Текст книги "Темные объятия"
Автор книги: Шеррилин Кеньон
сообщить о нарушении
Текущая страница: 8 (всего у книги 26 страниц)
Тейлон не верил своим ушам. Этот... получеловек смеет читать ему мораль?!
– Я не ошибся – тымне рассказываешь о человечности?
– Ирония судьбы, не правда ли?
Тейлон дернул щекой:
– Ты ничего обо мне не знаешь!
Сверкнув серебряными когтями, Зарек извлек из кармана сигарету, прикурил от старинной позолоченной зажигалки. Выпустил дым Тейлону в лицо, оскалил клыки в сардонической усмешке:
– Как и ты обо мне.
И, развернувшись, зашагал прочь из тьмы к ярко освещенной улице.
– Еще раз нападешь на смертного, Зарек, – клянусь, я тебя убью своими руками! – крикнул Тейлон ему вслед.
Зарек, не оборачиваясь, насмешливо помахал ему когтистой рукой.
Тейлон провожал его бессильным взглядом. Из груди его вырвалось низкое глухое рычание. Во имя всего святого, как Ашерон его выносит? С этим типом и камень выйдет из терпения!
Рано или поздно Артемиде придется с ним покончить. Откровенно говоря, Тейлон был немало удивлен, узнав, что Зарек еще не приговорен к смерти. Впрочем, может быть, ради этого Артемида и вызвала его в Новый Орлеан? На Аляске, где Зарек у себя дома, где ему знакома каждая тропинка, ему было бы проще ускользнуть от палача.
А здесь этот гнусный тип – в полном распоряжении Ашерона, которому улицы Нового Орлеана знакомы как свои пять пальцев. Если приговор будет вынесен, Зарек не сможет скрыться...
Тейлон решительно тряхнул головой, изгоняя из своих мыслей бывшего римского раба. Еще не хватало остаток ночи посвятить размышлениям о Зареке!
Зазвонил телефон. В трубке послышался знакомый голос с густым атлантийским акцентом.
– Привет. Я сейчас на Коммерс-стрит, в Складском районе. Здесь произошло убийство – думаю, тебе стоит взглянуть.
– Еду.
Тейлон сунул телефон в карман и быстрым шагом двинулся к своему мотоциклу.
Через несколько минут он был уже на месте происшествия. Здесь царила суета: полицейские огораживали место преступления, фотографировали, опрашивали свидетелей, что-то записывали в блокноты. Вокруг теснились туристы и зеваки.
Щурясь от яркого света, Тейлон припарковал мотоцикл и протиснулся сквозь толпу к Ашерону – уже блондину. Боги, этот человек меняет цвет волос чаще, чем иные меняют носки!
– Привет, Ящер. Что здесь стряслось?
Услышав это прозвище, Ашерон поднял брови, но промолчал. Кивком головы указал на тело, скрытое черным мешком для трупов, но еще не запечатанное.
– Эта женщина погибла всего час назад. Скажи мне, что ты чувствуешь?
– Ничего…
Едва это слово сорвалось с его губ, как Тейлон сообразил, о чем говорит Ашерон. Когда человек умирает, душа его еще некоторое время продолжает витать возле тела. Исключение возможно лишь в одном случае – если душа кем-то или чем-то пленена.
– Ее убил даймон?
Ашерон покачал головой.
– Она – новая Темная Охотница?
Снова отрицательный ответ.
– Кто-то высосал из нее всю кровь вместе с жизнью и похитил отлетающую душу. Затем разорвал ее тело чем-то вроде огромных когтей. Полиция старается убедить себя, что это сделал дикий зверь. Но раны слишком глубокие и четкие – звериными когтями таких не оставишь.
Тейлон похолодел.
– А как насчет тех когтей, что носит Зарек?
Ашерон повернул голову и взглянул ему в лицо. В стеклах его темных очков Тейлон не видел ничего, кроме собственного отражения.
– Что ты хочешь сказать?
Тейлон потер ладонью подбородок.
– Послушай, Ящер, я знаю, что Зареку ты многое готов простить, – но несколько минут назад я застал его неподалеку от ночного клуба. За ужином. И он был как-то уж слишком собой доволен – если ты понимаешь, о чем я говорю.
– Думаешь, эту женщину убил он?
