Текст книги "Воля Императрицы"

Автор книги: Тамора Пирс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 27 страниц)

Жэгорз уставился на него, моргая своими странными, светлыми серо-голубыми глазами:

– Не думаю, что это возможно, – ответил он. – Не поверю, что она сможет прицепиться к зубам.

– У неё есть липучки, и она заползает в трещины.

Осознав, что тот не собирается на него стучать, Браяр отпустил руку Жэгорза:

– Это всего лишь сон.

Жэгорз сел в изножье своей койки, скрестив ноги:

– Значит, для моих снов ты мне капли дашь, а себе – нет?

Браяр потёр гудевшую голову:

– Только этого мне не хватало – шизик, который говорит дело, – проворчал он. – Кроме того, твои сны – бред, а мои – настоящие. Кроме некоторых моментов. И те тоже могли бы воплотиться в жизнь.

– Но Вимэйси Трис думает, что мои – тоже настоящие, – рассудительно указал Жэгорз.

– Вимэйси Трис слишком много думает, и слишком много чешет об этом языком, – проворчал Браяр. – Тебе следует сразу это усвоить.

– Если я это усвою, ты примешь капли? – спросил Жэгорз.

Браяр уставился на него, озадаченный и смущённый, затем начал тихо смеяться:

– Ты хоть и сумасшедший, но если тебе что пришло в голову, то ты этого не оставишь, – сказал он, когда Жэгорз поднял бровь. – Как насчёт сделать нам обоим снотворного чая вместо капель? Одна чашка на нос – и всё будет путём.

По крайней мере Жэгорза чай загнал обратно в кровать. Браяр знал, что на него самого чай подействует лишь как успокоительное. Вместо сна он пододвинул к столу свой стул и обняв ладонями ствол своего шаккана, позволяя вековому спокойствию дерева изгнать из своих снов последние остатки ужаса, из-за которых он теперь так не хотел спать в одиночестве. Глядя на дерево, Браяр осознал, что пока он занимался приготовлениями для явления ко двору, шаккан тайком выпустил несколько новых почек.

– Мило, – сказал он, мрачно улыбаясь. – Тем не менее, они у тебя не останутся.

Когда горничная пришла, чтобы разбудить их до зари, она обнаружила, что Браяр спит, положив голову на стол и обняв одной рукой свой шаккан. Рядом с деревом на подносе лежали его подрезанные поздней ночью росточки.

Глава 8

30й день Луны Гуся, 1043 П.К., между Домом Ландрэг в Данкруане и Клэйхаматом Ландрэг (Поместьем Ландрэг), Наморн

Ризу, Джак, Фин и Кэйдлин прибыли с зарёй, как раз когда конюхи выводили коней для Сэндри и её спутников. Все сонно поздоровались друг с другом. В такой час никто не жаждал беседовать. Жэгорз, который прошлым вечером выказывал тенденцию говорить быстро и часто, молча кутался в найденный для него залатанный плащ. Он выпучил глаза на сонного коба, которого ему седлали, но оказавшись верхом на крепком мерине, он держался достаточно хорошо.

Амброс, натягивая перчатки для верховой езды, нахмурился, глядя на их пугало.

– Как мы объясним его присутствие? – поинтересовался кузен Сэндри. – Нельзя просто добавлять в свой антураж незнакомцев, начнутся вопросы, Кузина, в частности – когда ты приехала к нам совсем без охраны и слуг.

Сэндри бодро смотрелась в своей цветочно-розовой ездовой куртке и шароварах, но её мозг всё ещё спал.

– Амброс, как ты вообще можешь думать о таких вещах в такой час? – потребовала она, и зевнула.

Он глядел на неё снизу вверх холодными голубыми глазами, пока она садилась верхом на свою кобылу.

– Потому что за воротами будет по крайней мере два шпиона, и ещё больше – по дороге, – добавил он. – В Наморне юные дамы не имеют такой свободы, какой они, похоже, обладают на юге, Кузина. И для этого есть хорошие причины.

Джак сонно опирался на луку седла:

– А нельзя просто позволить шпионам гадать, а решить уже потом, когда проснёмся? – спросил он.

Амброс зыркнул на него, сжав губы.

