Текст книги "Гарри Поттер и… просто Гарри"

Автор книги: Светлана Исайкина

сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 32 страниц)

– Нет, не высплюсь! – возразил ей на это Пат, и, глядя на него, я действительно понял, что всё происходящее крепко прижало моего друга. За последние месяцы, несмотря на питательную хогвартскую диету, он слегка сбавил в весе, плюс полночи без сна. Глаза моего друга блестели, как будто его лихорадило.

– Вы представляете себе, каково спать в подземельях?! Да ещё под озером?! Я – клаустрофоб! Я каждый вечер ложусь спать с мыслью, что надо мной – тонны воды!

– Я и забыл, – хмыкнул я, – ты не представляешь, Гермиона, как трудно затащить его в метро…

– А ещё, – продолжил излияния Пат, – Крэбб и Гойл храпят так, что заглушающие заклинания не помогают! Малфой бормочет во сне, а Нотт – лунатит! Сядет во сне на кровати и сидит, как мумия. Я один раз ночью проснулся, увидел – меня чуть удар не хватил. Я живу в зоопарке!

Я не выдержал и захихикал.

– Я рад, что тебя это развеселило, – хмуро проговорил мой друг, – так что там у вас с мантикорой?

Мы рассказали. Пат выслушал, подумал и вздохнул.

– Карту жалко, – протянул он.

– Ещё бы, – ответил я.

– Но я думаю, – сказала Гермиона, – что можно с определённой уверенностью сказать, что встреча с мантикорой предназначалась не для Гарри.

Пат вопросительно посмотрел на неё.

– Посмотрите, какова вероятность того, что Гарри поздно вечером окажется в подземельях? Да в том крыле вообще почти никого никогда не бывает.

– Может, кто-то хочет скомпрометировать директора? – пожал плечами Пат, – опасное существо в школе и всё такое. И, кстати, наказание по идее вы должны были отрабатывать у Снейпа, а не у Филча.

– А может, цель была в том, чтобы на мантикору наткнулся кто-то другой? – предположил я, – в этом крыле находится личная комната Снейпа.

– Да, – согласился Пат, и тут же фыркнул, – постой. Не хочешь же ты сказать, что кто-то хочет пустить его в расход?

Гермиона аж вздрогнула от такого выражения.

– А что? – пожал я плечами, – хочешь сказать, у него нет врагов? Пожиратель Смерти, перешёл на другую сторону. Не думаю, что преданным сторонникам Волдеморта должно было это понравиться. Ведь остались у него преданные сторонники?

– Да. В Азкабане, – отрезал Пат, – кому мешает Снейп? Сидит в Хогвартсе, мучит… то есть, учит детишек. Кому понадобилось убирать его? Да ещё таким экстравагантным способом? Легче снайпера нанять. Или старый добрый проверенный способ – яд.

– Яд Снейп обнаружит, – уверенно сказала Гермиона.

– С мантикорой он тоже наверняка бы справился, – пожал плечами Пат, – довольно странный метод убийства.

– Да может тот, кто сидит в Запретном Лесу, совсем с катушек съехал? – заявил я.

– Если всё сопоставить, – начала Гермиона, – получается, что Малфой-старший хочет убить Снейпа.

– Я же говорю, бред какой-то, – согласился Пат.

– Ваше дело, – обиделся я за свою теорию, – предоставьте мне тогда другую версию.

– А что случилось за завтраком с Паркинсон? – вдруг вспомнила Гермиона.

– А, – засмеялся Пат, – последствия зелья. Малфой ненароком назвал её коровой. Любя, наверное.

* * *

Так мы оказались в тупике. Идея, что Драко Малфой что-то знал обо всей этой заварушке и проболтался бы Пату под действием зелья, оказалось не самой удачной. Ну, если не считать тот факт, что мы теперь точно знали, что пресловутый заговор и грядущее убийство в Хогвартсе так или иначе связано с мистером Люциусом Малфоем. Отсюда можно предположить, что и с остальными бывшими членами летучего отряда СС.

Действительно можно было бы сказать, что всё происходящее – преддверие возвращения одного общеизвестного блудного тёмного колдуна. Вот только моя уверенность в том, что это совсем не то, никак не уходила. Пат приобрёл привычку периодически спрашивать меня, не переменил ли я мнение на этот счёт, но мой ответ оставался таким же. Он, конечно же, спрашивал, почему я так уверен в этом, и я как всегда не мог дать ему вразумительного ответа. Хотя после того, как я перелопатил тонну литературы по поводу сильнейших тёмных проклятий и прочей ерунды, я кое-что осознал.