Тейлон поколебался, вспомнив слова Зарека, пойманного на месте преступления. «Я ей ничего плохого не сделал». Что это означало – что он не причиняет вреда тем, у кого пьет кровь? Или – что до того он причинил вред кому-то другому?
– Не знаю, – честно наконец ответил он. – Если ты спросишь меня, способен ли он на это, отвечу, не раздумывая: да, способен. Но будь я проклят, если отправлю человека в Царство Теней без доказательств.
В Царство Теней отправлялись Темные Охотники, которые погибали, не сумев вернуть себе душу. Их сущность, лишенная и тела, и души, была обречена вечно томиться между этим и следующим кругом бытия. Говорили, что худшей муки и вообразить невозможно.
– А ты что думаешь? – спросил Тейлон. – Он это или не он?
Ашерон не ответил – только губы его растянулись в улыбке. От этой улыбки по спине у Тейлона пробежал холодок.
Его вдруг охватило дурное предчувствие. Что-то не так. И с этим убийством, и... с самим Ашероном.
– Ладно, – проговорил Ашерон. – Пойду поболтаю с нашим дружком Зареком. Посмотрим, что он скажет.
Тейлон нахмурился. Да что это с ним? Тот Ашерон, которого он знал уже пятнадцать сотен лет, ни одного человека не называл «дружком»!
– Ты-то сам как? – поинтересовался Ашерон. – Кажется, тебя что-то беспокоит.
Это уж точно! Беспокоит. Чертовски беспокоит то, что и гормоны его, и эмоции вырвались наружу, затопили его бурным потоком, – и он не знает, как снова загнать их в подсознание. Но Ашерону он об этом рассказывать не будет. Ему и без того нелегко. А со своими переживаниями Тейлон справится сам.
– У меня все отлично. Кстати, Ящер, а где серьга в носу и...
В этот миг на месте убийства появился коронер [18] . На полсекунды Тейлон отвел взгляд от Ашерона, а когда вновь обернулся, рядом уже никого не было.
Ашерон исчез. Лишь два следа на окровавленном асфальте обозначали место, где он только что стоял.
Что за черт?
Никогда прежде Ашерон не исчезал посреди разговора. Положительно, с каждым часом все больше странностей!
–...проблемы на Канал-стрит, в клубе «Бегущий Волк»...
Эти слова, донесшиеся из полицейской рации, заставили Тейлона вмиг забыть обо всем остальном.
Саншайн!
Все инстинкты Тейлона хором сигнализировали: она в беде! Не раздумывая, он оседлал мотоцикл и помчался на Канал-стрит.
6
Когда Тейлон вновь оказался у дверей клуба «Бегущий Волк» – там творилось черт-те что.
Вокруг шумела толпа зевак. Гудели сирены, хрипела полицейская рация. На подъездной дорожке к клубу стояли две машины «Скорой помощи», и санитары укладывали на носилки троих окровавленных патрульных.
Подойдя ближе, Тейлон услышал, как один из них докладывает детективу:
– Рост – не меньше шести футов шести дюймов, широкоплечий, мускулистый белый мужчина, лет двадцати восьми – тридцати, одет во все черное, длинные черные волосы, борода. На руке что-то вроде перчатки с когтями. Свирепый, как сам дьявол, а нас троих разбросал, как котят! Я в него попал два раза, а он и глазом не моргнул! Должно быть, сидит на анестетиках.
Тейлон замер как вкопанный.
Зарек. Описание ясно указывает на него.
Черт! Нельзя было уходить из этого района, пока он здесь. Как видно, расставшись с Тейлоном, он сразу отправился сюда.
– Расскажи по порядку, что произошло, – попросил детектив.
– Нам с Гейбом поступило сообщение о драке возле клуба. Приезжаем и видим, как этот парень метелит сразу двоих. Мы приказали ему прекратить, но он нас как будто и не заметил. И у нас на глазах вырвал сердца у обоих!
Тейлон мысленно застонал и чертыхнулся, прикрыв глаза. Патрульные стали свидетелями битвы Зарека с даймонами. Прекрасно. Просто лучше некуда.
– Тут и Джонни подоспел. Я достаю пистолет и в последний раз приказываю этому психу: стоять, руки вверх! А он разворачивается – и на нас!.. Очнулся я уже на носилках.
– А где тела?
– Не знаю... может быть, с собой унес. Говорю тебе, Боб, он совершенно чокнутый.
Слушая эту историю, Тейлон схватился за голову. Зарек и одной ночи в городе не провел, а уже успел поставить на уши всю новоорлеанскую полицию!
