Текст книги "Воля Императрицы"

Автор книги: Тамора Пирс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 25 (всего у книги 27 страниц)

«Сделанный таким образом, он не протянул бы долго», – осознал Браяр. «Это значит, что я смотрю не на изначальное заклинание». Он сорвал простыни, открыв своему взору матрас. Там тоже узор проступал, протекая откуда-то снизу. Браяр сдвинул матрас в сторону. На планках, поддерживавших матрас, он нашёл изначальное заклинание. Оно было создано на пергаменте с помощью масла, и удерживалось на пергаменте благодаря начерченному вокруг него чернилами кругу. Браяр перевернул пергамент: маг, создавший заклинание, приклеил заколдованный шёлк к обратной стороне, и начертил на нём знаки ограничения, чтобы заклинание не протекало вниз.

«Наверное лежало под матрасом часами, чтобы так впитаться вверх, через всё», – решил Браяр. «Энергия в маслах должна была куда-то деться. Создавший заклинание маг оставил ей только один путь – вверх».

Он не мог сказать, откуда он узнал, что маг был мужчиной, но он это знал. Более того, пламенная яркость изначального заклинания, и его сложность, даже если он не знал, как оно было составлено – это говорило ему о том, что они столкнулись с очень могущественным магом, даже великим магом. Заклинание было таким же ярким, каким были творения любого из наставников четвёрки.

«Чтобы удерживать её во сне дольше и глубже, чем то заклинание, которое использовали на нас, готов поспорить», – подумал Браяр, узнавая некоторые знаки, вписанные в изначальное заклинание. «Чтобы держать её в забытьи несколько дней, а не один. И оно впиталось бы в её силу медленно, так чтобы она ни за что бы не заметила, как оно её накрывает. Она была бы на полпути к другому концу Наморна, прежде чем проснулась».

«Как только мы разбудим остальных и пустимся в погоню, мы уничтожим это, чтобы её разбудить. Разве не станет это сюрпризом для тех, кто её схватил?» Он тонко улыбнулся, и положил пергамент на каркас кровати. С набором мага в руках, он пошёл в комнату Даджи. Она спала так же крепко, как и остальные. Браяр вновь откупорил своё пробуждающее зелье, и поднёс флакон ей под нос. Она ахнула, закашлялась, и открыла глаза. Кашляя, она махнула кулаком, чтобы дать Браяру по голове. Ожидая этого – зелье имело такой эффект на многих людей, – он уклонился от удара.

– Убьёшь меня позже, – сказал ей, когда она вскочила, чтобы добраться до него. – Какой-то белбун стибрил Сэндри, и у него в кармане крутой маг. Если он сам – не маг.

Даджа потёрла глаза:

– Что это за отрава?

– Просто самые мощные из известных мне пробуждающих трав, заколдованные так, чтобы прошибать любые сонные заклинания. Именно так они нас и достали в Гьонг-ши – сонные заклятья.

Даджа вытащила из своего набора мага мешок, и начала укладывать в него вещи. На ней самой были лишь её медальон, нагрудная повязка, удерживаемая перекинутым через шею узлом, и набедренная повязка. Недостаток одежды её, похоже, не беспокоил.

– Однажды тебе придётся рассказать мне о том, что случилось в Гьонг-ши, – сказала она, вертя в руках катушку тонкой проволоки, прежде чем кинуть её в мешок. – И не то павао насчёт того, что «это была просто война».

Она выпрямилась:

– Пойдём расплавим это, и посмотрим, что всплывёт.

Глава 19

Браяр вдруг осознал, что был очень рад тому, что с ним именно Даджа. Она была тверда духом и сердцем – это он забыл. У неё не было норова Трис, тревожного даже когда его самые опасные аспекты были под жёстким контролем, и она не была склонна к той дворянской заносчивости, которую постоянно демонстрировала Сэндри. Конечно, Дадже он этого говорить бы не стал, но было здорово получить об этом напоминание.

Они сбежали вниз по лестнице. Обслуга постоялого двора спала в отдельной комнате. Похоже было, что они сказали себе, будто вздремнут на минутку, а потом уснули за одним столом. Четверо других гостей не вернулись с конной ярмарки.

