Текст книги "Темные объятия"

Автор книги: Шеррилин Кеньон

сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 26 страниц)

– Однако, – продолжала Селена, – как и многие другие обладатели таких способностей, аполлиты обратили их во зло: начали войну против людей, стремясь подчинить себе человечество.

– И эти аполлиты были вампирами?

– Нет, – ответила Селена, – не торопись, ты забегаешь вперед. Во время войны с греками аполлиты убили возлюбленную Аполлона и его смертного сына. Аполлон, разгневавшись, уничтожил их родную страну – Атлантиду.

Самих же аполлитов он проклял за предательство: теперь они обречены были пить кровь друг друга, чтобы выжить, и не выносили дневного света, ибо Аполлон – бог солнца и дня – сделал солнечный свет смертельным для них. Но и этого мало: в память о том, что его возлюбленная погибла в двадцать семь лет, все аполлиты обречены были, дожив до двадцати семи, умирать страшной смертью.

– Какой?

– В день своего рождения они начинают разлагаться заживо и за сутки гибнут в страшных муках.

– Какой ужас! – скривилась Саншайн.

Селена согласно кивнула, рассеянно перебирая свои карты.

– Одни аполлиты накануне двадцать седьмого дня рождения убивают себя. Но другие нашли иной способ избежать своей судьбы: они превращаются в даймонов и начинают воровать чужие души, чтобы продлить себе жизнь.

– А как?

Селена пожала плачами:

– Описать процесс в подробностях не берусь. Знаю только, что они высасывают из человека всю кровь, а затем поглощают душу. Пока плененная душа жива, даймон может жить. Проблема в том, что, попав в плен, душа начинает умирать, – поэтому им приходится постоянно пополнять свои запасы.

– Значит, они и есть вампиры?

– Даймоны, вампиры, упыри – называй как хочешь. Одним словом, они высасывают кровь и душу, а тебя оставляют ни с чем – совсем как адвокаты! – Селена нервно улыбнулась. – Ой, я не про своего мужа!

Саншайн оценила ее попытку развеять напряжение шуткой. Однако в этом Селена едва ни преуспела: все услышанное по -прежнему не укладывалось у Саншайн в голове.

– А Темные Охотники? Они кто такие? Тоже аполлиты?

– Нет, это древние воины. После того как Атлантида затонула, боги задумались о том, что же делать с даймонами, – и сестра Аполлона Артемида создала для борьбы с ними армию Темных Охотников. Тейлон – солдат этой армии.

– Что значит «она их создала»? Как?

– Этого я не знаю. Каким -то образом она возвращает умершего воина к жизни, но при этом оставляет у себя его душу. Воскресшие Темные Охотники получают деньги, слуг – все, что нужно для жизни и войны с даймонами. Единственная их задача – выслеживать даймонов, бороться с ними и освобождать плененные души.

Саншайн судорожно вздохнула, все яснее понимая, что ни ей, ни Тейлону все это ничего хорошего не сулит.

– Значит, Тейлон поклялся вечно служить Артемиде... – медленно проговорила она. – Да, кажется, теперь я понимаю, что люди имеют в виду, когда говорят о безнадежных, тупиковых отношениях!

– Не обязательно.

Саншайн вздернула голову. Подруга смотрела на нее как -то странно – робко и в то же время лукаво.

– Что?

Селена отвернулась и принялась тасовать карты.

– Видишь ли, Кириан – бывший Темный Охотник...

При этих словах сердце Саншайн едва не выпрыгнуло из груди.

– Правда?!

Селена кивнула:

– У каждого Темного Охотника есть возможность снова стать человеком. Истинная любовь может вернуть ему душу и освободить его от клятвы Артемиде.

– Так, значит, надежда есть?

– Где есть любовь – там всегда остается надежда.

10

Вытянув из Селены все ужасные подробности до единой, Саншайн закончила торговлю намного раньше обыкновенного, собрала вещички и отправилась домой.

Когда она вошла, Тейлон крепко спал на диване.

