Текст книги "Мираж"
Автор книги: Сохейр Хашогги
сообщить о нарушении
Текущая страница: 17 (всего у книги 31 страниц)
Возвращение блудного сына
Пришла весна. Ночи все еще были холодными, но дни радовали настоящими теплом. Однажды, ближе к вечеру, за какие-то полчаса с неба вдруг выпало за полчаса полдюйма дождя. Не только женщины, но и солидные мужчины высыпали на улицу насладиться льющейся из поднебесья влагой. Для маленьких детей, которые никогда в жизни не видели дождя, случившаяся гроза была настоящим чудом.
Карим с наслаждением плескался в маленькой луже, подняв личико к небу и блаженно щурясь, когда крупные капли попадали ему в глаза. Когда налетевший внезапно ливень так же внезапно кончился, малыш вцепился в подол материнской абии и крикнул:
– Мамочка, сделай еще дождик!
Как быстро летит время! Амира не успела оглянуться, как ее младенец превратился в бойкого мальчугана.
Али не удалось увидеть дождь в пустыне. Он в это время был в Америке, учился летать на каких-то новых истребителях. Домой он вернулся в весьма сумрачном расположении духа, что случалось с ним всякий раз, когда он возвращался в аль-Ремаль из стран с большей свободой нравов. В более подробные причины Амира старалась больше не вникать, в сущности, это было ей уже безразлично.
До поездки в Тебриз оставалось чуть больше месяца, но Амиру не мучили ни предчувствия, ни страхи. Более того, она с трудом верила в реальность планов Филиппа. Никаких сведений от него не было. Интересно, чем сейчас занят Филипп?
Однажды он прислал письмо, адресованное, естественно, Амире. Письмо как письмо – благодарность за гостеприимство, кое-какие личные новости, международные великосветские сплетни и, как бы между прочим, адреса нескольких человек в Тебризе, к которым было бы небезынтересно заглянуть. Амира не нашла в письме ничего важного для себя. Это сводило ее с ума, и она разозлилась на Филиппа. Неужели он не мог вставить в послание какие-то только ей понятные слова, намеки на осуществление дерзкого плана? Ведь в начавшейся игре ставкой стала жизнь Амиры.
Но, может быть, ничего и не произошло? Все планы рассыпались в прах, если, конечно, они вообще существовали.
На следующее утро служанка подала ей за утренним кофе телефонную трубку.
– Звонят из-за границы, ваше высочество, из Франции.
Амира заставила себя протянуть руку ленивым жестом, словно звонки из Парижа были для нее самым обычным делом.
– Bonjur.
– Это Париж? – произнес мужской голос на ломаном французском языке.
– Нет, аль-Ремаль.
– Мир вам, – продолжил мужчина по-арабски. – Ждите, соединяю вас с Парижем.
Наступила тишина, затем в трубке раздался сигнал.
– Всемогущий Аллах! – Амире захотелось с размаху швырнуть трубку о стену. Получили миллиарды нефтедолларов, играют в международный телефон. За строительство телефонной станции в аль-Ремале конкурировали две компании – французская и бельгийская. Поговаривали, что Малик выступил посредником в этой сделке и заработал неплохие комиссионные. Сейчас, услышав сигнал конца связи, Амира с удовольствием свернула бы братцу шею.
Телефон снова зазвонил.
– Алло! Меня разъединили.
– Сестренка? Это ты?
– Малик, а я только что помянула тебя не слишком лестными словами, да простит меня Бог.
– Что? Повтори, пожалуйста.
– Я говорю, что все хорошо. Как ты? У тебя что-то случилось?
– Случилось? Нет, как раз наоборот. У меня для тебя прекрасная новость и повод получить твое одобрение.
– Говори.
– Сестренка, я женился!
– Боже мой! Когда? Кто она?
– Она чудесная женщина. Француженка. Женился я всего несколько дней назад. Я не мог ждать, поэтому не познакомил тебя с ней. Она будет отличной матерью для детей, которые, я надеюсь, у нас будут.
