Текст книги "Неизвестные Стругацкие От «Страны багровых туч» до «Трудно быть богом»: черновики, рукописи, варианты."

Автор книги: Светлана Бондаренко

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 37 страниц)

„ИЗВНЕ“

ПОСТУЛАТЫ И ПРИНЦИПЫ.

Эта маленькая и забытая даже любителями творчества Стругацких повесть не явилась бы предметом исследования, если бы не обилие фактических материалов, служащих примером ко многим более поздним постулатам Стругацких, которые они брали на вооружение, создавая свои произведения.

„Писать надо либо о том, что хорошо знаешь, либо о том, чего не знает никто“.

Повесть состоит из трех рассказов, первый и второй из них описывают по кусочку жизни каждого из братьев (с некоторыми фантастическими дополнениями, разумеется). Восхождение альпинистов-военных – это, конечно, из жизни Аркадия Натановича, служившего на Дальнем Востоке. Археологи в Средней Азии – это из жизни Бориса Натановича; он не раз в своем творчестве будет возвращаться к этому моменту.

А третья часть – это „о том, чего не знает никто“. Тут уж братья дали волю своему воображению. Можно только представить себе, как это было упоительно: придумывать новые и новые формы жизни, населяющие зверинец Пришельцев; как по очереди (или перебивая друг друга) каждый старался выдумать что-нибудь более необычное; как затем каждый „вольный полет фантазии“ был „испробован на прочность“ (а может ли быть таковое вообще). Остается только пожалеть, что мы не присутствовали при таких вот „беседах-сражениях“ или что не было с ними в то время магнитофона, записывающего все эти обсуждения, чтобы потом мы могли послушать самое интересное, наверное, в творческой кухне: обсуждение будущего меню и перечень нужных ингредиентов… Мы можем только вкушать итог этого.

„Объяснительная часть должна быть наиболее короткой; лучше, чтобы ее не было вообще“.

Часть такого спора-обсуждения сохранилась в черновиках „Извне“. Наверняка именно так и велись беседы за столом, „междусобойчики“, в которых каждый из присутствующих отстаивал свою точку зрения, беря доказательства „с потолка“ и подтверждая их тогдашними теориями. Беседы в кругу друзей-единомышленников, беседы между коллегами-научниками, беседы в студенческих компаниях. Каждый из нас наверняка может вспомнить такое же.

Сделав несколько вариантов начала „Извне“, Стругацкие, вероятно, увидели: то, что так интересно в жизни (каждый помнит, какой подъем, какие пылающие души и глаза, какое воодушевление мы испытывали, обсуждая ту или иную проблему мироздания с друзьями), оказывается при изложении сего на бумаге бледным отражением, засушенным цветком, тенью, безнадежно скучной тенью… Ясна была цель: путем такого вот описания дружеской беседы за столом попытаться объяснить весь дальнейший рассказ… подвести читателя к мысли о существах иных миров… возможно, даже ввести в эту компанию спорящих человека, который точно знает (ибо видел сам), и далее уже вести рассказ от имени свидетеля… Попытка не удалась. Нам же остались не сколько зарисовок тех споров… И, возможно, эти листочки, имеющие весьма далекое отношение к рассматриваемой повести, были бы отнесены к отдельному разделу данного исследования „Неизвестные рассказы“, если бы не стояло в начале каждого заглавие „Извне“ и (чуть ниже) цифра „1“, то есть первая глава.

Первый вариант:

– Таким образом, – сказал Астроном, – основные положения нашей теории…

– Скажем, гипотезы, – проворчал Археолог, выбивая трубку.

– …нашей гипотезы, согласен, могут быть сформулированы следующим образом. Во-первых, среди миллиардов звезд в Большой Вселенной многие имеют планетные системы, сходные с нашей. Есть возражения?

– Пока нет.

– Пока… Хорошо. Известная часть этих планетных систем…

А их миллионы, заметь… включает планеты, массовые и температурные характеристики которых совпадают или, по крайней мере, весьма схожи с теми, что мы имеем для Земли, Венеры и Марса.

– И ты можешь доказать это?

– Да. Доказательство довольно элементарно… для обладающих хотя бы самым примитивным понятием о теории вероятностей.

– Ну ладно, ладно. Дальше.

