Ты увидел всё, что хотел? – спросила она, не оборачиваясь. – Разве они не великолепны?

– Император Янджинга сдох бы от зависти, если бы знал, – заверил её Браяр. – Даже его коллекция не сравнится с вашей.

– Значит надо послать ему что-то, чего у него нет, – пробормотала Берэнин, переходя к следующему растению. – В качестве благодарности за его великолепный дар ткани. Что ты думаешь насчёт моих орхидей?

Браяр засунул руки в карманы. Орхидеи он не очень одобрял.

– Паразиты, – сказал он, как садовник садовнику.

Императрица тихо засмеялась:

– А вот и нет. Они не убивают, в отличие от настоящих паразитов. Хотя вне моего сада я против паразитов ничего не имею, – со знанием дела заявила она. – Я ими просто окружена, и все они такие же цветастые и красивые, как мои орхидеи. В этом, в общем-то, и заключается суть придворных.

Браяр пожал плечами:

– Надо их вытурить, чтобы занялись чем-нибудь полезным, – предложил он, осматривая горшок с полосатыми орхидеями.

Те зашевелились, чувствуя его неодобрение.

– А, но что я считаю полезным для моих дворян, и что они считают полезным для себя – зачастую совершенно разные вещи, – объяснила Берэнин.

Местное освещение заставляло её кремового цвета кожу светиться.

– Проблема с дворянами в том, что им всегда всего мало. Они всегда хотят больше. Если бы я за ними не приглядывала, они бы занимались всякими гадостями, и часть из этих гадостей были бы направлены на меня. Я предпочитаю держать их в моём дворцовом парнике, где я могу пропалывать их при первых же признаках заговора.

– Мне кажется, что они плетут ещё больше интриг, если держать их слишком близко к себе, – сказал Браяр, – но я в людях разбираюсь не так хорошо, как в растениях.

Он хмуро глянул на полосатые орхидеи, те начали дрожать.

– Прекратите, – приказал он. – Я вас не трону, поскольку теперь знаю, что вы на самом деле не паразиты. Вот.

Он протянул к ним руку и нежно коснулся их стеблей, посылая спокойствие в их жилы.

– Я никогда не сделаю вам больно.

Подумав о подрезании, он добавил:

– Разве что для вашей же пользы.

Берэнин покачала головой, осторожно поливая несколько цимбидиумов:

– Не понимаю я, почему ты с ними говоришь, и почему позволяешь им говорить с собой. Я их люблю именно потому, что они красивые – и молчат.

– Ох, – поморщился Браяр. – Полагаю, у вас наихудшая работа в мире – все постоянно чешут при вас языком.

Императрица засмеялась:

– Я к этому привыкла. Покуда я могу здесь отдохнуть, всё будет хорошо.

Она подняла голову, взглянув на солнце, и вздохнула:

– Полагаю, я уже достаточно долго оставила их без присмотра. Уже почти полдень, и они капризничают, если их не покормить.

Она погладила ярко-розовую орхидею «дерево жизни»:

– Как и мои красавицы, только от дворян шуму гораздо больше. Ну, среди них тоже есть красавчики, чтобы меня успокаивать.

Она сняла перчатки и отложила их в сторону, затем оставила орхидеи и подошла к Браяру.

– Как те Джа́кубен и Финлак? – спросил он, следуя за ней мимо шакканов.

– Ах, этими я готова поделиться, – ответила Берэнин. – Вот. Так будет быстрее.

Они вышли через боковую дверь в деревянный коридор, который выходил на мощёную камнем дорожку через открытые сады.

– Я надеюсь, что один из моих очаровательных мальчиков убедит мою дорогую кузину Сэндри остаться в Наморне.

«У этих безголовых павлинов кишка тонка в чём-то её убедить», – подумал Браяр, но промолчал. «И мне не стоит говорить ей, что у Сэндри стальная воля и своя голова на плечах. Берэнин придётся это обнаружить самостоятельно. Ради её растений, я надеюсь, что этот урок окажется для неё не слишком болезненным».

* * *

Расположившись на траве, Даджа и её спутники продолжали ожадить, когда дворцовые часы пробили сначала один час, потом второй. Наблюдая за окружавшими её людьми, Даджа решила, что они как черепахи. Все грелись на солнце с довольным выражением лиц. Этому предавались даже присоединившиеся к ним мужчины, вроде Джака и Кэнайла.

– Это что, какой-то северный обычай? – спросила Сэндри, когда прошёл второй час, и поправила своей магией шов на платье одной из женщин. – Вы выходите на улицу, чтобы печься на солнце как булки на противне?

– Подожди, пока ты переживёшь зиму в Данкруане, – посоветовала черноволосая и черноокая Кэ́йдлин фа Сэ́раджэйн, фрейлина. – Тогда ты тоже полюбишь солнце.

