Текст книги "Мираж"
Автор книги: Сохейр Хашогги
сообщить о нарушении
Текущая страница: 22 (всего у книги 31 страниц)
Каролина
Дженна, погруженная в мысли о смерти Женевьевы и о горе, постигшем Малика и Лайлу, ни за что не вспомнила бы о приглашении на завтрак к Чендлерам, не напомни о нем Каролина своим звонком. Дженна не нашла подходящего повода, чтобы уклониться от приглашения, так что выбора не было – пришлось собираться в гости.
Вечеринка оказалась приятной и расслабляющей, она не обещала никакого приключения, на которое надеялась Дженна, но в душе немного побаивалась. Все гости были однокашниками по колледжу, имели общих знакомых и вспоминали одни и те же забавные истории и случаи из жизни. Единственным исключением был одинокий мужчина – юрист, член местной коллегии адвокатов, который основательно нагрузился «Кровавой Мэри» и пустился в сентиментальные воспоминания о своей первой жене. Видимо, сегодня он решил отметить первую годовщину развода. Было явно, как день, что этого человека радушная хозяйка пригласила специально для Дженны.
Позже Каролина позвонила, чтобы извиниться, заодно отпустив на счет адвоката несколько язвительных колкостей. Дженна от души посмеялась. С этого завязалась настоящая дружба двух женщин.
Дружба эта была не совсем обычной. Каролина взяла на себя роль ментора, посвящая Дженну в тонкости американских вообще и бостонских в частности обычаев – в одежде, макияже и обустройстве жилья. Она же подтолкнула Дженну к занятиям теннисом. Но здесь ремальская принцесса потерпела полное фиаско: тренер, преподав ей несколько уроков, однажды хмуро посоветовал ей заняться каким-нибудь другим видом спорта.
– Дженна, – сказала он серьезно, – вы просто не понимаете, что этой ракеткой надо бить по мячу.
Но если в их отношениях в социальном плане верховодила Каролина, то в эмоциональной сфере пальму первенства захватила Дженна. Было совершенно явно, что Каролине, как воздух, нужна была задушевная подруга, желательно не из круга ее давних знакомых. Однако завоевать доверие Каролины оказалось делом не простым: Дженна продвигалась к цели очень медленно, шаг за шагом. Дело было в муже Каролины.
Камерон Чендлер казался Дженне полнейшей загадкой. Его отношение к ней было поначалу сердечным, потом стало снисходительным, а под конец просто враждебным. Дженна подозревала, что Камерон почувствовал угрозу, исходящую от тесной дружбы Каролины с посторонней женщиной. Так ведут себя, увы, многие мужчины. Наконец Дженна прямо сказала о своих подозрениях Каролине.
– Дженна, я тебя умоляю. Точно так же он реагирует на моих родных. Муж очень неловко чувствует себя в их окружении и ищет повода, чтобы их не видеть. Боже, это такая ерунда. Но, с другой стороны, в этом-то и загвоздка.
– Но почему он чувствует себя неловко?
– Ты и вправду хочешь это знать? Не знаю, поймешь ли ты причину его поведения. Дело в том, что его предки в двух поколениях были богаче моих, но мои живут в Бостоне на два столетия дольше.
Версия о том, что причиной семейного конфликта было столкновение богатства Камерона и древности рода Каролины, не выдерживала никакой критики. Это был лишь симптом более глубоких разногласий. К тому же разница в происхождении никак не могла служить причиной враждебного отношения Камерона к Дженне.
Прошло несколько месяцев, отношения двух женщин становились все более доверительными, и Дженне стало ясно, что во взаимоотношениях Чендлеров не все ладно. Об этом свидетельствовали недомолвки в разговоре и интонации, говорившие об отсутствии взаимного уважения между супругами и об отчаянном стремлении каждого главенствовать в семье. Не было смысла задавать прямые вопросы. Каролина умела, когда хотела, надевать на себя маску истинной аристократической отчужденности и неприступности. Все предложения Дженны обратиться к специалистам наталкивались на ее неизменный решительный отказ.
– Дженна, ты же понимаешь, что здесь, в нашей большой деревне, это чистое безумие. Если у нас кто-нибудь начинает сходить с ума, то к врачу он обращается в Нью-Йорке или в Принстауне, где его никто не знает.
