Текст книги "Воля Императрицы"

Автор книги: Тамора Пирс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 27 страниц)

Глава 9

1й день Луны Розы, 1043 П.К., между Клэйхаматом Ландрэг и Деревней По́фким, Наморн

Даджа проснулась от криков. Взгляд на закрытые ставни явил бледные лучи утреннего света, пробивавшиеся через трещины в древесине. Она подошла к двери своей комнаты и открыла её.

– …шу мать, я знаю, что она как-то проползла внутрь! – донёсся с находившегося внизу первого этажа приглушённый рык. – Её не было всю ночь! Гудруни, я знаю, что ты здесь! Молись, потому что когда я… убери от меня свои руки, болван!

Хмурясь, Даджа накинула халат поверх ночной рубашки и вышла в галерею, окружавшую главный зал, чтобы посмотреть, в чём было дело. Лакей пытался утихомирить жилистого простолюдина с налитым яростью лицом. Именно простолюдин кричал о какой-то Гудруни.

На противоположной стороне галереи из своих комнат вышли придворные, которые, судя по их виду, не отказались бы поспать ещё несколько часов. Браяр показался из своей комнаты, бросив через плечо:

– Оставайся здесь, Жэгорз. Какому-то каку шлея под хвост попала.

Он подошёл к Дадже, оглядывая разыгрывавшуюся внизу сцену.

Третья дверь на их стороне галереи со стуком распахнулась, обратив на себя внимание всех присутствовавших. К перилам галереи подлетела Трис в халате и ночной рубашке, развевавшихся на ветру, разметавшем её косы, высвобожденные на ночь из их клубка. Увидев её красное, остроносое лицо, обрамлённое ползучими молниями, люди на первом этаже замерли. Трис сжала Чайм обеими руками, когда стеклянная драконица тревожно заверещала, сама засияв от молний.

– Тихо, – приказала Трис.

К удивлению Даджи, Чайм послушалась. Обращаясь к людям внизу, Трис сказала:

– Я не ожидала такого в дворянском доме. Кто ты такой, и как ты смеешь нас будить?

Теперь из своих комнат вышли Амброс и Элага. Судя по их виду, они начали одеваться ещё до того, как поднялся переполох.

– Если вы стоите между мужчиной и его законной женой, то это вы неправы, Вимэйси или не Вимэйси! – крикнул смутьян. – Моя жена тайком проникла сюда прошлым вечером, несомненно распространяя обо мне всякую ложь, и я верну её назад!

– Пропажа жены не даёт тебе повода столь грубым образом вторгаться в чужие жилища, Халмар Ярун, – холодно произнёс Амброс, опираясь на перила галереи. – Где твоё уважение перед клэйхэйм? Она наконец оказалась здесь – и ты так её приветствуешь?

Сэндри твёрдым шагом вышла из своей комнаты, таща за собой помятую женщину с толстыми светло-коричневыми волосами.

– Если это – Халмар Ярун, то я рада его присутствию, – прямо объявила она. – Ты, внизу – это ты десять лет назад похитил эту женщину и заставил её подписать брачный контракт?

– О-оу, – пробормотал Браяр. – Она уже вся из себя Её Благородственность.

– Ещё слишком рано, – проворчала Даджа.

Браяр был прав. Все трое уже видели этот упрямо вздёрнутый подбородок Сэндри и пылание её голубых очей. В таком настроении Сэндри была способна вставать против целых армий, вооружённая лишь собственной благородной кровью.

– Я теперь – её законный муж, – рявкнул Халмар. – Халмар Ярун, мельник.

– Лежать, пёс! – рявкнул один из лакеев, пинком выбивая из-под Халмара ноги.

Тот упал на колени.

– Клэйхэйм может задать тебе розг за твоё неуважение!

Халмар склонил голову.

– Вы закончили? – потребовала Сэндри, глядя на лакея.

Тот посмотрел на неё, тяжело сглотнул, и опустился перед ней на одно колено, при этом продолжая удерживать Халмара за руку. Его соратник, не отпуская другую руку мельника, также медленно опустился на одно колено. Остальные слуги в нижней части зала последовали их примеру.

Браяр посмотрел на Даджу и закатил глаза.

– Вздор, – пробормотала Трис.