При виде его Саншайн невольно улыбнулась. Какой же он красивый! И какой трогательный – здесь, на бело -розовой кушетке, на которой он с трудом умещается.

Куртку и рубашку он снял и аккуратно сложил на кофейном столике, огромные байкерские ботинки поставил под диван.

Он спал сном младенца, подложив под щеку смуглую ладонь: волосы взъерошены, греховно длинные ресницы отбрасывают тень на щеки, вздрагивают в такт дыханию две косички на плече.

Трудно было поверить, что этот красавец, при взгляде на которого сердце ее тает, а пульс пускается вскачь, – свирепый древний воин, чье имя вселяло ужас в сердца врагов.

Саншайн подошла поближе, рассматривая сложную племенную татуировку на теле Тейлона. Итак, он – действительно кельт. Настоящий живой кельт, из тех, что бегали нагишом по вересковым болотам.

Жаль, бабули Морганы здесь нет – она была бы в восторге.

Прикрыв глаза, Саншайн вызвала в памяти воспоминания Ниньи. Не еевоспоминания – прошлая жизнь виделась ей со стороны, так, как вспоминается просмотренный фильм.

Эти воспоминания реальны – и в то же время безмерно от нее далеки. Она – больше не Нинья, а он...

И он – не тот человек, каким был когда -то.

Спейрр из далекого кельтского племени был порывист и вспыльчив, мгновенно переходил от радости к гневу, от гнева – к раскаянию и печали. Нынешний Тейлон изредка проявляет эмоции, но чаще всего – спокоен, неизменно сдержан, смотрит на мир отстраненно и с легкой насмешливой улыбкой.

Оба они стали другими, и все же она не могла избавиться от ощущения, что они созданы друг для друга.

Однако, если верить Селене, Тейлон не должен любить: его влечет к себе намного более высокое призвание.

Не говоря уж о том, что и сама она – больше не Нинья. Какая -то часть Ниньи живет в ней, но в целом она – совсем другой человек.

Почему она любит Тейлона? Кто в ней его любит? Она сама, Саншайн? Или это просто остаток прошлой жизни?

Удастся ли ей когда -нибудь это узнать?

В голове эхом прозвучали кельтские слова Тейлона: «Нин, тебя одну я люблю и всегда буду любить».

Слой за слоем – словно распахнулась запертая дверь – к ней возвращались воспоминания.

Она помнила сестру Тейлона, помнила его дядю -короля, тетку -королеву и незаконнорожденного кузена. Помнила рассказы о его отце и матери.

Помнила его самого – маленьким мальчиком, как в ту первую встречу, когда они вместе, ускользнув от взрослых, убежали играть на озеро.

Помнила, как обращались с ним в клане. Помнила перешептывания о позоре его матери – королевы, соблазненной друидом. О том, как родители Тейлона бежали ночью, чтобы избежать сурового наказания за свою запретную любовь.

Все ненавидели Тейлона за грех его матери. Как будто его винили в том, что она, поддавшись страсти к верховному жрецу, оставила клан обезглавленным – и без светского, и без духовного руководства.

Винили в том, что она поставила свои нужды и желания превыше долга перед своим народом.

И, как будто желая искупить ее вину, Тейлон всю жизнь ставил чужие нужды и желания превыше своих собственных.

У Саншайн сжалось горло: она вспоминала все, что ему пришлось претерпеть.

Тем холодным вьюжным вечером она вместе с родителями стояла в толпе – и видела, как в королевский дом, спотыкаясь, вошел дрожащий от холода мальчик с плачущим младенцем на руках. Он был бос и почти гол: в плащ он завернул сестренку, чтобы укрыть ее от холода, башмаки продал, чтобы купить молока, которое малютка не стала пить.

Мальчик стойко сносил угрозы и насмешки, сыпавшиеся на него со всех сторон. Юное тело его напряглось в готовности отразить любой удар, янтарные глаза пылали недетской решимостью.

– Где твоя мать? – спросил король Айдиаг.

– Умерла почти две недели назад.

– А отец?

