Текст книги "Мираж"
Автор книги: Сохейр Хашогги
сообщить о нарушении
Текущая страница: 23 (всего у книги 31 страниц)
– Боюсь, что мы не сможем встречаться часто, – начала Дженна. – В дальнейшем это будет очень редко, сказать по правде. У меня появилось много пациентов. К тому же я заключила контракт, который отнимет у меня все свободное время.
Все это было не совсем правдой, но и назвать ложью эти утверждения было нельзя.
Лайла с обидой посмотрела на Дженну, затем отвернулась.
– Все в порядке. – Бедная девочка постаралась сохранить на лице маску равнодушия. – Я вообще давно удивляюсь, как это вы находите столько времени для меня. Да если уж говорить начистоту, мне пришлось отпустить Ронни, чтобы сегодня с вами встретиться. Не знаю почему, но в последние дни папа стал очень за меня переживать. Так что наши встречи в любом случае оказались под угрозой. Неудивительно, что никто не хочет со мной встречаться, – мрачно сказала девушка. – Пройти сквозь папины кордоны – это все равно, что обхитрить израильскую разведку «Моссад».
Несмотря на отвратительное настроение, Дженна не смогла сдержать улыбку. Вечно действовавший против правил, Малик теперь начал их устанавливать. Но, с точки зрения Лайлы, ее счастье снова оказалось под угрозой, а это было совсем не смешно.
Дженна изо всех сил старалась заставить племянницу поверить, что незнакомка испытывает к ней совсем не праздный интерес. Но ничего путного не приходило ей на ум.
– Может быть, позже, когда у нас обеих будет больше свободного времени. – Ничего лучшего Дженна наспех придумать не смогла.
– Можно, я возьму ваш номер телефона? – неожиданно спросила Лайла. – Ничего, если я буду звонить вам, когда мне станет совсем невмоготу?
Тут уж Дженна не смогла устоять.
– Конечно, можно. Звони в любое время, когда захочешь. Но пообещай, что все это останется между нами.
– Мы будем тайными подругами?
– Да.
Лайла рассмеялась.
– Но, надеюсь, это не из боязни, что я сейчас побегу домой и расскажу папе о женщине, которая спасла меня в универмаге Сакса?
Дженна в ответ тоже рассмеялась.
– Об этом я даже не подумала. Да, кстати, ты не решила, куда будешь поступать? – Этот вопрос Дженна задала, чтобы продлить свидание со своей ненаглядной племянницей.
– Я хочу поступить в Колумбийский университет. Папа намекает, что неплохо бы закончить Сорбонну, но я хочу остаться в Нью-Йорке. Мне здесь нравится.
Кто знает, не из-за нее ли хочет Лайла остаться в Америке? Такая мысль грела душу Дженны, как утешительный приз.
На десерт тетка и племянница съели какое-то сладкое блюдо под названием «Шоколадное буйство». Покончив с последним куском, они поняли, что наступило время неотвратимого расставания. Решение принято. Но с сердцем не поспоришь, а оно требовало продолжения.
– Может, пройдемся? – предложила Дженна. Она опаздывала на самолет, но наплевать, хуже все равно не будет.
– Конечно, – ответила Лайла.
Они шли по Пятой авеню вдоль Центрального парка. Ярко светило солнце с по-весеннему синего неба. Дженна старалась вести себя так, словно следующая встреча с Лайлой не за горами. И, кто знает, уговаривала себя Дженна, может быть, так оно и есть. Ведь в жизни так много неожиданностей…
Дойдя до Плазы, они остановили два такси.
– Ну, чао, – произнесла Лайла, изо всех сил пытаясь улыбнуться. Забыв об осторожности, Дженна заключила племянницу в объятия.
– Прощай, – произнесла она сквозь слезы, – прощай, моя любимая, дорогая Лайла.
Камерон
Звонок раздался прохладной сентябрьской ночью.
– Вы можете приехать, мисс Соррел? Прямо сейчас?
– Что случилось, Джош? – Мальчик был так напуган, что Дженна не сразу узнала его голос.
– Папа… видите ли… избил маму. Он ушел, а она попросила меня позвонить вам. Я… вы можете поторопиться?
Дженна поспешила к Чендлерам. Войдя в квартиру и увидев лицо Каролины, она направилась к телефону. Камерон, видимо, забыл об осторожности и избил жену так, что следы побоев нельзя было скрыть.