Сэндри зыркнула на них, нахмурилась, затем снова посмотрела вниз, на Халмара:

– Я, как твоя сеньора, уведомляю тебя, Халмар Ярун. Твоя жена Гудруни попросила у меня свободу, как ей дозволено законом?

Сэндри покосилась на Амброса, кивнувшего в ответ.

– Что ж, – продолжила Сэндри. – Я повелеваю, что теперь она от тебя свободна. Вашему браку пришёл конец. Ты будешь платить ей за содержание твоих детей. Таково моё право по закону. И тебе должно быть стыдно за то, какой отвратительной уловкой ты заставил её выйти за себя!

– Ей повезло, что у неё был я! – воскликнул Халмар, пытаясь вырваться из рук удерживавших его людей. – Она вам сказала, что у её семьи не было за душой ни одной тряпки без дыр? Воротила нос от таких, как я, когда всем было известно, что у неё не было ни гроша приданого. Я оказал ей услугу, женившись на ней. Я обеспечу моих детей – я не нализ, чтобы позволять моей кровинке голодать! Но она не увидит от меня ни гроша алиментов, или что вы, бабы, там напридумывали между собой…

– Ещё слово, – леденящим голосом произнёс Амброс, – и я прикажу заковать тебя в колодки в деревне и высечь за неуважение к дворянам, по одному удару кнутом за каждого из нас.

Халмар поглядел на обращённые к нему с галереи лица.

«Насколько он знает, мы все – дворяне, и он месяц будет спать на животе, если не попридержит язык», – холодно подумала Даджа. «Амбросу известно, что единственный способ затушить такое пламя – сунуть его жидкость для закалки. Ледяная вода заткнёт его быстрее всего. Наверное, надо окунуть его в Сиф».

– Уберите его с глаз долой, – приказала Сэндри.

Лакеи встали, подняв мужчину на ноги. Они глубоко поклонились, заставив Халмара кланяться вместе с ними, затем начали полу-толкать, полу-тащить его прочь.

Амброс посмотрел в стоявшую по ту сторону лестничного проёма Сэндри:

– Тебе всё же следует приказать высечь Халмара за неуважение, – тихо сказал он, и его голос был отчётливо слышен всем в галерее и в нижней части зала. – Мы здесь не поощряем среди низших классов такое обращение к дворянству.

Сэндри махнула рукой, будто отгоняла муху:

– Либо я настолько высокопоставленная, что писк козявок вроде него не стоит моего внимания, либо я не высокопоставленная, и потому не могу нанять его бывшую жену в качества моей служанки, а её детей – в качестве моих пажей. Так что же, Кузен, как по-твоему?

– Я думала, что тебе не нужна служанка, – бесстрастным голосом напомнила ей Трис.

Её молнии только-только начали угасать.

Гудруни посмотрела на Сэндри:

– Не нужна? Леди, я не хочу быть обузой… я могу устроиться швеёй в городе. Я никогда не намеревалась быть у вас на попечении…

– Тихо, – мягко сказала ей Сэндри.

Она зыркнула на Трис и произнесла:

– Мне ясно дали понять, что отсутствие у меня служанки – это очень странно. Гудруни добавит мне важности. Ясно? Тебя это устраивает?

– Мою-то голову не надо откусывать, – парировала Трис, когда Чайм забралась ей на плечо. – А важность что, доставили тебе посреди ночи? Я не слышала, как она прибыла.

– Её тайком протащили вместе с утренним хлебом, – заметил Браяр. – Не хотели, чтобы мы вставали между ней и её важностью.

Сэндри подбоченилась, гневно глядя на них:

– Хватит.

– Да, Клэйхэйм, – сказал Браяр.

Он поклонился, и вернулся в свою комнату.

– Да, Клэйхэйм, – добавила Трис.

Она сделала реверанс, и вернулась в свою комнату вместе с Чайм.

Сэндри посмотрела на Даджу, явно расстроенная, и раскрыла рот, но Даджа покачала головой. «Дай им успокоиться. Они всегда слушают лучше после завтрака», – подумала она, хотя и не использовала их магическую связь. Она знала, что Сэндри и без этого её поймёт.

– Ну, я знаю, что сказала бы Её Имперское Величество, – отозвался Джак.

В отличие от остальных, он выглядел свежим и готовым к новому дню, опираясь на перила галереи и весело улыбаясь.

