Текст книги "Воля Императрицы"

Автор книги: Тамора Пирс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 27 страниц)

Вздрогнув, Амброс продолжил своим сухим голосом:

– Обычай идёт из старой империи, к западу от Сиф. Те, кого мы завоевали, решили, ну, соблюдать обычай.

– Это варварство! – отрезала девушка.

Окружавшие их охранники из Ландрэга ощетинились.

– Именно так! – настаивала Сэндри, поворачиваясь, чтобы посмотреть на них.

– Вокруг Моря Камней женщины сами решают, как им жить, в пределах разумного. Никто не может заставить нас выйти замуж против нашей воли!

– Вообще-то могут, но делать это приходится аккуратнее, – заметила Трис, наблюдая за облаками. – Контракты, выкуп за невесту. Говорить девушке, что это – для блага семьи, и так далее.

– Это неправильно, наморнский обычай – варварство, и меня не заставят ни за кого выйти замуж! – отрезала Сэндри. – Любой, кто попытается заставить меня, получит неприятный урок!

– Любой похититель, одетый в кольчугу, не потерял бы её даже после твоего заклинания, – сделал наблюдение Амброс. – И если они знают, что ты можешь делать, то подготовятся заранее.

– Я не беспомощная обуза, – прошептала Сэндри, пылая взором. – Я – не жертва, не пешка, не тряпка.

Трис вздохнула, когда они выехали на дорогу, которая вела к воротам замка:

– Не тряпка – против имперских магов? Ишабал – великий маг. Кэнайл – тоже. Ты вообще знаешь, что сможешь выстоять против великих магов, если один из них попытается тебя похитить?

– Если бы вы трое не противились тому, чем мы были, то я бы и дважды не подумала об этом! – в гневе воскликнула Сэндри. – Но нет, вы боитесь, что я найду в ваших головах что-то плохое. Или глупое. Или уродливое. Вы будто отправились восвояси на поиски приключений, а потом вернулись домой, и вините меня за то, что мы все разные! Я хочу, чтобы мы были как раньше, а вас волнует только то, как путешествия расширили ваш кругозор!

К своему отвращению, она осознала, что плачет и кричит от негодования:

– Простите меня за то, что хочу вернуть мою семью!

Вместо того, чтобы дальше терять лицо, она пришпорила свою кобылу, и галопом понеслась вверх по холму к Замку Ландрэг.

* * *

По возвращении Сэндри удалилась в свои покои. Ожидая колокольного звона, зовущего в столовую, Трис пришлось самой рассказывать Браяру и Дадже о случившемся в этот день.

Даджа кивнула, когда Трис рассказала им о последней вспышке Сэндри:

– Она упоминала этом не, дома, – призналась она.

– Но когда мы уезжали, она сказала, что не против, – пожаловался Браяр.

Они собрались в его покоях, наблюдая за тем, как он делает для старшей дочери Амброса средство для удаления дефектов кожи. С сёстрами он беседовал так, будто ничем не занят, но руки его уверенно добавляли каплю того, и две капли этого к содержимому небольшой чаши.

– Она нам сказала, чтобы мы не глупили и хватались за предоставившуюся возможность.

– А что ещё она могла сказать? – поинтересовалась Даджа. – Если ты забыл, она не любит ставить людей в неудобное положение.

– Сегодня это не было особо заметно, – пробормотала Трис, глядя на пламя в камине Браяра. – Она оставила тех похитителей в очень даже неудобном положении. И нам-то она точно высказала всё, что она думает, когда ехали обратно. Не могу вспомнить, чтобы она хоть раз злилась настолько, чтобы кричать.

– Она не может терпеть, когда с ней обращаются как с вещью, – напомнила им Даджа. – Она никогда не могла терпеть, когда люди смотрели на неё, а видели лишь дворянку, а не личность. И уже через несколько месяцев после нашего отъезда она начала заправлять в Цитадели Герцога. Трудно наверное – из госпожи замка и советницы правителя превратиться в кого-то, кто должен идти, куда велят, и делать, что скажут.

– Если ей это не нравится, то пусть отдаст владение Амбросу, – предложил Браяр, вытирая тонкие тростинки, которые он использовал в качестве пипеток. – Переписать всё на него, и вернуться домой.

