Текст книги "Темные объятия"
Автор книги: Шеррилин Кеньон
сообщить о нарушении
Текущая страница: 18 (всего у книги 26 страниц)
Тейлон заскрипел зубами. Ну, дайте ему только добраться до этих двух ублюдков – от них мокрого места не останется!
—Прости, милая. Обещаю, больше они тебя не украдут.
Саншайн крепче сжала его в объятиях.
—Я так рада, что ты меня нашел! Но как ты узнал, где я нахожусь?
—Мне позвонил Камул.
—Зачем? – изумленно спросила Саншайн.
—Не знаю. Думаю, просто хотел поиграть со мной, как кошка с мышью. Ему такое нравится.
Саншайн села – и тут же упала обратно на подушку: ее подташнивало, и казалось, что кровать под ней ходит ходуном.
—Чем они меня напоили?
—Афродизиаком. Наркотиком, вызывающим возбуждение. Они его с тобой не использовали?
—Нет, – покачала она головой. – Просто заставили меня выпить, привязали к кровати и ушли. Ну и штуковина! У меня до сих пор голова кружится и перед глазами все плывет. – Бросив на него взгляд, она улыбнулась: – Но я прекрасно помню, чем мы с тобой занимались!
—Я тоже.
Она рассмеялась, – и ее тело откликнулось сладкой болью. – Интересно, у тебя так же все болит?
—Скажем так: я не тороплюсь вставать с постели.
Саншайн провела пальцами по татуировке у него на груди. Как хорошо, когда он рядом! Как сладко чувствовать его, слышать звук его голоса. Ей вспомнились выстрелы, пули, выпущенные в него бандитами, – и собственный ужас при мысли о том, что он может умереть.
Но теперь на нем не осталось ни следа ранений.
—Я так рада, что ты жив! – выдохнула она.
—Поверь мне, и я рад, что ты жива.
Она провела пальцем по его соску... и вдруг замерла – к горлу подступила тошнота.
—Саншайн!
Не отвечая, она спрыгнула с кровати и бросилась в ванную.
Тейлон последовал за ней и бережно поддерживал ее, пока она извергала из себя остатки снадобья.
Саншайн не знала, сколько времени провела, склонившись над унитазом. Казалось, это никогда не кончится.
И все это время Тейлон был с ней – поддерживал, убирал от лица волосы, протирал лицо прохладной влажной губкой.
—Как ты? – спросил он, когда рвота наконец прекратилась.
—Ох, даже не знаю. Просто отвратительно!
Он поцеловал ее в макушку.
—Пойду принесу тебе колы и крекеров, чтобы успокоить желудок.
Она поблагодарила его и перешла к раковине, чтобы прополоскать рот и почистить зубы.
Когда Саншайн вышла из ванной, Тейлон ждал ее на кровати.
Она села рядом и натянула на себя одеяло – ее все еще знобило.
Тейлон протянул ей крекер и банку кока-колы.
—Хм, – проговорила она, взяв угощение. – Должно быть, ты в самом деле ко мне неравнодушен, если позволяешь есть крекеры в твоей постели.
Он откинул ее волосы со лба и взглянул ей прямо в глаза прямым, серьезным взглядом.
—Вот именно.
От этих слов по ее спине пробежал холодок.
—Ко мне, Тейлон? Или к Нинье? Когда ты смотришь на меня, ты видишь Саншайн или свою жену?
—Обеих.
Саншайн скривилась – не это она хотела бы услышать! Всю жизнь она боролась за право быть самой собой. Правда, родители принимали ее такой, как она есть, но мужчины, с которыми она встречалась, постоянно стремились ее переделать.
Даже Джерри.
Последний ее парень начал за ней ухаживать только потому, что она была похожа на его предыдущую подружку.
А теперь Тейлон видит в ней свою покойную жену.
И что ее ждет? Снова – иллюзорный выигрыш, который обернется потерей?
Ну почему никто не любит просто Саншайн, такую, как она есть?
Был бы Тейлон так же нежен и внимателен, если бы не видел в ней перевоплощение своей жены?
—А что тебе во мне нравится? – поинтересовалась она, откусывая крекер.
—Огонь, горящий в тебе. И, конечно, твое тело.
—Хм, спасибо. Значит, если бы я была толстой и страшной, ты бы от меня сбежал?
—А ты бы сбежала, будь я толстым и страшным?
Этот парень за словом в карман не лезет!
