Текст книги "Воля Императрицы"

Автор книги: Тамора Пирс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 18 (всего у книги 27 страниц)

Строганый лёд был бы сейчас очень кстати, спасибо, – сказала она.

Сэндри замахала веером, пытаясь остудить багровый румянец, который, как она чувствовала, проступал у неё на щеках. Как только Фин ушёл, и ей больше не нужно было сосредотачиваться на разговоре с ним, она поставила дополнительные блоки на своей связи с сестрой, пытаясь оставить её открытой, но при этом не чувствовать, чем именно сейчас занималась Даджа. Только уменьшив узы до тончайшей нити, она откинулась в кресле и закрыла глаза.

«Не думаю, что она знала», – подумала Сэндри. «Или, если знала, то считала, что больше похожа на Розторн, что интересуется как женщинами, так и мужчинами. Я знаю, она упоминала парней, раз или два, но девушек – никогда». Вспомнив о Ризу, Сэндри добавила про себя: «Или женщин».

На её плечо легла ладонь, заставив Сэндри подскочить. Когда она обернулась, Шан наклонился и прошептал ей на ухо:

– Снаружи прохладнее.

«И там темно, поэтому никто не увидит моё лицо, пока я не возьму себя в руки», – добавила про себя Сэндри.

Она вскочила с кресла, и последовала за Шаном на террасу, к счастью – отличную от той, которую только что покинули Даджа и Ризу. Она не была до конца уверена, что та, другая терраса не светилась от внезапной вспышки страсти Даджи.

– О боже, – прошептала она, замешкавшись. – Фин решит, что я его бросила.

– Скажи мне, что он это не заслуживает, после того, как он так тебя преследовал, – тихо ответил Шан, потянув её прочь от окон. – Я видел выражение твоего лица, когда ты с ним танцевала. Переживёт.

Сэндри покачала головой, но перестала противиться, когда он потянул её за руку. Шан был прав. Ей действительно было неприятно жарко. «Я скажу Фину, что без свежего воздуха я упала бы в обморок. Я как-нибудь ему это возмещу. Может быть, он поймёт намёк и перестанет попытки остаться со мной наедине».

Снаружи ветер остудил пылавшее лицо Сэндри. Она позволила Шану отвести её к тенистой скамейке, где она с облегчением села.

– Иногда есть такие вещи, подробности которых ты совсем не хочешь знать, – пробормотала она.

Шан сел рядом с ней:

– Это было в мой адрес? – спросил он.

– Господи, нет, – ответила Сэндри. – О боже, Трис снова там.

Она указала на гребень внешней стены.

От сидящего сбоку от Сэндри Шана ощутимо тянуло теплом.

– Мастеру Церемоний следует просто построить ей комнату там, наверху, – заметил он, его голос подобно музыке звучал у неё над плечом. – Ей всегда нравились высокие места?

Его мужское ворчание заставило Сэндри почувствовать себя лучше, устойчивее.

– Ну, она всё же погодный маг, – указала она. – С таких мест лучше всего дотягиваться до погоды. Если мы не были уверены, где её искать, дома, в Дисциплине, то первым делом шли к стене. Мы…

Пальцы коснулись её подбородка, и повернули её голову. Шан склонился к ней, и мягко поцеловал Сэндри.

Она отскочила прочь как ужаленная. Ощущение было слишком близким к Дадже, к тому, что чувствовала Даджа. Сэндри не могла найти различия между своей реакции на Шана и реакции Даджи на Ризу.

– Пожалуйста, не обижайся, – сказала она, ещё более выбитая из колеи. – Я… я просто, весь этот свет и танцы… я правда должна вернуться!

Она сбежала обратно в Зал Лунного Света, на этот раз чуть ли не бросившись в объятья Джака.

– Я обещала тебе танец, так ведь? Разве это не замечательное время для танца? Я думаю, да!

Джак хмуро глянул на неё, его открытое лицо приняло взволнованное выражение.

– Ты в порядке, Сэндри? – спросил он. – Тебя кто-то оскорбил?

Он поднял взгляд, и зыркнул на Шана, который последовал за Сэндри внутрь.

– Если фэр Рос тебя хоть как-нибудь расстроил…

Сэндри закрыла рот Джака своей ладонью.

– Я в порядке, – сказала она ему, переведя дух. – Давай танцевать, пожалуйста.