– Что ты собираешься делать?
– Позвонить по девять-один-один.
– Нет! – Каролина вырвала трубку из руки Дженны.
– Каролина, прошу тебя, постарайся меня понять. Ты можешь сильно пострадать. Вне всякого сомнения, тебе угрожает серьезная опасность. Он сегодня вернется?
Каролина пожала плечами.
– Возможно.
Слава Богу, Каролина сохранила способность ясно мыслить.
Дженна попыталась оценить ситуацию.
– Он сегодня пил?
Каролина промолчала. Дженна повернулась к Джошу. Тот посмотрел на мать.
– Да, мэм. Он пил, – ответил мальчик.
– Понятно. Сейчас мне следовало бы выйти из дома и из первого попавшегося автомата вызвать сюда полицию и скорую помощь. Но ты этого не хочешь, и я вынуждена уважать твои желания. Но ты должна уважать мой долг. Вы оба переночуете у меня. Собирайтесь и пойдемте. Утром мы во всем разберемся на свежую голову.
К удивлению Дженны, Каролина не заставила себя долго упрашивать. Она просто кивнула головой.
– Пойдем, это не такая уж плохая идея.
Оказавшись в своей квартире, Дженна тщательно обследовала лицо подруги. В основном синяки и небольшие ссадины. Ран, требующих хирургической обработки, не оказалось.
Каролина рассказывала о Камероне так, словно произошло совершенно рядовое событие. Это не понравилось Дженне.
– Ему просто нужен кто-то, кого он мог бы полностью подчинить себе, – говорила Каролина. – К большому несчастью, таким человеком оказалась я.
Сидя на кухне, Джош и Карим, как взрослые мужчины, вели неторопливый и немногословный разговор. Их близость выражалась больше в молчании, нежели в словах.
В два часа ночи все успокоились и собрались спать. Каролина легла с Дженной, Карим уступил свою кровать Джошу, а сам лег на диване.
Через полчаса в дверь позвонил Камерон.
– Дженна, я знаю, что моя жена у вас. Я хочу поговорить с ней.
– Идите домой, Камерон. – Дженна закрыла дверь на цепочку.
– Дженна, я прошу вас. Я понимаю, что веду себя как псих. Я виноват во всем, признаюсь. Позвольте мне просто поговорить с ней, прошу вас.
– Уже поздно, Камерон. Идите домой. Вы поговорите с Каролиной завтра.
– Дженна, я встану перед вами на колени. – К ужасу мадам Соррел он действительно упал на колени. – Позвольте мне поговорить с ней.
– Камерон, если вы сейчас же не уйдете, я позвоню в полицию.
Он поднялся с колен. В его лице что-то неуловимо изменилось. Дженна поспешила закрыть дверь и повернуть в замке ключ.
– Давай, давай, – громко крикнул он. – Звони в полицию, а я позвоню своим адвокатам. На тебя мигом наденут смирительную рубашку, глазом не успеешь моргнуть. Статья о похищении тебя устроит?
– О чем вы говорите?
– О вас и о моей жене, леди.
– Вы прекрасно понимаете, Камерон, почему я это делаю.
– Здесь не Франция и не Египет, или откуда вы там приехали, черт бы вас побрал. Это мой город! Вы вмешиваетесь в мою личную жизнь, и вы об этом пожалеете.
«Позвони в полицию!» – сказала себе Дженна, но заколебалась, устыдившись своего страха.
Это действительно был его город, а вот она приехала сюда не из Франции и не из Египта. Что будет, если он выполнит свою угрозу?
В этот момент в прихожую вышла Каролина. За руку она вела Джоша.
– Спасибо, Дженна, но будет лучше, если ты не станешь вмешиваться в наши дела.
– Куда ты собралась?
– Иду к себе домой с сыном и мужем.
– Каролина…
– Дженна, я очень ценю твою доброту и великодушные намерения. Но это дело мое и Камерона. Все это тебя не касается.
Каролина отперла дверь и сбросила цепочку. Они с Джошем вышли на улицу.
– Крошка моя, прости, – жалобно заговорил Камерон. – Ты в порядке? Ты в порядке? О, любовь моя, прости, я просто грязная скотина.
Джош, оглянувшись, беспомощно посмотрел на Дженну и Карима и поспешил за родителями.
