Текст книги "Огонь, пепел и ветер (СИ)"
Автор книги: Северина Мар
сообщить о нарушении
Текущая страница: 4 (всего у книги 31 страниц)
– Если ты так его любишь, то почему ты оставила его?
– У него есть родители, которые будут заботится о нем, пока он маленький. Я же буду все равно его любить, как бы далеко друг от друга мы не находились и сколько бы лет не прошло с нашей разлуки.
– Как это хорошо, когда кто-то о ком-то забоится и кого-то любит.
Агата провела с драконом-императором весь вечер, развлекая его разговорами, а ночью пока он спал, держала его за руку.
Утром выяснилось, что служители нашли Лури – ферналь Пинны привязаннуй к дереву возле горной тропы. Птица нервничала и никого не подпускала к себе, даже птичников которые за ней ухаживали. Им ничего не оставалось, кроме как попросить о помощи Агату.
Глава 6. Кукла и комната без окон
Кир смотрел издалека на то, как госпожа Агата медленно и осторожно подбирается к бирюзовой фернали. Птица клокотала, вертя головой, и следила за ней желтыми глазами.
Госпожа Агата надела на себя платье госпожи Пинны, сохранившее на себе аромат масел, которыми та натирала кожу и прикрыла кровавый цвет волос черным платком. Это должно было помочь обмануть ферналь.
Кир яро надеялся, что все получится. Он вовсе не желал стать виновником гибели этой девушки. Иначе на суде семи сестер его печень станет такой тяжелой от грехов, что медные весы сломаются.
Госпожа Агата приблизилась к фернали вплотную, та дернула головой, распахнула крылья и пронзительно заклокотала, раззявив острый клюв.
Стоявшая подле Кира графиня Дэву вскрикнула и вцепилась в его локоть.
– Если так пойдет и дальше, то в Драконье ложе будет уже некого отправлять, – прошептала она на ухо Киру. – Мои бедные голубки улетят на небеса к семи сестрам одна за другой, а я ничего не смогу поделать… А вам похоже и все равно.
– Не говорите так. Вы знаете, как я радею за всех девушек, – также шепотом ответил Кир.
– Разумеется знаю, а за одну особенно. За ту, которая ваша сестра!
– Вы не справедливы.
Пока они пререкались, госпожа Агата сумела подобраться к птице вскочить в седло. Кир слегка выдохнул. Насколько он знал, как и у рухов, наездник фернали находился в относительной безопасности на спине у птицы. Там она не могла до него дотянуться ни хищными когтями, ни острым клювом.
Кир почти никогда не ездил ферхом и втайне восхищался теми, кому это удавалось. Ему было сложно представить, как люди не связанные с птицей силой перстня и колдовства, одной лишь своей волей заставляют ее подчиниться.
Госпожа Агата пустила ферналь бодрой рысью вниз по склону, за ней устремились гуськом служители на белоснежных точно известняк птицах. Кир с графиней Дэву поплелись за ними пешком. Графиня покачивалась на тонких каблуках, которые сама же и ввела в моду, и цеплялась за его руку.
– И что теперь? Что же мы будем делать дальше? – взволнованно спросила она у Кира.
– Фрол Зерион уже отдал приказ обыскать все окрестности, – ответил Кир. – Мы должны найти госпожу Пинну. Живой или мертвой.
Графиня Дэву издала высокий надрывный звук и прикрыв лицо раскрытым веером заплакала. Кир принялся ее утешать, очень странно себя чувствуя от того, что она оплакивает того, кто на самом деле жив.
Вернувшись в Приют Цицелии, Кир отправился в Совет, объясняя это тем, что должен известить их об исчезновении одной из невест. На самом же деле в Верхней ложе он провел совсем немного времени и отправился в Туманную башню – резиденцию Тайной стражи, куда он сам же и доставил за день до того госпожу Пинну.
Чтобы не привлекать излишнего внимания ему пришлось добираться туда пешком, петляя по темным и сырым улицам, и пройдя через тайный ход по которому его провела помощница генерала Тару, выдававшая себя за торговку, продававшую фернальи перья.