Пока Джак вёл её на пространство для танцев, Сэндри сделала себе строгий выговор. «Тебя и раньше целовали», – безмолвно бранила она себя. «А теперь ты ведёшь себя как девчонка, которая только вчера надела свою первую вуаль. Возьми себя в руки и кончай вести себя как дурошлёпка! Попробуй какие-нибудь сложные танцы, которые ты всё время отказываешься исполнять. Сосредоточившись на своих ногах, ты не дашь своему глупому воображению, ну, воображать».

Она танцевала часто и, вопреки её боязни сложных танцев, делала это очень хорошо. Она танцевала, пока её одежда не промокла от пота, а она сама совсем не выдохлась. Она извинилась и удалилась в свои покои лишь тогда, когда у неё начали болеть ноги.

Сначала она наскоро помылась, пока Гудруни занималась её вымокшими вещами. Как только она заползла в свою ночную рубашку, она позволила Гудруни причесать ей волосы. Как только служанка ушла, Сэндри с отвращением опрокинулась на кровать.

«Теперь Шан подумает, что он мне не нравится, а это не так! Не думаю, что для леди есть способ попросить прощения и сказать «Я хотела бы, чтобы ты снова меня поцеловал, теперь, когда я не так отвлеклась». Нужно как-нибудь дать ему знать, что он тут был ни при чём».

«Ну, почти ни при чём», – честно поправила она себя. «Я просто спутала поцелуи и любовь».

Эта мысль заставила её сесть. «Даджа влюблена», – удручённо подумала она. «Наконец, после всех этих лет. Это чудесно, но… она захочет остаться, так ведь? Она захочет остаться с Ризу. Она не захочет возвращаться домой».

По её щеке стекла крупная слезинка. Сэндри нетерпеливо смахнула её. «Худшее время для того, чтобы превращаться в нервную дурочку», – сказала она себе, вставая с кровати. «Нужно успокоиться».

Ей оставалось только одно. Она вытащила свой ночной светильник, поставила его на столик, затем взяла свою корзинку для рукоделия. «Вышивка», – твёрдо сказала она. «То, что лекарь прописал».

* * *

Финлак фэр Хьюрик вломился в жалкие две комнаты, которые были ему отведены в имперском дворце, и пинком отправил скамейку для ног в ближайшую стену. «Посмешище», – подумал он, скрипя зубами, пока те не заныли. «Она сделала из меня посмешище перед всем двором, избавившись от меня под предлогом «Ох, Фин, мне так жарко, я обязана присесть, и получить льда!». Я только отвернулся – а она уже танцует с этим безмозглым качком Джаком!»

Он начал шагать по своим небольшим комнатам, обдумывая свои варианты. «Говорят, Шан ухаживает за ней, втайне от императрицы», – подумал он, проводя не находящей себе места ладонью по кинжалу у себя на поясе. «Я знаю, что он амбициозен, но ведь не дурак же. Даже казна Ландрэга не защитит его от неудовольствия императрицы – или защитит?»

Он отмахнулся от этой мысли. «Только глупец попробует обмануть Берэнин», – решил Фин. «Но Джак. Сэндри предпочитала Джака мне с тех самых пор, как мы приехали в Ландрэг. Сегодня вечером она открыто кинула меня ради него. Так что эту гонку я проиграл. Что ж, я не буду ждать, пока они с Джаком начнут ласкаться и ворковать, в результате чего я стану посмешищем для всей империи. Её Имперское Величество восторгается дерзкими мужчинами, которые берут то, что хотят – ну, по крайней мере дерзкими мужчинами, которые не пытаются взять её саму. Возможно, если я буду достаточно дерзок, и словлю её драгоценную кузину, то смогу стать её следующем фаворитом, и Сифутан побери Шана, и Кэна, и остальных её любимчиков!»

«Дядя сказал, чтобы я позвал его, если нужна помощь».

«Ждать больше нельзя. В Данкруане лето пролетает как ветер, а Джак работает быстро».

Всё для себя решив, Фин сел за свой стол, нашёл чернильницу, бумагу и ручку, и начал писать.