Вот и настал конец единственным человеческим отношениям в новой жизни Дженны. Она стояла на пороге и молча смотрела вслед удаляющейся Каролине. Между ней и Дженной теперь стена, которую невозможно пробить, так же, как нельзя сломать стеклянную перегородку между осужденным и посетителем в тюремной комнате свиданий.
Для Дженны это событие стало поворотным в ее жизни, хотя потребовались многие месяцы, прежде чем она смогла это осознать. Разрыв отношений с Каролиной указал направление ее будущих исследований. Пусть Дженна потеряла лучшую подругу, но теперь она будет работать, учиться и делать выводы, чтобы помочь другим женщинам выйти из подобного кризиса.
Однажды утром она проснулась с готовой темой и заголовком своей будущей книги в голове: «Пленницы сердца: отвергнутые женщины».
Родилось даже посвящение, которое никогда не будет стоять в начале книги: «Посвящается Али А. и Камерону Ч., без которых эта книга никогда не была бы написана».
Между тем на другом конце мира, о котором Дженна старалась забыть, о ней помнили: человек, заставивший ее прозреть, готовился окончательно решить судьбу своей беглой жены.
Мустафа
Брат Питер умирал. Незадолго до болезни он ездил в Заир, чтобы убедиться в возможности основания там миссии, но там разразилась неожиданная эпидемия, и ему не разрешили посетить город, где хотели обосноваться братья его ордена. Вернувшись в Ван, брат Питер внезапно почувствовал сильную головную боль. Потом к ней присоединились тошнота, лихорадка и жажда.
Местный врач даже не сумел поставить правильный диагноз, он ввел брату Питеру антибиотики, велел завертывать его в холодные влажные простыни и откланялся. Было ясно, что никаких иллюзий относительно пациента он не питает. Сам брат Питер ничего об этом не знал, ибо к приходу врача он погрузился в мир грез, утратив всякую связь с действительностью.
Миссия практически опустела. На севере Турции случилось землетрясение, и братья, движимые верой и состраданием, поспешили на помощь его жертвам. Сиделкой у койки брата Питера остался Мустафа, уроженец Вана, работавший на подхвате в миссии. Врач дал ему хирургическую маску, халат и ушел, не сказав, что за африканская чума поразила монаха.
Десять часов вечера. Уже много часов наблюдает Мустафа, как брат Питер то приходит в себя, то снова погружается в пучину беспамятства.
Вот и сейчас больной бредит. Снова заговорил он об Иосифе, Марии и Иисусе, спасающихся бегством в Египет. Мустафе трудно уследить за мыслью больного, хотя, как мусульманин, он знает об Исе – одном из первых пророков Бога.
– Ирод, Ирод послал за ними своих людей. Ты помнишь это? Ты помнишь? Но Ирод был иудей, правда? А те были арабы, богатые, очень богатые арабы. Ты помнишь их, дружище? Богатые, очень богатые арабы.
Мустафа прислушался. Он вспомнил, что несколько лет назад сюда действительно приезжали богатые арабы и задавали всякие вопросы. Они явно кого-то искали.
– Они бежали от преследователей – Мария и младенец Иисус. Но Иосифа с ними уже не было. Он начал искать ковчег и умер на горе Арарат. – Брат Питер тряхнул головой, словно что-то припоминая. – Нет, его звали не Иосиф. У него было какое-то французское имя… Филипп! Того человека звали Филипп. Да, это был великий человек – мой спаситель! Где же он?
Мустафа весь превратился в слух. Он припомнил, что те арабы предлагали большие деньги за информацию о женщине с ребенком и человеке по имени Филипп.
– Потом Иосиф умер, – снова лихорадочно заговорил больной. – И их взял Питер. Петр. На этой скале построю я свою церковь. Я посадил их в машину и повез.
– Куда ты повез их? – спросил Мустафа.
– В Египет. За ними по пятам гнались люди Ирода. Да, это был Египет… Мы оказались в каком-то отвратительном городе…
Мустафа осмелел и время от времени задавал больному монаху вопросы, стараясь направить его бред в нужное русло. Это было похоже на разговор с лунатиком, но в конце концов начала вырисовываться довольно четкая картина. На стареньком джипе миссии брат Питер отвез жену и сына богатого араба в Эрзерум или Анкару. Никто ничего не заподозрил, все привыкли к брату Питеру и к его машине: он всегда ездил по той дороге и был серым и незаметным, как дорожная пыль. Никто и не подумал заглянуть в его машину. Потом Питер заговорил об аэропорте в Эрзеруме или в Анкаре, рассказал и о документах – новых документах, которыми он снабдил беглецов.
