Текст книги "Темные объятия"
Автор книги: Шеррилин Кеньон
сообщить о нарушении
Текущая страница: 3 (всего у книги 26 страниц)
3
Из глубокого сна его вырвала жгучая боль в руке.
Зашипев от боли, Тейлон отдернул руку от солнечных лучей и открыл глаза.
Он лежал на розовой-розовой кровати, под розовым-розовым одеялом. Жаркое полуденное солнце било в окно. Тейлон поспешно отодвинулся к плетеному изголовью, подальше от смертоносных лучей, и принялся дуть на обожженную руку.
Черт возьми, где это он?
Впервые за много сотен лет Тейлон чувствовал... ну, не то чтобы растерянность, но что-то вроде этого.
Он привык контролировать все, что происходит с ним и вокруг него. Спокойствие, сдержанность, собранность – вот его девиз.
Еще ни разу за все столетия его жизни Темному Охотнику не случалось оказаться не в своей тарелке.
Но сейчас он не представлял себе, ни где он, ни сколько сейчас времени, ни кто те женщины, чьи голоса доносятся до него из-за розовой шторки.
Щурясь от пронзительного солнечного светa, Тейлон огляделся вокруг – и обнаружил себя в ловушке между двумя окнами. Сердце его гулко бухнуло в груди. Вот попал так попал! Даже с кровати не встанешь! Единственное безопасное место в комнате – левый угол, занятый нежно-розовой прикроватной тумбочкой.
Вот черт!
Схватившись за пылающий лоб, Тейлон попытался вспомнить, как сюда попал. События вчерашнего вечера тут же предстали перед ним с ошеломляющей четкостью. Кофе с блинчиками... Даймоны...
Женщина...
Та махина на колесах, которая его сбила...
Все тело ломило, но Тейлон чувствовал, что в целом исцелен, – Сила Охотника излечила его во сне. Через несколько часов уйдет и боль, – и он будет вполне здоров.
Однако что же делать с трижды проклятым солнцем? Прикрыв глаза, Тейлон постарался вызвать облака, чтобы укрыться хотя бы от слепящего света.
При желании он может нагнать на небо такие густые тучи, что днем станет темно, как ночью. Вот только толку от этого немного.
Светлый или темный – день остается днем.
Уникальные способности, полученные вместе с обращением, давали Тейлону возможность исцелять себя и других, управлять погодой, даже превращать свет во тьму, но хозяином светлого времени суток оставался Аполлон. А этот бог – пусть формально он и удалился на покой вместе с прочими – не потерпит, чтобы по его владениям разгуливал Темный Охотник.
Стоит Аполлону увидеть Охотника на своей территории – на улице или хотя бы у окна, – и
Тейлон моментально превратится в жаркое.
Хорошо прожаренный кельт... нет, не так ему хотелось бы закончить свою биографию!
Подождав несколько секунд, пока утихнет рябь, в глазах, Тейлон хотел было встать с кровати… и замер, вдруг сообразив, что от розовой, терпко пахнущей пачулями и скипидаром простыни его ровно ничего не отделяет.
Здрасьте, пожалуйста! А почему я голый?..
Раздевался ли он вчера? Если и разделся, то совершенно этого не помнил.
Неужели...
Тейлон нахмурился, припоминая. Да нет, быть не может! Будь он в силах заняться с ней сексом – нашел бы в себе силы и убраться отсюда задолго до рассвета.
– Ну, где же он? – послышался из-за розовых занавесок незнакомый женский голос.
А через секунду маленькая смуглая рука отдернула занавеску, и перед Тейлоном предстала симпатичная женщина лет тридцати восьми, в длинной черной юбке и тунике, с переброшенном через плечо толстой косой, очень похожая на его вчерашнюю знакомую.
– Саншайн, твой друг очнулся! Как его зовут?
– Не знаю, Старла. Я не спрашивала.
Тейлон не знал, что и думать.
Ни чуть не смущаясь его присутствием, женщина вошла в комнату и направилась к тумбочке – Мне кажется, вам очень подходит имя Стив, – сообщила она ему, приседая перед тумбочкой. На полу под розовой салфеткой обнаружилась стопка журналов, и незнакомка принялась в них копаться. – Есть хотите, Стив?
Ответить он не успел – она повернулась к выходу и, повысив голос, объявила:
– Здесь тоже нет.
