355 500 произведений, 25 200 авторов.

Электронная библиотека книг » Тамора Пирс » Воля Императрицы » Текст книги (страница 5)
Воля Императрицы
  • Текст добавлен: 17 апреля 2017, 22:00

Текст книги "Воля Императрицы"


Автор книги: Тамора Пирс



сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 27 страниц)

Глава 4

«Одно дело – знать, что Сэндри богата», – думала Даджа, когда ворота распахнулись, а охранники поклонились, пропуская их во двор городской резиденции Ландрэгов. «В конце концов, я богата. Как и Браяр, хоть он это и не афиширует. И одно дело – знать, что Сэндри – дворянка, клэйхэйм. Я всегда думала, что это меня не побеспокоит. Теперь же… я не уверена, что это меня не беспокоит.

«Это» представляло собой масштабную кучу мрамора, которой являлся столичный дом Ландрэгов. Две трети здания даже не использовались сейчас. Семья матери Сэндри – чей титул передался дочерям и сыновьям – уже годами здесь не жила; семья её кузена Амброса редко здесь останавливалась. «Это» также относилось к тому, что, на взгляд Даджи, выглядело как небольшая армия слуг и воинов, наряженных в одинаковые ливреи, выстроившаяся на ступенях дома, кланяясь и делая реверансы, пока Сэндри проходила мимо. «Этим» также была позолота на краях стоявшей в доме мебели; полы из твёрдых пород дерева, отполированные до блеска; гобелены, сверкавшие золотыми и серебряными нитями; канделябры, усыпанные хрустальными подвесками. Даже приготовленные для остальных магов комнаты казались предназначенными для членов королевской семьи, с широкими парчовыми портьерами и шикарными коврами с замысловатыми узорами. Бани, выделенные для использования Сэндри и её гостями, были роскошными творениями из фарфора, мрамора и хрусталя.

Если бы Даджа сама не была так ошеломлена, то вид Трис, семенящей по такой роскоши подобно оскорблённой кошке, заставил бы Даджу хихикать до икоты. Даджа теперь вспомнила, что Трис никогда не нравилось показное богатство. Она одобряла трату денег лишь на книги и инструменты для творения магии.

В их первый вечер там, за ужином, глядя на то, как Трис обращается с позолоченными столовыми приборами как с раскалёнными докрасна, Браяр внезапно сказал:

– Почему ты попросила комнату на самом верхнем этаже дома? Какой-то бедной девушке приходится подниматься по всем этим лестницам, чтобы позвать тебя к ужину. Если бы ты была на том же этаже, что Сэндри и Даджа, или на первом этаже вместе со мной…

Трис зыркнула на него:

– Мне нравится наверху, при прочих равных, – прямо заявила она.

Затем сменила тему:

– Сэндри, я думала, что тебя должен был встретить здесь твой кузен, Лорд – Сагхад – Амброс. Чтобы начать водить тебя по твоим владениям, и тому подобное.

Сэндри подняла взгляд от записки, которую читала:

– Он собирался, но здесь написано, что в одном из поместий произошло небольшое происшествие, с которым он должен разобраться. Он говорит, что скоро вернётся, и просит прощения за то, что дела не в лучшем состоянии. Я получила отсрочку от бухгалтерских книг.

Браяр фыркнул:

– А что такое, по его мнению, «лучшее состояние» – идеальность? Тут не найти ни пятнышка.

Он покосился на свой суп из щавеля и шпината:

– А вот это странная комбинация растений.

– Я предупреждала тебя насчёт наморнской кухни, – сказала Даджа. – К ней нужно привыкнуть, но я её обожаю.

– И вообще, ты разве не говорил Торговцам, что в Гьонг-ши ты пил чай с маслом яка? – спросила Трис, пробуя суп на вкус. – На твоём месте я бы воздержалась от разговоров о странной еде.

– Там было очень холодно, жир помогал, – сказал Браяр.

Он попробовал суп, нахмурился, затем попробовал ещё ложку. Когда служанка наконец забрала у него тарелку, та была пустой. Служанка наклонилась чуть дальше, чем было необходимо для того, чтобы взять и использованную им ложку, заработав от Браяра широкую улыбку и подмигивание.

– Даже не начинай, – сказала ему Сэндри, когда служанка покинула комнату. – Я не хочу, чтобы ты беспокоил местную прислугу.