– Полгода назад он погиб в бою, защищая нас от саксов. – Тейлон взглянул на плачущую сестру, затем – снова на короля, и в первый раз на лице его проступил страх. – Молю тебя, государь, смилуйся над моей сестренкой! Не дай ей тоже умереть!

Король взглянул на него с любопытством.

— А для себя ты не просишь милости?

Тейлон покачал головой.

— Нет, государь. Для себя я ни о чем не прошу.

Король внял его просьбе. Маленькую Сиару он взял в свою семью и растил как принцессу. Но Тейлона много лет воспитывал сурово и держал от себя на расстоянии.

Айдиаг не издевался над ним сам, но никогда не защищал его от оскорблений, насмешек и даже побоев своих подданных.

Наблюдая, как травят его племянника, он лишь советовал Тейлону не хныкать и не жаловаться, а держаться как мужчина.

Этот наказ Тейлон выполнил.

Не сосчитать, сколько раз Нинья заставала его у озера, поглощенного воинскими упражнениями с мечом.

«Я заставлю их меня уважать! Я стану лучшим воином на земле, – тогда никто больше не посмеет надо мной смеяться!»

На глазах у Ниньи оскорбленный мальчик вырос в юношу, переполненного горечью и гневом. Широкий разворот плеч, молниеносные движения, неумолимая жесткость взгляда – его облик заставлял втягивать голову в плечи даже самых дерзких храбрецов, когда он проходил мимо.

Бесстрашием в бою он завоевал сердце своего дяди, и даже ненавидящий его клан вынужден был признать, что лучшего наследника королю Айдиагу не найти. Кто еще поведет войско и битву, кто защитит народ от сильных и многочисленных врагов?

Теперь никто не осмеливался смотреть Тейлону в глаза, а если кому -то не терпелось позлословить о нем или о его матери, говорили об этом опасливым шепотом.

Дядя назначил его наследником престола, потому что иного выбора у него не было. Он понимал: если не отдать Тейлону трон по доброй воле, он добьется своего с оружием в руках.

Тейлон был непобедим. Безжалостен. Он внушал ужас.

Истинный воин, свирепый и неукротимый.

...Пока он не оставался наедине с любимой.

Лишь тогда черты его смягчались. Лишь с ней он осмеливался улыбаться и смеяться.

Но самые большие страдания ему причиняли воспоминания о том, как он, сжимая жену в объятиях, шептал ей, умирающей, слова вечной любви...

Чувствуя, как что -то сжало ей горло, Саншайн поставила сумку и термос с кофе на стол, а сама опустилась на колени у его изголовья. Ее захлестнула волна нежности.

Да, она любила этого человека!

С тех пор она во многом изменилась.

А он... он во многом остался прежним.

Все тот же неустрашимый воин. Человек, перед которым отступает Зло.

Кончиком пальца она провела по его густымшелковистым бровям. Потом наклонилась и поцеловала его в щеку.

Он вскочил так резко, что едва не свалился с кушетки.

—Извини, я не хотела... – Саншайн с трудом сдержала смех.

Тейлон недоуменно огляделся вокруг, сел. Он не сразу сообразил, где находится, еще несколько мгновений вспоминал, как здесь оказался. Затем перевел хмурый взгляд на Саншайн – та сидела на полу у его кровати, и лицо у нее было... какое -то чудное. Как будто вот -вот заплачет.

—Что это ты делаешь? – спросил он.

—Бужу поцелуем Спящего красавца.

Он нахмурился еще сильнее... и вдруг ощутил дивный аромат, превосходящий даже запах ее духов.

—Кофе?!

Она протянула ему термос.

– И пирожные. Я подумала, что это тебе придется больше по вкусу, чем мои оладьи с клюквой и сок гуайявы.

Тейлон подозрительно уставился на Саншайн. Уж не вселился ли в ее тело какой -нибудь инопланетянин -конформист? Неужели это та самая женщина, которая всего несколько часов назад перевернула вверх дном его скромную хижину в поисках «хоть чего -нибудь неядовитого»? И та соблазнительная, но бессердечная особа, что отправила его спать на кушетку?