«Готов поспорить, Жэгорз был прав. Возможно, они и были солдатами, но теперь им платит тот имперский фаворит, который обхитрил нас на этот раз», – подумал Браяр. «Возможно, у них были амулеты, чтобы отводить сонные чары, но старик Жэгорз спугнул их в леса, где они ждали, пока мы не захрапим, вместо того, чтобы удобно устроиться здесь». Браяр с отвращением сплюнул на плиты пола. «Трис была права, отправив его, а я был бараном».

Даджа вышла наружу, и быстро вернулась:

– Спят, абсолютно все.

– Вход в конюшни – через кухню, – сказал Браяр, указывая. – Им нужны были лошади, чтобы увезти Сэндри.

Даджа сурово кивнула. Они вместе прошли через дверь в кухню, и вошли в силу, ощущавшуюся как твёрдое желе. Она мгновенно обхватила их, затем разъединила, оставив между ними пространство в один ярд.

Один человек не спал. Кэн развалился за большим кухонным столом, вертя в руках куски нарезанной репы и моркови, явно предназначавшиеся завтра для супа.

– Готов поспорить, вы никогда не влипали ни во что подобное, так ведь? – спросил он небрежно, победно сверкая карими глазами. – Не беспокойтесь, вы можете дышать. Вообще, внутри этого творения вы можете оставаться живыми в течение недель. Я опробовал его на преступнике, которого должны были казнить. После трёх месяцев Её Имперское Величество потеряла терпение, и его всё равно казнили.

Он зевнул.

– Я не могу оставить этот постоялый двор и продолжать удерживать вас так, но я бывал и в ситуациях похуже. Хотел бы я, чтобы вы мне сказали, как разбили моё сонное заклятье. Никто не должен был просыпаться в течение трёх дней. И я оформил его так, чтобы его нельзя было сломать, как только человек засыпает.

Он почесал щёку.

– Вы расскажете мне, когда я вас освобожу, возможно. Или я могу ослабить воздушную перчатку достаточно, чтобы освободить вам рты, если вы поклянётесь вести себя прилично. Или нет. Полагаю, вы немного сильнее, чем я ожидал.

Он ухмыльнулся.

– Ну так что, о чём мне поговорить?

Даджа и Браяр протянулись по своей магической связи одновременно, хоть та и была увядшей. Узы воспрянули к жизни, когда Даджа сказала:

– «Мы умрём от скуки, если он продолжит говорить».

– «Похоже на то», – ответил Браяр. – «Он пока треплется, а мы всё ещё не знаем про Сэндри».

– «Сэндри!», – воскликнула Даджа, хватая их узы. – «Сэндри!»

– «Я до этого не смог до неё дотянуться», – сказал Браяр.

В то же время, он добавил свой зов к его собственному. Однако они не нашли ни следа своей подруги.

– Полагаю, вы перебираете все известные вам разбивающие заклятья наговоры, – сделал наблюдение Кэн. – Но в этом-то и вся прелесть, разве вы не видите? Это – многослойные защитные заклинания, но некоторые из них вывернуты наизнанку. Моя собственная разработка. Никакой наговор ни в чьих руках не сработает на этом заклинании перчатки. Ну, Иша высвободилась, но она даже сильнее меня. Она просто пробилась сквозь заклинание. Она сказала, что мне нужно оставаться скромным. Она даже подумала, что не только у неё может это получиться, но право же, вне дворянских дворов, или университетов и школ Живого Круга, вряд ли найдётся так много великих магов. Люди склонны нас не любить. Они думают, что мы тщеславны и своевольны. Они никогда не думают о том, что, возможно, мы проводим так много времени, пытаясь заставить свою собственную магию вести себя правильно, что это делает нас нетерпеливыми по отношению к повседневному миру. Поэтому мы прячемся.

Кэн съел кусок морковки, настороженно наблюдая за ними.

– Расстраивает, не правда ли? Мне пришлось много времени провести в Лайтсбридже, высвобождаясь из заклинаний-ловушек, как часть моей специализации. Возможно, вы могли бы сотворить парное заклинание, которое в конце концов освободило бы вас, но именно поэтому я вас и развёл в стороны.

Он изучил свои ногти.

