Текст книги "Неизвестные Стругацкие От «Страны багровых туч» до «Трудно быть богом»: черновики, рукописи, варианты."

Автор книги: Светлана Бондаренко

сообщить о нарушении

Текущая страница: 37 (всего у книги 37 страниц)

„Пампа дон Бау“. „Выполняя задание, вы будете при оружии для поднятия авторитета. Но пускать его в ход вам не разрешается ни при каких обстоятельствах…“

Кондор. Ни при каких обстоятельствах.

ЗАНАВЕС.

20 мая 1976 г.

Сценарии к кинофильмам по ТББ, один из которых уже вышел, а другой ожидается, писали, к сожалению, не сами Стругацкие.

Хотя, начиная со времени опубликования ТББ, Авторы несколько раз писали сценарии, предлагали в различные киностудии, работа по ним даже какая-то велась, но потом дело прекращалось. В связи с неоднократными попытками экранизировать ТББ сами тексты сценария Стругацких не сохранились – были розданы в киностудии и там пропали. В архиве сохранились лишь 6 разрозненных страничек – то ли самого киносценария, то ли одного из черновиков:

<…> лицо. Черные волосы охвачены таким же, как у Руматы, обручем с зеленым камнем. Из чулана выглядывает и снова прячется Кабани.

– Да сядьте же, дон Румата, прошу вас! У меня болит шея.

Что с Будахом? Почему его нет?

– Будах исчез, – говорит Румата, садясь. – Его должен был переправить сюда Арата Горбатый…

– Знаю. Ну?

– Так вот Арата передает, что Будах на рандеву не явился.

– Вижу. Почему?

– Я пока не знаю. Есть несколько возможностей. В том числе и самая худшая. Ируканская граница патрулируется солдатами дона Рэбы.

Дон Кондор встает.

– Так я и знал. Опять потеря но время. И хорошо, если только время! Вы стали хуже работать, дон Румата. Мне очень жаль, но это так. Имейте в виду, потерять Будаха непростительно. Вы полагаете, он может быть уже убит?

– Подождите, дон Кондор, – говорит Румата. – Поговорим хоть несколько минут.

– У меня нет времени на разговоры. Ищите Будаха. Будах должен быть спасен…

– Я прошу вас сесть и выслушать меня, – говорит Румата.

Дон Кондор неохотно возвращается на скамью.

– Слушай, Антон, – говорит он с яростью. – Только не заводи все сначала. И учти, пожалуйста, что я сейчас нахожусь на заседании Государственного совета и вышел на пять минут в уборную…

– Александр Васильевич, – говорит Румата, – вы сказали, что я стал хуже работать. Вы спрашиваете меня, может ли Будах быть уже убит. Да! Я стал хуже работать. Да! Будаха, может быть, уже убили. В Арканаре все переменилось![97]97
  А при нынешней неграмотности обязательно написали бы „поменялось“… – В. Д.


[Закрыть]

Все выглядит так, будто дон Рэба сознательно натравливает на ученых всю серость в королевстве. Если ты умен, образован, говоришь непривычное, просто не пьешь вина, наконец, ты под угрозой. Любой лавочник вправе затравить тебя насмерть. Сотни и тысячи грамотных людей объявлены вне закона, их ловят штурмовики и развешивают вдоль дорог. Нормальный уровень средневекового зверства – это вчерашний счастливый день Арканара. Теперь уже никого не судят. Времени не хватает, и золото теряет цену, потому что опаздывает…

Дон Кондор при слове „золото“ говорит: „Продолжай, продолжай, я слушаю“. Он поднимается и идет в чулан. Румата, продолжая говорить, идет за ним.

– В Арканаре очень плохо, Александр Васильевич. Надвигаются какие-то события. По-моему, дон Рэба готовит государственный переворот. Бароны совершенно распоясались. Арата Горбатый опять собрал армию и собирается напасть на столицу…

Пока он говорит, дон Кондор с электрическим фонариком разбирает в углу кучу хлама. Там стоит полевой синтезатор, и дон Кондор включает его, загребает лопатой опилки и бросает в приемную воронку. Затем подставляет под желоб ржавое ведро. Из вывода приемника начинают сыпаться золотые монеты. Отец Кабани из другого угла, открыв рот, смотрит на них.

Потом осторожно подбирается к синтезатору, присаживается на корточки, хлопает себя по коленям и восхищенно крутит бородой.

– Все это я знаю, Антон, – говорит дон Кондор. – Перевороты, бароны… Ты же историк, Антон. Радуйся, ты видишь все это своими глазами. Не давай волю эмоциям. Ни на секунду не забывай, что ты глаз Земли на этой планете. Глаз! – Он стучит Антона по изумруду на лбу, – А не сердце и тем более не руки.