Глава 14

8й – 22й дни Луны Розы, 1043 П.К., Имперский Дворец в Данкруане, Наморн

Приём шёл не так, как ожидал Браяр. Он определённо явился с намерением увлечь Кэйди в тенистый уголок сада, чтобы немного позабавиться, но Кэйди решила сначала его помучить. Она трижды отказывала ему, когда он подходил к ней, чтобы пригласить на танец, уходя с кем-то другим при его приближении. Первые два раза он просто широко улыбался, и приглашал танцевать другую девушку. В третий раз, когда Кэйди ухмыльнулась ему через плечо Фина, когда тот закрутил её в танце, Браяр остановился, чтобы снова всё обдумать.

«Это глупо», – думал он. «Все эти люди со своими украшениями, наблюдая, чтобы увидеть, кто кому завидует, а кто – не завидует, кто кому благоволит, всё это – пустая трата времени. Чего они эти добиваются? Почему я трачу своё время на эту глупую игру?»

Образ мертвецов из Гьонг-ши перекрыл собой ярко одетых танцоров. Браяр ощутил запах разлагающейся плоти. На миг он услышал не музыку и смех, а свист ветра над скалой. Он тряхнул головой, чтобы изгнать образ из головы, и крепко защемил нос, чтобы избавиться от вони. «Я всё это оставил там», – с яростью подумал он. «Я только хочу вернуться домой и вспомнить, что такое радость!»

Усталый и вспотевший, Браяр посмотрел на забитый людьми зал. «Все эти дорогие одежды, эти шутки, и выпивка, и еда – какая от этого польза?» – устало гадал он. «Завтра простолюдины будут нищими, голодающими и умирающими от пронзившего их солдатского копья, а эти люди закатят ещё один праздник, с новыми дорогими одеждами, новыми шутками, новыми драгоценностями. Страдание забыто, или на него не обращают внимание – зачем печалиться? Жертвы войны – не наши люди. А потом колесо поворачивается, и вдруг они становятся нашими».

«Я могу потратить своё время на вещи получше», – осознал он. «На важные вещи».

Он выбрался на террасу, игнорируемый парочками, выбравшими эту полосу тени, чтобы целоваться, и потрусил вниз по ступеням, в сады. На Аллее Рододендронов он мгновенно почувствовал себя лучше, окружённый растениями с тёмными листьями. В достигавшем их скудном свете луны даже бутоны выглядели тенистыми. Он прошёл мимо них, то залечивая повреждённый лист, то делая другой лист неприятным для пытавшихся глодать его насекомых.

Где-то поблизости он ощущал Трис. Она даже не потрудился проверить их воссозданную связь. В этом не было необходимости. Если Трис была поблизости, значит она была на самой высокой точке в округе. Там она и стояла – на гребне внешней стены. Её юбки бились на дувшем с Сиф ветре. «Что она там слышит?» – гадал Браяр. «Если мои подозрения верны, то что она там видит? Как она этому научилась? И так она, должно быть, знает, что у Жэгорза видения, верно? Она знала, что надо попросить Дажу сделать ему очки. Так почему же она просто не скажет нам, что может это делать?»

Он осклабился. «Следовало знать, что она не останется в зале дольше, чем требуют правила вежливости». Он помедлил, затем беззвучно позвал её:

– «Хочешь сходить поглядеть на шакканы императрицы? Она не будет против, если тебя свожу я. Она дала мне записку, в которой сказано, что у меня свободный доступ в оранжереи».

Трис похоже не удивилась, услышав его:

– «Тут, наверху, слишком много всего», – ответила она. – «Мохнатые белые медведи, огни в небе… Не в этот раз, Браяр».

Он хотел было уйти, когда она добавила:

– «Это пустая трата времени и денег. Танцы и дорогая еда».

Браяр дёрнулся:

– «Откуда ты знаешь?» – резко потребовал он. – «Как ты можешь подслушивать меня без моего ведома?»

– «Я не подслушивала», – ответила она. – «Просто с тех пор, как ты уехал, ты стал больше походить на меня».

– «Не уверен, что это – комплимент», – проворчал он.

– «Я тоже», – ответила Трис. – «О, смори! Старый корабль, скованный льдом!»

Качая головой, Браяр лениво направился дальше по дорожке.

Сперва он вернулся в свои покои, где побил баклуши и немного почитал. Когда дворцовые звуки утихли до ритмов сна, и растения сказали, что большинство ходячих цветов – так они воспринимали одетых в цветастые наряды людей – ушли в свои хижины, он осознал, что спать ему совсем не хочется.