– Она говорит «слово клэйхэйм – закон» каждый раз, когда имеет ввиду важность или брак одного из её слуг. Особенно когда клэйхэйм – имперской крови. Ты по утрам дышишь огнём, так ведь, Леди Сэндри? Бедолага, который на тебе женится, может быть неготовым к такому острому[6]6
  В английском слова «горячий» и «острый» – полисемы.


[Закрыть] перцу в своей постели.

Сэндри показала ему язык.

«Она уже забыла о совсем недавней прибавке в важности», – сделала наблюдение Даджа.

Гудруни осела на пол, рыдая.

– Хватит, – ласково сказала ей Сэндри. – Похоже, что ты не лгала, что и к лучшему, если ты будешь на меня работать.

Она посмотрела на Амброса:

– Ты пошлёшь с Рави Гудруни несколько солдат, чтобы помочь ей упаковать вещи и привести сюда детей?

Элага посмотрела на своего мужа:

– Ты сказал, что будут изменения, когда клэйхэйм вернётся домой, – заметила она, сверкая глазами. – Я вижу, что ты не шутил. Возможно, тебе следует отдать приказ о проверке катапульт, на случай, если она захочет попозже с ними попрактиковаться.

Она развернулась, и скрылась в своей комнате.

Ризу засмеялась со своего места на противоположной стороне лестничного проёма:

– Разве это будет весело? – спросила она у Даджи. – Одевайтесь. Вы и Кэйди можете отправиться кататься на лошадях вместе со мной.

Когда Даджа кивнула в знак согласия, Джак предложил:

– Я поеду.

– Но не я, – проворчал Фин. – Я – обратно в кровать.

Амброс не отрывал взгляда от Сэндри:

– Я не был её повелителем, – осторожно сказал он. – Я мог запретить ему её бить, но это всё, что я мог.

– Пожалуйста, Кузен, не сыпь мне соль на рану, – мрачно ответила Сэндри, жестом призывая Гудруни встать. – Я и так уже чувствую себя виноватой.

Обращаясь к стоявшей рядом с собой женщине, она сказала:

– Ты дважды подавала прошение моей матери?

Она повела Гудруни обратно в свои покои.

Даджа вздохнула:

– А я-то надеялась спать допоздна, – сказала она, ни к кому конкретно не обращаясь.

– Дай мне час? – спросила Даджа у Ризу.

Та кивнула, и вернулась в свои покои, в то время как Даджа ушла одеваться. Одевшись, она заглянула к Сэндри.

Её подруга стояла в своей личной гостиной, уныло глядя в открытое окно. Из спальни доносились звуки кого-то роющегося в вещах. Похоже, что новая служанка Сэндри сразу принялась за дело.

– Так уж это было срочно? – полюбопытствовала Даджа. – Обязательно нужно было первым делом решать это с утра?

Сэндри поморщилась:

– Хочешь сказать, что мне следовало сделать это торжественнее? Вероятно. Но Халмар сам первым ворвался сюда, помнишь? Я думаю, Кузен Амброс остановил бы меня, будь я неправа. Ты не видела её, Даджа. Она спряталась здесь, чтобы поговорить со мной.

Она слегка улыбнулась.

– Ну, а потом она задремала, и разбудила меня посреди ночи. Он похитил её, и заставил её подписать брачный контракт. Она могла освободиться от него только по указу моей матери – или моему.

Она снова уставилась на открывавшийся из её окна вид.

– Даджа, моя мать не только отказалась её выслушать. Она… она игнорировала Гудруни. Она не обратила на всё это никакого внимания, и оставила Гудруни с мужчиной, который добился её силой. Я не думала, что моя мать была такой.

– Какой «такой»? – спросила Сэндри. – Такой, как дворяне?

– Безразличной, – прошептала Сэндри. – Ох, я знаю, что она была легкомысленной. Как и Папа. В каком-то смысле, они были как дети. Они всё время тратили свои деньги на путешествия и веселье, никогда не задаваясь вопросом, откуда деньги брались, и каков был их долг перед обеспечивавшими их людьми. В этом они были неправы, очень неправы. Если я чему и научилась за последние три года, то именно этому.

Она развернулась, и села на кресло рядом с Даджей:

– Но всё же… я не хочу быть здесь за всё в ответе. Я не хочу здесь оставаться. Мой дом – Дедушкой, и с вами троими. Но разве это не эгоистично с моей стороны – настаивать на том, чтобы снова уехать? Разве я не повернусь таким образом спиной к этим людям?