Больше Питер ничего не сказал. В полночь он в последний раз воззвал к Иисусу, затих и вскоре испустил дух.
Мустафа не стал нарушать инструкций. Он запер комнату, где лежало тело, выбросил халат и маску и ополоснулся в дезинфицирующей жидкости, пахнувшей спиртом. После этого он позвонил в госпиталь. Приехали двое – европейские врачи, работавшие на какую-то загадочную организацию под названием ООН. Они похвалили Мустафу за точное выполнение инструкций, посетовали, что, останься брат Питер в живых, он мог бы спасти множество человеческих жизней, забрали его тело и увезли.
Мустафа пробыл в миссии еще месяц, моля Аллаха, чтобы тот не допустил его смерти среди неверных. Наконец его отпустили домой, и он по приезду первым делом, не обращая внимания на радостные вопли жены, благодарившей всемилостивого Аллаха за счастливое возвращение супруга, бросился искать карточку с телефоном, которую когда-то дал ему богатый араб.
«Позвони, если вдруг что-нибудь узнаешь», – сказал тогда араб. Слава Аллаху, карточка нашлась, вот она. Никогда нельзя выбрасывать вещи, оставленные такими богачами. На одной стороне кусочка картона значилось название и телефон местного отеля, на другой – телефон в аль-Ремале. Мустафа задумался: звонок обойдется ему в месячную зарплату. Одна надежда, что сведения брата Питера все еще представляют ценность для тех арабов.
Али
Абдалла Рашад, руководитель организации, известной большинству ремальцев как агентство «Сокол», совмещавшее функции ЦРУ, ФБР и тайной полиции, закрыл папку и молча ждал реакции племянника.
– И ты веришь этому пастуху-турку? – спросил Али.
– Конечно, он мог и солгать в надежде на вознаграждение, но скорее всего его история правдива.
– Так, значит, эта сучка жива?
– Вероятно, да, – спокойно ответил Абдалла.
– И мой сын тоже?
– Все в руках Бога.
– Где они сейчас?
Абдалла решил не обращать внимания на взвинченный тон Али.
– Это трудный вопрос, племянник. Я попытался разобраться, приняв во внимание ранее неизвестные факты, и начал новое расследование. Очень похоже, что она вместе с мальчиком направилась в Париж. Там они остановились в одном отеле. После этого, насколько я знаю, состоялась встреча Амиры с неким адвокатом по фамилии Шеверни. Но след на этом обрывается, так как Шеверни умер два года назад. Теперь они могут находиться где угодно и под какими угодно именами.
– Найди ее.
Абдалла смущенно отвел взгляд. Немногословность Али граничила с бестактностью.
– Если она совершит ошибку, мы ее найдем, – спокойнее, чем обычно, произнес Абдалла. – Если же нет… Время подобно песку, племянник. Все в конце концов исчезает под его покровом.
– Я не нуждаюсь… – Али с видимым усилием взял себя в руки. – Благодарю тебя, дядя. Очень рад был тебя видеть. Но, к сожалению, мне пора. В следующий раз…
– Конечно, конечно. Я же понимаю, как ты занят. Но позволь мне сказать тебе пару слов, уж коли ты нашел время посетить своего дядю.
– Пожалуйста. – Али остался стоять. – Говори.
– Дело в том, племянник, что самым моим сокровенным желанием является твое воссоединение с сыном. В то же время, если сын и его мать будут найдены, то на аль-Ремаль и на королевскую семью в случае каких-либо неожиданностей может упасть тень.
– Что же может произойти, дядя?
– Условности, племянник, иногда мне кажется, что весь мир держится именно на них. Представь себе, какие пойдут разговоры, если с женщиной что-то приключится, даже такая невинная вещь, как автомобильная авария.
– Это очевидно. Но при чем здесь я? – Али изобразил на лице полнейшую невинность. («Как всякий преступник», – мысленно отметил Абдалла.)
– Ни при чем, – ответил дядя Рашад. – Просто я почему-то подумал об этом во время нашего разговора. Прости, я и так слишком долго тебя задерживаю. Мир тебе, племянник. Мы могли бы видеться и почаще.
– Все в руках Бога. Мир и тебе, дядя. Да, кстати, кто-нибудь знает об этом деле?