– Вам правда следует подумать о службе у Берэнин. Она хорошо заботится о своих людях. Я даже научу вас некоторым трюкам, после того, как Шан и Сэндри поженятся. Не этому конкретному трюку, конечно. Но вы увидите потом, что я довольно сносный малый.

– «Он начинает меня раздражать», – пожаловалась Даджа.

– «Тогда давай его заткнём».

Браяр с Даджей надавили на заклинания своими собственными разрушающими заклинаниями. Браяр – заклинанием для разложения и уничтожения паразитов, Даджа – для ржавчины. Ничего не работало. Каждый из них предложил наговоры и уловки, которым они обучились за последние три года, создавая вариации в пределах своих собственных специализаций. Эти тоже не сработали. Заклинания перчатки обтекали их подобно желе, и у Даджи от неприязни слабели коленки. Кэн взял со скамейки скрипку, и начал играть на ней, сводя Браяра с ума. Он терпеть не мог, когда над ним смеялись.

– «Покричать Трис?» – наконец спросил Браяр.

– «Есть способ, которым мы можем с этим справиться», – упрямо сказала Даджа. – «Сами, без Трис и её книжных знаний. К тому же, она сейчас наверное всё ещё слаба как котёнок».

В этот момент что-то привлекло внимание Браяра.

– «Трис. Книжные знания».

Даджа подождала, чтобы услышать его мысли.

Когда Браяр во всём разобрался, он одновременно возликовал и устыдился того, что не увидел этого раньше. Решение было в его собственном опыте и его собственной наставнице. Розторн постоянно ломала с университетскими магами копья по поводу разницы между академической и окружающей магиями.

– «Прекратить играть в его игру, и начать играть в наши!» – сказал он.

Браяр коснулся своего шаккана и растений вокруг себя, протягивая через себя их силу, и превращая её в лозы. Лозы он послал через заклинания перчатки. Как и любые лозы, эти нашли каждую щель и каждый просвет, пространства, которые не использовались людьми, и пропустили через них свои отростки, пробившись на открытый воздух. Достигнув узилища Даджи, они сделали то же самое, найдя зазоры между заклинаниями. Наконец они пробились внутрь, и обвились вокруг неё, разрастаясь, пока не окружили полностью всё её тело.

Даджа воззвала к металлу у себя на ладони и в своём наборе мага, к странному живому металлу, который всегда рос и впитывал в себя новые металлы. Она также потянула силу из кухонного очага и металла, добавляя её к жидкому металлу, пока не смогла вытягивать из себя состоящую из силы проволоку. Проволока обвилась вокруг лоз Браяра, следуя вдоль проложенных магическими растениями путей, через отверстия в заклинаниях Кэна. Они споро заползли в узилище Браяра, обвив его так же, как его лозы обвили Даджу.

Обхватывавшие Даджу и Браяра заклинания начали понемногу таять подобно толстому льду под кипящей водой.

Кэн бросил скрипку и смычок, и протянул к ним руки, шевеля губами, пытаясь обновить свои заклинания. Окружавшая Браяра и Даджу путаница попыталась восстановиться – и полностью распалась.

Кэн сделал жест рукой. Новый щит начал вздыматься в их сторону подобно огромному, толстому пузырю. Даджа наклонилась вперёд, и выдохнула подобно кузнечным мехам, долго и сильно, заставляя тяжёлый щит сдвигаться обратно к Кэну. Тот пытался его удержать. Пока он был занят, Браяр сунул руку во один из внешних карманов своего набора мага, и вытащил маленький тканевый шарик. Он ловко бросил шарик на пол. Тот подкатился к ногам Кэна.

Браяр наполнил находившиеся в шарике семена зелёной магией, и разбудил их. Заплетая проклюнувшиеся ростки, он схватил их железной хваткой и не дал им пустить корни. Вся их сила должна была пойти на рост вверх, а не вниз. Ему было нужно, чтобы его клетка могла двигаться.

Растения взметнулись вверх из содержавшего их семена шарика, сплетаясь. Они доросли Кэну до колен, прежде чем он увидел опасность. Он обернул против них свой щит, но Браяр был готов. Лозы, густо покрытые шипами, разошлись в стороны, покрыв весь щит, и продолжая расти.