Он переоделся в обычную одежду, повесил на плечо свой набор мага, и направился в оранжереи. Он был удивлён отсутствию стражи. Учитывая то, как Берэнин тряслась над ними, он ожидал, что вокруг её дорогостоящих стеклянных зданий везде будут стражники. Потом он положил ладонь на защёлку двери, ведущей в оранжерею с шакканами и орхидеями. Вспыхнуло пламя, обжёгшее его в достаточной степени, чтобы привлечь его внимание.

Браяр почесал в затылке. «Её Имперское Величество не упоминала сторожевые заклятья», – подумал он. «Возможно, она хотела, чтобы они стали для меня сюрпризом».

Он позволил своей силе протечь по магической преграде. Та была выстроена дотошно. То, как защита была сработана, вызывало у Браяра стойкое ощущение Ишабал. Сдавшись было, он вспомнил о пропуске, который ему дала Берэнин. Он вытащил бумагу, расправил её, и приложил к преграде.

Он покачнулся, когда та разошлась, оставив ему достаточно места, чтобы открыть дверь и войти. Браяр почувствовал, как магия снова смыкается у него за спиной. «Надеюсь, она меня выпустит», – подумал он, оглядывая миниатюрные деревья.

Все шакканы требовали его внимания. Сосна и миниатюрный лес, плодоносящие и цветущие – все желали, чтобы он их коснулся, пощупал их листья и стволы, и сказал им, какие они замечательные деревья. Браяр постарался их не разочаровать. Ему никогда не казалось, что с шакканами он тратит время – вне зависимости от того, накапливали они в себе магию, или нет. Они существовали сами для себя, восхитительные и никому не причиняющие вреда. Исходивший от них запах мха и земли изгнал из его разума призраки Гьонг-ши. Шёпот их листьев перекрыл звуки и крики, которые были лишь в его голове. Когда у него наконец начали тяжелеть веки, он улёгся на пол под одним из столов, используя свой набор мага в качестве подушки. Он спал крепко, и ему ничего не снилось.

* * *

Берэнин, весьма позабавленная тем, что нашла его там, разбудила его на заре. Браяр широко улыбался, прося прощения, и откланялся, чтобы пойти умыться. Прежде чем уйти, он спросил её:

– Вы не будете возражать, если я не ограничусь подстриганием и приданием шакканам свежести? Некоторым из них нужно придать другую форму, более соответствующую их природе.

– Конечно, если они останутся у меня, – ответила императрица, не отрывая взгляда от двери в помещение с орхидеями.

Браяр уже положил ладонь на дверную защёлку, когда Берэнин сказала ему вслед:

– Ты ведь понимаешь, что мы можем договориться, что ты будешь здесь самым главным, после меня? Ты можешь быть имперским садовником. То, что я говорила тебе в Драгонстоуне – я не шутила. Ты мог бы стать сокровищем империи, прославиться своим мастерством. Я бы очень дорого за него заплатила. Я бы дала тебе дворянство, собственные поместья, и Джи́асат – ты бы назвал это «герцогством». Ни ты, ни твои наследники никогда больше не нуждались бы ни в чём.

Она помахала ему ракой, и исчезла в зарослях своих орхидей.

Раздумывая над её предложением, гадая, оценят ли её дворяне по достоинству герцога, бывшего прежде уличной крысой, Браяр вернулся в свою комнату. Его слуга уже встал, и беспокоился о том, что Браяр не спал у себя в кровати: его лицо просветлело, когда Браяр вошёл.

– Что будет угодно, Винэйн? – спросил он, кланяясь.

– Еду, много еды. И горячую ванну, – рассеянно ответил Браяр. – И наименее пахучее мыло, какое только найдёшь. Та дрянь с запахом сандалового дерева, которую я использовал вчера, очень не понравилась моему шаккану. Нет смысла заставлять его ревновать.

Слуга моргнул:

– Винэйн? – спросил он наконец, озадаченный.

Браяр вздохнул. Сёстры бы его поняли.

– Просто… мыло, у которого как можно более слабый запах, если можно.

Слуга бросился выполнять свою работу. «Будто боится, что если останется рядом со мной, я его во что-то превращу», – презрительно подумал Браяр.