С другой стороны, Каролина могла, унизив Камерона в разговоре, тут же начать пылко защищать его. Излюбленной ее темой была работа мужа.
– Ты знаешь, когда Камерон начал работать в банке – это случилось сравнительно недавно, – это занятие в Бостоне считалось вполне пристойным и незазорным для джентльмена; не знаю, как к этому относятся в других местах. Но потом, совершенно неожиданно, на нашу голову свалились эти яйцеголовые яппи, молодые кровососы, из-за которых приходится работать по двадцать часов в неделю. Эти трудоголики сами не спят круглые сутки и то и дело пускаются в такие аферы, за которые еще всего несколько лет назад неминуемо бы оказались в тюрьме. Камерону с этим смириться очень тяжело. Счастье, что его отец – член правления банка. Конечно, он не вечен, а что будет потом?
Однажды погожим весенним днем произошло событие, показавшее Дженне, как много общего у них с Каролиной. Было это на футбольном матче. Джош, отличавшийся великолепным броском, стоял на воротах. Карим играл в нападении и удивлял даже Дженну, проявляя чудеса проворства, напористости и скорости. Защитники, выше его ростом, стояли насмерть, защищая ворота противника. Карим проскальзывал между ними, как мангуст. Тренер говорил, что единственный недостаток Карима – неумение и нежелание играть на команду; он страшно не любил отдавать мяч даже своим товарищам.
Игра была волнующей и изобиловала острыми моментами. Каролина сидела на своем раскладном одноногом стуле, как влитая, она ни разу с него не привстала. Несомненно, на этом стуле сиживала еще прабабушка Каролины, наблюдая, как играет в теннис будущий президент Гедди Рузвельт, но все же стульчик не отличался устойчивостью и вдруг покачнулся.
Женщине пришлось резко изменить положение, чтобы не упасть. Каролина вскрикнула от боли и рухнула на колени.
Дженна тотчас оказалась рядом с ней.
– Боже, тебе больно?
– Ничего, помоги мне добраться до машины, – сквозь стиснутые зубы прошептала Каролина.
Сев на переднее сиденье, она расплакалась.
– Подонок! Он, наверно, сломал мне ребра!
– Камерон? Он тебя ударил?
– Да, ударил. Бьет туда, где не видно. Это его старый прием.
Дженна не верила своим ушам.
– Ты хочешь сказать, что он и раньше это делал?
– Да. – Но каменеющее лицо Каролины ясно сказало ей, что продолжения разговора не будет.
– Послушай, Каролина, тебе надо помочь, и не только тебе, но и Камерону.
Каролина пропустила слова Дженны мимо ушей.
– Я очень хорошо тебя понимаю. – Дженна подчеркнула последнее слово и добавила: – У моих постоянных пациентов часто случаются подобные ситуации. Тебе надо немедленно уйти из дома, иначе ты подвергнешься реальной опасности. Только после того, как ты уйдешь из дома, можно будет спокойно подумать, как вам помочь.
Каролина посмотрела на Дженну с выражением, очень похожим на ненависть.
– Я не пациентка частной клиники и не нуждаюсь ни в чьей помощи. Я просто хочу, чтобы мой муж был тем человеком, за которого я выходила замуж.
Воспоминание о собственном deja vu [11]11
Уже виденное (фр .)
[Закрыть]вызвало почти физическую тошноту. Как часто она сама, еще будучи Амирой, повторяла те же слова.
Каролина не произнесла больше ни слова. По ее понятиям, она и так зашла слишком далеко в своих откровениях. Дженна пыталась дозвониться до Каролины всю следующую неделю, и каждый раз голос служанки отвечал, что миссис Чендлер нет дома. Однажды вечером Каролина позвонила ей сама. Поговорили о какие-то пустяках. Было ясно – Каролина пытается сделать вид, словно ничего не произошло. Когда Дженна заговорила было о Камероне, то, казалось, натолкнулась на стену. Отпор Каролины был очень резким:
– Все прекрасно.
Смысл сказанного было несложно понять: не стоит вновь говорить об этом.