—Может быть. Наверное, постаралась бы потихоньку смыться.
Он рассмеялся:
—А я бы пустился в погоню.
—Правда?
—Правда!
Все это прекрасно: но за кем он пустился бы в погоню – за Саншайн или за Ниньей?
Этот вопрос не давал ей покоя.
Саншайн наклонилась к нему и поцеловала в лоб.
—Тебе надо поспать. У тебя усталый вид.
Она была права: уже почти полдень, а он, в отличие от Саншайн, не привык весь день бодрствовать.
—Ладно. Помни, если тебе что-то понадобится, звони Нику: четверка и знак фунта. И не отходи далеко от дома. Камул непременно вернется, а когда – мы не знаем. Здесь его, по крайней мере, задержат аллигаторы. Так что держись поближе к дому и, чуть что, зови на помощь.
Она кивнула:
—Я буду или в доме, или выйду порисовать прямо у крыльца. Обещаю.
—Вот и хорошо. – Он нежно поцеловал ее в щеку, а затем потерся об нее носом. – Увидимся через несколько часов.
Саншайн укрыла его одеялом, оделась, выключила свет и отправилась на улицу – рисовать.
Стоя за мольбертом, она вдруг сообразила, что Тейлон, многие столетия прожив на болоте, ни разу не видел, как красиво оно при свете дня.
Не видел, как солнечные зайчики прыгают по воде. Не видел сочную зелень мха, свисающего с крыши. Ведь ночь крадет у мира все краски.
Бедный Тейлон! Что за жизнь у него! В полном одиночестве, без...
Тут она поморщилась – в голове у нее ясно прозвучало:
«Без солнечного света. Без Саншайн».
– Что за глупости лезут мне в голову? – пробормотала она.
Но это не помогло, – сердце ее ныло от сострадания к нему.
Что за ужасная у него жизнь! Много сотен лет – в одиночестве, при полной невозможности найти родную душу или хотя бы друга, находясь в вечном страхе от того, что, сблизившись с кем-то, навлечет на него беду...
На закате она собрала мольберт и кисти и направилась к дому. С причала за ней следила Бет: Саншайн помахала крокодилице и бросила ей остатки крекеров.
Физически Саншайн вполне оправилась, но настроение ее оставляло желать лучшего.
Войдя в дом, она долго смотрела на спящего Тейлона. Он – создание ночи. В буквальном смысле. И она не сможет его изменить. Никогда.
Он бессмертен.
А она – обычный смертный человек.
У них нет будущего.
От этой мысли на глаза навернулись слезы.
«Есть и бывшие Темные Охотники...»
Но надо еще уговорить Тейлона. И потом, что дальше? Они поженятся? И он будет ждать от нее того же, что получал от Ниньи?
При этой мысли Саншайн вздрогнула. Не в обиду ей будет сказано, но в облике Ниньи она, откровенно говоря, была такой дурочкой!
Нет ничего дурного в том, чтобы любить мужа, но, будучи Ниньей, она не просто любила Тейлона. Она пресмыкалась перед ним, попросту растворялась в нем. Жила только его интересами, желаниями и мечтами. Никогда с ним не спорила, не возражала, что бы он ни делал.
Сказал бы он ей выпрыгнуть из окна – она бы прыгнула, не задумываясь. Она выполняла все его желания, не думая о своих собственных.
Настоящая степфордская женушка [31] – фу!
Нет, Саншайн так себя вести не сможет, даже если честно попытается это сделать. Она упряма, с острым язычком – и, чего греха таить, временами бывает эгоистична.
Ей нужны равные отношения. Нужно, чтобы мужчина уважал ее творческий дар. Чтобы любил ее так же, как она любит его, – принимая такой, как она есть, со всеми ее недостатками.
Она не намерена отказываться, ни от своей жизни, ни от самой себя.
Но с Тейлоном она никогда не сможет быть уверена: любит ли он ее, Саншайн, или просто терпит ради Ниньи.
Как же узнать правду?
Тейлон проснулся оттого, что чья-то мягкая рука гладила его по голове. Не нужно было открывать глаза, чтобы понять, кто к нему прикасается, – он чувствовал это сердцем.
Саншайн.
Тейлон, моргнув, открыл глаза – и увидел ее рядом.
—Доброе утро! – прошептала она.
—Скорее уж добрый вечер.
Она протянула ему чашку кофе. Тейлон осторожно глотнул, ожидая подвоха, но кофе оказался отлично сварен. Очень хорош.
