355 500 произведений, 25 200 авторов.

Электронная библиотека книг » Сохейр Хашогги » Мираж » Текст книги (страница 19)
Мираж
  • Текст добавлен: 6 октября 2016, 19:32

Текст книги "Мираж"


Автор книги: Сохейр Хашогги



сообщить о нарушении

Текущая страница: 19 (всего у книги 31 страниц)

Брат Питер

Филипп вел машину на запад по вымощенному брусчаткой бульвару в центре города, вполголоса считая летевшие навстречу перекрестки. Амира молчала, не нарушая сосредоточенности француза на малознакомой дороге. Единственным желанием женщины было поскорее убраться из этого города. Проснулся Карим, пробормотал: «Привет, дядя Филипп» – и сразу снова уснул на материнских коленях. Вокруг, грозя снести мирно плетущиеся по обочинам пароконные дрожки, на огромной скорости проносились машины.

Филипп свернул вправо и пересек по мосту реку. Проехав несколько кварталов, Рошон яростно выругался по-французски, снова свернул влево, пересек реку еще раз, потом по следующей эстакаде снова переехал на противоположный берег той же реки. Через несколько минут лендровер Филиппа уже оказался на другом мосту через более широкую реку.

– Вода прибывает, – заметил Филипп. – В горах началось весеннее таяние снегов. Как бы не было беды.

Промелькнули огни аэропорта. Амира вопросительно взглянула на француза.

– Мы не полетим, – ответил он на ее немой вопрос. – Будем выбираться на автомобиле.

– Они блокируют аэропорт? – поинтересовалась Амира. Вопрос прозвучал утвердительно.

– Нет, они еще несколько часов не будут ничего предпринимать.

– Куда мы едем?

– Для начала в Турцию. Должны добраться до границы к рассвету.

– Иншалла!

– Да, если этого захочет Бог и старый рыдван, который едва ли стоит половины суммы, которую я за него заплатил. Я купил его в Резайе, на том берегу озера. У этой жестянки никуда не годный мотор. Из-за него я опоздал к отелю. – Он коротко взглянул на Амиру. – Что там, кстати, случилось?

Амира рассказала о происшествии с агентом САВАК.

– Это нехорошо. Я рассчитывал, что Дария кое-что сделает для нас утром. Ну ладно, может быть, все получится и она выполнит свое обещание.

– А что она должна сделать?

– Вам это ни к чему. Вот вырвемся из Ирана, тогда…

– А что будет с ним?

– С кем, с агентом? В лучшем случае он переживет несколько не самых лучших дней в своей жизни. А в худшем – его сбросят в реку, которую мы только что проехали.

– Значит, в этом будет и наша вина?

– Косвенно, да. И это вполне может произойти, как ни прискорбно мне это говорить. Но его никто не просил следить. Как думаете, что он собирался сделать с вами?

Амира вспомнила, как Дария, словно дикая кошка, вцепилась ногтями в лицо агента. Амира ни разу в жизни не видела, чтобы женщина вот так, буквально в физическом смысле этого слова напала на мужчину. Еще более странным показался ей тот факт, что в группе революционеров Дария была вожаком, ей подчинялись мужчины!

Тем временем машина уже поднималась высоко в горы. Асфальт кончился, лендровер тащился по грунтовой дороге. Тебриз находится на высоте около мили над уровнем моря, а они с Филиппом продолжали карабкаться на старенькой машине все выше и выше. К удивлению Амиры, дорога была буквально запружена грузовиками, следующими на север.

Филипп потянулся к старомодному докторскому саквояжу, с которым никогда не расставался.

– Дорогая, не дадите ли мне ту бутылку воды?

Филипп достал из маленького флакона две таблетки, сунул их в рот, проглотил и запил водой из бутылки.

– Амфетамин, – пояснил он. – К сожалению, мне приходится его принимать, чтобы держаться на ногах. Я не спал с самого своего приезда в Иран. Не переживайте, я сказал это только затем, чтобы вы не пугались, если вдруг мне начнут чудиться драконы на дороге.

В мерцающем свете от приборной доски его лицо, осунувшееся от усталости и бессонницы, выглядело удивительно молодым. Амира подумала, что он никогда не был так красив, даже в тот памятный вечер в парижском кафе.