Она склонила голову, закрыв лицо ладонями.

Даджа погладила свою подругу по волосам. «Иногда она слишком добросердечна», – подумала Даджа. «Я и забыла об этом».

– Это зависит от того, как ты к этому подойдёшь, – мягко сказала она. – Я просто не думаю, что тебе следует всё это решить после беспокойной ночи и неприятной сцены с самого утра. Тебе надо чего-нибудь поесть. И лучше тебе сказать домоправительнице, чтобы устроила твою новую служанку с её детьми.

Сэндри вздрогнула:

– Ты права. Ты побудешь с Гудруни, пока меня не будет?»

Прежде чем Даджа сумела сказать «По-моему, это домоправительница должна приходить к тебе», Сэндри выскочила за дверь. Посмотрев в сторону спальни, Даджа увидела, что на неё уставилась Гудруни. Она подошла к женщине.

– Я не думаю, что нас представили друг другу, – сказала Даджа. – Я – её сестра, Даджа Кисубо. Есть ещё одна сестра, и брат. Ты их видела снаружи, наверное – рыжая и молодой человек с короткими чёрными волосами. Мы все – маги. Настоящие маги. С медальоном.

Она вытащила свой из-под халата и наблюдала за лицом Гудруни, пока та осматривала его. Она хотела, чтобы Гудруни чётко её поняла.

– Если ты попробуешь злоупотребить добротой Сэндри, будет печально. Нам это очень не понравится. Испытав на себе наше неудовольствие, люди обычно жалеют, что просто не оставили нас четверых в покое.

Гудруни дрожала:

– Я не знала о её семье. Я думала, что она – единственный ребёнок. И магов тоже никто не упоминал. Я не просила её давать мне работу.

Она облизала губы.

– Хотя, это защитит меня от мести Халмара. И мои родители никогда не простят меня за то, что я потеряла для нашей семьи доходы Халмара. Я не знаю, почему она была так щедра, но я надеюсь, что вы поймёте, если я не побегу с криками прочь. Мне некуда податься.

Она сглотнула, но посмотрела Дадже прямо в глаза.

Там не могла не улыбнуться:

– Ах. Эффект Сэндри.

Она подняла ладонь:

– Нет, я не ожидаю, что ты знаешь, что я имею ввиду. Ты просто напомнила мне, что когда мы четверо жили вместе – четыре года в храме Спирального Круга в Эмелане, – время от времени мы обнаруживали людей, которые выглядели сбитыми с ног, встревоженными и счастливыми. Тогда мы всегда знали, что Сэндри была поблизости. Как только она решает сделать твою жизнь лучше – держись! Проще сброситься со скалы, чем помешать ей подхватить тебя, если она в таком настроении.

Она внезапно сменила тему и протянула женщине руку:

– Даджа Кисубо. А Халмар правда такой же придурок, каким показал себя сегодня?

Гудруни вздохнула и села на кровать Сэндри:

– Халмару семья никогда ни в чём не отказывала – он был у них единственным сыном. И он научил меня тоже ни в чём ему не отказывать, когда мы поженились.

Она разгладила помятые юбки.

– Когда он бил меня, я искала помощи у Сагхад Амброса, и нашла её. Но… я никогда не могла знать, когда на Халмара накатит. Он бил кулаком в стену рядом с моей головой, и швырял вещи в меня и наших детей. Вечером он часами поучал меня, пока я не соглашалась со всем, что он говорил, лишь бы он позволил мне заснуть. Меня всегда трясло, я никогда не была уверена, в чём я или дети в очередной раз ему не угодим.

Она попыталась улыбнуться, но ей это не совсем удалось:

– Не думаю, что мне за десять лет хоть раз удалось выспаться.

Гудруни подняла взгляд на Даджу:

– Так что у клэйхэйм за магия?

Даджа подошла к принадлежавшей Сэндри корзинке для рукоделия:

– Первое правило: не трогай эту корзинку или её содержимое, никогда, ясно? Даже если тебе понадобятся ножницы, или иголка с ниткой, бери их в другом месте. Она похожа на корзинку для шитья, но это – её набор её магических инструментов.

