Текст книги "Гарри Поттер и… просто Гарри"

Автор книги: Светлана Исайкина

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 32 страниц)

Светлана Исайкина
Гарри Поттер и… просто Гарри

Глава Первая, где я рассказываю о себе, любимом

Когда-то, когда я был помладше (как звучит, а? как будто я уже старик, а мне всего-то шестнадцать) я очень хотел быть особенным. Когда мне было одиннадцать, я мечтал, что придёт какой-нибудь добрый волшебник и вызволит меня из плена ненавистных родственников. И скажет, что я – не такой как все. Избранный. И мне, к примеру, предсказано спасти мир. Или победить какого-нибудь жуткого злодея. И я, конечно же, обломаю ему рога и стану героем.

И, конечно же, ничего такого со мной не случилось.

Я понимаю, что это нормально. Нормально для маленького худенького мальчишки мечтать о таком, в нашем-то мире выдуманных супергероев! Тем более нет ничего страшного, что маленький мальчик Гарри Поттер, которого и за человека никогда не считали дома, мечтал стать ХОТЬ КЕМ-ТО!

Хоть прошло немного лет, но я давно понял, что я – самый обычный английский подросток. Даже совсем не странный. Ну, может если самую чуточку. Конечно, у каждого своя мера нормальности. Для кого-то может показаться странным, что моя шевелюра всегда выглядит так, будто только что вышла из-под рук сумасшедшего парикмахера.

Мой лучший друг Пат как-то сказал (или нагло присвоил чью-то фразу, что для него вполне естественно) – не всем суждено играть главные роли. И в этом романе под названием Жизнь (пардон за философию) я – точно не главный герой. И знаете что?

Мне это нравится.

И даже добавлю ещё от себя – чтобы быть хорошим человеком, не обязательно спасать мир.

А вот кто-кто, а мои родственнички нормальным никогда меня не считали. В их глазах я варьировался от простого придурка до малолетнего бандита с ярко-выраженными агрессивно-маниакальными наклонностями. И я давно понял, что к подобному надо относиться только с юмором (чувства которого у Дурслеев отсутствовало). Или даже с философией. А от дяди Вернона и тёти Петунии ТАКОЕ можно было о себе узнать, просто сам от себя косеешь (а вот для тётушки Мардж я просто слабоумный злобный карлик). Правда, последнее время они стали повторяться. Вот вчера опять заявили, что я наверняка закончу свой жизненный путь за решёткой. И это только потому, что я пришёл на десять минут позже Дадли!

И всё-таки представлюсь. Меня зовут Гарри Поттер. Мне шестнадцать. Я обычный. Можно сказать, посредственный. Хотя Лу, еще один мой лучший друг, как-то сказала на это, что просто я хочу таким казаться. Но это ничего не меняет.

Я – просто Гарри…

* * *

Из зеркала на меня смотрит худощавый подросток, с взъерошенными волосами (чёртовы волосы!) и зелёными глазами. Я как всегда корчу ему рожи (пока никто не видит) и начинаю чистить зубы. Свою внешность, как и свою жизнь, я принимаю такими, какими они есть. Стоически. Не красавец, не урод. На улицах не шарахаются, без памяти не влюбляются. Никаких упрёков ни Создателю, ни родителям.

Правда, у меня есть «особая примета». Шрам на лбу. Этим шрамом, по словам тётушки Петунии, меня наградила автокатастрофа, в которой погибли мои родители. Ни аварии, ни родителей я не помню. Но одно время я здорово поломал голову над вопросом, как и обо что надо стукнуться головой, чтобы получить такой шрам. В виде молнии. (И, по правде говоря, как вообще младенец мог выжить в автокатастрофе?!) Притом не рваный шрам (как обычно бывает в таких случаях), а именно тонко прочерченный… Так и не придумал. А резкий (в общем, в её духе) ответ тёти Петунии про автокатастрофу не давал повода для лишних вопросов.

Ситуация с моими безвременно ушедшими родителями тоже вся покрыта туманом. Просто тайны Бургундского двора какие-то. Единственное, что мне удалось о них узнать, это как их звали. Джеймс и Лили. И всё. Кто они? Где работали? Где мы жили? Где родственники отца? Эти вопросы остаются открытыми до сих пор. А одного взгляда моей тётки хватило, что бы забыть про ответы на них.