Нас здесь двести пятьдесят землян на этой планете, самые опытные живут уже двадцать лет. Вначале им было запрещено вообще что бы то ни было предпринимать, они не имели бы права даже спасти Будаха, даже если бы Будаха пытали у них на глазах, представляешь?

– Не говорите со мной, как с ребенком.

– Ты нетерпелив, как ребенок. Ты историк! Для нас единица времени не секунда и даже не год, а столетие.

– А пока мы будем выжидать, примериваться да нацеливаться, звери будут ежесекундно убивать людей.

– Антон, во Вселенной тысячи планет, куда мы еще не пришли и где история идет своим чередом.

– Но сюда-то мы уже пришли!

– Да, пришли. Но для того, чтобы помочь этому человечеству, а не для того, чтобы утолять свой справедливый гнев. Если ты слаб – уходи. Здесь нужно уметь ждать. Нам, может быть, придется ждать сто лет, пока мы не найдем абсолютно верный и безошибочный путь…

– Вы мне опять читаете мораль, Александр Васильевич, и, значит, опять не понимаете меня.

– Да что там тебя понимать? По-твоему, дон Рэба задался целью уничтожить интеллигенцию? Это же вздор! Это теоретически не оправдано даже на этой ступени… Ну хорошо, в конце концов, ты не обязан действовать только как историк.

Действуй как благородный дон! Свали дона Рэбу! Ты же проходил в институте курс феодальной интриги. Вот и действуй, но это ничего не изменит, уверяю тебя! Ты лучше Будаха найди. О твоем доне Рэбе забудут через пятьдесят лет, а такие ученые, как Будах, светят через века!

– Хорошо, я найду Будаха… оставьте Будаха мне и постарайтесь лучше меня понять…

<…> (Дон Рэба в пыточной камере. При свете факелов он сидит, вытянув шею, за столом с бумагами и смотрит, как палачи отливают водой пытаемого. Затем машет рукой, кричит приказание, и серые втаскивают в камеру следующего – в изодранной дворянской одежде.)

Румата отходит от окна и ложится на кушетку, закинув руки за голову. Ведь он же бездарен. Что бы он ни задумывал, все проваливается. Он начинал войны и всегда их проигрывал. Он затевал реформы и довел страну до нищеты. Теперь он затеял эти серые роты штурмовиков на больших дорогах. За Гитлером стояли монополии. Но за Рэбой не стоит никто, и очевидно, что штурмовики в конце концов сожрут его, как муху. Но он продолжает крутить и вертеть, нагромождать нелепость на нелепость, словно старается обмануть самого себя, словно не знает ничего, кроме сумасшедшей задачи – истребить культуру. А может быть, он просто мелкий пакостник? Из тех, которые всю жизнь убивали на уязвление ближних, плевали в чужие кастрюли, подбрасывали толченое стекло в чужое сено. И ему нет дела до исторической теории. Его сметут, но он успеет вдосталь наплеваться, нашкодить, натешиться…

(В опочивальне короля какой-то дворянин обличает дона Рэбу. Он разгорячен, кричит, размахивает руками. Король тупо смотрит на него мутными глазами. Дон Рэба извиняюще улыбается. Потом король переводит взгляд на дона Рэбу, тот кланяется почтительно и дает знак. Из отдушины под потолком щелкает арбалетная стрела, дворянин валится, корчится на полу, король радостно хлопает себя по жирным ляжкам – развлекается. Дон Рэба кланяется опять.)

Румата устало закрывает глаза.

Теперь вот ему понадобился Будах. Снова нелепость. Снова какой-то дикий выверт. Будах – знаменитый книгочей.

Книгочея – на кол. С шумом, с помпой, чтобы все знали… Но шума и помпы нет. Значит, нужен живой Будах. Зачем? Неужели Рэба настолько глуп, что надеется заставить <…>

<…> Что же, вы решили просто позабавиться?

– Вы не поймете меня, – устало говорит Румата. – Я вам двадцать раз пытался объяснить, что я не бог, но вы так и не сумели этого понять. И вы никогда не поймете, почему я не имею права помогать вам, как вы говорите, по-настоящему.

– У вас есть молнии?

– Я не могу вам дать молнии.

– Я это слышал уже двадцать раз. Сегодня я наконец хочу услышать почему.[98]98
  Вообще-то, можно подсказать Румате тривиальный и совершенно честный ответ: „А нету у меня молний! Старшие това… боги не дают“. В самом деле, откуда бы у него взяться скорчеру? Ни за что не доверят тяжелое оружие историкам, среди которых к тому же попадаются „спринтеры“. – В. Д.


[Закрыть]

– Я повторяю: вы не поймете.

– А вы попытайтесь.

– Что вы собираетесь делать с молниями?