Заметив его удивленный взгляд, она рассмеялась:
—У нас в баре подается кофе. Я его не пью, но готовить умею.
—И у тебя отлично получается!
Она просияла.
Тейлон сел в кровати и окинул ее нежным взглядом.
—Чем ты занималась, пока я спал?
—Работала. У меня завтра встреча с клиентом. Я покажу ему свои наброски, и, если ему понравится, он даст мне заказ на художественное оформление сети ресторанов.
—Правда? – воскликнул Тейлон, явно впечатленный этой новостью.
Щеки ее порозовели, глаза засверкали радостным возбуждением. Видно было, что это для нее очень важно.
—Если я получу этот заказ – все, больше никакой уличной торговли! Я заработаю столько, что смогу открыть собственную студию.
—Знаешь, я мог бы дать тебе денег.
—Мои родители тоже предлагали финансовую помощь, – вздохнула Саншайн. – Но я хочу всего добиться сама, понимаешь? Не хочу быть никому обязанной.
Да, он это прекрасно понимал. Большую часть своей смертной жизни он доказывал всем окружающим, что может всего добиться сам.
—Нет ничего дурного в том, чтобы принимать помощь.
—Знаю. Но все-таки это не то. И потом, представь, как будет классно: заходишь ты в ресторан, а там на стенах – мои картины!
—Да, здорово. Надеюсь, ты получишь заказ.
Она снова улыбнулась:
—А ты? На что ты надеешься?
—Надеюсь, что мою хижину как-нибудь средь бела дня не снесет ураганом.
Она рассмеялась:
—А серьезно?
—Я серьезно. Представляешь, что со мной тогда будет?
Она присела на кровать.
—Неужели у тебя нет никаких планов на будущее?
—А что мне планировать, Саншайн? Я ведь Темный Охотник.
—И тебе никогда не хотелось с этим покончить?
—Никогда.
—А сейчас?
Он задумался.
—Если бы как-то отделаться от Камула – тогда, может быть... Но...
Саншайн кивнула, понимая всю тяжесть и неразрешимость его положения. Когда она спросила Камула, не согласится ли тот простить Тейлона, злобный бог расхохотался ей в лицо:
«Скорее рухнет небо и погибнет земля, чем я оставлю его в покое! Пока я жив, он будет расплачиваться за гибель моего сына!»
Но Тейлону она об этом рассказывать не стала – не хотела его расстраивать.
Рано или поздно она что-нибудь придумает.
—Ладно, – проговорила она. – Не будем больше об этом. Давай наслаждаться тем, что у нас есть.
—Вот такой план мне по душе!
Ночь они провели в спокойных, почти семейных развлечениях – играли в настольные игры, разговаривали. Саншайн, порыскав на кухне, нашла там кое-что, пригодное не только для еды, но и для боди-арта.
Тейлон познакомил ее со сливками в шоколаде – и с наслаждением следил за тем, с каким восторгом она лакомилась недопустимо калорийными и невообразимо вкусными сладостями.
А потом он сам слизывал с ее тела шоколадные узоры...
Кто бы мог подумать, что талант художника может пригодиться в постели?
Никогда за много сотен лет Тейлон не радовался жизни так, как этой ночью. Никогда столько не смеялся, не чувствовал себя так легко и свободно. Он больше ничего от нее не скрывал. Она познала его полностью – и как Темного Охотника, и как мужчину.
Вскоре после полуночи Саншайн заснула, а Тейлон погрузился в размышления.
Он вышел из дома, присел на порог. Здесь было прохладно и тихо. Над болотом висел густой туман, слышался плеск воды.
Много столетий он прожил здесь в одиночестве.
Не подсчитать, сколько раз сидел вот так на пороге, прислушиваясь к звукам ночи.
Но теперь по другую сторону двери его ждало счастье.
Если только он сумеет это счастье сохранить.
Но как человеку победить бога? Возможно ли такое?
В своей смертной жизни он ни разу об этом не задумывался.
Но сейчас...
Тейлон лег вскоре после рассвета. Не проспав и часа, он проснулся от шума: Саншайн искала что-то у него на столе.
—Что ты там делаешь? – сонно спросил он.
—Ищу ключи от катамарана.
—Зачем?
—Я же тебе говорила, у меня встреча с клиентом.
Тейлон потер глаза, пытаясь сосредоточиться.
—Что?