Интересно, как ему – с такой-то яркой индивидуальностью – удалось прожить две тысячи лет?
Снова зазвонил мобильник: на этот раз имя абонента не высветилось на экране. Должно быть, Ашерон, подумал Тейлон. Но, к его удивлению, в трубке раздался зловещий хриплый бас с густым греческим акцентом – голос Зарека:
– Присматривай за своей подружкой, кельт. На нее нацелились даймоны.
И – короткие гудки.
По спине Тейлона пробежал холодок. Откуда Зарек знает о нем и Саншайн?
Похоже, кое в чем он не уступает Ашерону.
Шестое чувство подсказало Тейлону посмотреть вверх. Там, на крыше соседней с клубом аптеки, на темном фоне ночного неба выделялся еще более темный силуэт. Для глаз смертного он был невидим, но Темный Охотник, умеющий видеть во тьме как днем, ясно его различал.
Это был Зарек.
Встретив его взгляд, Зарек кивнул ему, сунул телефон в карман куртки, отступил и исчез во мраке.
Тейлон нахмурился. Зарек, этот злобный психопат, все это время охранял Саншайн? При том, что вокруг полно копов, охотящихся на него самого?
Как-то это совсем не похоже на Зарека.
Тейлон нажал на кнопку «Перезвонить».
– Что еще? – буркнул Зарек. – Здесь полно копов, мне пора смываться!
– Что ты делал в «Бегущем Волке»?
– Да так, зашел пропустить рюмочку! А ты как думаешь, кельт? Увидел на улице даймонов и пошел за ними.
Это кое-что объясняло, но не давало ответ на главный вопрос.
– А откуда ты узнал обо мне и Саншайн?
– Подслушал разговор даймонов. Будь осторожнее, кельт. Такая ошибка может тебе дорого обойтись.
– Насколько дорого, Зарек? Я только что видел труп женщины на улице, – она лишилась и крови, и души.
– Бывает, – философски заметил Зарек. – Таковы уж привычки даймонов: любят отбирать у своих жертв и то и другое.
– Да, но я никогда еще не слышал, чтобы даймоны рвали жертву когтями. А ты?
Наступило короткое молчание.
– О чем ты говоришь?
– Я думаю, что ты знаешь, о чем я говорю, Зарек.
– Поцелуй меня в задницу, кельт! Жаль, что я не оставил твою девку даймонам на закуску!
И – снова короткие гудки.
Тейлон стиснул зубы, разрываясь между двумя желаниями: броситься следом за Зареком и вышибить из этого сукина сына дух – или остаться здесь, чтобы охранять Саншайн.
Наконец он сунул телефон в карман, решив оставить Зарека Ашерону. Он ведь сказал, что собирается с ним поговорить. Эш с этой задачей справится лучше.
По крайней мере, сумеет, если понадобится, прикончить этого ублюдка и при этом не погибнуть сам.
А Тейлону стоит сейчас подумать о другом. Зарек предупредил его, что даймоны охотятся за Саншайн. И это очень, очень странно.
Зачем она им? И откуда даймоны знают об их отношениях?
Второе нападение на нее за двое суток... Совершенно не укладывается в обычную тактику даймонов. Они не выслеживают своих жертв, не гоняются за теми, кто от них ускользнул. Им все равно, кого жрать. Одна жертва скрылась – ничего страшного, найдут другую.
Тейлон не понимал, чего хотят даймоны от Саншайн, но, пока не выяснит, нельзя оставлять ее в опасности.
Скользнув взглядом по толпе, он нашел ее – у дверей клуба, рядом с высоким, мускулистым черноволосым парнем, который разговаривал с полицейским. На ней не было ни пальто, ни плаща – только тонкий черный джемпер. Она обхватила себя руками, словно старалась согреться.
Разрезая толпу плечом, Тейлон направился к ней.
Как только она заметила его, лицо ее просияло.
– Тейлон! Как ты здесь оказался?
Немыслимое облегчение нахлынуло на него – оттого, что она здесь, цела и невредима, оттого, что она произносит его имя...
Он должен держать свои чувства в узде. Но нет смысла отрицать: каждый раз, когда он ее видит, его захлестывают первобытные эмоции.
– С тобой все в порядке? – спросил, сбросив с себя куртку и накинув ей на плечи.
Она кивнула.