Может, они работали на разведку? Поттер. Джеймс Поттер. Звучит, а? Хм, я тоже думаю, что это довольно натянутая версия.

* * *

Не смотря на некоторую туманность моего младенчества, жизнь моя прозаична. Живу я с тётей Петунией и дядей Верноном. Фамилия у них – Дурсли. Они – отвратительные люди. И я так считаю не потому, что они меня терпеть не могут, а потому, что они объединяют в себе все те качества, которые я ненавижу в людях. То есть лицемерие, самовлюблённость и ограниченность. Удивительно, что в наше время можно жить с таким средневековым мировоззрением. Объяви, что в мире существует колдовство, они первые проголосуют за возвращение инквизиции. И с яростной непримиримостью будут смотреть, как жгут ведьм.

А ещё у меня есть кузен. Его зовут Дадли. Взглядами он похож на своих родителей, а габаритами – на молодого кита-убийцу. Ну, может, до убийцы ему далековато, но до кита он уже дорос. Догадайтесь, кого он больше всего любил колотить в детстве?

По сути, до одиннадцати лет моя жизнь была сущим кошмаром. Меня до сих пор удивляют две вещи. Первое – почему меня не отправили в детский дом? В этой семье меня ненавидят. Тётка к моей матери тоже вроде бы не питала нежных чувств. Иногда бывали моменты, что я чуть ли не сам просился в приют.

И второе – почему я вообще вырос таким. В смысле таким, какой я есть сейчас. Вы не думайте, я не считаю себя супер-пупер классным парнем, замечательным до мозга костей. И у меня (как и каждого из нас) бывают срывы, я могу и наорать, и послать, и даже подраться. Раньше я не задумывался над этим. Но в последнее время стал понимать, что что-то всегда не давало мне озлобиться, стать реальным «бандитом» – то есть тем, кем меня всегда выставляли Дурсли. И я знаю, что я мог бы стать «плохим парнем». В смысле, во мне есть, скажем так, не лучшая сторона.

Может быть, я просто этого никогда не хотел?

Но в одиннадцать лет моя жизнь круто изменилась. Потому что мы переехали в Лондон. Дадли большую часть года проводил в своей идиотской школе, а у меня появились друзья.

* * *

Странные события в моей жизни стали происходить третьего августа. Честно говоря, со мной иногда происходили разные странные случаи, которые доводили до исступления моих родственников. Особенно их бесит, когда в моём присутствии что-нибудь взрывается. Или, вот был случай, когда мне влепили незаслуженное наказание, и сразу же по всей школе отрубился свет. Лу тогда сказала, что я, наверное, колдун и часто просила повторить этот трюк. Но, увы!

В этот день мы договорились встретиться в одном кафе (мы – в смысле я, Пат и Лу, сейчас о них расскажу). Но за столиком сидел только Пат в гордом одиночестве и читал очередную книгу.

– Привет, – сказал я, – а где Лу?

Пат поднял на меня взгляд и скорчил гримасу.

– Спроси что полегче. Ты же знаешь, у неё ветер в голове гуляет. Может, она забыла?

Патрик Джонатан Рэндом. Коротко постриженные чёрные волосы, непробиваемый взгляд чёрных глаз и ярко выраженный нос. Пата можно узнать из тысячи. Уже пять лет я учусь с ним в одном классе и дружу с ним столько же.

Я подружился с ним в первый же день в средней школе. Идти домой нам оказалось по дороге. Пат был тогда очень задумчив, я это хорошо помню. И я, конечно, спросил его об этом.

– Да понимаешь, – нахмурился одиннадцатилетний Пат, – у нас дома с почтой какая-то фигня. Меня тётка к почте считай, два месяца не подпускает. Ты что думаешь?

Я пожал плечами. Я и правда не знал, что может быть опасного в письмах. Сибирская язва? Правда, в одиннадцать лет я не знал, что это такое.

У нас с Патом оказалось много общего. А ещё у него тоже не было родителей. И он тоже жил с тёткой.

Но за его тётю Мэг я отдал бы весь мир, если бы он у меня был. Мне кажется, это самая чудесная тётя из всех тёть, когда-либо существовавших на Земле.

Мы никогда не говорили с Патом о родителях. Это всегда было каким-то негласным табу. И я не знаю, что дёрнуло его спросить меня об этом в этот день.

– Гарри, ты много знаешь о своих родителях?