– Как вам все это удалось? – Амире давно хотелось задать этот вопрос.

– Деньги. Старые связи. Старые друзья. Пришлось использовать сразу все, одним махом.

– Но зачем? Зачем вы это делаете?

– Вы знаете зачем.

– Знаю, спасибо.

– Не надо меня благодарить. Паспорт у вас с собой?

– Да.

– Мы его потеряем, не доезжая до границы. Откройте перчаточный ящик.

Выдвинув крышку, Амира обнаружила в ящике два французских паспорта: один для нее, второй для Карима.

– Итак, я мадам Рошон, а это маленький Карим Филипп Рошон.

– Да, вы останетесь мадам Рошон до турецкого местечка Агри, потом вы станете другим человеком.

– Эти паспорта выглядят как настоящие.

– Еще бы, их сделал лучший изготовитель фальшивых документов во Франции. Это кое-что да значит. Правда, только избранные клиенты знают, что он лучший.

– Но откуда выэто знаете?

– Старые связи.

– Не опасно ли использовать ваше подлинное имя? Нас будут искать.

– Я уже сказал вам, что до утра нас никто не хватится, а может, и еще несколько часов. Хотя история с агентом усложняет дело. Хорошо хоть, что на границе мы будем рано утром.

Амира могла бы задать Филиппу еще тысячу вопросов, но заставила себя выбросить их из головы. Она должна была бы чувствовать полное моральное и физическое истощение, но, как ни странно, женщину переполняла энергия. Что оставалось еще желать? На руках ее ребенок, рядом мужчина, которого она любила всей душой, и с ним она легко пересекает государственные границы, мчась от одной неведомой опасности к другой.

Свобода!

Внутренний голос словно шепнул ей это сладкое слово. Никогда еще Амира не чувствовала себя свободной.

И вот свершилось, свобода.

Свобода была слаще меда. Ее хотелось вкушать бесконечно, первый глоток только раздразнил аппетит.

Стелющаяся над дорогой пыль мешала разглядеть задние огни едущих впереди автомобилей, но над головой сияли незамутненные, высокие и вечные звезды.

– Пусть будет, что будет, – сказала Амира Филиппу и вселенной, – день свободы дороже всех благ мира.

Рассвет застал их в Маку – городке, втиснувшемся в узкую, не шире дороги, долину. Над Маку громадной тяжестью нависала гигантская скала. У моста пришлось задержаться. Собственно, это был даже не мост, а уложенная поперек русла труба под насыпью, почти скрытая под вздувшимися талыми водами.

Филипп остановил лендровер позади грузовика.

– Я вернусь через несколько минут. Вам принести что-нибудь поесть?

– Да, я бы поела.

– А Карим?

– Я покормлю его, пока вас не будет.

Он смутился и сконфуженно кивнул.

– Я совсем забыл, что в аль-Ремале детей долго кормят грудью.

Филипп вернулся через несколько минут с хлебом, сыром, кебабом и термосом с кофе. Для Карима он захватил медовый йогурт.

– Маку, – произнес Филипп. – Вы знаете, что означает это название?

– Что же?

– Рассказывают, что в древности один полководец вел свою армию ночным маршем. Они шли, ориентируясь по луне, пока не подошли к этому месту, где нависшая над долиной скала закрывала небо. Наступила страшная, чернильная тьма. Воины в растерянности остановились и молчали в суеверном страхе: луна исчезла. И только один полководец оглашал окрестность громким криком: Ma ку? Ma ку? – Где луна?

– От кого вы слышали эту историю?

Филипп весело улыбнулся.

– Все просто. Я уже бывал здесь когда-то, здесь и на противоположной стороне границы, в Турции. Это было давно, тогда я был еще юным идеалистом, недавним выпускником медицинского факультета. Случился совершенно обыденный для этих мест кошмар – землетрясение, за которым последовала эпидемия. Вот во время этой эпидемии я и работал здесь.

Филипп посмотрел вдаль невидящим взглядом.

– Смерть – это мнимый враг, – неожиданно произнес он. – Смерть всегда рядом с человеком. Из седла нас выбивает не она, а груз невежества, такой же тяжелый, как скала над нашими головами. Вокруг свирепствует холера, вы спрашиваете: «Какие меры вы принимали?» – а вам отвечают: «О! Мы ели чеснок». Ребенок почти до смерти истощен поносом, а мать: «Я поставила ему на пупок горшочек с печеными персиками. Но, ваша честь, Бог отвернулся от нас. Это не помогло мальчику». Я уверен, что в этих краях с тех пор ничто не изменилось, ни на йоту.

