Текст книги "Другой (СИ)"

Автор книги: Станислав Жейнов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 25 страниц)

Жейнов Станислав
Другой

– … с ума сошел? – одернул Сергей Игоря, но тот не обращая внимания на возгласы вернулся на стул, к моему удивлению, опять уронил подбородок на грудь, захрапел, будто ничего и не было.

– Вы что себе позволяете?! – с небольшим запозданием возмутился Антон, растопыренная кисть сбросила со лба и носа мокрую челку, моргливые глазки с ненавистью впялились в обидчика.

– Что такое? – чуть раскрыв глаза прошамкал Игорь, посмотрел сквозь нас, улыбнулся пыльной вазе с ромашками, чего-то себе представляя покрутил перед ней пальцем, и в очередной раз отключился.

Сергей поднял руку в знак примирения: – Так! Спокойно!.. Антон, дружище, блин, видишь: напился подлец… забудь про него; завтра извинится, будете лучшими друзьями…

Антон в ответ:

– Ты видел, Сергей?! Что это было? Это нормально?..

– Это не нормально, но… только посмотри на эту лапушку… Он, как ребенок… Ну что с него взять?! – Посмотрел на меня, улыбнулся – Не, ну ты видел?

– Держи его от меня подальше! – вытирая салфеткой, пивные капли со лба и шеи, предупредил Антон, брезгливо нащупал мокрый ворот рубахи, принялся отжимать толстенькими пальчиками, исподлобья бросая злые взгляды на всю компанию. – Лапушка…

– Это невыносимо! – Вернулся Игорь из своего волшебного мира. Вскочил, зажал рот и надувшиеся щеки кулаком, еле сохраняя равновесие, оббежал перепуганного Антона. На пол пути поскользнулся: непослушная коленка задела стул пожилого мужчины; наступил на чью-то беспризорную пятку. Отшатнулся – рука в поисках опоры смахнула парик с той самой девушки. Зря обернулась. Я так любил ее со спины.

Вопли, стоны, охи. Минуя угрозы и проклятия, спотыкаясь и петляя, но Игорь добрался до заветной двери в туалет и…

– Однако сориентировался, – заметил я.

– "Не выносимо", а таки понес куда-то. – Мстил, за глаза, Антон.

Между бровей Сергея появился злой рубец. Похоже, безобидная шутка задела. Может, и не стоило так, но чего он возится с этим Игорем, как…

– Мужчины, подведем итоги… – сказал Сергей, недовольно взглянув на меня. – Глеб, сосредоточились – завтра вечером выезжаем… Еще раз, по порядку: маршрут, что берем, во сколько трогаемся…

Антон перебил: – Я хотел ехать… очень хотел Серега! ты знаешь, как ждал, но с эти белорусом – уже не знаю! Чо он взбеленился?..

– Не бери это на свой счет, хорошо? – чуть раздраженно, попросил Сергей. – Ну, хватил человек лишнего, будь… будь милосердней… Завтра извинится, если хорошо попросить, может на коленях и даже в стихах.

– Нужны мне его… Не знаю, я это иначе себе все представлял…

– Ты не едешь?

Антон задумался, потом обиженно пробурчал:

– Ладно… В первый раз в жизни поступаюсь честью. Будем считать этот эпизод случайностью.

Сергей кивнул, настроение вернулось: улыбнулся, глаза заблестели, хлопнули ладошки, потерлись одна о другую.

– И так господа! – сказал весело, – о деле…Что у нас со временем? Рассмотрим на примере: Из пункта "А" в травмпункт "Б", выехал велосипедист…

Минут двадцать решали, стоит ли брать спальные мешки. Вопрос, оказывается не такой простой. Сергей настаивал, спать на чистом воздухе, без матрасов, палаток и мешков. Пытались спорить – он хмурился, но тут, я с Антоном солидарен: мерзнуть не хочу.

– … не-не – чепуха, во-первых: там тепло… очень тепло!

– Там холодно! – громко возражал, быстро хмелеющий, Антон.

– Во-вторых: весь этот хлам не влезет в машину…

– Да сколько те мешки места займут… Смотри, нас всего четыре человека…

– Допустим, – согласился Сергей. Тут у него зазвонил телефон, друг посмотрел кто на связи, улыбнулся, но при нас говорить не стал, вышел из-за стола.

Когда вернулся, Антон продолжил:

– Итак, насчет места… Нас – четыре человека…

– Нас пятеро, – перебил Сергей.

