Текст книги "Темные объятия"
Автор книги: Шеррилин Кеньон
сообщить о нарушении
Текущая страница: 22 (всего у книги 26 страниц)
16
Всю дорогу до хижины они молчали. Тейлон не знал, о чем говорить.
Кажется, она не сердится за то, что он ее укусил, – и это очень хорошо.
Но у него самого этот поступок не выходил из головы.
Вкус ее крови.
Ее чувства.
Ее любовь.
Теперь все это будет преследовать его вечно.
Приехав домой, Саншайн направилась в ванную. Тейлон зажег настольную лампу...
И больше ничего сделать не успел – послышался стук в дверь. Тейлон выхватил свой шрад.В его болотную хижину нечасто захаживали гости.
– Кто там?
– Спокойнее, кельт. Это я, Эш.
– Ашерон или Стиккс?
– Твой друг, Ящер. Без темных очков.
Готовый к любому подвоху, Тейлон осторожно приоткрыл дверь. В самом деле, за дверью стоял Ашерон – без темных очков, гневно сверкая серебристыми глазами. Вид у него был совсем неласковый.
– Что ты здесь делаешь? – спросил Тейлон.
– Сражаюсь с даймонами. А ты?
В голосе его звучало презрение и едкая насмешка.
– Здесь были даймоны? Когда?
– Они напали на логово катагари. Я пришел на помощь Вейну и Фангу.
От этого известия Тейлон скривился. Черт возьми, вот это промах! Он должен был быть здесь!
– Как они?
– Плохо. Даймоны убили их сестру и ее нерожденных детей.
При этих словах у Тейлона болезненно сжалось сердце. Слишком хорошо он понимал, что чувствуют сейчас ее братья!
– Черт! Мне очень жаль.
– Так где же ты был?
И, не дожидаясь его ответа, Эш ответил сам:
– Подожди, дай-ка припомнить. Кажется, ты был в «Убежище», демонстрировал свою Силу группе японских туристов, вооруженных фото и видеокамерами. Поздравляю, друг, теперь ты звезда мирового масштаба.
Тейлон закрыл лицо руками.
– Боже мой! Ты что, серьезно?
– А что, похоже, что я шучу?
Отнюдь. Намного больше Ашерон напоминал человека, готового взорваться от ярости.
– Поверить не могу! – простонал Тейлон.
– Ты? Ты не можешь поверить?! А прикрывать твою задницу перед Артемидой придется мне! Она и так уже рвет и мечет из-за Зарека! И как, скажи на милость, мне ей объяснить тот прискорбный факт, что наш мистер Серьезный-Спокойный-Собранный изобразил Человека-паука в баре, полном туристов, и теперь красуется на первых страницах японских газет под заголовком: «Что происходит с американской культурой?»
Внимание, вопрос: сколько правил ты нарушил за один вечер?
И знаешь, что хуже всего? Что я узнаю об этом от Ника! Этот мелкий сучонок мне звонит и спрашивает, долго ли еще ему придется покрывать ваши косяки. И требует повысить ему зарплату, потому что он-то умеет хранить тайны – в отличие от всех вас!
– Я могу все объяснить!
– Слушаю тебя очень внимательно.
Тейлон задумался. Объяснить не получалось. Хоть убей, не приходило в голову ни одно оправдание.
– Ладно, не могу. Дай мне минуту.
Ашерон недобро сузил глаза:
– Я жду.
– А я думаю!
В этот момент из ванной вышла Саншайн. Увидев Ашерона, она побелела как полотно, а затем сорвала со стойки гимнастическую перекладину и бросилась на него.
– Эй-эй! – Ашерон перехватил палку, занесенную над его головой.
Саншайн повернулась к Тейлону.
– Это он! Один из тех, что меня похитили!
– Это был не я! – возразил Ашерон, отбирая у нее палку.
– Саншайн, это Ашерон, мой начальник.
Рот ее округлился буквой «о».
– Ух ты! Вейн говорил, что вы очень похожи, но я не представляла, что до такой степени! Хотя теперь, немного успокоившись, вижу, в чем разница. Тот человек меня напугал, но вы... вы по-настоящему страшный!