– Как и вы, друг мой. Вы остались тем же идеалистом и столь же юным, как тогда, – добавила она, хотя при свете восходящего солнца Филипп уже не выглядел моложаво.

– Ха! Настолько юным, что мне придется принять еще пару таблеток зелья, иначе мне не удержаться. – Он достал таблетки, принял их и запил глотком кофе. – Осталось всего полчаса пути. Не волнуйтесь, все будет хорошо, теперь уже ничего не случится. Мне зададут несколько рутинных вопросов, женщинам же вопросов здесь не задают вовсе. За Карима тоже не тревожьтесь. Он называет меня дядей Филиппом. По-французски для здешних пограничников что папа, что дядя – все одно.

Филипп тронул с места лендровер и подмигнул Амире.

– Allons-y! [9]9
  Поехали! (фр .)


[Закрыть]

Выехав из долины, они увидели впереди белоснежную вершину высокой горы, красивую, как невеста, в лучах рассветного солнца.

– Арарат, – произнес Филипп. – Ноев ковчег.

Амира кивнула. Она знала библейскую историю.

У пограничного поста стояла череда машин длиной примерно в милю. До заставы они добрались только через час. Ничего страшного действительно не произошло: иранский пограничник мельком взглянул на пассажиров, на их паспорта, задал несколько вопросов и махнул рукой – проезжайте.

Пересекая ничейную землю, Филипп вздохнул с видимым облегчением.

– Это был самый сложный момент. Но пограничники еще ничего не слышали, вот и отлично, значит, турки еще тоже ничего не знают.

Однако турецкий пограничник был явно чем-то недоволен. Изучив паспорта «четы Рошон», он велел Филиппу поставить лендровер к обочине и приказал следовать за собой. Мужчины перекинулись несколькими словами, непонятными Амире, а потом скрылись в караулке.

Прошло минут пять. Десять. Пятнадцать. Умирая от волнения в лендровере, Амира отщипывала от кусочка хлеба крошки и кормила ими Карима.

Двадцать минут. Двадцать пять. Определенно что-то случилось. Что сейчас происходит в Тебризе? Уже давно рассвело, люди уже на ногах. Кто-то уже наверняка заметил, что ее комната пуста. Проснулся ли Али? Что если агент САВАК сумел спастись?

Из караульного помещения вышел Филипп, за ним шел турецкий офицер. Мужчины дружелюбно болтали, весело улыбаясь. В их отношениях произошла разительная перемена. Филипп сел за руль лендровера, а офицер перекрыл движение на дороге, чтобы Филипп смог беспрепятственно выехать на шоссе.

– Что случилось? – спросила Амира, когда граница осталась далеко позади. – Что-то было не так?

– Не знаю, мне кажется, что ничего конкретного он не заподозрил. Может быть, он почувствовал, что я принимал таблетки: у них тут на границе развивается шестое чувство на таблетки всякого рода. А может, просто ждал, что я предложу ему бакшиш. Но я достал свою козырную карту и кончилось тем, что он предложил мне выпить чаю.

– Что же это за козырная карта?

– Когда я был здесь в прошлый раз, то работал вместе с одним турецким лейтенантом. Мы подружились. Мы до сих пор обмениваемся поздравительными открытками один или два раза в год. Так вот, теперь этот лейтенант стал генералом. Я спросил у офицера на заставе, не знает ли он моего старого приятеля. Оказывается, знает и побаивается.

Амира расхохоталась и не могла остановиться, так велико было чувство освобождения и избавления от опасности.

– Бог мой, Филипп, да есть ли на свете место, где вы не знали бы хоть одного человека?

– Не скупись на доброту, – ответил Филипп. – Всегда помни об этом, любовь моя.

– Таблетки сделали из вас философа.

Теперь рассмеялся и Филипп.

Дорога бежала по округлым холмам, зеленевшим под ярким солнцем, светившим с безоблачного неба. На свежей травке паслись многочисленные стада.

– Овечки! – захлебываясь от счастья, вскрикивал Карим каждый раз, когда из-за поворота показывалась очередная отара.