Я удивился. А ещё смутился. Ну, прикиньте, как это сказать – я понятия не имею, что это были за люди!

– Немного. Честно говоря, я знаю только их имена.

Пат опять скривился. Строить гримасы всегда было его коньком. Хотя вид у него сделался заинтересованный.

– Забавно. Я о своих предках тоже толком не знаю. О матери ещё более или менее, а об отце тоже только имя.

– Да? И как же?

Пат сделал вид, будто вспоминает.

– Странное такое. Что-то типа Си… нет, Снейп. Точно, Северус Снейп. Я давно уже у тётки спрашивал. Правда, это всё, что я от неё добился, потому что потом она расплакалась.

Пат всем видом показывал безразличие. И я с удивлением понял, что он притворяется. Притворяется, что ему всё равно. А ведь это явно было не так – это было очевидно. Наверняка единожды услышанное имя исчезнувшего из его жизни родителя врезалось в память Пата навечно.

Он посмотрел на меня и бросил мне как-то смущённо:

– Кажется, он был бандитом.

Хм, какое интересное предположение. Может, Джеймс Поттер был «крёстным отцом»? А катастрофа была подстроена конкурентами. А звучит правдоподобно…

– Хочешь найти его? – спросил я.

Мой друг задумался, а потом ответил:

– Нет. Зачем? Вдруг он окажется полным козлом?

В этом был весь Пат. Спрашивается, какого дьявола он вообще начал этот разговор?

У Пата в жизни было три страсти – химия, книги и сигареты. Кажется, для счастья ему больше ничего не надо. Может, поэтому его тётка разрешала ему вдоволь химичить, читать и курить. А, может, отец Пата и правда был преступником, и тётя Мэг поступала по принципу – чем бы дитя ни тешилось, лишь бы не против закона.

Читать я тоже любил (а чем ещё заниматься, если тебя запирают в комнате?), не прочь был изредка затянуться сигаретой, и ни фига не разбирался в химии. Таким образом, мы были похожи, но не во всём.

– Ну, даже если козёл, – сказал я, – тут уж ничего не поделаешь. Как сказал Фитцджеральд, мы вольны выбирать друзей, но не родственников.

Пат как-то особенно неприятно посмотрел на меня (он так может, у него бывает) и на редкость отвратительно поджал губы. Отчего стал похожим на какую-то хищную птицу.

– Не умничай, Поттер, тебе не идёт. Это Твен сказал.

Я фыркнул. Такими вещами меня не смутишь.

– Один хрен. Суть-то понятна. Какая разница, кто твои родственники? Посмотри на моих. Семья кретинствующих идиотов.

– Но ты бы вряд ли обрадовался, если бы узнал, что твой отец был полной сволочью?

– Я мало о нём знаю, – честно ответил я, – но если судить по тому немногому, что сказала о нём тётка, то есть – бандит, бродяга, ненормальный – он был святым человеком. А ты что-то узнал о своём отце?

Пат покачал головой.

– О чём дискуссия, мальчики? Дихотомия добра и зла?

Лу. Луиза Мирабель Ван Дер Хайм. Пат называл её профессиональной сумасбродкой. И он был прав, потому что Лу, как говорится, была абсолютно «без башни».

И ещё эта девушка была ходячей катастрофой.

Она всегда держала в голове тысячи мелочей и постоянно забывала о чём-то важном. В её руках обычно ломалось всё, что ломалось, и даже то, что не должно было. Вы не поверите, стоит ей пройти мимо телевизора, как начинаются помехи. Стоит нам выйти вечером на улицу, к Лу липнут какие-то придурки. Да и не только вечером. И я понимаю, была бы деваха – ноги от шеи, юбка до самого «здрасьте», грудь в декольте не помещается и с боевым макияжем. А Лу… Нет, она довольно красивая девушка, но, так скажем, в стиле трагедий русских писателей XIX века. Тоненькая, длинные светлые волосы, серые печальные глаза… Так и видится картина – сидит она, на крылечке поместья с вязаньем, замужем за нелюбимым (каким-нибудь отставным генералом с отвратительным характером), и вздыхает о каком-нибудь залётном столичном прожигателе жизни, что раз и навсегда разбил её сердце…

Впрочем, я никогда не видел, как Лу от чего-либо страдала. Если только от своей семьи, которая, в отличие от нас двоих, у неё была. Но, по словам Лу, лучше бы её не было вовсе.