– Не будь я сейчас так занят – был бы польщен. – Ашерон указал своим посохом на дверь. – За мной, кельт. Закончим разговор снаружи.
Тейлон не любил, когда им командуют, но сейчас, похоже, у него не было выбора.
Он и в самом деле накосячил, и у Ашерона есть полное право спускать на него собак.
Он вышел на причал, где его поджидал Ашерон.
Лицо Эша покрылось красными пятнами ярости.
– Чертовски увлекательный вечерок у меня сегодня выдался. Начал я с того, что рассказал Кириану и Джулиану о Валерии, а затем часа три-четыре их уговаривал не убивать римлянина прямо сейчас. Наконец уговорил. Хотел было расслабиться и спокойно поработать. И что же? Даймоны являются на болото, а Тейлона-то там и нет! А где Тейлон? А Тейлон у нас играет в Тарзана: прыгает со второго этажа, чтобы спасти свою Джейн [36] от страшного злого тигра!
Не будешь ли ты так любезен сообщить, когда и где мне ждать следующего провала? Чтобы я хотя бы успел подготовиться.
– Незачем меня так унижать! – прорычал Тейлон. – Да, согласен. Я облажался...
– Облажался? Нет, дружище. Вот когда тебя застали в квартире Саншайн без штанов, тогда ты облажался. А это куда серьезнее – и называется совсем по-другому!
– Я не собираюсь умолять тебя о прощении.
Ашерон покачал головой. Щека его задергалась.
– Увлекательная ночка только начинается. Я чувствую, что нас ждет еще много интересного. Куча неизвестных факторов, а то, что известно, не вселяет оптимизма.
Что у нас есть? Джулиан и Кириан, мечтающие уложить Валерия в сосновый ящик. Сам Валерий – пальцем о палец не ударит, чтобы помочь кому-либо, кроме своих сородичей-римлян. Двое волков, одержимых жаждой мести. Зарек с обострением – и вся новоорлеанская полиция у него на хвосте. Ник, готовый уволиться, потому что ему надоело подтирать лужи за нашими психопатами. Очень недовольная всеми нами богиня. И единственный Охотник, на которого я могу положиться, – ты.
Он смерил Тейлона суровым взглядом:
– Точнее, еще вчера я сказал бы, что могу на тебя положиться. Сейчас уже так не скажу.
– Ящер, со мной все в порядке!
– Нет, Тейлон. Ошибаешься. Ты прыгаешь со второго этажа и лупишь смертного, которого клялся защищать. Ты ставишь под удар всех нас, а заодно и семью Пельтье. Почему? Потому что он обидел твою женщину. Это не называется «в порядке». О чем ты, черт побери, думал?
Тейлона снова захлестнул гнев.
– Эш, я давно уже не ребенок! Я умею расставлять приоритеты.
– Обычно – да. Но сейчас ты думаешь сердцем, а не головой – и это смертельно опасно для всех нас. Тейлон, мы – Темные Охотники. У нас нет человеческих чувств.
В иное время Тейлон бы с ним согласился. Но сейчас его обуревало в высшей степени человеческое чувство – ярость, которую он с трудом подавлял. Какого черта Эш читает ему нотации? Он лучше Ашерона знает, что поставлено на карту!
– У меня все под контролем.
– Да неужели? – усмехнулся Эш. – Что-то незаметно. Я приказал тебе держать Саншайн здесь – ты ослушался прямого приказа. Ты заключил от своего лица сделки с катагари и с Эротом. Тейлон, ты не имел права брать на себя такие обязательства. Ты хоть понимаешь, чем это может обернуться, для тебя и для всех нас?
– Я не мог поступить иначе. Мне нужно защитить свою жену. Любой ценой.
– Жену?! – Эш потряс головой. – Тейлон, посмотри на меня!
Тейлон взглянул ему в лицо.
Ашерон устремил на него холодный, непроницаемый взгляд:
– Саншайн – не Нинья. Твоя жена мертва. Умерла пятнадцать столетий назад и похоронена на другой стороне земного шара.