Все это было скучно и утомительно, и Кир даже обрадовался, когда, наконец, увидел генерала Тару. Тот встретил его в небольшой, лишенной окон зале, заставленной обитыми шелком кушетками и низкими резными креслами. Воздух дрожал от завитков дыма, испускаемого лампами с горящими благовониями. Кир закашлялся от едкого приторного аромата, щекотавшего ноздри.
Тару похлопал его по спине:
– Не болейте, вы нам еще пригодитесь.
– Лучше бы дали мне воды.
Тару щелкнул пальцами, и из полумрака вынырнул молодой прислужник с подносом, на котором стоял полный графин, бокалы, фрукты и сладости.
Пить ничего Кир, разумеется, не стал. Он не доверял генералу Тайной стражи и никогда бы не явился в его логово без необходимости.
– Как поживает госпожа Пинна? – поинтересовался он. – Вам удалось, что-нибудь у нее вызнать?
– Увы, но пока ничего. Мы дали ей зелье правды. Обычно, люди с ним болтают, как в последний раз в жизни, но госпожа молчит, словно ее язык съели рыбы, – Тару говорил с легкой грустью, в которой тем не менее улавливалась и толика восхищения.
Кир тяжело вздохнул. При мысли о том, что все, что они сделали было зря, у него замерло в груди сердце.
– Неужели же вы не можете как-то ее разговорить? – тихо спросил он.
– Без методов, которые не одобряет княжна Елена, увы не можем, – насупился Тару. – Но ссориться с княжной… как-то не хочется. Тем более что… впрочем неважно, – он помотал головой.
– Позвольте мне с ней поговорить, – попросил Кир.
– Вы настолько самонадеянны, что думаете, будто госпожа откроется тому, кто ее похитил и поставил в такое положение?
– Чем с этой точки зрения вы лучше меня?
– Действительно. Что же, почему бы нам не попробовать, – Тару кивнул.
Слабый свет свечей мазнул по его лицу и только сейчас Кир заметил густые темные тени, окутавшие его веки, отросшую щетину и изнурительную бледность.
Щелкнув пальцами, Тару снова позвал слугу и, что-то шепнув ему, отослал прочь. Затем Кира проводили в еще одну лишенную окон комнату, к счастью ни кушеток, ни благовоний здесь не было. Сквозь решетку под потолком внутрь проникал прохладный и влажный воздух.
За столом сидела госпожа Пинна. Вместо алых шелков на ней было простое серое платье из грубой ткани, но чистое и приличное. Темные волосы были заплетены в косы. Лицо ее покраснело, а глаза казались влажными и пустыми. Должно быть, так на нее действовало зелье правды.
Кир сел за стол. Он чувствовал себя сейчас госпожой Агатой, призванной усмирить обезумевшую хищную птицу и, как и она, он знал, что будет делать.
Тару остался стоять возле стены. Помимо них в комнате было еще с полдюжины охранников.
– Госпожа Пинна, рад видеть вас в добром здравии, – сказал Кир. – Скажите, вас здесь не обижают?
Она ничего не ответила, продолжая резать его пустым взглядом и он продолжил:
– Хотел принести извинения за то, как бесцеремонно поступил вчера с вами. Увы, у меня не было другого выбора. Чтобы как-то загладить свою вину, я принес вам кое-что.
Из висевшей на поясе сумки, Кир извлек обернутый шелком сверток. Размотав ткань он извлек наружу крошечную, размером с ладонь, фарфоровую куклу, изображавшую дракона-императора.
Кукла была разодета в расшитые золотыми нитями одежки, точно такие же, как те, которые носил Андроник Великий. На голове у нее были убранные в прическу, мягкие светлые волосы. Кир знал, что их срезали с головок юных воспитанников культа и оттого они были такими нежными и тонкими. В руках и ногах были крошечные шарниры, а отлитые из стекла глаза обрамляли загнутые ресницы.
Стоявший за спиной у госпожи Пинны, генерал Тару скривил лицо, всем своим видом показывая, что он думает об несогласованных с ним подарках для узницы. Не обращая на него внимания, Кир усадил куклу перед собой на стол. Он видел, как оживились и зажглись интересом глаза девушки.
– Это мой подарок, уверен он вас порадует. Увы, смогу отдать его вам, только после того, как вы ответите на несколько моих вопросов.
