Текст книги "Воля Императрицы"

Автор книги: Тамора Пирс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 22 (всего у книги 27 страниц)

– Ты планировал оставить позади всё, что имеешь? – спросила она едким голосом. – Ты собирался рассчитывать на ветер для согревания в горах? В это время года там очень холодно. Тебе понадобятся шерстяные вещи, которые мы тебе дали.

– Я не еду.

Его голос доносился из-под переплетения рук и ног.

– Вимэйси Даджа сказала мне уходить. Если она уезжает, и хочет, чтобы я уходил, то я не могу поехать. И именно она говорит за меня, потому что огонь – её. Если она уезжает, и говорит мне, чтобы я уходил, то мне придётся остаться здесь.

Трис подбоченилась:

– На случай, если ты не заметил, а ты, видимо, не заметил, в последнее время за тобой приглядываю я – ну, я и Браяр. Это мы сказали, что ты едешь в Спиральный Круг.

С ужасающей терпеливостью она продолжила:

– Чтобы поехать туда, тебе нужно уехать отсюда. Если мне придётся показать тебе, с каким огнём я обращаюсь, Асая тому свидетельница, ты будешь слишком напуган, чтобы думать. И поскольку ты сейчас думаешь не очень ясно, то это, возможно, будет и к лучшему. Забудь об огне Даджи, и беспокойся о моём.

Жэгорз поднял на неё взгляд своих загнанных глаз:

– Ты меня путаешь. Я знаю только, что Вимэйси Даджа говорит, что я не могу быть поблизости от неё. Она едет, значит я – не еду.

Трис круто развернулась, приготовившись к битве.

– Боги сохраните меня от безумцев и их идей, – пробормотала она. – Как будто моё терпение и так недостаточно часто испытывали в последнее время.

Она прошагала вниз по галерее к комнате Даджи, и постучала, затем повернула ручку на двери. Та была заперта.

– Даджа! – крикнула она, позволив ветру унести своё голос в замочную скважину, чтобы не всполошить весь дом.

– Уходи прочь! – крикнул в ответ хриплый голос. – Я не хочу ни с кем говорить!

«Тебе от меня так просто не отделаться», – подумала Трис.

Она подошла к закутку в конце галереи, и открыла окна. Насколько она могла судить, никто на этом этаже не пользовался узкой террасой, огибавшей здание на этом уровне. Трис знала об этом, потому что видела её сверху в время своего пребывания в доме. Теперь терраса предоставила ей второй способ добраться до Даджи, и Трис была достаточно раздражена, чтобы им воспользоваться. «Какое бы у неё ни было настроение, у неё не было права расстраивать Жэгорза», – свирепо подумала Трис. «Уж Даджа-то должна знать, насколько хрупок наш сумасшедший!»

Пройдя мимо длинного набора окон, составлявших входы в находившиеся за ними комнаты, Трис достигла той пары, которая открывалась в комнату Даджи. Окна не были заперты. Она рывком открыла одну из створок, и шагнула в комнату Даджи.

– Даджа, я хочу с тобой поговорить!

Из тени в её голову полетел серебряный кубок. Трис пригнулась. Она легко распознала предупредительный выстрел. Приготовившись для следующего летящего куска металла, который будет нацелен в неё, она крутанулась на одной ноге. Неподвижные ветерки, бывшие такой же частью её одежды, как и платье, закружились вокруг неё, и продолжили кружиться. Они создали собой воздушный щит, который отклонит прочь следующий снаряд.

Сила Даджи сияла из спальни. Полная решимости, Трис пошла к двери.

– Если бы ты просто вела себя как скотина со мной, я бы это стерпела, потому что когда доходит до дела, вы, Торговцы, не умеете себя вести, – жестоко произнесла она.

Трис по опыту знала, что резкость подстрекала Даджу лучше, чем доброта.

– Но у тебя не было права пугать бедного старика Жэгорза до потери последних остатков его здравомыслия. Ты для него – что-то вроде талисмана, и когда ты говоришь ему уходить, по его мнению это значит, что он не может ехать с нами. А теперь поднимай свою задницу, и пойди скажи ему, что ты даже не подумаешь его оставлять!

– Позже! – крикнула Даджа.

Она лежала на кровати, животом вниз, и подняла лицо из своих подушек, чтобы говорить.