– Думаю, это вопрос гордости, – неторопливо заметила Трис. – Она терпеть не может, когда с ней обращаются как с дворянкой – за исключением случаев, когда она хочет вести себя как дворянка. Например – сегодня. Она была довольно рада с жителями деревни и остальным. Это когда те идиоты попытались сделать из неё приз – тогда-то она и наполнилась чувством собственного достоинства. Если она сейчас отдаст свои владения, то будет выглядеть так, будто она из страха рассталась с тем, что принадлежит ей по праву.

– Она подумает, что отлынивает от дел, – добавила Даджа. – Она уже так думает, со всеми этими делами, которые не были сделаны ради того, чтобы выплачивать ей так много, и из-за людей вроде Гудруни.

– Нет, не то, чтобы она боялась отлынивать от дел, хотя Лакик не даст соврать – она это терпеть не может, – сказал им Браяр, наливая своё снадобье в маленькую стеклянную бутылочку. – Сейчас она закусила удила. Она всегда такая, когда кто-то пытается ей указывать, и она считает это вызовом её праву. Помните, когда я украл мой шаккан, и Крэйн со своими людьми пустились за мной в погоню?

Он протянул руку и погладил дерево, которое держал рядом во время работы.

– Так она и была – десятилетняя и ростом с ноготок, стояла перед домом и говорила Крэйну и его ученикам, что она им запрещает входить на её землю.

Он покачал головой, восхищённо осклабившись:

– Их разделяли только старый, хлипкий забор и ворота, а она стояла, и говорила им, что они не пройдут.

Даджа тихо засмеялась:

– Или тот раз, когда она сказала, что хочет посадить меня к себе за стол, а другие дворяне заартачились, и она напомнила им о своём ранге. Даже восемь лет назад она была решительной.

– Тогда её всё это должно бесить, – послышался от двери тихий голос.

Дверь была открыта, но они думали, что все ушли на первый этаж. Сейчас, прислонившись к дверному косяку, в дверях стояла Ризу, скрестив руки на своей полной груди. Её крупные, тёмные глаза были полны жалости.

– В империи дворянкам обычно не позволяется решать, как жить. Я всё гадала, как она приобрела свои царственные манеры. Думаю, повзрослеть так быстро её заставила потеря родителей?

Все трое переглянулись. Сначала пожала плечами Трис, затем – Браяр, показывая Дадже, что та может сама решать, что сказать в ответ. Браяр думал, что Ризу можно немножко доверять. Он заметил, что она больше слушает, чем сплетничает, и что она едва ли хоть раз говорила что-то обидное. Браяру она нравилась, хоть он и чувствовал, что она недоступна для таких, как он. Поскольку она всегда была приветлива, он знал, что дело было не в его статусе простолюдина или мага. Он просто был не в её вкусе. Браяра это устраивало. Кэйди, с её лукавым взглядом и привычкой касаться его предплечья, или плеча, или груди – Кэйди интриговала его гораздо больше.

– Ну, её родители много путешествовали, ты же знаешь, – ответила Даджа на вопрос Ризу. – Она больше времени проводила со взрослыми, чем с детьми, и её родители могли быть немного…

– Отвлечёнными, – предложил Браяр, записывая инструкции по использованию снадобья от пороков кожи.

– Именно, – согласилась Даджа. – И когда Нико, который нашёл нас четверых, увидев нашу магию, мы проводили больше времени со взрослыми, и друг с другом. Потом было землетрясение, и пираты.

– Лесной пожар, – тихо добавила Трис. – Чума. Сердечный приступ Его Светлости.

– И разборки с убийцами, и получение собственного ученика, и обращение с магией, которую большинство из нас даже не могут видеть, – объяснил Браяр. – Это меняет твоё восприятие мира.

– Вот уж точно! – потрясённо сказала Ризу. – У вас такая полная приключений жизнь!

Она прислонила кучерявую голову к косяку.

– Тогда всё это наверное заставляет её чувствовать себя птицей в клетке, – заметила она. – Может, и вы трое тоже так себя чувствуете?

Браяр осклабился, Трис тихо засмеялась, а Даджа пожала плечами.