– Я думаю, что мы, предположительно, тоже должны быть шпионами, – сказала Кэйдлин, бывшая прошлым днём довольно оживлённой. – Но это глупо, ведь чтобы шпионить, нам нужно сначала проснуться.

Она отхлебнула из фляжки, от которой в холодном утреннем воздухе шёл пар:

– Кто хочет чаю?

– Он – мой секретарь, ясно? – потребовала Сэндри, потеряв терпение. – Я не осознавала, какую сложную социальную жизнь я должна вести в Наморне, поэтому мне пришлось нанять наморнского секретаря, Кузен – теперь ты доволен? Можно нам жить дальше?

Амброс фыркнул и сел верхом на своего мерина. Жэгорз оглядел своих спутников и охрану:

– Секретарь? У меня даже нет перьев, и чернил, и…

Браяр наклонился и хлопнул его по плечу:

– Я обеспечу тебя по первому классу, – заверил он Жэгорза. – Ты будешь королём секретарей.

Когда пара охранников открыла ворота, всадники выстроились парами, чтобы проехать через них. Ведя их группу вместе с Амбросом, Сэндри услышала, как Жэгорз пожаловался:

– Я даже не уверен, что умею писать.

«А я-то думала, что это Трис у нас всё время тащит домой всякую бездомную живность», – думала Сэндри, качая головой, пока они ехали по Главной Улице. «Теперь она втянула в это Даджу, Браяра и меня». Она искоса бросила взгляд на Амброса, который по-прежнему сжимал губы. Она ничего не могла с собой поделать: уголки её собственных губ поползли вверх. «Хотела бы я услышать, как Амброс будет объяснять, почему у меня социальный секретарь, который не умеет писать».

Как Трис и предупреждала их прошлым днём, дождь начался сразу после того, как слуги закрыли за ними ворота. Амброс остановил всю компанию, глядя на Сэндри, в то время как Ризу застонала, а Кэйдлин чихнула.

Сэндри обернулась в седле.

– Трис? – спросила она.

Трис, уже успевшая уткнуться в книгу, вздрогнула и подняла взгляд. Сэндри ткнула пальцем в лившуюся с неба воду – хотя даже Трис должна была заметить дождь, когда её книга начала намокать! – подумала она.

Рыжая зыркнула на облака. Хотя Сэндри ничего не увидела и не почувствовала, морось разошлась в стороны, стекая по обе стороны их отряда, как если бы они были накрыты стеклянным щитом. Трис огляделась, чтобы убедиться, что все, в том числе охранники и вьючные лошади, попали под её защиту. Затем она подняла брови, задавая немой вопрос «Так пойдёт?».

«Вот это наша Трис», – думала Сэндри, смирившись с эксцентричностью своей сестры. Она кивнула и повернулась обратно к Амбросу, который с неуютным видом глазел на Трис. Сэндри ткнула его обутой в сапог ногой. Вспомнив, где он находится, Амброс пустил своего коня рысью, хотя взгляд его не отрывался от изгибавшегося прочь над их головами дождя. Остальные поехали следом, хотя охранники и придворные явно замешкались.

Сэндри поравнялась с Амбросом. «Надеюсь, он научится спокойно воспринимать странные магии», – подумала она. «Он их будет видеть всё лето, и они не всегда будет милыми и тихими – вроде отвода дождя».

Учитывая ранний час, движение на улицах вокруг дворца было редким. Спустившись в коммерческую часть города, они начали встречать больше прохожих. Снабжавшие город повозки приезжали сюда, чтобы разгрузить продукты, мясо, яйца и сыр. Их группа замедлилась ещё больше по мере приближения к воротам и на шедших от них за город дорогах. Однако, когда они удалились от города на несколько миль, движение уменьшилось. В целом они ехали быстро. Сэндри дивилась тому, как много места им уступают на дороге, пока не осознала, что все, у кого хватало времени заметить невидимый щит над их головами, удалялись от их группы настолько, насколько позволяла ширина дороги.