– Я поговорю с ним позже, Трис, а с тобой я сейчас не буду говорить вообще, поэтому проваливай! И оскорблением моего родства с Торговцами ты тоже ничего не добьёшься, ты, крысоносая, скупая, жадная купчиха.

Трис собралась было устроить Дадже разнос, когда уловила рваные нотки в её голосе. Нахмурившись, она подошла, и плюхнулась на кровать, укротив свои крутящиеся ветерки, пока те опять не застыли. Даджа слишком медленно отвернула от Трис своё лицо.

– Ох, вот ведь, – сказала Трис, поняв, в чём дело.

Глаза Даджи были мокрыми и опухшими. Из носа текло. Трис вытащила из кармана носовой платок, и сунула Дадже в руку. Когда Даджа попыталась убрать руку, Трис схватила её запястье.

– «Ты правда думала, что она поедет?» – спросила Трис через их магию. – «Расстанется со своим местом при дворе, рядом с императрицей, чтобы жить за счёт твоей щедрости? Ризу горда, Даджа. И у неё есть на то все основания. Будучи Госпожой Гардероба, она решает, что носит каждый стражник и слуга во дворце. Она выбирает имперский гардероб. Что бы она имела в Саммерси, по сравнению со всем этим?»

– «Но я же её люблю!» – воскликнула Даджа, не сопротивляясь восстановлению связи между ними. – «Я думала, что она любила меня!»

Трис вздохнула, и похлопала тяжело вздымавшуюся спину Даджи:

– «По крайней мере она не засмеялась над тобой, когда узнала о твоих чувствах», – заметила она. – «По крайней мере она не превратила тебя в шутку для своих друзей. И она рассказала тебе о тебе самой то, что тебе правда следовало знать: ты красивая, и заслуживаешь любви. Хотя бы на лето».

– «Все парни, с которыми я встречалась в Саммерси после возвращения из Кугиско, говорили, что я была холодной», – устало ответила Даджа. – «Мне не нравилось с ними целоваться. В этом не было ничего особенного, того, что в книгах называется любовью. А потом, когда мне понравилось целоваться с Ризу… это было таким блаженством. Я не холодная. Я просто не с теми целовалась. Даже после того, как жила у Ларк и Розторн, я никогда не думала, что, возможно, мне следует целоваться с девушками. Они никогда меня не привлекали. Ты когда-нибудь…?»

Трис покачала головой:

– «Интереса не было», – объяснила она. – «И парням не нравится целовать толстую девушку, вроде меня. А ещё они меня боятся. Это тоже не способствует делу».

Какое-то время они сидели молча, Трис просто поглаживала Дадже плечи. Наконец Даджа оттолкнулась от кровати и перевернулась, усевшись.

– Они превратили тебя в шутку? – хрипло спросила она, и высморкалась.

– Дважды, – тихо ответила Трис. – После этого, я старалась не давать парням знать, когда они мне нравились. Однажды парень назначил мне встречу в саду. А потом он с друзьями облили меня мёдом. Сказали мне, что даже галлона мёда не хватит, чтобы удовлетворить такую кадку, как я.

– Жалкие, дерьмокопы-павао», – прошептала Даджа. – Ты… потеряла контроль?

– Я вызвала дождь, – ответила Трис. – Чтобы смыть с себя мёд. Ну, ладно. Ещё чтобы прогнать их. Но я пыталась вести себя хорошо. С погодой.

– А второй парень? – спросила Даджа, вставая, чтобы умыть лицо.

– Над ним насмехались, пока он меня не возненавидел, – сказала Трис, пожав плечами. – По крайней мере, оба раза мы, в конце концов, покидали город.

Она ощутила, как её лицо заливается румянцем. Если бы там был свет, то Даджа увидела бы, как она покраснела от унижения.

– После этого я зарылась в учёбу, и старалась не замечать парней. Большинство из них – не как Браяр, знаешь ли. Он тебя доведёт до смертоубийства, но скрыто в нём только хорошее. И он никогда не ведёт себя гадко с женщинами, ты заметила? Ни с деревенскими девочками, ни со старушками, которые хотят ему рассказать, какие они в своё время были красивые.

– Потому что он знает, что Розторн вытащит его с корнем и бросит в компостную кучу, если он будет грубо себя вести, – сказала Даджа.