Госпожа Пинна вдруг достала из под стола руки, и подперла ими подбородок.
– Внимательно вас слушаю, генерал, – сказала она.
Генерал Тару издал приглушенный квакающий звук. Охранники подались вперед, но Кир удержал их на месте, жестом показывая, чтобы они не приближались.
Руки госпожи Пинны должны были быть связаны за спиной, но она сумела высвободить их при помощи своего дара и это так всех взволновало.
Кир отметил, что Тару не стал втыкать в ее места силы иглы. Это был крайне действенный и простой способ, позволяющий запереть колдовской дар. Однако, он же наносил сокрушительный удар по здоровью, и не всегда после него колдуны восстанавливали свои силы.
Вместо этого генерал Тайной стражи, предпочел опоить госпожу Пинну зельями, действующими мягко и ненадежно. Выходило, что он зачем-то берег ее.
Впрочем, все это Кира не интересовало. Он всего лишь хотел вызнать все, что она знает.
– Мне рассказали, что вы долгое время следили за… княжной Мирой. Это так?
– Я следила за Ивой. Княжна Мира это я.
– Вы хотите сказать, что…
– Что мои родители избавились от меня, чтобы взять на мое место Иву и выдавать ее за свою дочь.
Госпожа Пинна устремила на него пустой и мертвый взгляд. На Отборе она всегда опускала взор, и Кир, как и все остальные, считал это признаком очаровательной девичьей скромности, но теперь он понял, что именно такой она и была все это время – пустой и изломанной и скрывала взгляд, чтобы никто этого узнал.
– Это… ужасно. Мне очень жаль.
– Мне тоже.
– Выходит вы следовали за… госпожой Ивой?
Она опустила голову и смотрела теперь не на Кира, а на куклу.
– Я выследила ее в Зеране и подслушала ее разговор с… Агатой. Так я узнала, что Ива отправляется на Отбор. Я хотела тогда вызвать ее на поединок, но Агата к ней просто прилипла в тот день, а я… оказалась слаба… мне не хватило духу, чтобы убить еще и Агату. У нее такая красивая ферналь…
Госпожа Пинна говорила тихо и неразборчиво и Киру пришлось податься вперед, чтобы не упустить ни одного ее слова.
– Я не сумела сесть на тот корабль, которым они отправились в Альтору. Пришлось плыть на другом. Хорошо, что мне попался наивный юный купец, отдавший свою каюту за одну только улыбку. В Альторе я снова ее потеряла… Знаете, очень сложно выследить того, кто так легко перемещается в пространстве. Пришлось отправиться на Отбор, чтобы снова ее найти.
– Если вы знали, кем на самом деле она является, то почему вы ее не выдали?
– Тогда я сдала бы еще и себя. К тому же, я хотела сама ее убить. Как бы я это сделала, если бы ее отправили в Алхавар?
– Что же, теперь я вас понимаю. Замечали ли вы в поведении госпожи Ивы, что-то странное?
– Разумеется. Она пришла на Отбор и сразу же захотела с него уйти, была груба со всеми, не придумала выступление на втором испытании, заступилась за меня, когда все ополчились против…
Ее глаза вдруг налились слезами, и Кир понял, что нужно уводить разговор в другое русло.
– Госпожа Пинна…
– Мира.
– Госпожа Мира…
– Княжна.
– Княжна Мира, вышло так, что госпожа Ива выкрала несколько очень дорогих и ценных колец, прежде чем отправиться на Отбор. Я полагаю, что она где-то их спрятала в Ониксовом дворце. Сейчас, очень важно найти их. Пожалуйста, скажите, знаете ли вы что-то о том, где они могут быть?
Она снова подняла на него глаза, и ему стало почти больно от ее режущего взгляда.
– Нет, про кольца я ничего не знаю.
– Умоляю вас, это крайне важно. От этого зависит судьба Империи и дракона-императора.
– Дракона-императора… – тихо повторила она. – Ради него я бы сделала все, что угодно, но я правда не знаю. Я пришла на Отбор ослепленная местью, всю свою жизнь я ничего не видела, кроме нее, но вдруг я повстречала… вечность. Скажите, генерал, вы когда-нибудь смотрели ему в глаза?