– Во-вторых…

– В-третьих…

– В-третьих, нет никаких оснований полагать, что эволюция материи на таких планетах идет путем, резко отличным от эволюции материи в условиях Земли, или совсем отсутствует.

Согласен?

– Мгм… – Археолог снова набил трубку и зажег спичку. У него было худое нервное лицо, большой залысый лоб и всего два пальца на левой руке.

– Следовательно, – продолжал Астроном, следя за клубами голубого табачного дыма, расползающимися под потолком, – эволюция эта непременно приводит к возникновению и развитию жизни или жизнеподобных форм на указанных планетах…

– И, в конечном счете, к появлению человека, – нетерпеливо закончил Археолог. – Я понял тебя. Ну и что же?

– Не обязательно человека… Скажем, разумных существ.

– Так, ясно. Ну и что из этого?

– Погоди, не торопись. Значит, ты согласен с тем, что в разных… и достаточно многочисленных уголках Вселенной должны Возникать, Существовать и развиваться сообщества разумных обитателей?

– Конечно, согласен. – Археолог саркастически усмехнулся. – Согласен, тем более что все сказанное тобой я вынужден принимать на веру, и никто не докажет мне обратного.

Астроном весело засмеялся.

– Ты – изумительный негодяй. Хорошо, ты согласен. Но это еще не все. В-пятых… ведь в-пятых, кажется?

Археолог пожал плечами.

– Пусть будет в-пятых.

– В-пятых, хотя в масштабах Вселенной возраст всех существующих планет примерно одинаков – порядка пяти миллиардов лет, с точки зрения масштабов исторического развития человеческого общества – или обществ человекоподобных разумных существ – обитателей других миров – наши планеты сильно отстают или обгоняют друг друга. Здесь могут играть роль самые разнообразные факторы, их я касаться не буду, но приходится принять за истину, что человечества на различных планетах находятся на весьма разных ступенях социального развития.

Археолог отложил трубку. В глазах его блеснуло любопытство.

– И какова, по-твоему, эта разница?

Астроном пожал плечами.

– Ты, друг мой, хочешь от меня слишком многого. Но я думаю, что не ошибусь, если представлю себе в этот самый момент обитателей планеты… ну, планеты „Икс“, скажем, сидящими на деревьях или пожирающими сырое мясо, а обитателей планеты „Игрек“ – занятыми строительством сотого по счету термоядерного реактора…

– А обитателей планеты „Зэт“ – сидящими, как вот мы с тобой, с трубочками в зубах и обсуждающими проблемы жизни во Вселенной… – подхватил Археолог.

– А обитателей еще какой-то планеты, – с расстановкой произнес Астроном, – еще в виде протоплазмы, из которой только через несколько сот миллионов лет появится что-либо, похожее на порядочное животное.

Археолог задумался.

– Но, – сказал он, слегка запинаясь, – следовательно, по– твоему, могут быть миры, человечества которых обогнали нас на многие сотни лет…

– Ага, дошло-таки! На многие сотни и на многие тысячи, десятки, сотни тысяч лет! Миллионы лет! – Астроном торжествующе поднял руку. – Какой прогресс! Ты можешь себе представить это? Можешь себе представить, чего они достигли, какая у них техника, какие отношения между собой? И все это не когда-то и не когда-нибудь, а именно теперь, сейчас, в эту самую минуту…

– Где-то… – насмешливо сказал Археолог.

– Да… где-то. Ну, что, согласен ты с этим положением нашей теории?

– Гипотезы… Согласен, пожалуй. И, опять-таки, что из этого?

– Гм… – Астроном крепко почесал затылок. – Сейчас мы подойдем к самому главному. Скажи, пожалуйста, дорогой историк, в чем, по-твоему, суть и цель развития общества индивидуумов, наделенных разумом?

– Ковар-р-рный вопрос. Попробую ответить. Суть… то есть, первооснова, как указал еще Маркс, состоит в развитии производительных сил, техники. Что касается цели, то… – Археолог подумал. – Если не брать во внимание всевозможных социальных перипетий, а начать прямо с коммунистического общества, то целью развития будет обеспечение максимального господства человека над природой.

– И это господство человек обеспечит себе, не правда ли?

– Можешь спорить на свой лучший телескоп… или что у тебя там.

– Ну, вот. Значит, суть развития общества состоит в качественном и количественном развитии производительных сил, каковые необходимы для покорения пространства и времени.