– Ты слышал, что произошло? Вон на той дорожке, где я паркую машину, какой-то псих убил двоих, а потом напал на полицейских. Ужас, правда?
Не думая о том, что делает, Тейлон обнял ее за плечи и притянул к себе. Она замерзла, вся дрожала, но на ощупь была такой же восхитительной, как и несколько часов назад.
– Я рад, что с тобой ничего не случилось.
Тот парень, что разговаривал с полицейским, обернулся к ним и устремил на Тейлона суровый взгляд.
– Мы с тобой, приятель, незнакомы, так что представлюсь: я – старший брат Саншайн.
А теперь тебе лучше бы убрать руки от моей сестренки и назвать свое имя, да побыстрее!
Тейлон с трудом сдержал улыбку. Некоторые вещи остаются незыблемыми во все эпохи, и среди них – благополучие младшей сестры.
Он неохотно отстранился от Саншайн.
Та шутливо толкнула брата в плечо.
– Тейлон, это мой брат Рейн. Рейн, познакомься с Тейлоном.
Братец фыркнул:
– Тейлон? Ну и имечко! Ты, часом, не в хипповской коммуне родился?
– Не совсем.
– «Не совсем» – его любимый ответ, – сообщила Саншайн.
Рейн смерил его оценивающим взглядом, затем протянул ему руку:
– Приятно познакомиться, Тейлон. Ладно, пойду работать. Санни, если кто-нибудь из нас тебе понадобится – позови.
Скрытая угроза, прозвучавшая в этой фразе, не ускользнула от Тейлона, и он снова едва удержался от улыбки. Знал бы этот парень, кого пытается напугать...
– Кто-нибудь из нас? – повторил он вслух.
Брат молча указал Тейлону через плечо, где
разговаривали с полицией еще двое. Медная кожа и миндалевидные глаза старшего из мужчин безошибочно указывали на индейское происхождение; даже издалека Тейлон чувствовал в нем силу шамана. Тот, что помоложе, лицом как две капли воды походил на Саншайн.
– Наш отец и мой старший брат Сторм. Тоже работают в клубе.
Тейлон усмехнулся, не разжимая губ.
– Сторм, Рейн и Саншайн? Буря, Дождь и Солнечный Свет?
Саншайн поморщилась:
– Это мама придумала. Хорошо, что у нее только трое детей, – боюсь, следующую дочку она назвала бы Молнией или Тучей.
Тейлон невольно рассмеялся. Боги, как же он по ней скучал! Как хотелось ему сейчас поднять ее на руки, отнести наверх, в спальню, и внимательно осмотреть каждый дюйм прекрасного тела, чтобы убедиться, что ни один даймон на свете не причинил ей вреда!
Ну хорошо, хорошо. На самом деле его цели не столь чисты. И все же он с ума сходит при мысли, что кто-то может ее тронуть.
Обидеть. Ранить. Или и того хуже.
Снова и снова Тейлон окидывал ее взглядом с ног до головы, стремясь убедиться, что с ней все в порядке. Эта острая тревога за девушку поражала, почти пугала. Много лет он не испытывал ничего подобного – и теперь не понимал, что с этим делать.
Рейн попрощался и скрылся в клубе, оставив их вдвоем.
Наступило томительное молчание. Тейлон не знал, что сказать.
Наконец она, кашлянув, произнесла:
– Я не думала, что снова тебя увижу.
Что на это ответить? Особенно учитывая, что и сам он хотел расстаться с ней навсегда.
– Я... м-м...
– Вернулся за Снупи?
– Нет, что ты! – быстро ответил он. – Я вернулся к тебе.
Лицо ее озарилось улыбкой.
– Правда?
– Конечно. Я услышал, что здесь что-то случилось, и испугался за тебя, – выпалил он, прежде чем успел себя остановить.
– Правда?! – повторила она.
Он молча кивнул.
Улыбнувшись еще шире, она шагнула прямо к нему в объятия.
– Какой ты милый!
Не такой уж милый ,– подумал Тейлон, прижимая ее к себе и вдыхая пряный запах пачулей. Но как же сладко держать ее в объятиях! Ее полные груди прижались к его груди – и сейчас он мог думать только о том, какова на вкус их кожа, как мягки и нежны они в ладонях...
Он мысленно застонал.
Бежать от нее, бежать!
Но я должен ее защитить.