Семья Ван Дер Хайм была очень богата. И Лу училась во вполне обычной, а не в потрясающе элитной школе исключительно по собственному желанию. У неё были и мама, и папа, и даже старшая сестра. В чём, спрашивается, проблема?

В принципе, проблем не было. Было только то, что, по словам Лу, в её семействе свет клином сошёлся на Литиции, её сестре. Родители восхищались своей старшей дочерью на каждом шагу, а младшую просто … не замечали.

– Я появилась на свет исключительно для чётного количества человек за обеденным столом, – как-то заявила Лу.

Такие вот – мои друзья. И, честно, это лучшее, что есть в моей жизни.

– Так о чём спор? – переспросила Лу и уселась за наш столик.

– Я тут уверяю Пата, что надо человека по друзьям судить, а не по родственникам.

Пат скривился.

– Не скажи, – вдруг возразила Лу, выуживая из чашки солёный орешек, – друзья Иуды были безупречны.

Пат вытаращился на неё с показным удивлением.

– Дорогуша, ты меня пугаешь. Ты читала Евангелие вместо завтрака?

– Что, думал, ты один здесь самый умный?

Я поднялся.

– Пойду, закажу кофе. Когда вернусь, расскажете, кто умнее.

Пат облизнулся.

– Пива бы…

– О да! В ЭТОМ кафе тебе придётся ждать пива, по крайней мере, лет пять!

* * *

В принципе, тут и начинаются мои приключения. Или злоключения – как кому удобнее. Не буду врать, я не предчувствовал никаких грядущих изменений в своей жизни, и, наверное, даже не хотел. Я прошёл к стойке, едва обратив внимание на двух девчонок за столиком, недалеко у входа. Но когда я заходил в кафе, их точно ещё не было.

Когда я делал свой заказ, к стойке подошла одна из этих девчонок. У неё была буйная кудрявая шевелюра и довольно крупные передние зубы. Кажется, она заказала какой-то фруктовый коктейль.

Вела она себя вполне адекватно, пока не повернулась ко мне…

Когда на тебя поглядывают девчонки, это всегда приятно. Но вот когда на тебя так откровенно ПЯЛЯТСЯ! С таким… таким благоговейным то ли ужасом, то ли восторгом, как будто зайдя в общественный туалет, эта девчонка встретила королеву Англии.

До меня не сразу дошло, что она уставилась на мой лоб. Вернее, на шрам. Согласен, вещь довольно приметная, но не настолько же!

– С вами всё в порядке? – решился спросить я.

Девчонка вздрогнула и моргнула.

– О… да… конечно… извините….

И потихоньку убралась к своей подружке, и тут же стала что-то ей шептать. Её подружка, рыжая, как морковка, покосилась в мою сторону, и, заметив, что я смотрю на них, покраснела.

А Пат мне уже семафорил жестами – что, блин, происходит?

А я что, понял?

Глава Вторая, где сбываются худшие предсказания моих родственников

– Ты зачем девушку напугал?

– Кто? Я?

Пат смотрел на меня с чисто лабораторно-экспериментальным интересом.

– Ну не я же. Смотри, Поттер, от тебя уже люди шарахаются! Что ты сделал бедной девушке?

Стоит сказать, эта сцена меня слегка напрягла. И ещё я чувствовал, как на меня очень интенсивно косятся эти две девицы.

– Это у неё любовь, – попытался отшутиться я, – с первого взгляда. А ты сиди и завидуй.

– Он и завидует, Гарри, – поддержала меня Лу, – видишь – то бледнеет, то краснеет, руки вон трясутся…

– У кого это руки трясутся? – вскинулся Пат.

Лу его уже не слушала.

– Гарри, они на тебя смотрят. Очень так, знаешь, смотрят…

– Я в курсе. Может, они меня с кем-то спутали? Но эта кудрявая ТАК уставилась на мой шрам! Как будто знает о нём больше, чем я сам!

Пат ухмыльнулся.

– Гарри, ещё чуть-чуть, и у тебя разовьётся паранойя. Забей!

Да, конечно, ничего сверхъестественного не произошло. Ну, уставилась на меня какая-то девка, так может она – психичка? Мало ли сумасшедших бродит по Лондону…

– Гарри, она не похожа на чокнутую, – будто прочитав мои мысли, заявила наша сумасбродка.

Лу сегодня вела себя на редкость адекватно.

А Пата всё это очень развлекало.

