Текст книги "Огонь, пепел и ветер (СИ)"
Автор книги: Северина Мар
сообщить о нарушении
Текущая страница: 3 (всего у книги 31 страниц)
– Тьма и пустота, – отозвался он.
За окном ярко сияла луна и звезды, в опочивальне горел очаг, тлели свечи и лампы с маслами. Вокруг не было темно, и она поняла, что он не эту тьму имеет в виду.
– Не беспокойтесь. Я рядом, вы не останетесь одни.
Агата протянула к нему руку и он сжал ее, обхватив горячими пальцами. Вскоре он уснул, а она еще долго лежала в полумраке танцующего пламени свечей.
Глава 4. Сомнения и птицы
Днем Агата отгоняла от себя дурные мысли, но ночью они одолевали ее, как стая хищных птиц.
Ночью же, слушая тихое дыхание дракона-импертора, спавшего рядом, и сжимавшего во сне ее руку, она думала о том, что же случилось с князем Дуаре – отцом Лидии и предыдущем гласом. Имел ли отношение к его безумию тот светящийся шар, способный проникать в людские тела, о котором ей рассказала Мира?
Агата была почти уверена, что рассудок брата Иннокентиуса повредил именно он. Похоже, что пожилой служитель и человек, управляющий таинственным шаром, находились по разные стороны поля брани. Брат Иннокентиус каким-то образом обо всем догадался и заставил Миру все ему выдать, а еще дал ей кинжал князя Дуаре и приказал ранить им дракона-императора. Чего он хотел этим добиться?
Агата вдруг вспомнила, как когда-то давно, когда она возвращалась после ферховой прогулки с Фролом Зерионом, Мира выследила ее в саду и сказала держаться от него подальше. Почему она так поступила?
Может быть просто из зависти? Или действительно, хотела предостеречь ее? И почему она только не спросила ее об этом, когда была такая возможность? Наверно, потому что была измучена, истощена и думала, что неминуемо умрет, так и не выбравшись из подземелий. Тогда ей было не до расспросов, она едва могла связно мыслить.
Агате стало нестерпимо жарко. В очаге тлел огонь, таяли испуская жар свечи, горело масло в лампах. Как будто этого было мало, тепло шло и от тела дракона-императора. Он был горяч, как камни мостовой в солнечный день.
Зимой это его качество было бы весьма ценным, но летней ночью, пусть и прохладной, казалось невыносимым.
Она осторожно и медленно высвободила ладонь из его пальцев. Длинные когти царапнули ее по коже, но он так и не проснулся, вместо этого лишь перевернулся на другой бок.
Поднявшись с постели, она на цыпочках прошла по комнате, и, подхватив с кушетки свою накидку, набросила ее на плечи.
Агата вышла в темноту и прохладу галереи и ей тут же стало лучше. Она вздохнула с облегчением, оказавшись вдруг на продуваемом сквозняками свежем воздухе, в густом полумраке, который рассеивало пламя редких факелов.
Выплыв из тени, к ней подошла одна из служительниц, стоявших вдоль стен и карауливших всю ночь сон дракона-императора. Агата так привыкла к их вечному безмолвному присутствию, что почти перестала их замечать.
– Госпожа Агата, я могу вам чем-нибудь помочь? – спросила служительница.
– Нет, я всего лишь хотела омыть руки, – ответила Агата, имея в виду поход в уборную. Так называть это низкое занятие научила ее мачеха.
Поняв о чем она говорит, служительница кивнула и вернулась в тень.
Агата пошла вперед, ступая босыми ногами по холодным каменным плитам. Напрасно она забыла надеть туфли.
За ней никто не последовал и это было хорошо. Почему-то именно ночью одолевавшие ее сомнения становились особенно невыносимы. Ей хотелось прямо сейчас броситься к кому-нибудь и рассказать все, что знает. Казалось, что так она сбросит невыносимый груз со своих плеч и переложит его на кого-то другого более опытного и сильного и пускай уже тот со всем разбирается.
Ступая по темным галереям, Агата размышляла о том, к кому она может обратиться. Кира Аверина она почти сразу отмела. Она едва его знала, и, если не считать одного единственного танца на балу, едва ли их общение можно было назвать приятным. Впрочем, он заступился за невест, когда дракон-император пожелал отправить их вглубь Драконьего ложа, едва они вернулись с долгих скитаний по Лунному острову. Получается, он пытался их защитить? Или же его беспокоила одна только Елена, которая была его сводной сестрой, и которой досталось сильнее всех остальных тогда. Сразу после отравления она бы точно не выжила, оказавшись в подземельях.