После завтрака он немного почитал. Обычно он ожидал, что его сёстры встают вскоре после рассвета – жизнь сделала их всех жаворонками, – но после вчерашнего он не мог их винить за то, что они проспали утро. Когда роскошные часы в его гостиной пробили час до полудня, он отложил книгу и пошёл искать Даджу.

Сначала, постучав в её дверь и на услышав немедленного ответа, он подумал, что она куда-то отошла. Потом он услышал приглушённые женские голоса.

«Может, служанка знает, куда она подевалась», – подумал Браяр, и постучал сильнее. Наконец, он услышал, как кто-то возится с защёлкой. Дверь открылась, явив его взору Даджу, одетую лишь во вчерашнюю мятую куртку.

– Прости, – пробормотала она, впуская его. – Я не могла найти халат.

Браяр со знающим видом улыбнулся ей, и бросил взгляд в открытую дверь ей спальни. Там, обматываясь простынёй, стояла Ризу. Её длинные локоны, освобождённые от заколок, свисали до пояса. Простыня лишь подчёркивала её пышную фигуру.

Браяр поднял брови, глядя на Ризу, затем посмотрел на Даджу, ковырявшую пол босым пальцем.

– Ну, это многое объясняет, – заметил Браяр.

Про себя же он подумал: «Теперь я знаю, почему я был уверен в том, что Ризу не интересую ни я сам, ни мужчины вообще».

– Даджа, почему ты просто не сказала нам, что ты – нисамо́хи? – спросил он, используя слово из языка Торговцев, означавшее женщину, которая любит других женщин. – Учитывая Ларк и Розторн, думаешь, нас бы это волновало?

– Я не знала, что была нисамохи, – прошептала Даджа, по-прежнему глядя в пол.

Она пожала плечами:

– Я всегда была слишком занята, и никогда не было никого…

Она оглянулась на Ризу, та улыбнулась, глядя на неё сияющим взглядом.

– Я потороплюсь прочь, если у тебя есть немного той толстой медной проволоки, – сказал Браяр. – Той, которую едва удаётся загнуть вокруг запястья.

Даджа подошла к своему набору мага, и порылась в нём, пока не вытащила моток толстой медной проволоки.

– Она не заколдована, так что будет вести себя так, как ты хочешь, – сказала она, одной рукой протягивая проволоку Браяру, а другой толкая его к двери. – Пожалуйста, не говори пока Сэндри или Трис, – добавила она, выпуская его за дверь. – Это просто… так ново.

– Я и мечтать об этом не смел, – сказал Браяр, но она уже захлопнула и закрыла дверь.

Широко улыбаясь и качая головой, он пошёл вниз по коридору к двери в сад, подкидывая и ловя медную проволоку на ходу. «Значит, только одному из нас чуждо человеческое, учитывая то, как Сэндри поглядывает на Шана, когда думает, что никто этого не видит», – задорно подумал он. «И я дрожу от мысли о том, кто может понравиться Трис. Этот человек должен быть одет в молнии и дождь, чтобы она хотя бы удостоила его взглядом, это уж точно!»

Насвистывая мелодию, которую их приёмная мать Ларк запретила ему насвистывать в её доме, Браяр открыл дверь в коридоре и вышел на свет весеннего дня.

* * *

После потрясений на приёме, Сэндри была рада последовавшему за ним тихому дню. Императрица с избранными придворными отправилась в плаванье на своём личном корабле. Это значило, что никто из ухажёров Сэндри не мог загнать её в угол, хотя её поражало то, как, даже на столь маленьком судне, она никогда не оказывалась рядом с Шаном. Она оставила попытки, и стала держаться ближе к Дадже и Ризу – с друзьями было безопаснее, и её радовали яркие взгляды и прикосновения, которыми те обменивались.

Судно донесло их в бухту на восточном берегу, где они встали на якорь, и сошла на берег, чтобы замечательно пообедать. На обратном пути все уговаривали Трис, пока та не выпустила бриз, наполнивший их паруса. Пока он нёс их вперёд, Трис отворачивала в сторону превалирующие ветра, чтобы те не мешали их продвижению, заработав не один странный взгляд от капитана и команды. Чайм развлекала как дворян, так и экипаж. Трис взяла с собой красители для стекла. Чайм с радостью их поедала, а потом выплёвывала разноцветные языки пламени, поэтому в конце дня у каждого было по одному стеклянному сувениру. Затем Чайм наворачивала круги и спирали вокруг судна, и солнце отбрасывало от её крыльев радужные блики. Пока большая часть двора наблюдала за ней, Сэндри заметила, что Ишабал отвела Трис в сторону, усадив рядом с собой и Кэном.