– Поттер, а ты ничего от нас не скрываешь? Туманное прошлое, а?

Пат выкрикнул мою фамилию слишком громко, и я, наверное, должен был задымиться от двух направленных на меня взглядов.

Я встал. Ну, всё, меня это достало!

Мой лучший друг ошалело на меня вылупился и даже отодвинулся. Вместе со стулом.

– Эй, Гарри, я же пошутил! Только без агрессии!

Лу переводила непонимающий взгляд с Пата на меня и обратно.

– Вы же не собираетесь…

Кажется, мои друзья меня неправильно поняли.

Я развернулся и решительно зашагал к этим двум девчонкам.

– Девушки, извините, но у вас какие-то проблемы?

И чего я так разошёлся? Хотя, откровенно говоря, бывает у меня такое. Какая-нибудь мелочь так выводит меня из себя, что хоть на стены бросайся.

Они обе покраснели и молча посмотрели на меня снизу вверх. Потом дружно помотали головами.

В это время в кафе зашли два каких-то парня. Кажется, навеселе. Ох, не нравится мне это. Очень не нравится…

– Тогда, просто так, для будущего, – продолжал бушевать я. Надо же так разозлиться! – на незнакомых людей пялиться неприлично!

– Гарри, Гарри! Всё, друг, остынь, – ладонь Пата опустилась ко мне на плечо, а в голосе появились успокаивающие нотки.

– Пошли отсюда, – сказала Лу. Они с Патом всегда справлялись со мной даже в самые трудные минуты.

Мы уже почти дошли до двери, когда вдруг рыжая бросила нам вдогонку.

– Но ты ведь… ты – Гарри Поттер! Тот самый, со шрамом в виде молнии!

Мы трое замерли. Сказать, что я обалдел – это ещё ничего не сказать.

– Ты что, с ними знаком?! – спросил Пат с каким-то недоверием и посмотрел на меня так, будто сейчас откроется страшная тайна моей двойной жизни. И на самом деле я – малолетний маньяк, сбежавший из тюрьмы и разыскиваемый в десяти странах.

Ответить я не успел. Откуда-то сбоку донеслось не вполне трезвое:

– Эй, Эд, эта же та самая девка, что сломала тебе нос два месяца назад!

– Чччччёрт, – прошипел Пат.

– Жаль, что только нос, – хладнокровно заявила наша подруга.

Я, конечно, не сразу узнал этих парней. Притом, что в тот памятный день их было четверо. Чёрт, и надо же было им так набраться в середине дня! И завалиться в это вполне приличное кафе. И наткнуться на нас.

Это действительно случилось пару месяцев назад. Мы отмечали день рождения нашей Лу в парке развлечений. Всем было весело, но Лу не могла не притянуть к себе какую-нибудь неприятность. И, как всегда, не обошлось без инцидента.

Эти парни подвалили к Лу «знакомиться», когда мы с Патом, её верные рыцари, отлучились по очень важному делу. Возможно, всё обошлось бы миром, если бы Лу, не стесняясь в выражениях, не послала бы их куда подальше. Ну, в принципе, все представляют, что последовало дальше. Мы с Патом подошли, спросили, в чём дело. Они ответили. Ну, на такие выражения и мы отмалчиваться не будем. Ответили тоже.

Поверьте, мы с Патом – не герои боевиков. Они бы нас побили, если бы нас не разняла охрана парка. Чудом обошлось без полиции.

А этому козлу Лу и правда врезала в нос. Надо же, сломала. Эта девочка всегда была полна сюрпризов.

Вряд ли эти типы просто всё забыли. Уставились на нас, сжимая кулаки. Барменша за стойкой довольно спокойна мерила нас взглядом, наверное, обдумывая, стоит ли вызывать полицию. Девчонки, непонятно откуда знающие моё имя, смотрели на нас испуганно.

Короче, пахло жареным.

А, кстати, где охрана?

* * *

– Да не грузитесь вы так, за стекло мы заплатим.

– Конечно. За это я стану вечным рабом своих родственничков. Хотя, нет. Надо начинать внутренне готовиться к Святому Брутусу.

– К кому?

– Не к кому, а к чему. Это типа школы-колонии для малолеток с неискоренимыми преступными наклонностями.

– Это у тебя-то, Поттер, неискоренимые преступные наклонности? Ты меня пугаешь!