Агата не знала, где находятся покои Кира Аверина. Да и, что бы все подумали, если бы она явилась к нему посреди ночи? Ее репутация и так основательно потрепанная ферховой прогулкой с Фролом Зерионом и ночами в опочивальне дракона-императора была бы окончательно разрушена.
Много раз Агата думала, о том, чтобы открыться Фролу Зериону. Почти каждый их разговор, когда он ласково улыбался ей и тепло смотрел в глаза, в груди у нее свербело от желания все ему рассказать, но какие-то сомнения, грызущие ее изнутри, не давали ей этого сделать. Предостережение Миры о котором она вспомнила добавило поленьев в костер ее терзаний. И, да, он тоже был мужчиной, хоть и принял обет безбрачия. Заявляться к нему посреди ночи было точно не лучшей идеей. К тому же, она не знала, куда идти.
Оставалась графиня Дэву. Она была опытной и взрослой женщиной, чем-то напоминавшей Агате мачеху, и точно должна была знать, как поступить правильно. Агата пошла к ее покоям, они находились там же, где и опочивальни невест.
Дойдя до высоких резных дверей, ведущих в комнату графини, Агата замерла. Она даже подняла руку, сжав пальцы в кулак и намереваясь постучать, но в последний миг остановилась.
Она вдруг представила, как графиня Дэву открывает ей сонная и заспанная, сурово смотрит на Агату, а затем бранит совсем, как мачеха. Желание идти к ней посреди ночи, тут же развеялось, как туман на рассвете.
Агата в нерешительности отошла. Ее все еще сжимало изнутри невыносимой тревогой. Жажда облегчить сердце и сбросить с него гнетущий камень рвало ее душу.
Оставался последний человек, способный ей помочь. Пройдя по коридору, Агата остановилась у комнаты Елены.
Когда она только познакомилась с княжной, та показалась ей ужасно самоуверенной и надменной, ставящей себя выше всех прочих. Возможно, так оно и было, но за время знакомства, Агата увидела Елену и с другой стороны. Та была решительной и смелой, она не боялась заступаться за других, защищать и помогать тем, кто был слабее.
Однажды, Елена спасла Агате жизнь, затащив ее на свою ферналь, когда у ее седла лопнул ремень посреди фернальбина и она, свалившись с Фифи едва не попала под лапы других птиц.
Елена точно не желала Агате зла, она обладала достаточным умом, влиянием и опытом, чтобы помочь ей во всем разобраться.
Сжав кулак Агата постучала в дверь.
Ничего не произошло.
Агата постучала снова. Ей никто не отвечал. Тогда она прижала ухо у щели между стеной и дверью, и прислушалась. Внутри было тихо. Нагнувшись, Агата заглянула в замочную скважину. В опочивальне Елены было темно. Слабый лунный свет, проникал в комнату сквозь окно, падая прямо на постель с разбросанными подушками и скомканным одеялом. Постель оказалась пуста.
Елены не было в ее комнате!
Агата надавила на дверную ручку, попытавшись открыть дверь, но та оказалась заперта.
В смятении она бросилась вперед по переплетающимся галереям дворца. Она сама не знала, что ее так напугало. Быть может, Елена просто вышла в уборную и скоро придет. Возможно, все было в самом состоянии Агаты. Хотя ее тело было здорово и полно жизни, ее разум был измучен, она всего боялась и отовсюду ждала удар.
Быть может, разумнее было бы остаться у опочивальни Елены, и подождать, пока та придет, но Агата не могла усидеть на месте. В ее сердце снова впились сомнения, она не знала, как ей правильно поступить, стоит ли кому-то рассказывать о том, что она знает или лучше будет выждать подходящий момент, когда что-нибудь прояснит?
Ноги вывели ее на открытую террасу, увитую плющом и плетистыми розами. В небе ярко сияла луна, бросая серебряные отблески на верхушки скал и играя бликами на далеких волнах моря.