Антон выпучил глаза: – А кто пятый?

Думаю, моя мимика выразительнее: Сергей задержал взгляд на мне.

– Пятеро? – переспросил я.

– С нами поедет еще один… человек.

Мы отвлеклись на шум бьющейся посуды.

… дальний столик от нас. Не знаю, как он проскочил? – но виновник шума, все тот же – Игорь. Подошел официант:

– Молодые люди, там Ваш друг, он…

Я, по наивности, искал бузотера среди прямостоящих, поэтому, заметил не сразу.

Ползая на коленках вокруг перевернутого столика, Игорь собирал осколки разбитой тарелки, аккуратно выкладывал на путающуюся в ногах скатерть, очевидно надеясь вернуть роскошному блюду, прежний вид.

Антон следил за происходящим, издали; Сергей отправился улаживать, уже не первый за вечер конфликт. Шумели сильно. Я решил присоединиться.

Сергей поднимал Игоря на ноги, но тот всегда падал, так понимаю – нарочно, то на четвереньках, то ползком рыскал в поисках очередного фрагмента мозаики. Подбирался к людям с соседних столиков, сердобольно заламывал руки, о чем-то просил, – те(люди) переглядывались, приподнимали ноги. Растопыренные ладошки белоруса скользили по подошве, шарили по серому ковролину; толстые пальцы ощупывали тень, прижатую цветочным горшком к кафельной стенке. Не нашел. Лицо еле заметно обрастало чертами отчаяния, но взгляд уже бежал в другую сторону, рыскал среди босоножек и туфлей, что затаились возле барной стойки.

– Нашел!

По залу прокатился смешок. Послышалось несколько вялых хлопков; Игорь признательно кивнул, на глаза упала и опять запрыгнула на макушку, кудрявая челка, подполз к блюду, трясущиеся пальцы вставили недостающий кусочек.

– Моя прелесть, – прошептал, сладострастно поглаживая воздух над бездыханным фарфоровым мусором.

Игорь привлек внимание Сергея жестом: – Можно я оставлю это у себя?

Сергей присел на корточки: – Что ты хочешь? – спросил тихо, без злобы.

– Хочу взять это с собой… Это такая вещ… Заплати им… любые деньги…

– Уже. И за тарелку, и за бокалы, и за шампанское и скатерть…

– Бокалы, скатерть меня не интересуют… не представляют художественной ценности, а это….

Сергей сердито улыбнулся: – Хочешь валять дурака?!

– Считаешь у меня нет вкуса? – Игорь подозрительно прищурился. – Посмотри. – Не касаясь, провел пальцем вдоль жирных линий примитивного одноцветного орнамента. – Только сейчас, это стало произведением искусства. Эти кусочки соединяют глубокие шрамы, в этом боль, трагедия, глубина… Треснутая поэзия жизни… В этой мозаике… то, как она скомпоновалась… гамма… бледные стоны рыдающей палитры… Через эти трещины шумит кровь, сквозь грохот сердца, и…

– Ну хорошо, – сказал Сергей, подозвал официанта. – Молодой человек, будьте добры…

Отдохнуть на озере планировали давно, хотя и не такой компанией. У Сергея появилось желание, познакомить между собой всех своих друзей, и ничего лучше совместного отдыха придумать не смог.

Про Антона почти ничего не знаю. Сергей познакомился с ним года три назад в Карелии, увидел, как тот буксует, помог выбраться, из земляческих чувств, номера-то – Питерские. Ему двадцать шесть, на пять лет младше меня с Сергеем, работает – то ли мед братом, то ли таксистом, хобби – путешествия, как и все мы – не женат, вот и все, что знаю… да, у него еще борода, такая пышная неухоженная, я думал – зачем? – потом понял.

Игорь, единственный из нашей компании, не местный, они с Сергеем друзья детства, еще и в институте учились вместе; отчислили с третьего курса и уехал в Минск, а я перевелся на четвертом, так что, мы разминулись. Разведен, торгует металлом. Сергей, когда-то, его в этом деле протежировал! Бороды у Игоря нет.

Белорус с первых секунд знакомства очень не понравился. Антон тоже, но белорус…

Сергей привез его прямо с поезда, очень пьяного, громкого и беспокойного. Я брезгливо разглядывал, испачканное, чем то желтым, лицо человека о котором столько слышал, но ничего не знал. Сергей будто скрывал его, стеснялся что ли, но всегда цитировал какие-то шутки, афоризмы, стихи… Сколько раз слышал в его тирадах, концовку: "Как сказал Игорь", или "Как говорит Игорь"…

Говорю: – Парень, похоже ударил в грязь лицом?