Он поклялся защищать смертных. Особенно тех, за кем охотятся даймоны. Его долг – быть рядом с ней, следить, чтобы с ней ничего не случилось...
Ты что, Тейлон, совсем за дурака меня держишь? Между прочим, ты разговариваешь сам с собой, – а себя не обманешь. Я знаю все твои уловки. Хватит убеждать меня в благородстве твоих помыслов – оба мы знаем, что ты просто хочешь снова затащить ее в постель!
Хорошо, пусть так. Но это всего на пару дней. Пару дней я смогу держать себя в руках. Если не я, – кто ее защитит?
Зарек – не вариант. Он непременно захочет полакомиться ее кровью, – а Тейлон убьет этого психа, если он хоть пальцем до нее дотронется. Ник начнет подбивать к ней клинья, – и это тоже для него кончится плохо. Валерий? Этот надутый индюк устроит сцену и заявит, что не намерен нянчиться с «плебейкой». Кириану не до того – у него жена недавно родила. А Ашерон...
У Ашерона и без того слишком много обязанностей, чтобы взваливать на него заботу о Саншайн.
Значит, остается он один.
– Знаешь, Саншайн, мне не нравится, что ты будешь здесь ночью совсем одна.
Саншайн отступила на шаг.
– Не беспокойся, сегодня я ночую у Сторма.
Тейлон секунду подумал. Нет, не пойдет. Ее брат – крепкий парень, но с даймоном ему не справиться.
– Не знаю, Саншайн. Мне кажется... – Туг он умолк, не в силах придумать, что ему кажется.
Однако продолжать ему не пришлось. Саншайн игриво улыбнулась:
– Если хочешь, чтобы я сегодня ночевала у тебя, – скажи об этом.
– Не думал, что тебя так легко уговорить!
Она одарила его лукавым взглядом:
– Любому другому было бы гораздо сложнее. Но не тебе.
От этих слов в сердце у него как будто что-то растаяло. Как же ему нравится эта женщина – прямая, искренняя, отважная!
Саншайн взяла его за руку и ввела за собой в клуб через дверь в правом заднем углу здания. Тейлон попал в хозяйственное помещение, уже знакомое ему. Направо от себя он увидел дверь, ведущую на улицу, на парковку; налево – крутую лестницу, по которой Саншайн поднималась к себе домой.
Поднимаясь по полутемной лестнице рука об руку с Тейлоном, Саншайн мысленно честила себя на чем свет стоит. О чем она только думает – отправляется домой к почти незнакомому мужчине, да еще ночью, когда в нескольких шагах от нее произошло двойное убийство! Но инстинктивно она понимала: Тейлон не причинит ей зла. Он уже спас ей жизнь – и все, что делал с ней после, можно назвать как угодно, только не злом.
И потом, ей с ним так хорошо.
Так что она обязательно поедет к нему – вот только захватит кое-какие вещички! Что дурного в том, чтобы, прежде чем вернуться к привычным трудам и заботам, подарить себе еще одну сказочную ночь?
И как приятно носить его куртку! Саншайн наслаждалась не только теплом, но и исходящим от нее запахом кожи. Запахом Тейлона.
Войдя к себе, она отдала ему куртку, усадила его на бело-розовую полосатую кушетку, а сама отправилась собирать сумку. Откровенно говоря, все сложилось как нельзя удачнее. Уж очень ей не хотелось ехать к Сторму.
Во-первых, Сторм храпел.
Громко.
Во-вторых, в последний раз, когда она была в гостях у брата, ей пришлось взять в руки тряпку и метлу и два часа сметать пыль, мыть и скрести, чтобы иметь возможность хотя бы присесть. Думаете, он оценил ее труды? Да этот поросенок был в восторге от появления бесплатной уборщицы!
Заходи почаще, сказал он на прощание.
Саншайн собрала смену одежды, тапочки, расческу, положила все это в плетеную сумку, туда же бросила зубную щетку и дезодорант – куда же без него! – и вернулась к Тейлону.
Он стоял у окон, любуясь рядом картин с видами Джексон-сквер. При виде его у Саншайн вновь перехватило дыхание.
Откуда в этом мужчине такая притягательность? Что делает его неотразимым? Золотистые кудри, рассыпавшиеся по плечам? Или, быть может, черные кожаные штаны, обтягивающие самую совершенную на свете задницу? А спина... хоть она и скрывалась под курткой, Саншайн не могла не восхищаться безупречной скульптурной лепкой его тела.