– Это запрещено правилами, но да, смотрел пару раз…
– Значит, вы знаете какого это. Держали ли вы его за руки?
– Нет.
– Мне вас жаль. Это ни с чем не сравнимое чувство. Касаться, чего-то, что живет на свете уже пять сотен лет и будет жить вечно, когда мы все умрем. Это все равно, что касаться солнца. И знаете что? Никто и никогда не был так ко мне добр, никто не давал мне такую чистую и светлую любовь. Я поняла, что жила неверно. Если бы я могла все изменить, то я бы посвятила бы всю свою жизнь службе ему.
Кир удивленно расширил глаза. Он привык видеть фанатичную любовь и преданность у служителей, но впервые, кто-то обратился в ярого приверженца культа дракона-императора столь быстро.
Подавшись вперед, он протянул ей куклу. Ее цепкие, длинные пальцы, обхватили ее, бережно сжав. Она поднесла куклу к лицу, с любовью разглядывая.
Кир собирался уже уходить. Можно было бы вызнать, как госпожа Пинна, так всех обманула, чтобы явиться Отбор, но это его уже не интересовало. Пусть с остальным разбирается Тару.
Кир отодвинул стул, готовясь уходить, но девушка вдруг снова заговорила, не отводя взгляд от куклы:
– Если хотите знать, много странных вещей происходит на Отборе. Например Лидия… Между прочим, это она порезала платья, подбросила осколки в туфли Исоры.
Кир замер на месте:
– Почему вы так думаете? – спросил он.
– У нее невероятно подходящий дар – она умеет очень быстро двигаться. Когда мы несли туфли из кладовой комнаты, я ощутила легкое касание ветра, но даже не успела ничего заметить. А потом, она так ловко меня подставила, что я даже восхитилась.
– Почему же вы не пытались защитить себя и никому не рассказали о своих подозрениях?
– Я тогда еще не знала про ее дар, мне не хватало ни доказательств, ни свидетелей. К тому же, Лидия – княжна, а значит неприкасаема. Позже, когда я узнала про ее дар, то… Выяснила, что и Лидия кое-что про меня знает. Когда-то на заре своего пути, я кое-что украла у ее матери, а Лидия меня запомнила. Если бы я ее сдала, то потеряла бы больше, чем получила. Впрочем, к этому мы и пришли в итоге… И, знаете что еще? Я думаю, что змею в опочивальню Агаты подкинула тоже она…
Кир нахмурился, он мог поверить, что избалованная княжна из вредности режет платья, или подбрасывает осколки в туфли, чтобы отомстить, но подкидывать кобру в опочивальню своей подруги… Это было и опасно и трудноисполнимо.
– Почему вы так решили? – спросил он. – Мне казалось, что княжна Лидия с госпожой Агатой подруги, и та ценит ее помощь.
– Да, так оно и есть, – согласилась Пинна. – Может быть, Лидия сделала это, чтобы ей помочь. Ведь у Агаты совсем ничего не получалось с танцем, а если Лидия знала о ее даре, то такая помощь вполне объяснима.
Кир потер пальцем переносицу. Под костью вновь зарождалась головная боль.
– Благодарю, княжна Мира, что поделились. Я тщательно все это обдумаю.
Отчего-то она вздрогнула от его слов. Ее пальцы еще сильнее сжались на кукле.
– Знаете, что? Не зовите больше меня так. Это имя уже давно мне не принадлежит. Оно принадлежало ей, а я ее убила… Мне всегда казалось, что именно этого я и желаю, что такова моя судьба, как же я ошибалась. Я хотела, стать лучше нее, хотела, чтобы она меня заметила, а она даже не знала, что я существую! А теперь, она мертва и это все из-за меня!
Прижав к груди куклу, другой рукой она закрыла лицо, опустив голову. В этом жесте было столько отчаяния, что от жалости у Кира укололо сердце.
Ему и правда было ее жаль. Не по своей вине она все потеряла, если бы генерал Хайро не учинил бунт, то эта девушка выросла бы прекрасной и благородной княжной, пусть и не из богатого и могущественного рода. Она бы ходила по балам, очаровывая женихов, но вместо этого судьба отправила ее в пучину порока.