Наблюдая за вспотевшим лицом Кэна, Даджа вытащила из своего мешка катушку тонкой проволоки. Она послала конец этой проволоки ползти к основанию клетки из лоз, где проволока начала вплетаться в лозы. По мере того, как проволока поднималась вверх, Даджа призвала в неё свет, заставив Кэна моргнуть и прикрыть глаза рукой. Это его отвлекло, а отвлечений он себе позволить не мог. Пока он пытался защитить свои глаза, лозы и проволока закончили оплетать его.

Браяр приготовил свой шарик с семенами так, чтобы тот мог выстоять против магии как магов, так и шаманов из холмов, поскольку на пути в Гьонг-ши была опасность встретить и тех, и других. Поэтому он и взял этот шарик с собой, когда спустился вниз. Даджа сделала эту катушку проволоки для обращения с силой и её удержания – своей силы, или чужой. Усилием воли – Браяра, выкованной на улицах, в эпидемиях и в войне; Даджи – в кузницах и гигантском огне – они сжали свою клетку вокруг Кэнайла, сминая последний его щит.

Браяр и Даджа взялись за руки, и влили в клетку последний всплеск силы. Промежутки между проволокой и лозой вспыхнули, изолированные от магии изнутри. Они отпустили руки.

Теперь Кэна внутри клетки было почти не видно. Из него подобно солнечному во все стороны расходилась лучами магия, соединяя его с каждым из его всё ещё работавших заклинаний – теми, что действовали на постоялом дворе, и теми, что служили похитителям Сэндри. Для глаз Браяра и Даджи эта магия полыхала серебряным огнём.

– Ещё раз, – сказала Даджа, тяжело дыша. – Выжмем его досуха, чтобы остальные его заклинания разрушились.

У неё дрожали колени; мышцы бёдер не хотели напрягаться. На этот раз они коснулись пальцев друг друга, и ударили по клетке остатками своих сил. Сначала разница не была заметна. Затем исчезла первая пылающая нить. Потом другая, затем третья, и ещё больше. Все шедшие изнутри клетки нити погасли. Наконец внутри остался только Кэн, полностью лишённый сил.

Постоялый двор зашевелился вокруг них. Браяр услышал, как в своей отдельной комнате зашевелилась обслуга. Он сел за кухонный стол, и стал есть нарезанную морковь. Даджа села на табурет, и прислонилась к стене.

– «Этого хватит?» – устало спросила она его.

Узы между ними остались, не смотря на то, что их сила была слабой и дряблой как мёртвая рыба.

– «Мы отрезали всё, что у него было. Часть его заклинаний заканчивались на Сэндри. Вскоре мы услышим от неё вести».

– А можно нам тут получить еды? – крикнул Браяр. – Я голоден!

* * *

Сэндри перемещалась. Это было первым, что она заметила. Вторым было то, что её держал в руках мужчина, и одна из его слегка загорелых рук держала поводья лошади. Она увидела поводья, руку, когда лишь чуть-чуть приоткрыла глаза. По всему телу она ощущала лёгкие удары каких-то маленьких, утяжелённых предметов, иногда щёлкавших друг о друга. Вокруг себя она слышала мужчин, разговаривавших и шутивших. Кто-то спросил, сможет ли он и впрямь удержаться три дня, и державший её мужчина засмеялся.

– Я хочу, чтобы она была в моём маленьком любовном гнёздышке, милом и уютном, где мне не понадобятся все эти амулеты, которые Кэн навесил на неё, чтобы её укротить, – произнёс слишком знакомый голос.

«Амулеты», – подумала Сэндри. «Так вот, что это за маленькие тяжёлые шутки, и щёлканье. Кто-то навешал на меня целую корзину амулетов, будто я – какая-то невеста кочевника, которую надо защищать от духов».

– С зельями для неё, и заклинательными узорами, которые он мне дал, она не сможет и пальцем меня тронуть, как только мы окажемся внутри.

Губы коснулись загривка Сэндри, отчего у неё побежали мурашки по коже. Шан добавил:

– Она привыкнет. Она уже была наполовину влюблена в меня, когда какой-то идиот проболтался ей. Мне просто нужно убедить её в том, что мои отношения с Её Имперским Величеством были лишь по расчёту, а Сэндри – моя истинная любовь. Поверь мне, скажешь такое женщине – и она становится податливой как глина.