К середине утра они остановились в приличных размеров постоялом дворе, где Амброса узнали и незамедлительно обслужили. Всадники спешились, чтобы выпить горячего чаю со свежими булками, пока конюхи чистили их коней. В сёдла они вернулись уже взбодрившимися и более весёлом расположении духа, не смотря на пасмурную погоду. Кэйдлин заняла место Сэндри рядом с Амбросом, болтая о придворных новостях и о четырёх непоседливых детях Амброса. Джак ехал с Сэндри, указывая ей на достопримечательности. Фин и Браяр ехали вместе, беседуя о лошадях. Поскольку Трис не отрывалась от книги, а Жэгорз предпочёл забиться между вьючными лошадьми и остальными охранниками, Ризу и Даджа вскоре разговорились. У Ризу был нескончаемый запас придворных историй. Вскоре Даджа осознала, что многие истории также служили предостережением о разных придворных персонах, в частности – об императрице. Обрисованный Ризу образ Берэнин являл женщину, которая твёрдо намеревалась, чтобы всё было так, как она хочет.

– Ты её боишься? – потребовала Даджа, когда они остановились у второго постоялого двора.

Время было уже после полудня. Все проголодались.

– Судя по твоим словам, все одновременно её и боятся, и любят.

– Так и есть, – объяснила Ризу. – Она – великий правитель. Как и большинство великих правителей, она получает всё, что пожелает.

Сэндри, спешивавшаяся поблизости, эти слова услыхала:

– Но это наверняка ужасно сказывается на её характере, – заметила она. – Никто не может иметь всё, что пожелает. Это способствует росту самоуверенности и высокомерию.

Даджа посмотрела на круглый подбородок Сэндри, задранный под своим самым упрямым углом.

– Я не думаю, что она оценит, если получит урок от нас, – предупредила она, позволяя конюху забрать её скакуна. – Я бы предпочла не испытывать необходимости в поспешном отъезде, спасибо большое. Отсюда далеко до границы.

– Я тоже не особо хочу сбегать, – сказал Браяр, следуя за ними в постоялый двор. – Когда-нибудь придёт день, когда мои ноги окажутся недостаточно быстрыми.

К ним подбежала женщина, чтобы проводить их к столам.

– Помнишь старого Сагхад Гу́ркой? – спросил Амброс, когда они расселись в уединённом помещении. – Разорён – он, и вся его семья.

Его голубые глаза сверкнули, когда он посмотрел на Фина:

– Императрица избрала твоего отца бенефициарием в том деле.

Фин пожал плечами:

– Если вы хотите попробовать встать между ней и тем, что она хочет, Сагхад фэр Ландрэг, я пожелаю вам удачи. Обещаю, что буду жечь благовония в храме по вашему выбору, когда вас не станет, – уведомил он Амброса, который похоже не был этим оскорблён. – Она была настроена делать то, что хочет. И если ей захотелось дать отобранное моему отцу… что ж, когда Гуркой сказал «нет», ей это тоже очень не понравилось.

– Никто не всесилен, – настаивала Сэндри.

– Возможно, но ты будешь удивлена, как много ущерба может нанести тот, кто считает себя таковым, – с горечью сказал Браяр, пока служанки ставили им на стол грибной суп с лапшой и селёдочный салат.

– Да что же с тобой такое произошло? – потребовала Трис, зыркая на Браяра. – С тех пор, как ты вернулся домой, то только и делаешь, что намекаешь. Либо говори прямо, либо заканчивай с намёками!

Браяр зыркнул на неё в ответ:

– А тебе какое дело? Тебя не волнует то, что происходит на самом деле – тебе интересно только то, что в книгах.

Наморнцы умело притворились, что не услышали слова, которые выпалил один из их спутников. «Наверное, у них много проходящих схожим образом семейных ужинов», – подумала Сэндри. «Или, может быть, даже имперских ужинов».

Дождь всё ещё шёл, когда они снова пустились в путь, более-менее сухие под щитом Трис. Теперь придворные уже на самом деле проснулись. Вскоре все, кроме Жэгорза и охранников, играли в глупые игры, вроде «Я Вижу» и «Пятнадцать Вопросов». Они продолжали играть словами, когда Амброс наконец повёл их прочь с главной дороги на дорогу поменьше – ухоженную и вымощенную камнем, как и основной тракт, чтобы повозки не прокладывали на ней колеи.

Ещё через час Браяр потребовал:

– И когда же мы увидим эти твои драгоценные владения?

Амброс оглянулся на него, улыбаясь:

– Ты уже в Клэйхамате Ландрэг, – сказал он Браяру. – По крайней мере во внешней его части. Пастбища и сельскохозяйственные угодья. Мы ехали по ним с того самого момента, когда сошли с основного тракта.