– По всей видимости не один раз, – ответил Сергей, достал платок, плюнул на него, стал вытирать испачканные щеки. – Я на вокзале его мыл уже, но видно…

– Вы прямо с вокзала? – спрашиваю Сергея. Но ответил Игорь: – Хе-хе… "Скора бля на бал!"

Это, первая фраза которую услышал от гостя из сопредельного государства.

Пока мы втроем пытались планировать будущее путешествие, Игорь искал неприятности, блуждая вокруг столиков с алкающими его смерти, «негодователями». Поймал себя на мысли, что желаю того же, но он до обидного живуч.

Игорь приставал к официантам, подсаживался к чужим компаниям, одиноким дамам, засасывало под ложечкой, когда задирал шумящую возле, многочисленную группу бритоголовых подростков: делал замечания относительно внешнего вида, предлагал заменять одни нецензурные выражения – другими. Но драка была, не сними, и позже: в парке, когда учил законам совести, местных сутенеров, выдавая себя за сотрудника ФСБ, и возле ларька, и возле этого… я там потом еще упал, кажется.

Единственное оправдание жизни на земле, – иными словами: все это эволюционировало, ело, воевало и копило знания с одной целью – создать такси. Но мне не поверили, и мы отправились домой пешком.

По дороге, гость из Беларуси разбил бутылку вина об стену, стучал кулаками по крышам припаркованных у обочины машин, орал песни, сломал дверь в булочную: сделал почти все, что я ожидал с момента рукопожатия, и все же чего-то не хватало.

Да – это ревность. Сергей бегал за ним уговаривал, ругал, оттаскивал, тот вырывался, Сергей за ним, опять догонял, снова оттаскивал… со мной бы так не стал. Ну-ну, вот он Ваш Игорек: "Сколько Лен, сколько Зин"… А Игорь сочинил это… А Игорь придумал то… Вот он, – кушайте своего Игорька… с потрохами!

Впрочем, тороплю события: мы еще не вышли из кафе.

Антон не гнушался плагиатом, и вслед за мной, всей душой "вознелюбил" "упитого" иностранца, – было за что. Через несколько минут, как познакомились, Игорь вылил ему на голову бокал пива, не помню уже по какому поводу, но это первопричина.

Проблески сознания гость умело глушил полными стаканами водки, но, тем не менее, иногда, умудрялся вставлять в разговор на удивление связанные реплики.

Антон рассказывал, с завистью, о местах, которые нам только предстоит, увидеть:

– "Пегрема" – заброшенная, давно покинутая людьми деревня. Почему, когда – тайна. Редкие рыбацкие лодчонки, хмурые промысловики, таинственные раскопки древних поселений, ритуальные камни, "долина идолов", загадочные статуи божков – высечены из грубой породы, "шунгит"! – последнее слово произнес загадочно улыбнувшись, лукавым прищуром поймал пытливые взгляды, вдохновенно продолжил: – Скалы, разломы, "висячие озера", "звон камень", да-да, – перешел на шепот, заговорщицки наклонился к нам, приподнял руки, кисти махнули, подзывая ближе. Мы подались вперед, Игорь очнулся, подозрительно посмотрел на нас, прислушался, но наклоняться не стал, сделал вид, что не интересно.

– Любопытная штука получается, – продолжал шептать Антон. – Живет там археолог – Журавлев фамилия, то, что он раскапывает, не имеет даже…

– Чо ш-шукаетесь? – отвлек Игорь.

Антон демонстративно закатил глаза, скривил лицо, опять вернулся к заговорщикам:

– Скоро, туда повалят туристы, вопрос времени…

– Ну и чо? – вставил вопрос Игорь.

Антон игнорировал: – Если сделать сайт и самим организовать…

Белорус не отставал: – Короче я не понял, нашел он… эээ… сокровища Брахмачета?

– Кто? – Повернул скривленное лицо к Игорю.

– Ну кто, кто?.. Хватит! Тут все деловые люди… Я в доле… Старик лишний, беру на себя… Важно: на чем вывозить? кому хабар сбывать? Думайте нна…

Сергей тронул Игоря за плечо: – Ладно, перестань… человек рассказывает, чего встреваешь?