– Её Имперское Величество не убьёт тебя, когда узнает? – поинтересовался кто-то.

– Ей нужен каждый медяк, приносимый землями вот этой леди. Все эти авантюры вдоль границы с Янджингом очень сильно истощили имперскую казну, – объяснил Шан. – Если я сделаю достаточно крупный подарок Её Имперскому Величеству, то она оставит меня в покое.

От звучавшей в голосе Шана уверенности Сэндри хотелось кричать. Вместо этого она продолжила болтаться перед ним в седле, притворяясь вялой и спящей.

«Сейчас утро, или даже после полудня», – осознала она, услышав пение птиц и почувствовав тепло падавшего на них солнечного света. «Неподалёку река, и звуки отдаются. Мы в каньоне, о котором нам говорили, я думаю».

Они ехали ещё какое-то время. Шан только объявил привал, чтобы отдохнуть и напоить лошадей, когда тонкий магический голос просочился через заклинание, всё ещё покрывавшее кожу Сэндри подобно плёнке.

– «Ты меня слышишь?» – спросила Даджа. – «Потребовалось несколько часов, пока заклинания не затухли достаточно для того, чтобы я могла тебя найти. Мы пытались это сделать с самого рассвета. Почему в этих амулетах до сих пор есть магия?»

– «Возможно, он купил их у кого-то другого», – вставил Браяр. – «Мы распустили все его заклинания, державшие нас под сукном, но это не повлияло на использованные им дополнительные амулеты».

– «Я просыпаюсь», – ответила Сэндри. – «Да, в этих амулетах ещё осталась сила».

Шан позволил Сэндри упасть в руки другому мужчине. Тот осторожно положил её на траву.

– «Обо мне не волнуйтесь», – сказала она Дадже. – «Эти амулеты находятся вовне меня, но у меня по-прежнему есть вся моя магия, и безмозглый свиноложец привязал ко мне амулеты лентами. Полагаю, ему не пришло в голову, что ленты сделаны из ткани. Я приеду к вам, когда закончу. Вся это магия – дело рук Кэна?»

– «Нашего маленького друга Кэнайла», – с презрением сказал Браяр. – «Он колдовством погрузил нас в сон. Если бы я не был начеку, благодаря Жэгорзу… Нам следует перед попросить у старого Жэгорза прощения. Он пытался на предупредить, а мы не слушали его, просто потому, что он говорил как сумасшедший».

Он помедлил, затем угрюмо спросил:

– «Тебе не нужна наша помощь? Мы знаем, что Шан тебе нравится…»

– «Нравился», – перебила его Сэндри. – «Он раньше мне нравился».

Она нырнула в свою магию, и произнесла команду. Узлы, привязывавшие к её одежде и телу вырезанные из камня амулеты, мгновенно развязались. Амулеты с тихими щелчками осыпались на землю.

Она подождала несколько мгновений, пока не поняла, что у неё есть силы на то, чтобы встать, затем встала, и резко ударила своей силой. Шесть мужчин и одна женщина, прохлаждавшиеся на берегу реки, уронили всё, что у них было в руках, потому что их рукава сцепились вместе, и срослись, сковав им руки от локтей до запястий. Они едва успели моргнуть, когда их бриджи для верховой езды проделали то же самое, нить на каждой ноге сплелась со своей товаркой на другой ноге, от коленей до икр. Они беспомощно повалились на землю.

Женщина и один из мужчин начали что-то бормотать. От их тел потянулись серебряные отростки.

«Магия», – с презрением подумала Сэндри. «Отведайте моей».

Нити взвились с воротников и курток магов, метнувшись к открытым ртам своих владельцев. Их верхние предметы одежды продолжили распадаться на нити, заползая им в рты, мешая им даже сомкнуть челюсти. В последний момент Сэндри сжалилась, и позаботилась о том, чтобы нити у них во рту сжались в плотный шар, не перекрывая им воздух. Шар затем крепился к полосе ткани, обернувшейся вокруг головы. Она не хотела их убивать. Она просто желала, чтобы они молчали и не мешались. Кляп для этого вполне годился.