—Я же тебе вчера рассказывала, помнишь? Мы с ним встречаемся в одиннадцать на Джексон-сквер. Вернусь так быстро, как только смогу.
—Саншайн, это невозможно!
Она обернулась, бросила на него испытующий взгляд.
—Я же говорила тебе, как это для меня важно.
—Не будь дурочкой, Саншайн! Речь идет о твоей жизни!
—Вот именно. – Она снова повернулась к столу. – И я не позволю какому-то психопату перевернуть мою жизнь вверх тормашками. Если этот извращенец ко мне подойдет, уверяю тебя, эта ошибка станет для него последней! Раньше я и не подозревала, что за мной гоняются, но теперь знаю об этом, так что смогу сама себя защитить.
Объятый гневом и страхом, Тейлон вскочил с кровати.
—Я не позволю тебе уйти!
—Тейлон, не указывай мне, что делать! Я даже отцу родному не позволяю собой командовать. Я взрослый человек и сама решаю, как мне жить.
—Черт возьми, Саншайн, подумай своей головой! Я не хочу, чтобы с тобой что-то случилось!
—Почему? Потому что меня любишь?
—Да, потому что люблю тебя! – зло выкрикнул он.
И оба застыли.
Сердце Саншайн затрепетало. Как хотела она поверить этим словам! Но можно ли им доверять?
—Ты... серьезно? – выдавила она, наконец, внезапно охрипшим голосом.
Тейлон молча наблюдал, как она открывает стоящую у него на столе серебряную шкатулку. В ней хранилось ожерелье-торк – точная копия его ожерелья, только поменьше.
Женский торк.
Торк Ниньи.
Саншайн протянула ему открытую шкатулку.
—А может быть, ты любишь Нинью?
Тейлон прикрыл глаза, не в силах видеть
ожерелье жены. Надо было избавиться от него еще тогда, много столетий назад.
Но на это у него не хватило духу.
Он просто спрятал ожерелье в шкатулку, подальше от глаз.
Но так и не смог о нем забыть.
Саншайн закрыла шкатулку и поставила ее на стол.
—Тейлон, я должна уехать. Ради себя. Я не хочу и не могу подчиняться страху, ломать собственную жизнь. Камул знает, что я с тобой. И здесь похитить меня или убить ему не сложнее, чем в городе. Он же бог, Тейлон! Мы не сможем от него спрятаться.
Тейлон молчал, с горечью понимая правоту ее слов. Ему вспомнилось, как рухнул рядом с ним дядя, сраженный смертельным ударом, – Тейлон сражался с ним бок о бок, но не смог его защитить...
Сердце его рвалось от боли. Как он понимал гордость Саншайн, ее желание самой управлять своей жизнью, доказать, что она чего-то стоит! Но в то же время страшился отпустить ее в неизвестность одну, безо всякой защиты.
Но ему нужно отдохнуть. Это необходимо – иначе не удастся восстановить силы для боя. Выйдя на улицу изможденным, он обречет на смерть и себя, и Саншайн.
Но если он сейчас ляжет в постель, – нет сомнений, Саншайн ускользнет, едва он закроет глаза.
А он будет заперт в своей хижине. Придется звонить Нику, просить пригнать сюда другой катамаран...
Черт!
– Ладно, – сердито бросил он и потянулся за мобильником. Кроме Эша, ему был известно лишь одно существо, способное сражаться с богом и ускользнуть от него. – Можешь идти, но одну я тебя все равно не отпущу. У тебя будет охрана.
—Кто?
Он поднял руку, призывая к молчанию.
Судя по голосу, катагари был не слишком рад его слышать.
—Кельт? Я не давал тебе свой номер!
—Не рычи, волчара. Мне нужна от тебя одна услуга.
—Ладно, но за это ты будешь у меня в долгу.
Тейлон бросил взгляд на Саншайн.
Ради нее он готов на все.
—Договорились, – ответил он.
—Так что тебе нужно?
—Ты можешь превращаться в человека при свете дня?
Вейн фыркнул:
—А как ты думаешь? Или, по-твоему, я мобильник лапой держу? Да и разговариваю с тобой, между прочим, по-английски, а не по-волчьи!
—Хорошо, хорошо, – нетерпеливо отозвался Тейлон, – меня интересует, можешь ли ты активно действовать в человеческом облике при свете дня? Например, драться?
—Конечно. Дневной свет мне не мешает.
—Отлично. Послушай, сегодня Саншайн нужно побывать на Джексон-сквер.
—С Эшем согласовал?