Внешне их отношения после того случая не изменились: они по-прежнему ходили вместе в театр, на футбол, вместе пили чай и кофе в «Виллидж гренери», но все это было уже не то.
Дженна продолжала надеяться, что сумеет добиться откровенности Каролины, расположить ее к себе, чтобы передать подруге свой горький опыт и помочь избежать смертельной опасности.
Но Каролина намертво закрыла створки своей раковины. Ясно было только одно, и это радовало, Камерон с тех пор ни разу не прикоснулся к Каролине даже пальцем.
Дженна продолжала ходить на работу, Каролина пропадала на теннисном корте и занималась благотворительностью, изыскивая деньги для многочисленных фондов.
Постепенно между женщинами нарастало отчуждение, и вскоре их дружба сошла на нет.
Неожиданная встреча в Торонто
Выход книги «Древние цепи» сделал Дженну знаменитостью в научных кругах, особенно среди ученых дам. Последовали многочисленные приглашения, впрочем, неизменно ею отвергаемых, на разнообразные конференции и симпозиумы.
Средства массовой информации обычно игнорировали узкий, замкнутый мирок университетской профессуры и академических ученых червей. Но все же Дженна считала излишним риском без нужды показываться на публике. Но, получив приглашение принять участие в дискуссии на тему «Женщины, история и психотерапия» в Торонто, Дженна решила его принять. Симпозиум был очень важен, а Торонто, в конце концов, находится за границей.
После Бостона Торонто показался Дженне уютным и чистеньким, его граждане – тихими и спокойными, а вся поездка необыкновенно скучной. В Торонто ей не пришлось столкнуться с беспринципными и бестактными американскими оппонентами, змеиным шипением встречавшими любую свежую мысль.
Но когда пришло время вернуться в Бостон, Дженна с радостью засобиралась домой.
И вот тут-то в аэропорту произошло событие из тех, что подчас меняют человеческие судьбы круче, чем война, эпидемии или стихийные бедствия. Рейс Дженны задерживался, и она решила заглянуть в кафе. Отхлебывая чай и раздумывая, чем сейчас занимается Карим, она поневоле прислушалась к разговору мужчин за соседним столиком. Сначала они расспрашивали друг друга о женщинах и детях, но потом…
– Да, знаешь, несколько дней назад я пережил в Риме нешуточное приключение, – произнес один из мужчин с английским акцентом. – Я пригласил клиента в кафе, и мы только успели заказать по чашке, как все и началось. Загремели выстрелы, публика полезла под столы, и я, конечно, тоже.
– Господи! И что же это было? Мафия?
– Попытка похищения. Как оказалось, в кафе тогда находился какой-то миллиардер, черт бы его побрал, со своей дочерью. Кажется, ее-то и собирались похитить. Имя этого воротилы Бадир.
С этого момента Дженна вся превратилась в слух, ресторан и его посетители сразу перестали для нее существовать.
– Что же дальше? – спросил собеседник англичанина. – Почему началась стрельба?
– Очевидно, кто-то из охраны засек похитителей, входящих в кафе. Ну, и понеслось. Какой же это ужас! Я не был на войне и…
– Кого-нибудь ранили?
– Да, были тяжело ранены двое похитителей. Получили ранения полицейский и несколько посетителей, в том числе и сам Бадир.
Дженна подскочила на месте, словно ужаленная.
– Малик был ранен?
– Простите?
– Малик Бадир был ранен, вы сказали?
– Да, но, полагаю, не слишком тяжело.
– А Лайла? С ней все в порядке?
– Лайла?
– Девушка! Его дочь!
– Ее даже не задело, хотя, конечно, она была потрясена, но это и неудивительно. Вы так говорите, словно хорошо знаете этих людей.
– Я… Я знакома с этой семьей. Вы уверены, что его рана не очень серьезна?
– Ну, вы понимаете, всех подробностей я не знаю. В ресторане была невероятная суматоха. На самом деле подробности я почерпнул из «Монд», в тот вечер я улетел из Рима в Париж.
– Это было в «Монд»? – Она обязательно должна найти эту газету. В аэропорту наверняка есть киоск с газетами со всего мира.
Британец покопался в кейсе.