Гудруни посмотрела на корзинку, затем на Даджу:

– Я хоть и всего лишь жена мельника, или бывшая жена мельника, но это не значит, что надо мной можно насмехаться, Вимэйси, – сказала она с оскорблённым чувством собственного достоинства.

Даджа закатила глаза:

– Я не насмехаюсь, когда дело касается магии, – парировала она. – Сэндри владеет магией ткачества, прядения и шиться. Даже её заколки – магические. Ты не знаешь, что они сделают, если ими воспользуешься ты. Убедись, что твои дети тоже это понимают. Браяр как-то раз решил сделать себе татуировки растительными красками – у него растительная магия – с помощью иголок Сэндри. Теперь у него под кожей растут и двигаются нарисованные растения.

Губы Гудруни зашевелились в беззвучной молитве. Чувствуя, что донесла до неё свою мысль, Даджа спросила:

– У тебя двое детей?

– Да, – признала Гудруни. – Моему мальчику семь, а дочери – десять. Я позабочусь, чтобы они знали – они хорошие дети, и слушаются меня. Но я никогда не слышала о маге, у которого магическим инструментом является корзинка для шиться.

– Но ты же слышала о чарошвейках. Где они по-твоему хранят свои магические инструменты?

Даджа открыла ставни, впуская в комнату утренний бриз.

– Видела рыжую?

– У неё волосы искрились, – прошептала Гудруни. – Вообще, похоже было на…

Она замешкалась, будто боясь назвать то, что видела.

– Молнии, – сказала вместо неё Даджа. – Потому что это они и были. Магический набор Трис – это её волосы, её косы. Она держит в каждой косичке разную магию, но молнию удерживать на месте труднее всего, особенно когда она не в духе.

Дверь гостиной открылась, и вошла Сэндри:

– Ну, готово. Судя по всему, рядом с этими покоями есть комнаты для служанки, которую домоправительница ожидала у меня увидеть. Я никогда ещё себя не чувствовала такой… такой обветшалой в быту после разговора с кем-то столь ужасно вежливым. Она даже умудрилась отругать меня за то, что я не заставила её подняться сюда. Я и не знала, что мне придётся отчитываться перед моей собственной домоправительницей!

– Ты пугаешь свою новую служанку, – мягко произнесла Даджа.

«Это Сэндри сейчас должна метать молнии», – подумала она.

Сэндри посмотрела на Гудруни:

– Ох, кошачья пакость, – устало произнесла она. – Гудруни, не обращай на меня внимания. Я рассержена, но не на тебя. Я рада, что ты познакомилась с Даджей. И Кузен Амброс говорит, что солдаты готовы и только тебя и ждут. Можешь идти забирать детей и пожитки когда пожелаешь.

Женщина перевела взгляд с Даджи на Сэндри и обратно:

– Мне на язык просятся тысяча слов, и все они бессмысленны. Вы никогда не пожалеете об этом дне, Клэйхэйм.

Она схватила ладонь Сэндри, поцеловала её, и бросилась прочь.

Сэндри посмотрела на Даджу:

– О чём вы говорили?

– Я просто начала рассказывать ей самые простые вещи. Ты действительно говорила, что не хочешь служанку, знаешь ли, – заметила Даджа, прислоняясь к стене.

Сэндри наморщила носик:

– А что ещё мне оставалось? Он выглядел злопамятным. И может быть теперь слуги перестанут брюзжать насчёт отсутствия у меня служанки.

Даджа подошла к ней, и поцеловала её в щёку:

– А. Ты это сделала просто для того, чтобы утихомирить слуг, – сказала она.

Внутри, через свою магию она добавила: «Но твоё сердце по-прежнему больше всего Эмелана».

Сэндри улыбнулась ей дрожащими губами. «Если эти утренние труды вернули в моё сердце одну из моих сестёр, то вся эта поездка того стоила», – ответила она через их вновь открытую магическую связь.

Слух же Даджа поддразнила её:

– По крайней мере до того момента, когда Чайм в следующий раз заберётся в твою корзинку для рукоделия.

Она услышала снаружи оживлённые шаги и голоса Ризу и Кэйди.

– Мы тут собрались покататься верхом, – сказала она Сэндри. – Хочешь с нами?

Сэндри поморщилась:

– Элага хочет устроить мне экскурсию по внутренней части замка, затем Амброс покажет мне внешнюю часть. После обеда я буду просматривать карты и счета.