Они переглянулись, и тихо захихикали, представив Браяра, брошенного среди гниющих капустных листьев и куч выполотых сорняков.

Когда они притихли, Даджа внезапно поцеловала Трис в щёку:

– Я и забыла, что Сэндри – не единственная моя саати, – прошептала она. – Спасибо.

– Только никому не рассказывай, – заволновалась Трис. – Мне нужно поддерживать репутацию.

Она съехала с кровати.

– И мне жаль насчёт Ризу, Даджа.

Даджа шмыгнула носом, и снова высморкалась.

– Я думаю, какое-то время мне, наверное, будет больно, – сказала она. – Когда я была с ней, то чувствовала себя такой свободной.

Она встряхнула одежду, избавляя её от складок. По-прежнему повинующиеся желаниям Сэндри, предметы одежды разгладились так ровно, будто Даджа никогда в них не лежала на кровати.

– Я поговорю с Жэгорзом. Хотела бы я, чтобы он не воспринимал всё так буквально, но он всё же безумец. Не так ли?

– Я думаю, что он навсегда останется немного сумасшедшим, да, – ответила Трис, следуя за ней вниз по галерее. – Но он поправляется.

* * *

Они садились за несколько натянутый ужин, когда Жэгорз резко выпрямился:

– Человек с клинком, – сказал он, широко раскрыв глаза. – В доме!

Браяр и девушки вскочили на ноги, когда из кухни вбежал лакей с полным паники взглядом.

– Миледи, милорд, он вошёл через вход для слуг, – воскликнул он. – Простите меня, но охранник просто отошёл!

К его спине был прижат меч, эфес которого сжимал Джак. Браяр приготовил свою магию, его сёстры сделали то же самое; краем глаза Браяр увидел, что Жэгорз схватил серебряный кувшин, чтобы использовать в качестве оружия.

– Ты смеешь, – воскликнула Сэндри. – Ты…

Джак вложил меч в ножны, и поднял руки:

– Прости, но я должен был увидеть тебя, и дверь посетителям ты как-то не открываешь, – сказал он, глядя на Сэндри. – Я просто хотел, чтобы ты знала, что я к проделанному Фином не имею никакого отношения. И я не буду участвовать ни в чём другом подобном. Клянусь Врохэйном Судьёй, и пусть он отрубит мне руки, если я лгу.

Какое-то время все смотрели на него. Затем напряжение в комнате спало. Браяр сел, и снова принялся за еду. Если Джак не представлял угрозу, Браяр не собирался позволять своей еде остыть.

– Почему? – потребовала Сэндри, подрагивая, будто она ещё могла броситься бежать от него. – Почему ты находишь это столь противным, когда так многие другие мужчины это одобряют?

Амброс прочистил горло:

– Ты судишь нас всех по поступкам нескольких людей, Кузина.

Сэндри поморщилась:

– Прости, Амброс, – попросила она прощения всё ещё скрипучим голосом. – Полагаю, я слишком разнервничалась.

Элага вздохнула:

– Правда, мой дорогой муж, для столь смышлёного человека, ты можешь быть таким близоруким, – сказала она с грустной терпеливостью. – Что ещё ей остаётся, когда любая незамужняя женщина в западном Наморне должна жить в страхе и судить всех мужчин по тем немногим, кому удаётся успешно украсть женщин? Каждый раз, когда кому-то это удаётся, мы принимаем новые меры, чтобы обезопасить наших дочерей и сестёр. Мы накладываем новые ограничения на их жизни. Мы даём им новые признаки того, что мужчина, в чьём обществе они оказались, может планировать их похитить. Разве мы не учим наших женщин судить большинство мужчин по делам меньшинства?

Амброс уставился на свою жену, потеряв дар речи.

«Ай», – подумал Браяр, доедая осетра. «Это попало ему в мягкое место. Интересно, придаст ли это ему гнева на этот драгоценный обычай, с которым он мирился?»

Элага поманила служанку и объявившего Джака лакея, и пробормотала им инструкции. Служанка поспешила прочь из комнаты; лакей принёс стоявший у стены стул, и поставил его за столом между Амбросом и Даджей.

– И я – один из тех, кому приходится жить с тем, что сделали те немногие.

Джак посмотрел на Элагу.