«У этих двоих определённо есть много слов для Трис», – подумала Сэндри, наблюдая за ними. «И почему у Трис такое вежливое выражение лица? Большинство хороших придворных учатся этой маске, чтобы никого не оскорбить, если им становится скучно, или они злятся на произнесённые слова».

Она повернула голову, и увидела Браяра, облокотившегося на фальшборт рядом с Берэнин. Та смеялась. Приглядевшись, Сэндри увидела, почему. Он вызвал к жизни из доски прямо под фальшбортом маленькие ростки, создав там крошечный лес. Браяр поднял голову, и поймал взгляд Сэндри. Он подмигнул, и ростки уменьшились, вернувшись обратно в древесину.

– Вот. Ну как же ты можешь сказать «нет» в ответ на моё предложение? – услышала Сэндри вопрос Берэнин.

Сэндри поморщилась, и отвернулась. «Она не только меня хочет оставить здесь», – подумала Сэндри. «Браяра и Трис – тоже». Она бросила взгляд на Даджу и Ризу. Ризу шептала что-то Дадже на ухо, заставляя Даджу смеяться. «И, может быть, даже Даджу Берэнин хочет удержать здесь. Почему нет? Даже по сравнению с другими окружающими магами, они совершали необычные, выдающиеся дела. Шакканы и творения из живого металла сделала Браяра и Даджу богатыми и знаменитыми. Трис могла бы быть таковой, если бы согласилась заниматься боевой магией. Даже в качестве погодного мага она заставила бы людей призадуматься».

Сэндри опустила взгляд, разглядывая парчовый узор её верхнего платья, чтобы скрыть лицо от окружавших её людей. «Если всё будет так, как хочет моя кузина, то мне, возможно, придётся остаться просто ради того, чтобы не разлучаться с сёстрами и братом. Что мне делать? Что я сделаю, если придётся выбирать между ними и Дедушкой Ведрисом?»

На парчу упала слезинка.

Поскольку двор разморило после проведённого на солнцепёке дня, на вечер они оказались предоставлены самим себе. Сэндри пригласила сестёр и брата на ужин в изящную маленькую столовую, входившую в число предоставленных ей комнат. Она и Ризу бы пригласила, но та пошла на встречу вместе с Берэнин. Сэндри не была уверена, знают ли Браяр и Трис о том, что происходит, и примут ли они присутствие Ризу на ужине, ограниченном их маленькой семьёй.

Когда явился Браяр, Гудруни всё ещё накрывала на стол. С собой он нёс свой набор мага и шаккан из имперской оранжереи.

– Я подумал, что позже поработаю над ним, – сказал он Сэндри, ставя шаккан на столик. – Дарова, Гудруни. Видела ребятишек и Жэгорза?

Служанка кивнула:

– Жэгорз попросил меня сказать вам с Вимэйси Трис, что он до конца прослушал сегодня на рынке один единственный разговор. Говорит, что разговор был настоящим – продавец вишен и гончар торговались друг с другом. Он сказал, что сделал это, взяв лишь одну ушную бусину – что бы это ни означало. И я думаю, что Уэнура балует моих детей.

Браяр тихо засмеялся:

– Хорошие повара – они такие. Если тебя беспокоят такие вещи, то когда мы доберёмся до Саммерси, держи детей подальше от Горса из Спирального Круга. Иначе они будут не ходить, а перекатываться.

Сэндри рассматривала его миниатюрную иву, пока Браяр говорил с её служанкой.

– Что с ней не так? – спросила она, когда выдалась возможность.

Браяр поморщился:

– Видишь, какая у неё форма – согнутая почти под прямым углом? Болван, придавший этой красотке форму, на самом деле думал, что это дерево следует вырастить в стиле «Каскад». Но ей нужен стиль «Дерево-На-Ветру», с более прямо растущим стволом. Это же любому видно. Императрица это заметила, хотя у неё и не было времени на то, чтобы поработать с этим деревом.

Он погладил тонкие ветви дерева, которые нежно обвились вокруг его ладони.

– Никто никогда не спрашивает само дерево, а, Красотка?

