Текст книги "Гарри Поттер и… просто Гарри"

Автор книги: Светлана Исайкина

сообщить о нарушении

Текущая страница: 30 (всего у книги 32 страниц)

Одна только Лу не поддалась всеобщей угрюмости.

– Всё будет хорошо, вот увидишь, – убеждала она меня, – я в это твёрдо верю.

Но здесь моя вера подкачала.

* * *

Это случилось в субботу вечером, после ужина. Меня срочно вызвали к МакГоноголл. С нехорошими предчувствиями я отправился к ней в кабинет, размышляя о том, куда директор опять таинственно исчез из школы. Вчера, ближе, к ужину, я его видел – встретил в коридоре. Тот куда-то спешил, но успел мне ободряюще улыбнуться, а потом оказалось, что я последний, кто видел его в Хогвартсе перед его очередным срочным отъездом.

Хуже было то, что практически у дверей нашего замдиректора я встретил моего лучшего друга. Мы с минуту ошалело пялились друг на друга, пока Пат не протянул:

– Не нравятся мне подобные совпадения.

Мы собрались с мыслями и постучали. Напряжённый голос МакГоноголл разрешил войти, что мы и сделали.

Лицо нашего профессора Превращений выражало готовность львицы перед смертельным боем. Она стояла около стола, гордо выпрямившись во весь свой баскетбольный рост, сложив руки на груди, но смотрела она не на нас, а на другого человека, находившегося в комнате. Тот был опознан как Министр Магии, Корнелиус Фадж.

– Здрастье, – тихо протянул Пат, но на нас не обратили внимание.

– Господин Министр, – звенящим голосом произнесла МакГоноголл, – вы появились и заявили, что Альбус Дамблдор отстранён с поста директора Хогвартса…

– И ещё я хотел бы знать, где он находится в данный момент времени! – вставил Фадж.

– А я хотела бы знать, зачем вам понадобились эти дети?! – возмущённо воскликнула МакГоноголл.

– Дети? – презрительно фыркнул Министр Магии, – эти, по вашим словам, «дети» нарушили закон! Ко мне поступили сведения, что эти ученики незаконно стали анимагами!

Глава Сорок Третья, где я встречаюсь с Великим и Ужасным

В затылке внезапно похолодело – как всегда бывает в случаях, когда некая ужасная мысль поражает тебя мгновенно. Моё сердце пропустило пару-тройку ударов, а потом забилось с невероятной скоростью. И одна мысль в голове – «КТО???»

Пат смертельно побледнел, и насколько я его знаю, перепугался не меньше моего. И было с чего пугаться! Но Пат не был бы Патом, если бы даже в самую страшную минуту его мозги не переставали работать. Поэтому в тот момент, когда мы переглянулись, его губы почти беззвучно прошептали:

– Ангел без башки.

Даже если бы Министр и услышал, что тот сказал, то всё равно бы ничего не понял. Но в повисшей гнетущей тишине, где МакГоноголл непонимающе воззрилась на Фаджа, на нас вообще никто не обращал внимания. И уж тем более не слышал, что там пробормотал мой друг.

А я понял. В эти секунды, когда наша свобода повисла на волоске, мне не надо было быть легалиментом, чтобы понять мысли Пата. Дело в том, что в одной деревушке на побережье Па-де-Кале, где мы провели одни приятные летние каникулы у дальних родственников Пата, есть одно старое кладбище. И в его глубине над одним из надгробий стоит статуя ангела с неизвестно кем и когда отбитой головой. Его так все и называли – Ангел без башки. И мысль Пата легко было понять – при первой возможности аппарировать туда, в то место, о котором знаем только мы, а уж потом… А потом куда бог пошлёт, потому как никому из нас не хотелось загреметь в Азкабан на ближайшие лет пять.

И на долю секунды страх отступил, и сердце сжалось в каком-то сладостном предчувствии приключений. И в сумасшедшем мальчишеском восторге мне действительно захотелось, чтобы всё так и произошло. Мы с Патом, два молодых незаконных анимага, в бегах от закона, таскаемся по белу свету… К реальности вернул голос МакГоноголл.