Прекрасно. Следовательно, ты не станешь теперь отрицать, что человечества, далеко обогнавшие нас в своем развитии, обладают поистине гигантскими возможностями, какие нам, людям Земли, и не снились…

– Не буду отрицать.

– Что такие человечества могли уже существовать где-то еще в младенческие годы нашей планеты…

– Возможно.

– Что они уже тогда могли обладать и тем более обладают в настоящее время совершенно фантастической властью над такими силами природы, о которых наши мудрецы, друг Горацио, и понятия не имеют.

– Ну ладно, понятно. К чему ты гнешь?

– А вот к чему. В-шестых, и последних. – Астроном хитро прищурился. – Принимая во внимание пять предыдущих положений, которые мы с тобой согласились считать бесспорными… так ведь?

– Ну?

– В-шестых и последних, верхом легкомыслия было бы утверждать, что за последние сотни миллионов лет нашу планету не посещали жители других миров.

Археолог медленно вынул изо рта трубку и спокойно сказал:

– Воистину, в огороде бузина, а в Киеве дядька. С какой стати им посещать нашу планету?

– Тебе нельзя быть историком, милый друг. Почему ты не пошел в бухгалтеры? Как ты думаешь, что предпримут люди, когда овладеют всеми планетами Солнечной системы?

– Ну, предположим, они устремятся к ближайшим звездам.

Но почему именно…

– А потому, господин историк, что они неизбежно будут в первую очередь исследовать планеты, более или менее сходные с их собственной. Они будут искать жизнь вообще и разумную жизнь в особенности. Я не уверяю, что они поставят себе целью установить контакт с другими разумными обитателями Вселенной, но стараться убедиться в самом факте наличия таких обитателей они будут безусловно. Ведь это же элементарно… И ареной их поисков будут, конечно, планеты типа Земли, Венеры и так далее… а не аммиачные пузыри, вроде Юпитера или Урана.

– Это теоретически… вернее, гипотетически.

– Значит, по-твоему, на определенном этапе всякое человечество обречено на самоуспокоение, покой и деградацию?

Археолог не ответил.

– Вот то-то же. Они будут… вернее, они, конечно, уже неоднократно пересекали нашу Галактику в разных направлениях, обследовали каждую из миллионов планетных систем… Возможно, отравлялись и на соседние звездные острова…

– А расстояния? А сотни и тысячи световых лет, парсеков и что там еще есть у астрономов?

– А их супертехника?

Археолог решительно стукнул трубкой по краю пепельницы.

– Это все спекуляция. Болтовня. Можно строить какие угодно гипотезы, основываясь на умозаключениях, и все они будут выглядеть достаточно правдоподобно, чтобы ввести в заблуждение легковерного профана. А где доказательства?

Второй вариант:

– …и, разумеется, верхом легкомыслия было бы утверждать, что за несколько миллиардов лет существования Солнечной системы нашу планету не посетили жители других миров. Правда, следы их пребывания обнаружить чрезвычайно трудно… большей частью, вообще невозможно. Но это уже другое дело.

Астроном замолчал и отошел к окну. У него было худое нервное лицо, большой залысый лоб и всего два пальца на левой руке.[22]22
  В первом варианте это относилось к Археологу… Можно, видимо, ожидать, что в дальнейших вариантах появятся еще персонажи с большим залысым лицом, худым нервным лбом и двумя пальцами. Ну, как у секретаря Краюхина. Происхождение этого увечья объяснено в ПП, но какую именно характеристику персонажа „Извне“ хотели Авторы этим передать? Что означает отсутствие трех пальцев: героизм в труде, отвагу на пожаре? – В. Д.


[Закрыть] Археолог, внимательно разглядывавший крохотную статуэтку какого-то восточного божка, поднял глаза.

– Мне кажется, это разговор в пользу бедных, – сказал он.

Астроном живо повернулся к нему.

– Почему?

– Ты все равно не можешь привести доказательств. А без доказательств… ты будешь утверждать одно, я – другое, и сточки зрения присутствующих прав будет тот, у кого крепче глотка и лучше подвешен язык.

– Конечно, важно здесь не то, кто прав, а то, в чем прав… – солидно начал Андрей Андреевич, но Астроном нетерпеливо перебил его:

– Доказательства – это очень сложно в данном случае. Представь себе, кто-то высадился на Земле миллионы лет назад…

– Марсиане? – спросил, усмехаясь, Археолог.