—Ты на меня больше не сердишься?

—Тейлон, я по -прежнему хочу, чтобы ты мне доверял. С этим ничего не поделаешь.

Тейлон отвел взгляд, не в силах смотреть в се полные боли глаза. Видят боги, он не хочет причинять ей боль, не хочет ничего от нее скрывать! Но выбора у него нет.

Она – его жена... и в то же время – нет. Ему предстоит узнать ее заново.

И поразительнее всего то, что такая перспектива его только радует.

Саншайн – не «воскресшая Нинья», а другой человек. Но этот человек ему чертовски нравится!

Она достала из пакета пирожное, посыпанное сахарной пудрой.

—Проголодался?

О да – и речь не только о еде! Изголодался и по ее телу, и по ее обществу.

Больше всего – по смеху и веселью в ее чудесных глазах, затуманенных сейчас страданием.

Она протянула ему лакомство, но он не стал брать его в руки, а откусил прямо из ее пальцев, не сводя глаз с ее лица.

Саншайн вздрогнула, когда он откусил кусочек пирожного, – и застонала несколько секунд спустя, ощутив на губах сахарный вкус его губ.

Удовлетворенно вздохнув, она усадила его обратно на кушетку, а сама устроилась у него на коленях.

—М-м! – протянул он. – Такое пробуждение мне нравится!

Отложив пирожное, она принялась наливать ему кофе из термоса.

—Эй-эй, осторожнее! – не без страха воскликнул Тейлон.

Саншайн вздернула бровь.

—Тейлон, я рассеянная, но не неуклюжая!

Несмотря на такое пояснение, он поспешил отобрать у нее чашку и с наслаждением сделал первый глоток кофе с цикорием. А Саншайн тем временем завинтила колпачок и отставила термос на стол.

Пока Тейлон пил, девушка перебирала его взъерошенные волосы, и золотистые пряди струились у нее между пальцев. Самые простые движения Тейлона, которые она ощущала всем телом, будили в ней желание. Он действительно неотразим – такого она еще не встречала!

—А теперь представь, насколько ласковее и нежнее я стану, если ты расскажешь хоть что -нибудь о себе!

Он стиснул зубы.

—Похоже, ты не понимаешь слова «нет».

Она провела пальцем по его щеке, покрытой золотистой щетиной, не упустив из виду, как от этого прикосновения потемнели его глаза и затвердело кое -что пониже.

—Только когда чего -то очень хочу.

Тейлон достал из пакета второе пирожное и предложил ей.

Скорчив рожицу, Саншайн оттолкнула его руку.

—Эта гадость опасна для здоровья!

—Милая, жить вообще опасно для здоровья. Откуси, и я отвечу на твой вопрос.

Саншайн с опаской поднесла пирожное ко pry, откусила крохотный кусочек – и застонала от удовольствия. Вкус у лакомства оказался восхитительно порочным и неодолимо соблазнительным – точь -в -точь как сам Тейлон!

Тейлон улыбался, глядя, как она наслаждается пирожным. Немного сахарной пудры просыпалось ей на грудь, и он ощутил, как нарастает его возбуждение.

Вот она откусила еще раз. Сахар снова просыпался на грудь.

У него пересохло в горле.

Не успев задуматься о том, что делает, он наклонил голову и слизнул сахарную пудру из глубокого треугольного выреза ее свитера.

Застонав от наслаждения, Саншайн обхватила его голову руками... и вкрадчиво спросила:

—Так давно ли ты знаком с Вульфом?

—Уже сто лет, – вырвалось у него прежде, чем Тейлон сообразил, что проговорился... и похолодел от ужаса.

—То есть я хотел сказать... э-э...

—Все нормально, – прошептала она и лизнула его в ухо, отчего по его телу побежали мурашки. – Я знаю, что ты Темный Охотник.

Он отшатнулся.

—Откуда?

—Подруга рассказала.

—Какая подруга?