– Я уже поговорила с домоправительницей, – пробормотала Трис.

– Я их не беспокою, – лениво протянул Браяр, сверкая глазами из-под ресниц. – Но если они ценят моё внимание, едва ли я буду оскорблять их чувства.

– Ты и раньше был таким? – потребовала Сэндри, зыркнув на него. – Я не помню, чтобы ты был таким.

– Говорят, что путешествуя, набираешься опыта, – сказал Браяр, и зевнул. – Я так и поступил.

Даджа почувствовала облегчение, когда лакей принёс блюдо с тушёной в вине форелью и начал раскладывать еду по тарелкам. «Такое странное ощущение, говорить с ними об опыте – сексе», – осознала она. «Не понимаю, почему Браяр так часто этим занимается. Я пробовала целоваться и ласкаться, один раз, в Гянсаре, и ещё, в Андэрране. Ощущения были просто… неловкими. От первого парня пахло потом, а у второго губы были потрескавшиеся. Но Браяру это нравится. Ларк и Розторн это нравится. Фростпайну это нравится. Интересно, а Трис…»

Она украдкой взглянула на Трис. Рыжая сидела с книгой на коленях и читала за едой.

«Трис – наверное нет», – подумала Даджа. «Сначала надо привлечь её внимание, и она скорее всего врежет тебе книгой». Она подняла взгляд, и увидела веселье в голубых глазах Сэндри. Та тоже заметила, что Трис читала за столом.

Даджа широко улыбнулась. «По крайней мере некоторые вещи такие же, как прежде», – подумала она. «И по крайней мере Сэндри – всё ещё Сэндри, вне зависимости от того, живёт она в куче мрамора, или нет».

* * *

Следующий день они провели порознь, занимаясь собственными делами и потакая собственным интересам. Хотя они имели возможность избегать друг друга в пределах каравана, им всё же приходилось находиться в обществе других путников. Для Трис и Браяра, привыкших к долгим часам уединения, это было в некотором роде испытанием. Даджа, привыкшая работать с людьми, с которыми она делила свою кузницу, и Сэндри, окружённая служащими и домочадцами её деда, были тем не менее рады возможности собраться перед тем, как предстать при дворе.

Они исследовали открытые части обширного дома, его сады и некоторые из лавок на Высокой Улице, которая лежала прямо за воротами. Прогуливаясь, Браяр поднялся на холм до самых дворцовых стен, и успел вернуться в Дом Ландрэг к обеду. В ветерках, проскакивавших над стенами Ландрэгов, Трис уловила проблески того, как Браяр осматривал как лозы, украшавшие стены некоторых других городских резиденций дворян, так и лица и фигуры женщин, мимо которых он проходил.

Трис нахмурилась и закрыла глаза, пока тот поток воздуха не миновал её. Она попросила комнату наверху, чтобы уловить образы города, возможно даже движения на Сиф, а никак не образы Браяра, занимающегося своими обыкновенными в эти дни делами.

– И это вдвойне касается того, как он прошлой ночью украдкой протащил в свою комнату девушку, – сказала она Чайм, сидевшей рядом с Трис на перилах балкона и вылизывавшей языком одну из задних лап. – Ты знаешь, что мне сказала домоправительница? Она сказала, что её девушки осторожны с беременностью, и что ни одна из них не настолько глупа, чтобы влюбиться в мага. Я надеюсь, что она будет такой же уравновешенной к тому времени, как мы уедем!

Чайм подняла взгляд на Трис, тревожно звякнув. Трис вздохнула:

– Ох, я знаю, что он играет честно и не разбрасывается пустыми обещаниями. Уж Розторн-то об этом позаботилась. Я просто хотела бы, чтобы для него это было чем-то большим, чем просто… просто игра. Это ведь должно значить что-то большее, как ты думаешь?

Когда Чайм не ответила, Трис посмотрела на неё, и вынужденно улыбнулась:

– Ты и понятия не имеешь, о чём я говорю, так ведь? И глупо с моей стороны задавать тебе такие вопросы!