Она вздохнула и осела в кресле:

– Мне не следует жаловаться. Я годами с бешеной скоростью пожинала плоды этих владений. Это лишь будет справедливо – узнать, в каком они состоянии. И, может быть, мне следовало заняться этим гораздо раньше.

– В другой раз, – пообещала Даджа, сочувствуя ей. – Оставляю тебя с твоими экскурсиями.

Пропустив завтрак, Даджа по-быстрому оделась и поспешила во двор конюшни. Ризу и Кэйди уже были верхом, клюя сладкие булочки. Конюх вывел вперёд оседланного мерина Даджи. Она села верхом и усмирила животное, жалея, что не подумала по пути выпросить у кухарки что-нибудь пожевать.

Ризу протянула ей исходившую паром булочку. У неё их была целая сумка:

– После поездок верхом с императрицей, – объяснила она, – учишься самым быстрым способам заполучить завтрак, прежде чем уехать на рассвете.

– Вообще-то, Её Имперское Величество сочла бы, что к этому времени день уже наполовину прошёл, – сказала Кэйди, глядя на восток. – Со временем мы разбиваемся на две группы: те, кто, как мы, при всём желании не может спать после рассвета, и те, кто, как Фин, спят допоздна при любой возможности.

– Вы только посмотрите, а? – спросила Ризу. – Вот мы здесь, три девушки, верхом и готовы ехать. Если Джак и Браяр не спустятся поскорее, то предлагаю нам оставить этих лентяев здесь, а также съесть все булки.

– Джак только на прошлой неделе жаловался, что женщины всегда заставляют его ждать, – объяснила Кэйди. – Мы теперь ему это будем всю жизнь вспоминать.

– Что вспоминать?

Во двор с ленцой вошёл Джак, держа облачённой в перчатку рукой булку с сосиской. Конюх подвёл к нему его скакуна.

– Ты опоздал, – сказала Ризу.

– Если вы всё ещё здесь, то разве же это опоздание? А вот и Браяр.

Джак указал на боковую дверь.

– Мы уже были готовы выехать, – уведомила Джака Ризу, пока Браяр забирал свою лошадь.

– Разве Клэйхэйм Сэндрилин не поедет? – поинтересовался Джак. – Я думал, что я понадоблюсь для спасения её от свирепых козлов, и тому подобного.

– Это козлам надо искать кого-то, кто спасёт их от неё, – сказал молодому дворянину Браяр. – Ты что, пропустил всё мимо ушей?

– Ей нужно заниматься ответственными делами, – уведомила Джака Ризу. – Если ты только не хочешь держать ей бухгалтерские книги, пока она их читает, я бы на твоём месте садилась верхом.

Джак содрогнулся, и последовал её совету:

– Для этого у меня есть старшие братья, – сказал он, похлопывая свою гнедую по лоснящейся шее. – Ответственные дела.

Он посмотрел на Браяра:

– Наперегонки до моста через реку, – скороговоркой выпалил он, и пустил своего скакуна галопом.

– Посторонись! – закричал Браяр, понукая свою лошадь идти рысью. Он забрался в седло своей кобылы прямо на бегу, легко перебросив ногу через её спину. Кэйди засмеялась, и вместе с Браяром пустила лошадь галопом, пытаясь раньше него добраться до первых ворот.

Ризу вздохнула:

– Дети, – сказала она. – Все они – взрослые дети.

Они с Даджей последовали за остальными в более неторопливом темпе.

– Будем надеяться, что все ворота открыты, иначе гонка окажется короткой.

Она подмигнула Дадже.

Даджа опустила взгляд, чувствуя, как её щёки наливаются румянцем. Она сожалела, что у неё не было таких длинных, густых ресниц, как у Ризу. Они придавали кокетливость любым её действиям.

* * *

В течение следующих двух дней спутники Сэндри развлекались, в то время как сама Сэндри заново знакомилась со своим древним родовым поместьем и тем, как им управляли Амброс и его отец. После этого их группа начала выбираться всё дальше от замка в компании Амброса, чтобы тот мог познакомить Сэндри со множеством акров её владений и работавших там людей. Они потеряли Браяра на день, когда тот разговорился с человеком, отвечавшим за сбор пошлин на реке и переправах. Достаточно было одного упоминания особо толстых, длинных водорослей, которые цеплялись за вёсла и рули, чтобы отвлечь Браяра от его флирта с Кэйди. Она два дня дулась и улыбалась лишь Джаку, пока Браяр не дал ей бутылочку ландышевых духов, одной капли которых было достаточно для придания ей долгоиграющего цветочного запаха. Этот подарок вернул ему её расположение.