– Ни одна живая душа.
– Даже король?
– Даже он.
– Отлично. Я думаю, в нынешнем состоянии его не стоит тревожить.
– Разумеется.
Король сильно сдал за последнее время. Сказались постоянные излишества – сердце, печень и почки, словно сговорившись, дружно отказывались работать.
Абдалла проводил племянника до дверей кабинета. Родственник не внушал дяде никаких симпатий: Абдалле не нравились скоропалительность Али, его двоедушие и кое-что еще из того, что он знал, а знал всесильный шеф «Сокола» очень и очень много. В то же время Абдалла не хотел наживать себе врага в лице Али.
Надо было еще о многом подумать и принять решение. Вернувшись в кабинет, Абдалла открыл сейф, где хранились самые секретные дела.
Выйдя в холл, Али отвел душу, длинно выругавшись. Это странное предупреждение в конце разговора – старый козел хочет предостеречь племянника от опрометчивых действий. Интересно, откуда дядюшка черпает свою информацию?
Собственно, какое это имеет значение? Что будет, если старик, не важно, каким способом, отыщет сына и сучку? Пусть только найдет, а на мнение дяди и его советы можно потом и наплевать. Старое поколение уже отжило свое и сходит в могилу.
Найти Карима! Эта мысль не давала покоя Али. Его вторая жена, хотя он уже отверг ее, успела тем не менее родить ему двух сыновей и дочь. Но Али продолжал очень тяжело переживать потерю первенца. И вот подвернулся шанс вернуть сына. Как выглядит сейчас его мальчик, он ведь уже почти мужчина? Али представлял сына очень похожим на себя.
Что до Амиры, то пусть Абдалла только ее разыщет. А потом может и давиться своими предостережениями. Али имеет полное право наказать эту суку. Он сладострастно представил себе, как осуществит свою страшную месть.
Абдалла нажал кнопку магнитофона. Шеф разведки давно не слушал ту кассету, но после разговора с племянником решил сделать это.
– Да будет с тобой благословение Божие, принц.
– И с тобой, Тамер. Очень рад тебя видеть.
– И я, принц.
Это была запись разговора Али и Тамера Сибаи. Последний очень нервничал с самого начала беседы. Интересный тип, подумал Абдалла. Его все знали как брата Лайлы Сибаи, казненной за супружескую неверность. То было громкое дело. Тамер, как старший брат, бросил тогда в сестру первый камень.
Абдалла поджал губы в знак уважения к человеку, сумевшему взять на себя исполнение столь тяжкого долга.
– Прошу тебя, обойдемся без формальностей, ведь мы наедине. Называй меня Али.
– Как скажешь, пр… Али.
Уж кто-кто, а Абдалла знал, что у Тамера есть все основания нервничать. Настоящее этого человека было намного темнее его прошлого, Тамер был владельцем нескольких компаний; в его визитной карточке значилось, что он инвестор, но Абдалла знал о его наиболее прибыльных аферах в интересах ведущих европейских и американских фармацевтических корпораций.
– Окажи мне честь и выпей со мной кофе.
– Напротив, это будет честью для меня.
– Сейчас распоряжусь. Знаешь, несколько дней назад я вспоминал, как мы играли с тобой в детстве.
– Я даже представить себе не мог, что ты обо мне помнишь. Я-то, конечно, прекрасно тебя помню.
– И я подумал: «Что-то давно не видел я своего старинного друга Тамера». Ага, вот и кофе.
Абдалла перекрутил пленку вперед, пропустив болтовню за кофе, – по ремальскому обычаю не следовало сразу переходить к серьезным делам.
– … но знаешь ли, друг Тамер, как бы ни была велика радость нашей встречи, мне придется испортить ее плохой вестью.
– Плохой вестью?
– Надеюсь, ты не станешь наказывать за нее гонца?
– Конечно, нет.
– Очень хорошо, друг мой, тогда слушай: невольно я имел несчастье услышать, кто обесчестил твою сестру.
– Назови его имя, и он умрет.
Абдалла одобрительно покачал головой при этих словах. Что бы ни говорили о Тамере, он человек чести. Голос его на пленке перестал дрожать. Угодливости тоже как не бывало.