– Пусть хотя бы марсиане. Хотя не обязательно. Даже наверняка не марсиане… и не венерианцы, и не селениты. Скажем, жители одной из планет, обращающихся вокруг ближайшей к нам звезды… или принадлежащих к более отдаленным системам… Неважно.

Третий вариант:

– Было бы, конечно, странно, если бы за несколько миллиардов лет существования Солнечной системы нашу планету не посетили обитатели других миров.

– Марсиане? – рассеянно спросил Археолог.

Он был молод. У него было худое темное лицо с высоким лбом и всего два пальца на левой руке.

– Может быть. Возможно, марсиане. Хотя и не обязательно. Вообще разумные существа с других миров – неважно, марсиане или венерианцы, или селениты… Скажем, с планетных систем ближайших звезд или даже с других галактик.

– Полагаю, мы бы знали об этом, – заметил Андрей Андреевич.

– Не обязательно. – Астроном рассмеялся. – Представьте себе, что кто-то высадился на Земле миллионы лет назад. Какие у нас шансы обнаружить следы их пребывания?

– Никаких, несколько я могу судить, – сказал Археолог.

– Никаких. Более того, мы вовсе не наверняка узнали бы о таком посещении, даже если бы оно случилось в наши дни.

– Почему?

– Очень просто. Трудно себе представить, что такие посетители извне стали бы переворачивать на Земле все вверх дном, как это описывает, скажем, Уэллс. Не исключено также и то, что они и сами не обнаружили бы на нашей планете признаков разумных обитателей.

– Очень рискованное… я бы сказал, довольно двусмысленное предположение. – Андрей Андреевич засмеялся. Археолог внимательно взглянул на него, затем повернулся к Астроному.

– Яснее, – сказал он.

– Пожалуйста.

Четвертый вариант:

– Да нет же, – улыбаясь, сказал Астроном. – Я хочу только сказать, что убедиться в существовании жизни на других мирах можно и не покидая Землю.

– Тогда это опять безответственные спекуляции и пустое жонглирование словами. – Археолог раздраженно постучал трубкой о край медной пепельницы. У него было узкое темное лицо с высоким лбом и всего два пальца на левой руке. – Вы можете сколько угодно наблюдать Марс, Венеру и что там еще есть в ваши телескопы, а потом кричать, что вы открыли каналы – несомненно, искусственного происхождения, углекислый газ – бесспорно, продукт выделения живых организмов, потемнение здесь и посветление там – вероятнее всего, результат цветения или увядания какой-нибудь небесной травы… потом приходит Фесенко, приходит Опарин, приходит Черт Иванович Веревкин, и они как дважды два доказывают вам, что каналы – обман зрения, что углекислый газ – продукт химических реакций… пятна – что-нибудь в этом роде… Разве не так?

– Так. – Астроном продолжал улыбаться.

– И вы будете спорить с ними до пупковой грыжи, и никто из вас не сможет убедить другого, и дело в конце концов решит большинство голосов – в лучшем случае, – а не фактическое положение вещей. Нет, чтобы убедиться, дорогие мои друзья, надо побывать там… или иметь инструменты посильнее ваших нынешних.

– Совершенно с тобой согласен, – сказал Астроном, – в том, что судить об обитаемости той или иной планеты с наши ми наличными средствами и данными пока еще не представляется возможным. Во всяком случае, судить наверняка. Но вопрос о наличии жизни где-нибудь на других мирах в бесконечной Вселенной уже решен.

– А, – насмешливо проговорил Археолог. – Конечно… Я так и знал. Когда не хватает конкретных знаний, всегда обращаются к умствованию. „В противоположность идеализму, утверждающему…“ и так далее. Так?

– И так тоже, – согласился Астроном. – Но я имел в виду как раз конкретные знания.

Археолог со страдальческим видом махнул рукой, а Писатель, сонно смотревший на свой стакан с вином, встрепенулся.

– Что-нибудь новенькое, э? – спросил он.

– Пожа-а-алуй, – протянул Астроном. – Ну, не совсем новенькое, но все же… Понимаете, если Магомет не может добраться до горы, то достаточно, если гора придет к Магомету, не так ли?