Агата подошла к каменным перилам и положив на них руки, глубоко вздохнула. Сырой воздух, пахнущий солью, камнем и росой, привел ее в чувства. Волнение чуть улеглось. Она осознала, что на короткий срок позволила взять тревоге верх над собой и чуть не совершила глупость. Разумеется, ей не следовало будить кого-то посреди ночи, чтобы что-то рассказать. Лучше дождаться утра и уж тогда…
Ее мысли прервал шорох крыльев. Испуганно, подняв голову, она успела увидеть тень гигантской птицы, пролетевшей над дворцом. Рух обогнул террасу, и скрылся за поворотом, цеплявшегося за скалу дворца.
Агата замерла, не зная, что и думать. Какое-то время, она стояла вглядываясь туда, где скрылась птица, и надеясь рассмотреть, что-нибудь еще.
Внезапно, тишину лунной ночи прервал чей-то зов:
– Агата, ты бросил нас! Почему ты ушла?
Вздрогнув, она обернулась. За ее спиной стоял дракон-император. Он ступал так тихо, что она не услышала его шагов. Он был босым, с распущенными волосами, струящимися на ветру, в одних только нижних белых одеждах, оплетавших его тело коконом из нескольких слоев шелка.
– Ну что вы, ваше величество, я никогда бы не бросила вас, – заверила его Агата, говоря, как и он на змеином языке. – Я всегда буду с вами, пока вы меня не прогоните.
Подойдя к нему и встав вплотную, она погладила его по руке. Иногда он пугал ее, но сейчас страха внутри нее не было. Да, и как она могла бояться его сейчас, когда видела, как одинок и несчастен он был?
Подавшись к ней, дракон-император, ткнулся лбом в ее лоб. Так мог бы сделать сторожевой пес, и живший при кухне кот, пожелавший ласки от хозяина.
Агата нежно погладила его по голове, а затем обняла, обхватив рукой. Если бы ее мачеха увидела, как она стоит в темноте, в одиночестве, в одних только нижних одеждах, обнимая мужчину, то она бы своими руками придушила ее.
Однако же, на самом деле, в их объятиях было не больше порока, чем если бы Агата обняла Титуса – своего младшего брата. Вполне может быть, что дракону-императору была нужна вовсе не жена, а мать или сестра? Или хоть, кто-то способный его понять и утешить?
За утренней трапезой, Агата чувствовала себя, такой сонной, что едва не падала лицом в тарелку.
– Кажется, кому-то не давали спать всю ночь? – промурлыкала Исора, склонившись к ее уху.
Агата даже бровью не повела в ответ.
Как-то так вышло, что с самого начала она твердо дала понять, что не хочет ни с кем обсуждать то, что происходит между ней и драконом-императором. Остальные особо и не настаивали. В последнее время все они были, как-то отстранены друг от друга. Каждая была сама по себе и думала о своем.
Даже с Магдой и Исорой, с которыми Агата крепко дружила, она стала общаться меньше. Может быть, сказывалась усталость и тревога, может быть тот ужас, свидетелями, которого они стали, смерть Миры и других девушек, или висящая над головой обязанность опуститься во мрак Драконьего ложа, но сил и желания проводить вместе время, шутить и веселиться, как прежде, больше не было.
Сам дракон-император словно забыл об Испытании серебряного кольца, которое он придумал для невест. С учетом того, какой долгой была его жизнь, мог ли он воспринимать время иначе? Может быть, когда он опомнится и вспомнит о том, куда хотел их отправить, они будут уже стары и успеют вот так провести всю свою жизнь, в неге и безделье?
Агата не могла понять, хотела бы она такой судьбы для себя или нет. С одной стороны она привыкла высыпаться, плавать в купальне с отделанными мрамором стенами, позволять служительницам вычесывать свои волосы и убирать их в прически, украшенные свежими цветами, носить платья из тончайшего алого шелка, и туфли расшитые золотыми нитями, целыми днями предаваться увеселениям и есть деликатесы и сладости.
С другой стороны, от скуки и праздности, Агату сжирала тревога. Она чувствовала, как над Лунным островом сгущается тень, и из сердца самого мрака выступает нечто страшное.
Елена села за стол, заняв свое место. Ее лицо было свежим и чистым, а волосы заплетены в безупречные косы, украшенные жемчужной нитью. В отличие от Агаты, ничто не указывало на бессонную ночь, словно она сладко спала от заката до самого рассвета.