Так уж вышло, что мужчина, который все потерял, мог также заново всего достигнуть. Отец Елены, чей род попал в опалу, заработал состояние выгодно вкладывая монеты и возрождая, доставшиеся в наследство земли. Отец Кира отправился на военную службу, хотя предательство и обман сильно ускорили дело, скорее всего и без них, он смог бы многого достичь со временем.
У женщин такой возможности не было. Они не могли отправиться на службу, или торговать. Их удел был выйти замуж, что сделать удачно без приданного, было бы сложно, даже обладая красотой. Или же они могли встать по другую сторону закона. Если подумать, то госпоже Пинне еще повезло не отправиться в бордель.
Кир с грустью подумал о Елене. Во время усмирения мятежа она сражалась наравне с Киром, а пострадала куда больше, но никто и не подумал о том, чтобы дать ей звание генерала. Это было несправедливо.
Госпожа Пинна протяжно всхлипнула и прошептала:
– Я не хотела, чтобы она умерла… Не хотела, чтобы все так получилось…
Кир не знал, как ее утешить, поэтому просто сказал:
– Вы не виноваты, что так все закончилось. Не виноваты в том, как сложилась ваша судьба.
Глава 7. Персиковый нектар и разоблачение
Спустя два дня тело Пинны прибило к берегу Серебряного ручья. После падения со скалы и долгого пребывания в воде, оно было столь обезображено, что узнать его можно было лишь по лохмотьям, оставшимся от алого платья и темным волосам.
Все в Приюте Цицелии подернулось дымкой скорби. В залах и галереях стало еще тише, чем было прежде. Огорченным выглядел и дракон-император, но, к счастью, в злобу и ярость он не впал, узнав о трагедии, стал лишь молчаливым и угрюмым и больше не хотел играть с невестами в эфтос и другие игры. Казалось, что даже Агату он теперь избегал и больше не звал делить с ним ночью ложе.
У нее вдруг высвободилось много времени. Она хотела отправиться на прогулку ферхом, но графиня Дэву ей не позволила.
– Еще чего! – сказала она, обмахиваясь веером. – Это теперь небезопасно, видите, что произошло с бедняжкой Пинной? Вы же не хотите окончить также?
Агата только насупилась в ответ. Все считали, случившееся с Пинной несчастным случаем, но она в этом сомневалась. Агата помнила, какой ловкой и быстрой была всегда Пинна. Едва ли она могла позволить себе такую неосторожность, как свалиться со скалы.
Агата рассказала Фролу Зериону о рухе, кружившем ночью возле Приюта Цицелии.
Тот улыбнулся ей ласково и снисходительно, словно она была ребенком, и сказал, что он позаботится обо всем и во всем разберется, ей же следует все свое внимание и силы направить на то, чтобы дракон-император был доволен и спокоен.
Андроник Великий не желал никого видеть и почти безвылазно сидел в своей опочивальне. Агату он прогнал, сказал, что хочет быть сейчас один, и она скучая и тревожась бродила по галереям дворца, предоставленная сама себе.
Выйдя на широкую террасу, на которой они прежде проводили время развлекаясь и играя с Андроником Великим, она увидела тонкую девичью фигуру. Порывы ветра развевали складки алого платья и длинные каштановые волосы, отдававшие темной бронзой.
– Исора! – Агата бросилась к ней, едва не запутавшись в подоле, и порывисто ее обняла.
Подруга оглянулась на нее и на короткое мгновение, ее лицо показалось Агате незнакомым. На нее глядели чужие, холодные и дикие глаза.
Наваждение рассеялось и Исора нежно улыбнулась ей, став самой собой.
– Светлячок, вот ты где! – воскликнула она. – А я-то думала, что ты все ублажаешь его величество. Как же он тебя отпустил?
– Его величество желает быть один, – повела плечом Агата. – Мне он велел уходить, и даже служителей пускает к себе неохотно, только чтобы те принесли ему еду и помогли умыться и сменить одежды.
– Кто бы мог подумать, что он будет так горевать, – прошептала Исора, так тихо, что Агата едва расслышала ее слова, прежде, чем их подхватил и унес ветер.