—Не все ли равно? – Она уселась поудобнее, положила руки ему на плечи и взглянула прямо в глаза. Он молчал, пораженный глубиной и искренностью чувства, которое прочел в ее взгляде. – Я ведь обещала, что не выдам тебя. Можешь не сомневаться.

—Ты не должна была об этом узнать!

—Но, как видишь, узнала.

Тейлон не мог больше смотреть ей в глаза. Что с ней будет, если кто -то узнает, что ей известно о Темных Охотниках и их мире?

—Что еще рассказала тебе подруга?

—Что ты бессмертен. Она не знает, сколько тебе лет, но говорит, что ты продал душу за возможность отомстить своему клану.

Он сузил глаза:

—А за что отомстить – сказала?

—Этого она не знает.

—Что еще?

—Что истинная любовь может вернуть тебе душу и освободить тебя от присяги Артемиде.

Верно, – но не для него. Свободный или нет, он не сможет быть с нею.

—Разумеется, если я сам захочу освободиться.

—А ты не хочешь?

Он уставился в пол.

Приподняв голову Тейлона за подбородок, она заставила его посмотреть себе в лицо.

—Тейлон!

Он взял ее руки в свои, поцеловал их. Как он хотел бы провести жизнь с этой женщиной! Боги, это единственное, чего он вообще когда -нибудь хотел!

Но именно это ему было недоступно.

—Это сложный вопрос, Саншайн. Я дал присягу – и не привык отрекаться от своего слова.

—А я совсем ничего для тебя не значу?!

От этого вопроса Тейлон поморщился. Он с радостью снова продал бы душу – за то, чтобы провести остаток вечности с Саншайн.

—Конечно значишь, но... пойми, мы едва знакомы друг с другом.

—Понимаю. Но, когда я смотрю на тебя, Тейлон, мне кажется, я знаю тебя всю жизнь. Я знаю тебя сердцем. Чувствую тебя. Глубоко, до боли. А ты – разве ты не ощущаешь то же самое?

Еще бы! Но сказать об этом он не мог – ведь речь шла не только об их чувствах. Выбрав Саншайн, Тейлон навлечет на себя – и на нее тоже – гнев двух могущественных древних богов.

—Саншайн, я веду опасную жизнь. Нет никаких гарантий, что Артемида вообще согласится отпустить мою душу. В прошлом известно немало случаев, когда она отказывала Темным Охотникам в этой просьбе. И даже если согласится, нет гарантии, что ты пройдешь установленное ею испытание.

Глубоко вздохнув, словно собирался броситься в воду, он продолжал:

—Не говоря уж о той небольшой детали, что много сотен лет назад я вывел из себя одного кельтского бога и теперь он убивает всех, кого мне случается полюбить. Почему, думаешь, я живу один на болоте? Потому что мне нравится быть отшельником? Ничего я так не хотел бы, как иметь Оруженосца или друга -человека, – но не осмеливаюсь.

Во взгляде ее появилась знакомая решимость – Саншайн что -то обдумывала.

—Какого бога ты разозлил?

—Камула.

—А что ты... – Она остановилась, словно вглядываясь во что -то далекое. – Ах да. Ты убил его смертного сына.

Тейлон прикрыл глаза. Как хотел бы он повернуть время вспять и сделать все иначе! Стоило ему остаться в тот день дома, с Ниньей, – и ничего бы не случилось...

—Да, – выдохнул он. – Я считал его сына – короля галлов – виновным в смерти Айдиага.

—Думал, он мстит за то, что ты женился на мне, а не на его дочери.

Тейлон кивнул.

—Я был ослеплен горем и не успел узнать, что его дочь счастливо вышла за другого. – Он тяжело вздохнул, вспоминая тот ужасный день. Чувство вины, отчаяние, ненависть к себе вновь захлестывали его сердце. – Нинья пыталась меня остановить, но я не стал ее слушать. Мы напали на галлов, убили короля и перебили всех его воинов. И тогда, на поле битвы, мне явился Камул и проклял меня. Лишь много лет спустя я узнал, что на дядю предательски напал его незаконный сын, расчищавший себе путь к престолу. Но было поздно: наши судьбы уже были решены. Правда открылась мне только после смерти.