– Мы не любим клетки, – ответил за всех троих Браяр. – Мы стараемся держаться от них подальше, пока можем.

– Значит вам повезло, что вы – не дворяне, – сказала Ризу, и на её лице мелькнула тень. – Нам положено считать наши клетки открытым простором.

Наконец пробил колокол к ужину. Даджа первой встала, чтобы покинуть комнату. Проходя мимо Ризу, она взяла ту под локоть, потянув за собой.

– Так уезжай с нами, – как бы походя предложила она. – Будешь жить без клеток.

Ризу запрокинула голову и засмеялась. Свет прочертил золотистую линию от её подбородка вниз, до груди. Даджа взглянула на эту позолоту, и отвела взгляд, чувствуя, что краснеет.

* * *

Когда Сэндри отказалась спускаться вниз, ей наверх послали поднос с едой. Она потыкала пищу вилкой, слишком разгневанная, чтобы есть. Она всё пыталась разобраться в своих чувствах, но они продолжили путаться. «Как я могу чувствовать себя эгоистичной – накричав на подругу, гордой – потому что наконец-то сказала что-то, униженной – от мысли о том, что меня могут утащить как трофейную овцу, раздражённой – потому что не прикончила этих отвратительных похитителей, пристыженной – потому что дуюсь, а также тосковать по дому?» – спросила она себя, развлекаясь построением башни из мяса и овощей. «Одновременно?»

«Терпеть не могу это место», – решила она, отталкиваясь от стола. «Терпеть не могу, что никогда нельзя знать, что люди думают на самом деле. Терпеть не могу, что меня считают трофеем».

Кто-то постучал в её дверь.

– Входите, – позвала она, думая, что это Гудруни пришла забрать поднос.

Дверь открыл Фин, и ступил в комнату.

– Тебя не хватало за ужином, Леди Сэндри, – сказал он. – Амброс рассказал нам, что случилось.

«О боже», – подумала Сэндри, когда он встал на колено перед её креслом. «Он попытается за мной ухаживать».

Фин схватил её руку.

– Прости меня, что я не был рядом, чтобы тебя защитить, – сказал он с пылающим взором голубых глаз. – Мне следовало быть там. Я бы отправил этих псов восвояси прежде, чем они оставили бы на твоём челе хоть одну морщинку от беспокойства. Я и сейчас могу это сделать, если захочешь. Амброс может дать мне пару отрядов, и я найду этих трусов, и притащу их обратно на твой суд.

– Очень мило с твоей стороны, но я уверена, что они уже давно сбежали, – мягко ответила Сэндри. – Но мне в самом деле не нужны защитники. Я могу сама о себе позаботиться, Фин. И Кузену Амбросу люди нужны на пашнях.

– Пахать, когда под угрозой твоя честь и безопасность? Я знал, что Амброс – немногим лучше бухгалтера, но это оскорбительно! И ты не должна испытывать нужду в самозащите! – возразил он. – Ты – нежное существо, которого не должна касаться такая мерзость! С этого момента я – твой преданный слуга. Мой меч – в твоём распоряжении. И если тебе снова станут докучать какие-то жалкие подобия на рыцарей, я позабочусь, чтобы они получили урок, который запомнят на всю оставшуюся жизнь.

Он пылко поцеловал ладонь Сэндри:

– В отличие от них, меня заботит лишь твоё счастье.

Сэндри не могла удержаться. Её губы презрительно скривились:

– И моё богатство?

Фин снова поцеловал её ладонь:

– Не волнует меня ни капли, – заверил он её. – Нельзя видеть что-то изящное и прекрасное, и думать о цене – по крайней мере, это недостойно истинного дворянина. Оставим это купцам и Торговцам. Те из нас, кто чего-то стоят в обществе, знают, в чём истинная ценность.

Ей наконец удалось от него избавиться, после ещё двух поцелуев ладони и ещё большего количества пылких обещаний защиты. «Он дождался темноты, чтобы предложить отправиться на поимку этих людей», – угрюмо подумала Сэндри, вытирая ладонь салфеткой. «Ох, я к нему несправедлива. Он места себе не находил с тех самых пор, как мы вернулись – он несомненно хочет отправиться в погоню за похитителями».