Справа высился, заслоняя горизонт, белоснежный Арарат.

Через сорок пять минут пути показался первый город – россыпь трех или четырех сотен безобразных каменных домишек. Однако заштатный городишко поразил воображение Амиры. Мужчины были поголовно одеты в европейскую одежду – рубашки, свитера, брюки, шерстяные куртки и кепки. Хотя женщины ходили с неприкрытыми лицами – несколько десятилетий назад основатель современного турецкого государства Ататюрк специальным декретом отменил в стране ношение чадры, – одеты они были старомодно, а головы покрывали платками.

– Здесь-то они не следят за модой, – пояснил Филипп. – В больших же городах, особенно в Анкаре, можно подумать, что находишься в Нью-Йорке, но в провинции население верно старым обычаям.

Дальше на запад ландшафт незаметно изменился. Стало меньше зелени, начали появляться вспаханные поля. Арарат постепенно исчез из виду, растворившись вдали.

– Расскажите о наших дальнейших планах, – попросила Амира.

Филипп кивнул. Действительно настало время все объяснить.

– План не отличается гениальностью, но, к счастью, мы имеем дело с весьма предсказуемыми людьми. Очень скоро ваш муж проснется в таком похмелье, какого он не испытывал никогда в жизни, и обнаружит исчезновение жены. Конечно, прислуга отеля раньше его прознает, что в номере вас нет, но никто не сделает и шага, не поставив в известность Али. В конце концов вы ведь можете находиться в его комнате. Как только обнаружится, что вы исчезли, начнутся бесконечные звонки в аль-Ремаль и в Тегеран. При этом все будут стараться как можно дольше сохранять ваше исчезновение в тайне. Конечно, очень быстро все станет ясно, но до публичного скандала дойдет нескоро – через день-два.

– А что потом?

– Какое-то время будут вестись ваши негласные поиски. Заниматься этим будет тайная полиция – САВАК. Если Дария выполнит задуманное, ищейки кинутся по ложному следу.

– Что вы хотите этим сказать?

– Согласно плану Дария должна сегодня улететь из Тебриза в Тегеран самым ранним рейсом. Самолет совершил посадку всего час назад. Вы, верно, заметили, что она немного похожа на вас, к тому же в списке пассажиров значится, что она летит с ребенком. Вздумай кто-нибудь в самолете вдруг задать ей вопрос о ребенке, она ответила бы, что в последний момент передумала брать его с собой и оставила у тетки. Но в списке пассажиров ребенок значится. По прибытии в тегеранский аэропорт Дария постарается обратить на себя внимание, чтобы при опросе свидетелей нашелся хотя бы один человек, который вспомнил бы, что видел ее.

– Это может быть смертельно опасно для нее.

– Менее опасно, чем оставаться в Тебризе, где она участвовала в похищении агента САВАК. В Тегеране она задаст сыщикам уже две подобные шарады, купив один билет до аль-Ремаля, а второй до Лондона. Вот тут-то следы и оборвутся, так как она не полетит ни одним, ни другим рейсом. Она просто покинет аэропорт и растворится в Тегеране.

– Но ведь САВАК разберется, что она не улетела ни в аль-Ремаль, ни в Лондон?

– Конечно, разберется, но на решение этой головоломки уйдет по крайней мере один день, и даже тогда им придется всего-навсего обыскать весь Тегеран.

– А что делаем мы, пока будут происходить все эти события?

– Сейчас мы едем в город Ван, где должны встретиться с одним человеком. Он вывезет вас из Турции и позаботится о вашей безопасности, а я вернусь в Арарат и проложу еще один фальшивый след.

Амире показалось, что мир сейчас перевернется.

– Вы покидаете меня?

Филипп покачал головой, словно опровергая значение своих слов.

– Я должен это сделать, любовь моя. Помните наш план? Вы и Карим не просто спасаетесь бегством, вы исчезаете навсегда. Я вернусь, чтобы сбросить машину в горную реку, все будет выглядеть так, словно трупы унесло потоком.

– Но почему мы с Каримом не можем быть с вами?

– Потому что втроем мы не сможем проскочить по Турции незаметно, а я… я сумею.

– Но что потом? Вы тоже хотите исчезнуть?