– Не… ну… если туристам иконки впихивать, то я пас, но география… работорговля… ха-ха-ха… Я смотрел карты… Новый шелковый путь. – Посмотрел на меня, взял за локоть, говорит: – Теряем время… Рыть будем отсюда. – Глаза его вмиг помутнели, на секунду будто потерял сознание, потом резко дернулся, встал: – Официант! Мне нужна лопата!

Сергей тоже поднялся, замахал ладонями: – Нет-нет, ничего не надо! – Надавил другу на плечо, тот сел. – Напился мерзавец… будь человеком! Кому этот цирк?!.

– Лопаты нет у них наверное? – печально сказал Игорь, посмотрел сквозь Сергея. – Выпьем?

Сергей скрипнул зубами, я испугался, что ударит, схватил за руку: – Так, давай ты еще тут устрой…

– Бляха-муха, уберите от него водку, хватит ему уже!

Игорь развел ладонями, мотая головой, заглянул мне и Антону в глаза в поисках поддержки. Лица непроницаемы; гость пожал плечами, откинулся на спинку стула, снова зажмурился, засопел.

Первый час ночи, посетителей почти не осталось. Игорь мирно дремлет на стуле, но, как в исправном часовом механизме, раз в пять минут – опухшие веки отворяются; Сергей уже не запрещает, но взгляд выдает раздражение, когда очередная порция исчезает за звонко клацающими воротами скуластых челюстей белоруса.

– Не злись на меня друг, – обращается к хмурому Сергею, – если бы не "форс моржовые" обстоятельства… ааа… "пьЯнки при дворе короля Артура…" Все не так друг… все не так…

Антон говорит без остановки, уже час, также заговорщицки подмигивает, подзывает подсесть ближе. Это утомляет, знаю уже больше чем хотел – есть ли теперь смысл ехать?

Слышу:

– …называют этот немногочисленный народ "Саамы". Все это их творчество, понимаете? Это их жизнь…

Сергей зевает, я тоже, Антон возбужденно продолжает: – Мне очень хотелось, стать частью, понимаете? Короче, нарыл: во мне тоже есть кровь Саамов… ха-ха – прикинь!

Я плохо играю удивление, Сергей качает головой, но мыслями не здесь, Игорь икает.

Бородатый, все так же увлеченно:

– …вот так, и я Саам оказался, моя пра-пра…

Игорь перебивает:

– Один мой друг, тоже искал, даа… – говорит он. На секунду показалось, протрезвел, но только на секунду. – И нашел! – продолжает белорус. – Прапрадедушка – Македонский, Гитлер – троюродный брат по материнской линии, хабаровский потрошитель – двоюродный дядя по отцовской, и шо с этим делать – непонятно… У меня генеалогическое древо, тоже было, в диск не влезало. Это ваши поленца только на растопку, а у меня там, – Поднимает палец. – А если, еще и допустить, неверность некоторых прабабушек и… сопоставить некоторые даты и… Думал, мы тут просто так?! Бабка, бордюр красила вдоль смоленской дороги, а тут Наполеон… Сечешь? Шапки долой! Шашки на голо, "бурки-на-фасо"!..

Игорь ловит мой взгляд, подмигивает. Антон возмущенно:

– У меня знакомый, этим профессионально занимается, я не от фонаря это сейчас… Он, кстати, и свои корни нашел еще в первом тысячелетии…

– Мальчик, я веду свою родословную от самой инфузории туфельки, – звучит обидное, в ответ.

Белорус опрокидывает в себя очередную порцию, занюхивает хлебушком; надменный прямой взгляд больно хлещет по распахнутой душе саамского самолюбия. Антон тушуясь, опускает голову.

Сначала убил Игоря на дуэли; меткая пуля вонзилась в сердце и… но этого мало: брезгливо отбросил все пафосные церемонности, подкараулил в темном переулке, прыжок, и вот оно возмездие! Длинный кухонный нож рассек сонную артерию, грязное лезвие, глотая лунный свет, погрузилось, в хрипящую мякоть щитовидной железы. Мало, мало… Судя по неугомонным желвакам, фантазии уходят дальше, в средние века, с пытками раскаленным железом и сажаниями на кол.