– Но оно же ужасно влияет на вашу кожу, – указала Сэндри. – Со временем она у вас задубеет.

– У нас есть лосьоны, кремы и бальзамы для кожи, – сказала Ризу, задрав голову, чтобы подставить лицо солнечному свету. – И зима уж слишком длинная. Мы рискнём.

Даджа огляделась:

– Мне казалось, что внутри я видела людей постарше, но здесь всем максимум тридцать, – заметила она.

Её спутники тихо засмеялись:

– Нам полагается не отставать от неё, – с улыбкой объяснила Ризу. – По утрам никто не знает, взбредёт ли ей в голову проехаться верхом…

– Или на охоту, – сказал Джак, сидевший скрестив ноги с противоположной стороны от Сэндри. – Или на пляж, – мечтательно продолжил он, – или на рынок…

– Те, что постарше, снова присоединяются к нам позже, когда уже ничего другого не происходит, – сказала Ризу. – Сегодня Её Имперское Величество хотела, чтобы Леди Сэндрилин встретили её ровесники, и она не желала формальностей.

– Зал Роз – для веселья.

Кэйдлин плела стебельки травы, делая из них браслет. Она уже успела сплести их для половины всей их компании.

– Зал Солнца – для полного двора и более закрытых церемоний, а Зал Мечей – для аудиенций, изысканных приёмов и тому подобного.

– Значит, это как условные знаки при дворе, – заметила Сэндри. – Если вы знаете, где находятся люди, то довольно хорошо представляете, что происходит.

Даджа улыбнулась:

– Пишешь для нас путеводитель, Сэндри? – спросила она. – Или для себя?

Сэндри лишь фыркнула в ответ.

– А происходит вот что: наша императрица повела твоего друга в оранжереи, куда она большинство из нас не пускает, – с туманом в карих глазах проворчал Кэнайл.

– Говори за себя, – сказала Ризу. – Некоторых своих фрейлин она туда пускает.

– Ну, едва ли их друга Браяра можно назвать фрейлиной, – указал Джак. – И лучше уж ему следить за манерами в обществе Её Имперского Величества.

Сэндри и Даджа обменялись улыбкой. «Браяра следить за манерами не может заставить никто, кроме Розторн», – подумала Даджа, зная, что Сэндри думает о том же. «И Браяр не настолько глуп, чтобы оскорбить императрицу, что бы эти придворные пустомели по этому поводу ни думали».

– Он – зелёный маг, – сказала она вслух, выбрав дипломатичную ремарку. – Если у неё какие-то проблемы с насекомым или чем-то таким, то она захочет выслушать его совет. У неё есть шакканы?

– Дюжины, – ответил Джак. – Они – вторые по счёту её любимчики, после её драгоценных орхидей.

– Ну, вот то-то и оно, – сказала Даджа.

Её кожу что-то защекотало: Ризу с любопытством проводила пальцем вдоль металла на тыльной стороне её ладони. По телу Даджи пробежала дрожь. Она робко улыбнулась Ризу и продолжила:

– Браяр разбогател на придании формы шакканам. Вероятно, она попросила у него совета. Шакканы – хитрые существа.

– Они там уже слишком долго, чтобы просто обследовать какие-то малорослые деревья, – проворчал Кэнайл. – Я видел, как он на неё смотрел.

Ризу захохотала:

– Кэн, глупышка, ты только подумай, как она оскорбилась бы, если бы он не глядел на неё, – поддразнила она, толкая Кэнайла ногой. – Она же по утрам два часа одевается, пусть мужчины только посмеют на неё не смотреть!

– И женщины тоже, а, Ризу? – огрызнулся Фин.

Теперь уже засмеялись все женщины:

– А дальше ты будешь ревновать солнце и луну за то, что они поворачиваются к ней лицом, – с озорной улыбкой сказала одна из подруг Ризу. – И её зеркало.

– Её ванну, – предложила Кэйдлин, сверкая глазами. – Как-нибудь ночью он ворвётся в императорские покои…

– Когда её там не будет, – перебил Шан. – Никогда не врывайся в её покои, когда она в них. От последнего, кто попытался, осталось только мокрое место.

– Он думал, ей понравится похищение понарошку, для романтического эффекта, – тихо сказала Ризу Дадже на ухо. – А ей не понравилось. Такое могло прийти в голову только болвану.

– Итак, – сказала Кэйдлин, зыркнув на прервавших её Ризу и Шана, – Фин ворвётся в её покои и нападёт на ванну. А потом наша новая подруга, маг-кузнец…

Она подмигнула Дадже.

– Она превратит Фина в ванну, чтобы он наконец-то смог принять Её Имперское Величество в свои объятия.