– Ты помнишь, так ведь? Лучшая подруга моей матери?

Браяр увидел, как на лице Элаги промелькнула тень.

– Да, я определённо помню. Она предпочла убить себя, нежели жить с похитившим её человеком.

Джак посмотрел на Сэндри, и пожал плечами:

– Моя мать всю жизнь рассказывала мне эту историю. Она заставила меня поклясться, что я никогда не нанесу доброй женщине такое оскорбление, и что я буду защищать подопечных мне женщин, попавших в такую ситуацию. Ты – чудесная девушка, Сэндри, пусть и не совсем обузданная…

Браяр подавился с полным еды ртом, думая: «Кто-то ещё не ластится перед её Клэйхэймшеством!». Сэндри зыркнула на него.

– Но я не нарушу данную матери клятву, – продолжил Джак, – ни за какие богатства в мире. Ты не можешь судить весь Наморн по имперскому двору, Сэндри. Мне кажется, ты осудила нас слишком поспешно.

Сэндри опустила взгляд себе на колени. Какое-то время она молчала. Наконец она тихо ответила:

– Возможно, что это так. Но пока я – та, кто я есть, я думаю, что ваш двор тоже будет меня судить слишком поспешно

«Разумно», – подумал Браяр. «И она в чём-то права. Они все хотели стать её друзьями, даже не зная, кто она».

Даджа отодвинула свой стул, освободив Джаку место, чтобы сесть, когда служанка вернулась со столовыми приборами, и он смог присоединиться к трапезе. Когда лакей наполнил бокал Джака вином, молодой дворянин посмотрел на Сэндри:

– Помимо прочего, это – также моё прощание, на какое-то время. Я у Её Имперского Величества в немилости, поэтому я уезжаю обратно в земли моей семьи.

Элага ахнула. Браяр осклабился. Он почему-то не был удивлён. «Бьюсь об заклад, предполагалось, что он попробует сграбастать Сэндри, если она не примет обычное предложение», – подумал он.

– Ты плохо себя вёл? – спросил он.

Джак осклабился:

– Только пока одна из её гончих не заболеет, или пока во дворец не нагрянет с визитом одна из её старых двоюродных бабок. Тогда-то она вспомнит, что я небесполезен.

Он подмигнул Сэндри:

– Я хорошо умею ладить с капризными леди – старыми и молодыми.

Сэндри резко выпрямилась, зыркая на него, затем, похоже, вспомнила, где она оставила своё чувство юмора. Она начала хихикать.

– О, хорошо, – сказал Джак, уплетая телятину с икрой. – Я уже было испугался, что та сосновая шишка, на которой ты так праведно сидела, впилась в тебя навсегда.

– Джак! – воскликнула шокированная Элага.

Амброс и Даджа застонали. Трис покачала головой, увидев дворянина с этой неожиданной стороны, а Браяр заржал. Поглядывая на Сэндри, он мысленно сказал ей:

– «Здорово видеть кого-то, кто прямо высказывает свои мысли».

Она ответила ему неприличным жестом.

– «А вот этому ты научилась не от герцога», – сказал ей Браяр. – «Этому ты научилась от меня».

– Нужно не забыть про эту шишку, – сказал он Джаку. – Каждый раз, когда Сэндри её теряет, ты думаешь, что жить снова стало безопасно, а потом она снова её находит.

Сэндри кинула в него булкой, и посмотрела на Джака:

– Раньше ты никогда таким не был, – бросила она ему обвинение.

Джак отрезал себе ещё телятины:

– Видишь ли, я больше не на привязи. Мне больше не нужно волноваться о том, чтобы кого-то ублажать – ни тебя, ни императрицу.

– Так почему ты не уедешь? – с любопытством спросил Браяр. – Если это тебя так достаёт?

– Потому что мне нравится быть полезным, – ответил Джак. – А тебе – нет?

После этого вечер принял более непринуждённый оборот. Они засиделись за столом, беседуя ещё долгое время после того, как были съедены последние крошки фруктов и сыра. Потом они пошли в гостиную, чтобы играть там в игры, рассказывать истории, и клевать пирожные к чаю. Даже Даджа осталась и, похоже, была по крайней мере рада чему-то, отвлекающему её мысли от Ризу. Наконец Джак попрощался в парадной зале, и ушёл.