Мы связаны. Я и Волдеморт. Смертельное проклятие, не приведшее к нужному результату, не могло не отставить никаких последствий. Есть какое-то связующее звено между мной и Волдемортом, поэтому я уверен – если он возвратится, я это почувствую.

И, тем не менее, время шло. Ничего странного в Хогвартсе не происходило, убить меня никто не пытался, Снейп тоже ходил живой-здоровый (хотя если говорить о нём, я думаю, если бы до него добрались, школа бы ходила на рогах от счастья. За Гриффиндор я отвечаю).

Через неделю после выхода статьи про мои любовные похождения в этом же журнале напечатали опровержение (об этом сказала Гермиона, а ей сказала Парватти, а Парватти – Лаванда, или что-то в этом духе). Мол, Луиза Ван Дер Хайм ни с кем не встречается, она вовсе не сквиб, а Гарри Поттер – просто хороший друг семьи (я родителей Лу видел два раза в жизни, и то – мельком). Лу нам написала, что её отец, узнав о той статье, жутко разозлился и заявил, что не позволит полоскать имя семьи в разных журнальчиках, и устроил разнос в издательстве. Благо, что человек богатый и со связями, и устраивать разносы в издательствах имеет полное право. Гермиона же посчитала, что это опровержение ещё больше сгустило краски и породило больше сплетен, а не помогло пролить свет на истину.

Уроков было много, домашних заданий – и того больше; на тренировках Джинни нас гоняла так, что было почти нереально найти силы, чтобы добраться до спальни; я нашёл ход на кухню к эльфам, которые были рады закормить до смерти любого заглянувшего; Гермиона пыталась подсунуть мне почитать Историю Магии; Пат ушёл от депрессивных мыслей в науку, блистал на Зельях и всё подбивал Снейпа попробовать готовить противоядия методом гидролиза. И всё это, не считая наших экспериментов в анимагии. На чём мы как раз и погорели.

Почти месяц у нас ушло на расчёты анимагической формы. Всё было настолько сложно и запутанно, что мы пересчитывали по пять раз, результаты не сходились, и… короче, это было очень долго, трудно и мудрёно.

– Не понимаю, – возмущался Пат, – на фига мы учились отращивать себе всякие хосты, рога, и прочую гарнитуру, если всё равно приходишь к таким расчётам?

– Его спроси, – помахал я ему ответ книгой, – как там?… Фредерик Ферал… хм. Хотя он умер двести лет назад. У тебя есть два выхода – провести спиритический сеанс или поплевать на его могилу.

– Спиритический сеанс – это к Трелони.

– Нет, спасибо, – вздрогнул я, – я один раз её встретил, так она тут же нагадала мне смертельную опасность, кучу врагов и короткую, но очень несчастную жизнь. Ты ещё не слышал, как о ней Гермиона отзывается.

Но всё-таки наши расчёты подошли к концу. И у нас получилось… ну, что получилось. Мы вместе сидели в Комнате-По-Требованию, которая по моему странному подсознательному желанию превратилась в какую-ту мечту викинга – медвежьи шкуры на полу, щиты и мечи на стенах, толстые свечи в тяжёлых подсвечниках. Может, конечно, и не викинга, но Пат обозвал меня варваром.

Мы сидели по разные стороны мощного дубового стола и молча смотрели друг на друга.

– Ну, что у тебя? – не выдержал я первым.

– А у тебя?

– Я первый спросил, – возмутился я.

– Ну и что? – пожал плечами Пат.

– Не скажу, пока ты не скажешь, – заявил я.

– Что за детство, Поттер? – воскликнул мой друг, – неужели действительно тушканчик?

– Если я тушканчик, то ты – колибри!

– Ни хрена себе, колибри, – самому себе пробормотал Пат.

– Значит, всё-таки птица, – протянул я.

– Ну, если и птица? – задиристо воскликнул мой друг, – то что?..

– А чем это вы тут занимаетесь? – раздался подозрительный голос Гермионы совсем рядом с нами.