Она взяла Чайм на руки и повернулась, чтобы вновь уставиться в дувший с Сиф ветер. Императрица и её двор скакали по пляжу на северо-западе – ветер принёс ей образы незабываемого, смеющегося лица Берэнин, и лиц её придворных: мага Кэнайла, раздражённого охотника, которого они видели вчера, пышнотелой девушки с блестящими карими локонами, светловолосого мужчины с бирюзовыми глазами, и остальных мужчин и женщин в возрасте от двадцати до тридцати с лишним, привлекательных и жизнерадостных. Они умело держались в седле, успешно управляя конями как на твёрдом, так и на мягком песке, беззвучно смеясь и болтая. Любые обрывки разговоров настолько запаздывали по отношению к образам, что Трис даже не пыталась их услышать.

«Они красивые как цветочная клумба», – думала она, гладя пальцами крылья Чайм. «Мне не место среди таких людей. Мне не место в таком доме. Чем я могу быть здесь полезна Его Светлости? Я просто дочь купца в одежде, сделанной для меня моей богатой подругой. Я сомневаюсь, что в этой компании дело дойдёт до молнии и ураганов – скорее будут облачка пудры с пятидесяти шагов. Какую они могут представлять опасность из тех, от которых я могу её защитить?»

Она внезапно развернулась и занесла Чайм внутрь.

* * *

Вскоре после полуночи Браяра разбудил звук въезжавших во двор за конюшней лошадей. Снедаемый любопытством и голодом, он натянул поверх своей ночной рубашки брюки и пошёл на кухню. И точно, там была одетая в халат поверх ночнушки кухарка Уэ́нура, ставившая на кипятиться воду в чайнике. Они с Браяром уже успели поладить: он всегда старался узнать поваров поближе. Она без промедления приказала ему расставить стаканы и блюдца, поскольку он знал, где те лежали, и взять из буфета три тарелки. Браяр послушался, пока она бегала по кухне, достав ломоть сыра, банку с вареньем, буханку чёрного хлеба и окорок.

Пока Уэнура нарезала окорок, лакей открыл заднюю дверь, впуская растрёпанного мужчину. Браяр отошёл в тень, чтобы тихо наблюдать, пока лакей помогал вновь прибывшему снять перчатки и забрызганную грязью шляпу. Свои сапоги и плащ тот уже снял в сенях. «Он наверное скакал сюда в большой спешке, если забрызгал грязью шляпу», – осознал Браяр.

– Они посетят императрицу утром, Сагхад, – сказал первый лакей.

– Ничего неожиданного, – ответил мужчина тихим, точным голосом. – Хотя кто бы мог подумать, что ей не дадут даже недели отдохнуть перед тем, как начнётся эта придворная чепуха.

Кухарка, нарезавшая уже хлеб, посмотрела на стоявшего в тени Браяра, затем пожала плечами. Она не собиралась говорить, что на кухне присутствовал посторонний.

Приехавший мужчина размял шею. На нём была надета синяя домашняя куртка и светло-коричневые штаны, помятые после проведённого им в седле времени. Широкоплечий и жилистый, он был где-то на три дюйма выше Браяра. Как и Трис он носил очки в латунной оправе, и его глаза были ярко-голубыми. Его густые золотые волосы были острижены на уровне чуть ниже ушей. Они обрамляли его светлокожее лицо с лёгкими следами, оставленными на нём в детстве чем-то вроде оспы, длинными, прямыми губами и длинным, прямым носом. С Сэндри его роднили глаза и упрямый подбородок.

– Уэнура, ты просто спасительница, – сказал он кухарке, когда она поставила на длинный кухонный стул еду. – Я не останавливался на ужин.

– Если хотите, я могу подогреть суп, Сагхад Амброс, – ответила она, снова бросив взгляд на Браяра.

Браяр понял намёк.

– Приветствую, Сагхад Амброс, – сказал он, выходя на свет, чтобы поздороваться с кузеном Сэндри. Я – Браяр Мосс. Я думаю, Клэйхэйм Сэндрилин писала вам, что прибудет с друзьями.

Когда мужчина попытался встать, Браяр осклабился:

– Пожалуйста, не вставайте. Я не из тех, ради кого люди поднимаются с места. И я никогда не встану между мужчиной и его ужином.

Амброс насмешливо взглянул на Браяра:

– Я слышал, что вы заставляли людей вставать весьма резво, Винэйн Мосс, – сухо сказала Амброс. – Но я рад, что вы позволили мне сидеть. Моим ногам всё ещё кажется, что я в седле.