А мускулистые руки, такие сильные и в то же время нежные... О, ей хорошо знакома сила этих рук!
Она помнит сладость его прикосновений, помнит даже, каковы на вкус его пальцы, увлажненные ее интимными соками.
Само совершенство: от золотоволосой макушки – до носков черных байкерских «казаков»!
Заметив девушку, он повернулся к ней.
– Мне очень нравится вот эта, где солнце скрывается за собором. Солнце написано так, что, кажется, ощущаешь его тепло.
Саншайн просияла: какой художник не тает от счастья, когда хвалят его творения?
– Спасибо! Я очень люблю закат на Джексон-сквер. Обожаю наблюдать, как постепенно угасает свет. Как лучи солнца играют в витринах, а те вспыхивают, как огонь.
Он протянул к ней руку, погладил по щеке.
– Ты удивительно умеешь ловить мгновения.
– Верно, умею, – улыбнулась она, подняв на него лукавый взгляд. Тейлону она об этом не скажет, – но больше всего ей сейчас хотелось поймать его. Разумеется, ненадолго. Он – дикий зверь и не станет жить в неволе. Но хоть на несколько счастливых мгновений...
– А где ты живешь? – спросила она.
Этот простой вопрос почему-то поверг Тейлона в глубокую задумчивость.
Он убрал руку. Откашлялся. Вдруг чрезвычайно заинтересовался салфеткой на кофейном столике...
У Саншайн сжалось сердце, и желудок ухнул куда-то вниз.
– О господи! У тебя ведь есть собственная квартира, правда? Ты не живешь с мамой или с какой-нибудь ворчливой старой теткой?
– Разумеется, нет! – с видом оскорбленного достоинства ответил Тейлон. – Конечно, у меня есть собственный дом, но... – И снова замялся.
Та-а-ак. Сейчас ей откроется страшная правда.
– Но ты живешь с девушкой?
– Нет.
Как, еще страшнее?!
– С парнем?!
Он уставился на нее, как на сумасшедшую. Затем его полночно-черные глаза блеснули негодованием:
– Саншайн! Как ты могла подумать?!.
– Ну, Тейлон! Я задала самый простой вопрос, а ты на меня смотришь как баран на новые ворота. О чем еще я могла подумать? – Она окинула задумчивым взглядом его роскошное тело и дорогостоящее байкерское облачение. – И потом, ты с ног до головы в черной коже.
– И что с того?
Она посмотрела на него как на безнадежного тупицу:
– Я, как тебе известно, художница. Среди моих знакомых полно геев, и я более или менее представляю, какую одежду они предпочитают.
На лице Тейлона отразилось нечто неописуемое: прежний вид оскорбленного достоинства не шел ни в какое сравнение с этой гримасой!
– Большое спасибо за напоминание, что только геи ходят в коже. Этот стереотип я как– то не учел. К твоему сведению, я хожу в коже, потому что она хорошо защищает мою кожу в тех неприятных случаях, когда случается слететь с мотоцикла и пропахать собой асфальт!
– Хм... Да, понимаю. Вопрос снимается. Но тогда объясни, о чем ты так мучительно задумался, когда я спросила, где ты живешь?
– Сообразил, что, когда отвечу, – мучительно задумаешься ты.
В мозгу у Саншайн мгновенно всплыла сотня ответов, один другого страшнее. На кладбище, в склепе. На помойке, в мусорном ящике. В лачуге. В доме из картонных коробок. В плакучем доме. В сломанном автобусе... Господи боже, в этом безумном городе миллион вариантов разного ненормального жилья!
– Не надо меня щадить. У меня нервы крепкие. Так где же ты живешь?
– В пойме.
Саншайн выдохнула с облегчением, не понимая, почему он так этого стесняется.
– Ну и что здесь такого? У меня несколько друзей живут за городом, около поймы...
– Нет, Саншайн. Ты не поняла. Не околопоймы, а впойме.
Он что, серьезно?
Кто в здравом уме согласится жить в пойме? В страшном болоте, полном ядовитых змей, аллигаторов, пожирающих неопознанные трупы, брошенных туда мафиози, и прочих ужасов, о которых даже думать не хочется?
– В пойме?!
Он кивнул.
– Там тихо и спокойно. Никакого шума, никаких звуков цивилизации. Ни соседей, ни машин. Все так же, как много сотен лет назад.