– Он точно там! Под старыми номерами «Мира искусства».
– Да нет же, я тебе говорю!
Снова зашелестела занавеска, и в спальню с грацией феи впорхнула Саншайн. На ней было свободное платье с длинными рукавами, такого ослепительно-пурпурного цвета, что Тейлон невольно прищурился. А когда она прошла мимо окна, он с приятным удивлением обнаружил, что тонкая материя платья так прозрачна, что не скрывает соблазнительных изгибов ее груди и талии. А под платьем на ней ничего нет.
Ничего, кроме стройного загорелого тела.
У него мгновенно пересохло во рту.
Не удостоив его даже взглядом, прелестное создание опустилось на колени возле стопки журналов.
– Да вот же он! – проговорила она и, вытащив из стопки журнал, передала его Старле. Затем наконец повернула голову в сторону кровати. – Привет! Есть хотите?
– Где моя одежда?
Как-то разом смутившись, она повернулась к Старле:
– Ты спросила, как его зовут?
– Стив.
– Нет, я не Стив!
На его слова Саншайн не обратила ни малейшего внимания. Теперь обе женщины повернулись к нему и разглядывали его, как какую-то любопытную диковинку.
Тейлон подтянул повыше розовое одеяло, затем, вдруг сообразив, что оно очень тонкое и почти ничего не скрывает, согнул ногу в колене, чтобы... э-э... центральная часть его тела не так бросалась в глаза.
Но женщины пялились на него по-прежн ему.
– Теперь видишь, о чем я говорила? – произнесла Саншайн. – У него невероятная аура, я такой никогда не видела!
– Сразу видно, душа-долгожительница, – со знанием дела заметила Старла. – Должно быть, в нем течет кровь друидов. Ему обязательно надо пройти регрессию в прошлые жизни – не сомневаюсь, там найдется много инте ресного!
Да они обе чокнутые!
– Послушайте, дамы, – решительно заговорил он. – Мне нужна моя одежда – и немедленно!
– Смотри, смотри! – воскликнула Саншайн. – Как меняется цвет! У него абсолютно живая аура!
– М-да... никогда такого не видела. Определенно, ты подобрала на улице оч-чень необычного человека! – И Старла вышла, на ходу шелестя страницами журнала.
– Так что же, есть хотите? – бодро поинтересовалась Саншайн.
Как это ей так удается мгновенно перескакивать с одной темы на другую?
– Нет, – твердо ответил Тейлон, пообещав себе, что его ничто не собьет с избранной линии. – Хочу одеться.
Саншайн приподняла брови, и вид у нее стал очень несчастный.
– Видите ли... м-м-м... кстати, а почему у вас на штанах не было ни одной этикетки?
А это здесь при чем?.. Среди Темных Охотников Тейлон славился невозмутимостью и бесстрастием, считалось, что его невозможно вывести из себя. Однако рядом с этой женщиной он ощутил, как его хваленое самообладание начинает давать трещину.
– Прошу прощения?
– Видите ли, они были все в крови...
– И? – поторопил ее Тейлон, полный неясных, но дурных предчувствий.
– Они были очень грязные, и...
– Черт! Вы что, их выстирали?!
– Ну, честно говоря, повредила им не столько стирка, сколько отжимание.
– Вы отжимали кожаные штаны?!
– Видите ли, я не поняла, что они кожаные, – смущенно объяснила Саншайн. – Они очень мягкие, на ощупь совсем не похожи на кожу – вот я и решила, что это какой-то кожзаменитель. У меня есть платье из кожзама, и я его всегда стираю в машине – но оно от этого ни съеживается и не расползается, как ваши штаны.
Тейлон потер лоб. Ночное приключение становится все увлекательнее. И как теперь, ради всего святого, он доберется до дома в полдень – без штанов?
– Мне кажется, напрасно вы срезали с них этикетки, – с мягким упреком добавила Саншайн.
С тех пор как Тейлон в последний раз закипал от гнева, прошло много-много лет. Он уже думал, что вовсе разучился испытывать это чувство. Но он, оказывается, ошибался.
– Этикеток на них нет и никогда не было, – проговорил он, чеканя каждое слово. – Это руч наяработа. Единственный экземпляр.
– Ох! – пробормотала Саншайн. Вид у нее сделался еще более виноватый. – Я бы купила вам новые, но, поскольку не было этикеток, я не могла узнать размер...