2

Спать пошли к Сергею. Добрались поздно, но лег только Игорь, мы трое до пяти сидели на кухне. Водка и… пиво здесь конечно было лишним: пришлось выпить. Вечер получился напряженным, только теперь я расслабился, наконец можно побыть пьяным, говорить глупости, пошлости: громко, душевно с матерком, не переживая за последствия. Любимые моменты, – люблю так – по простому, душевно. Любимая тема – студенческие годы, без нее никак.

Эту квартиру Сергей купил недавно, только сделал ремонт; обстановка скудноватая, во всем чувствуется необжитость, но кухня – что надо. Уютно. И тусклый свет светильника, и мягкий диванчик, и вкусное холодное пиво, хотя, может показаться, что пиво я упомянул не к месту, но уверяю и запах и вкус, даже цвет, стали неотъемлемой частью, идеально гармонируют с легким дребезжанием вытяжки, плавными покачиваниями ноздреватых шторок, и мутноватыми переливами мебельной гарнитуры.

Вспоминали институт: преподавателей, сокурсников, какие-то вечеринки, каких-то девушек, первые зарплаты, первые машины, и дальше, дальше… пришли к последнему вечеру, слегка поругали Игоря.

… – да, что это еще за сюрприз такой, или это шутка, насчет пятого? – задал давешний вопрос Антон.

– Нет, не шутка, – ответил Сергей, – едет еще один человек.

– А он тихий? – улыбаясь, поинтересовался я.

– Хм. – Глаза друга заблестели, выдали смущение. – Ну, как сказать? Очень хороший, добрый и славный человечек.

– Такие бывают? – удивился я. – На моей памяти их было четверо, все вымышленные герои Дюма. Или пропустил чего?.. "Сенька кривуля" – отравлен, "Линчеватель Петр" – кормит рыб, "Сашка упырь" – в тюрьме, но даже они не подходят под такие сжатые характеристики… Ну а все-таки? – настоял на ответе.

– Палатки берем две, – к чему-то сказал Сергей.

– Ты ж вообще не хотел палаток? – удивился Антон.

– Ну… поменялось кое-что.

– О как?! Я понял! Значит баба! – Потомок саамов выкатил глаза.

– Девушка. Добрая, славная девушка… Моя невеста.

– Опа, – тихо выдохнул я.

Перебираю в голове имена женщин, с которыми встречался Сергей последние пять лет: – Я ее знаю? Рита?

– Нет, нет…

– Наташа?

– Наташа? – переспросил он.

– Ну та, все плакала… сопливенькая такая…

– Негодяй, а если бы я сказал что она, как бы ты потом, в глаза нам…

– Ну шучу, шучу… – успокоил друга. – Вспомнил: вот эта с ножками дугой, как ее?.. Ты еще говорил: "Не страшно, когда в юбке не видно". Хотя, нет, у нее ж сестра была…

– Да, женюсь на обеих сразу.

– Или… не та, курносая с длинной шеей, а другая, что с позвоночником, ты еще говорил: "юбку повыше – и ничего не видно" Она? – Сергей изменился в лице.

– Эй, – говорю, – на меня нельзя так смотреть, я ведь тебе все-таки как бы товарищ… был… Отличная девушка, образованная, фармацевт кажется? Это она травилась, когда ты на свидание опоздал?

– Не знаю, о ком ты, но не она.

– А кто остался? – губастенькая? которая на спор за нижней губой яблоко спрятала? Да ладно, не сердись, отличный выбор, целоваться не удобно, но можно и без этого, мы ж с тобой не целуемся и ничего, трудно, но находим другие интересы.

– Девочку мою не обижать! – строго сказал Сергей. – Девочка хорошая, не испорченная, с шуточками всякими – аккуратней, не каждый их разумеет, особливо про прошлых всяких разных, горбатых и сопливых, а кто ослушается…

– А чего ты на меня все время зыркаешь? – возмутился я. – Когда я деток забижал? Отродясь такого не было, не надыть чужих собак вешать, от своих не схоронишься, а тут… – Кивнул в сторону Антона. – Ты стращай молодь неразумную. А мы старики жизнью умудренные; бока наши опытом раздобрились, поганить рты речами гнилостными разучилися, аки вешний чибис в куге елдовой, житом вештаясь квелом лобызается, так и мы охрепясь думкой вытопорщиться, не погнушаемся…

– И много так можешь? – остановил меня Антон.

– Трудно правильные слова подобрать, когда такие обвинения бросают. Ему то что, а мне теперь ночь не спать, мыслю гачить: как бы капризную детятю словом мудрым не обидеть.