Эти слова он проговорил как-то необычно мягко и задумчиво.
– Для тебя это важно?
– Да, очень важно.
Саншайн улыбнулась. Да, она хорошо представляла себе Тейлона в полном одиночестве, среди первобытных болот, где все осталось таким же, как сотни лет назад. Тейлон во многом напоминал ее отца, – а отец частенько уезжал за город и пропадал там на целый день, а то и на несколько дней, объясняя, что ему нужно пообщаться с природой.
– И давно ты там живешь?
– Очень давно, – ответил он, не глядя на нее.
Саншайн кивнула.
Они направились к двери. Но вдруг Саншайн остановилась, поставила плетеную сумку и вернулась за рюкзаком, стоящим в углу. Этот рюкзак с мольбертом, кистями и красками она всегда держала собранным – на случай, если вдруг представится возможность посетить какие-нибудь живописные места.
– Что у тебя там? – спросил он.
Она подмигнула:
– Все для живописи. Художник не выезжает на пленер без своих орудий труда.
Он с улыбкой взял у нее рюкзак.
– Тогда – вперед, навстречу приключениям?
– Точно. Главное, захвати спрей от аллигаторов – и я вся твоя!
Тейлон смотрел на нее во все глаза, и рот его самсобой растягивался в дурацкой широченной улыбке. Губы уже ныли от стараний не показывать клыки. Что за чудесная женщина! Как же с ней хорошо!
Хотя порой ход ее мысли просто убивает.
Ее предположение, что Тейлон живет с парнем, он так и не переварил. Да как ей такое только в голову пришло?..
Но, с другой стороны, ему и это в ней нравилось. Нравилось, что она честна и откровенна, что не играет с ним, а прямо высказывает все, что у нее на уме, – не опасаясь этим его разозлить или обидеть.
Саншайн заперла дверь, начала спускаться по лестнице... и вдруг хлопнула себя по лбу:
– О, боже мой! Я забыла сумку! – Бросилась наверх, снова скрылась на чердаке, через несколько секунд появилась с плетеной сумкой через плечо, заперла дверь...
И тут сообразила, что она без пальто.
Снова сбегала наверх... снова вернулась...
– Извини. Похоже, у меня на плечах тыква.
Тейлон, стоя на ступеньках, поднял к ней смеющееся лицо.
– Не смею спорить. Кстати, я действительно похож на гея?
Саншайн окинула его с ног до головы жарким и жадным взглядом:
– О нет, милый! Совсем не похож!
Он усмехнулся, взял ее за руку, и они вышли из клуба.
«Ты еще не знаешь, насколько не похож! – думал Тейлон. – Тебе еще предстоит это узнать!
Как только доберемся до дома – будь уверена, моя прелесть, я тебе за это отплачу!»
Когда Саншайн покинет его скромную хижину, ей и в голову не придет сомневаться в его ориентации!
Или в собственной привлекательности.
– Ты не скажешь брату, куда едешь? – спросил он, кивнув в сторону толпы перед клубом.
Саншайн помотала головой:
– Позвоню ему попозже. Знаешь, я как-то не готова объясняться с ним лицом к лицу.
– Суровый у тебя брат?
– Еще какой!
Тейлон подвел ее к мотоциклу, протянул запасной шлем.
– Давай привяжем рюкзак к седлу.
– Не надо. – Саншайн взяла у него рюкзак и легко закинула за спину. – Он легкий и удобный – специально для прогулок и поездок на мотоцикле.
– А тебе, похоже, часто случается ездить на мотоцикле?
– Да, частенько.
Тейлон наблюдал, как она надевает шлем, ловко прячет под него косы, как проворно движутся ее изящные длинные пальцы, – смотрел и не мог отвести глаз.
Сняв темные очки, которые носил ночью, он тоже надел шлем, оседлал мотоцикл и завел мотор. Саншайн прыгнула на заднее сиденье, обхватила его за талию, прижалась к нему, поерзала, устраиваясь поудобнее.
Тейлон едва не застонал – так интимно, так эротично прильнула она к нему. Теплой мягкой грудью прижавшись к спине, раздвинутыми ногами обхватив бедра...
А ее руки!
Ах, как она его обняла! Словно наяву, Тейлон чувствовал, как ее рука, скользнув чуть ниже, нащупывает его возбудившееся мужское достоинство, гладит и ласкает его сквозь мягкую черную кожу. Потом расстегивает ширин ку – инетерпеливый ствол, изнывающий от желания, гордо распрямляется у нее в ладонях...