Ей вспомнилось гневное, красное лицо Димитэра, когда тот кричал на неё. На миг ей захотелось позвать Фина обратно и приказать Амбросу дать ему достаточно людей, чтобы поймать Димитэра с его дядей. Побороть это искушение оказалось труднее, чем она ожидала.

«И снова унижение», – мрачно подумала Сэндри. «Терпеть не могу неприятные эмоции. Они такие…»

У неё свело живот. Сэндри обхватила себя руками за талию, и подумала:

«Неприятные».

Ей удалось съесть одну ложку тушёных яблок, когда кто-то ещё постучался в её дверь.

– Входите, – сказала она, думая, что это уж точно Гудруни.

Вошёл Джак, улыбаясь своими карими глазами и миловидными губами.

«Мила Зерна, сжалься надо мной», – подумала Сэндри, одаривая Джака своей самой вежливой, холодной улыбкой.

– Я пришёл проведать тебя, – небрежно бросил он, засовывая руки в карманы своего лёгкого пиджака. – Тебя недоставало за ужином.

Сэндри заметила, что в махинациях во время трапез Джак чаще всего умудрялся сесть рядом с Сэндри, владея искусством отвлечения лучше Фина.

– Амброс рассказал нам, что произошло, – продолжил Джак. – Тебе следует написать Её Имперскому Величеству.

– Я думала, что она презирает похищенных женщин, поскольку ей самой удалось сбежать, когда похитили её, – ответила Сэндри.

– Ну, она одобрит то, что ты сама справилась, но дело не в этом. Можно мне присесть?

Его взгляд был таким открытым и приветливым, что она невольно указала ему на кресло, прежде чем успела толком обдумать своё решение. Джак пододвинул кресло поближе к ней, и сел, наклонившись вперёд и упёршись руками в колени.

– Но ты действительно в порядке? – спросил он. – Никаких запоздалых колебаний, никакой пылкой жажды мести, теперь, когда у тебя было время подумать?

Сэндри улыбнулась:

– Нет, совсем нет. Такие люди – свои самые худшие враги.

– Ты точно заслуживаешь кого-то получше, – ответил Джак. – Культурного, утончённого мужчину. Кого-то, что может тебя рассмешить.

– Но я не хочу замуж, – разумно указала Сэндри. – Мне и одной хорошо.

– Но только подумай, какую свободу ты будешь иметь в качестве замужней женщины! – возразил Джак. – Ты сможешь ездить куда угодно – в разумных пределах, естественно. Преступность повсюду. Но на своих землях ты будешь в безопасности. Ты сможешь тратить деньги своего повелителя, сможешь добавить к своим его земли, замки и драгоценности, важный пост при дворе… что? – потребовал он, когда Сэндри не удержалась от хихиканья. – Почему ты смеёшься?

– Потому что меня всё это не интересует, Джак, – объяснила она, когда снова смогла говорить. – Я знаю, что это интересует других девушек, но у меня есть всё богатство, какое мне только нужно, и если бы я была нищей как мышь из Топи, я смогла бы заработать себе на жизнь моим ткацким станком и моими иголками. У Дедушки Ведриса я уже занимаю важный пост при дворе. Ты мил, правда, но ты меня совсем не знаешь.

Джак опустил взгляд:

– А этот парень, садовник, полагаю, знает? – тихо спросил он.

– Браяр? – воскликнула Сэндри, шокированная. – Ты думаешь, я предпоч… да ну тебя! Он же мой брат!

– Я не заметил семейного сходства, – сказал Джак.

– Ну, оно есть, – ответила Сэндри. – Я была бы готова поцеловать Браяра не больше, чем… ох, да ну тебя! Это слишком нелепо, чтобы даже думать об этом!

Джак осклабился:

– Ну, хоть какое-то облегчение.

Она наверное услышал в голосе Сэндри подлинное отвращение.

– Слушай, просто забудь, что я сказал, – продолжил он. – Мы можем остаться друзьями?

– Да, конечно, – сказала ему Сэндри, протягивая руку. Джак с улыбкой пожал её, и пошёл прочь.

«Он милый», – подумала она. «Если бы я хотела мужа…»

Она вдруг вспомнила лицо Шана: лёгкая улыбка, озорной блеск в глазах, твёрдые, улыбчивые губы.