– Ладно, что ж теперь делать. Видно, мне здесь суждено навеки поселиться.
Саншайн хихикнула, но, взглянув ему в ли цо,прикусила язык и жалобно добавила:
– У меня есть розовые тренировочные брюки. Только они вам будут малы. И... гм... даже если бы не были малы, мне кажется, вы бы их не надели.
– Правильно вам кажется. А бумажник мой вы тоже постирали?
– Нет-нет, бумажник я вытащила!
– Хоть с этим повезло! И где же он?
Саншайн снова умолкла и опустила глаза. Ужасное предчувствие охватило Тейлона.
– Так что с бумажником?
– Видите ли... – начала Саншайн.
Тейлон уже начинал ненавидеть выражение «видите ли», неизменно предвещающее беду ему самому и его пожиткам.
– Я пошла с вашими штанами в автоматическую прачечную. Бумажник и ключи вытащила из карманов и положила на стиральную машину. И тут вдруг вспомнила, что у меня совсем нет мелочи! Всего на секунду отошла к автомату разменять деньги – а когда вернулась, бумажник уже кто-то стащил!
Тейлон тяжело поморщился.
– Вместе с ключами?
– Нет, с ключами вышла другая история. Видите ли, когда барабан не заполнен до конца, стиральную машину сильно трясет. Ну вот, машину стало трясти, ключи упали и провалились в сток.
– А вы их не достали?
– Пробовала, но не дотянулась, – убитым голосом сообщила Саншайн. – И еще три человека пробовали – тоже не дотянулись.
Тейлон сел и покрутил головой. Ну и влип! Больше всего поразило его то, что он даже разозлиться на нее по-настоящему не может. Хотя, видят боги, очень хотел бы. Но не выходит. В конце концов, она ведь просто хотела помочь.
– Подведем итоги: я остался без денег, без ключей и без штанов. Куртка хотя бы цела?
– Да-да, с курткой все в порядке! Еще осталась, коробочка пастилок «Снупи-пец» – те, кто украл бумажник, на нее не позарились. И ваши ботинки и ножик тоже целы, вот они, – сообщила она, поднимая их с пола у кровати.
Тейлон кивнул. Даже испытал что-то вроде облегчения: выходит, не все, к чему прикасаются ручки этой феи, погибает от страшной смерти. Слава богам, мотоцикл он оставил у «Кафе нюМонд»! О том, что Саншайн могла бы сотво ритьс мотоциклом, ему и представлять себе не хотелось.
– Так... Телефон у вас есть?
– На кухне.
– Принесите, пожалуйста.
– Видите ли... придется вам самому туда сходить. Телефон у меня с проводом. Потому что беспроводные телефоны я вечно теряю или забываю, куда положила, а потом на них сажусь, или ещечто-нибудь. Последний утопила в унитазе.
Тейлон взглянул на женщину, затем нерешительно покосился на окно, откуда лился тусклый дневной свет. Интересно, что для него более опасно?
– Не могли бы вы задернуть шторы? – попросил он, наконец.
Саншайн нахмурилась.
– Вас беспокоит свет?
– У меня на солнечный свет аллергия, – мрачно сообщил Тейлон. Стандартное объяснение для Темного Охотника в такой ситуации.
Впрочем, можно руку дать на отсечение, что в такую ситуацию ни один Охотник на свете еще не попадал.
– Правда? Никогда о таком не слышала! Не знала, что бывает аллергия на солнечный свет.
– Теперь знаете.
– Что же, значит, вы вроде вампира?
Фу ты, черт, догадливая!
– Н-не совсем.
Подойдя к окну, Саншайн начала задергивать штору... которая, разумеется, с треском оборвалась.
Поток тусклого, серого, но тем не менее солнечного света хлынул на кровать.
Тейлон едва успел вскочить и забиться в угол, прижавшись к стене.
В этот момент в спальне вновь появилась Старла.
– Саншайн, я... – заметив в углу совершенно голого Тейлона, она умолкла и остановилась, взирая на него с чистосердечным исследовательским интересом.
Тейлон никогда не страдал излишней скромностью, но под ее любопытным взглядом ему стало очень не по себе.
Отчаянным броском он сорвал с кровати розовое одеяло и прикрыл им самые деликатные части тела.