Браяр посмотрел на Сэндри:

– Ты ничего не сказала.

– Я и не помнила, – ответила она. – Последний раз я здесь была десять лет назад. Помню только, что мне было скучно до слёз. Никто со мной не играл.

Наконец они доехали до каменной стены, простиравшейся в обе стороны насколько хватало глаз. Ещё одна дорога вела через обрамлённый камнем проход в стене. Эта новая дорога тоже была вымощена камнем, но только центральная её часть была так же хорошо ухожена, как дороги, по которым они ехали до этого. По краям не хватало камней, а камни по центру были потрескавшимися и разбитыми. Сворачивая на эту дорогу, Амброс бросил за спину:

– Теперь мы на землях Ландрэг, являющихся частью основного владения.

Ещё час на пути им не попадалось ничего кроме горстки домов или полей, покрытых недавно посаженной весенней зеленью. Наконец они повстречали большое стадо пасшихся коров, потом овечьих и козьих пастухов с их стадами. Они миновали яблоневые и грушевые сады, на ветвях деревьев которых уже виднелись маленькие зелёные образования, которые станут фруктами, и вишенные сады, где плоды начали наливаться оранжево-красным. В какой-то момент Браяр остановил коня и сощурился, глядя на дальнее поле, где паслись животные с блестящей коричневой шерстью.

– Целая толпа мулов, – сказал он, ни к кому конкретно не обращаясь.

Амброс ответил:

– Это всего лишь одно стадо. Вся семья Ландрэг знаменита мулами, которых мы разводим и продаём.

– Это – специальность нашей семьи уже больше двух сотен лет, – с гордостью добавила Сэндри.

Браяр, Трис и Даджа переглянулись. Из них только Даджа широко улыбнулась и произнесла вслух:

– Что ж, это многое объясняет[5]5
  В английском слово «mulish» (производное от слова «мул», дословно – «мулный» или «муловый») используется в основном в значении «упрямый»., т. е. «упрямый как мул». Именно это прилагательное в именно этой форме до сих пор неоднократно применялось к Сэндри.


[Закрыть].

– Я вас не слушаю, – важно заявила им Сэндри, когда придворные засмеялись. – Вы заметили, как я вас не слушаю? – продолжила она. – Запомните это ощущение. Я вас игнорирую.

– И я чувствую, что меня игнорируют, – сказал Браяр, возвращаясь обратно к ним. – Меня так игнорируют и так не слушают, что я знаю: ничего не изменится, если я скажу «Почему меня не удивляет то, что Ландрэги разводят мулов»?

Когда они добрались до реки, которую пересекал мост, Амброс повёл их компанию по маленькой, грязной, заезженной тропе, которая вела прочь от моста. Сэндри остановила своего скакуна:

– Погодите минутку, – позвала она, хмурясь в недоумении. – Я помню этот мост. Мы пересечём его, и вскоре окажемся в деревне, а потом – в замке.

Амброс развернул своего скакуна:

– В лучшие времена мы бы так и сделали, – тяжело произнёс он, что-то наподобие стыда давило ему на плечи. – Но мост небезопасен. Он стар, и ему давно требовался ремонт, замена дорожного полотна и опор. А потом, два года назад, у нас было крупное наводнение, которое ещё сильнее ослабило опоры. Мост небезопасен. Нам нужно проехать шесть миль вниз по течению, там есть брод.

Сэндри это весьма не понравилось:

– Я не понимаю. Это главная дорога в замок. Почему её не починили?

Фин сказал:

– Что это там, спелые вишни? Ещё рано, но я хочу посмотреть. Обожаю вишни.

Он поехал к лежавшему неподалёку саду, выехав из-под щита Трис и оказавшись под дождём. Оставшиеся трое придворных молча последовали за ним. Сопровождавшие их группу воины попятились, оказавшись вне пределов слышимости. Жэгорз заёрзал, явно не зная, что ему делать, а Браяр и Даджа переглянулись. «Что тут происходит?» – будто спрашивал Браяр у Даджи своим взглядом. Её пожимание плечами ответило «Понятия не имею». Трис вроде бы и не обращала ни на что внимания, но книгу свою закрыла, заложив нужное место пальцем.