Амира поняла, почему брат ни словом не обмолвился о Лайле. Линию может прослушивать кто угодно – от телефонистки до Али или Фаизы.
– Не знаю, что и сказать, братишка, у меня просто нет слов. Боже мой! Какая чудесная новость! Да благословит вас обоих Аллах! Какой неожиданный сюрприз! Ты, конечно, уже рассказал об этом отцу?
На другом конце провода замолчали.
– Понимаю, понимаю, сестренка, ты не похвалишь меня за это, но отцу я еще ничего не говорил. Знаю, знаю, что это неправильно, но я боялся, что он попытается воспрепятствовать нашему барку. Только из-за того, что она христианка.
– Вот оно что…
Это действительно могло стать нешуточным препятствием, не идущим ни в какое сравнение с прегрешением, которое допустил Малик – женился, собираясь поставить отца перед свершившимся фактом.
– Не волнуйся, сестренка. Я позвоню ему сегодня же. Он, конечно, вспылит, но в конце концов все образуется. Единственное, о чем я тебя прошу, это скажи Фариду, чтобы он успокоил старика до нашего с женой приезда.
– И когда это произойдет?
– Если Богу будет угодно, то в конце недели.
– Этой недели?
– Я понимаю, что времени остается очень мало, но чем скорее, тем лучше, правда? Я сейчас же позвоню Фариду. Он может из отца веревки вить, ты же знаешь. Он обо всем позаботится, не волнуйся, сестренка. Все, что требуется от тебя, – это поддержать Фарида в нужную минуту. Отец такой же ремалец, как и все прочие, – члены королевской семьи для него непререкаемый авторитет, даже если это всего-навсего его собственная дочь.
Амира вздохнула.
– Я сделаю все, что смогу, братец.
– Спасибо, сестренка. Я… мне было очень нелегко найти здесь человека.
– Я знаю. Расскажи мне о ней.
– Ее зовут Женевьева.
– Какое чудесное имя.
– Не чудесней, чем она сама. – Нежность в голосе Малика говорила о том, что он не на шутку влюблен.
– Это естественно. Я никогда не сомневалась, что ты женишься на красавице.
– Нет, сестренка, дело не в том, как она выглядит. Она очень мне подходит. Она заставила меня поверить в то, что жизнь прекрасна. С ней я снова научился смеяться. Прошло так много времени…
– Я понимаю…
– Она сказала, что не возражает принять ислам, но сначала она, естественно, хочет разобраться, что это такое.
– А чем занимается в миру это совершенство? – поддразнила брата Амира.
На другом конце провода колебались и медлили с ответом.
– Она певица. Певица в ночном клубе.
– Ой!
– Тебе я могу сказать все, сестренка. Она немного старше меня – всего на несколько лет.
Поговорив, брат и сестра согласились на том, что некоторые из этих фактов можно не доводить до сведения Омара. Кое-что, например, возраст Женевьевы, надо сообщить точно. Ее религиозные взгляды можно подать в выгодном свете. А вот о профессии можно вообще не упоминать.
Повесив трубку, Амира долго не могла успокоиться. В конце недели приедет Малик. Было трудно сосредоточиться. Там много всего произошло.
Малик и Женевьева. Через месяц поездка в Тебриз. Филипп. Малик. Омар. Да, еще и Али.
Амира нетерпеливыми шагами мерила свою комнату. Дворец стал для нее сущей тюрьмой. Она даже не могла выходить по утрам в сад. Малик. Филипп. Тебриз.
Она нажала кнопку селекторной связи.
– Пришлите мне машину.
– Слушаюсь, ваше высочество.
Через десять минут у двери, выходящей на Серебряный газон дворца, появился Джабр.
– Мир вам, принцесса.
– И тебе.
– Чудесное утро, ваше высочество.
– И очень светлое, Джабр.