Он сжал в ладонях ее лицо, заново переживая весь ужас того дня и всего, что за ним последовало.

—Прости меня. Прости за то, что сделал с тобой. С нами обоими. Не было дня, когда бы я не мечтал вернуться назад и исправить совершенное мною зло.

—Ты не делал зла, Тейлон. Ты сделал то, что считал правильным. – Саншайн прижала его к себе, мучаясь его болью. – Но неужели нет никакого способа снять проклятие? Должен же быть какой -то выход!

—Нет, – ответил он. – Ты себе не представляешь могущество Камула!

Саншайн взглянула ему в лицо.

—А ты не пробовал просто с ним поговорить? Извиниться, объяснить, что ты не хотел...

Договорить она не успела – входная дверь с треском распахнулась. Саншайн ахнула и спрыгнула с колен Тейлона. Расширенными от изумления и тревоги глазами она наблюдала, как в комнату неторопливо входит странный человек.

Он был среднего роста – намного ниже Тейлона, одет в черные кожаные брюки, серую рубашку -поло и джемпер. Длинные черные волосы, распущенные, свободно лежали на плечах.

Он был поразительно красив, однако казался уродливым из -за впечатанной в черты лица холодной жестокости. Чувствовалось, что этот человек... это существо... из тех, что наслаждаются чужими страданиями.

Тейлон вскочил, готовый к бою.

Незнакомец высокомерно усмехнулся:

—Надеюсь, я не помешал? Не люблю, когда меня обсуждают за глаза, – вот и решил зайти и послушать ваши разговоры.

Даже без этого пояснения Саншайн догадалась, что перед ней Камул.

Тейлон выругался, – и в следующий миг она увидела, как в руках у него в одно мгновение, словно сами собой, оказались два кинжала.

Нажатием кнопки каждый из них превратился в веер из трех лезвий – грозное и смертоносное оружие. Тейлон принял боевую стойку, демонстрирующую, что сейчас к нему лучше не приближаться даже богу.

—Подождите! – вскрикнула Саншайн, надеясь предотвратить схватку, которая могла стоить Тейлону жизни. Она обратилась к Камулу: – Зачем ты пришел?

Камул холодно, зло рассмеялся:

—Разумеется, для того чтобы убить тебя и тем самым причинить Спейрру новые мучения. Что еще мне может здесь понадобиться?

Саншайн в ужасе отпрянула.

Да уж, с ним не договоришься! Настоящее зло во плоти!

Тейлон прыгнул вперед, целясь богу в горло.

Камул выхватил из воздуха меч.

—О, Спейрр! Как же я скучат по тебе, непревзойденный боец!

Широко раскрыв глаза, Саншайн наблюдала за их бешеной схваткой. Никогда в жизни, даже в кино, она не видела ничего подобного. Куда там Голливуду! Два воина – бог и человек – сражались яростно, свирепо – и с необыкновенным мастерством.

Своими кинжалами Тейлон парировал удар Камула. Бог бросился в новую атаку, но на этот раз Тейлон пригнулся, ускользнув от удара, и полоснул противника лезвием по руке.

Бог зашипел от боли, кровь закапала на пол.

—Я тебе ее не отдам! – прохрипел сквозь стиснутые зубы Тейлон. – Я убью тебя!

Камул снова бросился в атаку, еще быстрее и яростнее, чем прежде.

Тейлон отвечал ударом на удар. Смертельным выпадом на смертельный выпад.

—Ты по -прежнему не знаешь своего места, Спейрр. Не понимаешь, когда надо драться, а когда лучше сложить оружие.

Тейлон поймал его меч в вилку своими двумя кинжалами.

—С врагами я не складываю оружие. Я встречаю их с мечом в руках – и уничтожаю!

С этими словами он внезапно ударил Камула головой в лоб. Тот пошатнулся и отступил на шаг.

—Я смотрю, ты освоил новые приемы!

—У меня было время кое -чему научиться!

Внезапно в комнату ворвались еще шестеро мужчин.