Амброс подъехал обратно к Сэндри:

– Прости меня. Я не знал, что ещё можно сделать, – сказал он, потихоньку краснея. – Сначала я просто отложил ремонт. А потом у нас везде было так много повреждений от наводнения в тот год, и позже тем же летом налоги повысились. Я не мог одновременно починить мост, выплатить налоги и отправить тебе обычное количество денег. Письменные приказы твоей матери совершенно ясны. Она, а теперь ты, должна получать точно оговорённую сумму каждый год, без возражений.

Пальцы Сэндри сжали поводья. «Я знала инструкции Матушки насчёт нашего дохода», – сказала она себе, стыдясь. «Я знала, что она не оставила управляющему места для принятия собственных решений. Но я думала, то он всё равно ослушается. Я думала…»

Она внезапно вспомнила все эти столбцы сухих, скучных чисел: всё возраставшие суммы налогов, предварительные расчёты затрат на устранение повреждений от наводнения, и доходы от владений. Если бы она сложила всё и прошлась бы по всем счетам, одна позиция за другой, то она увидела бы, что денег на всё не хватало.

– Я думал, что мы сумеем починить мост в прошлом году, – продолжил Амброс напряжённым, тихим голосом, – но Её Имперское Величество снова повысила налоги, чтобы покрыть затраты из-за военных действий на границе с Лайраном. И снова, можно было либо починить мост, либо отправить тебе то, что было наказано отправлять. Наши обязательства перед тобой имеют приоритет.

– А что налоги? – потребовала Сэндри дрожащим голосом. – Ты их выплатил.

Амброс выглядел удивлённым тем, что ей приходится такое спрашивать.

– Налоги надо платить. В прошлом году я обратился к ростовщику. В этом году, если будет на то воля богов, я смогу выплатить ссуду, если повышу налоги на мельницы и шерсть для подданных.

Сэндри наклонилась ближе к нему:

– Тебе надо было сообщить мне, – с чувством произнесла она. – А не полагаться на то, что я вычислю всё по твоим счетам.

Она ощутила, что краснеет от стыда.

– Тебе следовало изложить проблему прямо! У меня более чем достаточно денег на мои нужды. Я могла бы отказаться от получения выплат в оба года, и даже не заметила бы!

Медленно, будто боясь разгневать её, Амброс сказал:

– Твоя мать, Клэйхэйм Амилиан, выразила свои желания совершенно ясно. Эти деньги всегда должны идти клэйхэйм, хороший выдался год или нет. И я не знал тебя достаточно, чтобы спрашивать. Я всё ещё не знаю тебя достаточно хорошо.

И он добавил, ещё тише:

– Кузина Сэндри, наказанием для управляющего, который недоплачивает своему господину – или госпоже – является отрубание вороватой руки. Кроме того, я потеряю земли, которыми владею сам. Я и моя семья останемся без единого гроша.

– Я бы никогда не стала настаивать на таком! – воскликнула Сэндри.

Даджа бросила взгляд на придворных. Если они и услышали, то даже не повернулись в сёдлах.

Амброс устало потёр голову:

– Клэйхэйм…

– Сэндри! – отрезала она.

Твёрдо глядя ей в глаза, Амброс сказал:

– Клэйхэйм, имперские шпионы повсюду. Имперские суды весьма рады рассматривать подобные дела самостоятельно, особенно если есть вероятность того, что они смогут конфисковать земли для короны. Именно так Её Имперское Величество и раздаёт титулы и доход своим фаворитам.

Набрав в грудь воздуха, чтобы спорить дальше, Сэндри передумала, и выдохнула.

– Давай просто поедем дальше, – сказала она, чувствуя себя усталой до мозга костей. «Надо было быть внимательнее. Надо было ещё несколько лет назад это исправить. Спасибо, Мама. Ты нас обеих опозорила. А я – опозорила себя».

– Завтра, если это не опасно, Амброс? Пожалуйста, безотлагательно начни ремонт моста. Выплати ростовщикам всё, что должен. Не посылай мне ничего следующие три года. Я оформлю это письменно и заверю.