Как хорошо было обмениваться словами ритуальных приветствий. Мир мог взорваться, но эти слова были как глубокие корни традиций, которые не под силу вырвать из земли никакой буре.
– Куда мы едем, принцесса?
– К моей двоюродной сестре. – Слова Амиры предназначались для привратника.
Усевшись за руль, Джабр посмотрел в зеркало заднего вида.
– К какой кузине, ваше высочество?
– Ни к какой. Поехали в пустыню, мне надо подумать.
Их взгляды встретились.
– Чтобы подумать, лучше поехать в горы, там прохладно, в пустыне слишком жарко.
– Тогда, значит, в горы.
Джабр привез Амиру в тенистое ущелье, рассекавшее пополам горный кряж. С тысячефутовой высоты была видна бескрайняя, сверкавшая в лучах яркого солнца пустыня, похожая на безбрежное море. Но здесь, в горах, было прохладно. В укромных местах росли маленькие пестрые цветы. «Как долго, – подумала Амира, – пришлось им ждать дождя, чтобы расцвести на этой бесплодной земле. И сколько придется ждать следующего?»
Тишина подавляла своим величием, здесь царило настоящее безмолвие. Еле слышалось только урчание мотора машины, стоявшей в сотне ярдов от Амиры. Там ждал ее Джабр. Если его увидят, то сочтут всего лишь шофером, ожидающим приказаний, но стоит ему подняться на несколько шагов вверх по склону, как его смогут обвинить в преступной связи с принцессой.
Интересно, каково быть любимой таким человеком, как Джабр, быть любимой просто и бесхитростно, просто за то, что ты женщина? Амира постаралась представить себе это, но ничего не вышло. Такая роскошь не для нее. Таким мужчиной мог быть только Филипп, никто, кроме Филиппа, но с ним все было не так просто.
Может быть, потом, после Тебриза, в ее жизни появится кто-то…
Вопрос был нешуточным и подавлял своей реальностью: что должно произойти после Тебриза? Никаких мыслей по этому поводу у Амиры не было, только смутные догадки и грезы. Спрячет ли ее Филипп после бегства в каком-нибудь французском замке в провинции? Или он увезет ее на Таити, где Карим будет бегать по песчаному берегу океана голышом, как местные ребятишки? Или он тайно купил для них с Каримом виллу где-нибудь в Аргентине?
Потом Амира вспомнила, что Филипп задумал ее полное исчезновение; все должны быть уверены, что Амира умерла. Всю оставшуюся жизнь, каждый, кто знал ее, кроме Филиппа и Карима, будет уверен, что с Амирой случилось нечто ужасное. Она представила одетых в траур Малика, отца, тетушек и даже Бахию. Сколько времени придется ей скрывать правду? Филипп говорит, что долго. Но что значит долго? Год? Два?
В какой-то момент все это показалось Амире безумной затеей, совершенным, невозможным сумасшествием. Однако придется пойти на это. Если она останется с Али, то наверняка умрет, и не только в глазах окружающих, но и в действительности. Это так же точно, как факт, что в пустыне сейчас жарко. Да, другого выхода нет, если… если только что-нибудь не изобретет Малик.
Если кто и сможет придумать выход без бегства, без вымышленной смерти и всего этого кошмара, то только ее брат. Проблема заключалась в том, что Малику нельзя сказать всей правды. Слишком уж он импульсивен, как сказал Филипп. Но что, если пуститься на хитрость и рассказать Малику историю о другой принцессе, которой грозит смерть от рук садиста-мужа? Надо только соблюсти осторожность. Если Малик заподозрит, что сестра рассказывает о себе и о Али, то последствия могут быть непредсказуемыми.
То ли Амиру утешило ласковое солнце, то ли новая идея вселила в нее надежду, но женщина успокоилась и почувствовала себя лучше. В конце концов до приезда Малика все равно ничего не произойдет. К тому же надо подумать, как помочь Малику.