Сэндри покачала головой:

– Если бы ты только нашёл женщину, которую бы любил достаточно сильно, чтобы так с ней разговаривать.

– Разве нам мало того, что один из нас влюбился? – спросил Браяр.

Сэндри свела брови вместе:

– Значит, ты знаешь. Про Даджу. И Ризу.

– Трудно не заметить, – ответил Браяр, отщипывая новые листочки.

Он бросил взгляд на Сэндри:

– А ты-то как узнала?

Сэндри покраснела, и опустила взгляд:

– Мы с Даджей не так давно заново раскрыли наши узы.

– Весьма своеобразный способ получить новости, – пробормотал Браяр, снова сосредоточившись на дереве. – Только не жди, что я в покаянии упаду на колени, моля вас двоих присоединить меня ко всей этой радости.

– Я и не собиралась, – парировала Сэндри, сверкнув глазами. – Из всех эгоистичных, грубых, нахальных мальчишек…

Браяр осклабился:

– Ну, мы ж всё-таки родня.

Сэндри не могла удержаться. Когда Гудруни провела в комнату Трис и Чайм, Сэндри смеялась.

– Приятно видеть, что вы двое ладите, – заметила рыжая.

Она подошла посмотреть на миниатюрную иву.

– Меняешь ей форму? – спросила она Браяра.

Чайм вытянулась у Трис на плече, повернув голову под тем же углом, что и Трис, поглядывая на дерево.

Браяр кивнул:

– Никакая ива не сгибается так сильно. А ты сегодня хорошо поступила, облегчив ношу тех моряков.

– Жаль, что это их лишь встревожило, – сухо ответила Трис.

– Просто погодная магия и люди, способные на нечто большее, чем просто время от времени управлять ветром, очень редки, – объяснила Сэндри. – Если бы ты вызвала большую волну, которая понесла бы нас к берегу, то они, возможно, даже и не заметили бы.

– Но берег бы заметил, – сказала Трис. – К тому же Её Имперское Величество и её щеночки хотели ветер. Ты можешь себе представить, как бы отреагировал Его Светлость, твой дед, если бы каждый раз, когда он что-то просил, все вокруг начинали бы просить то же самое?

Сэндри вздрогнула. Дедушка Ведрис в прошлом весьма убедительно высказывал своё мнение о подобном льстивом поведении.

– Они бы сделали так один раз, и больше бы так не поступали, – сказала она, пока Гудруни отвечала на стук в дверь.

Вошла Даджа, имевшая странным образом неуверенный вид. У её плеча стояла Ризу.

– Я… я сказала Ризу, что ей можно к нам присоединиться.

Сэндри лучезарно улыбнулась им обеим.

– Конечно можно, – сказала она Ризу, оглядываясь, чтобы убедиться, что ни Браяр, ни Трис не собираются выставлять её лгуньей. Браяр слегка сдвинул брови; у Трис было то же самое вежливо-заинтересованное выражение лица, которое она использовала тем днём при разговоре с Кэном и Ишабал, но ни Браяр, ни Трис ничего не сказали. Сэндри продолжила:

– Ты никогда не спрашивала разрешения, чтобы присоединиться к нам, когда мы жили в Замке Ландрэг – так зачем сейчас начинать? Гудруни?

Служанка уже переставляла стулья и блюда на столе для пятой персоны. Как только она закончила, все сели есть.

К облегчению Сэндри, как только началась трапеза, все расслабились. Они говорили о бале для Лайранского посла, который будет через две недели, и о прошедшем плавании. Теперь, когда они были знакомы с большим числом людей при дворе, Ризу могла рассказывать о них истории, понятные остальным. После того, как лакей убрал со стола, Ризу и Даджа задержались ненадолго, затем откланялись, и ушли.

Когда Гудруни удалилась в свою комнату, повисло долгое молчание. Браяр сосредоточился на своём ивовом шаккане. Он мягко уговаривал иву выпрямиться из её уродливой, позы, и вытянуть её до предела её ствола и его собственной магии, чтобы она стала более гибкой. Как только она выпрямилась настолько, насколько пока было возможно, Браяр сделал из толстой проволоки муфту, чтобы не дать иве снова согнуться. Трис гладила Чайм, в то время как драконица издавала своё певучее мурчание. Сэндри смотрела на свою вышивку и ждала, пока остальные заговорят.