На этот раз она поехала впереди по грязной тропе к броду, выйдя из-под щита Трис и намокнув. Браяр развернулся. Как только он поднёс два пальца к губам, Трис заткнула уши. Жэгорз и Даджа взвизгнули от боли, когда Браяр издал пронзительный свист, которым он раньше подзывал пса, жившего в Спиральном Круге. Придворные это услышали, повернули коней и пустили их рысью обратно к основной группе, а охрана поехала следом.

Пока Даджа костерила его на языке Торговцев, Браяр широко улыбнулся Трис:

– Ты не забыла. Как мило.

Она пожала плечами:

– Этот звук я едва ли забуду. Кроме того, именно так я и подзывала Медвежонка, когда мы с ним путешествовали вместе.

Она занялась заталкиванием своей книги в перемётную суму, чтобы ему не было видно её лицо.

– Это не давало мне тебя забыть, пока я странствовала.

Браяр подъехал, чтобы ткнуть её локтем:

– Ты просто напоминала себе, как тебе было тихо, когда я тебя не достаю, – сказал он, шутя, хотя на самом деле был тронут. – Тебе меня не одурачить.

Она на самом деле осклабилась в ответ.

Со временем они пересекли брод и вернулись на дорогу по другую сторону от опасного моста. Пятнадцать минут спустя они перевалили за небольшую возвышенность и обнаружили внизу приличных размеров деревню по обе стороны от дороги. В ней была мельница, постоялый двор, кузница, пекарня и храм, не считая домов на почти пятьсот семей – большое поселение, для деревни. На дальней стороне деревни и реки, вращавшей колёса мельницы, возвышался холм, на котором стоял замок. Отсюда им была видна внешняя, наружная стена, выстроенная из гранитных блоков. За стеной виднелись четыре башни и верхняя часть соединявшей их стены.

– Замок Ландрэг, – сказал Амброс, пока они ехали вниз к деревне. – Родное поместье клэйхам и клэйхэйм семьи Ландрэг на протяжении четырёх сотен лет.

Когда они последовали за ним, дождь, который к этому моменту поутих, начал лить сильнее. Трис вздохнула и снова подняла свой щит, в то время как в деревне кто-то начал звонить в храмовый колокол. Люди выходили из своих домов, становясь по обе стороны дороги. Другие прибегали из дальних зданий и близлежащих полей.

Сэндри приостановила свою кобылу, затем догнала Амброса:

– Кузен, что они делают? Жители деревни?

Амброс посмотрел на неё, слегка нахмурившись, как если бы смышлёная ученица дала ему неправильный ответ на вопрос:

– Ты – клэйхэйм, – мягко сказал он. – Это их долг – приветствовать тебя по возвращении.

– Откуда они знали, что она приедет? – спросил Браяр.

Амброс поднял свои бледные брови:

– Я послал вестового вчера, разумеется, – объяснил он. – Это мой долг – заранее предупредить о возвращении клэйхэйм.

Кобыла Сэндри занервничала: девушка слишком крепко держала поводья, давя удилами на чувствительные уголки лошадиного рта.

– Прости, дорогуша, – пробормотала Сэндри, наклоняясь вперёд, чтобы погладить кобылу по мокрой шее. Она ослабила хватку на поводьях. Не глядя на Амброса, она тихо сказала:

– Я не хотела этого, Кузен. Я не хочу этого. Пожалуйста, попроси их вернуться к своим делам.

– Плохая мысль, – сказал Джак.

Сэндри оглянулась на него. Темноволосый дворянин пожал плечами:

– Так и есть, – настаивал он. – Они должны показать надлежащее признание своему суверенному господину. Нельзя позволять им начать думать о нас непочтительно, Леди Сэндри. Крестьяне должны всегда знать, кого им следует уважать.

– Мне не нужны церемонии для уважения, – отрезала Сэндри, сердясь.

Её щёки снова залились румянцем, когда они проезжали мимо крайних групп жителей деревни; ей казалось, что её щёки – как знамена, объявляющие всему миру о её желании забиться под какой-нибудь камень. Когда она проезжала мимо, мужчины кланялись, а женщины делали реверансы, не поднимая взглядов.

– И им следует кланяться не мне, – тихо настаивала она, чувствуя себя самой большой ложью в мире. – Не мне, а моему кузену. Это же он работает ради их блага. Тебя-то они так встречают? – потребовала она у Амброса.