– К моему кузену Фариду, – сказала она Джабру, садясь в машину.
Женитьба старшего сына Омара Бадира стала значительным событием в жизни семьи. Никогда еще, даже в день смерти Джихан, не было так многолюдно в доме старого Омара. Женская и мужская половины были переполнены гостями, в комнатах стоял аромат кофе, пряностей, жареной баранины и дорогих духов. Омар превзошел самого себя, пригласив всех своих друзей, компаньонов и случайных знакомых, чтобы пышно отпраздновать свадьбу Малика.
Амира слышала, как отец говорил Фариду:
– В делах бывает, что попадаешь в неприятную ситуацию. Тогда надо сделать вид, что ты нисколько не расстроен, а напротив, обрадован таким поворотом событий, больше того, следует сделать вид, что все идет по твоему плану. Сейчас происходит то же самое. Аллах всемогущ, думаю, что со временем все повернется к лучшему.
Потребовалось все искусство убеждения, чтобы склонить старого Омара к такому решению. Фарид провел эту кампанию блестяще. Малик и Амира, обсудив положение, согласились, что главная беда не в том, что Малик женится на неверной, хотя и это само по себе было достаточно плохо, а в том, что он сделал это без согласия и благословения отца. Такие вещи не прощают.
– Есть только один способ простить непростительное, – говорил Фарид, – это признать сразу и окончательно, что совершено нечто непростительное. Что делать? Такова человеческая природа.
– Малик оказался не прав, – убеждал Фарид Омара, – совершенно и полностью не прав. Вы это знаете, я это знаю, и он сам это знает. Он сам сказал мне об этом, когда позвонил. Нет, нет, дядя, молчите, он должен был позвонить вам, а не мне. Но в этом-то все и дело. Малик постыдился звонить вам, дядя.
Действуя очень ловко, Фарид сумел убедить дядю в том, что поступок Малика, безусловно, заслуживавший всяческого порицания, был тем не менее продиктован безмерным уважением, которое сын испытывает по отношению к Омару.
– Он так боялся огорчить вас, что причинил вам гораздо большее огорчение, но это произошло невольно. Помните, как недавно водитель грузовика, чтобы избежать столкновения с ишаком, свернул в сторону и врезался в «феррари» принца Мубарака?
– И кому же ты хочешь меня уподобить, племянник, машине или ишаку? – Но говоря это, Омар благосклонно улыбался.
– Простите меня, дядя, я, должно быть, неудачно выразился. Так позвольте мне спросить вас прямо: вы разрешите сообщить Малику, что разрешаете ему звонить вам и принести свои извинения?
Омар вздохнул.
– Да, конечно, да, племянник. Но сначала расскажи мне, что ты знаешь об этой женщине.
Фарид был настоящим художником и старался вовсю, используя свет и тени при описании портрета Женевьевы. Амира, слушавшая разговор под дверью, сама почти убедилась в том, что безбожница из парижского ночного кабаре, давно разменявшая третий десяток, на самом деле была застенчивой девственницей, которая наверняка давно бы ушла в монастырь, не порази ее Бог любовью к Малику и не прояви она искреннего интереса к исламу.
И вот сегодня дом полон гостей, нетерпеливо ожидавших приезда жениха и невесты. Все были настроены простить необычный выбор Малика, ведь он живет в Европе, а там…
Но произошло событие, мгновенно разрушившее здание, с таким трудом возведенное Амирой и Фаридом.
Как позже узнала Амира, все началось с замечаний, которое высказал двоюродный брат Али, Абдул.
– Значит, сегодня семейство Бадиров принимает знаменитость?
– Что вы хотите сказать? – спросил кто-то. Говорили, что оброненную якобы невзначай фразу услышал старый друг Омара Фуад Мухассан.
– Как, разве вы не знаете, что невеста Малика – киноактриса? Я думал, это известно всем.