«Глупости», – строго сказала она себе.

– Я не хочу мужа. Никакого мужа.

Она произнесла это вслух, надеясь, что так мысли станут реальнее.

Вздохнув, она покачала головой, и вернула все столовые приборы на поднос. Сэндри открыла дверь, затем взяла поднос, и выставила его в коридор. Разобравшись с этим, она закрыла и заперла дверь в свою спальню. У Гудруни с детьми была своя дверь в их спальню, поэтому Сэндри могла выспаться, и никто её бы не побеспокоил. «Напишу Дедушке, и назначу дату для моего возвращения домой», – сказала она себе, беря бумагу и перо. «После этого я точно смогу спокойно заснуть».

Глава 11

4й день Луны Розы, 1043 П.К., между Дворцом Са́блэлиз и Клэйхаматом Ландрэг, Наморн

Три дня спустя, во Дворце Саблэлиз, находившемся всего лишь в двадцати милях от владений Ландрэг, Ишабал Лэдихаммэр нашла императрицу в её утренней комнате, где та наблюдала рассвет. Берэнин, одетая лишь в лёгкую ночнушку и тонкую кружевную шаль, читала отчёты, и одновременно ела свой лёгкий завтрак. Её чашка с модным напитком под названием «шоколад» остывала, пока она снова и снова перечитывала один конкретный отчёт, барабаня пальцами свободной руки по столу. Она лишь подняла взгляд от своего чтива, когда открылась дверь, и Ишабал, полностью одетая, вошла в помещение, неся в руке стопку бумаг.

– Ты видела отчёты из Клэйхамата Ландрэг? – поинтересовалась Берэнин. – Мне приказать принести ещё шоколада?

– Вы же знаете, что я его не выношу, Имперское Величество, – ответила Ишабал.

По кивку Берэнин, она скользнула в кресло напротив императрицы.

– Я уже позавтракала. И да, я читала отчёты из Ландрэга. Они завораживают.

– В гробу я видала это завораживание, – отчётливо произнесла Берэнин. – Я хочу, чтобы фэр Холм и фэр Хау знали, что я недовольна. Если они до сих пор не усвоили, что никому не позволено пробовать яблоки в моём саду, пока я сама их не вкусила, то нужно заставить их понять это.

– Фэр Холм и фэр Хау разорены, Имперское Величество, – мягко сказала Ишабал. – Разорённые мужчины – отчаянные.

– Ты можешь в это поверить? – спросила Берэнин, тряся сжимаемыми в руке бумагами. – Она распустила их одежду. А потом распустила все швы на всех их вещах. Убедись, что со мной такого не произойдёт, Ишабал.

– Обереги от такой магии довольно легко сделать, – сказала маг. – Несомненно, эти люди уже понесли достаточное наказание. Их наследница сбежала. Как мы можем унизить их больше, чем это сделала она? Они были вынуждены голышом бежать в Пофким, откуда добрые жители прогнали их вилами и смехом.

Берэнин посмотрела на свою главную советницу из-под приподнятых бровей:

– Моя империя, мой сад. Они попытались взять то, что принадлежит мне, – терпеливо повторила она. – Насмешки селян – недостаточное наказание за браконьерство. Я предпочитаю видеть дерзких и дюжих ребят стоящими передо мной на коленях, если ты не против.

Она снов взглянула на отчёт:

– И я также разочарована в недостатке информации о новом «секретаре» моей кузины. Правда, девчонка могла выбрать его, чтобы меня позлить. Сначала к ней пристал безумец – которого Даджа спасла в Кугиско. Потом она нанимает этого Жэгорза своим секретарём – или по крайней мере так нам докладывают наши шпионы. Только её секретарь часами находится под магической защитой Трисаны и Браяра, поэтому наши шпиона ничего не знают об их действиях. Жэгорз практически ничего не пишет – это известно точно. А теперь мне говорят, что у нас нет записей о нём до их с Даджей встречи в Кугиско, потому что госпиталь, где он содержался, сгорел дотла, вместе с архивами! Мы знаем только, что он где-то прошлым летом прибыл в Данкруан, и что жил на подаяниях и благотворительности. О, да, и все, кто его знали, клянутся, что он был сумасшедший – те, кто не безумны сами!