– Они кланяются, если случаются рядом, когда я проезжаю, но я – не клэйхэйм, – сказал ей Амброс тихим голосом, чтобы жители деревни не услыхали. – Ты не понимаешь, Кузина. У нас в Наморне есть сложившийся уклад жизни. Простолюдины возделывают землю, ремесленники делают вещи, купцы их продают, а дворяне сражаются и управляют. Каждый знает своё место. Мы знаем правила, которые укрепляют эти места. Это – твои земли; эти люди – твои слуги. Если ты попытаешься изменить ритуалы, по которым мы живём, то ты подорвёшь весь общественный порядок, а не только свой собственный его уголок.

– Он прав, – сказал Фин. – Поверь мне, если они не будут относиться к тебе с надлежащим уважением…

Ризу перебила его:

– Леди Сэндри, за соблюдением обычаев следят не только владельцы земель. Восстание в одной деревне воспринимается как угроза всему дворянству. Сюда в течение нескольких дней пришлют имперских стражников, и тогда казнят каждого десятого жителя.

– На моих собственных землях? – прошептала Сэндри, ужаснувшись.

– Лорды бывали больны, глупы или отсутствовали, – тихим голосом ответил Амброс. – А порядок нужно поддерживать.

– Я не могу сказать им, чтобы больше так не делали? – поинтересовалась Сэндри.

– Только если хочешь прополоть капустную грядку, – пошутил Фин.

Кэйдлин ткнула его острым локотком в рёбра.

– Ну, так мы их зовём дома, – запротестовал молодой дворянин. – Капустные головы. Торчат в земле, а в голове ни одной благородной мыслишки.

«Пропалывать капустную грядку», – с ужасом подумала Сэндри. «Убивать крестьян».

Она посмотрела на жителей деревни, пытаясь поймать взглядом их лица. Она не сразу осознала, что хотя дождь усилился, люди на земле не становились более мокрыми. Она посмотрела вверх. Пространство, которое покрывал магический зонтик Трис, расширилось. Оно стало настолько большим, что она не видела его краёв, лишь текущую над головой воду, как если бы деревню накрывала огромная стеклянная пластина. «Она всё ещё читает», – подумала Сэндри, оглядываясь на Трис. «Она может удерживать весь дождь, и по-прежнему не отрываться от чтения».

Уголков рта Сэндри коснулась улыбка. Она подумала: «Кто-то явно практиковался».

Они пересекли реку, миновали крайние дома на дальней стороне, затем начали взбираться на холм, к замку. На полпути вверх по склону они услышали дребезжание огромной цепи. Поднималась решётка, перегораживавшая открытые ворота. Подъёмный мост уже был опущен и вёл через ров, который лошади было бы не перепрыгнуть. На гребне стены в каждой бойнице стояли солдаты в кольчугах и шлемах, наблюдая за ней. Один из них, стоявший прямо над воротами, поднял к губам трубу и подул. Когда Сэндри и Амброс первыми въехали на подъёмный мост, влажный воздух огласил золотой трубный зов.

Внутри они обнаружили внешний двор, где размещалось множество промыслов, поддерживавших обитателей замка. Повсюду мужчины и женщины бросали свои дела и выстраивались вдоль изогнутой дороги, которая вела от ворот к внутреннему двору. Когда их группа проезжала мимо, люди кланялись или делали реверанс.

«Дедушка Ведрис никогда бы не позволил им тратить рабочее время на этот вздор», – разгневанно подумала Сэндри, скрывая однако свои истинные чувства, улыбаясь и кивая тем, кто выстроился вдоль дороги. «Он мигом на тебя набросится, если посчитает твоё поведение неуважительным, но не испытывал необходимости в этой, этой глупой церемонии для доказательства этого уважения. Я так рада, что он сейчас не может меня видеть».

Когда они проскакали через внутренние ворота, у Сэндри заныли челюсти. Она на самом деле скрипела зубами от расстройства. Совершив над собой усилие, она заставила себя расслабиться, подвигав челюстью, чтобы размять напряжённые мышцы. Она оглянулась на остальных, и увидела нечто, заставившее её широко улыбнуться. Маленькая Чайм сидела на луке седла Трис, расправив крылья и высоко задрав подбородок. Стеклянная драконица явно думала, что все приветствовали именно её.

«Пусть так и будет», – подумала Сэндри, широко улыбаясь. «Это не для меня – это для неё».