– Знаешь, Саншайн, – подумав, объявила Старла, – вот за такого мужчину тебе стоило бы выйти замуж! Я имею в виду, посмотри, какое у него тело! Он тебе сделает троих или четверых деток – и все еще останется стена стеной!
Тейлон хватал ртом воздух, словно рыба, выброшенная на песок.
– Старла, ты его смущаешь! – рассмеялась Саншайн.
– Дорогой мой, – обернулась Старла к нему, – поверьте, смущаться здесь совершенно нечем! Вы должны гордиться тем, что так щедро одарены природой. Конечно, я вам кажусь старухой, – но не сомневаюсь, что и многие женщины моего возраста рады были бы познако митьсяс вами поближе!
Тейлон поймал себя на мысли, что слушает ее с открытым ртом, и поспешно его закрыл. Боже правый, куда он попал? Уж не в психушку ли?
Эй, кто-нибудь, заберите меня отсюда!
– А ты чем это занята? – обернулась Старла к Саншайн.
– У него аллергия на солнечный свет.
– Там же нет солнца! Посмотри, как пасмурно!
– Знаю, но он говорит, ему вреден даже такой свет.
– В самом деле? Выходит, ты притащила домой вампира? Ну и ну!
– Я не вампир! – подал голос Тейлон.
– Когда я спросила, не вампир ли он, он отве тил:«Не совсем», – уточнила Саншайн. – Интересно, вампир, но не совсем, – это кто?
– Может быть, оборотень? – предположила Старла. – В самом деле, по ауре похож... Ну – что ж, Санни, поздравляю, ты притащила домой оборотня.
– Я не оборотень!
Это заявление, кажется, разочаровало Старлу.
– Какая жалость! А ведь места у нас для этого самые подходящие. Где же еще ждать встреч с живыми мертвецами или неупокоенными душами, как не в Новом Орлеане? Правда, я сама, как ни старалась, ни разу ничего такого не видела... – Она повернулась к Саншайн. – Послушай, что мне пришло в голову: может быть, нам поселиться по соседству с Энн Райе? Не помнишь, в каком районе она живет? А вдруг вся нечисть там собирается? С каким удовольствием я бы посмотрела на вампира или на оборотня!
– А я бы и от зомби не отказалась! – заметила Саншайн, задергивая наконец штору.
– Зомби – тоже неплохо, – согласилась Старла. —Твой отец меня уверял, что видел одного на берегу залива, как раз накануне нашей свадьбы.
– Мама, я думаю, это оттого, что на мальчишнике папа попробовал пейот [9] .
– Ну, может, ты и права.
У Тейлона снова отвисла челюсть. «Твой отец»? «Мама»? Так они – мать и дочь? Как это возможно – ведь Старла старше Саншайн всего лет на десять? И общаются они совсем не как мама с дочкой. Хотя, с другой стороны, очень похожи друг на друга... И обе чокнутые. Види мо,это наследственное.
«Энн Райс написала бы: в корнях их генеалогического древа притаилось безумие...» – ду малТейлон, пока Саншайн задергивала второе окно.
Завернувшись в одеяло, Тейлон вышел из спальни и с облегчением обнаружил, что на просторный и полупустой чердак солнце почти не проникает. Там, слева, где Саншайн выгородила себе мастерскую, есть ряд окон, но в «гостиной», к счастью, царит благословенный полу мрак.Придерживая одеяло, Тейлон отправился па кухню – искать телефон.
За спиной у него послышался голос Старлы:
– Ну что ж, Саншайн, теперь, когда он прищеп в себя, и я сама вижу, что он абсолютно не опасен...
Тейлон поднял бровь. Не было в его жизни ни единой минуты, когда его можно было бы назвать «безопасным». Он – Темный Охотник. Эти два слова вселяют ужас в черные сердца тех, кто создал Злу дурную репутацию!
–...пойду-ка, пожалуй, в клуб и займусь делом: оплачу пару счетов, отдам пару распоряжений – в общем, поработаю.
– Ладно, Старла, увидимся.
Безумные маленькие хозяйки большого дома – что старшая, что младшая. Пора отсюда сваливать!
Старла чмокнула Саншайн в щеку и исчезла.