– Кажется, у меня сохранился этот номер. Да, вот она. – Он вручил «Монд» Дженне. – Возьмите, коли идет речь о ваших знакомых. Я бы хотел спросить…
– Благодарю вас, – торопливо сказала Дженна, пока англичанин не успел ни о чем спросить. – Огромное вам спасибо.
В зале ожидания она жадно проглотила статью: Все оказалось так, как и рассказал англичанин.
Лайла осталась невредимой, Малик получил «болезненную, но неопасную рану в руку».
Объявили рейс на Бостон. Роясь в сумочке в поисках билета, Дженна натолкнулась на письмо.
Она так и не отправила его. В киоске оказались почтовые марки, продавец любезно рассказал, где находится почтовый ящик. Заставив себя не думать о последствиях, Дженна опустила конверт в его щель.
Все, дело сделано, подумала она, спеша на посадку. Но правильно ли она поступила?
Лайла
Прошло несколько недель. Дженна часто думала, какое впечатление произвело на Малика ее письмо. Испытал ли он простое облегчение, узнав, что сестра жива? А может быть, пришел в ярость от того, что был обманут? Или и то, и другое вместе? Интересно, если они сейчас встретятся, какое впечатление произведет на нее брат? Остался ли он прежним Маликом или изменился до неузнаваемости? Как выглядит Лайла, воспитанная заботами отца-миллиардера?
Бульварные газеты как-то сразу прекратили интересоваться Маликом Бадиром. Возможно, подумала Дженна, после происшествия в Риме Малик перестал показываться на людях. Через два месяца после попытки похищения Дженна прочитала, что ее брат выбрал для своей нью-йоркской резиденции отель «Пьер». Короткая заметка в респектабельной «Бостон глоб» гласила, что Малик все еще не оправился после римского покушения и заявил, что, по его мнению, его дочь будет в большей безопасности в Соединенных Штатах Америки, чем в Европе.
Наверно, это правда, подумала Дженна. Непонятно было другое: связана ли сама заметка с решением Малика? Может быть, он тоже решил, как и его сестра, запустить пробный шар?
Несмотря на полученное образование, Дженна по-прежнему верила в знамения и в судьбу.
Когда месяц спустя в «Нью-Йорк пост» появилась заметка о поступлении дочери Бадира в Бриэрли-Скул, Дженна решила, что это знак, зов судьбы. Ответит ли она на него? Осмелится ли?
Вжавшись в тесное кресло самолета, следующего по маршруту Бостон – Нью-Йорк, Дженна пыталась убедить себя в том, что летит на встречу с коллегами и прежде всего со старым профессором, который в свое время преподавал в университете, а теперь занялся частной практикой в Нью-Йорке. С ним Дженна договорилась о ленче. Однако ее аналитическое мышление и объективные знания взбунтовались и выразили свое мнение кратко и сильно: «Дженна, ты сошла с ума». Но решал не разум, а сердце.
Офис профессора мог бы посоперничать с кабинетом преуспевающего пластического хирурга. Вместо твидовых в пятнах пиджаков, запомнившихся Дженне со студенческих времен, профессор носил теперь костюмы от Армани. Седые волосы больше не развевались львиной гривой, а были тщательно причесаны и уложены. Было ясно, что профессор Вельтман процветает.
За профессором был забронирован столик в ресторане. Почти все время за едой он по старой привычке читал лекцию, а Дженна, как старательная студентка, внимала ему. Правда, предметом лекции были теперь прелести частной практики на Манхэттене.
– А вы, Дженна? – поинтересовался он, когда они принялись за десерт. – Я слышал, что вы недавно даже занялись практикой?
– Не могу пожаловаться. У меня достаточно платежеспособных клиентов для того, чтобы сносно сводить концы с концами и даже немного заниматься исследовательской работой.
– Пишете новую книгу?
– Пока еще нет. Просто провожу свободные исследования на разные темы. На общественных началах занимаюсь работой в приюте для женщин, подвергавшихся насилию со стороны мужа.
Этим Дженна только начала заниматься, побуждаемая опытом Каролины и своим собственным. Дональд нахмурился.