– Вы слышали обо мне? – спросил Браяр, садясь на скамью расположенную на противоположной от Амброса стороне стола. – Уверен, большая часть услышанного вами – ложь. Сейчас я уже исправил свои былые пороки.

Амброс прожевал и проглотил очередную порцию пищи, прежде чем сказать:

– Моя кузина лишь писала мне, что вы – очень хороший растительный маг и её названный брат, – тихо ответил он. – Так какие же пороки вы исправили – то, что вы растительный маг, или то, что вы названный брат?

Браяр хотел было прояснить ситуацию, когда заметил ироничный блеск в глазах Амброса. «Ну и ну… Мешок с чувством юмора», – подумал он, используя своё старое жаргонное слово, обозначавшее богатого человека.

– Я исправил их все, – сказал он с таким же серьёзным выражением лица, как у Амброса.

Кухарка фыркнула.

– Так и есть, – настаивал Браяр своим самым искренним тоном. – Мой подход к дамам состоит исключительно из преклонения. Я славлю нашу взаимную преданность Кунок. Работы много, но я нисколько не в претензии.

– Ну, если ты удобришь какие-то из полей, которые пашешь, то я надеюсь, что ты также удобришь кошельки матерей, – сказал Амброс. – Мужчина должен быть ответственным за то, что посеял.

– Ответственность – моё второе имя, – искренне сказал ему Браяр. – У меня есть и другое второе имя – Сухейник[3]3
  англ. «Droughtwort» – состоит из слова «drought» («засуха») и «wort» (общий суффикс у названий целого ряда никак не связанных друг с другом растений; не поддаётся переводу)


[Закрыть]
.

Сухенийком называлось растение, съев которое мужчина на несколько дней становился бесплодным. Браяр был полон решимости не зачинать никаких детей, которые остались бы сиротами, случись что с их материями.

Амброс поднял свои светлые брови, глядя на Браяра:

– Так предусмотрительно, – заметил он. – Так сколько именно вам лет?

– Мы думаем, что восемнадцать, – объявила стоявшая в дверях Сэндри. – Даже Браяр не уверен. Кузен, я не ожидала, что ты приедешь этой ночью, иначе я бы бодрствовала, чтобы встретить тебя.

Она прошла вперёд с распростёртыми объятьями, её халат и ночнушка свободно колыхались на её стройной фигуре.

Амброс чуть не опрокинул скамейку, поспешно вставая на ноги.

– Клэйхэйм Сэндрилин, – сказал он, беря её кисть в свою руку.

Поклонившись, он приложил кончики её пальцев к своему лбу.

– Не глупи, Кузен, – сказала Сэндри, целуя его в обе щёки, когда он выпрямился. – Учитывая всё то, что ты делал для меня все эти годы, мне следует касаться лбом твоих пальцев.

– Это честь для меня, – сказал Амброс, целуя её щёки в ответ. – У меня подходящий характер для этой работы, и люди ваши не отлынивают.

Браяр стянул кусок хлеба и начал есть его по кусочкам, наблюдая за тем, как Сэндри уговаривает своего чопорного кузена сесть на место и продолжить есть. «Как она знала, что он приехал?» – гадал Браяр. «Её комнаты в противоположной части дома. Когда она шла спать, она зевала».

Он потёр глаза, будто он сам был сонным, в то время как на самом деле он настраивал свой разум на способность видеть тонкую магию. Явные заклинания он и так всегда видел, например заклинания в кухне, препятствующие порче еды и специй, а также подавляющие пожары. Эти были в любом доме, который мог их себе позволить. Требовалась дисциплина, практика и навык, чтобы видеть более тонкое использование магии, и они с сёстрами этому научились в последние несколько лет. Когда он решил, что готов, Браяр посмотрел на Сэндри.

На миг он увидел это: тончайшую серебряную паутину, расходившуюся во все стороны от её тела и исчезавшую в стенах, потолке и полу вокруг неё. Миг – и образ паутины пропал. Браяр изогнул брови.

«Ты разленился», – отчитал он себя, взяв кусок сыра. «Было время, когда ты мог это сделать, и удержать образ. Лучше тебе попрактиковаться, мой паренёк. Может, ты и гонялся за юбками и запустил свои навыки, но раз нужно приглядывать за императрицей и её великими магами, тебе следует побыстрее подтянуть свои навыки».