– Я не могу назвать человека лжецом, если не располагаю фактами, – сурово произнес старик, – но я много лет знаю Омара Бадира и уверен, что он никогда бы не разрешил своему сыну жениться на даме такого сорта.
– Значит, как вы сами выразились, вы просто не знаете фактов, – вызывающе ответил Абдул.
– Молодой человек, вам надо научиться уважать…
– Господа, господа. – В спор дипломатично вмешался Али. – Это обыкновенное недоразумение.
Большинство присутствующих начали прислушиваться к разговору.
– Мой кузен ошибается, – продолжал Али. – Юная леди никогда не снималась в кино.
Абдул был обескуражен.
– Но она снялась в одном фильме, ты же сам мне говорил.
– Во-первых, я говорил тебе это по секрету, кузен, – укоризненно произнес Али. – А во-вторых, я сказал, что ей предложили роль в каком-то фильме, учитывая ее известность как певицы. Но она отклонила предложение.
Теперь перебранку слушали почти все, включая Омара.
– Певица? О чем ты говоришь, Али?
– Все это пустяки, мой дорогой тесть, сущие пустяки, – извиняющимся тоном проговорил Али.
– Ты сказал, что она певица. Какая певица?
Услышав сбой в общем разговоре, Амира прибежала с кухни.
– Все это чепуха, – настаивал на своем Али. – Она занималась тем, чем в Европе занимаются многие молодые женщины в ожидании замужества.
– Певица!
– Забудь об этом, мой дорогой тесть, все это пустяки. Я ничего не говорил.
– Откуда ты все это знаешь?
– От парижских знакомых. Но это и в самом деле пустяки. Она поет только в хороших местах, не опускаясь до грязных кабаков. Знакомые говорят, что она очень хороша – настоящая певчая птичка. – Али продемонстрировал свою чарующую улыбку. – Я уверен, что Малик все вам рассказал. Лично я восхищен вашими либеральными взглядами. На примере собственного отца я знаю, что многие представители вашего поколения…
– Фарид! Где Фарид? Я хочу знать всю правду!
– Он поехал в аэропорт, – сказал кто-то, – встречать Малика и… Они должны приехать с минуты на минуту.
– Вах! – Казалось, Омар сейчас задымится от злости. Все присутствующие понимали, в какое затруднительное положение попал хозяин дома: перед массой знакомых ему придется или отказать от дома жене единственного сына – женщине с подмоченной репутацией, распутной бабенке, к тому же иноверке, или позволить этой потаскухе статьчленом семьи.
Амира поняла, что отец не будет долго мучиться в раздумьях, какой путь избрать. Надо было что-то делать.
– Отец, – произнесла она, подходя к Омару, – вы должны понять, что это ошибка. Али говорит о какой-то другой женщине, я в этом просто уверена.
– Ты осмеливаешься сомневаться в словах своего мужа?
– Нет, я…
– Это не твоего ума дело, женщина. Ступай на свою половину!
Амира, как и большинство женщин, просочившихся с кухни, чтобы послушать, о чем спорят, поспешила ретироваться. Но вернуться на кухню она не успела, потому что в этот момент Фарид открыл дверь зала и провозгласил:
– Да благословит Аллах Малика и его невесту!
Женевьева старалась изо всех сил, подумала Амира. На невесте была абия, лицо закрыто чадрой. Она, потупившись, как положено верной жене, мелко семеня, следовала за мужем и повелителем. Однако абия была сшита чисто по-парижски: вместо того, чтобы скрадывать фигуру владелицы, она, наоборот, подчеркивала все женские прелести Женевьевы. Из-под края ткани, закрывавшей лицо, был виден светлый локон, столь же соблазнительный, как обнаженная рука. Кроме того, девушка так и не смогла отучиться от привычки европейских женщин при разговоре смотреть прямо в глаза собеседнику-мужчине, а не опускать очи долу, как положено целомудренной девице. Учитывая происшедшее, положение было хуже некуда.