– Он очень горюет, – подтвердила она. – Но хорошо, что не злится.
– И правда хорошо.
– Как же так вышло с Пинной? Как она могла упасть со скалы…
Агата все еще обнимала Исору. Если раньше всех невест одевали в одинаковые платья, то теперь, когда их осталось совсем немного швеи-служительницы шили для каждой, что-то свое.
Агате нравились платья с длинными, широкими пышными рукавами, а Исора, напротив одевалась настолько открыто, насколько позволяли приличия и даже чуть больше. У ее нарядов были широкие вырезы, оголявшие верх округлой груди, а рукавов и вовсе не было. Ее точеные плечи и нежные руки были всегда обнажены. Выглядело это очень красиво и соблазнительно, но Агата подозревала, что в жару ее кожу кусало солнце, а вечерами царапал мороз.
Она сильнее обняла Исору, думая что та мерзнет на ветру, и та в ответ сжала ее предплечье.
– Порой от погибели нас отделяет один неосторожный шаг, – тихо сказала Исора. – Любой может оступиться и упасть со скалы, или же… отсюда.
Они стояли на краю террасы. От пропасти, усеянной камнями, лежавшими на берегу ручья, их отделял лишь низкий каменный бортик. Порыв ветра ударил сильнее, и Агата покачнулась, глядя вниз. У нее закружилась голова.
Ладонь Исоры сжала ее предплечье сильнее.
– Смотри не упади, – сказала она.
И тут со стороны арочных дверей раздался требовательный голос:
– Агата, мне нужна твоя помощь!
Они обернулись. К ним шла Лидия. Хотя ее ступни давно зажили, она все еще едва заметно прихрамывала. Порывы ветра играли ее волосами, и путали подол вокруг ног.
– Кажется, маленькая княжна тебя сейчас у меня украдет, – прошептала Исора ей на ухо. – Приходи вечером в мою опочивальню. Я уже позвала Магду. Посидим, как в старые времена. Только не говори Елене и Лидии. Они стали такими занудами, еще выдадут нас графине Дэву.
Как выяснилось, Лидии нужна была помощь Агаты в том, чтобы договориться со швеями о фасоне нового платья. Она почти до заката мучила Агату и бедных служительниц, изводя своими требованиями, и, вдруг стала очень напоминать свою мать.
Лидия хотела платье, которое было бы красивым, утонченным и женственным, но удобным и не сковывавшем движения, целомудренным, но при этом слегка соблазнительным. Ее требования отчасти противоречили друг другу и им пришлось изрядно поломать голову, чтобы свести их все воедино.
Глядя на Лидию, осматривающую эскизы, приготовленные швеями, Агата невольно вспомнила ее мать – княгиню Дуаре.
Эта женщина больше не вызывала у нее того страха, что был прежде. Теперь она испытывала к ней неприязнь и злость. Она обещала, что погубит семью Агаты если та не выполнит их уговор и не сделает Лидию женой дракона-императора.
Агате было самой противно от своих мыслей, но она не могла не замечать очевидного, теперь когда Пинны больше не было, она сама стала первейшей претенденткой на место императрицы. Иногда Агата думала со злорадством о том, как запоет княгиня Дуаре, если она займет трон. Будет ли та перед ней пресмыкаться, и угождать? Наверняка будет.
Агата уже видела, как изменилось к ней отношение всех вокруг, когда дракон-император выделил ее среди прочих, окончательно сделав ее своей возлюбленной фавориткой.
Служители теперь почтительно кланялись ей, сгибаясь едва ли не до пола, Кир Аверин больше не смел глядеть на нее надменно, графиня Дэву по прежнему была строга к ней, и все же гораздо чаще ей улыбалась и называла своей голубкой. Однако же, ее отношения с другими невестами, стали как будто холодней. Поэтому, Агата очень радовалась вечеру, устроенному для них Исорой.
Она мечтала, чтобы все между ними оставалось по прежнему.
Вечером Агата пробралась в опочивальню Исоры. Хозяйка комнаты полулежала на кровати возле подноса, где стоял кувшин с терпким персиковым нектаром и блюда с сыром, перезревшим виноградом, сладкими грушами, яблоками, медовыми кольцами, орехами и прочими угощениями. Магда устроилась на подушке на полу, а Агата села на пуфик возле туалетного столика.