– Все это, конечно, прекрасно, но я не советую вам слишком увлекаться этим вопросом. Я понял наконец одну вещь, – он позволил себе улыбнуться, – у богатых те же проблемы, что и у бедных.
– С этим я полностью согласна.
Попрощавшись с профессором, Дженна доехала до Бриэрли-Скул на такси. Заняв позиции у входа, она стала ждать. Узнает ли она маленькую девочку, которая родилась у нее на руках, прямо на грязной соломе?
Она узнала Лайлу без особого труда. Темные волосы, миндалевидные глаза, очертания лица, как у Лайлы-старшей. Чем-то девушка напоминала Джихан Бадир. На Малика дочь походила, но не внешне: было что-то общее в развороте плеч, в осанке, говорящей о независимости и одновременно о ранимости, – именно этим Лайла напоминала Малика, того Малика, которого знала Дженна.
Лайла стояла поодаль от стайки одноклассников. «Она немного одинока? Тревожиться пока не о чем. – В Дженне заговорил психолог. – Она просто еще новенькая».
Подъехал длинный лимузин. Сердце Дженны ушло в пятки. Она была уверена, что сейчас увидит брата, его лицо, по которому тосковала столько лет. Но нет, человек, вышедший из машины и поздоровавшийся с Лайлой, не был Маликом. Шофер, массивные плечи которого, казалось, так и говорили: «Я – телохранитель». Спустя мгновение охранник и Лайла уехали.
Некоторое время Дженна стояла, не двигаясь, словно старалась продлить сладкое и мучительное видение своей племянницы.
«Ну, вот ты ее и увидела, – уходя, сказала себе Дженна. – Этого вполне достаточно». Но этого оказалось совсем недостаточно. Спустя несколько недель Дженна изыскала новый предлог для поездки в Нью-Йорк – заказать несколько книг в библиотеке, что, впрочем, вполне можно было сделать и по телефону.
И вот Дженна опять стоит у ворот школы и ждет. Она только посмотрит, уговаривала себя женщина, посмотрит на Лайлу и уйдет. В этом нет никакой опасности ни для нее, ни для кого бы то ни было.
Спустя какое-то время из ворот школы вышла Лайла в окружении нескольких девочек. Отлично, кажется, ее племянница обзаводится подругами. Девичья стайка повернула на запад. Вопреки здравому смыслу Дженна последовала за ними.
Подшучивая друг над другом и смеясь, как и положено подросткам, девочки свернули на Пятую авеню. В кафе Гудмана они потратили уйму денег. Дженна подумала, что многим из ее клиентов этой суммы хватило бы на неделю безбедной жизни. Она непроизвольно покачала головой, выражая свое недовольство.
Девочки продолжали свой путь и остановились еще раз – возле универмага Сакса. Вот они вошли внутрь. Дженна следовала за ними. Кажется, здесь они ничего не собираются покупать.
Просто постояли и вот уже уходят, направляются к дверям. Но постойте, что происходит? Какой-то мужчина набросился на Лайлу, грубо схватил ее и вытащил платок из ее портфеля.
Девочка занимается воровством в магазинах, и ее поймали за руку!
Лайла начала протестовать, потом плакать. Подружки растворились, словно их и не было. Не раздумывая ни минуты, Дженна ввязалась в происшествие. Она не знала, что будет делать, но понимала, что надо что-то предпринять. Она встала между Лайлой и мужчиной.
– Что вы делаете, сэр?
– А кто вы такая?
– Я мать этой девушки. А кто вы, черт бы вас побрал?
– Охранник этого магазина.
Появился управляющий. Дженна повернулась к нему, изо всех сил разыгрывая благородное возмущение и оскорбленную невинность.
– Мы договорились с дочерью встретиться здесь, я просила ее подобрать для меня платок, который держит в руке этот человек. Он очень похож на тот, что есть у меня дома. Я уверена, что она искала меня, когда этот мужчина набросился на нее! Так-то вы обслуживаете выгодных покупателей, сэр? Вы же понимаете, что из-за этого…
Управляющий оглядел Дженну с ног до головы. Очаровательная женщина и, по всему видно, очень богатая. Воплощение ценного покупателя. Но управляющий-то знал, что воришки в магазинах выступают под разными личинами. В конце концов девочка не успела выйти из магазина. Охранник новый и еще неопытный. Надо было дать девчонке выйти из здания, а потом уже брать ее с поличным. Управляющий сдался. Дженна достала свою золотую кредитную карточку и заплатила за платок.