—Нет.
Вейн рассмеялся:
—Рисковый ты парень! Мне это по душе. Что требуется от меня?
—Охраняй ее до темноты, пока не появлюсь я.
—Ладно, поработаю сторожевым псом. Через полчаса буду.
—Хорошо, спасибо.
—Мог бы ответить «обращайся в любое время», – но нет, кельт, такие услуги я оказываю лишь один раз, в исключительных случаях.
—Я знаю.
—Кто это? – спросила Саншайн, едва Тейлон повесил трубку.
—Вейн.
—Он тоже Темный Охотник?
—Нет, милая. Сейчас ты познакомишься с волком-оборотнем.
14
С виду Вейн ничем не отличался от человека. Но о том, что перед ней не человек, Саншайн догадалась бы и без предупреждений – по исходящей от него мощной, первобытно-свирепой ауре.
Он был в выцветших джинсах, белой футболке, тяжелых ботинках и потертой косухе. Ростом и шириной плеч не уступал Тейлону – и вполне мог потягаться с ним в красоте мускулистого тела и грации движений.
А лицо его...
Когда он снял темные очки, у Саншайн перехватило дыхание – так ярко сверкали на смуглом лице его пронзительно-зеленые глаза. Растрепанные волосы, как ей сначала показалось, были темно-каштановыми, но в следующий миг она заметила, что они переливаются всеми возможными оттенками: золотистыми и пепельными, рыжими и черными. Никогда она не видела таких волос!
По крайней мере, у человека...
Но больше всего ее поразила исходящая от Вейна мужская чувственность – неприкрытая, грубая, властная. По сексуальности он не уступал Тейлону. Двигался плавно и бесшумно, по-звериному, склонив тяжелую лобастую голову, словно хищник, готовый к атаке.
Да, перед ней настоящий шедевр природы!
– Что-то ты рановато, – заметил Тейлон.
Вейн пожал плечами: в его исполнении даже это простое движение завораживало, словно экзотический танец.
– Добрался быстрее, чем думал. – Обернувшись к Саншайн, он одарил ее улыбкой, от которой у нее едва не подогнулись ноги. – Кельт, ты уверен, что готов доверить мне свою самку?
– Да, потому что здесь, на болоте, я хозяин.
Вейн скептически поднял бровь.
– Это угроза?
– Это обещание, Вейн. Мои люди дежурят у твоих дверей и охраняют твою семью. Тебя я прошу о том же.
– Ценю твое доверие, кельт, но лишь потому, что знаю: доверяешь ты немногим.
Темный Охотник и человек-волк обменялись долгими понимающими взглядами.
Затем Вейн надел темные очки.
– Готова, детка?
При этом небрежно-ласковом обращении Саншайн напряглась. Быть может, он просто старается быть любезным, – но ей такая любезность не по нутру! Сегодня назвал «деткой», завтра играючи по попке шлепнет, а послезавтра...
– Вот что, давай договоримся сразу: ты мне не отец, не брат и не любовник, так что обойдемся без «деток».
Он снова одарил ее улыбкой, продемонстрировав убийственные ямочки на щеках.
– Слушаю, мэм! – И, открыв дверь, пропустил ее вперед. – До заката, кельт.
– До заката.
Выйдя за порог, Саншайн остановилась.
– А где твой катамаран?
– Я катамараном не пользуюсь. Слишком долго плыть, да и шума не люблю.
– Как же мы отсюда выберемся?
Вейн с усмешкой протянул ей руку.
– Ты мне не доверяешь?
Он что, шутит?
– Конечно, нет! Я же тебя совсем не знаю!
Оборотень рассмеялся густым басовитым смехом, теплым и манящим. В иные времена Саншайн уже кинулась бы этому мужчине на шею, но сейчас ее сердце принадлежало Тейлону.
– Ладно, Дороти, – усмехнулся он. – Закрой глаза, трижды повернись на каблуках и скажи: «Нет места лучше, чем родной дом!» [32]
– Что?
Не успела она моргнуть, как он взял ее за руку... и в следующий миг они оказались в лесу, на тропинке среди столетних буков и вязов.
Саншайн оглянулась. Хижины Тейлона не было и в помине.
Девушка ахнула:
– Что это ты сделал?
– Перенес нас с тобой.
– Как это?
Человек-волк явно наслаждался ее изумлением.