– Да, но не волнуйтесь так, любовь моя. Все объяснится позже.

– Когда я снова вас увижу?

– Не знаю, дорогая, может быть, довольно скоро.

Опять эти слова.

– Мне очень все это не нравится, Филипп.

– Поверьте, мне тоже. Но другого выхода у нас нет. Рано или поздно, но какому-нибудь гениальному сыщику из САВАК придет в голову проверить пограничные посты. Как только всплывет мое имя, все границы перекроют. Начнется розыск в Париже, так как они справедливо решат, что из турецкого аэропорта мы непременно направимся в Париж. Но, обнаружив следы аварии, границы снова откроют и начнут разыскивать тела. Это позволит вам беспрепятственно вылететь в Париж.

– Так я еду в Париж?

– Да, но ненадолго. Потом вы полетите в Америку.

– В Америку?

– Да. Я уже говорил, что все выяснится по ходу дела. Самое главное сейчас – безопасно добраться до Парижа.

– Кто этот человек? Я имею в виду того, с кем нам предстоит встретиться.

– Это самый лучший из людей, кого я знаю. Его зовут брат Питер.

Воздух был чист, холоден и прозрачен. Между пятен не растаявшего на склонах снега бродили стада коз и овец. Изредка по сторонам дороги попадались одинокие каменные дома с огромными копнами сена на плоских крышах. Крестьяне ехали на повозках или вели под уздцы навьюченных ишаков по грязным, узким, разбитым дорогам.

Испытывая смутную досаду, Амира равнодушно смотрела в окно. План Филиппа казался ей чересчур сложным. Но, может, она ошибается, в конце концов Филиппу виднее. Все это не имело значения. Важно было лишь то, что им предстояла разлука. Почему он решил покинуть ее и Карима? Почему не может поехать с ними в Париж, в Америку или куда угодно? Куда он направится, когда их пути разойдутся? Кто ждет его там?

Амира не могла задать эти запретные вопросы, но никто не вправе был ей запретить думать. Сладость обретенной свободы улетучилась, оставив горький привкус. Привкус одиночества, привкус страха.

Лендровер одолел очередной подъем, впереди показался какой-то городок.

– Агри, – объявил Филипп. Город был больше, чем предыдущий, но люди выглядели точно так же – по-европейски одетые мужчины и по-восточному закутанные женщины. Над городом господствовал высокий минарет мечети. Неподалеку от нее Филипп остановил машину. – Пойду куплю чего-нибудь поесть. Можете погулять, думаю, это неопасно.

Амира повела Карима на маленькую площадь и тотчас оказалась в окружении множества женщин, которые, улыбаясь, явно проявляли любопытство к незнакомке с ребенком. Амира не понимала ни слова до тех пор, пока одна из женщин, застенчиво улыбаясь, не обратилась к ней на ломаном арабском.

– Куда вы едете? Откуда вы?

Как следует отвечать?

– Я родилась в Египте, но живу во Франции с мужем. Мы едем из Тегерана в Стамбул. У мужа мечта – побывать в этом городе.

Женщины сочувственно закивали головами: у этих мужей вечно какие-то странные идеи в голове.

Вернулся Филипп, его сопровождали несколько мужчин, наперебой стремившихся ему помочь. Один нес термос, другой – корзинку с едой. Третий присел у колес лендровера и, проверив, не спущены ли шины, явно остался ими доволен. Когда Филипп наконец усадил Амиру и Филиппа в машину, через открытое окно им протянули бутылку. Послышался возглас: «Сагол!»

– Сагол, – ответил Филипп. Машина тронулась, с обеих сторон ее провожали стайки бегущих мальчишек.

– Я успел забыть о том, как турки дружелюбны, – произнес француз.

– Что значит «сагол»?

Филипп рассмеялся.

– Это значит: «Долгих лет!»

Амира открыла корзинку – плоская лепешка свежего темного хлеба, на которой были уложены ломтики овощей и жареной баранины. Филипп протянул Амире термос.

– Это чай. Кажется, во всей Турции невозможно сыскать ни грамма кофе. Та же история, что с икрой в Иране, – все идет на экспорт.

– Что я буду делать в Америке? – спросила Амира. Она хотела, чтобы в ее голосе чувствовалась злость, но он прозвучал с детской обидой.

Впервые за всю поездку Филипп коснулся кончиками пальцев щеки Амиры.