Тейлон взревел от боли и ярости. Неправда! Саншайн – его жена! Он знает это. Чувствует. Она – его жизнь.
Она для него – весь мир.
Не думая о том, что делает, с ревом дикого зверя он бросился на Ашерона, схватил его за горло и начал трясти.
– Она не умерла! – вопил он. – Будь ты проклят, она не умерла!
Эш легко разомкнул его руки, а затем взмахом посоха лишил Тейлона способности двигаться.
Тейлон рычал, пытаясь освободиться от заклятия, но невидимые цепи крепко держали его.
Несколько секунд спустя он пришел в себя – и понял, как далеко зашел.
Он напал на Ашерона.
Эта мысль отрезвила его. Эш прав. Если он не успокоится, не возьмет себя в руки, то навлечет беду на всех Охотников.
На всех своих товарищей.
Глубоко вздохнув, Ашерон освободил его.
– Тейлон, тебе придется принять решение. У Темных Охотников нет жен. У нас не бывает семьи. Мы отвечаем только за себя. Единственные, кого мы охраняем и защищаем, – невинные люди, страдающие от нападений даймонов. Это ты должен четко понять.
– Я понимаю, – прохрипел Тейлон.
Ашерон кивнул. Серебристые глаза его загадочно блеснули.
– Скажи мне, чего ты хочешь. Хочешь ли, чтобы я попросил Артемиду вернуть твою душу?
Этот вопрос заставил Тейлона задуматься. До сих пор он не сталкивался с подобным выбором. Ни разу за все полторы тысячи лет он не осмеливался и мечтать о том, чтобы Нинья к нему вернулась.
Чтобы она...
Он скривился и прикрыл глаза, словно от боли.
Нинья к нему не вернулась. Ашерон прав.
Нинья умерла.
Та женщина, что ждет его в хижине, – не его умершая жена.
Это Саншайн. Его живая возлюбленная, пылкая, храбрая и любящая.
У нее душа его жены, но все же она – совсем другая женщина. Женщина, без которой он не сможет жить.
А жить с ней – не осмелится.
Тейлону казалось, что сердце его пилят тупым ножом. И все же... Саншайн – обычная смертная. Рано или поздно она о нем забудет и вернется к своей обычной жизни. Быть может, встретит человека, с которым сможет быть счастлива.
Эта мысль ранила больнее острой стали, но Тейлон понимал, что в этом и есть единственный выход.
Он ее потеряет – так или иначе. Значит, стоит дать ей шанс обрести счастье, которое не обернется для нее гибелью.
– Нет, – тихо ответил Тейлон. – Я не хочу возвращать себе душу, зная, что после этого на Саншайн обрушится гнев Камула. Свобода такой ценой мне не нужна.
– Ты уверен?
Он кивнул. Затем покачал головой.
– Если честно, Ящер, – я уже ни в чем не уверен. – Он поднял взгляд на Ашерона. – Скажи, ты когда-нибудь любил?
Ашерон стоически выдержал его взгляд, но на вопрос, разумеется, не ответил.
– Знаешь, есть две вещи в жизни, которые изменяются постоянно, хотя людям кажутся неизменными. Это любовь – и сама жизнь. Если ты действительно любишь эту женщину, если веришь ей, – почему бы не попробовать?
– Но, если я ее потеряю...
– Всего лишь «если», кельт. Точно мы знаем одно: не попытаешься – потеряешь ее наверняка.
– Но если я от нее откажусь, по крайней мере, она будет жить!
– Так же, как жил ты после смерти Ниньи?
– Не смей так говорить!
– Я клялся сражаться с даймонами, но не клялся щадить твои чувства. – Ашерон устало вздохнул. – Знаешь, много столетий назад один мудрый китаец сказал мне: «Тот, кто позволяет страху управлять собой, становится рабом своего страха».
– Конфуций?
– Нет, его звали Мин Квань. Он был рыбаком и готовил, как мне говорили, лучшее в Китае цзунцзы [36] .
Тейлон нахмурился: Ашерон постоянно удивлял его неожиданными ответами.