Дадже тоже нравились поездки, частично – потому, что они приводили её в деревни, находившиеся в обширных владениях Сэндри. В этих деревнях были кузнецы, мужчины и женщины, которые были более чем рады поговорить с другим кузнецом и обменяться знаниями. После проведённого в роскошном обществе дворян времени Дадже нужна была основательность кузницы и тех, кто в ней работал. Общество дворян всегда стимулировало её, как если бы она стояла на пороге какого-то великого открытия. Это было чудесно, но утомительно. Метал возвращал её с небес на землю.

Трис никогда их не сопровождала. Она была слишком занята работой с Жэгорзом, обучая его отгораживаться от того, что он видел и слышал, и обращаясь с пугливым другом Даджи терпеливее, чем Даджа от неё ожидала. «Во время своих путешествий она научилась чему-то, что её немного смягчило», – думала Даджа однажды вечером во время ужина, наблюдая за тем, как Трис кладёт ладонь Жэгорзу на плечо, пока тот смотрел на пламя в камине. «Когда она не думает, что за ней наблюдают, она может быть на самом деле нежной. Трис. Кто бы мог подумать?»

Сэндри думала, что на самом деле сойдёт с ума от сухого перечисления Амбросом урожаев зерновых, продаж мулов и налоговых отчислений, но она не могла не восхищаться его работой. В этих безразмерных бухгалтерских книгах она могла проследить ход дел, которые он и его отец вели в её владениях. Его отец справлялся хорошо, но тратил на поддержку зданий, дорог и на выплаты работникам минимальное количество средств. Он сберегал каждый медяк, чтобы посылать квартальные выплаты сначала матери Сэндри, а потом и ей самой.

Когда записи в книгах начали идти острым, убористым почерком Амброса, она увидела, что он ссужал деньги и возвращал их с процентами, затем использовал эти средства для инвестиции в управление урожаем и экспорт. Полученные доходы он пустил на улучшение владений, увеличив объёмы производства и создав более широкий выбор товаров для рынка. Проблема была та, которую она заметила в Эмелане – повышение налогов на владения.

Сэндри корпела над налоговыми отчётами одним солнечным днём неделю спустя после их приезда, когда пришла Трис, чтобы попросить у неё разрешение на посещение сторожевой вышки Жэгорзом и детьми Гудруни.

– Охранники отказываются впускать нас без разрешения от тебя, Амброса или Элаги, – сухо произнесла она, заглядывая Сэндри через плечо. – А это что?

– Имперские налоги. Знаешь, может быть, охранники тебе не поверят, – заметила Сэндри, поднимая свою шаль.

В её сердце затеплилась надежда на то, что Трис вновь откроет их связь, как это сделала Даджа. Сэндри задавила эту надежду в зародыше. Трис была слишком настороженной, и слишком занятой Жэгорзом. С Браяром у неё пока было больше шансов.

– Мне следует пойти с тобой, дать им знать, что у тебя точно есть моё разрешение. И вообще, где Амброс и Элага?

Трис не ответила. Вместо этого она нахмурилась, водя пальцем по столбцу чисел.

Сэндри подождала, затем подтолкнула рыжую:

– Трис? Я задала тебе вопрос, сестра моя дорогая. Трис?

Не получив ответа и на это, Сэндри ткнула Трис пальцем.

Та хмуро взглянула на неё:

– В замке их нет, ясно?

Сэндри указала на книгу:

– Что там такого интересного? Только не говори мне, что Амброс мухлюет с суммами, потому что я тебе не поверю.

Трис фыркнула:

– А я – Королева Островов Битвы. Нет, дело не в Амбросе. Ты разве не видишь? Чем старше ты становишься, тем больше записей – больше налогов, и большее число налогов напрямую от престола. Сначала налоги с тебя брали четыре раза в год; потом – шесть; потом в этом году налог взимали дважды… Твой кузен такой же упрямый, как и ты.