Арата начинает говорить. Лицо его темнеет от прилившей крови, становится жестоким и страшным.

Крестьянская армия осаждает могучий средневековый замок.

Арата на краю рва среди падающих стрел стреляет из скорчера[99]99
  Жаль, что не сохранился этот сценарий: очень интересный текст, куда лучше пьесы и ближе к роману. Кроме того, это было бы третье (второе из трех) произведение, где фигурирует скорчер (кроме ПК Б и ЖВМ). – В. Д.


[Закрыть] в стену. Ослепительная лиловая вспышка, стена лопается, валятся башни. С чудовищным ревом поток людей, вооруженных косами и самодельными копьями, врывается в пролом.

Ровные ряды конницы Ордена, опустив копья, несутся на беспорядочный строй крестьянской армии. Крестьяне пятятся, бросают оружие, закрывают руками лица, кучки смельчаков в отдалении выступают коннице навстречу. Арата поднимает скорчер. Перед конницей встает стена огня. Все горит: трава, люди, кони.

В порту причаливают галеры, набитые имперскими латниками. Лиловые вспышки, корабли ломаются пополам, горит вода, латники тонут. Толпа оборванных, израненных людей со счастливыми страшными лицами потрясает копьями и дубинками.

Арата тяжело дышит.

– Можете не беспокоиться, – говорит он. – Ваши молнии будут служить… <…>

<…> дверцу. Во мраке неясно блестят детали странного прибора – это устройство для нуль-связи, чудесное изобретение Земли. Румата нажимает клавиши, набирает номер на диске.

Стена темноты распахивается. Открывается кабинет дона Кондора, резидента Земли в далеком Соане. Дон Кондор в роскошном халате сидит за столом, заваленном бумагами и толстыми фолиантами. На стенах развешены раззолоченные маски, диковинное оружие. Много света от великолепных светильников.

Дон Кондор поднимает голову.

– Что случилось? – спрашивает он брюзгливо.

– Я хочу поговорить с вами, – говорит Румата.

Дон Кондор с сожалением смотрит на бумаги, потом встает и запирает дверь на ключ.

– Слушаю вас, – говорит он.

Румата молчит.

– Что-нибудь с Будахом?

– Нет, – Румата качает головой. – Он у меня. Он спит. Я просто хотел поговорить с вами.

– Так говорите же, – нетерпеливо бросает дон Кондор.

– У меня нет времени. Изменилась обстановка? Вы под угрозой? В чем дело?

– Да, обстановка изменилась. Арканар оккупирован Святым Орденом.

Дон Кондор подскакивает.

– Вот как? Кто боевой магистр? Епископ Тамэо?

– Нет. Дон Рэба.

– Кто?

ПРОДОЛЖЕНИЕ СЛЕДУЕТ

Впереди еще много интересного: разговор книг в библиотеке („Улитка на склоне“), народность нанты и специалист по эрозии почв Квадрига („Гадкие лебеди“), нулевой вариант „Сказки о Тройке“, государственный прокурор знал все заранее („Обитаемый остров“), Малыш рассказывает об аборигенах („Малыш“), путешествия Гага в „Арсенал“ и на Леониду („Парень из преисподней“), настоящая фантастика в ранних вариантах сценариев („День затмения“ и „Сталкер“) и многое, многое другое.

Я завидую Вам, Читатель!

СПИСОК СОКРАЩЕНИЙ

АБС – Аркадий и Борис Стругацкие.

АНС (АН) – Аркадий Натанович Стругацкий.

БНС (БН) – Борис Натанович Стругацкий.

ВГВ – „Волны гасят ветер“.

ВНМ – „Второе нашествие марсиан“.

ГЛ – „Гадкие лебеди“.

ГО – „Град обреченный“.

ДР – „Далекая Радуга“.

ДСЛ – „Дьявол среди людей“.

ЖВ М – „Жук в муравейнике“.

ЖГП – „Жиды города Питера“.

ЗМЛДКС – „За миллиард лет до конца света“

03 —„Отягощенные злом“

00 – „Обитаемый остров“.

ОУПА – „Дело об убийстве, или Отель „У погибшего альпиниста““

ПИП – „Парень из преисподней“.

ПКБ – „Попытка к бегству“.

ПНА – „Путь на Амальтею“.

ПНВС – „Понедельник начинается в субботу“.

ПНО – „Пикник на обочине“.

ПОДИН – „Повесть о дружбе и недружбе“.

ПП – „Поиск предназначения“.

СБТ – „Страна багровых туч“.

СОТ – „Сказка о Тройке“.

ТББ – „Трудно быть богом“.

УНС – „Улитка на склоне“.

ХВВ – „Хищные вещи века“.

ХС – „Хромая судьба“.

ЭВП – „Экспедиция в преисподнюю“.