– Вот-вот и подумай… – сказал Сергей, – и с заграничным гостем профилактическую лекцию надо провести, ну это уже завтра…

– И что, правда женишься? – уточнил бородач. – Не жалко свободы? Или там такой кадр, что упустить боишься?

– Во первых, не надо называть мою невесту кадром, хорошо?

– Извини, не хотел обидеть…

– Я так и понял, а насчет свободы… да погулял уже, будя. Стареем, пора за ум… Ну и любовь, а как же ж без нее.

Антон, в ответ: – Любовь? Ты взрослый человек, только без обид, но, разве можно строить что-то на такой непредсказуемой?.. Толстой, или кто там? – сказал: "и это пройдет", так?.. хе-хе… Сколько я таких повидал… Это заезжено, но жениться надо на… Ну, пройдет время… понимаешь?

Бородач слабо соображал – по суженным глазам Сергея, сжатым кулакам и играющим желвакам – было ясно: тему пора менять.

Голос Сергея изменился: – Не очень. Вообще постарше тебя буду, тоже повидал…

– А кто у нее папа, мама?

– Это важно, да?

– Очень, и в первую очередь.

– Это для тебя… Я уже дорос до того душевного и материального состояния, когда выбирают, руководствуясь иными мотивами.

Антон продолжал: – Один мой друг, очень порядочный, честный, тоже считает: жениться надо по любви, но чтобы не прогадать и с материальной стороной, специально общается только с девушками из обеспеченных семей. Рано или поздно влюбится, но в кого надо, понимаешь? Вот так – и любовь тебе и морковь, на одном блюде. Прагматично – да, но чувств он не предает, ведь так?

– Твой друг, ни чем не отличается от ограниченного узколобого большинства!.. И насчет его порядочности и честности… похоже: очередное ущербное…

Я отвлек друга, потормошил за предплечье:

– Давайте выпьем.

Еще немножко, и выкинет Антошку за шкирку из окошка. Сергей, и так не любит когда учат, а тут задело за живое, еще и грубо так, напористо… Похоже, все дело в водке, но огульных обвинений не будет. Я желаю еще экспериментировать с этим напитком. Сергей отвлекся: – Давай…

Чокнулись. Выпили.

Бородач не унимался: – Так что, подумай…

Я надавил пяткой на его носок, Антон замолчал, глаза непонимающе надулись.

– О чем подумать? – спросил Сергей. Лицо у него каменное.

Наконец, почуял неладное, и бородатый: – Я хотел сказать… – начал неуверенно и осекся, слегка подался назад.

Надо как-то спрыгивать с этой темы, думаю – плохо кончится. О политике – не поймут, да и грустно это. О бабах – глупо, и спьяну – всегда пошло. О работе – …

– Кстати, о бабах, – говорю. – Кто-нибудь, может честно сказать, сколько у него было женщин? А?

– Что? – Сергей перевел внимание на меня, с трудом переваривая вопрос.

– Я считал: у меня пять, – говорю.

Подействовало: вроде отходит, злоба сменилась удивлением, улыбнулся:

– И как ты дальше жить думаешь? – спрашивает. – И стоит ли?..

Я пропел: "но дело не в деньгах, и не в количестве женщин, и не в старом фольклоре и не в новой волне…"

– В древность, таких палками забивали, – сказал он. Осуждающе покачал головой. – Да… Эта сторона твоей жизни, мне совсем незнакома. Как так получилось? Одни компании, те же взгляды, и нате – девственник.

– Ну… не совсем!

– А может, ты этот?..

Лицо друга скривилось, будто поперхнулся не дожеванным лимоном.

Копируя его гримасу: – Кто?

– Страшно сказать, ну из этих, которые… ммм… Женоненавистник? Как сказал человек ступая на луну…

– Как сказал?

– Что-то там: "Луна – планета населенная тремя мужчинами… И это дает основание предполагать, что на других планетах, тоже живут исключительно мужчины, а это значит…"

– Домашняя заготовка, – перебил Антон. – Прыжок для человечества и все такое… Противно.

Сергей посмотрел на бородача, потом снова на меня: – Врешь ты все! – говорит. – Не бывает "пять баб". Бабы начинаются с семи, потом двенадцать, и так далее…

Я возразил: – А что, "пять баб" – уже отменили?

Наши взгляды столкнулись. Лица посерьезнели, ужесточились, но не на долго. Сергей не выдержал, засмеялся. На моем лице не дрогнул мускул.