Удерживая в голове эту мысль, она смогла улыбаться ждавшим у внутренних ворот солдатам более естественным образом, и кивать группам людей, стоявших внутри, на дворе перед главным замком. Её улыбка стала шире, когда четыре девочки возрастом от пяти до двенадцати лет, оторвались от группы слуг и понеслись к Амбросу, крича «Папа! Папа!»

Он засмеялся и спешился, встав на колени в грязи, чтобы обнять всех четверых разом.

– Можно подумать, я отсутствовал несколько лет, а не несколько дней, – упрекнул он их, его глаза довольно светились. – Что ваша кузина может подумать о таких оторвах?

Сэндри спешилась прежде, чем кто-то успел помочь ей в этом.

– Она думает, что они очаровательны, – сказала она, подойдя и встав рядом с Амбросом. – Она думает, что их отцу повезло иметь столько восхитительных дочерей.

– Действительно, их отцу повезло, – сказал Амброс, поднимаясь. – Девочки, это ваша кузина, Клэйхэйм Сэндрилин фа Торэн.

Вспомнив о манерах, все девочки сделали Сэндри реверанс. Та, что выглядела лет на десять, протянула Сэндри букет слегка увядших цветов:

– Я их сама нарвала, – сказала она.

– И я тебе благодарна, – ответила Сэндри, принимая букет. – Люблю получать цветы после долгой поездки.

– Хорошо, потому что они несомненно были сорваны в твоём же собственном саду, – сказал Амброс, обнимая рукой старшую девочку за плечи. – И весьма вероятно, что их собирали в то время, как кто-то должен был делать уроки.

– Но Папа, я же их закончила, – возразила девочка с цветами. – Правда!

Амброс только закончил представлять своих дочерей, когда вперёд вышла всё ещё вытиравшая руки тряпочкой высокая женщина, чьи волосы были скорее серебристыми, чем светлыми в её раннем возрасте.

– А это – самый прекрасный цветок в замковых садах, – сказал Амброс, просветлев лицом. – Клэйхэйм Сэндрилин фа Торэн, позвольте представить мою жену, Сагхада Эла́га фа Ландрэг.

Сэндри и Элага с серьёзным видом сделали друг другу реверанс. Затем леди улыбнулась Сэндри:

– Вы со спутниками наверняка изнываете по горячей ванне, – предложила Элага. – Ужасный день для поездки – ты не мог подождать погоды получше? – спросила она своего мужа, когда конюхи подошли, чтобы помочь всадникам спешиться и взять поводья их скакунов.

– Я желал, чтобы наша кузина имела время на тщательную проверку нынешнего состояния дел, прежде чем ей придётся вернуться на празднование Середины лета, – объяснил Амброс. – Согласно воле императрицы, Клэйхэйм Сэндри должна составлять ей компанию большую часть этого сезона. И как ты можешь видеть, дорогая, она послала четырёх молодых придворных, чтобы составлять компанию клэйхэйм и её друзьям, пока не придёт время возвращаться.

– Чудесно, – с улыбкой произнесла Элага. – Ризу, тебе здесь всегда рады, и Амброс, тебе следовало вспомнить, что Кэйди – внучатая племянница моей матери. И с Джаком и Фином я хорошо знакома.

Обращаясь к Сэндри, она объяснила:

– Он всегда абсолютно уверен, что мы с дикой скоростью несёмся к беспорядку, в то время как он сам готов ко всему. Правда, ну что можно сделать с таким мужчиной?

Сэндри засмеялась:

– Похоже, ты вышла за него.

В Элаге было что-то, очень напоминавшее ей Ларк, одну из приёмных матерей четвёрки. Для Сэндри этого было достаточно, чтобы расслабиться.

* * *

– Тебя здесь быть не должно, – уведомила Трис тощая, низкорослая женщина, пока рыжая засовывала свою книгу в перемётную суму. – Милорд должен был тебе сказать, что слуги заходят с бокового входа. Нам нужно, чтобы ты сказала нам, какая часть багажа принадлежит клэйхэйм.

Трис посмотрела на говорившую, задрав свой длинный нос:

– Меня понизили в должности, судя по всему, – ответила она особо сухим тоном. – Была спутницей, а стала служанкой. По-твоему я похожа на служанку?