Она бросила бумаги на стол.

– Я не могу оправдать снятие агентов с важной работы по государственной безопасности, чтобы сосредоточиться на ком-то, кто выглядит нуждающимся в магической помощи безумцем, но это бесполезно отрицать, Иша.

Берэнин побарабанила наманикюренными ногтями по скатерти.

– Не люблю тайны, а странности – как зуд, который я не могу почесать.

– Вот, это может помочь вам отвлечься, – сказала Ишабал, протягивая лист бумаги. – Мой маг-следователь только что вернулся с осмотра нового русла реки в Пофкиме.

Берэнин выхватила бумагу и прочитала её дважды.

– Он говорит, что стены плотные по всей длине, – пробормотала она. – В том числе под мостом, и облегают балки и опоры, как будто их залили каменным строительным раствором. Жители деревни говорят, что земля тряслась и производила на свет камни часами? Невозможно.

Она посмотрела на Ишабал и подняла брови:

– Это правда невозможно.

Её слова были наполовину утверждением, наполовину – вопросом.

Великий маг лакомилась блинами с вареньем.

– Я верю моему магу. Девушка это сделала. Она управилась с бурей на Сиф, она заставила землю исторгнуть множество камней, и уложила из них стены вдоль берегов реки, не потревожив мост. Я нахожу её… интригующей.

Она заткнула за ухо локон серебристых волос.

– Она будет очень полезным дополнением для магов Вашего Имперского Величества, если она решит к нам присоединиться.

Берэнин махнула рукой, будто её это не особо интересовало:

– Тогда ты о ней и позаботишься, а не я. Завербуй её. Предложи ей побольше денег. Эти купеческие отпрыски всегда легко хватаются за богатство. Предложи ей любую сумму, которую сочтёшь справедливой. Она определённо кажется полезной…

Её голос сошёл на нет, указывая на отсутствие у неё интереса к этому вопросу.

– Ты знаешь, я разочарована в Джаке и Фине, – сказала она Ишабал. – Оставаться в кровати, когда Сэндри уезжает с крохотным эскортом – в самом деле! Мне плевать, если у них пневмония – девочка никогда не уверится в их преданности, если они не будут постоянно рядом. Они бы так храбро смотрелись, тряся своими мечами перед фэр Холмом. Честное слово, Иша, эти мужики! Если бы я не держала для них их мундиры, как бы они вообще одевались?

Она потянула за шнурок с колокольчиком.

В комнату мгновенно заглянула горничная. Это было одной из вещей, которые Берэнин нравились в этом дворце на берегу моря: у слуг не уходила целая вечность, чтобы явиться на зов.

А ещё он должен был казаться менее пугающим для посетителей, вроде её юной кузины, например, по сравнению со дворцом в Данкруане. Она вчера перенесла сюда свой двор, «подышать морским воздухом», как она сказала. По-правде говоря, она привела их сюда, чтобы продолжить свою осаду Сэндрилин.

– Сообщи моим слугам, пусть седлают коней, – уведомила она горничную. – Мы нанесём визит в Ландрэг.

Горничная сделала реверанс и бросилась прочь.

Берэнин увидела, что Ишабал на неё смотрит.

– Мне не хватает моей кузины, – невинно сказала императрица. – Она наверное устала от бухгалтерских книг и прозаичного Амброса. И она уже три дня не уезжает далеко от замка и деревни, чтобы обезопаситься от возможных похищений. Она будет рада имперским развлечениям. В больших группах, вроде нашей, нежные юные наследницы могут чувствовать себя в полной безопасности. Кроме того, я не видела Элагу уже несколько месяцев.

– Если бы вы лучше относились к мужу Элаги… – пробормотала Ишабал.

– Она зал, что расстраивал мне планы, когда отказался сообщить Сэндри о нехватке средств и необходимости её присутствия, – едко сказала Берэнин. – Кроме того, он правда прозаичный. Хороший управляющий для земель девочки, но скучный.

Она пристально посмотрела на свои ногти.

– Возможно, когда Сэндри отдаст свои земли на управление своему мужу, я поговорю с Амбросом о должности Имперского Управляющего. Если он с государством справится так же, как с её собственностью, то мы будем процветать. Хотя общаться с ним будешь ты, Иша.