– Мой дядя грозится меня отправить туда с одиннадцати лет.

– Когда ему было одиннадцать, он тебе уже грозился?!

– Когда МНЕ было одиннадцать, кретин! И грозится до сих пор! А теперь приведёт угрозы в исполнение.

– Я буду приносить тебе передачки.

– Это так мило с твой стороны, Пат. Не забудь принести напильник в батоне.

– Не волнуйся, Патрик, твоя милая тётя не выдержит такого нахальства с твоей стороны и тоже запихнёт тебя в Святой Брутус. Так что это Я буду приносить вам передачки, мальчики.

– Не называй меня Патриком! Это меня бесит.

– Лу, а ты знаешь, как выглядит напильник?

– Да заткнитесь вы все!

Мы всем трио уставились на девчонку с кудряшками. Они с рыжей сидели в противоположной половине камеры предварительного заключения, в которой мы оказались, и выглядели абсолютно несчастными. Мне, конечно, тоже было хреново, потому что от одной мысли, что будет, когда из участка позвонят моим родственникам, у меня застывали внутренности. Но им было хреново как-то по-особенному.

Кудряшка смотрела на меня уже без благоговейного восторга (что радовало), а с обидой и недоумением. Как будто только что узнала, что Санта-Клауса не существует.

– Зачем ты разбил окно, скажи мне, пожалуйста?!

Я?!!!

– Да я к нему и пальцем не притронулся!

* * *

Да, всё вышло и правда отвратительней некуда. Нет, в принципе, есть куда, но мне и так хватило по горло.

Как я уже говорил, запахло жареным. Эти козлы загородили нам проход.

– Дайте пройти, – довольно грубовато сказал Пат.

Тот, который Эд с поломанным носом, естественно, не послушался, и бросил на меня пьяный взгляд.

– Глянь, а это тот очкарик, который толкнул Колина в лужу!

– Кого это ты назвал очкариком?! – взбеленился я.

И вообще, это была не лужа. Это был пруд. И я никого не толкал. Тот болван сам туда свалился. Ну, может, я помог слегка…

– Ну-ка, парни, идите разбираться в другое место! – выкрикнула барменша, – желательно подальше отсюда!

– Нет уж, разберёмся здесь!

И пошло-поехало… Тот, что Эд, замахнулся на меня, я увернулся, и он, с пьяни не рассчитав силы, повалился прямо на столик этих двух девчонок и, естественно, опрокинул его. Они дружно взвизгнули и вскочили на ноги.

А я получил в челюсть от его товарища. А Лу треснула его за это ногой под коленную чашечку. А Пату досталось от быстро очухавшегося Эда. Но Пат ведь всегда возвращает долги.

Короче, драка вышла ещё та. Наверное, нас бы растащили, но в кафе больше никого не было. Барменша как раз вызывала полицию, когда я уловил какое-то нервическое движение кудряшки к внутреннему карману. И не я один.

– Стой, Эд! У этой девки пушка!!! – заорал как ошпаренный второй придурок, – валим отсюда!!!

И они бы свалили, если бы (как это произошло???) оконное стекло внезапно не разлетелось вдребезги. Каким чудом никто серьёзно не поранился, ума не приложу. И как оно разбилось – тоже. Но то, что это не моих рук дело – это я знаю точно.

И с чего эта девчонка решила по-другому?

* * *

– Да я к нему и пальцем не притронулся!

– А кто же тогда?

– А у тебя правда была пушка? – с интересом спросил Пат, глядя на кудряшку.

– Не было у меня никакой пушки! – чуть ли не со слезами выкрикнула она.

– Да я просто спросил, – фыркнул Пат, – а чего к карману тогда тянулась?

Девчонка обожгла его взглядом и буркнула:

– По привычке.

Мой друг сделал вид, что понял.

– Ну, да, конечно. Привычка – страшная вещь. Особенно дурная.

И, помолчав секунду, горестно вздохнул.

– Сейчас бы сигаретку…

Все скорбно замолчали, будто до каждого наконец дошло, во что мы влипли. Пат, сидевший слева от меня, откинул голову назад, закрыл глаза и сжал губы. Хрен его знает, о чём он сейчас думал. Может о том, что сейчас находится в полицейском участке. Может, о пропавшем отце. А, может, о сигаретах.