Антон рассматривал нас непонимающе, скоро произнес страшное: – У меня четыреста.

– Четыреста чего? – уточнил я.

– По подсчетам: с института и по сегодня – четыреста женщин.

Сергея порадовало, мое удивление. – Утешая, похлопал по плечу: – Все правда, – говорит, – я проверил, – есть свидетели, медицинскую карту пролистал: все сходится…

– Я имел в виду, не количество половых контактов – вообще, а сколько партнеров, понимаешь?

– Четыреста, – повторил он. – И не надо на меня так смотреть, что тут такого.

Стало грустно, – похоже не шутит, и самое обидное, кажется, даже не врет.

– Ни где не щиплет, не чешется?

– Абсолютно.

Все-таки, надо уточнить.

– Просмотр порно фильма и журнала эротического содержания, половым актом не считается! – говорю.

– Ну конечно!

Только сейчас я заметил – язык Антона проколот какой-то голубой хренью.

– У тебя, там, что-то торчит, – говорю.

Антон высунул язык. Не очень красиво – красный язык, белый налет и на всем этом массивная голубая брошка.

– Зачем это?

– Девчонкам нравится, ну когда… понятно, да?..

Я скривился. Сергей опять хлопнул меня по плечу: – Вот так, а ты думал?.. Поэтому у тебя их только пять. – Потом, бородачу: – Сейчас-то уже поздно: все маститые пирсингологи спят, а утром отведем его к лучшему. Это ж не очень больно?

Антон встал: – Ну так, – сказал неопределенно, помотал головой. – Я скоро, тут товарищу помочь. – Вышел из кухни, хлопнула туалетная дверь.

– Как думаешь – врет? – меняясь в лице, спросил Сергей.

– Не знаю, на всякий случай не становись к нему спиной. Смотри, сейчас потрется о сливной бочек: "о! – четыреста один!" В ванной приметит стиральную машину: "о! – четыреста два!"

– Ха-ха-ха…

– Ха-ха-ха…

Смеялись долго, пить больше не стоило.

– Страшный человек, – говорю.

– Страшный.

Выпили.

– Выезжаем завтра? – уточнил я.

– Все по плану.

– Вечером?

– Часов в восемь, дела еще есть на работе…

– Правда, женишься?

– Ну, – кивнул.

– Чо молчал?

Сергей запел: – У церкви стояла карета!

Там пышная свадьба была!

Я присоединился:

– Все гости нарядно одеты

Невеста, всех краше была…

Выпили. Еще спели. Еще выпили. Вернулся Антон. Выпил. Мы тоже.

3

Проснулся в десять. Попробовал подняться – надувной матрас заскрипел; звук воткнулся в череп; в глазах задвоилось; подступила тошнота. Еще три попытки – на четвертую встал, – сразу потемнело, рванулся к туалету. Успел. Блевал несколько минут желудочным соком: «Дурак, как можно без закуски… – выругался в голос. – Фуф… как противно». Зачем-то вернулся в комнату… «Ах да – брюки. Брюк ни где нет… Ну и ладно…»

В глаза мерзкий солнечный свет, лучи отсвечивают от стекол, зеркал, ламината. Прячусь под ресницами, накрываюсь веками, но колючие лучи настигают, в глазницы, насквозь до затылка…

Игорь, храпит на диване, рядом, на голом полу под байковым халатом, сопит Сергей.

Ковыляю на кухню, в холодильнике нашлось пиво. Через пять минут – полегчало, когда открыл вторую банку, плечи распрямились, руки перестали трястись, в голову хлынула утренняя кровь. Разжиревший за ночь "бадун" брыкается, когтистые щупальца цепляются за стенки тонких капиляр, но время "темных" на исходе, часы его сочтены.

Помыл посуду, выскоблил пепельницы, надраил пол. На плите закипает вода на пельмени, с улицы доносится голос Шевчука, между пальцами, алым, переливается сигаретный уголек. Здорово. Таким, и должен быть первый день отпуска.

– Пиво – трезвит, – сказал, появившийся в коридоре, Сергей.

Приветствую приподнятой качающейся кистью: – И бодрит, – говорю. – Водка делает рассудительным, коньяк мудрым.

Сергей присел рядом. Лицо опухшее, кожа бледная. Прошептал жалобно:

– Алкоголь делает нас сильными.