Обшарив всю кухню, Тейлон наконец заметил на стене телефонный шнур и двинулся по следу. Шнур привел его к шкафу: там, среди кистей и тюбиков акриловой краски, скрывался разрисованный абстрактными узорами телефон, которому на вид было лет тридцать.
Тейлон снял трубку и набрал номер Ника Готье – бывшего Оруженосца (смертного помощника) Кириана Фракийского. После того как Кириан женился на Аманде Деверо и покинул ряды Темных Охотников, Ник остался без работы – и устроился к Тейлону неофициальным личным Оруженосцем на полставки.
Тейлона эта идея несколько смущала. Он не хотел снова сближаться со смертным. Близкие люди имеют дурную привычку умирать у него на руках: слишком часто Тейлон переживал это в прошлом – и не хотел переживать снова. А Ник, с его ядовитым языком, точно не доживет до старости!
Однако бывали дни, когда Тейлон на собственном примере убеждался: Охотнику без Оруженосца не обойтись.
Вот, например, как сейчас...
В трубке раздался голос автоответчика, сообщающего, что абонент сотовой сети недоступен.
Вот незадача! Остается только один вариант... Ох, черт. Он скорее бы дал еще раз себя убить, чем набирать этот номер! Оруженосцы при вступлении в должность приносят присягу, в которую входит клятва о молчании. Им строго-настрого запрещено сообщать кому бы то ни было любую информацию, способную повредить Темному Охотнику или выставить его в дурном свете.
К несчастью, сами Темные Охотники таких клятв не дают.
И, —черт побери, – именно сейчас мерзавец Готье куда-то смылся!
Стиснув зубы и мысленно подготовившись к неизбежному, Тейлон набрал номер Кириана Фракийского.
– Тейлон! – воскликнул тот, узнав его голос Что случилось? Ведь сейчас полдень!
В этот миг за спиной у Тейлона послышались лёгкие шаги и нежный голос, напевающий песенку «Puff the magic Oragon» [10] .
– Я... э-э... – Тейлон нервно оглянулся и договорил вполголоса: – Ты меня не выручишь?
– Для тебя – все, что угодно.
– Съезди ко мне домой, возьми запасные ключи, второй мобильник и деньги.
– Гм, хорошо. А мотоцикл пригнать?
– Да. Байк припаркован у «Кафе дю Монд». Привези его сюда.
– «Сюда» – это куда?
– Подожди секунду. – Тейлон прикрыл рукой трубку. – Саншайн!
Она перестала петь и обернулась к нему.
– Где мы находимся?
Саншайн захлопала глазами. Из трубки донесся явственный смешок.
– Адрес, черт возьми, скажите адрес! – прошипел Тейлон.
– Знаете ночной клуб «Бегущий Волк» на Канал-стрит?
Он кивнул.
– Так вот, мы как раз над ним.
– Спасибо. – И он передал эту информацию Кириану.
– Тейлон, помяни мое слово, гормоны когда-нибудь доведут тебя до беды!
А ведь он еще не услышал последней просьбы! Той, которую Тейлон никак не мог выговорить, которая жгла ему язык. Они с Кирианом знакомы тысячу лет (точнее, даже на несколько столетий больше) – и ни разу еще он не влипал в такую историю! Кириан ушам своим не поверит! Да что там – Тейлон сам едва верит собственным глазам.
– Мне нужно кое-что еще. Пожалуйста, привези мне одежду.
Из трубки не донеслось ни звука.
Чертов Готье, нашел время выключать мобильник! Ну, доберусь я до него!
– Что-что? – явно не веря своим ушам, переспросил Кириан.
– Я... остался без одежды.
Он, конечно, понимал, что старый друг будет смеяться. Но вышло еще хуже. Кириан заржал.
– Кириан, заткнись, это не смешно!
– О, дружище, вот тут ты ошибаешься! – простонал Кириан и снова залился неудержимым хохотом.
Тейлон покосился на свои ноги, обернутые розовым одеялом. Должно быть, ему изменило чувство юмора – в этом зрелище он не видел ничего забавного.
– Ладно, – проговорил, отсмеявшись, Кириан. – Жди нас, скоро будем.
– Кого это «нас»?
– Захвачу с собой Джулиана.
Тейлон снова поморщился. Мало ему одного старого приятеля – вместе с ним явится Оракул! Прекрасно. Просто праздник какой-то. Ну и повеселятся же они за его счет! И, можно держать пари, еще до заката эта история во всех подробностях появится на сайте «http://www. dark-hunter.com».