Елена поймала на себе взгляд Агаты, и уверенно и спокойно посмотрела ей в глаза, словно всем своим видом показывая, что ей нечего скрывать.
Пинна на утреннюю трапезу так и не явилась.
– Ох, видно заспалась наша голубка, – заметила на это графиня Деву и попросила служительниц ее проведать.
Дракон-император не ел вместе с ними. По утрам он обычно, был неразговорчив, пребывал в дурном расположении духа, и не нуждался в компании. Так что до обеденной трапезы, у девушек было свободное время.
Закончив с едой, они отправились гулять вдоль Серебряного ручья. Исора шла впереди, оживленно болтая, и пытаясь развлечь Магду и Лидию разговором. Графиня Дэву держалась чуть в стороне, обмахиваясь веером и раскрыв над головой зонт, призванный уберечь ее от солнца. Сопровождавшие их служительницы шли за ней.
Агата чуть отстала от подруг, чтобы идти вровень с Еленой. Та ступала медленно и осторожно, опираясь на трость.
– Как ты себя чувствуешь? – спросила Агата.
– Благодарю за заботу, мне уже лучше.
– Я заходила к тебе вчера ночью.
– Ночью? – переспросила Елена.
– Да, и тебя не было в опочивальне.
– С чего ты взяла?
Агата смутилась. Ей стало неловко признаваться, что она подглядывала сквозь замочную скважину.
– Ну… я стучала, а ты так и не открыла дверь, – пробормотала она.
– Разумеется, не открыла. Я спала. Служительницы каждый вечер приносят мне отвар, без которого я не могу уснуть. Зато с ним сплю, как змея в норе, дожидаясь весны.
Агата поджала губы. Она совершенно точно была уверена в том, что Елены ночью в ее комнате не было. Она думала, что та скажет, что просто выходила в уборную, или спускалась на кухню, чтобы стащить из кладовой ломоть хлеба или медовое кольцо, но та принялась все отрицать.
И зачем ей было это нужно? Внезапно, Агата все поняла. Скорее всего, Елена, как и Лили, до нее, завела среди служителей ухажера и пыталась теперь это скрыть.
Лицо Агаты обдало жаром. Она сама о таком и не думала. Ей просто было не до этого.
– Зачем ты приходила ко мне ночью? – спросила Елена.
– Что? – Агата вздрогнула, вырванная из своих мыслей.
– Что ты хотела обсудить такое срочное, что это не могло дождаться утра?
Агата опустила голову, делая вид, будто крайне внимательно смотрит себе под ноги, чтобы ненароком не оступиться. На самом деле она не знала теперь, стоит ли ей рассказывать обо всем Елене или нет.
– Я встала ночью, чтобы омыть руки, вышла на террасу полюбоваться на луну и случайно увидела, пролетавшего мимо дворца руха. Подумала, что может быть это твой.
– Да, и что с того? – равнодушно протянула Елена. – Айрин свободно летает, где пожелает, пока я ее не призову. Полагаю, она все еще где-то здесь, неподалеку от Лунного острова, как и Арай – рух Кира. Быть может, один из них и пролетал мимо Приюта Цицелии ночью. Или может, быть это был какой-нибудь дикий рух. Местные скалы вполне подходят им для гнездования.
– И правда, как это я не подумала, – пробормотала Агата.
Она не стала говорить, что хотя рухи и хищные птицы, по своей воле ночью они предпочитают спать в гнезде, а не летать промеж скал.
Елена ей улыбнулась, но и в ее синих глазах сквозила тень недоверия, которую она не могла скрыть от Агаты.
Они гуляли вдоль ручья, пока солнце не поднялось высоко, опаляя кожу, а когда вернулись в Приют Цицелии, то уже окончательно стало ясно, что Пинна исчезла и никто не знает, где она.
Глава 5. Помощь и исчезновение
Киру пришлось прибегнуть к помощи Елены. Она была незаменима в таких вещах. Их дружбу скрепляло доверие и потому он все ей рассказал, в том числе и про своего отца.
Выйдя на прогулку, они отошли, как можно дальше от стен Приюта Цицелии, чтобы никто не смог подслушать их разговор. За этим, впрочем следили и тени, вызванные Еленой.