Лайла была ошеломлена, но не издала ни звука. Дженна видела, что девочка в ужасе. Даже когда пришло спасение, Лайла продолжала стоять, словно пораженная столбняком.
– Спасибо вам, – прошептала Лайла, когда они вышли из магазина. – Кто вы? Почему вы это сделали?
– Я могу задать тебе тот же вопрос, – ответила Дженна. Она взяла инициативу в свои руки, так как ей приходилось иметь дело с клиентами, которые уже не способны думать за себя, и повела Лайлу в ближайшее кафе. Не спрашивая девушку ни о чем, Дженна заказала две чашки чая.
– Меня зовут Дженна Соррел. Я психолог из Бостона.
Она и сама не понимала, зачем сказала все это, видимо, ей просто надо было что-то сказать.
– Психолог, – как эхо, отозвалась Лайла.
– Не волнуйся, все в порядке. Я сегодня не работаю.
Дженна не могла оторвать глаз от девушки. Она буквально впилась взглядом в Лайлу, стараясь разглядеть в ней молодую красивую женщину, которой та обещала со временем стать. За время изгнания Дженна истосковалась по своей семье, и вот наконец рядом с ней дочь Малика, ее племянница, рождению которой она сама помогала.
– Вы приехали сюда на какой-нибудь симпозиум? – спросила Лайла.
– Нет, просто в гости.
– А я живу здесь совсем недавно.
– Правда?
– Ну да, вообще-то я из Франции.
– Вы очень хорошо говорите по-английски. – Это был не пустой комплимент. Французский акцент в речи Лайлы был почти неуловим. Гораздо больше чувствовался говорок, распространившийся по Штатам от Калифорнии до Бостона, – у девочки, должно быть, неплохой музыкальный слух.
– Мы много путешествовали, – пустилась в объяснения Лайла. – У меня полно знакомых в Америке.
– Это очень хорошо. Я имею в виду, что хорошо иметь друзей.
«Внимание, Дженна! Будь осторожна, – предупредила себя женщина, – ты не имеешь права этого делать». Но сдержаться Дженна уже не могла.
– Но здесь у меня нет друзей. В школе их тоже нет, пока, – поправилась Лайла.
– Совсем нет?
– Нет, – грустно подтвердила девушка. – И не знаю, что я делаю не так. Иногда мне кажется, что это происходит из-за того, что я не такая, как все. Я хочу сказать, что, хотя я из Франции, но мой отец родом из аль-Ремаля, и я очень похожа на него.
– Но, наверно, в школе есть дети разного происхождения, не так ли? Может быть, ты просто новенькая. Ведь новеньких в школах всегда встречают в штыки.
Лайла сразу не ответила, потом заговорила:
– Может быть, все не так оттого, что папа… Я не скажу вам его фамилии, вы наверняка ее слышали… Так вот, у него очень много денег. У некоторых наших ребят богатые родители, но у них все равно намного меньше денег, чем у папы. Я стараюсь всем угодить, делаю ребятам дорогие подарки, их с удовольствием принимают, благодарят, а потом…
Дженна промолчала.
Сейчас было не время говорить, что худший способ заводить друзей – это пытаться купить их. Рано или поздно Лайла и сама это поймет.
– Вот и сегодня. Это был, вы понимаете, шанс, шанс стать своей. Мне сказали, что я должна испытать себя и стащить какую-нибудь вещицу в универмаге Сакса. – Ожидая увидеть неодобрение, Лайла испытующе посмотрела в глаза Дженне и поспешно добавила: – Другие девочки уже это делали, но никто не попался. Это такой клуб, понимаете?
– Понимаю, – ровным голосом ответила Дженна. «Как же она одинока, эта девочка, – подумала она. – Как нуждается в дружеском участии. Ей нужен отец, очень нужен. Если не он будет рядом, то кто?»
– И вот я попалась, – проговорила Лайла, в уголках ее глаз дрожали готовые скатиться по щекам слезы.