Сэндри вздохнула, когда дверь закрылась за его спиной:

– Теперь мне жаль, что мне не удалось узнать его получше, – сказала она остальным. – Возможно, он понравился бы мне достаточно, чтобы остаться – но я не могла. Остаться – и бросить Дядю без надлежащего присмотра.

– Едва ли мы будем тебя отговаривать, – сказал Браяр. – Старик нам всем нравится. И он со своим народом в игры не играет.

– Звучит чудесно, – мечтательно произнесла Элага. – Но Её Имперское Величество правда сделала для империи так много хорошего.

– И она сделала это без меня, – ответила Сэндри. – Как только я уеду, она сможет вернуться к своей настоящей работе. Она почти не заметит моё отсутствие.

Трис подумала, что Берэнин запомнит Сэндри довольно надолго, но также подумала, что если её накроет ещё один приступ зевоты, то она вывихнет себе челюсть.

– Я – спать, – сонно сказала она. – Всем спокойной ночи.

Она пошла вверх по лестнице, Чайм наворачивала круги у неё над головой. Наступало время для ночной битвы, в которой она всегда сражалась, когда делила спальню с Чайм. «Кто бы мог подумать, что маленькая стеклянная драконица может занимать так много места?» – в тысячный раз спросила она себя. «Она как-то разваливается, и умудряется полностью занять кровать или спальный мешок, где я хотела поспать…»

Прямо перед тем, как поставить ногу на последнюю ступень, Трис что-то ощутила, хотя не была уверена, что именно. «Холодный воздушный карман?» – подумала она. «Склизкий холодный воздух, если такой вообще существует?»

Это было стало её последней связанной мыслью перед тем, как её нога соскользнула.

Трис постаралась развернуться, и упасть так, как учили её наставники по рукопашному бою, но какая-то внешняя сила вздёрнула обе её ноги высоко в воздух. Она не просто упала. Под напоминавшие ей скрежет хрусталя вопли Чайм, Трис кувырком покатилась вниз по длинной лестнице, ударяясь о каждую твёрдую ступеньку и, судя по её ощущениям – ударяясь о каждую разными частями тела.

Глава 17

Пока слуги бежали за лучшим лекарем в квартале, Сэндри потребовала, и получила, толстую холстину. Она разложила её рядом с Трис, стараясь не смотреть на скрюченное тело своей сестры. «Я просто расплачусь, если посмотрю, а в слезах я бесполезна», – сказала она себе, снова и снова разглаживая холстину. Она огляделась.

– Браяр? – спросила она всё ещё скрежещущим голосом.

– Я тут.

Он подошёл, встав с другой стороны Трис, без вопросов зная, что ей от него требовалось. Вместе, используя свою силу так осторожно, как никогда прежде, Сэндри и Браяр работали с пеньковой тканью, осторожно заставляя её заползти под потерявшую сознание Трис. Они полностью сосредоточились на том, чтобы ткань приняла нужное положение, не причинив ей ещё боли. К тому времени, как ткань оказалась под ней, прибыли лекарь и двое её ассистентов. Она кивнула, одобряя их работу, затем отступила назад. Ассистенты позволили своей магии вытечь наружу, ухватив самодельные носилки. Они осторожно подняли ткань, и та, воспарив вместе с Трис, поплыла вверх по лестнице.

Сэндри побежала за ними.

– Она – маг, она – погодный маг, её волосы – её набор мага, – объяснила она, задыхаясь, боясь за Трис. – Чайм, иди к Браяру, ты ей не можешь помочь. Чайм, я не шучу! Не заставляй меня использовать на тебе магию!

Когда Чайм нехотя сменила курс, и полетела обратно вниз, к Браяру, Сэндри продолжила лепетать:

– Пожалуйста, что бы вы ни делали, Вимэйсэс, Винэйн, не расплетайте Трис косы, иначе вы что-то выпустите. Я думаю, они заколдованы так, чтобы только она могла их расплести…

Они вошли в комнату Трис. Лекарь обернулась, приложив палец к губам:

– Мы позаботимся о ней. Благодарю за информацию о её силе, и её косах. А теперь позвольте нам заняться нашей работой.

Она закрыла дверь у Сэндри перед носом.