Мы с Патом так увлеклись нашим глупым спором, что совсем не заметили, как она зашла в комнату. Мы автоматически сгребли к себе все свои бумаги, Пат захватил даже странную пепельницу в форме коровьего черепа.

– Домашнее задание, – проговорил я.

– Ага, – согласился мой друг, – а как ты сюда вошла?

– Вас нигде нет, – ответила Гермиона, – я и подумала – где же вы ещё можете быть?

Пат хмуро на меня зыркнул. Не знаю, о чём он подумал – пожалел ли о том, что рассказали об этом месте Гермионе, или о том, что я плохо загадал сегодня Комнату.

Впрочем, скрывать тут было нечего, всё и так было понятно. На середине стола одиноко ютилась кучка соответствующей литературы, а на вершине этой кучки та самая книга с говорящим само за себя названием «Анимагия, или вторая сущность каждого волшебника».

Я и Пат молча наблюдали, как Гермиона взяла эту самую книгу и прочитала название. Ох, сейчас нам влетит, прочитал я по выражению её лица. И я оказался прав, в кои-то веки.

Следующие полчаса нам оставалось только молча слушать, какие мы безответственные, да вообще, просто чокнутые, потому что собрались не только нарушить закон и загреметь в Азкабан, но и подвергнуть себя серьёзной опасности… и, короче, мы просто парочка жутких типов и наше поведение вообще ни в какие ворота не лезет.

Пат несколько раз хотел прервать её монолог, но я каждый раз строил умоляющую мину, и он молчал. Гермионе сейчас лучше высказаться. Вот когда она выдохнется…

Когда она всё-таки замолчала, Пат встал и мрачно сказал:

– Ты ведь понимаешь, что нам теперь придётся тебя заобливиэйтить?

Он сказал это таким серьёзным тоном, что даже я сначала поверил.

– Ты ведь шутишь? – уточнила Гермиона.

– Конечно, шучу, – согласился Пат, – но ты ведь нас не выдашь? Нет?

– Всё равно мы не в кого ещё не превратились, – добавил я.

– Вы превратились в двух оболтусов, которые плюют не только на школьные правила, но и на закон! – строго провозгласила наша самая умная подруга, но добавила, – конечно, не выдам. Хотя вы всё равно сошли с ума! Зачем вам это надо? Можно же спокойно окончить школу, зарегистрироваться в министерстве…

– И после этого Сириус перестанет меня уважать, – захохотал я. Почему-то именно из уст Гермионы идея законного превращения в анимага со столь долгими бюрократическими проволочками казалась очень правильной, но одновременно такой бестолковой.

– Гермиона, но ведь это же так интересно, – воодушевился Пат.

– Да, Пат научился отращивать себе шикарную шерсть. Теперь зимой он никогда не замёрзнет, – вспомнил я вечные жалобы Пата на холод подземелий.

– Мы тут как раз закончили рассчитывать свою анимагаческую форму, – похвастался Пат, – хочешь, и тебе подсчитаем?

Гермиона пододвинула себе мрачное кресло, села и не без интереса стала разглядывать книги.

– И кто же у вас получился?

Мы замолчали и опять уставились друг на друга. Не знаю почему, но я никак не мог произнести это первым. В смысле, вроде бы ничего страшного или смешного в моей форме не было, животное как животное.

– Ну что вы как дети? – закатила глаза Гермиона, – так и будете молчать, как два идиота?

– Пат вроде как птица, – сказал я.

– Угу, – согласился он, – угадай с трёх раз.

– Мальчишки, – громко вздохнула Гермиона.

– Не знаю, не знаю, – протянул я, – кто у нас там самый умный? Ворона?

– Сам ты ворона! – возмутился Пат.

– Ну, если не ворона, то, видимо, кто-то из ловчих… ммм… Коршун, – утвердительно сказал я.

Пат странно улыбнулся.

– Смотри-ка, угадал. Дай, теперь я. Ты какое-нибудь травоядное, определённо…

– Уже теплее…

Пат некоторое время смотрел на меня, прищурившись, а потом вдруг захохотал.

– Лошадь, да? Я угадал, да? – сквозь смех спросил он.

– Сам ты лошадь! – теперь уже я возмущался, – я – не лошадь! Я – конь!

– А что смешного? – не поняла Гермиона.