– Ого! – произнес Писатель, а Археолог насмешливо прищурился:

– Последние новости! Марсиане высадились на Красной Площади!

– Видишь, ты уже понял меня. – Астроном взял бутылку, покачал ее и снова поставил на стол. – Пусто… Так вот, дорогие мои слушатели. Для того, чтобы вопрос о жизни на других мирах был решен положительно, достаточно, чтобы кто-нибудь из обитателей этих миров высадился где-нибудь на Земле, и мы бы увидели их, не так ли?

Пятый вариант:

– А вопрос о жизни на других мирах? – сказал Писатель. Сколько споров, сколько бумаги!

Астроном быстро взглянул на него, но промолчал и снова углубился в рассматривание почерневшего металлического обруча, подаренного Археологом.

– Да, взять хотя бы вопрос о жизни на других мирах, – с солидным видом кивнул Андрей Андреевич. – Опять-таки, с точки зрения философии…

– Чепуха! – резко сказал Археолог. У него было узкое темное лицо с высоким лбом и всего два пальца на левой руке. Он курил большую черную трубку. – С точки зрения философии нельзя установить ни одного конкретного факта. Вернее, можно доказать все, что угодно.

Андрей Андреевич побагровел.

– Однако, вы не будете отрицать…

– Буду. Вы хотите сказать, что с точки зрения философской в пресловутой Бесконечной Вселенной непременно существуют обитаемые миры. Так?

– Так. И вы не можете…

– Правильно, я не могу это опровергнуть. С другой стороны, я буду вам доказывать – тоже философски, как вы это называете, что нигде, кроме нашей Земли, жизни нет. И вы меня не опровергнете.

– Послушайте…

– Одну минуту. Дело совсем не в этом.

Шестой вариант:

– А жизнь на других мирах? – сказал Писатель. – Сколько споров, сколько бумаги! И ничего не доказано.

– Довольно естественно, – сказал Археолог. – То, что труд но доказать, всегда требует много споров и много бумаги.

Археолог был молод. У него было узкое загорелое лицо с высоким лбом и всего два пальца на правой руке. Он курил большую черную трубку.

– Собственно, что вы хотите доказать? – спросил Философ. – Мы можем считать вполне доказанным, что жизнь существует во многих других местах во Вселенной, помимо нашей Земли. В бесконечном множестве солнечных систем хотя бы только в нашей Галактике непременно должны быть миры, условия на которых сходны с теми, которые мы имеем на Земле. А раз так – непременно и жизнь.

– Вот оно, доказательство философа. – Археолог вынул изо рта трубку и жестко засмеялся. – Те же самые приемы, которыми пользовались его предки, когда считали, сколько ангелов поместится на кончике иглы. Никакого прогресса.

Писатель рассмеялся. Философ нахмурился.

– Можете говорить что угодно, господин насмешник, но это так. Это логика. И кое-кому из присутствующих не мешало бы основательно поучиться ей…[23]23
  Логика… Она-то как раз имеет к этим рассуждениям не большее отношение, чем упоминавшаяся в первом варианте теория вероятностей.
  Наука имеет в рассмотрении одну звезду с планетной системой – Солнце, одну планету с жизнью – Землю и одну жизнь с разумом – человечество. Все построения на таком жидком основании – это индукция по одному члену, где логики меньше, чем в стихотворении В. Шефнера:
Средь множества иных миров.Есть, может, и такой,Где кот идет с вязанкой дровНад бездною морской.  – В. Д.


[Закрыть]

– Знаю, знаю. – Археолог отмахнулся нарочито расслабленным движением руки. – Безграмотные насмешки над праматерью всех наук, опасные аналогии и все такое… Остается только напомнить этому кое-кому о том, что за такие взгляды еще два десятка лет назад ссылали на Колыму. Но согласитесь, дорогой товарищ, что это все же не доказательство.

– Это, конечно, не доказательство, – подтвердил Писатель, с любопытством глядя на Философа.

– Больше того, – продолжал Археолог. – Вы, философы, всегда до крайности непоследовательны. Когда вы беретесь за конкретный вопрос и начинаете его обрабатывать философски, из этого почти никогда не выходит ничего путного. Вы по очереди хватаете одно и то же философское положение и дубасите им друг друга по голове, и в конце концов побеждает – заметьте, побеждает, а не доказывает – тот, у кого крепче глотка… или голова. И это было бы еще полбеды, если бы вы ограничивались рукоприкладством в своем узком кругу. Нет, вы при всем своем круглом невежестве в конкретных вопросах науки вламываетесь в самую гущу подлинно научного спора, нормальной научной дискуссии и лупите направо и налево людей, ученых, которые, занимаясь конкретными научными проблемами, не сочли нужным или просто не успели освоиться в области логики, гносеологии и других философских пустынь.