– Ладно, – проговорил он, усилием воли взяв себя в руки. – Увидимся.
– Вот что я подумала, – начала Саншайн, как только он положил трубку, – наверное, мне стоит пойти и купить вам какую-нибудь одежду. Я ведь перед вами в долгу.
Тейлон обвел взглядом просторный чердак. Жилище Саншайн выглядело так, словно здесь изорвалась бутыль розовой воды: повсюду преобладали розовые тона. Но не укрылась от него и крайняя скудость обстановки, и сборная, исцарапанная, ободранная мебель. Похоже, деви цаживет, как и положено жить художникам, – в беззаботной бедности. Она явно не сможет выложить две тысячи баксов за такие брюки, к какимон привык.
А джинсы Тейлон не наденет, даже если это будут последние штаны на земле.
– Не беспокойтесь, – ответил он. – Мои друзья обо всем позаботятся.
Саншайн поставила перед ним тарелку с оладьями и какой-то травой.
– Что это?
– Завтрак... точнее, уже обед. – Тейлон не спешил браться за вилку, и Саншайн пояснила: – Ешьте, вам нужно восстановить силы. Это – оладьи из отрубей с клюквой, а это льняное семя и ростки люцерны.
И что... это едят? Прекрасный обед для коровы, – но не для кельтского вождя!
Спокойно, Тейлон. Ты справишься.
– А кофе у вас есть?
– Кофе? Ещё чего не хватало! Эта отрава вас убьет. Могу предложить травяной чай.
– Вы всех гостей такой дрянью угощаете? – не выдержал Тейлон.
– Ох, какие мы грозные! Не с той ноги встали?
От такой наглости Тейлон даже растерялся. Так разговаривать с ним не осмеливался ни один смертный! Даже Ник Готье побаивался своего работодателя и знал в шутках меру.
– Ладно, – пробурчал он, так и не сообразив, что ответить. – Где у вас ванная?
И тут же понял, что это вопрос опасный . Пожалуйста, пусть ванная окажется здесь, а не снаружи, на заднем дворе!
– Вон там, – указала она на дальний и темный угол.
Тот угол тоже был отгорожен занавеской. А он-то думал, времена средневековья остались
позади !..
Сладкие воспоминания молодости... но нет, цивилизация все-таки лучше.
Едва Тейлон задернул за собой занавеску и сбросил покрывало, как в ванную с мочалкой в руках и розовым полотенцем через плечо влетела Саншайн.
При виде его мужественной наготы она уронила полотенце и застыла, пожирая его глазами.
– Ухты! Вам кто-нибудь говорил, что у вас совершенное тело?
Тейлон почувствовал бы себя польщенным, если бы не ее тон, – тон восторженной ценительницы искусства в картинной галерее. В ее восхищении не было чувственности – лишь отстраненное любование и какой-то академический интерес. Как и у ее матери.
Нежная теплая ладошка пробежалась по его спине, по узорам татуировки.
– Не знаю, кто набивал вам тату, но это очень талантливый художник!
Рука ее скользнула к бедру – и по телу Тейл онапробежала дрожь.
– Это мой дядя, – вырвалось у него прежде, чем он сообразил, что лучше промолчать. О своем мире Тейлон ни с кем не разговаривал уже много столетий.
– Правда? Вот это да! – Женская рука скользнула к правому плечу, остановилась на изобра жениилука и стрелы – клейме Темных Охотников – А это откуда?
Тейлон дернул плечом, сбросив ее руку. Метку Охотника нельзя обсуждать с непосвященными.
– Неважно.
Только сейчас она заметила, что он возбужден, – и сделалась одного цвета с розовым полотенцем.
– Ох, простите! – пробормотала она. – Я... э-э... бывает, я что-то делаю, не подумав...
– Да, я заметил.
И, главное, продолжает пялиться на его эрекцию! Хоть бы из вежливости отвела взгляд!
– Какой же вы... большой!
Впервые за тысячу с лишним лет щеки Тейлона запылали, и он поспешно прикрылся полотенцем.
Только тут она оторвалась от созерцания его наготы.
– Ну ладно... я, собственно, хотела дать вам бритву.
С этими словами она повернулась к нему спиной, опустилась на колени и принялась рыться в ящиках низенького шкафчика – разумеется, розового.