– Же… Жеребец! – продолжал ржать Пат.

Глава Двадцать Шестая, в которой я получаю ответы и новые вопросы

– Ну и что смешного?

– Ничего, – успокоился наконец Пат, – извини. Просто я вспомнил эту статью и… Нет, конь, конечно, неплохо. Ты можешь жить на ферме…

– Если ты не заткнёшься, я на тебя порчу напущу, – пригрозил я.

Пат поднял руки с покаянным видом.

– Хотя на мой взгляд, конь – не самая удачная форма, – разочарованно признался я, – не спрячешься, в городе не покажешься…

– Да я тоже в центре Лондона буду смотреться довольно экстравагантно, – ответил мой друг.

– Менее экстравагантно, чем бесхозный конь.

– Вообще очень интересно получается, – подала голос Гермиона, – ты, Гарри, прекрасно чувствуешь себя в воздухе – и вдруг – конь.

Я пожал плечами.

– Мой отец тоже любил летать. Но оказался всё-таки оленем.

Да, оленем, наверное, быть ещё бесполезнее, чем конём. Интересно, а сколько Сириус шутил по поводу его рогов? Сейчас ведь не за что не признается, но я то его знаю, он бы не удержался… Хотя рога во время прогулок в компании с оборотнем вполне могли пригодиться. Как и копыта. Я подумал о своей анимагической форме в новом свете.

– А Пат вообще птица, – продолжала Гермиона, – ты же недолюбливаешь полёты. Я думала, ты боишься высоты…

– Кто это сказал? – возмутился мой друг, – в жизни не боялся высоты. Просто я не страдаю склонностью к самоубийству. А на метлу будет лезть только полный псих.

– Ну спасибо, друг, – хмыкнул я.

– Без обид, Гарри, но метла – это палка с кучкой прутиков на конце! Это же… небезопасно, в конце концов.

– Теперь я точно поняла, что Шляпа распределила вас куда надо, – глядя на нас, сказала Гермиона.

– Ты просто не пробовал, – возразил я другу, – летать – классно.

– Нет, спасибо, предпочитаю «Британские Авиалинии».

– Самолёты падают, – заметила Гермиона мимоходом.

– Подумаешь, – махнул рукой Пат, – один на миллиард. Или на миллион.

– Ладно, закрыли тему, – твёрдо заявил я, – вопрос – как нам дальше-то превращаться?

– Взять – и превратиться, – отрапортовал Пат и сам задумался над высказанной фразой.

– Я хочу, чтобы вы ещё раз хорошенько подумали… – начала Гермиона.

Мы на пару минут замолчали. Она с последней надеждой посмотрела на нас.

– ОК, – бодренько сказал я, – мы подумали.

– Раз начали – значит закончим, – припечатал мой друг.

Гермиона вздохнула и поудобнее устроила раскрытую книгу.

– Ладно. Но я буду за вами наблюдать.

Мы с Патом переглянулись.

– В таком случае в Азкабан ты пойдёшь как соучастница, – предупредил Пат.

– Должен же кто-то контролировать всё это ваше безобразие, – непререкаемым тоном выдала Гермиона, – переубедить вас я не смогу, но хотя бы не допущу, чтобы вы себя покалечили.

* * *

Вот так Гермиона стала нашим личным контроллёром. С её памятью и скоростью чтения, граничащей со скоростью света, она быстро стала экспертом в теории анимагии и неустанно советовала нам что-нибудь. Пат даже предположил, что излишней опекой она хочет отвадить нас от этой идеи, но я не согласился. Просто она уже сама «втянулась» и ей было до смерти интересно, как у нас всё это получиться.

Одним она меня вопросом смутила – если я так жажду стать анимагом, то почему я не попрошу помощи у Сириуса? Ничего вразумительного ответить я ей не смог. Сириус меня, конечно, поддержал бы. Да не то что поддержал, сказал бы наверняка, что это гениальная идея и как он сам до этого не додумался. Уж он-то, пройдя все стадии превращения в незаконного анимага, быстро обрисовал бы план действий, помог, посоветовал… Но тут внезапно включалось моё глупое, обычно мне не свойственное самолюбие. Мой отец и Сириус сами, без посторонней помощи, к пятнадцати стали анимагами, а я чем хуже? Чуть что, побегу за советами к старшим?.. Короче говоря, бываю я вот таким идиотом. Иногда. Но вот именно по этой причине я решил ничего не говорить крёстному. Получится – обрадую, не получится – вообще никто не узнает. Кроме Пата и Гермионы. Ну и Лу, конечно. Пат ей рассказал, когда она приезжала на квиддич. Ей попробуй, не расскажи – так она клещами вытянет.