Странное дело, но голос-наставник в его голове почему-то всегда звучал как Розторн.

Браяр откинулся назад, уплетая сыр. «Сэндри не спит с вожжами в руках», – подумал он, слушая, как Сэндри и Амброс исполняют вежливый ритуал первой встречи дворян, будто они не были одеты в постельное бельё и мятую одежду. «Она разбросала по всему дому паутину, центром которой является она сама. Если кто-то посторонний её коснётся, она об этом узнает».

Не прерывая Амброса и Сэндри, Браяр встал и вернулся в свою комнату. Как давно он последний раз медитировал? Он решил начать сегодня же.

* * *

Сэндри заметила, что взгляд Амброса не отрывался от уходившего Браяра. Когда Амброс снова посмотрел на неё, она сказала:

– Я вижу, что вы уже познакомились.

– Он очень симпатичный, – осторожно ответил Амброс.

Сэндри хихикнула:

– Прости, Кузен, но если бы ты только знал, как смешно это звучит, – объяснила она. – Ты в этом не одинок, конечно. Люди время от времени поговаривали такое о Браяре и обо всех нас-девочках. Но поверь мне, ничто не могло бы быть дальше от истины. Это было бы всё равно, что ухаживать за братом или сестрой.

Амброс криво улыбнулся:

– Тогда простите за то, что допустил столь распространённую ошибку, – попросил он прощения. – Но вам следует приготовиться, потому что вы наверняка не раз услышите то же самое при дворе.

Сэндри пожала плечами:

– Двор может сколько угодно сплетничать, – сказала она, подперев подбородок руками. – Меня это никак не волнует. Если бы я собиралась остаться, то меня бы это беспокоило, но оставаться я не собираюсь.

Эти слова заставили её кузена откинуться назад и хмуро посмотреть на неё:

– Вы не останетесь?

– Я же сказала тебе в своём последнем письме, что осенью я вернусь домой, – ответила Сэндри. – Ты ведь получил моё письмо?

Амброс положил нож и вилку на опустевшую тарелку и отпил чая из своего стакана.

– Да, но…

Сэндри ждала. Он казался таким же, как и его письма: сухим и придирчивым, методичным и точным. Она знала, что он никогда не давал дутые обещания насчёт доходов от собранного урожая или новой шахты. Он даже говорил ей, чтобы она ожидала меньшие чем обычно суммы. Если что-то его беспокоило, то она готова была это выслушать.

Наконец он сказал:

– Императрица полагает, что вы передумаете. Она в этом уверена.

Сэндри улыбнулась. «И это всё?» – подумала она.

– Я объясню, – пообещала она, похлопывая своего только что встреченного кузена по руке. – Я почти всегда имею ввиду именно то, что говорю. Когда она узнает меня получше, она это поймёт.

– Разве будет так плохо остаться здесь? – спросил он. – У вас есть работящие подданные, которые вас обожают, и земли, которым требуется внимание их законной владелицы. Да, у нас есть некоторые недовольные, но они везде есть. Если бы вы выделили нам необходимые средства, мы бы легко могли удвоить поголовье мулов. И торговцев зерном нужно приструнить. В прошлом году я дважды поймал Хо́улэба на попытке обвесить нас на ячмене. Если за ними не следить каждую секунду…

Он спохватился и улыбнулся:

– Прошу прощения. Жена моя утверждает, что если меня не остановить, то я буду говорить о делах, пока у людей не отвалятся уши.

– Но зачем мне занимать твоё место, когда ты так хорошо знаешь и любишь эти владения? – спросила Сэндри. – Тебе знаком каждый дюйм этих земель, а моя мать почти там не бывала. Ты знаешь этих людей поимённо, и ты о них заботишься. Я нужна моему деду Ведрису. А здесь я что буду делать? Порхать бабочкой, пока ты делаешь всю работу?

– У вас будет муж, чтобы беспокоиться о таких делах, – спокойно ответил Амброс. – Императрица желает, чтобы вы украсили собой её двор. Несомненно, вам при нём отведут пост Госпожи Имперского Кошелька, или главной фрейлины…

Со служанками, которые знают о дворцовых традициях больше, чем я, – сказала ему Сэндри. – Я же буду скучать до одури. И ты знаешь поговорку: «Скучающий маг – назревающая неприятность». А что касается замужества… Мужчине, за которого я выйду, придётся быть очень необычным, Кузен. Я сомневаюсь, что я встречу такого при дворе.