Тейлон стиснул зубы. Эта женщина сведет его с ума! Неужели она не понимает, что в такой позе ее прозрачное платье туго обтягивает самую сексуальную на свете попку? Не думает о том, как выглядят со стороны ее движения бедрами? У него заныло в чреслах – так хотелось подойти к ней сзади, поднять эту полупрозрачную ткань, мощным движением войти в нее – и скользить взад и вперед, пока оба они не упадут без сил, усталые и счастливые...
Да, эта женщина определенно может удовлетворить мужчину! Восхитительно женственная, с соблазнительными выпуклостями в нужных местах – именно такие ему по душе...
Тут она поднялась на ноги и протянула ему бритву и зубную щетку. Угадайте, какого цвета?
– А что-нибудь не розовое у вас есть? – без особой надежды поинтересовался Тейлон.
– Есть еще одна бритва, пурпурная. Хотите?
– Да, если можно.
Саншайн снова порылась в шкафчике и вручила ему вторую бритву, более насыщенного розового оттенка.
– Какая же она пурпурная? – вздохнул Тейлон. – Она тоже розовая.
Саншайн закатила глаза.
– Еще есть перочинный ножик. Принести?
Искушение было велико, но Тейлон согласился на «пурпурную» бритву.
Саншайн не шевелилась, пока он не скрылся в душевой и не задернул за собой занавеску. Лишь тогда она позволила себе глубоко вздохн уть.Боже правый, что за красавец! Обязательно надо его нарисовать – хотя бы углем!
На него невозможно смотреть спокойно. Тело... лицо... взгляд... И даже если зажмуришься – это не поможет: останется голос. Глубокий чувственный голос со странным акцентом, как будто сразу и английским, и шотландским. Голос, от которого внутри у нее что-то дрожит и плавится.
Обмахнув руками разгоряченное лицо, Саншайн заставила себя вернуться на кухню. Хотя больше всего ей сейчас хотелось сорвать с себя одежду, шагнуть к нему под душ – и намыливать, намыливать, намыливать его огромное, мощное, мускулистое тело, пока он не запросит пощады!
Она представила себе эти мышцы, перекатывающиеся под гладкой кожей... у нее под пальцами... Рай. Просто рай.
И даже не разозлился из-за штанов! Уму непостижимо. Любой на его месте давным-давно обругал бы ее на чем свет стоит. А она, разумеется, указала бы ему на дверь.
А он только пожал плечами и кивнул. Ну и выдержка!
Теперь, задумавшись об этом, она сообразила, что ее гость почти вообще не проявляет своих чувств. Само спокойствие и сдержанность. Непривычно... и очень, очень приятно.
– Эй, Стив! – позвала она.
– Я не Стив, – откликнулся он из душа. – Меня зовут Тейлон.
– Тейлон... а дальше?
– Просто Тейлон.
Саншайн улыбнулась. Тейлон. Имя ему подходит.
– Вы что-то хотели? – спросил он.
– Что? – не поняла она.
– Вы меня позвали. Хотите о чем-то спросить?
Саншайн закусила губу, пытаясь сосредоточиться.
– Ой... Язабыла!
Из-за занавески сквозь шум воды донесся хрипловатый смешок. Ну вот, пожалуйста: любой другой парень решил бы, что над ним издеваются, а этот только смеется!
Следующие пять минут Саншайн искала блокнот для набросков – и наконец нашла. В холодильнике. Кстати, уже не в первый раз. Присев на стойку, она начала рисовать свое новейшее приобретение.
Тейлона.
Она тщательно переносила на бумагу точе ныечерты его лица и сложную татуировку на теле.Никогда еще на пути Саншайн не встречались, натурщики таких совершенных пропорции! Художница сама не заметила, как, погрузившись в творчество, забыла обо всем, кроме красоты, которую стремилась воспроизвести на бумаге... Забыла даже о том, что источник ее вдохновения совсем рядом, – моется под ду шем,отделенный от нее только занавеской.
Очнулась она, лишь когда он вышел на кух ню,– босиком, с влажным полотенцем вокруг бедер.
Ой, мамочки!