– Может быть, ты просто не хотела этого делать? – предположила Дженна.
Лайла с несчастным видом пожала плечами.
– Ты когда-нибудь замечала, – сказала Дженна, отхлебнув чай, – например, в танце или в спорте бывает, что, если перестараешься, наступает срыв? То же самое и в дружбе. Иногда чрезмерное старание только мешает.
– Но что же мне делать?
– Будь сама собой. Проявляй интерес к другим. Позволь им самим понять, какая ты на самом деле.
Дженна знала, что слов недостаточно, да иначе и быть не может – слова остаются словами. За столиком с ней сидела одинокая девочка, выросшая без матери и лишенная общества отца.
– Давай увидимся еще раз. Ты не против? – выпалила Дженна, не подумав, стоит ли это говорить.
– Сколько вы берете? – спросила вдруг Лайла.
– Беру? – недоуменно переспросила Дженна.
– Вы же тратите на меня свое время. Сколько оно стоит? Если дорого, то мне придется обращаться к отцу, а мне очень этого не хочется.
Дженне стало больно. Так, значит, в жизни Лайлы все продается и покупается?
– У меня нет к тебе профессионального интереса. Мы можем… просто дружить.
Лайла откинулась на спинку стула, подозрительно глядя на Дженну.
– Зачем? – спросила девушка.
Это естественно, подумала Дженна. После того, что случилось, такой вопрос незнакомке, пытающейся сблизиться с девушкой, звучит вполне естественно.
– Есть старая восточная мудрость: если ты спас человеку жизнь, то потом ты за него отвечаешь. Я, конечно, не спасла тебе жизнь, но, думаю, сам принцип к нашему случаю вполне подходит. Просто я хочу быть уверена, что у тебя все в порядке. Кроме того, мне просто нравится с тобой разговаривать.
Лайла задорно вскинула голову, потом решительно тряхнула ею.
– Ладно, идет. Но если вас увидит Ронни, то обязательно замучает вопросами, а потом все доложит папе.
– Ронни?
– Это мой шофер. И телохранитель.
– Но… я не хочу, чтобы у тебя были неприятности.
– О, не волнуйтесь. Ронни не все время меня пасет, только тогда, когда папа за меня опасается, – Лайла посерьезнела. – Я сказала папе, что мне нужно свободное пространство, понимаете? Чтобы там я могла быть сама собой, понимаете? – Лайла взглянула на стенные часы. – Боже мой, мне пора. Я и сама очень хочу еще раз встретиться с вами. Меня всегда можно найти у школы, мы заканчиваем в три. Я учусь в Бриэрли-Скул. Знаете, где она находится?
– Да.
– Приходите, когда можете.
– Хорошо, спасибо.
– Это вам спасибо. За… ну вы знаете за что. Кстати, меня зовут Лайла.
– А я Дженна.
– Счастливо, Дженна.
Две недели спустя Дженна снова поехала в Нью-Йорк. Женщина чувствовала себя виноватой: она познакомилась с Лайлой под вымышленным предлогом, и это ее мучило. Но то был единственно возможный способ. К тому же, уговаривала себя Дженна, ей и в самом деле небезразлично, что стало с Лайлой. Это естественно, да и могло ли быть иначе?
– Это удивительно, что вы приехали, – говорила Лайла, когда они, неторопливо разглядывая витрины, шли по Мэдисон-авеню. – Я думала, что вы исчезнете, ну, знаете, как будто я вас сама себе придумала.
За чаем в маленьком, неприметном ресторанчике Лайла расслабилась и немного рассказала о своем отце, правда, не называя его имени. Когда он бывал свободен от дел, то вместе с дочерью ходил по театрам и магазинам, а иногда они совершали дальние прогулки на яхте.
– Это бывает редко, просто он всегда очень занят, – со вздохом закончила свой рассказ девушка.
Дженне захотелось немедленно позвонить Малику. Или написать ему анонимное письмо: «Вы очень нужны своей дочери. Именно сейчас, не позже, когда у вас будет время, а сейчас. Через несколько лет она станет самостоятельной, вполне сложившейся женщиной». Но ничего этого не будет. Она не позвонит и не напишет брату. Но почему?