Достал из холодильника банку, мизинец дернул за колечко, пузырясь, пиво полилось в прозрачный стакан. Подал напиток на подносе, почтительно наклонился, руку заломил за спину:

– Есть еще пиво под бархатный, шершаво-мягкий, бадун – аля…

– О благодарю Вас! – говорит. – Это вполне сносное. – Опустил синие губы в пивную пену, отхлебнул. – Пиво обладает свойствами…

– В нем сохранилась сущность, – добавил я.

– Ты знаешь… пиво спасло Рим?

– Все дороги ведут к пиву… Мал бокальчик да дорог. – Задумался, добавил: – Пиво пей, да не робей… Хоть полбу коромыслом, лишь бы пиво не скисло.

Сергей закусил верхнюю губу, мощно кивнул:

– Народ, зря пословиц не придумывает! Кто пиво глушит, тот с совестью дружит!.. Кто пиво уважает, тот в бою не сплошает!.. Пиво льется в рот – Виват Российский флот!

Я не отставал: – А это: кто деньги на пиво спускает, тому самый жадный ссужает… Он в пиве не знает меры, он стяг, он закон, он надежда и вера!

Сергей похлопал: – Очень хорошо! А что ты знаешь о болезнях, которые лечат пивом?

– О! Очень много: Рахит, плоскостопие, разжижение волос, ноздреватость, вспотеватость, храповую одышловатость, помогает при…

– А почему не в рифму? – возмутился друг.

– Кто на пиво грош скупит, тот подставлен под рахит! – Так нормально? Кто с бокалом не замечен, вспотеватостью отмечен!

– Второе – хорошо, – похвалил Сергей. – Вроде попускает, кажется я излечился от храповой одышловатости.

В коридоре зашоркали тапки, в кухню опасливо вошел Игорь, сел на краешек дивана, руки прижаты к животу, глаза жалобные, стеснительные, опущены.

– С добрым утром, – прошептал охрипшим, сдавленным голосом. Взгляд, все же оторвался от пола, побежал по мне, задержался на пивной банке, что держу на уровне груди, пополз выше.

– С добрым! С добрым! – ответил я, нарочито громко, весело. Сергей строго кивнул: – Инсульт привет!

Игорь ответил легким покачиванием головы, стыдливо перевел внимание опять на пол. Я высыпал в воду пельмени, перемешал.

– Как спалось? – спросил у него, отсвечивая широченной улыбкой. Игорь зажмурился, кончики пальцев погладили уши. Похоже, каждый звук причинял боль. Снова посмотрел на меня, теперь внимательней – изучая, хотя, скорее – вспоминая. Привстал, протянул мне мускулистую руку:

– Игорь.

– Глеб, – задорно представился я. Обменялись рукопожатиями. – Но мы знакомы… Ну да ничего: повторенье мать… его.

Белорус удивился: – Знакомы?.. Странно… Провалы в памяти… у вас бывают?

– Ну… может, съели чего?

– Может быть… Не помню. – Задумался. – Перед глазами… борода… почему-то?

– О – борода, – опасная штука, – говорю. – Злоупотреблять нельзя.

Достал очередную банку, открыл, поставил перед Игорем.

– Спасибо, – поблагодарил он, но к пиву не прикоснулся.

Я:

– Как вам наш город? – решил предложить новую тему.

В ответ: – Очень хороший горд… Такой – город музей… Эрмитаж… картины…

– Были в Эрмитаже?

– Приехал поздно. Скорее всего нет… не был.

– Кстати о картинах, – подал голос, до сих пор молчавший хозяин. В руках Сергея появился пакет. Игорь с опаской наблюдал, как содержимое со скрежетом высыпалось на стол. Я не сразу узнал: осколки вчерашнего блюда.

– Гляди-гляди, какая "весч"! Если эту мозаику собрать, она будет бледно рыдать и шуметь, – говорил Сергей, указательным пальцем подтаскивая кусочки, друг к другу. – Давай-давай, сам, сам…

Игорь не понимая, переводил взгляд, с меня на Сергея, с Сергея на меня. Отвлекся на мозаику, сложил несколько осколков, опять стал присматриваться к нам: – Это не очень интересное занятие… мне кажется.

– Ну почему же? – возразил Сергей, с деланным энтузиазмом, копошась в керамическом мусоре.

Игорь грустно улыбнулся: – Многое изменилось в этом городе за время моего отсутствия.

– Давай-давай, не филонь, видишь, уже появляется узор.