Они веселились и болтали, также как в самом начале Отбора, когда их было больше, и их плечи не тянула вниз тяжесть пережитых испытаний.
Графин понемногу пустел и разливая остатки по чашам в последний раз Исора вновь вспомнила Пинну:
– Бедняжка, и как только ее угораздило свалиться со скалы? Признаться, я все держала на нее обиду за порезанные ноги, но теперь мне стыдно, что мы все так ополчились на нее. Если бы можно было вернуть все обратно… Тогда… Не знаю, что тогда бы я сделала. Может быть надо было поговорить с ней? Вдруг, это и правда была не она, как вы думаете?
У Агаты вино попало не в то горло и она закашлялась. Она уже давно знала, что за порванными платьями и осколками, подброшенными в туфли стояла не Пинна, а Лидия. Агата так никому об этом и не сказала. Все старые обиды остались для нее далеко в прошлом и ей не хотелось портить хрупкую гармонию установившуюся среди невест.
После их возвращения с Испытания медного кольца, никто не вспоминал больше былое. Пинна трапезничала и гуляла вместе со всеми, и хотя в ее отношении с Исорой все еще была холодность, ее уже нельзя было назвать изгоем. Да, и сама она, казалось, давно простила Лидию, но кто знал, какой камень висел у нее на сердце? Вдруг, именно он-то и утащил Пинну вниз?
– Как думаете, могла она… Ну знаете, не оступиться, а сделать этот шаг намеренно? – продолжила Исора, сделав глоток.
– Может и могла, – пробубнила Магда. Ее лицо было красным от всего выпитого, и она тяжело опиралась грудью о кровать. – Но, не думаю, что дело тут было в платьях и туфлях. Скорее, в том, что это она ранила Миру, отчего та умерла.
– Что?! – рука Исоры дрогнула и алая капля скатилась на белые простыни, замарав постель. – Разе это Пинна ранила Миру? Как же так? Вы, что… повстречали ее во время испытания?
Исоры не было с ними, когда они наткнулись на Миру и Пинна ее ранила. Она знала лишь то, что им поведала графиня Дэву – что Мира, каким-то образом после исключения из Отбора смогла спрятаться на Лунном острове. Ее нашли служители, и пытаясь сбежать от них, она случайно поранилась отчего позже умерла.
– Да, мы случайно на нее наткнулись, – продолжила Магда. – И вот… Пинна пырнула ее кинжалом, но она сказала, что это случайно вышло, а Лидия ее поддержала. А кроме Лидии никто больше ничего не видела, так что вот так. Но потом-то Мира умерла, а Пинну видимо загрызла совесть. Не знаю, если бы я кого ткнула кинжалом, а он потом помер, то тоже, наверно, винила бы потом себя.
– Кинжалом? – протянула Исора. – Откуда у нее взяться кинжалу? Ведь нам нельзя иметь оружие…
– Кинжал принадлежал отцу Лидии. Откуда-то он потом взялся у Миры, и от той попал в руки Пинны, вот так. Странный такой кинжал был… черный и словно не из металла, а из камня… или из кости…
Агата слушала их смущенно покраснев и не зная, как прервать Магду. Ей казалось, что та выбалтывает то, что лучше держать в тайне. Хорошо, что сейчас с ними была одна только Исора, которой было можно доверять.
– И правда, какой загадочный кинжал, – промурлыкала Исора, откидываясь на подушки. – И куда же он делся потом?
– Кажется, Лидия отдала его на хранение Аг… – она не успела договорить, потому что Агата сделав вид, что тянется за медовым кольцом опрокинула на нее остатки вина, плескавшегося в чаше.
– Ох, какая я неловкая! – запричитала она.
– Мыльный корень все отстирает, – махнула рукой Магда.
Они принялись разглагольствовать о платьях и прическах, и про кинжал все забыли.
За окном едва ли не пробивалась новая заря, когда они наконец собрались ложиться спать. Магда уснула прямо на полу, развалившись на подушках, а Агата легла на постель рядом с Исорой.