– Ну-ну-ну! – пробормотал Писатель.

– Да, да! Сбиваете их с толку, объявляете их пособниками идеализма, запугиваете их и отбиваете у них охоту к настоящей работе. Хуже того, многие из ученых вообще бросают научную работу, основанную на правильной постановке вопроса, кропотливых исследованиях и поисках практических доказательств.

Они ныряют в омут умствований и занимаются бессодержательной болтовней вместо работы. Хотите доказательств? Сколько угодно… Да вот, хотя бы по нашему вопросу о жизни на других мирах.

В рукописях есть даже перечень действующих лиц этого спора (Астроном, Археолог, Писатель, Андрей Андреевич, Я) и план, по которому должна вестись беседа:[24]24
  Меня не оставляет ощущение, что Авторы сознательно подражают композиции „Машины времени“ Уэллса: беседы некой праздной компании (у Уэллса – Доктор, Психолог, Редактор, Журналист, „я“…) и рассказ одного из ее участников. – В. Д.


[Закрыть]

1) Проблема.

2) Опозоривание философии.[25]25
  Крупнейший американский физик Р. Фейнман заметил как-то: „философы? Они только стоят возле нашей дороги с таким видом, как будто вот-вот скажут что-то очень важное“. – В. Д.


[Закрыть]

3) 0бщий взгляд на возможность жизни.

4) Однако, это одни пустяки, доказательств нет.

5) Пока не слетаем, не увидим.

6) Или пока они не прилетят.

7) Если бы было, давно бы прилетели.

8) Не обязательно за 20–30 тыс. лет истории.

9) Возможность прилета еще при ящерах.

10) Может быть, уже и на нашей истории.

11) Есть косвенные доказательства: мифы (боги спускаются с неба), драконы и т. д.

12) Это допускает множество толкований.

13) Возможно, и в наше время. – Чушь!

14) Не думаю, что их прилет произвел бы много шуму: сели в Сахаре, в океане, в Амазонке, в деревне, во льдах…

15) Рассказы жителей о-вов о том, как прибило стальную сигару со странными людьми. Их засосало в песках. Один выбрался; его съели собаки (пауки, скорпионы).

16) Странно было бы, если бы только в нецивилизованных областях.

17) Было, что и в цивилизованных. Есть один совершенно достоверный случай и много непроверенных.

18) Чушь!

19) Это так. Только нельзя быть уверенным… В общем, судите сами.

Но далее Стругацкие не пошли. Объяснительная часть оказалась незатребованной. Куда интереснее писать о приключениях, чем объяснять недалекому читателю причины, породившие эти приключения. „Отказаться от каких-либо объяснений“ – на это они решатся только гораздо позднее, в „Попытке к бегству“, но первая „попытка“ вырваться из стандартной в то время фантастики, из канонов ее, осуществилась уже здесь.

МАСШТАБЫ ПРОИСШЕДШЕГО.

Можно только досадовать на реалии того времени, на запрет на все яркое, необычное, нестандартное… Массовые (катастрофические или юмористические) приключения не поощрялись. А какой бы яркий, запоминающийся рассказ мы бы получили! Можно дать волю своему воображению и представить ненаписанное (что-нибудь типа „Роковых яиц“ Булгакова), прочитав еще один вариант начала повести:

ИЗВНЕ

1.

Около двух часов ночи с двенадцатого на тринадцатое февраля на квартире командира отдельного учебного зенитно-артиллерийского дивизиона зазвонил телефон. Звонки были непривычно громкие и длинные, и полковник, оставив безуспешные попытки нашарить в темноте под кроватью теплые домашние туфли, поспешил в кабинет босиком.

– Слушаю, – хрипло буркнул он в трубку.

– Докладывает второй. Товарищ полковник, звонят из города, секретарь райкома.

– Давайте.