Браяр и Даджа взбирались по ступеням медленнее, Браяр – с Чайм на плече. После того, как дверь закрылась, единственные признаки жизни доносились из комнаты лишь тогда, когда ассистенты выглядывали с требованиями горячей воды, полотенец, чая и тому подобного. Сэндри, Даджа и Браяр сидели на полу так, чтобы ассистенты о них не спотыкались, Сэндри – с Чайм на коленях, Даджа и Браяр – прислонившись друг к другу.

Амброс и Элага остались внизу, чтобы успокоить домочадцев, и позвать мага, который мог бы увидеть, что именно заставило Трис так грандиозно сверзиться. Когда они наконец поднялись наверх, Элага приказала лакею принести всем стульев. Они с Амбросом сели сами, ожидая вестей, а трое молодых магов с трудом поднялись на ноги, чтобы сесть как подобает.

После получаса молчания Браяр объявил:

– Мы можем видеть магию, знаете ли. Не было необходимости звать кого-то со стороны. На ступенях не было никакого заклинания.

– А проклятья вы изучали? – тихо спросил Амброс.

– Только самые обычные, без специализации, – прошептала Даджа. – Они отвратительны.

– Да, но здесь некоторые люди их применяют, – сказала Элага. – Есть несколько человек столь искусных, что могут поместить проклятье в скрытое место, где его не увидят даже видящие магию. Оно там и остаётся, пока его не пробудят к жизни. Тогда оно отыщет свою цель.

Она посмотрела на свои ладони.

– Говорят – только шёпотом, ясное дело, – что Ишабал Лэдихаммэр способна накладывать проклятья, не оставляющие следов. Тонкие проклятья. Похожие на несчастные случаи.

– Но тогда каждый раз, когда в доме такое несчастье, люди могут подумать, что навлекли на себя гнев императрицы, – возразила Сэндри. – Эта дорога ведёт к безумию!

– Или к очень послушным гражданам, – пробормотала Даджа.

– Это была не случайность, – настаивала Сэндри, побледнев лицом.

«Неужели, я навлекла это на Трис?» – спросила она себя. «Неужели, она пострадала из-за того, что я не могла быть хорошей девочкой и просто выждать лето, прежде чем уехать домой?»

– Когда я падаю на лестнице, то приземляюсь на колени, или на спину, или на бок, – нерешительно сказал Браяр. – Если я на боку, то я качусь; если я на спине, то скольжу. Иногда на коленях я немного скольжу вниз.

Браяр провёл пальцем по лозе у себя на обратной стороне ладони, говоря приглушённым голосом.

– Я никогда не кувыркаюсь. Никогда не отскакиваю. Она не могла даже схватиться за перила – вы видели? Но её учили, как падать, как и всех нас. Она здорово крутит посохом, она может вломить парню… – он посмотрел на Элагу, и сменил то, что хотел было сказать – … зубы по самые уши, и она умеет правильно падать, чтобы не отбить себе ничего важного. Так что она может остановиться, и встать на ноги. Но здесь она просто продолжила падать.

– Они надеются, что если она останется позади, то они смогут убедить её в том, что в её интересах остаться в Наморне? – подал мысль Амброс. – То, на что она способна – это так ошеломляет. Управлять самой погодой…

– Но если это проклятье – от Ишабал, и Трис узнает, то я не хотела бы оказаться на месте Лэдихаммэр, – указала Даджа. – Торговец запиши, я даже рядом с ней не хотела бы оказаться. Трис определённо не будет надеяться поработать на корону!

Сэндри грызла ноготь, обдумывая слова Амброса.

– Она – самая устрашающая из нас, если смотреть поверхностно, – медленно заметила она. – Что если они просто не хотели, чтобы она поехала с нами?

Браяр пожал плечами:

– Это легко исправить. Мы просто не уедем без неё.

Сэндри согласилась, но в то же время у неё по коже поползли мурашки. Трис не просто сломала ногу. Даже с хорошим лекарем ей потребуется время – недели – на поправку. Сколь многое пойдёт не так, если они останутся здесь на несколько недель?

Часы пробили два часа ночи, и Даджа дремала, когда дверь в спальню открылась. Оттуда показалась лекарь. Она обливалась потом и дрожала. Из-под закрывавшего её голову тканевого платка выбивались волосы. Одному из ассистентом приходилось поддерживать её, чтобы она не упала; другой нёс её медикаменты.