Она встала на ноги, зашуршав лёгким шёлком.

– Поедешь с нами? У тебя будет возможность поговорить с Вимэйси Трис.

Маг улыбнулась:

– Для защиты у вас будет Кэнайл, Величество. А я буду здесь, готовя обереги для защиты ваших людей от силы чарошвейки, если дело дойдёт до применения силы. Я надеюсь, ради всех нас, что этого не случится. Чем больше я обдумываю то, что Леди Сэндри сделала со своими похитителями, тем больше меня беспокоит то, что она может сотворить в другом месте, если её к этому вынудить. Вы же не забыли, какие с этой четвёркой молодых людей связаны чудеса?

Императрица прислонилась к стене:

– Чудеса они творили вместе со своими наставниками, и когда между ними были взаимные узы, – терпеливо сказала она. – Я также не забыла отчёты об их поведении после возвращения в Саммерси, Иша. С тех пор они даже парами не творили магию сообща. У них была масса возможностей сделать это на пути сюда, или во время пребывания здесь. Вместо этого они ссорятся. Их связь разорвана. Без неё они – маги-одиночки. Вы с Кэнайлом не были бы самыми высокооплачиваемыми магами в империи, если бы не могли найти способ сладить с магом-одиночкой.

– А что, если вы вынудите их воссоединиться? – упрямо потребовала Иша. – У меня есть опыт общения с молодыми, не забывайте.

– Твои дети и внуки? Они – послушные мышки. Я-то как раз понимаю горячих юнцов, – ответила Берэнин. – Они всегда очень горды и весьма уверены, что их ошибки – страшнейшие преступления, известные миру. Эти четверо ничем не отличаются. Ты читала те же отчёты, что и я. Они ссорятся как брат и сёстры. Ты была бы рада позволить своей сестре или брату делить свой разум, будь ты на их месте?

Ишабал вздохнула.

– Ты осторожничаешь ради меня – хорошо. Именно этого я и хочу, – беззаботно сказала Берэнин, проходя в гардеробную.

Она бросила через плечо:

– Но не позволяй осторожности творить несуществующих чудовищ. Они – не великие маги, пока, а вы с Кэном – уже.

Ишабал покачала головой. «Я в этом не так уверена, как вы», – хотела она сказать своей императрице. «Я не могу получить вменяемые отчёты о том, что Браяр и Трисана делали в такой дали от дома. Я знаю только, что Даджа Кисубо потушила огонь, вытянув приток Сиф, и что она входила в три горящих здания, каждое из которых было больше предыдущего. Я также знаю, что Ведрис Эмеланский, мудрый и осторожный правитель, считает вашу симпатичную маленькую кузину своим главным заместителем. Даже без магии она умнее обычной восемнадцатилетней девицы, но ведь она – могущественный маг».

Иша собрала стопку отчётов. За все годы, сколько она служила императрице, она научилась только одному: Когда Берэнин что-то хотела, она могла быть неумолима. Она хотела, чтобы четверо юных магов остались в Наморне. Иша вздохнула, и подумала: «Ей никогда не приходит в голову, что есть такие люди – редкие, но они существуют, – которых не особо интересуют деньги, звания или слава. Надеюсь, что эти четверо – не такие. Трисана Чэндлер в любое время могла бы разбогатеть, если бы решила использовать магию на войне. Ну, возможно именно военная магия – а не нелюбовь к деньгам – заставила её отказаться от такой должности. Если мы предложим ей богатство, чтобы творить такую магию, какую она пожелает, то она, возможно, решит остаться. Стоит попробовать».

* * *

Сэндри делала вышитую ленту для Элаги, когда ощутила, что волоски у неё на загривке слегка защекотало. Миг спустя она услышала у себя в голове голос Даджи.

– «Тебе стоит одеться получше и спуститься вниз», – сказала ей Даджа. – «У нас гости».

– «Какого рода гости?» – поинтересовалась Сэндри.

Вместо того, чтобы рассказывать, Даджа ей показала. Через её глаза Сэндри увидела, как императрица вместе со своим двором поднимается по ступеням главного зала Ландрэгов. Даджа стояла и смотрела, в то время как Ризу, Кэйди, Фин и Джак бросились вперёд, чтобы поприветствовать Берэнин и своих друзей.