– Я надеюсь, вы приехали в Нью-Йорк по своим делам, а не для того, чтобы увидеться со мной? – произнесла Лайла.
– Что? А… Конечно, нет. Мне здесь… надо посидеть в библиотеке.
– Это радует, потому что мне пора. Подруга пригласила меня позаниматься вместе.
– Подруга? Из школы?
– Ну да. Мои дела пошли на лад. Похоже, вы были правы, понимаете?
– Надеюсь. Это очень приятно – порой оказываться правой.
Лайла надела темные очки.
– Иногда меня узнают на улицах, – объяснила девушка. – Досаждают фотографы. Это все из-за папы.
– Да-да.
– Простите, что я так быстро убегаю. Мне очень нравится с вами разговаривать. Может быть, мы встретимся еще через две недели? Я постараюсь выкроить больше времени.
– А почему бы и нет?
Дженна была по-настоящему счастлива.
Вернувшись в Бостон, Дженна стала замечать, что в короткие минуты отдыха от работы или занимаясь чем-то по дому она постоянно думает о Лайле. Дженна представляла себе, как ее племянница ходит в музеи и картинные галереи, гуляет по Гринич-Виллидж и в Сохо. В своих фантазиях Дженна была все время рядом с девочкой, помогая решать ее проблемы, предлагая помощь и советы (которые могли быть и отвергнуты), как вести себя с другом, если он не захочет встречаться с ней или она с ним. То Дженна представляла себе, как она хвалит Лайлу за школьные успехи или разделяет ее мечты.
Дженна прекрасно понимала, что в грезах присваивает себе родительскую роль. Ну и что? Лайле нужен близкий человек. Конечно, в этом есть определенный риск, но разве нельзя как-то его уменьшить? Что, если Лайла поклянется сохранять тайну их встреч? Пусть их отношения будут похожи на отношения двух шпионов, которые каждый раз меняют места встреч и пароли. Она нужна Лайле. Да и сама Дженна страшно соскучилась по давно покинутой семье.
Но ее фантазии так и остались плодом воображения – прошлое властно напомнило о себе. Исполнилось десять лет со дня исчезновения принцессы Амиры Рашад. Корреспондент агентства «Рейтер» в ходе обычного журналистского расследования совершенно случайно узнал о том, что кто-то продолжает интересоваться тем давним и почти забытым делом. Этот кто-то был, естественно, Али. На запрос репортера из пресс-секретариата короля аль-Ремаля последовал официальный ответ: «Каким образом принцесса Амира оказалась в Анатолии, неизвестно, это тайна, которая, вероятно, никогда не будет раскрыта, возможно, это была часть тщательно разработанного плана. Мы полагаем, что принцесса Амира мертва, однако принц продолжает питать несбыточные надежды».
Этого заявления было достаточно, чтобы на телевидении состряпали шоу, полное спекулятивных предположений, что слухи о смерти Амиры преждевременны. Автор передачи оказался достаточно проницательным, чтобы понять, что самообладание принца Али Рашада не более, чем маска, скрывающая довольно много интересного и подозрительного.
Когда же Дженна прочитала в своей излюбленной бульварной газетенке статью под интригующим заголовком «Вы встречали принцессу Амиру?» и опубликованную в этом же номере свою фотографию, то все ее прежние страхи вернулись, словно никогда и не исчезали. Оказалось, что безопасность – всего лишь иллюзия. Самообман рассеялся, как утренний туман. Встречи с Лайлой могли стать слишком опасными для них обеих. Девушку очень часто осаждали журналисты, а ведь Али мог прибегнуть и к более хитроумным методам сбора информации. Исчезнуть из жизни Лайлы было легче легкого, но для мисс Соррел было абсолютно невозможно разорвать отношения с вновь обретенной племянницей.
Испытывая горькое чувство утраты – это несправедливо, думала Дженна, терять своих любимых людей, – она оказалась не в силах отказаться от назначенной встречи с Лайлой. Они устроились в ресторанчике, где подавали огромные чизбургеры и картофель-фри по-французски. Со стороны могло показаться, что за столиком сидят мать и дочь. Тем тяжелее было Дженне произнести то, что она должна была сказать.