– Не бойся, любовь моя. Что ты будешь делать в Америке? Все, что захочешь. Эта страна, где умный, целеустремленный человек может стать тем, кем захочет. К твоему сведению, я уже кое-что предпринял по своему усмотрению. Ты хочешь учиться в Гарварде?

– В Гарварде? В университете?

– Конечно.

– Стать студенткой?

– Разумеется, кем же еще?

– Но я не готова, – запротестовала она. – И со мной Карим. Что делать с мальчиком?

– Ты вполне готова. Да и с Каримом все будет в порядке. – Филипп отвел руку от лица Амиры. – Сейчас не время обсуждать подробности. Их ты узнаешь от одного моего парижского друга. Его зовут Морис Шеверни, он адвокат. Прежде чем сделать первый шаг в Париже, позвони ему прямо из аэропорта. Он тебя ждет.

На перекрестке Филипп свернул налево, оставив позади Агри. Дорога вела на юг.

Учиться в университете! Это было гораздо лучше, чем прятаться где-то в провинции или на вилле. Это была давняя, заветная мечта, манившая Амиру с самого детства.

Но как же это далеко!

– Поедем со мной, Филипп, – наконец решилась она сказать.

В ответ он грустно улыбнулся.

– Я очень этого хочу, любовь моя, но не могу. Когда-нибудь ты все поймешь, поверь мне. – Он откупорил и понюхал бутылку, которую им сунули в Агри. – Ракия. Один глоток, и я потеряю сознание. Однако надо попробовать.

Филипп отхлебнул из горлышка и закашлялся.

– Боже, такая же дрянь, что и раньше, когда я бывал здесь.

День уже клонился к вечеру, когда они достигли какого-то городка, за которым простиралось необозримое пространство голубой воды.

– Это океан? – Все познания по географии сейчас вылетели из головы Амиры.

– Ван Голу – озеро Ван. Оно соленое, поэтому по берегам ничего не растет. – Некоторое время Филипп продолжал распространяться о солености озера. Амира поняла, что это эффект амфетамина, через несколько часов действие таблеток пройдет.

До Вана, города с населением в сотню тысяч человек, они доехали всего за час. Филипп с трудом нашел гостиницу, которую искал. К отелю они выехали почти случайно. Зарегистрировавшись как мсье и мадам Рошон с сыном, они предъявили поддельные паспорта. Здание отеля было выдержано в средневековом стиле. Постояльцев было немного.

– Холодно, – сказал Филипп.

– Ты замерз?

– Для туристов еще холодно. Наплыв будет не раньше лета.

В номере Филипп дал носильщику чаевые, закрыл за ним дверь и без чувств рухнул. Амира вскрикнула, но интуитивно поняла, что звать на помощь не стоит. Амира с трудом дотащила Рошона до кровати, приложила к его лбу влажный платок. Филипп открыл глаза.

– Амира, любовь моя, прости. Как бы мне хотелось провести эти последние часы… ну, ты понимаешь, я хотел бы поговорить с тобой… Но если я не посплю, мы не доедем до Арарата. Разбуди меня, когда стемнеет.

– Я не хочу тебя будить, ты должен поспать.

– Пообещай, что разбудишь, когда стемнеет.

Он уснул, как в колодец провалился. Карим, который все это время молчал, тоже забрался на кровать.

– Я поухаживаю за дядей Филиппом.

Вскоре уснул и он.

Амира прилегла рядом с ними. Просто чтобы отдохнуть, сказала она себе.

Она проснулась, словно от толчка. За окнами было темно, наступила ночь. Филипп спал как убитый. Разбудить его оказалось так же трудно, как растолкать Али после обильной выпивки. После долгих усилий Амире удалось поднять Филиппа с постели.

– Который час? – пробормотал он.

– Не знаю.

Филипп взглянул на часы с таким видом, словно в них был ответ на величайшую загадку.

– Десять часов, – наконец произнес он. – Еще не поздно.

Филипп встал на ноги, подошел к умывальнику, ополоснул лицо холодной водой.

– Не поздно для чего? – спросила Амира.

– Мне надо выйти в город, чтобы меня заметили. Потом к нам придет человек. – Он открыл свой саквояж и достал пузырек. В нем осталось всего две таблетки. – Только две, – проворчал он. – Ну, ничего, думаю, что этого должно хватить.