Пол был холодный. Полковник переступил с ноги на ногу, затем кряхтя забрался на кресло и сел на стол. Где-то над потолком или в неплотно прикрытой печке выл и свистел ветер. Пурга мириадами колючих сухих снежинок стучала в окна. Зябко поеживаясь, командир дивизиона с недоумением и тревогой подумал о том, какие причины могли заставить хозяина района, всегда такого сдержанного и спокойного, звонить к нему в это неурочное время. В трубке трещало и посвистывало.

– Алло, Матвеев! – услышал он вдруг заглушённый расстоянием и метелью голос– Матвеев, слушаешь?

– Да, слушаю… Это ты, Василий Сидорович?

– Я… да, я! Матвеев, срочно требуется твоя помощь…

Тиуи-и-и…

Полковник шепотом выругался, подул в микрофон.

– Ничего не слышно. Что требуется?

– Помощь требуется, говорю. Алло…

– Ага, понял. Говори громче, Василий Сидорович! Что стряслось?

– Косой Яр знаешь? Колхоз „Краснознаменец“…

– „Краснознаменец“?

– Да-да. От города по шоссе на север, потом сразу за мостом через Куршу налево по проселку километров двадцать…

– А, знаю. Мои хлопцы там позапрошлым летом работали.

Ну и что?

– Нужно срочно послать туда…

Туууи-и-и… Голос секретаря потонул в визге и скрежете.

– Алло, алло!

– Да, слышишь меня?

– Нет, не разобрал. Кого в „Краснознаменец“ послать? Зачем?

– Солдат пошли! Пока пошли взвод, а там видно будет…

– Да что случилось? Пожар, что ли?

– Хуже!

– Алло…

– Хуже, говорю! Непонятное что-то… Вчера утром звонил… – сельсовета… и не смогли… пауки… ломают… ловят людей…

На линии снова завыло, заверещало. Полковник сморщился, плотнее прижал трубку к правому уху, левое прикрыл ладонью. В кабинет заглянула заспанная жена:

– Тише кричи, детей разбудишь.

Он нетерпеливо отмахнулся.

– Алло… Василий Сидорович!

– Товарищ Матвеев, – послышался слабый, но более отчетливый голос телефонистки, – Василий Сидорович передает, что из рощи позади Косого Яра выползли какие-то… пауки, ломают в деревне дома и… и людей ловят и уносят…

„– Алло, Матвеев, слышишь меня?

– Слышу, но ничего не понимаю. Какие пауки? Что за чушь?

– Говорят тебе, сам еще не знаю. Вчера послали наряд милиции… бежали, за ними гнались.

– Кто гнался?

– Эти… пауки.

– Ага…

Полковник озадаченно посмотрел на трубку и снова прижал ее к уху.

– …нужно срочно оказать помощь. Поднимай своих хлопцев и как можно скорее… Поедешь через город, захватишь меня.

– Да что делать-то? Какую задачу поставить?

– Задача у тебя одна. – Секретарь, видимо, начинал злиться. – Охранять жизнь и достояние советских людей. Выполняй.

– А… конкретнее?

– Конкретнее… на месте увидим. Я, брат, сам еще ничего не понимаю. Для ясности считай, что будет облава на… на волков, что ли…

– Так, это уже…

– Слушай, ручные гранаты у тебя есть?

– Что?

– Ручные гранаты, говорю… стреляли… говорят, не берет. Ну, действуй. Буду ждать.

Некоторое время полковник молча и сосредоточенно разглядывал свои босые ступни. Он был трезвый и практичный человек, и то, что он слышал, не укладывалось у него в голове.

Пауки, вылезающие в метель из рощи! Пауки, которые ломают дома, хватают людей… на которых нужно проводить облаву… и еще ручные гранаты! „Впрочем, райкому виднее“, – подумал он и несколько раз повернул рукоятку индуктора.

– Второй слушает.

– Дежурного по части.

– Дежурного по части вызываю.

– Дежурный? Лейтенант Петренко? Полковник Матвеев говорит. От кого сегодня дежурный взвод?

– От третьей батареи, товарищ…

– Поднять третью по боевой тревоге.

– По боевой?

– Слушайте, что вам говорят, и не имейте привычки перебивать. Поднять третью батарею по боевой тревоге. Дежурному взводу приготовиться к выходу. Вызвать в штаб заместителя по учебной части, замполита, командиров батарей… и начальника боепитания. Я сейчас приду.