Сэндри услышала глухой удар. Шан старался добраться до висевшего у него на поясе ножа. Жестом своей воли она заставила его рукава метнуться вниз, к ткани его бриджей, и сплестись с нею вместе.

Сэндри собрала целое покрывало своей силы, и накрыла им всех. Покрывало распалось на куски, обхватив каждого человека, заползая в одежду. Нити в их одежде вырвались на свободу, и сцепились друг с другом концами. Повинуясь её магии, волокна стремительно принимали другую форму, по мере того как одежда распадалась и ткалась заново. Сэндри была так разгневана, что её воля ни разу не осеклась, даже когда люди на земле закружились на месте. Видя, что её коконы здорово получаются, Сэндри начала искать подходящие места для того, чтобы выставить их напоказ.

«Нужно быть осторожнее с деревьями», – напомнила она себе. «Я же не хочу, чтобы кому-то на голову упал сук. И Браяр никогда меня не простит, если я нанесу вред какому-нибудь дереву. Но я хочу в конце концов сделать из них посмешище для империи».

Она выбрала свои деревья, и место, где она выставит Шана, затем проверила, как прядутся её коконы. Двое магов были закончены первыми, их плечи и головы были свободны, а остальная часть тела была полностью оплетена нитями. Сэндри сначала подозвала к себе кокон мужчины, вытянув руку вперёд, к тянувшейся от его ног верёвке. Когда верёвка заползла ей в ладонь, Сэндри бросила её на ветвь дуба. Верёвка перелетела через сук, потянув свою человеческую ношу наверх, пока мужчина не остался висеть в нескольких футах над землёй. Сэндри приказала верёвке пять раз обвиться вокруг ветки. Затем она вплела свободный конец в человеческий кокон. Плетения и сам кокон были более чем крепкими для того, чтобы удержать мага с заткнутым ртом, пока не прибудет помощь. Она оглядела свои труды, подбоченившись, проверяя своё творение на отсутствие фатальных уязвимостей. Удовлетворившись, она повернулась, чтобы сделать то же самое с оставшимися спутниками Шана. Всё это время они пытались бороться, как это делал Шан, но их усилия были тщетны. Своим ремеслом она занималась долго и прилежно: они все получили в рты кляп до того, как успели издать хоть один звук, и были связаны до того, как осознали, что она проснулась. К тому времени, как Шан и его последователи это поняли, коконы так крепко их спеленали, что они не могли ни пищать, ни двигаться.

Самого Шана она поместила на большой плоский камень рядом с тем местом, где были стреножены их кони. Она использовала свою силу, чтобы приказать верёвке, которой оканчивался его кокон, затащить его на камень. Пока его тащило по траве, она переткала три попоны во вторую верёвку. Она мягко поместила один конец верёвки Шану на грудь, пока он проклинал её до Залива Пылающего Льда и обратно – она не закрывала ему голову и рот, – а затем отдала приказы обеим верёвкам. Они свились вместе, и полетели, обвиваясь вокруг камня.

Закончив, Сэндри похлопала Шана по груди:

– Можешь сказать всему Наморну, что вот так бывает, когда я сержусь, – тихо уведомила она его.

– Маленькая сучка, – огрызнулся он.

Сэндри мрачно оглядела его:

– Если бы ты понял это раньше, то мы могли бы избежать этих неприятностей, – ответила она.

Игнорируя его проклятья, она перекусила яблоками, хлебом и водой из чьих-то запасов.

– «Я возвращаюсь», – сказала она Дадже и Браяру, которые отозвались волной облегчения.

Она взяла коня Шана. Мерин был слишком хорошим зверем, заслуживавшим лучшего хозяина, чем Шан. Забираясь в седло, она осознала, что всё ещё одета в ночнушку. Проклиная Шана за это унижение, она задрала своё тонкое одеяние до бёдер, чтобы поставить стопы в стремена, а пятую точку – на седло.

«Не так я представляла себе возвращение похищенной женщины, одержавшей верх над своими похитителями», – гневно подумала она. «Почему всё настоящее столь заурядно по сравнению со своим образом?»

Заблудиться она не боялась. Узы, связывавшие её с Браяром и Даджей, тянулись, сияя серебром, вниз по дороге. Перед уходом, однако, оставалось одно последнее дело.