– Это полная чушь! Абсурд!

– Я так и думал, что вы будете выгораживать своих учеников! – воскликнул Министр.

– Это НЕ-ВОЗ-МОЖ-НО! – прогремела она, – мне понадобилось семь лет – семь лет! – чтобы стать анимагом, и это уже после окончания учёбы! И вы хотите мне сказать, что эти мальчики, которые меньше года назад произнесли первое заклинание, уже умудрились стать анимагами?! Я преподаю Превращения уже более тридцати лет, так что расскажите эту сказочку кому-нибудь другому!

И тут я осознал, что в поведении Министра присутствует какая-то неуверенность, будто он сам немного сомневается в собственных словах. Я, конечно, видел его первый раз в жизни и, возможно, это была его обычная манера поведения. Но моё желание гордо заявить – да, я анимаг! – и сделать ноги отсюда как можно скорее сменилось чувством, что нужно уходить в полную отрицаловку. Не был, не знал, не участвовал…

Да и то обстоятельство, что он явился сюда один, как-то не вписывалось в картину ареста. То ли он был так уверен в своей правоте, или в благонадёжности хогвартских профессоров, то ли он просто решил, что внезапное появление крупного государственного чиновника перепугает нас до чёртиков и мы признаемся во всех смертных грехах.

– Действительно, господин Министр, – подал голос мой друг, будто прочитав мои мысли, – а с чего вы это взяли?

Голос Пата был полон шока и растерянности. Но тут, я полагаю, он и не играл. У меня вообще горло пересохло.

– Так, значит, вы это отрицаете? – с непонятной интонацией – то ли возмущением, то ли облегчением – воскликнул Фадж.

– Да я до сих пор чайник в черепаху не могу превратить, – наконец нашёлся мой голос, – какой из меня анимаг, шутите что ли…

– А меня вообще магия не интересует, – гордо заявил Пат, и несуразно закончил, – и учусь я здесь только по необходимости, вот.

– Вот как? – неприятно ухмыльнулся Фадж, – значит, можете не волноваться, мистер Рэндом. Считайте, что от этой назойливой обязанности вы избавились. Из поступивших ко мне сведений, вы двое нарушили столько школьных правил, что вас можно было отчислить уже три раза! Вот приказ об исключении Гарри Поттера и Патрика Рэндома из Школы Чародейства и Волшебства Хогвартс, – он грозно потряс в воздухе какой-то бумажкой, – а уж анимаги вы или нет – это легко проверить!

– Да тут и проверять нечего! – опять вскипела МакГоноголл, – невозможно стать анимагом за столь короткий срок! А вопросы об исключении учащихся, господин Министр, с момента основания Хогвартса и до сих пор находились в компетенции директора, а это срок в тысячу лет!

– Вот именно, что «до сих пор»! – взвился Фадж, – что возвращает нас к первоначальной теме разговора об увольнении с должности директора Альбуса Дамблдора!

– Хогвартс независимот Министерства Магии, – казалось, что сейчас из ноздрей МакГоноголл повалит пар, – Министерство не имеет права…

– Теперь – имеет! – властно перебил её Фадж, – и давно было пора прекратить этот балаган. Только подумать – оборотни! Бывшие Пожиратели Смерти…

Мы с Патом стояли как два идиота во время теннисного матча, почти не двигаясь, и только головой – туда-сюда, туда-сюда. Часть меня малодушно говорила о том, что пока они опять о нас забыли, надо сматываться. Потом может стать поздно. Но это стало бы прямым подтверждением нашей вины, а, по-видимому, у Министра не было неопровержимых доказательств нашего преступления, и поэтому ещё оставалась надежда. Отчисления я не боялся ни капельки, хотя и к Хогвартсу уже привык. К Азкабану вот привыкать как-то не хотелось…

И дураку было ясно, что профессор МакГоноголл ничего не могла противопоставить Фаджу. Ничего – кроме своего искреннего презрения и возмущения. Что она, собственно, и демонстрировала. Что можно сделать в помощь Хогвартсу, кроме как совершить военный переворот и произвести насильственную смену власти, я не знал. О своих проблемах голова болела.