Амброс вздохнул, затем прикрыл рот, зевая:

– Прошу прощения.

Сэндри встала; Амброс сделал то же самое.

– Это ты меня прости за то, что я не даю тебе спать, когда ты явно вымотан, – сказала она. – Не буду больше ни минуты тебя задерживать. Ты пойдёшь завтра с нами во дворец?

Тот натянуто улыбнулся:

– Её Императорское Величество не приглашает меня на семейные дворцовые приёмы, – объяснил он. – Она как-то раз уведомила мою жену, что я сухой как палка, и что по крайней мере палка была бы гораздо интереснее.

– Значит она тебя совсем не знает, – твёрдо ответила Сэндри.

Она сделала вежливый реверанс:

– Спокойной Ночи, Кузен.

Амброс положил ладонь ей на плечо:

– Клэйхэйм

– Сэндри, – сказала она ему. – Просто Сэндри. Думаю, Леди Сэндри, если мы на людях. Но в остальное время – Сэндри.

– Сэндри, – прямолинейно сказал Амброс, – императрица может быть очень упрямой.

Сэндри весело улыбнулась ему:

– Мне она показалась весьма разумной. Уверена, что когда придёт время, мне не придётся настаивать.

Глава 5 29й день Луны Гуся, 1043 П.К., Зал Роз, имперский дворец, г. Данкруан, Наморн

Следующим утром Даджа наблюдала за своими друзьями, пока они вчетвером ждали во внешнем зале, пока их представят императрице. Сэндри убивала время, проводя последнюю проверку их одежды, то дёргая одну складку, то разглаживая другую – просто суетясь, потому что одежда сама себя поправляла. Когда она потянулась к браяровской куртке с круглым воротником, он отвёл её руки в сторону.

– Хватит, – твёрдо сказал он Сэндри. – Мы выглядим как надо. Кроме того, она уже видела нас в походной одежде. Это роскошное платье сойдёт.

– Тут всё по-другому, – ответила Сэндри. – Ты видел как тот лакей смотрел на нас, задрав нос? Мы здесь выглядим совсем не модными, а внешний вид здесь важнее. Не хочу, чтобы эти попугаи над нами насмехались.

– Ну, может тут что-то и по-другому, но мы-то всё те же, – парировал Браяр, прихорашиваясь перед зеркалом, стоявшим там как раз для таких целей. – Мы всё ещё маги, и заботить нас должны лишь другие маги.

Дадже пришлось признать, что он выглядел весьма мило в своей бледно-зелёных куртке и штанах. Даже двигавшиеся на его руках татуировки лоз и цветов похоже старались подстроиться под его одежду. Их листья были бледно-зелёными, как по весне, а маленькие бутоны – белыми и розовыми, с очень редкими синими розами или чёрными корневищами. Тем не менее, ему следовало помнить, что не все были с ним согласны. Говоря на языке Торговцев, она сказала Браяру:

– Не мели чепуху. Эти люди имеют значение для Сэндри, а значит и для тебя должны иметь.

Браяр зыркнул на неё. Когда Даджа спокойно посмотрела на него в ответ, он закатил глаза и покачал головой:

– Они будут иметь значение для меня только на лето, а потом я больше с ними никаких дел иметь не буду, – ответил он, также на языке Торговцев. – Хватит с меня дворян.

– Если только они не захотят что-то у тебя купить, – пробормотала на том же языке Трис.

Браяр по-волчьи осклабился, показав все свои зубы:

– Если только они не захотят купить, – дружелюбно сказал он. – Тогда они – мои новые, временные лучше друзья.

Позолоченные двери Зала Роз распахнулись, толкаемые лакеем, который и привёл их в приёмную. Он низко поклонился Сэндри и показал, что они могут войти в лежащее за его спиной помещение.