– Ты странный человек, Ашерон Партенопей. Но скажи мне, что бы ты сделал на моем месте?
Ашерон скрестил руки на груди.
– Я, Тейлон, не претендую ни на чье место, кроме своего собственного. И не собираюсь отвечать за последствия твоих поступков. Думай сам, решай сам.
Тейлон вздохнул.
– Возможно ли сразиться с богом и победить?
Серебристые глаза Ашерона потускнели. Тейлон с любопытством наблюдал за ним: он почувствовал, что своим вопросом задел какие-то струны из прошлого атлантийца. Какие-то давние воспоминания – и, судя по всему, не слишком приятные.
– Боги, как греческие, так и кельтские, очень похожи на людей. Они тоже совершают ошибки. Иногда их ошибки идут нам во благо, иногда – во зло.
– Теперь ты говоришь, как оракул.
– Тебя это пугает?
– Нет, просто чертовски злит!
Тейлон повернулся, собираясь уйти.
– Тейлон!
Он остановился и обернулся к Ашерону.
– Отвечаю на твой вопрос: да, битву с богом можно выиграть. Но гораздо проще с ним договориться.
По тону Ашерона Тейлон догадался: атлантиец судит по собственному опыту.
– Как договариваться с богом, единственное желание которого – добиться, чтобы я страдал целую вечность?
– Очень осторожно, брат мой. Очень осторожно. – Ашерон устремил невидящий взгляд вдаль, во тьму болот. – Знаешь, мне кажется, ты упускаешь из виду нечто важное.
– Что ты имеешь в виду?
– Очень немногим из нас дается возможность вернуть утраченное. Если Нинья к тебе вернулась, – возможно, на то была причина.
Он обернулся к дверям:
– Мой телефон ты знаешь, кельт. Если передумаешь насчет своей души, – позвони. Но принять решение ты должен быстро. Завтра Карнавал, и ты мне нужен – с ясной головой и трезвым рассудком.
– Почему мне ты предлагаешь выбирать, а Кириану не предлагал? Ведь его душу ты выпросил у Артемиды и передал Аманде даже без его ведома!
Ашерон пожал плечами:
– Да потому что у Кириана не было выбора. Если бы к нему не вернулась душа, он стал бы жертвой Дезидерия. Но у тебя, Тейлон, иной случай: отсутствие души не ставит под угрозу твою жизнь – лишь твое сердце. Жить без сердца ты можешь, ты уже в этом убедился. Вот только захочешь ли?
Порой Тейлон мечтал, чтобы Ашерон был таким, каким выглядит, – зеленым двадцатилетним юнцом, а не мудрецом, которому сто десять веков от роду.
Например, сейчас.
– Саншайн я заберу с собой в город.
– Нет, – машинально ответил Тейлон. – Она останется здесь, я должен ее защищать.
– Это не обсуждается, кельт. Тебе нужно остаться одному и спокойно все обдумать. Завтра ты должен выйти на охоту со свежей головой и холодным сердцем.
Тейлон начал было спорить, но сообразил, что Эш все-таки прав.
Так или иначе, им придется расстаться. Почему бы не сейчас?
Лучше не затягивать – так будет проще для них обоих.
Что-то не так! – поняла Саншайн, едва Тейлон переступил порог.
Лицо его было таким, словно он увидел призрака; глаза – черны и непроницаемы, как самая темная ночь.
– Что случилось? – спросила она.
– Ашерон приехал. Он отвезет тебя домой, – ответил он бесстрастным голосом, от которого у нее сжалось сердце.
– Понятно. И ты... согласился?
– Да. Думаю, так будет лучше.
– Понятно, – упавшим голосом повторила Саншайн. Она сама не ожидала, что это известие так ее поразит.
Онемевшими руками девушка принялась собирать вещи. Ей казалось, что она умирает.
Тейлон не мог видеть ее такой. Сердце его разрывалось: хотелось схватить ее в охапку и унести в какое-нибудь безопасное место, где их никто никогда не найдет...
Вот только нет на свете такого места.
От бога не спрячешься. Рано или поздно Камул найдет их – и она умрет.