Через полчаса из ворот военного городка, подминая сугробы и шаря лучами фар по черно-белой завесе ночной пурги выполз гусеничный тягач. Командир дивизиона в полушубке и с кобурой на поясе расположился рядом с водителем. За его спиной в крытом брезентом кузове сидели в два ряда друг против друга двадцать четыре солдата с карабинами и автоматами между колен. Некоторые осторожно ощупывали подвешенные у пояса холщовые сумки. В сумках были гранаты – по две на каждого.

2.

За тридцать три часа до этого, в шесть часов вечера одиннадцатого февраля фельдшер села Косоярское Алексей Фомич Курочкин возвращался из города. [Далее текст отсутствует.]

ВОЕННЫЕ В ОКРЕСТНОСТЯХ КАРАКАНСКОГО ХРЕБТА.

Опубликованный текст „Извне“ изменился по сравнению с рукописными вариантами мало. Есть какие-то отрывки, которые не попали в окончательный вариант. Есть какие-то моменты, которые были исправлены уже редакторами или цензорами. Есть места, которые изменялись только в какой-то из публикаций по вести. Наиболее интересные, с точки зрения данного исследования, отрывки приводятся ниже.

Первый рассказ повести „Извне“ в окончательном тексте имеет подзаголовок: „РАССКАЗ ОФИЦЕРА ШТАБА Н-ской ЧАСТИ МАЙОРА КУЗНЕЦОВА“. Первоначально же подзаголовок содержал больше информации как по времени, так и по местонахождению излагаемого: „РАССКАЗ ПЕРВЫЙ, любезно предоставленный в распоряжение Сталинабадской комиссии офицером разведки [слово „разведки“ позже вычеркнуто] штаба Н-ской бригады майором Кузнецовым и повествующий о странном происшествии, которое имело место у отрогов Караканского хребта на Дальнем Востоке нашей страны в сентябре 196.. года“.

… Если же брать географические реалии, то вначале они были именно реальными, а не вымышленными (с тем, однако же, минимальным изменением, за которым легко угадывается прототип):

Абакан (позднее – Алакан), Петропавловск (позднее – Павлопетровск и даже Павлодемьянск), Караканский – Калаканский, и Кановская ~ Адаидская – Адаирская сопка.

Вообще же, черновик этого рассказа проникнут „армейским духом“ (более грубыми, более обидными, более „мужскими“ шуточками), чем причесанный позднее для печати. Наши советские военные предстают в черновике более реальными, более жесткими… объемными.

Майор Перышкин „всегда радовался случаю, когда можно было забросить сводки и инструкции и поразмять ноги на настоящей работе“. Строкулев не вывихивал ногу в танцевальном зале деревенского клуба – его „посадили на гауптвахту“.

„Тактические занятия“, проводимые на лавовом поле, в рукописи назывались проще: „прицельное бомбометание“. „Малодушная перестраховочка“, упоминаемая Строкулевым в отношении Гинзбурга, была „недостойным отсутствием несокрушимого мужества у некоторых военных“.

Строкулев в окончательном варианте за тайное проникновение в сверток с едой получает звонкий щелчок в лоб от Перышкина. В черновике с ним обходятся более жестко: „Майор ткнул сигаретой в руку Строкулева“.

В окончательной редакции Кузнецов не знает „ни одного населенного пункта, где бы у Строкулева не было „одной знакомой девушки““. В первоначальном варианте: „На девятнадцатом километре, правда, есть хутор, где такой знакомой Витька не имеет. Впрочем, недавно Коле Гинзбургу пришлось там заночевать, и оказалось, что на хуторе живут только старик со старухой и несколько свиней, так что Витька здесь ни при чем“.

В объяснение случившемуся „майор Перышкин, он же Тартарен из Абакана, туманно намекал на какие-то данные конфиденциального свойства, коими якобы осчастливил его приятель из пограничников, но мы не поверили. <…> Во всяком случае, мнение пограничного приятеля майора Перышкина (если таковое мнение совокупно с самым приятелем не было плодом довольно бедного воображения нашего Тартарена) о том, что человек в сетчатой майке оказался тем самым растратчиком, которого уже полгода разыскивала местная милиция, очевидно, не состоятельно“.

Поднявшись на вершину, Гинзбург заявляет:

– Хорошо бы найти записку Швандина…