– Ах, друг мой, ты сейчас говоришь, как настоящий мужчина, каковым тебя знают все. Я и не ожидал услышать от тебя что-нибудь иное. Однако прости мне, если я скажу, что даже благородное мужество нуждается в закалке, так же, как нуждается в закалке огнем благородная сталь, иначе клинок в бою может оказаться ненадежным и предать своего владельца. Даже в делах такого рода не следует забывать об осторожности. Такой человек, как ты, должен действовать втайне, ибо за пределами аль-Ремаля могут не понять мотивы чести, которые движут тобой, а следует подумать и о своей репутации, и о добром имени королевства.
– Я благодарен тебе за заботу. Так кто этот человек?
– Малик Бадир.
Довольно долгое шипение пленки. Потом Тамер вновь заговорил.
– Я всегда думал, что это он.
– Правда?
Даже в записи можно было почувствовать искренность удивления Али. Абдалла еле сдержал смех: он-то прекрасно понимал, что происходило в резиденции племянника. Али придумал версию про Малика, надеясь склонить Тамера к действию, а тот сам очертя голову рванулся в драку. На допросах Абдалла не раз наблюдал такое поведение у обвиняемых.
– Да. Но теперь я знаю точно. Еще раз благодарю тебя.
– Не следует благодарить за то, что продиктовано долгом уважения и дружбы. Но я надеюсь, что ты понял мое предупреждение. Бадир теперь гражданин мира, и я прошу тебя не… навлечь позор на королевство.
– Я знаю только один способ разрубить этот узел, а что на уме у тебя?
– Так-так. Ты зришь в суть проблемы. Лично я думаю, что следует привлечь кого-нибудь, нанять, ну… хорошо заплатить. Прости, если это покажется тебе бестактным, но я слышал, что у тебя есть кое-какие связи на Корсике.
– У меня множество деловых контактов в разных частях мира.
– Конечно, конечно, еще раз прошу меня простить. Понимаю, что вмешиваюсь в сугубо личное дело. Но я иду на это только ради аль-Ремаля. И из этих соображений я готов заплатить любые деньги, чтобы… уладить дело с… посредником.
– Я ценю твою заботу, но она мне не потребуется. Я сам обо всем позабочусь.
– Поступай, как считаешь нужным, разумеется, ты свободен в выборе. Но если расходы покажутся тебе чрезмерными, не стесняйся обратиться ко мне за помощью. Кстати, я навел кое-какие справки, и это поможет тебе сэкономить время и силы на поиски нужного нам человека. Например, я знаю, что в данное время года Бадир живет с женой на юге Франции, и дважды в неделю они бывают в бистро, расположенном вблизи городка, где расположена их вилла. Его машину легко узнать – я дам тебе подробное описание, – а движение на дороге не слишком оживленное. Если там случится авария… Это, конечно позор, – акт возмездия во имя справедливости должен быть публичным, но я уже говорил: надо подумать и о престиже страны.
– Я все понял и еще раз от всего сердца благодарю тебя, Али Рашад. Я никогда не забуду твоего участия.
Абдалла выключил магнитофон. Всесильный министр легко мог себе представить, как все произошло: убийца входит в доверие к шоферу грузовика, поит его допьяна, потом направляет тяжелую машину на «мерседес», сворачивает шею пьяному шоферу и спокойно покидает место происшествия.
Делом жизни Абдаллы Рашада были тайны, иногда он раскрывал их, иногда долго хранил.
Этот секрет, помимо Абдаллы, знали еще по крайней мере три человека: смерть Женевьевы Бадир была следствием не несчастного случая, а тщательно спланированного убийства. Абдалла придержал эту тайну в интересах аль-Ремаля, но все может в одночасье измениться. Король на смертном одре, и трон наследует брат Али – Ахмад.
Практичностью Ахмад не уступал самому Абдалле, но был настолько рассудочен, насколько импульсивен был Али. Ахмад не испытывал к Малику Бадиру ни любви, ни ненависти. Он просто считал мультимиллиардера весьма полезным для королевства человеком. Возможно, Ахмаду стоит шепнуть о враждебности, которую испытывает к Малику Али, и сказать, что она, эта враждебность, подвергает опасности жизнь полезного для аль-Ремаля человека.
Ахмад будет очень признателен за такого рода информацию.
Что касается Али, то с ним тоже не следует порывать, по крайней мере до тех пор, пока Абдаллу не принудят употребить власть. Все, что теперь следовало сделать Абдалле, это обнародовать тайну местонахождения Амиры и Карима Рашад.