«Лекарь выглядит так, будто сражалась с Хаккоем, Богом-Кузнецом – и потерпела поражение», – подумала Сэндри, вставая.

Остальные встали, чтобы узнать, что скажет женщина.

– Последний раз, когда я лечила кого-то с такими повреждениями, пациент упал со скалы высотой в тридцать футов, и он умер.

Голос лекаря был хриплым и измождённым.

– Ваша подруга выживет. По чудесному стечению обстоятельств, ни одно из пяти её сломанных рёбер не пробило лёгкое. Ни одна из её сломанных костей не разорвала кожу – благословение, которого я совсем не ожидала.

– Или очень хорошо сработанное проклятье, – пробормотал Амброс.

Элага зыркнула на него.

– Какое у Трис состояние? – спросила она.

Лекарь посмотрела на Амброса, когда тот произнёс слово «проклятье».

– А, – пробормотала она. – Всё проясняется. Это многое объясняет.

Она вздохнула.

Сэндри поманила ассистента, не дававшего женщине упасть, и указала на стул. Поняв намёк, молодой человек осторожно опустил лекаря на стул. Элага прошептала что-то служанке, которая бодрствовала, на случай если кому-то что-то понадобится. Та поспешила прочь.

– У вашей девушки не повреждены ни органы, ни кожа. У неё сломана ключица, вывихнуто плечо, две маленьких трещины на черепе, сломанная скула, в двух местах сломана рука, сломанное запястье, пять переломов рёбер, вывих бедра, три перелома на правой ноге, и перелом щиколотки – на левой. Ещё у неё у неё несколько сломанных пальцев рук и ног, – сказала лекарь, отдышавшись. – Либо случилось чудо, либо, если, как вы говорите, это было проклятье, то оно было намеренно создано так, чтобы спасти девушке жизнь. В империи есть только один заклинатель, владеющий проклятьями на таком уровне, и это – всё, что я скажу на эту тему.

Сэндри, Браяр и Даджа обменялись полными ужаса взглядами. Все они видели порядочно ранений и лечения. Но они никогда не видели никого, перенёсшего такое избиение, какое случилось с Трис.

«Меня сейчас стошнит», – подумала Сэндри. Она прикусила внутреннюю сторону щеки и запретила своему желудку бунтовать.

– Сегодня я сделала всё, что могла, – продолжила лекарь. – Её очень хорошо учили – я была способна работать внутри её силы и вокруг неё без особых сложностей. Всегда приятно работать с магом, которого хорошие лекари научили искусству держать силу под контролем. Бедро и плечо вправлены. Я смогла полностью залечить рёбра и череп – эти переломы опаснее всего. Ей повезло, что не было внутричерепного кровотечения. Я начала лечить ключицу и челюсть, а также уложила сломанные конечности в лубки. Я защитила её от инфекций и шока. Завтра, когда я приду, я приведу двух коллег, которые помогут убрать лечение, проведённое сегодня на тех переломах, о которых я не позаботилась, и начать чистое лечение остальных переломов.

– Начать? – спросил Амброс, нахмурившись.

Браяр кивал.

– Это – не просто сломанная рука или нога, добрый Сагхад, – ответил своим наиболее вежливым тоном помощник лекаря. – Чем больше у пострадавшей ранений, тем больше времени нужно на лечение. Если лекари не будут осторожны, то сросшиеся кости будут слабыми, и снова сломаются. Или раны зарубцуются, подвергнув риску всё тело.

Старший лекарь кивнула.

– Но мы планировали скоро уехать в Эмелан, – услышала Сэндри свой голос.

– Моя дорогая Вимэйси, прошу простить меня, – сказал Амброс, когда явилась служанка с чаем для всех присутствующих.

Первым делом она налила лекарю, а Амброс продолжил:

– Это – моя кузина, Сэндрилин, Клэйхэйм фа Ландрэг, а ещё она – Сагхада фа Торэн в Эмелане. Это – Вимэйси Даджа Кисубо и Винэйн Браяр Мосс. Ваша пациентка – Вимэйси Трисана Чэндлер.

– Клэйхэйм.

Лекарь склонила голову, но не попыталась встать. Она нетерпеливо отмахнулась от предложенных служанкой пирожных.