Сэндри также заметила, что мужчиной, стоявшим по правую руку от императрицы, был Першан фэр Рос. Она ответила:

– «Я иду».

– «Погоди минутку», – сказала Даджа. – «Разве это не тот молодой человек, с которым ты говорила, в тот день, в имперских садах? Шан? Почему он тебя интересует?»

– «Не обращай внимания», – парировала Сэндри, распахнув дверцы гардероба.

Она и забыла, что Даджа могла заметить, на кого именно она смотрит. Закрыв связь с сестрой, она позвала:

– Гудруни!

Её новая служанка вбежала в комнату. Впервые за три дня, с ней не было её детей.

– Где малыши? – спросила Сэндри, втягивая с себя невзрачное верхнее платье.

Её свежее нижнее платье из белого льна пойдёт для встречи в глубинке, но никак не светло-синее шерстяное платье, которое она носила сверху. Она осмотрела свою одежду. «Синий шёлк, синий шёлк, синий атлас», – думала она, перебирая пальцами свои лучшие платья. «Почему у меня всё синее? Ах».

Она нашла платье из тонкого сине-розового гофрированного шёлка. Сэндри осторожно вытащила его, и расстегнула пуговицы наверху, чтобы надеть платье через голову.

– Дети с Кухаркой, – ответила Гудруни, поднимая сброшенное платье.

Она положила его на кровать, и начала подтыкать розовый шёлк.

– Они боятся, что императрица заставит меня вернуться к их отцу.

– Она не может, – ответила Сэндри, пытаясь стоять неподвижно.

«Просто я три дня не уезжала дальше деревни», – сказала она себе, пытаясь найти оправдание неожиданному приступу суетливости. «Я хочу увидеть новые лица, вот и всё».

– Я заставила Амброса всё мне объяснить, пока ты забирала свои вещи, и он дал мне почитать своды законов. Никакая сеньор не может вмешиваться в то, как её вассалы обращаются со своими собственными людьми. Мои вассалы, мои простолюдины, отвечают лишь передо мной. Её Имперскому Величеству потребуется моё согласие, чтобы выносить решения по поводу тебя, а я этого согласия не дам. Это – моё право, согласно наморнской хартии дворянских привилегий.

Гудруни пожала плечами:

– Боюсь, что дети не осознают всех юридических тонкостей, – объяснила она, подводя Сэндри к табурету перед туалетным столиком. – Мне придётся придумать более простой способ объяснить им это.

Что-то в её словах отвлекло Сэндри от собственного внешнего вида.

– А ты беспокоилась, что она может заставить тебя вернуться? – спросила Сэндри, пока Гудруни суетилась по комнате, сначала ища подходящую под платье вуаль, затем взяв гребень.

– Немного, – призналась служанка, печально улыбнувшись. – Отсутствие у неё сочувствия широко известно, Клэйхэйм Сэндри. Она – одна из тех, кто не может поверить, что не у всех такой же сильный разум. Не зря люди говорят, что что-то нерушимо «как воля императрицы».

Она прикусила губу, и добавила:

– Я также думаю, что те, кто похищал Её Имперское Величество, были с ней гораздо обходительнее, гораздо осторожнее в избегании нанесения её вреда, чем те, кто крадёт женщин, не являющихся имперскими наследницами. Я думаю, что она, возможно, имела больше возможностей для побега, поэтому она полагает, что у других они тоже есть.

– О боже, – прошептала Сэндри.

Ужаснувшись, она подумала: «Это страшно похоже на правду. Никто не захочет портить будущую жену, которая однажды может стать императрицей, но отвергающая местного мельника малоимущая девушка – совсем другой коленкор. Готова биться об заклад, Халмар связывал Гудруни гораздо крепче, чем кто-либо связывал Берэнин».

Она наблюдала за Гудруни в зеркале, пока та сноровисто поправляла Сэндри волосы, а потом прикрепила вуаль к её блестящим коричневым локонам. «Она явно стала увереннее в себе с момента нашей первой встречи», – сказала себе Сэндри. «Хорошо, что я её наняла, и сказала её мужу, что больше у него на неё нету прав».