Она невольно поднесла руку ко рту, сдерживая возглас восхищения. Его золотистые волосы – кроме двух косичек, раскачивавшихся в такт шагам – теперь были зачесаны назад и блестели от влаги. На фоне светлой кожи и золотых волос особенно поражали глаза – сверкающие и черные, как ночь: в них читались острый ум и какая-то загадочная власть. Никогда она не видела у блондинов таких темных глаз.
От него исходило ощущение невероятной силы. При взгляде на мужчину перехватывало дыхание. Казалось, сам воздух вокруг него дрожит и искрится, напоенный энергией. Ах, если бы удалось передать это на бумаге!
Но она понимала: никто и никогда не сможет ни воспроизвести, ни воссоздать такую мощную ауру. Это можно испытать и ощутить, лишь находясь рядом с этим источником излучения.
Чем ближе Тейлон подходил, тем громче стучало ее сердце. Не просто полуголый незнакомец – широкими решительными шагами к ней направлялся Мужчина. Само воплощение мужественности.
Она смотрела на него – и кровь вскипала у нее в жилах.
Прошлой ночью у нее в постели он был красив. Сейчас, полный сил и крепко стоящий на ногах, – не просто красив. Прекрасен.
– Знаете, Тейлон, – проговорила она, скользя взглядом по его рельефным мускулам, – вам удивительно идет полотенце. Можете выйти на улицу прямо так – и, пожалуй, у вас найдется толпа подражателей!
Уголки его губ изогнулись в легкой улыбке.
– А вы всегда говорите все, что приходит на ум?
– Почти. Ну, кое о чем, конечно, стараюсь помалкивать. Раньше вообще говорила все, что в голову взбредет, но как-то раз в художественной школе вышла неприятная история: соседка по комнате вызвала ко мне психиатрическую бригаду. Представьте себе, они действительно едятна вызовы в белых халатах!
Эту историю она изложила так простодушно, что Тейлон понял: все правда, так оно и было .Похоже, она действительно не умеет скрывать свои мысли. Удивительная женщина... но совсем не сумасшедшая.
Ну... по крайней мере, не такая уж сумасшедшая. Бывает и хуже.
Она потянулась к его несъеденному «завтраку», подцепила вилкой бурую оладью, покрытую какими-то блестящими чешуйками.
– Вы так и не съели оладьи.
Святая правда. Свои ботинки он тоже не съел. Но, если уж придется выбирать, – скорее сожрет ботинки, чем это.
– Спасибо, мне что-то не хочется есть.
А хочется совсем-совсем другого.
Саншайн отставила тарелку, а затем протян уларуку к его ожерелью. От прикосновения ее нежных пальцев к шее он ощутил легкую дрожь вовеем теле... и кое-что еще.
– Какая красота! Я всегда хотела носить торк,но не нашла такого, который бы мне подходил. – Она нежно погладила пальцем голову дракона. – Вы из Шотландии?
– Не совсем, – ответил он. В памяти всплыла история этого ожерелья – свадебного по даркакоролевы Оры. Два одинаковых торка, одни– ему, другой – его невесте. Тейлон сам не знал, зачем до сих пор носит это украшение. Должно быть, потому, что снять его было бы слишком больно. Как будто потерять Нинью еще раз – уже навсегда.
Как ни гнал он от себя эти воспоминания, – но сейчас с испепеляющей ясностью увидел, как Нинья, приподнявшись на цыпочки, надевает ожерелье ему на шею. Лицо ее сияет, глаза полны любви. Вот она целует его в губы...
Боги, как же он тоскует по ней! Даже сейчас, много сотен лет спустя. Порой, как будто наяву, ему чудится нежный теплый запах ее волос. Прикосновение ее руки. Должно быть, то же испытывают калеки, через много лет после увечья страдающие от фантомных болей в оторванных руке или ноге.
Обычно он старался не думать, не вспоминать, – но что-то в Саншайн напомнило ему о жене. И не только то, что обе женщины обладали способностью сводить его с ума.
В Саншайн было что-то завораживающее. В чем-то она схожа с ним – так же умеет видеть сокрытое от глаз, находящееся на ином уровне бытия.
Девушка с быстротой молнии перескакивала с одной темы на другую, так что Тейлону с трудом удавалось следить за ходом ее мыслей. Это сбивало с толку, порой раздражало, но и увлекало.
Таким же свойством обладала Нинья: давным-давно, когда он был еще смертным, она не раз ставила его в тупик своей неожиданной логикой.