Они брели по узкой горной тропе, петлявшей мимо зарослей отцветающих ярко розовых и желтых цветов, достаточно неприхотливых, чтобы найти пристанище на скалистой и скудной почве. Елена опиралась на руку Кира, второй рукой она держала трость, которой мягко простукивала тропу под ногами.
– Так выходит, что твой род попал в опалу после Великого неистовства, но Рем Аверин смог возвыситься вновь, пусть и столь низким способом, – заключила Елена, когда он закончил свой рассказ.
В ее голосе не было ни осуждения, ни ужаса, он звучал задумчиво, словно она обдумывала все, что тот сказал, избегая при этом эмоций.
– Выходит, что так, – согласился Кир.
Он уже давно рассказал Елене о том, что его дед, руководивший небесной стражей, был вовсе не героем, а одним из заговорщиков, выступивших против дракона-императора. Елена приняла это известие с той же холодной сдержанностью.
– Чего-то такого я и ожидала, честно говоря. Ты уж не не принимай на свой счет, – сказала она после недолгого молчания.
Кир не обиделся, но почувствовал, как непроизвольно дрогнула его рука.
– Полагаю, что в заговоре против дракона-императора тогда участвовало немало высокородных семей, – продолжала размышлять Елена. – Те, кто остался жив, после неистовства все потеряли – богатство, земли, доброе имя и положение в обществе. Состав Верхней ложи в Совете полностью сменился. И знаешь, что интересно? – она повернулась к нему. – Глава моего рода, тогдашний князь Алман, тогда тоже занимал место в Верхней ложе. Во время Неистовства его дворец был сожжен, вся семья погибла, выжил только мой отец. Он был тогда еще ребенком и был младшим сыном в побочной ветви. При других обстоятельствах он не унаследовал бы ничего, но так как больше никого из родни не осталось, то ему достался титул со всеми землями и поместьями. Конечно, ему пришлось приложить немало усилий, чтобы наладить дела, выплатить долги, заново создать состояние и имя, но даже теперь, несмотря на все богатства, он не может получить место в Верхней ложе.
– Выходит, что твой род… то, что от него осталось, тоже оказалось в опале?
– Выходит, что да. Значит, нашим отцам удалось вернуть утраченное, но сколько по всей Империи, должно быть, осталось семей павших аристократов, потерявших все и не сумевших снова возвыситься? Должно быть, теперь они ненавидят дракона-императора еще больше прежнего.
Кир кивнул. Он и сам о чем-то таком думал. Однако, мысли Елены унеслись далеко от того, что он в первую очередь хотел с ней обсудить.
– Что ты скажешь по поводу Черной Жемчужины – госпожи Пинны? Ты поможешь мне тайно вывести ее с Лунного острова?
– Хороший вопрос. И, как только Тару и его Тайная стража пропустили ее на Отбор? Интересно, о чем они только думали?
– Елена, так ты сможешь мне помочь?
Тяжело вздохнув, она высвободила свою руку и отстранилась. Теперь они стояли друг напротив друга и от ее прямого холодного взгляда, у Кира резало глаза.
– Мне все это не нравится, – сказала она. – Но, что уже тут можно сделать? Скорее всего, дракон-император выберет своей женой либо Агату либо Пинну, и что будет если императрицей станет последняя? Что станет с нашей страной если во главе ее окажется человек, привыкший нарушать закон, и думающий, что ему все позволено? Я не могу этого допустить. И все-таки, мне не нравится, что все это происходит мимо суда и правосудия. Тару просто хочет ее выкрасть и допросить, и я сильно сомневаюсь, что его методы отличаются от тех, которые применяли сыновья Хайро на мне…
Ее голос сорвался и она замолчала, опустив глаза. Свет вокруг нее поблек, вокруг заклубились тени, как бывало всегда, когда она оказывалась не в духе.
– Мне тоже это не нравится, – согласился Кир. – Но госпожа Пинна может, что-то знать о лжекняжне Мире и о том, куда она дела кольца, способные управлять драконом. Если делать все через суд, то все затянется. Пока она является невестой дракона-императора она неприкосновенна, а если он выберет ее женой, то мы и вовсе ничего не сможем уже с этим поделать. Едва ли Андроника Великого будет волновать то, что его возлюбленная обокрала сокровищницы самых влиятельных господ Империи. Надо забрать ее сейчас, пока не стало еще слишком поздно…
– Хорошо, я тебе помогу, но только при одном условии, – Елена уже снова полностью взяла себя в руки и ее голос звучал, как ледяные потоки горного ручья. – Передай Тару, чтобы обращался с ней так, как и подобает это делать с юной госпожой. Даже если потом ее и ждут соляные копи или Алхавар это не значит, что она должна страдать сейчас. Скажи, что когда у меня выдастся свободное время, я приду ее навестить, и очень огорчусь если с ней, что-то будет не так.