Или, еще лучше – она стоит перед ним на коленях, и ее губы...
Никогда прежде Тейлон не испытывал такого желания. Нет, не просто желания – какое-то иное, безымянное и более сильное чувство бушевало в нем, властно требуя остановить мотоцикл, прямо здесь, посреди дороги уложить ее наземь и испробовать на вкус каждый благословенный дюйм ее тела.
Губами. Языком. Клыками.
Дразнить ее и мучить, пока, доведенная до вершины страсти, она не выкрикнет его имя.
Он почти видел, как выгибается под ним ее сильное стройное тело, почти чувствовал, как она впивается ногтями ему в спину.
Сегодня у Тейлона был случай узнать, как ведет себя Саншайн во время оргазма. Она не скрывает своих эмоций: выгибается, содрогается, громко кричит, а затем, когда утихнет вспышка наслаждения, – осыпает его поцелуями, как бы говоря: «Спасибо за то наслаждение, которое ты мне подарил!»
Упоительное ощущение, которому нет равных.
Тейлон стиснул зубы, стараясь взять себя в руки. Эротические фантазии сейчас не ко времени: его задача – доставить Саншайн к себе домой. Они уже выехали из города и направлялись к пойме.
Саншайн положила голову ему на плечо и крепче обхватила руками мускулистую талию. Она думала о том, как он выглядит обнаженным – безупречная фигура, рельефные мускулы. О том, каков он в постели, когда любит ее, – то дерзко и яростно, то нежно и соблазнительно.
Удивительный мужчина. Совершенное тело – и совершенное владение им. Как будто каждая его клеточка создана для наслаждения.
Они мчались вдвоем сквозь ночь. Саншайн чувствовала, как в такт дыханию вздымается мощная грудь Тейлона под ее ладонями. Она знала: все это безумие, но так же четко понимала, что не в силах себя остановить.
Да, Тейлон – человек странный и загадочный. Скорее всего, опасный. И все же было в нем что-то такое, что порождало в Саншайн жгучее желание войти в его сердце – и остаться там навсегда.
Да, она определенно сходит с ума!
И все же отрицать невозможно: он сделал с ней что-то невероятное, немыслимое. При одной мысли о нем она словно взмывает к небесам. А сейчас, когда они рядом, – ей требуется вся сила воли, чтобы не умолять его остановиться, тут же, на дороге, не сорвать с него куртку, не прильнуть губами к его кельтской татуировке...
Не насладиться каждой клеточкой его мощного, мужественного тела.
О, как же она его хочет!
– С тобой все в порядке?
Голос Тейлона ворвался в ее мысли, и Саншайн вздрогнула:
– Ух ты! У тебя в шлемах встроенные микрофоны!
– Да, я в курсе. У тебя все в порядке?
Как он о ней заботится! Саншайн улыбнулась в темноте:
– Спасибо, все отлично.
– Точно? Ты вдруг так заерзала, словно тебе что-то мешает сидеть.
– А-а... нет-нет, все прекрасно.
Не вполне в этом убежденный, Тейлон на миг пожалел о том, что в число его сверхъестественных способностей не входит телепатия. Охотников их Сила награждала различными дарами. Тейлон владел телекинезом, умел управлять погодой и стихиями, мог спрятаться сам или спрятать кого-то другого за стеной тумана. Словом, его таланты были направлены на то, чтобы скрывать и защищать себя и других. В отличие от Зарека, ему во время битв с даймонами не грозили нежелательные свидетели.
Но проникать в чужие мысли он не мог. Самое большее, что ему удавалось, – создавать иллюзии, искажать восприятие, внушать людям, что они видят и слышат то, чего нет на самом деле.
Однако и этого Тейлон старался не делать без крайней нужды. Человеческая психика хрупка, и подобное вмешательство может нанести ей необратимый вред.
Вместе с Силой приходит ответственность – этому научил его Ашерон.
Сам Тейлон, еще беспомощным ребенком, перенес от людей много горя. Они считали своим долгом пнуть «отродье шлюхи» или поиздеваться над ним – просто потому, что они сильнее. Вот почему никогда в жизни он не станет использовать свою силу против слабых. В его жизни нет и не будет ничего такого, чего стоит добиваться насилием.