Так время медленно, но уверенно двигалось к Рождеству. Пат, кажется, дни уже вычёркивал до недалёких каникул. Всё никак не мог дождаться, когда же он сможет насладиться электричеством, центральным отоплением и едой из фаст-фуда. Никогда не замечал за Патом особой любви к подобному пищевому мусору. А мне вообще стало по барабану, что есть, потому что уроки, тренировки и анимагия выработали у меня какое-то аномальное постоянное чувство голода. А раньше я благодаря Дурслям знаете сколько мог не есть?

И вот, когда до долгожданных каникул оставалась всего неделя, у меня и случилась очень долгая суббота. Нет, лучше сказать Очень Долгая Суббота. Вот так, с прописной буквы. Она как раз попала в разряд тех весёлых деньков, что остаются с тобой в памяти на всё оставшуюся жизнь.

С утра я сходил к Хагриду. Один, кстати. Погодка стояла – загляденье. Выпал снег, и так как он не омрачался никакими автомобильно-промышленными отходами, замок выглядел как рождественская открытка. Ну, если не считать того, что в школе был такой дубняк! Нет, не везде, конечно, но на Зельях точно не помешала бы парочка обогревателей… Ну, это лирика. Так вот, я пошёл к Хагриду. Проведать Саамах, которая всё ещё спала, единорожиков, которые до сих пор жили у него в хижине, ну и главным образом спросить кое-что у самого хозяина.

У Хагрида я обнаружил Луну. Она тоже пришла в гости к однорогим сироткам. Поболтали с ней, вспомнили мантикору. По прошествии времени эта встреча вспоминалась даже забавно, не то что страшно. Хотя у Луны, как я понимаю, чувство страха вообще несколько… оригинальное.

Кода она ушла, подарив мне свежий номер «Придиры», я занялся нашим лесничем. Он как-то обмолвился, что его исключили из Хогвартса лет эдак пятьдесят назад и, когда я произвёл нужную параллель, то приблизился к ответу на давно мучивший меня вопрос.

– Слушай, Хагрид, – начал я, – а вот ты в Хогвартсе учился…

– Ага, – согласился он, но как-то засуетился. Он не любил вспоминать о своей учёбе и никогда не говорил, за что его исключили.

– Ты вот… Ты ведь с Волдемортом учился в одно время? – осторожно спросил я.

– А? Ну, да… – нахмурившись, пробормотал Хагрид, – да тогда-то его не так звали.

– А как? – воодушевился я.

– Риддл, – мрачно ответил лесничий, – Том Риддл. Староста слизеринский… Ух, не любил я его! Если б не он…

Хагрид помахал сжатым кулаком в воздухе, но так и не сказал, что было бы, если б не Том Риддл. Сослался на какие-то дела и отправил меня в школу. Но я не расстроился, главное-то я узнал!

* * *

…Я сидел в старой кухне тётушки Петунии дома номер четыре по адресу Привит Драйв, Литл Уингинг, и уныло цедил сливочное пиво. Нет. Я не сошёл с ума, как вы наверняка подумали в первую очередь. Это Комната-По-Требованию явно двинулась и выдала мне такой странный результат. А, может, просто у меня всегда было тайное желание напиться в тёткиной, стерильной до тошноты, кухне. И посуду поколотить ещё, да…

Пат зашёл в комнату и оцепенел.

– Это что? – не понял он.

– Пиво, – мрачно ответил я, – сливочное. Другого – нет.

– Эльфов поэксплуатировал? Твоя Гермиона не обрадуется.

– Она не моя, – возразил я, – она вообще ничья.

– Я про вот ЭТО говорю, – проигнорировал меня Пат, указывая на обстановку, – что за жуть?

– Один из кошмаров моего детства, – уныло ответил я.

– А смотри, что у меня есть, – явно хвастаясь, Пат достал бутылку и поставил на стол. Видимо, огневиски. Откуда это он её достал, интересно?