– Девушка – Трис? – тоже попыталась казать, что собиралась скоро уехать. Я дала ей знать, что с постели она не встанет ещё как минимум неделю – больше, если нагрузит себя.

Сэндри сжала губы, пытавшиеся задрожать и придать ей вид обиженного ребёнка.

– Будучи моей сестрой, она получит лучший уход, какой только можно купить за деньги, – уведомила она лекаря.

– Хмпф, – ответила женщина. – Не вижу фамильного сходства. Но всё так, как я говорила. Она просит увидеть вас троих. Не хочет принимать снотворное, пока не увидит вас, так что, пожалуйста, немедленно к ней сходите, чтобы она заснула.

Получив выговор, трое молодых магов гуськом зашли в комнату Трис, а Чайм ехала у Даджи на плече. Оказавшись внутри, они все остановились, уставившись на неё. Одна из рук и одна из ног Трис были привязаны к планкам и покрыты крепко намотанными бинтами. Поломанные пальцы имели свои собственные деревянные лубки, привязанные белой льняной тканью. Все её косички свисали свободно. На голове и теле Трис виднелись остаточные следы магии лекаря. Никто из них никогда не видел человека раненного настолько, чтобы не встать на ноги за несколько дней, при помощи хорошего лекаря.

Трис выглядела голой без своих очков, разбившихся во время её падения. Сэндри подошла к писчей коробке Трис, и вытащила запасные очки, лежавшие там вместе с перьями и палочками чернил. Она аккуратно нацепила их Трис на нос, стараясь не касаться синяков у неё на лице.

– По крайней мере, нос у тебя не сломан, – прошептала она.

Трис подняла лишённую переломов руку, и положила свои уложенные в лубки пальцы на пальцы Сэндри. Её магический голос, хоть и измождённый, был не таким тихим, как можно было бы ожидать при её избитом состоянии:

– «Не откладывайте отъезд из-за меня», – сказала она им, её магический голос достигал также Браяра и Даджи. – «Вы собирались поехать послезавтра – езжайте. Не рискуйте застрять здесь».

– «Без тебя мы не уедем», – парировала Сэндри, вздёрнув подбородок. – «Не мели чепухи».

– «Это ты не мели!» – отрезала Трис, её мысленный голос был настолько строгим и напористым, насколько позволяли боль и препараты. – «Когда я смогу ехать верхом, я вас догоню. В одиночку я двигаюсь быстрее, чем вы – скопом. И когда я отправлюсь в путь, я сварганю щит, который вернёт любые дурные пожелания и проклятья их отправителю, вне зависимости от того, вижу я их, или нет. Но чем дольше вы откладываете отъезд, тем больше препятствий они вам поставят. Сейчас они, похоже, считают меня самой большой угрозой. Они понятия не имеют, насколько вы все опасны. Это вам поможет. Возьмите Жэгорза, Гудруни и детей – и езжайте, не медля».

– Не хочу это озвучивать, – сказал Браяр вслух, – но она дело говорит.

– Терпеть не могу, когда она это делает, – добавила Даджа.

Сэндри зыркнула на них. Судя по всему, Даджа и Браяр пока не восстановили узы между собой, хотя явно восстановили их с Трис и Сэндри.

– «Сейчас не время для шуток!» – закричала она.

– О, всегда есть время для шуток, – с милейшей улыбкой ответил Браяр.

Ассистент лекаря открыл дверь:

– Она говорит, чтобы вы вышли.

Он подошёл к кровати, и взял чашку с тёмной жидкостью.

– А тебе она говорит выпить вот это.

– Езжайте домой, – прохрипела Трис. – Я догоню вас, когда смогу.

– Так и поступим, – заверил её Браяр.

Он наклонился, и поцеловал её неповреждённый лоб.

– У тебя хороший план. Поправляйся.

– Я буду рада уехать как можно скорее, не смотря на Ризу, – добавила Даджа, осторожно целуя Трис в макушку. – Не обращай внимания на Сэндри. Она становится Её Дворяншеством только когда сильно напугана.

Она последовала за Браяром прочь из комнаты.

Трис посмотрела на Сэндри. Лекарь откашлялся.

– У меня такое ощущение, будто я тебя бросаю, – объяснила Сэндри, глядя в пол.