Саншайн потянулась за рюкзаком. Он поспешно поднял его с пола и протянул ей:
– Держи.
Саншайн кивнула: глаза ее блестели от слез.
– Спасибо тебе, Тейлон, – дрогнувшим голосом произнесла она. – Мы еще увидимся?
Тейлон бросил взгляд на стоящего у дверей Эша: тот поднял бровь, словно тоже ожидал ответа.
– Нет, – медленно ответил Тейлон.
Саншайн попыталась что-то сказать, но не смогла, – вместо этого повернулась к Ашерону.
– Я готова.
Эш отступил, пропуская ее к катамарану.
– Кельт, – проговорил он, – если передумаешь, – позвони.
Тейлон кивнул.
Окаменев от боли, он наблюдал, как Саншайн садится на пассажирское сиденье и пристегивается. Эш завел мотор, и катамаран устремился во тьму.
Все кончено.
Она ушла.
Я – Тьма. Я – Тень.
Я – Повелитель ночи.
Я один стою между человечеством и теми, кто хочет его уничтожить. Я – Хранитель.
Я – Страж, лишенный души.
Не человек, не аполлит, я существую за пределами Жизни и Смерти.
Я – Темный Охотник.
И я вечен... если только на моем пути не встретится чистое сердце, незнакомое с предательством. Сердце, чьи вера и отвага вернут мне душу и выведет меня к свету.
Если бы не Камул...
«Очень немногим из нас дается возможность вернуть утраченное. Если Нинья к тебе вернулась, возможно, на то есть причина».
Тейлон, с трудом сдерживая эмоции, вернулся в хижину и захлопнул за собой дверь.
Без Саншайн его жилище опустело и казалось заброшенным. Девушка наполняла его дом счастьем. И, что еще важнее, – наполняла счастьем его самого.
Взгляд его упал на розовую косметичку на столе. Забыла – как и расческу, и ленты для кос.
Бедная Саншайн, вечно она все забывает.
– Спейрр!
Он резко обернулся.
– Сиара? Ты тоже пришла, чтобы меня осудить?
– Nae , brathair .Просто хочу поговорить с тобой.
– О чем?
Она потянулась к нему, но уронила руку, вспомнив, что не может его коснуться.
– Хочу попрощаться. Бог Бран снова предложил мне пройти перерождение, и я согласилась.
При этих словах Тейлону показалось, что из его легких разом выкачали весь воздух.
Он не мог шевельнуться.
Не мог вздохнуть.
Сиара тоже его покинет?!
Nae ! – рвался крик из его груди.
Она не может уйти! Только не сейчас! Ведь она – единственное утешение, которое еще осталось у него!
Но он знал, что никогда не скажет об этом сестре.
Ни словом, ни взглядом не даст понять, как она ему нужна.
Ведь она все бросит, от всего откажется и останется с ним!
А он не вправе лишать ее будущего. Лишать жизни.
– Почему же на этот раз ты решила согласиться? – спросил он, стараясь, чтобы голос его звучал спокойно и ровно.
– Настало время, Спейрр. Я хочу прожить жизнь, которую у меня так рано отняли. Хочу обрести все, чего лишилась. Любовь. Детей. Даже работу и дом в кредит.
В ответ на ее попытку пошутить он не смог даже улыбнуться. Свирепая, всепоглощающая боль пожирала его заживо.
Но сердцем он понимал: Сиара права. Настало время восстановить справедливость: она должна вернуть себе то, чего лишила ее людская жестокость много столетий назад.
Она это заслужила. Разве он не желал ей счастья? И теперь, когда она готова обрести его, – не встанет у нее на пути.
– Я буду скучать по тебе.
– И я по тебе, brathair .
Он с трудом растянул непослушные губы в улыбку:
– Желаю тебе всего самого лучшего, lurach .Пусть у тебя будет все, чего ты хочешь. Мое сердце – с тобой.
– Знаю, Спейрр. Я тоже тебя люблю. И ни за что бы тебя не покинула, но ведь теперь у тебя есть Нинья, и ты больше не одинок.