– Махнул на полблока сигарет у семикурсников. Знаешь, Слизерин – это факультет повальной… – пробормотал он, наблюдая, как я молча достаю стакан, открываю бутылку, наливаю себе довольно прилично этого пойла и выпиваю всё залпом.

– …контрабанды, – автоматически докончил фразу Пат, уставившись на меня так, будто впервые увидел.

– Какое, на хрен виски, – просипел я, когда жжение слегка отпустило горло. На глаза навернулись слёзы, – больше похоже на разведённый спирт.

Пат смотрел на меня, буквально открыв рот.

– А ты знаешь, каков на вкус разведённый спирт? – наконец спросил он.

– Предполагаю, что именно такой.

– Что-то случилось?

– Хочу напиться, – горько вздохнул я и потянулся за бутылкой.

Мой друг сел за стол рядом и успел перехватить её первым.

– Кто-то умер? – ещё раз задал он наводящий вопрос.

– Нет, – угрюмо мотнул я головой, – но умрёт.

Я посмотрел на друга и мрачно выдал:

– Похоже, я единственный, кто способен убить Волдеморта.

* * *

Да, я хотел получить ответы на вопросы, и я их получил. Прямо вот после обеда, в праздничной упаковке с золотистыми ленточками. На блюдечке с серебряной каёмочкой. Вопрос – стало ли мне легче?

После обеда мы втроём собирались пойти в библиотеку. Но по дороге нас перехватила МакГоноголл и грозно сообщила:

– Поттер, вас вызывает директор.

Мы молча переглянулись.

– А я ничего не сделал, – вырвалось у меня.

Профессор сурово на меня глянула, и я пожал плечами, вспомнив, что за директором сохранилось давнее обещание «поговорить».

– Ладно… Раз надо, так надо…

– Главное, ничего не подписывай кровью, – вернул мне мою старую шутку Пат, за что и получил тычок под рёбра от Гермионы.

Так я впервые оказался в кабинете директора Хогвартса. Забавное местечко. Как, впрочем, и сам хозяин. Которого, с самого начала разговора отвлёк Снейп, и поэтому минут десять я разглядывал кабинет в своё удовольствие в полном одиночестве. Портреты бывших директоров в большинстве своём притворялись спящими, а ободранная красная птица болезненного вида разглядывала меня скучными глазами. Я не сразу признал феникса, поэтому так и удивился, когда он загорелся и превратился в горстку пепла.

– Извини, Гарри, что заставил тебя ждать, – произнёс Дамблдор, заходя в кабинет, – я так давно собирался поговорить с тобой…

– А у вас птица сгорела, – совершенно без эмоций оповестил его я, глазея на то, что осталось от домашней живности Дамблдора.

– О! – улыбнулся он, – давно пора. Он уже долгое время плохо выглядит. Фоукс – птица феникс, Гарри.

– Я догадался, – ответил я, всё ещё глядя, как из кучки пепла выкарабкивается птенчик.

Одним словом, разговор у нас вышел странный. В первую очередь директор ни с того ни с сего озадачил меня вопросом, не хочу ли я что-нибудь у него спросить. Здесь открывался такой богатый простор для воображения. Начиная с вопроса «что вообще здесь происходит?» и заканчивая «а как профессор Снейп относится к тому, что у него появился сын?». Ну а задал я естественно то, что первое пришло мне в голову.

– А почему Лу нельзя колдовать?

Дамблдор пригладил седую бороду и посмотрел на меня поверх своих очков-полумесяцев. Почему полумесяцы? Может, он мусульманин? Тьфу ты, какой бред в голову лезет…

– Ты знаешь, у тебя уникальная подруга, Гарри, – сказал он.

– Это уж точно, – согласился я.

– Но ты не совсем точно выразился. Ей не нельзя колдовать.

– Нет? – удивился я, – она сама так сказала. Она что же, просто не хочет заниматься магией?

Директор улыбнулся.

– Этот вопрос лучше задать ей самой. Хотя, конечно с магией у неё некоторые… сложности, скажем так. С магией, к которой мы привыкли.

– Мы? – не понял я.