– По-научному это называется «пространственно-временной прыжок». Я перенес тебя через горизонтальное время: от дверей Тейлона через болото к тому месту, где оставил свой мотоцикл. Как видишь, все очень просто.
– Горизонтальное время? Не понимаю.
– Время течет в трех направлениях, – объяснил он. – Вперед, назад и горизонтально. В обычной ситуации время течет вперед, но тот, кто правильно улавливает Риты ,может сам выбирать направление.
Саншайн уставилась на него, совершенно сбитая с толку:
– А что такое Риты?
– Как бы тебе объяснить... Ну, скажем так, деформация пространства.
Саншайн по-прежнему ничего не понимала. Волк сбросил косуху.
– Смотри сюда. – Одной рукой он взял свою куртку за плечо, другой – за конец рукава. – Вот как устроено время. Предположим, тебе нужно отсюда, от плеча, попасть туда. Видишь расстояние?
Саншайн кивнула. Расстояние было немалое – у этого парня очень длинные руки!
– Риты – это невидимые волны, пронизывающие все вокруг нас. Они отражаются друг от друга, иногда сталкиваются. И делают вот что. – Он скомкал рукав. – Видишь? Теперь дорога занимает не несколько часов, а пару секунд.
– Ух ты! – восхищенно ахнула Саншайн. – И ты можешь путешествовать во времени в любом направлении? Даже назад?
Он кивнул.
– А как? Как ты ловишь эти Риты?
Он снова накинул куртку.
– Детка, в этом мире я – Оз всемогущий. Здесь мало такого, чего бы я не мог.
Черт возьми, этот парень выведет ее из терпения!
– Перестань называть меня деткой!
Вместо ответа он кивнул в сторону ближайшей сосны – и мгновение спустя под деревом, словно из ниоткуда, возник мотоцикл стального цвета, с плавными хищными формами, блестящий от мелких капелек влаги.
– О боже мой! А это ты как сделал?
– Если быть кратким, то я – волшебник. Умею обходить все законы физики, известные человечеству, и даже еще не открытые!
– Вот это дар! – восхищенно воскликнула Саншайн.
– Детка, не будь ты женщиной Тейлона, – я бы тебе продемонстрировал и другие свои способности!
Этого можно было и не говорить – Саншайн не сомневалась в том, что он талантлив в постели.
Вейн протянул ей шлем.
– Ты называешь меня деткой именно потому, что я просила этого не делать?
– Папа говорил, что я все делаю наперекор, – и, боюсь, он был прав. У меня это природное. Никак не могу удержаться.
– Сделай милость, хотя бы постарайся!
В ответ он снова обаятельно сверкнул ямочками на щеках; затем снял темные очки, сунул их во внутренний карман косухи и надел шлем.
– Но объясни, – не отставала Саншайн, – если ты умеешь прыгать сквозь пространство и время, почему в город мы едем как обычные люди, на мотоцикле? Почему бы просто туда не перенестись по этим... Ритам?
Застегивая ремешок шлема, Вейн повернулся к ней:
– Ашерон любит повторять одну истину: Можешь – не значит должен». Да, я кое-что могу, но это не значит, что буду заниматься этим беспрерывно. Особенно на глазах у посторонних. Лично мне не хотелось бы окончить жизнь в лаборатории какого-нибудь безумного ученого. Так что стараюсь не появляться из ниоткуда и не исчезать там, где меня могут увидеть.
Логично, подумала Саншайн.
– Значит, ты умеешь путешествовать во времени. А изменять прошлое можешь?
– Могу.
– Пробовал?
Вейн покачал головой. Улыбка мгновенно изчезла с его лица.
– В нашем мире есть силы, с которыми лучше не связываться. Пытаясь задним числом изменить ход событий, ты нарушаешь волю Судеб, – а они умеют жестоко мстить за вторжение на свою территорию.
Эти слова – и еще более тон, каким они были произнесены, – намекали Саншайн, что, возможно, ее собеседник однажды попробовал нарушить волю Судеб. Может быть, спросить? Но нет: пожалуй, лучше не спрашивать.
Саншайн надела второй шлем и оседлала мотоцикл. Поерзала, устраиваясь на заднем сиденье, стараясь не слишком тесно прижиматься к Вейну. Не то чтобы он ей не нравился, но что-то в нем ее пугало. И вовсе не то, что он умел превращаться в волка и путешествовать во времени.
Просто что-то подсказывало, что слишком доверять ему не стоит.