Лу, сидевшая справа, забралась с ногами на нары и положила свою сумасбродную голову мне на плечо. Её волосы щекотали мне шею, но не тревожить же девчонку из-за такой ерунды? Я ей сейчас завидовал. Что ей беспокоиться? Наверняка приедет какой-нибудь Мистер Семейный Адвокат и вытащит её из кутузки. А предки и не вспомнят. Вот бы Дурсли не вспомнили!

Две странные девчонки сидели напротив в полной печали. Ну да, им и должно быть хреновее, чем нам, ведь они-то вообще не при чём.

Кудряшка, нахмурившись, смотрела в потолок, а рыжая, наоборот, в пол. А ничего, симпатичная. Она подняла голову и, наткнувшись на мой пристальный взгляд, покраснела. Я не сразу отвёл глаза. А ничего! Пусть знает, каково это, когда на тебя пялятся!

Дверь камеры открылась. Все вздрогнули. Появился офицер и со вздохом оглядел нас по очереди.

– Поттер, Рэндом, Ван Дер Хайм, Грейнджер, Уизли? Все здесь?

– А куда мы денемся, – замогильным голосом протянул Пат, – давно бы рванули когти, да я волшебную палочку дома забыл.

Кудряшка и рыжая такпосмотрели на Пата при этих словах, что тот скорчил непонимающую мину.

– А что я такого сказал?

– Шутки в стороны, молодёжь. Давайте-ка все на выход. И радуйтесь, что всё так легко обошлось, в другой раз не повезёт.

Мы трое переглянулись. Ничего не понимаю!

– Ну, чего застыли? В темпе, в темпе! Или интерьер так по душе?

Ну, долго нас упрашивать не пришлось. Интерьер, как говорится, был не по душе. Да и расстановка мебели как-то сердце не греет.

– Эй, постой, Ван Дер Хайм! – вдруг крикнул нам вдогонку офицер, – а ты правда этому парню нос сломала?

Лу выдала одну из самых обворожительных улыбок.

– Поверьте, офицер, это была только самозащита.

Он хмыкнул и выпустил на свет божий.

* * *

А там нас ждали двое. Первый – высокий, худой, лысеющий человек в очках. Но те волосы, которые еще оставались у него на голове, имели тот же ярко-рыжий цвет, что и у одной из этих странных девчонок. Одет он был довольно… ммммм … небрежно (а, вообще-то, будто не знал, что с чем одевать). Вторым оказался мужчина помоложе, хотя его каштановые волосы уже были подёрнуты сединой, вокруг глаз и рта собрались морщинки. Вообще, он имел вид довольно болезненный и бесконечно усталый. Встретив мой взгляд, в его глазах отразилось … узнавание???

Честно говоря, наше трио пялилось на них во все глаза. Они никак не были похожи на семейных адвокатов семейства Ван Дер Хайм.

Рыжая бросилась в объятия к первому дядьке. Видно действительно родственник.

– Папа, клянусь, это не я!

Ого! Даже папа.

Кудряшка держала себя более спокойно и обратилась ко второму. Правда, с объятиями не настаивала.

– Профессор, это не мы.

– А вас никто не обвиняет, – ответил тот, видимо пребывавшей в должности профессора. А может эта кличка? И я никак не пойму – это они нас, что ли, вытащили из кутузки?!

И тут я понял, что эти двое дружно смотрят на меня. Как меня это достало! Я уж было хотел спросить, что, чёрт возьми, здесь происходит, как они также дружно перевили взгляд на Пата. Тот стал подозрительно переводить взгляд с одного на другого.

– Мистер Рэндом, – со вздохом начал рыжий, – надеюсь, вы осознаёте всю опасность вашей выходки.

– Какой ещё выходки? – не понял Пат.

– Стекло, – будто напоминая, сказал профессор.

– Какое стекло? – опять не понял Пат. А, может, сделал вид.

Тут я посмотрел в сторону и увидел приближающееся новое действующее лицо. Это была миссис Маргарет Рэндом, тётя Пата, спешащая к месту развития событий.

– Артур, постой, – с ходу обратилась она к рыжему, – мальчики ничего не знают. Ни Патрик, ни Гарри.

– Как это не знают? – удивился рыжий.

Все опять дружно посмотрели на меня. Тётя Мэг болезненно нахмурилась и сказала:

– Пойдёмте ко мне. Думаю, нас всех ждёт долгий разговор.

Когда Дурсли обещали мне долгий разговор, это означало хорошую взбучку.