Не больше секунды потребовалось Омару, чтобы принять решение.
– Кто та женщина, которую ты привел в мой дом? – сурово спросил старый Бадир.
– Отец, это моя жена, – ответил Малик.
Амира видела, что Малик почувствовал безнадежность положения. Лицо Фарида стало пепельно-серым. Невеста, не понимавшая ни слова по-арабски, была явно в замешательстве.
– Скажи мне правду, – произнес дрожащим от гнева голосом Омар. – Действительно ли твоя жена поет перед мужчинами в таком месте, где эти мужчины пьют алкоголь?
Малик бросил на Амиру отчаянный взгляд. Что произошло? Она покачала головой. Амира не могла ничем помочь брату.
– Да, – ответил Малик. – Во Франции.
– Вот пусть она и будет твоей женой во Франции. Здесь она не будет ничьей женой – ни в моем доме, ни во всем аль-Ремале.
Малик обвел взглядом присутствующих. Может быть, глаза его чуть дольше задержались на лице Али.
– Кто-то отравил твой разум, отец. – Голос Малика тоже дрогнул.
– Да, и этот человек – ты. Ты пренебрег сыновним долгом, ты обманул меня, обесчестив и себя, и всю нашу семью. Но ты мой родной сын, и я предлагаю тебе выбор: или ты отсылаешь эту женщину вон и остаешься моим сыном, или вы уезжаете вместе, и ты никогда больше не переступишь порог этого дома.
В лицах молодоженов не было ни кровинки. Малик заговорил с ужасающим спокойствием:
– Бог един, и моя жена останется моей женой где бы то ни было. Если нас не хотят здесь, то не стоит повторять предложения убраться и не стоит бояться, что мы сюда вернемся. Прощай, отец.
Он резко повернулся и повел Женевьеву к двери. Фарид диким взглядом обвел комнату и поспешил следом. Амира не верила своим глазам, все происшедшее не укладывалось у нее в голове.
– Нет! – крикнула она и, не обращая внимания на предостерегающие возгласы, тоже кинулась вслед за Фаридом.
Брат и его жена уже усаживались в машину.
– Малик, я не понимаю, что случилось!
– Я тоже, сестренка. Но теперь-то ты видишь? Ты помнишь, о чем я тебе всегда говорил?
Амира не поняла, что он имел в виду.
– Не бери пока билет на самолет, – говорил между тем Фарид. – Поезжайте ко мне, я постараюсь еще раз поговорить со стариком.
– Нет, – ответил Малик. – Поехали.
Амира, чтобы задержать отъезд брата, просунула голову в окно машины. Женевьева, откинув с лица чадру, улыбалась, к неописуемому удивлению Амиры.
– Вы, должно быть, Амира, – сказала Женевьева по-французски. – Я так хотела с вами познакомиться. Но, кажется, – она махнула рукой в сторону дома, – я приехала не в самый удачный момент.
– О, Женевьева, это ужасно. Я чувствую себя так неловко, мне просто стыдно.
– Это не ваша вина. Такова моя жизнь. – Улыбка стала печальной. – Я на всех произвожу ужасное впечатление.
Выражением лица девушка напомнила Амире Филиппа. Она поняла, что ей нравится Женевьева. Увидятся ли они когда-нибудь снова?
– Возвращайся в дом, сестренка, не принимай близко к сердцу мои проблемы. Поехали, кузен.
– Au 'voir, petite soeur [7]7
До свидания, сестренка (фр .)
[Закрыть], – попрощалась Женевьева.
Машина скрылась из глаз.
Проводив автомобиль взглядом, Амира оглянулась. Гости покидали дом так поспешно, словно спасались от пожара. Проходя мимо, женщины бормотали слова сочувствия.
Тебриз, подумала Амира.
Тебриз и Карим.
Это было все, что еще поддерживало какие-то надежды. Всего остального Амира уже давно лишилась.