По просьбе Саншайн Вейн довез ее до небольшой картинной галереи, где девушка оставляла на хранение свои картины и керамику, а затем помог ей перевезти товар на Джексон-сквер.
Они добрались туда в начале одиннадцатого. На площади было уже полно народу.
– Не понимаю, – заметил Вейн, ставя ее раскладной столик рядом со столиком Селены. – Ты собиралась просто встретиться с клиентом. Зачем расставлять все свои работы?
– Камерон сказал, что хочет посмотреть на них. Раз уж мне все равно придется все ему показывать – почему бы заодно и не поторговать?
– О, Санни! – замахала ей Селена. – Я смотрю, у тебя кто-то новенький?
– Нет, это просто...
– Просто сторожевой пес, – усмехнулся Вейн, протягивая Селене руку. – А вы – Селена Лоуренс, верно? Старшая сестра Аманды?
Селена кивнула, пожимая ему руку:
– Вы знаете Аманду?
– Я знаю Кириана.
– Похоже, все вокруг знают Кириана, – пробормотала Саншайн.
– Сейчас день, так что вы не Охотник, – умозаключила Селена. – А кто? Оруженосец?
Вейн застыл на месте.
– Не смей называть меня слугой! – прорычал он. – Такого я не потерплю!
– Прошу прощения, мой спутник не слишком вежлив, – заметила Саншайн, расставляя на складном столике свою керамику. – По-моему, ему не помешают прививки от бешенства.
Вейн, кажется, хотел оскалить клыки, но вместо этого невольно улыбнулся.
– Черт возьми, женщина, твоя дерзость мне нравится!
Саншайн хотела ответить... но в этот миг ощутила на себе чей-то взгляд.
Смущенная, даже испуганная, она вгляделась в толпу – и просияла, увидев знакомое, родное лицо.
Бабуля!
Хрупкая пожилая дама выделялась из толпы с первого взгляда. Дело не в фигуре – она была невелика ростом, – и даже не в просторной блузке ослепительно-красного цвета. Просто в ней чувствовалась Сила, не уступавшая Силе Тейлона или Вейна.
Ее седые косы были венцом уложены вокруг головы. Улыбчивое лицо испещрено морщинами – следами долгой и счастливой жизни. Сияющие карие глаза светились добротой и мудростью.
– Бабуля! – радостно воскликнула Саншайн. – Что ты здесь делаешь? Ты же клялась, что ноги твоей больше не будет в Новом Орлеане в дни Карнавала!
Бабушка крепко обняла внучку, затем отстранилась, чтобы оглядеть ее с ног до головы. Они с Саншайн не виделись почти год.
– Так и есть, – ответила она, проводя рукой по плечу Саншайн, словно желая удостовериться, что с внучкой все в порядке. – Но твоя мать позвонила мне и сказала, что ты очень интересуешься своей прошлой жизнью, – так что я решила сделать тебе сюрприз.
– В самом деле, сюрприз – и очень, очень приятный!
Заметив Вейна, бабушка вопросительно подняла бровь:
– А это...
– Вейн Катталакис, – представился Вейн.
Бабушка повернулась к Саншайн.
– А где же Тейлон, о котором мне рассказывала Старла?
– Бабуля, он будет позже.
Кивнув, бабушка достала из-за ворота блузки медальон и надела его Саншайн на шею.
– Что это?
Бабушка поправила медальон так, чтобы он бросался в глаза с первого взгляда.
– Держи его поближе к сердцу, малышка. Если этот человек снова придет за тобой, – пусть знает, что ты под защитой.
– Какой еще человек? – дрожащим голосом поинтересовалась Саншайн. Неужели бабуля знает, что ее похищали?
Увы, похоже, что да.
– Не трудись притворяться, Санни. Я знаю, что с тобой случилось, – и ты знаешь, что я об этом знаю.
Черт! Не так уж приятно иметь ясновидящую бабушку!
– Бабуля, я не думаю, что его отпугнет твой медальон.
– Посмотрим. А если он не испугается, – значит, заслужит свою участь. – Бабушка похлопала ее по плечу и повернулась к Селене. – А вы, мисс Лоуренс, делаете те духовные упражнения, которым я вас научила?
– Да, мэм, и чувствую, что мои силы растут с каждым днем.
– Отлично. А теперь пойду домой, к Старле. И если этот грязный ублюдок снова посмеет подойти к моей малютке...
– Бабуля! – воскликнула шокированная Саншайн, никогда не слыхавшая от бабушки подобных выражений.