– Мы – волшебники, – объяснил он, – как тебе хорошо известно, бабушка Луизы – вейла. А магия вейл отличается от нашей. Их магия слишком стихийна, и поэтому твоей подруге действительно тяжело справиться со своими возможностями, так как она унаследовала всю силу настоящей вейлы. К тому же она представляет собой редкий случай магического магнита. Как ты мог заметить, Луиза притягивает к себе…

– Неприятности, – вырвалось у меня, вспоминая все случаи, когда мы нарывались благодаря нашей сумасбродной подруге.

– И это тоже, – хохотнул директор, – а ещё она притягивает к себе магию. Любые её проявления. Не находишь же ты случайным то обстоятельство, что около неё вдруг оказались два потенциально сильных волшебника?

* * *

– Так что же получается? – удивлённо воззрился на меня Пат, – Лу как громоотвод? Электричество не излучает, но сама притягивает?

Я неопределённо пожал плечами, чувствуя, как меня уже повело. Много ли мне надо? Я же не алкаш со стажем.

– Да вроде излучает… То есть, она может колдовать, но только могут быть последствия.

– Какие? – поднял бровь Пат.

– Вот на каникулах у неё всё и разузнаем, – немного раздражённо ответил я.

– Ну а дальше-то о чём говорили?

– А дальше, – начал я, – дальше… ну, он меня опять про шрам спросил, не беспокоит ли… то… сё… там, сны может какие-нибудь снятся. А потом спросил меня, что я думаю обо всём происходящем.

– Спросил? – офигел Пат, – тебя?

– Да я тоже удивился…

* * *

– Вам действительно интересно знать, что я об этом думаю? – недоверчиво переспросил я у директора.

– Да, – легко согласился Дамблдор, – свежий взгляд на вещи никогда ещё не повредил.

С верхнего портрета недоверчиво хмыкнул волшебник с умным лицом и остроконечной бородкой, одетый в цвета Слизерина.

– Да-да, Финеас, – мигом откликнулся на это хмыканье директор, – молодые подчас способны заметить то, что нам, старикам, уже не под силу разглядеть.

Значит, это и есть Финеас Найджеллус Блэк. Какой-то там пра-пра Сириуса.

– Я считаю, – осторожно начал я, – что это саботаж.

При этих словах несколько портретов перестали претворяться спящими, а директор приподнял седые брови.

– Да, саботаж, – повторил я, наконец оформляя свои неясные мысли в слова, – кому-то выгодно поддерживать иллюзию, что Волдеморт возвращает свою былую силу.

– И зачем, по твоему мнению, это делается? – спросил директор с предельным вниманием и без всякого намёка на иронию.

Я задумался на пару минут, а потом пожал плечами.

– Власть, – ответил я, – держа людей в постоянном страхе, можно легко управлять ими.

– Может, есть и претенденты на роль этого «кого-то»? – ехидно поинтересовался Финеас.

– Финеас, – укоризненно произнёс директор, но посмотрел на меня вопросительно.

– Ну, что вы, я же не детектив, – потупился я. Голословно обвинять Малфоев было бы как минимум неразумно, тогда бы надо было рассказать и про Добби, и про зелье, и про заговор, а этого я делать не собирался.

– Но я стал бы искать среди бывших сторонников Волдеморта, – тем не менее, не удержался я.

* * *

– И ты так ему сказал? – вытаращился на меня Пат, – ну ты крут, приятель. Уже Дамблдору советы даёшь…

– Да ладно, – махнул рукой я, – я думаю, он и так всё это знает. Его интересует только, есть ли какие-нибудь проблески в моём шраме… Пока их нет – Волдеморт где-то на дне. Когда они будут – значит нам всем хана. И мне в первую очередь.

И посмотрев на друга, я произнёс:

– Волдеморт хотел убить меня в младенческом возрасте из-за пророчества, которое было сделано незадолго до моего рождения.

Пат посмотрел на меня, потом перевёл долгий взгляд на бутылку огневиски, и достал сигареты. Вид у него был задумчивый.

– Чёёёрт, – наконец протянул он, – какая… банальность!

– Банальность? – воскликнул я, – банальность – не банальность, а мне всю жизнь переехала!

И я в подробностях рассказал моему другу последнюю часть нашего разговора с Дамблдором, где он объяснил, почему и за кем именно пришёл в ночь на Хэллоуин в наш дом самый сильный тёмный маг последнего столетия.

* * *

Я сидел перед Дамблдором оглушённый. Ошарашенный. Огорошенный. Моей первой мыслью было то, что я должен проснуться. Поверьте мне, если бы вам сказали такое, вы бы почувствовали себя точно так же.