Но, как всегда бывает во всех дурацких историях (а наша жизнь по сути – это и есть очень длинная дурацкая история), должен был появиться кто-то, кто разрешил бы ситуацию. И этот кто-то не замедлил появиться на пороге кабинета замдиректора в облике Альбуса Дамблдора, с маячившим за спиной профессором Снейпом, мрачным, как Беспощадный Жнец.

– О, Корнелиус, вы здесь, – как ни в чём ни бывало отметил директор, – очень хорошо, что вы зашли.

– А я-то как рад, что вы наконец соизволили появиться, – саркастично заметил Фадж, – я здесь для того, чтобы сообщить, что вы отстранены от должности директора Хогвартса.

– Чудесно, – кажущимся ровным тоном произнёс Дамблдор, но в глубине его голоса послышались отзвуки металла, – но сейчас у меня есть более важная информация, которая должна вас, как Министра Магии, заинтересовать в первую очередь.

– Я не понимаю, о чём вы говорите! – отрезал Министр.

– Я говорю о недавнем нападении оборотней на Рашден-Бридж, – ясно произнёс директор (или уже экс-директор?).

Мы посторонились, когда он прошествовал через кабинет и встал рядом с МакГоноголл.

– Дело в том, – всё тем же тоном продолжил Дамблдор, – что по моей просьбе уважаемый профессорЛюпин отправился на север Шотландии, в одно из поселений оборотней, и сообщил мне преинтереснейшие подробности этого, с позволения сказать, нападения.

– О, – скривился Фадж, – мне совсем неинтересны сплетни, ходящие между оборотнями!

– И очень зря, Корнелиус, – голос директора стал ещё на октаву тяжелее, – в противном случае вам было бы известно, что группу нападавших оборотней напоили предварительно Волчьелычным зельем, и поставили им целью напугать местных жителей. За это им было заплачено немало галеонов группой волшебников, в которую входят весьма известные и высокопоставленные лица!

– Что за бред вы несёте! – воскликнул Министр, – предоставьте доказательства!

– Доказательства сейчас не самое главное, – ещё жестче проговорил директор, – а главное то, что большинство оборотней равно возмущены как поведением своих сородичей, так и реакцией Министерства. И если вы не хотите войны между волшебниками и оборотнями, боюсь, вам придётсяприслушаться к этому бреду.

Боль накатила внезапно, хотя и не так сильно, как и в прошлый раз. Как будто кто-то невидимый внезапно выпрыгнул и со всей дури жахнул меня по лбу огненным молотком, да так, что круги пошли перед глазами. Наверное, я покачнулся. На несколько секунд комната со всеми её присутствующими померкла перед глазами.

– Гарри, ты в порядке? – прошептал Пат.

Он смотрел на меня с беспокойством. Я поморгал и тряхнул головой. Боль ушла так же внезапно, как и появилась.

– Кажется, – тихо протянул я.

Тут директор будто в первый раз осознал наше присутствие в помещении.

– Хотелось бы узнать, Минерва, – спокойным голосом произнёс он, – а что здесь делают эти ученики?

– Потому что господин Министр, – поджав губы, ответила МакГоноголл, – предъявляет им какие-то нелепые обвинения…

– Они не неле… – начал было возмущаться Фадж, но я его уже не услышал. Второй приступ боли огненной волной прошёлся через мою голову, снова отключив меня от происходящего.

– Что с вами, Поттер? – ворвался в моё сознание обеспокоенный голос МакГоноголл.

Я выдохнул и почувствовал, как по виску стекает струйка холодного пота. Сердце было готово прыгнуть из груди.

– Приступ м-мигрени, – пробормотал я, и посмотрел директору в глаза, – у меня бывает. Иногда.

Естественно, Дамблдор понял, о какой мигрениидёт речь.

– Я отведу Поттера в Больничное Крыло, директор, – послышалось у меня за спиной.

Снейп открыл рот первый раз за вечер, и сказал это с какой-то странной хрипотцой, как человек, который долго ни с кем не разговаривал. Директор перевёл взгляд на него.