Сэндри моргнула, глядя на Трис:

– Тебе следует стать пророчицей, туману напускать ты уже научилась, – пожаловалась она. – Да говори ты прямо, Трис.

Та закатила глаза:

– Она зачем-то пыталась опустошить его кошелёк. Наверное, чтобы он не мог посылать тебе каждый год одну и ту же сумму, потому что только она не меняется. Он крутился, урезал расходы, но эта сумма всегда оставалась одной и той же, даже в последние три года, когда он всё остальное урезал до минимума. А вот – нынешний год. Имперские налоги собирали только раз, хотя в прошлом году к этому времени собирали уже трижды. Готова биться об заклад, он тебе ни слова не сказал, так ведь?

«Он посылал мне налоговые отчёты, чтобы я увидела сама», – со стыдом подумала Сэндри. Она знала, почему записи за этот год так отличались. Она воспользовалась услугами магов, чтобы передать на север весть о своей поездке в Наморн в конце весны.

– Как только она узнала, что я еду, она перестала облагать эти земли такими налогами, – прошептала Сэндри.

– Почему он ничего мне не сказал? Я просто полагала, что он со всем справляется.

– Для него это – вопрос гордости.

Они обернулись. В дверном проёме стояла Элага.

– Он считал, что ты сочтёшь его плохим, не справившимся управляющим, если он не сумеет сделать тебе выплаты. Я молила его дать тебе знать, что твоих людей заставляют расплачиваться за твоё отсутствие, но…

Она пожала плечами:

– Он – ещё один упрямый ландрэгский мул.

Дом Ландрэг разводит самых лучших мулов! – с уязвлённой гордостью воскликнула Сэндри.

– Да, – сухо ответила Элага, глядя ей в глаза. – Полагаю, это благодаря тому, что животноводы имеют с этими мулами некоторые общие черты.

Сэндри услышала писк, который можно было принять за сдавленный хохот Трис. Она обернулась, чтобы зыркнуть на сестру, затем вспомнила что-то, увиденное ею в книгах. Она схватила том, содержавший счета за прошлый год и начала поспешно его листать, на этот раз замечая множество перечёркнутых статей расходов, что означало их отмену. Она остановилась на одной из них, озадачившей её. Перечёркнуты были слова «укладка/камни/плиты – ремонт Пофким». Она поднесла тяжёлую книгу Элаге и показала ей запись о Пофким.

– Что это должно было быть? – спросила она.

Элага вздохнула:

– Ты ещё не видела Пофким. Это на северо-западной границе, в предгорьях. Два года назад из-за наводнения одни дома оказались разрушены, а в другие потеряли устойчивость. А ещё поменялась вода. Они смогли вырыть только один новый колодец, а нуждались в трёх. Они справляются… Мы помогаем как можем, но…

– Он посчитал, что обязан был сделать мне выплаты, и императрица подняла налоги, чтобы вернуть меня. Не понимаю, – пожаловалась Сэндри. – Как это могло заставить меня приехать?

– Землевладелец может просить имперские суды об освобождении от налога, – ответила Элага. – Только землевладелец. Наморнская корона имеет долгую и гордую историю попыток держать своих дворян на коротком поводке.

– Так Сэндри попросит о налоговых льготах, и потом сможет вернуться домой, в Эмелан, – предложила Трис.

– Можно просить лишь об освобождении от конкретного налога, – ответила Элага. – Как только Сэндри уедет, Её Имперское Величество просто придумает новые налоги.

Сэндри уставилась на неё, раскрыв рот:

– Но… я же никогда не смогу вернуться домой, – прошептала она. – Она будет держать меня здесь, даже против моей воли.

Она вдруг нахмурилась, в её груди разгорелось жаркое пламя. «Терпеть не могу тиранов», – с яростью думала она, «а Берэнин – тиран, каких поискать. Так что, она заставит меня остаться здесь? Вот уж нет! Даже если мне придётся пойти по миру, чтобы выплатить её дурацкие налоги, я так и сделаю. Она больше никогда не будет карать моих людей, и она не заставит меня подчиниться!»

Она сделала глубокий вдох, затем выдохнула. «Если бы Трис на моём месте так взбеленилась, то в комнате все нитки бы завязались узлом», – с гордостью подумала Сэндри. «Но я-то свой норов держу в руках».