Она подвела своего мерина к Шану, у которого от беспомощности и гнева побагровело лицо.

– Теперь ты знаешь, – пылко сказала она. – Когда я говорю, что ты мне не нравишься, это в самом деле значит «ты мне не нравишься»!

4й – 11й дни Мёда, 1043 П.К., от имперского охотничьего домика в Горах Каракати до поста у границы с Олартом на Южном Имперском Тракте, Наморн

Императрице Наморна с её эскортом всегда уступали дорогу на трактах. Они миновали Дорогу Дипдин вскоре после того, как Сэндри и её отряд свернули на неё в поисках постоялого двора Кэньён. К тому времени, как Сэндри сбежала из ловушки Шана, оправилась, вернулась на тракт, и проехала по нему в течение двух дней, Берэнин поселилась в имперском охотничьем домике у границы с Олартом.

Вместе с императрицей переехали имперские дела, в том числе доклады её шпионов. Читая их, Ишабал узнала о том, что Кэна оставили в клетке из проволоки и шипов, а имперский Мастер Охоты был обнаружен, вместе со своими спутниками, пленённым в коконах из нитей. Она отнесла отчёты Берэнин, с которой непросто было общаться с тех пор, как они покинули Данкруан.

– Значит, дети обладают силой, – огрызнулась императрица, бросая бумаги на пол. – Это мы и так знали. Ты знаешь, какими слухами это обернётся? Девка отвергла двух моих любимчиков – и не важно, что Кэн уже не любимчик, и что он не пытался на ней жениться. Говорить будут именно так. Двух! И будут шептать, что, возможно, мои любимчики не столь преданы старушке, как притворяются!

– Имперское Величество, я – старушка, – мягко ответила Иша. – Вы – в самом расцвете.

– Уверен, император Янджинга увидит это именно в таком ракурсе! – парировала Берэнин. – Нет, Иша. Я не могу себе позволить даже казаться слабой. Уж ты-то должна это знать. Когда они доберутся до границы, я хочу, чтобы ты подняла против них защиту.

Иша собрала отчёты, пытаясь придумать, как тактично высказать свои мысли. Ничего в голову ей так и не пришло:

– Имперское Величество, что если граница падёт?

Берэнин выпучила глаза:

– Что?

– Мы должны рассмотреть такую возможность, – продолжила Иша. – Двое этих детей победили Кэна, который последние шесть лет защищал с помощью своей силы Ваше Имперское Величество. Он испытывался великими магами, и одерживал верх, но девочка и мальчик скрутили его в аккуратны узел. Леди Сэндрилин сделала то же самое с семерыми, из которых двое являются магами. Не великими магами, но всё же хорошими. Возможность неудачи должна быть рассмотрена.

– Если ты подходить к этому с таким настроем, то открываешь дверь для поражения, – отрезала императрица.

Ишабал вздохнула:

– Все наши усилия за недавние годы пошли на барьеры к юго-востоку и востоку, где расположены наши величайшие враги. У нас не было ни денег, и ни магов на том, чтобы укрепить всё. Я знаю, что при наличии времени и при подготовке Кэн и я можем пройти через защитную стену на границе с Олартом. Мы должны спросить себя, что будет, если эти трое молодых людей также смогут сейчас это сделать. Величество, Кэн не смог выбраться из созданной Браяром и Даджей клетки без помощи другого мага.

Иша беспокойно наблюдала за тем, как Берэнин села на стул. Она спокойно продолжила:

– Вы злитесь, потому что боитесь показаться слабой, Величество, но не обязательно, чтобы всё было именно так. Нам всего лишь надо объявить, что ваша кузина с друзьями возвращается домой. Раньше, чем планировалось, несомненно, но можно пустить рассказы о том, что наш двор для них оказался слишком изысканным! Ещё есть способы представить всё так, будто они бежали, поджав хвосты.

Она глубоко вздохнула:

– Но если вы поднимите против них границу, и они прорвутся, то это будет хуже, чем истории, в которых они сбежали от наших мужчин. Все ваши соседи будут знать, что вы попытались их удержать – и не смогли. Вы откроете им свою уязвимость.

– Я не верю, что граница падёт, – прямо заявила Берэнин, сжав губы твёрдую, тонкую линию.