– Да, – согласился он, слегка кивнув головой, – уведите молодых людей, Северус.

Тот дернул головой в сторону двери, и мы вышли. Фадж уже не возражал против нашего ухода.

В коридоре Снейп бесцеремонно схватил меня за руку и потащил в сторону Больничного Крыла, не обращая никакого внимания на моего друга.

– Профессор, вы… – открыл было рот Пат, но тот его резко перебил.

– Вы можете идти к себе в гостиную.

– Но…

– Я сказал, – повысил голос Снейп, – вы можете быть свободны!

Пат пару секунд оторопело таращился на него, потом неприятно сузил глаза и протянул:

– Ладно. Пока, Гарри.

– Угу, – ответил я.

Меня начало мутить. Я весь взмок, сердце билось где-то в районе желудка, а голову будто протыкали ледяными иглами. Я не знал, что там в это время делает Волдеморт, злится или радуется, восстаёт или умирает – но мне было страшно. Какой-то частью сознания я понял одно – это не пройдёт как в прошлый раз, это значит, что этоначалось. То, чего я ждал и боялся. То, чему я даже не знал названия. То, чем рано или поздно должно всё это было закончиться.

– П-профессор, – вдруг очухался я, оглядывая коридор, – профессор, Больничное крыло в другой стороне.

– Идём, – подтолкнул меня в ответ он.

Мне в голову закралось ужасное предположение. Я резко остановился и посмотрел в лицо Снейпу. И в тот же момент я почувствовал, как кончик волшебной палочки профессора болезненно уткнулось мне под рёбра.

– Идём, Гарри Поттер, – с безумным блеском в глазах прошептал мой проводник, – онждёт.

Я должен был сопротивляться, закричать, наброситься, стукнуть, сделать хоть что-нибудь… но не смог. Боль, вспыхнувшая сотнями иголочками в шраме, заставила меня вскрикнуть и отшатнуться. От головы она волнами разошлась по моему телу, закручивая внутренности, выламывая суставы. Я больше ничего не слышал, не видел и не ощущал. Я просто отключился.

* * *

Человек привыкает ко всему. Такова уж его природа. И если ему ежеминутно ударять пудовой кувалдой по лбу – а именно это я и чувствовал, когда пришёл в себя – то и к этому тоже он привыкнет. И когда той дикой боли, от которой теряешь сознание, становится слишком много, то болевые рецепторы как-то притупляются, и ты вроде как начинаешь осознавать реальность вокруг тебя. В таких случаях, потом обязательно наступает расплата в виде кошмарного состояния всего организма, но я теперь уже сомневался, наступит ли когда-нибудь для меня это «потом».

Я обнаружил себя на земле. Лежу на левом боку в крайне неудобной позе, руки связаны за спиной, очки куда-то улетели. Или их выкинули добрые люди за ненадобностью, что тоже вполне вероятно. Из того, что подо мной прошлогодняя листва и трава, я понял, что мы в лесу. В Запретном – а, может, и в любом другом. Ночь, понятное дело. Но полянка была освещена факелами, воткнутыми в землю по периметру.

Вокруг себя я обнаружил как минимум ещё двоих. Ворочаясь на боку, помогая себе ногами, щурясь, я попытался их разглядеть. Меня как будто не замечали.

Рядом мелькнула чёрная профессорская мантия, но, как я и ожидал, в ней находился совсем не профессор. Я узнал это лицо, не смотря на отсутствие очков и плохое освещение. Я видел его на фотографии в старом Пророке, хотя он выглядел старше и измождённее. Так вот он кто такой – «плохххой чщщщеловек»…

– Барти Крауч, – прошипел я сквозь стиснутые челюсти, – младший…

Он резко развернулся и уставился на меня, ощерив жёлтые зубы в оскале. И я вдруг с удивлением откопал у себя в глубине души надежду, что этот придурок не прикончил профессора Снейпа.

– Приятно познакомиться, Гарри Поттер, – с всё тем же безумным блеском в глазах протянул он.

В поле моего зрения появился ещё один персонаж. Низенький человечек с какими-то суетливыми повадками, который, кажется, боялся посмотреть в мою сторону. Я не узнал, а скорее догадался, кто это может быть.