– Филипп, ты совершенно измотан. Может быть, можно все отложить хотя бы до утра?

– Нет, мы уже в опасности. В Турции нас уже ищут. Надо пошевеливаться.

Надев куртку, он стремительно вышел. Отсутствовал Филипп около часа, а когда вернулся, был, как всегда, полон энергии.

– Скоро придет брат Питер. Сегодня ты поедешь с ним. Утром будете в Эрзеруме. Из местного аэропорта раз в день летает самолет до Анкары. – Филипп расстегнул молнию на куртке и достал какие-то документы. – Билеты на самолет: Эрзерум – Анкара, Анкара – Стамбул, Стамбул – Париж. Обратные билеты на те же рейсы. Вот твой новый паспорт и бумаги Карима.

Амира заглянула в паспорт: Джихан Сонье, супруга доктора Клода Сонье.

– Года два назад здесь, к северу от озера Ван, землетрясение унесло жизни пятидесяти тысяч человек, осталось много сирот. Карим – один из них. Ты приехала сюда, чтобы усыновить его и забрать во Францию, потому что у тебя самой не может быть детей.

Амира кивнула, по крайней мере это было правдой.

– Брат Питер участвовал в организации помощи жертвам землетрясения, особенно детям. Он способен ответить на любой вопрос, который может возникнуть у властей. И самое главное, он никогда не предаст тебя.

Амира снова посмотрела в паспорт.

– Джихан Сонье?

– Когда я заказывал паспорт, мне в голову пришло имя твой матери. Ты не против?

– Нет.

Раздался тихий стук в дверь.

Вошел небольшого роста жилистый человек с жидкими каштановыми волосами, кожей, сожженной высокогорным солнцем, и светлыми голубыми глазами. Одет он был в точности, как местные турки. Мужчины обнялись, словно братья после долгой разлуки.

– Я очень благодарен тебе, дружище, – сказал Филипп по-английски. – Ты понимаешь, я не стал бы обращаться к тебе, если бы дело не шло о жизни и смерти.

– Не надо извиняться, приятель, я же взрослый человек.

Филипп представил брата Питера Амире.

– Прости его отвратительный английский, брат Питер – австралиец.

– Что поделаешь, я и впрямь австралиец, – улыбаясь, отозвался брат Питер. Затем он стал серьезен. – Терпеть не могу никого подгонять, но, к сожалению, нам пора.

– Да, да, конечно. Здесь ведь твои владения. Что ты думаешь предпринять?

– Я не хочу, чтобы Амиру, то есть Джихан, и мальчика, видели со мной в окрестностях Вана. Здесь слишком многие меня знают. Велик риск, что нас заметят и сделают верные выводы. К западу же от Агри опасности, в сущности, никакой. Ты говорил, что Амиру и Карима надо везти тайно? В нашей миссии есть крытый грузовик. Под одеялами и ящиками в кузове я приготовил сносное гнездышко. Там не очень уютно, но это лишь на несколько часов. Вы сможете сделать так, чтобы мальчик не капризничал?

– Я дам ему легкое снотворное, – сказал Филипп. – Он проспит часов восемь. Этого достаточно?

– Даже с избытком.

– Отлично. Что еще?

– Какая у вас машина?

– Лендровер бежевого цвета.

– Поезжайте на север, по направлению к Агри. Не гоните, чтобы я успел за вами. Я двинусь через двадцать минут после вас. Если вас остановят, скажете, что вы туристы, решившие полюбоваться лунной ночью на берегу прославленного озера.

– Хорошо.

– К северу от озера и к югу от Агри в каком-нибудь месте я трижды мигну фарами. Тогда выходите из машины – там мы пересадим пассажиров.

Он посмотрел на Филиппа и Амиру.

– Вопросы есть?

– Почему вас называют братом? – спросила Амира.

Питер застенчиво улыбнулся.

– Разве Филипп вам не говорил? Я миссионер. Служу ордену, очень, правда, небольшому.

– Вы имеете в виду монашеский христианский орден?

– Да, я знаю, это звучит анахронизмом, но мы здесь со времен Ататюрка, и нас до сих пор терпят. Но мы ведем себя тихо, не стремимся обращать в свою веру других, а просто стараемся помочь местному населению в меру сил. Ну ладно, все готово?