Наконец Браяр выпрямился:

– То, что у неё теперь есть партнёрша, на делает её партнёршу одной из нас, – проворчал он. – Вы же не видели, чтобы я таскал повсюду с собой девушку.

Трис вперила в него свой взгляд:

– А тебе хоть одна нравилась настолько, чтобы тебе хотелось, чтобы мы её приняли? – спросила она.

Браяр отвёл взгляд:

– Ну, Эвви, – пробормотал он.

– Эвви – твоя ученица, – тихо ответила Трис. – Взгляни правде в глаза, Браяр, ты не настолько любишь своих мимолётных партнёрш, чтобы волноваться о том, чтобы знакомить их с нами.

– По крайней мере, я не делаю вид, что Кэйди следует войти в наш круг, – возразил Браяр.

Его слова были как укол иголкой. Сэндри подняла голову:

– Мы – не круг, – едко сказала она. – Мы с Даджей заново раскрыли нашу связь. Вам двоим вообще плевать, так какая разница, пригласит Даджа Ризу, или нет?

У неё задрожали губы.

– Они любят друг друга. Вам следовало бы радоваться за них.

– Достаточно любят, чтобы Ризу не рассказала всё, что услышит, если её попросит об этом императрица? – пылко потребовал Браяр. – Я так не думаю. Сама Ризу – ничего, но я думаю, что она в первую очередь принадлежит Берэнин, а кому-то другому – уже во вторую.

Он опустил взгляд на свои руки. Все растения на обеих ладонях расцвели маленькими чёрными розами.

– Посмотри правде в глаза, Даж не вернётся с нами домой, – продолжил он. – Да, если уж на то пошло, вернётесь ли вы? Я видел, как этот Шан смотрит на тебя, когда Берэнин нет поблизости, Сэндри. И ты не можешь сказать, что они не предлагали тебе хорошие деньги, чтобы ты осталась, Трис.

Сэндри зыркнула на него:

– Императрица разве не предлагает тебе луну, чтобы ты остался?

– Весь дворец судачит о том, что только у тебя есть её разрешение входить в оранжереи в любое время, – добавила Трис. – Садовники говорят, что она никому другому не позволяет рекомендовать подрезать растения, но они получили приказы следовать в этом твоим указаниям. И я слышала, что она предложила тебе бездонный кошелёк и должность имперского садовника, если ты останешься.

– Ты слишком много слышишь, чёрт тебя дери, – выразил недовольство Браяр. – Откуда ты знаешь, если сама всё время прячешься?

Трис посмотрела на него из-под оправы своих очков, и постучала себе по уху.

– Ох, – поморщился Браяр.

– В этих коридорах и дымоходах есть сквозняки, дуралей, – твёрдо уведомила его Трис. – Оставь Даджу и Ризу в покое. Они будут делать то, что им нужно.

– Даджа тебя не поблагодарит, если будешь что-то говорить против Ризу, – напомнила ему Сэндри.

– Да я и не против, – возразил Браяр.

– Но так ли это воспримет Даджа? – поинтересовалась Сэндри.

Вдруг она почувствовала, как Трис коснулась её магии. «Успокойся», – сказала она. Сэндри ощутила, что Браяр тоже услышал Трис, хотя его собственная связь с Сэндри оставалась закрытой. «Мы четверо всегда будем едины, живём ли мы вместе в Эмелане, или нет», – сказала им Трис. «Вам нужно больше верить».

* * *

Следующие две недели пронеслись ураганом для всех четырёх магов, не только для Сэндри. Императрица похоже твёрдо решила заманить их развлечениями и великолепием. Они оказались втянуты в мириады охот – на необычные цветы и упрятанные пикники, поскольку Леди Сэндрилин не нравилось охотиться на животных – и партий в карты, поездок и завтраков, и плаваний по Сиф. Сэндри заметила, что даже Трис не могла уклониться от всех мероприятий, хотя исчезать у неё получалось лучше, чем у остальных трёх. Даджа и Ризу не отрывались друг от друга. Им похоже было всё равно, чем они занимались, покуда они делали это вместе, на что неоднократно указывал Браяр. Иногда они присоединялись к Сэндри, Браяру и Трис на уединённый обед или ужин. Сэндри заметила, что Браяр, вопреки своим жалобам, в присутствии Даджи не возражал вслух против общества Ризу.