Сэндри одарила его своей ярчайшей улыбкой и проплыла мимо него как какое-то воздушное суфле из легчайших розово-белых одежд и серебряной вышивки. Браяр последовал за Сэндри. Трис, выглядевшая респектабельно в ярко-синей безрукавке поверх белого платья с пышными рукавами, сунула лакею монету, проходя мимо, кивком приняв произнесённые им вполголоса благодарности. Она провела долгие часы в пути вместе с Даджей, обсуждая надлежащие суммы для чаевых в Наморне. Даджа, одетая в стиле Торговцев, в медного оттенка коричневые куртку и лосины, со своим посохом в руках, сопроводила Трис в большой зал.

– Клэйхэйм Сэндрилин фа Торэн, – объявил глашатай. – Винэйн Браяр Мосс. Вимэйсэс Даджа Кисубо и Трисана Чэндлер.

Даджа, Браяр и Трис переглянулись, поморщившись. Кто-то из придворных решил не обращать внимания на более простые титулы Раввотки и Раввикки, которые они использовали, когда впервые встретились с императрицей, и в открытую объявить их как магов. Даджа нехотя запустила руку за пазуху и вытащила похожий на змею шнурок из живого металла, на которой висел её медальон мага. Браяр вытащил свой, свисавший с зелёного шёлкового шнура, а Трис – свой, висевший на чёрном шёлке. Двигаясь к императрице, они поспешно расположили медальоны на груди, как положено. Даджа знала, что Сэндри медальон доставать даже не подумает. Сэндри понимала, что демонстрация её медальона не изменит то, как её видят при дворе.

Однако на спутников Сэндри демонстрация медальонов возымела мгновенный эффект. Даджа ощутила, как выпрямилась её спина. Она увидела, как с Браяром и Трис произошло то же самое. «В конце концов, нам уже восемнадцать. Нам позволено носить медальоны открыто», – осознала Даджа. «И, может быть, открытое их ношение на самом деле… поможет. Мы – не названные родственники-простолюдины Сэндри, или, точнее, это в нас на самое важное. Мы – аккредитованные маги из Спирального Круга, где медальоны просто так никому не дают. У нас есть репутация. Мы – люди, с которыми следует считаться».

Пока они шли к Берэнин, Даджа увидела, что вид медальонов у спутников Сэндри на груди также подействовал на других присутствовавших магов. Они явно были не рады видеть этот знак отличия у молодых людей. Даже Кэнайл, стоявший ближе всех к императрице великий маг, криво улыбнулся, когда приветствуя их поклоном.

«Мы заслужили их честно и как полагается», – думала Даджа, одаривая окружающих улыбкой, которая не предавала ничего из того, что происходила в её голове. «И если вы не будете играть с нами по правилам, мы даже покажем, как именно мы их заслужили».

Чтобы заставить себя забыть о ревнивых магах, Даджа оглядела комнату, будто ей позже понадобится описать её одному из её бывших наставников в качестве упражнения. Розы были изображены на портьерах, дамастовых подушках на креслах и на шёлковых шторах, висевших по бокам высоких стеклянных окон, также служивших дверями наружу. Повсюду стояли большие янджингские эмалированные вазы, заполненные свежесрезанными розами, поэтому всё помещение пропиталось их ароматом. Сами будто являясь экзотическими цветами, элегантные придворные сидели и стояли небольшими группами, тихо разговаривая и наблюдая за новичками. Даджа не могла не заметить, что немалое их число составляли привлекательные мужчины лет двадцати-тридцати. Хотя женщины тоже были привлекательными, их возрасты разнились гораздо сильнее, от кого-то лет двадцати с лишним, до одной женщины за шестьдесят, стоявшей прямо за спиной у самой императрицы.

Стоявшие вдоль стен стражники также были видными молодыми людьми и имели твёрдый вид профессиональных солдат. Торговцы говорили, что, согласно слухам, стража была для императрицы источником любовников, не бывших дворянами.

Даджа также увидела, что все, как бы они ни были увлечены личными беседами, поглядывали на Берэнин. Императрица сделала себя центром зала. Она изящно расположилась, поддерживая верхнюю часть туловища так, чтобы оно изгибалось подобно лебединой шее, притягивая взгляд к её плечам и тонкой талии. Сегодня она была одета в бежевое платье и одетой сверху мантии серовато-розового цвета. Её завитые и заколотые волосы обнимала прозрачная шёлковая ткань кремового оттенка. Локоны волос свободно висели вокруг её лица, намекая на то, что она, возможно, только что встала.