– Питер Петтигрю, – опознал его я.

Тот был явно занят какими-то торопливыми приготовлениями, но, услышав своё имя, заметно вздрогнул, хотя так на меня и не обернулся. Только тут я заметил, что на земле по всему периметру полянки прочерчены какие-то бороздки – то ли пентаграмма, то ли ещё какая-то херовина. Это значило, что готовится какой-то обряд, и мне это совсем не нравилось. Хотя в моём положении и так было понятно, что живым я отсюда вряд ли выберусь.

Когда Петтигрю пробегал мимо меня, я крайне удачно пнул его ногой. Что-то подсказывало мне, что большего возмездия мне не добиться. Остаётся только лежать и давить им на психику. Рот они мне не заткнули, а зря.

– Чё не здороваешься, Червехвост? – в конец обнаглел я, но был снова проигнорирован.

Я знал, что кое-когоне хватает в этой кампании. Я не имел никакого понятия, ЧТО сейчас представляет из себя лорд Волдеморт, ведь у него не должно быть тела. Не бесплотный же он дух, в самом деле. Но моей фантазии не хватало, чтобы представить себе его.

– Поторопись, – прикрикнул Крауч на Петтигрю.

Он присел рядом со мной на землю и стал раскладывать какое-то барахло – я разглядел книжку, какую-то корону и медальон. Медальон! Чёрт, что же я делаю среди этого хлама? Должна же быть какая-то связь?

И тут появился Петтигрю, держащий в руках какой-то свёрток. А в свёртке было… был…

– А вот и наш Томми! – неожиданно для самого себя воскликнул я, превознемогая новый приступ ослепляющей боли в шраме.

– Круцио! – яростно выкрикнул Крауч, и мне стало не до нового имиджа Тёмного Лорда.

Первый Круциатус как первый поцелуй. Запоминается на всю жизнь.

– Хватит! – остановил его высокий ледяной голос, – он мне нужен… живым.

– Но, мой Лорд…

– Я сказал.

– Оно ещё и разговаривает! – истерично захихикал я, едва отдышавшись.

Было действительно трудно представить, что этот замораживающий властный голос исходит из этого… этого… нечто. После короткой пытки у меня всё окончательно расплылось перед глазами, и я уже понятия не имел, что эти психи удумали делать. Говорил же – сними с меня очки…

– Наглый, – практически с удивлением произнёс голос Волдеморта, – неужели совсем не боишься?

– А ты себя в зеркале видел? – выдавил я, и почувствовал его ярость всем своим существом.

Ну вот и всё. Историческая встреча произошла. Отличное начало! Я обязательно выйду победителем – для этого мне всего лишь надо встать и запинать его ногами…

Страха действительно больше не было. Меня охватило какое-то тошнотное безразличие к собственной судьбе, к спасению или не спасению. Одна мысль была – да будь ты проклят, что ж ты ко мне привязался?

– Как жаль, что не моя рука убьёт тебя, Гарри Поттер, – гневно прошипел он, и я понял, что это праселтонг, – а я бы это сделал с удовольствием!

– Чего ж, попробуй, – добродушно разрешил я, – может со второго раза получится.

– Я совершил ошибку, придя в твой дом, – продолжил он, не замечая мои нелепые колкости, – но сейчас она будет исправлена. Никто не проходил этот путь так далеко, никто и никогда это не повторит! Я вернусь, вернусь перерождённый и ещё сильнее, чем раньше! Правда… ты этого уже не увидишь.

– Может, хоть просветишь, для чего ты меня пригласил на свою маленькую вечеринку, а? – прошипел я.

– Хочешь знать? – практически задумчиво произнёс он. Я перевернулся на спину, потому что не хотел смотреть в последние минуты своей жизни на эти рожи и на эту мерзость, бывшую некогда Томом Риддлом.