– Конечно, – ответил Филипп.

Свет фар рассекал темноту. Ван казался сном, Тебриз – далеким воспоминанием, аль-Ремаль и вовсе был забыт. Дорога же стала родным, знакомым домом. У Амиры было чувство, словно она всю жизнь провела в лендровере Филиппа.

Карим спал, проглотив ложку красноватой сладкой жидкости из чудесного чемоданчика доктора Рошона. Филипп продолжал напутствовать Амиру, стараясь не упустить ни одной мелочи.

– Запомни, сразу же позвони Морису Шеверни. Постарайся увидеть, не следует ли за тобой кто-нибудь из Орли, в самом аэропорту они ни на что не решатся. Если попытаются схватить тебя на улице, во все горло зови на помощь полицию. Если откроется правда, проси политического убежища. Боже, чуть не забыл, вот деньги, их хватит до Парижа.

В два часа ночи брат Питер трижды мигнул фарами. Филипп остановил машину и открыл дверь. Лицо его при искусственном свете было болезненно-серым.

– Как ты себя чувствуешь? Тебе плохо?

– Что? Да, я кажется, немного устал. Ничего, не переживай, все обойдется.

Брат Питер подъехал и вышел из грузовика.

– Ну, дорогой мой лягушатник, кажется, проскочили, – сказал он. – Не знаю, что ты там задумал делать дальше, но будь осторожен.

– И ты. Еще раз благодарю тебя за все.

– Благодари одного только Бога, а не его верного слугу, друг мой. Филипп обернулся к Амире. К ее изумлению, по лицу доктора струились слезы. Он порывисто, до боли, обнял женщину.

– Прощай, любовь моя. Как бы я… хотел, чтобы все было по-другому.

– Все и будет по-другому. Совершенно по-другому. Но не говори прощай, сердце мое. Скажи до свидания. Au'voir, правда же, au'voir? Мы ведь не потеряем друг друга навсегда, обещай мне!

– Мы никогда не расстанемся и не потеряем друг друга. Мы просто не сможем. Au'voir, au'voir, милая Амира.

Брат Питер понес Карима к грузовику.

– Сюда, миледи, – сказал он.

Взгляды Амиры и Филиппа встретились в последний раз, когда женщина вслед за Каримом залезла в кузов. Брат Питер завалил мать и сына картонными ящиками и старыми одеялами.

Внешний мир перестал для них существовать.

– Поезжай вперед и побыстрее, – сказал Питер Филиппу. – У Агри я должен сильно отстать от тебя.

Амира не поняла, что ответил Филипп. Было только слышно, как лендровер отъехал, и немного погодя заурчал мотор грузовика.

– Вам удобно? – спросил брат Питер.

– Все в порядке, – ответила Амира.

– Отлично. Следующая остановка – Эрзерум.

В убежище Амиры царил кромешный мрак. Время, как и весь остальной мир, казалось, перестало существовать. Сколько времени прошло? Десять минут? Час?

– Брат Питер?

– Да?

– Зачем вы все это делаете?

Последовало короткое молчание, потом брат Питер заговорил:

– Я верю, что Богу угодно, чтобы я это сделал.

– Должно быть, вы с Филиппом большие друзья?

Опять молчание.

– Я обязан ему жизнью и чем-то несравненно большим.

Вот и весь разговор. Прошло еще очень много времени, пока брат Питер не произнес только одно слово: «Арни».

Автомобиль рванул вперед. Далее все кануло в черную, как бездна, вечность.

Амира проснулась оттого, что грузовичок остановился, дверь открылась, полетели в сторону коробки и одеяла. В глаза хлынул яркий свет утра.

– Подъем, и поживей, – скомандовал брат Питер. – Мы почти что в Эрзеруме. Через милю – контрольно-пропускной пункт.

Карим во сне обмочился, но теперь было не до этого. Глядя в зеркальце заднего вида, Амира кое-как привела себя в порядок.

– У вас есть платок?

– Да.

– Повяжите его, как чадру, – накройте голову и часть лица. Не беспокойтесь: европейские женщины часто поступают подобным образом. Когда приезжаешь в Рим… Я хотел сказать, с кем поведешься…


    Ваша оценка произведения:

Популярные книги за неделю