Ты не знаешь... и не узнаешь.
Он стоически кивнул:
– Я всегда буду помнить о тебе, Сиара.
Она печально вздохнула:
– Мне пора. Прощай, Спейрр.
Тейлон не смог ответить «прощай». Язык отказывался выговорить это слово. Как будто, пока оно не сказано, еще оставалась какая-то призрачная надежда.
Как он хотел проснуться – и увидеть, что все это было просто дурным сном!
Но это не сон. Все это происходит на самом деле.
Саншайн ушла.
Теперь уходит и Сиара.
Никого не осталось.
Словно окаменев, смотрел он, как Сиара медленно растворяется в воздухе.
А когда она исчезла, Тейлон рухнул на пол и позволил себе то, чего не делал со дня похорон Ниньи.
Зарыдал.
Он оплакивал своего отца, павшего под мечами саксов, пока маленький Спейрр охранял в тайном убежище мать и сестер.
Оплакивал мать и сестру, на его глазах умерших от черной оспы. В то время он целыми днями работал на Гару, жестокую старуху, находившую удовольствие в его мучениях, а ночами ухаживал за сестрами и больной матерью.
Он вспоминал Сиару – безутешно плачущую кроху у него на руках. Вспоминал, как после смерти матери Гара выставила их за порог – в темную морозную ночь.
Тогда мела метель, и единственное, о чем он молил богов, – чтобы сестра выжила.
Она была всем, что у него осталось.
Он нес ее, безутешно плачущую, сквозь ветер и снег, бьющий в лицо. Много миль по заснеженной пустыне прошел он, чтобы добраться до родины своей матери.
Ради своей сестры он умолял жестоких воинов о пощаде, унижался перед ними, безропотно позволил избить себя до полусмерти.
Только ради нее. Никогда и ничего он не просил для себя.
Пока не встретил Нинью.
Она подарила ему счастье, а потом, по собственной глупости, он ее потерял.
Навсегда. Никогда больше им не быть вместе.
Я – одиночество.
Я – вечная скорбь.
Тейлон взревел от ярости.
Вдруг что-то привлекло его внимание. Из-под края матраса виднелся лист бумаги – или, быть может, даже несколько листов.
Он бросился туда.
Сердце его замерло, а потом гулко заколотилось в груди.
Это оставила для него Саншайн. Три картины – три пейзажа, запечатлевших его хижину, причал и вид на болото в солнечный полуденный час.
Тейлон долго смотрел на яркие, сияющие краски дня, любовно и искусно воспроизведенные на бумаге.
Пейзажи были прекрасны, но далеко не так совершенны, как создавшая их художница.
Женщина, оставившая ему на прощание самые дорогие свои дары.
Между двумя картинами Тейлон обнаружил записку.
С колотящимся сердцем развернул ее и прочел:
Я написала для тебя болото, каким его вижу. Но тебя – таким, каким тебя вижу, – написать не смогла.
Ни кистью, ни углем не воспроизвести то, что я вижу в тебе. Не запечатлеть на бумаге звук твоего голоса, шепчущего мое имя. Прикосновение твоих сильных рук.
Твою страсть, когда ты входишь в меня.
Я люблю тебя, Тейлон. Знаю, нам не суждено быть вместе. Дикому зверю в неволе не выжить.
У тебя своя жизнь – у меня тоже. Но хочу, чтобы порой ты вспоминал обо мне – и улыбался.
С вечной любовью,
Саншайн
Эту записку Тейлон перечитал четыре раза.
Много столетий он любил Нинью. Но, оказывается, любил и вполовину не так сильно, как Саншайн!
«Да, битву с богом можно выиграть», – прозвучал у него в мозгу голос Ашерона.
Тейлон судорожно вздохнул.
Он может выиграть. А значит – должен попытаться.
Завтра, когда начнется Карнавал, он выйдет на охоту и будет исполнять свой долг. Он не подведет Ашерона.
Но потом...
Потом он вызовет Камула на поединок – и покончит со всем этим раз и навсегда.
К рассвету завтрашнего дня одному из них – человеку или богу – придется умереть.