Засыпая, она вдыхала аромат персиков, исходивший от ее кожи и волос, и смотрела не четкое очертание ее профиля, выделявшееся на фоне светлеющего неба за окном.
Исора лежала с открытыми глазами, и Агата следила за тем, как трепещут ее ресницы.
– О чем ты думаешь? – спросила она.
– О том, как я устала…
– Ты устала?
– Ага. Но ничего, скоро все это закончится. Ты воссоединишься с драконом-императором, а я отправлюсь домой. Я так соскучилась по семье и по родителям…
– Ты хочешь домой? – удивилась Агата.
– Все хотят домой, светлячок, – та повернулась к ней и убрала за ухо, выбившийся у нее локон. – Но, ведь отсюда нельзя уйти просто так, верно? Так, что все мы останется тут до конца, какой бы он ни был.
Наутро у Агаты болела голова. Она перебралась от Исоры в свою опочивальню и дремала до обеда, пока к ней не явилась графиня Дэву.
– Мне знакома ваша болезнь, – сказала она, смерив Агату тяжелым взглядом. – Я велю принести вам особую настойку. Выпейте его, а затем приведите себя в порядок и вставайте. Постарайтесь, впредь больше так не болеть, это вредно для лица и для фигуры.
Агате ничего не оставалось, кроме как подчиниться.
После настойки, присланной графиней ей и правда стало легче. Служительницы помогли ей одеться и убрать волосы. На обеденной трапезе Магда выглядела сонной и вялой, а Исора казалась, свежей будто горный цветок, хотя пили они одинаково.
После трапезы невесты отправились гулять вдоль Серебряного ручья под присмотром графини Дэву и служительниц. Солнце было горячим и жарким, а воды ручья холодными и манящими. Агате так и хотелось броситься в них, подняв вокруг себя тучи брызг. Она подумала, что будь она императрицей, то так бы и сделала. Тогда все были бы ей не указ, и даже графиня Дэву ничего бы ей не сказала, а бросилась бы в ручей вместе с ней.
Агате не хотелось ни с кем общаться и она брела одна. Магда и Исора, тоже шли порознь и молча, а вот Елена следовала подле Лидии и тихо с ней о чем-то говорила. Лидия похоже больше молчала, чем отвечала ей, а затем, вдруг резко сорвавшись с места, оставила бредущую с тростью Елену далеко позади, почти нагнав графиню Дэву.
Елена посмотрела ей в след с явным разочарованием, а затем обернулась к Агате и, когда та ее нагнала, вступила в разговор уже с ней:
– Лидия ведет себя странно, не находишь?
– Тут, наверно, надо спросить, что ты ей сказала, – улыбнувшись, заметила Агата.
– Ничего особенного, – Елена повела плечом, медленно и острожно ступая и постукивая тростью камни перед собой. – Просто спросила зачем она порезала платья и подкинула осколки в туфли Исоре. А, и спросила еще, почему она подбросила тебе змею.
Солнце светило все также ярко, но Агате вдруг сделалось холодно.
– О чем ты говоришь? – омертвевшими губами спросила она.
– Ну как же, ты ведь и сама уже давно все знаешь, не так ли? – Елена косо на нее взглянула. – Я заподозрила это все еще когда узнала, какой у Лидии дар. Обладая такой скоростью она могла легко пробраться ночью в Павильон алых цветов, чтобы испортить платья, и подкинуть незаметно осколки фарфоровой чаши в туфли Исоры, пока несла их до комнаты для переодевания. Это ведь она вместе с Пинной забрала их тогда из кладовой, верно? Со змеей, думаю, все было чуть сложнее. Однако, я слышала, что ее отец – князь Дуаре, предыдущий глас дракона-императора изучал золотых императорских кобр, в качестве развлечения. Говорят даже, что одну или двух он держал у себя в особняке в Альторе, пока княгиня не заставила его избавиться от них и тогда он передал своих питомиц в Императорский зверинец. Какое удивительное совпадение, не правда ли? Возможно, что Лидия умеет не только обращаться с кобрами, но и даже знает ту именно змею, которую тебе подбросила.
– Елена, это все только твои фантазии, и они не подкреплены никакими доказательствами, – насупилась Агата. – Мне очень жаль, что яд краснорогих лягушек так повредил твой ум.