Иша пожала плечами:

– Я тоже, но я обязана рассмотреть вероятности и ущерб, если вы не этого не делаете. Вероятность неудачи должна быть принята во внимание. Молю вас, отпустите их.

– Я не потерплю неповиновения.

Отказ пришёл быстро, но она не приказала Ише убираться с глаз долой. В мыслях императрицы был просвет.

Иша бросилась в него:

– Тогда позвольте пойти мне, одной, чтобы сделать это, – сказала она. – Вы останетесь здесь. Если они не смогут пробиться через стену, я приведу их сюда, к вам. Если я не смогу удержать стену против них, то вы можете сказать, что я устала от путешествия, и что стена нуждается в доработке. Стеной пренебрегали, но теперь о ней позаботятся. Никто не узнает, что вы имели к этому хоть какое-то отношение. Они будут предполагать, несомненно, но доказательств не будет.

Задумавшись, Берэнин опустила взгляд на свои идеально ухоженные руки.

Иша надавила:

– Вы всегда говорили, что лучше представать невинной, и давать другим взять вину на себя.

Берэнин потёрла виски:

– Ты просишь меня отказаться от гордости.

Иша склонила голову:

– Только когда гордость – обуза, Имперское Величество.

– Ты готова взять вину на себя, если граница падёт.

– Если эта традиционно безопасная граница падёт, – поправила её Иша. – Если эта редко обновляемая граница падёт. Если я, старая и усталая, не смогу победить трёх могучих, молодых людей, только что завязавших моего лучшего помощника узлом.

Иша знала это отрешённое выражение лица Берэнин, появившееся, пока императрица разглаживала рукав пальцами. Она всегда была рада видеть его, потому что оно означало, что её госпожа обдумывала у себя в голове тысячу мыслей, видя множество исходов, и взвешивая каждый из них. Немногие люди имели возможность увидеть эту холодную расчётливость в прекрасном лице императрицы. Она и не хотела, чтобы это видели. Её устраивало, что её народ считал её пылкой, наслаждающейся любовью и деньгами. Немногие осознавали, что Берэнин остывала гораздо быстрее, чем показывала, и что она ничего не делала без того, чтобы повысить своё положение в глазах своего народа и всего мира.

Наконец Берэнин встряхнула манжеты, и поднялась на ноги.

– Хорошо, Иша. Делай, что должно. А я пойду переоденусь. Мне захотелось сегодня проехаться вдоль озера.

* * *

Сэндри отказалась оставаться на постоялом дворе Кэньён ещё на одну ночь.

– «Я им не доверяю», – сказала она Дадже и Браяру. – «Если они помогали Шану, я не хочу их наказывать. Я знаю, как трудно отказать дворянину. Но и оставаться здесь я не хочу».

– «У меня есть зелья. Я могу выяснить», – предложил Браяр.

– «Довольно с них магии», – сказала Даджа, наблюдавшая, как обслуга прошмыгивает мимо заключённого в клетку Кэна. – «Давайте просто уедем. Если у тебя так много сил, пойди ещё попресмыкайся перед Жэгорзом».

Браяр вздрогнул. Все трое очень много извинялись перед Жэгорзом. Сэндри даже пригласила его ехать рядом с ней, когда они покинули Кэньён. Как ни странно, вся эта скверная история успокоила Жэгорза. Даже когда они миновали следующий имперский форт, он держал свои предупреждения о дворце при себе. Он учился лучше просеивать образы и свои слова.

* * *

Поскольку они ехали только вдвоём, Амбросу и Трис был в какой-то мере проще ехать по тракту, не смотря на слабость Трис. Когда Трис почувствовала, что не может оставаться в седле ни мигом больше, она свила из ветра верёвки, которыми привязала себя к седлу и к своей кобыле, и послала ветры вперёд, чтобы сгонять остальных путников на обочину, пока она и Амброс не проедут. Когда направлявшиеся на конную ярмарку люди не отреагировали на ветер, она покраснела, и начала играться с шаровыми молниями. Люди бросились в рассыпную. Она, Амброс и Чайм миновали то место, где тракт пересекался с Дорогой Дипдин, гораздо быстрее, чем это удалось Сэндри и её спутникам.