«Здесь сам воздух наполнен желанием», – думала Даджа, наблюдая за взглядами, которые бросали мужчины, улыбками императрицы и движением рук дворянок. «И не только мужчин – женщины хотят быть ею, или обладать её властью над мужчинами. Всё это – для Берэнин, всё это по её воле».

Они остановились перед диваном. Сэндри присела в глубоком реверансе. Трис, немного покачнувшись, последовала её примеру. Браяр и Даджа поклонились так же низко, как при первой встрече с Берэнин, как знак уважения её силы и положения.

– Ох, пожалуйста, давай обойдёмся без этих формальностей! – весело произнесла императрица. – Сэндрилин, ты выглядишь просто очаровательно. Могу ли я украсть у тебя твою швею?

Когда императрица протянула руку, Сэндри взяла её с озорной улыбкой:

– Я – сама себе швея, Имперское Величество, – сказала она со смехом во взгляде голубых глаз. – В противном случае мне приходится проверять чужое шитьё и переделывать чужие швы. Гораздо лучше делать всё самой, чтобы сразу получилось как надо.

Даджа услышала за спиной тихое бормотание. Сэндри тоже его услыхала, поскольку она продолжила, чуть более громко:

– В конце концов, я же являюсь чарошвейкой.

– Рассказы о твоих навыках повествуют отнюдь не о скромной чарошвейке.

Шестидесятилетняя женщина, стоявшая за императрицей, носила свой собственный медальон. Дадже и остальным он не требовался, чтобы определить в женщине мага: в их магическом зрении она лучилась силой, не уступавшей по яркости силе их наставников из Спирального Круга. Не смотря на её магическое могущество и её явно доверенное положение, она была одета в простое белое платье и чёрную накидку без рукавов. Помимо гагатовых серёжек и медальона её украшала лишь чёрная вышивка на белой льняной ткани её одежды.

– Вимэйси И́шабал, прошу простить меня, – сказала Берэнин, хотя её взгляд не отрывался от четвёрки, наблюдая за их реакцией. – Кузина, Вимэйсэс, Винэйн, позвольте мне представить вам главу моих придворных магов, Вимэйси Ишабал Лэдихаммэр. Ишабал, дорогая моя, моя кузина Клэйхэйм Сэндрилин фа Торэн и её названные родичи, Вимэйси Даджа Кисубо, знаменитая в Кугиско…

Даджа смущённо опустила взгляд. Она сделала в Кугиско несколько очень громких и очень неприятных вещей. Глава магов Берэнин конечно же знала, что именно там произошло, и как глупо Даджа вела себя, позволив делам принять неприятный оборот. Берэнин продолжила:

– Вимэйси Трисана Чэндлер.

Трис сделала ещё один реверанс, не сводя глаз с Ишабал. Императрица улыбнулась и добавила:

– И Винэйн Браяр Мосс.

Её глаза ласкали Браяра, пока он отвешивал поклон.

На миг Даджа подумала о том, чтобы послать двум другим девушкам мысль «Теперь несколько недель будет совершенно невыносимым», но остановилась. «Если я начну, то они захотят всё время поддерживать связь, пока им это не надоест, а потом они меня опять отрежут», – сказала она себе. «Лучше уж вообще без связи».

– Для меня честь встретиться с вами, Вимэйси Лэдихаммэр, – ответила Сэндри, сделав реверанс. – Вы известны далеко за пределами Эмелана. Я помню, что Матушка говорила о вас.

– Я сказала ей, чтобы она не совала нос в мою мастерскую, – снисходительно сказала маг. – Твоя мать всегда училась только на своих ошибках.

Ишабал Лэдихаммэр была седоволосой, с глубоко посаженными тёмными глазами и прямым носом. Её губы были изящно изогнуты и не были накрашены. Она вообще не использовала макияж, в отличие от других придворных женщин.

– Ваша слава и до нас тоже дошла, – сказала она, глядя на всех четверых. – Будет любопытно поговорить с вами. Я не знакома ни с какими другими магами, получившими свои аттестаты в столь юном возрасте.

– Этим они не только позволили нам практиковать магию, Вимэйси, но и посадили нас на привязь, – небрежно бросил Браяр. – В душе мы всё ещё дети.


    Ваша оценка произведения:

Популярные книги за неделю