– Я… я что, должен отрубить ему голову? Или что-то в этом духе? – вяло поинтересовался я. В голове моей всплыли картинки из фантастических боевиков.

– Нет, – удивлённо воззрился на меня директор, – не думаю, что всё должно произойти именно так.

– И что? – вырвалось у меня, – из-за этого дурацкого пророчества волшебники не могли просто собраться кучей и настучать ему в бубен?!.. Ой. Извините, профессор, – пробормотал я.

Дамблдор не выглядел разозлённым моей вспышкой эмоций, и даже наоборот, принял философский вид и заявил:

– Ты сейчас задел очень серьезный вопрос, Гарри. Мы, волшебники, ведь по натуре индивидуалисты. Соперники. И, действительно, трудно представить такую ситуацию, что много магов соберётся, как ты сказал? – он хохотнул себе в бороду, – настучать в бубен? одному волшебнику.

– А сила? – уныло спросил я, – у меня нет никакой силы. Откуда ей вообще у меня взяться?!

У меня возникло дикое желание порыться в карманах и оглядеться, будто где-то здесь я и найду пресловутую суперсилу, которая поможет мне победить Волдеморта.

– А я говорил тебе уже об этом, Гарри, – тихо произнёс директор, – во время нашей первой встречи. Сила, которая не подвластна Волдеморту, но дана тебе в таком количестве. Сила, которую он никогда не сможет понять. Это любовь, Гарри.

– Любовь? – переспросил я.

* * *

– Любовь?! – недоумённо глядел на меня Пат, – в каком смысле? Что-то я не въезжаю.

– А я, значит, въезжаю, да? – язвительно поинтересовался я, – и отдай бутылку, я собираюсь напиться.

– Ты это уже говорил, – сказал мой друг, но уже не препятствовал моему общению с высокоградусными напитками.

– Вот поэтому с тобой так классно дружить, – после некоторого молчания произнёс он, – сколько бы у меня не было проблем, у тебя их всё равно больше.

– Спасибо, – мрачно ответил я, – ты настоящий друг. Всегда поддержишь в трудную минуту.

Пат отсалютировал мне стаканом. Я обхватил голову руками и посмотрел другу в глаза.

– Пат, что же мне теперь делать, а?..

* * *

Часов через… не знаю, через сколько, но было уже очень поздно, мы с Патом, пьяные вдребадан, вышли из Комнаты-По-Требованию с очень благочестивыми намерениями разойтись по своим спальням. Два таких тихих мирных несовершеннолетних алкоголика… Бутылки на двоих нам хватило выше крыши. И если есть то, за что мне было действительно стыдно в Хогвартсе, так это как раз тот случай.

Чуть не наткнулись на МакГоноголл и Флитвика. Я в последний момент успел утянуть за шкирку зазевавшегося Пата в тень. Они прошли мимо и нас не заметили. Мы с трудом удержали глупое хихиканье – статная МакГоноголл и семенящий рядом миниатюрный Флитвик – зрелище, забавное даже для трезвого.

Помню, что Пат упорно ныл, что не хочет опять в подземелья и что он скоро превратиться в крота. Посмеялись и над этим. Знаю, что не смешно, а объясните это пьяному человеку!

Я так думаю, все догадались, на когомы в конце концов нарвались. Ну почему??? Ну почему Снейп?!!! Почему именно он??? Надо ввести новую школьную примету – «выйдешь ночью из спальни – наткнёшься на Снейпа». Или – «если наткнулся на Снейпа – значит, гуляешь после отбоя».

Я налетел на него первым. Он сначала отшатнулся от меня, как от приведения, но потом, когда он понял, кто перед ним, его губы искривились в нехорошей усмешке. Будь я трезв, я бы испугался.

– Так-так-так… – тихо произнёс он, – и снова Поттер. И чем сегодня вы оправдаете своё пребывание вне спальни ночью?

– Да вы тоже вроде не в постели, профессор, – ответил я ему то, на что хватило моей пьяной наглости.

– Вы что себе позволяете? – зашипел Снейп, приблизившись ко мне, – совсем ума лишились? Да вы… да вы пьяны! – заключил вконец обалдевший профессор.

Я усердно покивал головой и заявил.