– А как еще назвать человека, угрожавшего моей внучке? Так вот, если он снова протянет к тебе свои грязные лапы, я его сварю в кипящем масле, а голову брошу на съедение волкам!
– Позволю себе заметить, мэм, – встрял Вейн, – что волки не едят человеческих голов. У человека очень жесткий череп, его сложно разгрызть, а питательных веществ внутри маловато.
Бабушка смерила его уничтожающим взглядом.
– Мальчик, ты, кажется, мне дерзишь?
– Совершенно верно, мэм.
– Молодой человек, – чопорно проговорила бабушка, – неужели мать не научила вас хорошим манерам?
– Мать кое-чему обучила меня, – но, поверьте, хорошие манеры в списке не значились.
– Вижу, – кивнула бабушка. – Однако жизнь еще преподаст тебе важный урок.
– Какой же?
– Однажды тебе придется впустить в свою жизнь кого-то, кроме брата и сестры.
Лицо Вейна словно окаменело, глаза вспыхнули диким звериным огнем.
– Что вызнаете о моих брате и сестре?
– Больше, чем ты думаешь. Тебя, Вейн Катталакис, ждет нелегкий путь. Хотела бы я облегчить его для тебя, – но, увы, по этой дороге каждый должен пройти в одиночку. Только помни: ты намного сильнее, чем думаешь.
– Поверьте, леди, в своей силе я никогда не сомневался!
– Порой нам удается обмануть других, но не себя, – грустно улыбнулась бабушка.
Затем она повернулась к женщинам:
– Селена, Саншайн, до свиданья. Берегите себя. И, Саншайн, послушай меня: после захода солнца слушай свое сердце. Слушай и делай так, как оно говорит. Сердце тебя не подведет.
– Хорошо, бабуля.
Пожилая леди поцеловала ее в щеку и двинулась в сторону собора Святой Анны.
Когда она скрылась из виду, Саншайн обернулась к Вейну.
– Прошу прощения. Бабуля всегда такая – вечно всем знакомым предсказывает будущее.
Но Вейн молчал, прислонившись к черной кованой ограде и скрестив на груди руки, и на лице его отражалось необычное волнение.
Закончив расставлять свой товар, Саншайн взглянула на часы.
До прихода Камерона еще оставалось время, так что она вытащила блокнот и начала рисовать.
Мысли ее обратились ко вчерашнему дню, и, сама того не замечая, Саншайн начала набрасывать портрет одного из своих похитителей.
– Чертовски похож! – заметил Вейн, взглянув ей через плечо.
– Ты знаешь этого парня? – похолодев, спросила Саншайн.
– А как же! Конечно, знаю. И Тейлон знает. А может быть, и Селена.
– Селена! – позвала Саншайн подругу. – Ты знаешь, кто это?
– Разумеется. Это Ашерон.
– А кто такой Ашерон? – поинтересовалась Саншайн, озадаченная тем, что этого человека знают все вокруг, кроме нее.
– За неимением лучшего определения, – ответил Вейн, – скажем просто: начальник Тейлона.
– Но зачем начальнику Тейлона меня похищать? Может быть, для того, чтобы я держалась от Тейлона подальше?
– Это совсем не в его стиле! – рассмеялся Вейн. – Если бы он хотел, чтобы ты держалась от Тейлона подальше, – просто явился бы к тебе и напугал до полусмерти! И потом: он же собственной персоной возглавлял спасательную операцию.
Хм, приятно слышать... но почему же тогда один из ее похитителей похож на него как две капли воды?
Саншайн нахмурилась:
– Когда Тейлон меня нашел, Ашерон был там?
– Конечно. И я тоже был. Ты что, не помнишь?
Саншайн покачала головой. По совести сказать, она не помнила вообще ничего и никого, кроме Тейлона.
– Ты хорошо знаешь Тейлона и Ашерона? – спросила она Вейна.
Тот пожал плечами:
– С Тейлоном едва знаком, а с Ашероном наши пути пару раз пересекались за последние несколько столетий.
– Ты тоже бессмертный?
Он покачал головой:
– Нет, просто наше племя живет гораздо дольше людей.
– Насколько дольше?
– Около тысячи лет. Плюс-минус столетие.
Ух ты! Вот это долгожители!
Интересно, каково строить планы на тысячу лет вперед? Впрочем, что-то подсказывало Саншайн, что долгая жизнь может стать не только благословением, но и проклятием, – особенно если ты один...