– Да, может, так будет лучше, – продолжил насмешливо Волдеморт. Было ощущение, будто его голос звучит прямо в моей голове, – может, ты даже не станешь сопротивляться… Я шёл по пути бессмертия, Гарри Поттер, я почти его постиг. Знаешь ли ты о хоркруксах?.. О, конечно, нет! Я разделил свою душу на столько частей, на сколько не решался не один волшебник до меня, и поместил в эти предметы. Видишь их? Они уникальны. Медальон Слизерина, кубок Хаффлпаф… Знаешь ли ты, как можно разделить свою душу? Убив кого-нибудь. Это такое прекрасное ощущение, но тебе не понять… С твоей смертью я связывал очень многое, я бы сделал последний хорркрукс, и они стали бы залогом моей вечной жизни. Гарантия бессмертия. Но твоя грязнокровная мамаша всё испортила! – почти с обидой в голосе заявил Тёмный Лорд.

Краем уха я слышал возню Крауча и Петтигрю по подготовке ритуала, но не упускал ни слова из речи моего главного врага. Он, как злодей из дешёвого боевика, любил поболтать перед дракой.

– Я стал совершенно беспомощен – самое слабое существо из всех живущих на земле… У меня не было надежды выкарабкаться… у меня не было тела… Но, впрочем, всё это оказалось поправимо. Я знал, что сделать, чтобы вернуть былую силу, но то что я узнал… то, что я понял… поразило меня. Только недавно я осознал, какую ошибку совершил, попытавшись тебя убить. Ты ещё не понял, Гарри Поттер?

Понимать я кажется начал, но вот осознавать как-то не хотелось. В желудке начал быстро разрастаться ледяной комок. А тот продолжал шипеть свои откровения.

– Чтобы меня убить, тебе бы пришлось найти все мои хоркруксы и уничтожить их. Один за другим. А потом уже меня самого. Но вот незадача! Тебе бы пришлось убить самого себя, потому что тыстал последним хоркруксом! Я этого не хотел, это вышло случайно. Разве ты не догадывался, откуда взялся твой праселтонг? Да, я чувствую, как в тебе поднимается волна отвращения к самому себе, к тому, что ты носил все эти годы частицу меня… Да, я не могу тебя убить, Гарри Поттер. Не посмею повредить самому себе. Но я сделаю то, что никто не делал до меня. Я соединю свою душу вновь, и стану ещё сильнее, ещё могущественнее! Ты умрёшь, конечно… Но ты умер бы в любом случае. Да ты и сам уже, наверное, не хочешь жить…

– Всё готово, мой Лорд, – услышал я голос Барти Крауча.

– Начинай! – рявкнул Волдеморт.

Крауч начал нараспев произносить какие-то заклинания. Это был латинский, но мои знания в нём были слишком ничтожны, чтобы разобрать слова. И я должен был признать, что кое в чём Волдеморт был прав. Жить с частью его мерзкой душонки в себе действительно не хотелось.

Сначала я ничего не чувствовал, и поэтому у меня было несколько минут на осознание неопровержимого факта – сейчас я умру. В это не верилось до последнего. Я умру, а эта сволочь возродится, и начнётся новая война, и возможно, все мои друзья погибнут. Себя мне было не жалко, но от безысходности и отчаяния мне захотелось заплакать.

В это мгновения я понял, что рассыпанные вокруг меня предметы начинают подрагивать в такт к бьющимся ударам в моей голове. Всё сильнее и сильнее. Теперь уже голос Барти Крауча завораживал, и я уже ни о чём не думал.

Больно не было. Был лишь полный ужаса момент, когда я понял, что не могу вобрать даже глотка воздуха в свои лёгкие. Это смерть, – успел подумать я. А потом действительность рассыпалась передо мной ослепительными осколками, и я поплыл на волнах чего-то невесомого, но донельзя приятного, растворяясь, забываясь…

Будто бы я там присутствовал и видел эту поляну в окружении факелов. Себя, валяющегося в нелепой позе с вывернутыми руками, всего такого бездыханного, помертвевшего… Крауча и Петтигрю, крючившихся на земле и зажимающих свои левые руки… И тело мужчины, лет тридцати на вид, но с абсолютно седыми волосами и лицом, искажённым таким ужасом, будто то, что он увидел, убило его в один миг.