Двое из них, шедшие впереди, включили яркие фонари и направили их Тейлону в лицо.

Тейлон, выругавшись, пригнулся и прикрыл глаза рукой.

—Рад бы продолжить наше общение, но у меня не так много времени, – издевательски процедил Камул. – Да и, честно говоря, скучновато становится. Вернемся к этому разговору в другой раз.

Громилы двинулись к Саншайн. Та схватила со столика лампу и запустила в голову тому, кто шел первым.

—Будь ты проклят, Камул! – прорычал Тейлон.

—Ошибаешься, Спейрр. Это ты проклят.

Тейлон бросился к Саншайн, но один из вошедших открыл по нему огонь. Пули не могли убить Тейлона, однако, вонзившись в грудь, в спину, в руки, причинили ему жгучую боль и опрокинули наземь.

Увидев, что Тейлон зашатался и упал, Саншайн вскрикнула и в ужасе бросилась к нему. В этот миг что -то мягко толкнуло ее в плечо. Пуля? Саншайн думала лишь о том, как спасти Тейлона и себя. Огнестрельного оружия у нее в доме нет, но в спальне есть бейсбольная бита.

Надо до нее добраться.

Наверное, в борьбе с богом бейсбольная бита – слабое оружие. Но лучше один шанс из тысячи, чем ни единого шанса!

Однако на полдороге к спальне Саншайн осознала, что ранена вовсе не пулей.

Это был какой -то мощный транквилизатор.

Все поплыло у нее перед глазами. Пол под ногами закачался. Идти стало так тяжело, как будто каждая нога весила тысячу тонн.

А в следующий миг все вокруг провалилось во тьму.

...Тейлон, израненный, залитый кровью, сражался из последних сил. Но каждый раз, как он поднимался на ноги, громилы ослепляли его своими фонарями и дырявили пулями. Воспаленные от света глаза уже почти ничего не видели.

Но Тейлон знал: он должен добраться до Саншайн.

Камул бросил в него молнию, и орудие бога пригвоздило Тейлона к дальней стене.

Перешагивая через лужи крови, Камул неторопливо подошел к лежащей без сознания Саншайн, поднял ее на руки.

—Хорошенькая, правда? Даже симпатичнее, чем в первый раз. – Он встретился взглядом с Тейлоном, и губы его искривились в злобной ухмылке. – Ты даже не представляешь, что я собираюсь с ней сделать! – Он поцеловал Саншайн в щеку. – Но, обещаю, непременно узнаешь.

Тейлон взревел, словно дикий зверь:

—Тронь хоть волосок у нее на голове, и клянусь, Камул, я убью тебя!

Камул запрокинул голову и от души расхохотался; затем повернулся и пошел прочь.

Задыхаясь от боли и ярости, Тейлон упал на колени. Он был весь покрыт кровью, и ноги его скользили по залитому кровью полу. Но он должен встать! Должен спасти Саншайн!

Кто -то сорвал с окон шторы, и в комнату хлынул солнечный свет.

Тейлон зарычал. Обжигающая боль придала ему сил: он вскочил и бросился к двери, за которой исчез Камул.

Трое громил попытались его остановить.

Тейлон расшвырял их и бросился вниз по лестнице.

Камул и его спутники покидали клуб через заднюю дверь.

Думая лишь о безопасности Саншайн, Тейлон совсем забыл о том, что на дворе день. Вспомнил он об этом лишь тогда, когда солнечные лучи обожгли ему кожу. Выругавшись, Тейлон бросился назад, в спасительный полумрак клу ба – иоттуда беспомощно наблюдал, как Камул со своей добычей направляется к машине.

Перед тем как сесть, Камул обернулся к Тейлону, приподнял голову Саншайн, показал ему ее лицо:

—Попрощайся со своей женушкой, Спейрр! Не волнуйся, я о ней очень хорошо позабочусь.

С этими словами он уложил Саншайн в машину, сел за руль и тронулся с места.

—Не -е -ет! – отчаянно завопил Тейлон.

Неужели и на этот раз он станет ее убийцей?!