Рухи вполне могли опускаться на землю, и без насестных башен. Башни требовались в основном не им, а людям, которых крайне пугало внезапное появление огромных хищных птиц. Также на башнях хранились седла, без которых удержаться на спине руха было крайне сложно.
Если бы они с Еленой воспользовались в тот день насестной башней и взяли там седла, то потом на них бы точно пало подозрение. Слишком уж явно все было бы, если бы глас дракона-императора и одна из его невест отправились бы на прогулку на рухах в тот же вечер, когда пропала госпожа Пинна.
Чтобы этого избежать, Кир заранее пронес на Лунный остров два седла из тонкой телячьей кожи. Они были не такими крепкими и основательными, как те, которыми они пользовались обычно, но зато их можно было легко убрать в сверток, и спрятать между камней в укромном месте.
В отличие от Кира, Елена могла все время быть подле других девушек и выгадав время, когда госпожа Пинна вновь отправится на одинокую ферховую прогулку, дать об этом знать Киру, через перстень.
В Приюте Цицелии было столько укромных лестниц, темных коридоров и черных ходов, которые за это время, они хорошо изучили, что выскользнуть наружу, не привлекая внимания лишних глаз, оказалось весьма просто. Если, кто-то и заметил, как они покинули дворец, то что с того? Вечерние прогулки были полезны для крепкого сна, а нагнать пешком госпожу Пинну, ехавшую ферхом, все равно было бы невозможно. Так что тут подозрения с них снимались.
Дойдя до укромного места, скрытого зарослями тисов и выступом скал, они призвали рухов. Синекрылая Айрин и угольно-черный с алой каймой по крылу Арай, и так уже летали поблизости.
Накинув на их спины седла, они взмыли в воздух.
Ветер ударил в грудь, заставив слезиться глаза, и отогнав тревогу. Кир уже все для себя обдумал много раз и был уверен, что то, что они задумали правильно. Нельзя было упустить возможность узнать, где лжекняжна Мира спрятала кольца. К тому же, Елена была права, они не могли позволить, чтобы преступница и воровка стала в итоге их императрицей. Однако, все равно, на сердце у него было неспокойно.
Ментальная связь, существовавшая между рухом и его всадником, позволяла последним не только обмениваться друг с другом сообщениями, но и пользоваться острым птичьим зрением.
Вскоре они углядели яркий сполох лазурного и алого цвета – так с высоты выглядела госпожа Пинна и ее ферналь. Они следили за тем, как девушка поднимается выше и выше по горной тропе, затем, спешившись, привязывает птицу и идет дальше уже одна сквозь рощу, приближаясь к обрыву скалы.
Момент выглядел, как крайне подходящий для их целей. Рухи устремились вниз.
Госпожа Пинна стояла одна, возле обрыва, глядя на то, как сгущается, оборачиваясь розовым и алым цветом небо, как далеко внизу бьется об камни море, разбрызгивая пену.
– Генерал Аверин, княжна Елена? – она повернулась к ним, когда их рухи опустились на камни.
Они постарались выбрать такое место, где тяжелые птичьи лапы не оставят вмятин на земле.
Лицо ее было нежным и светлым, но Кир успел ознакомиться с бумагами, собранными Тайной стражей и посвященными ей. Эта совсем еще юная девушка, совсем не была тем чистым цветком эдельвейса, которым представала перед их взором. Еще будучи ребенком, она подвязалась помогать другой прославленной воровке, а когда та ее всему научила, взялась за дело сама.
За Черной Жемчужиной, как слизь за улиткой, тянулся след жестоких преступлений и вовсе не всегда ее руки оставались чисты от крови. Впрочем, следовало отдать ей должное, убивала она только мужчин. Женщины и дети никогда не становились ее жертвами. За исключением лжекняжны Миры.
Она не выказала ни страха, ни удивления, когда ее окружили тени, выкрутили ей руки, и связали за спиной.
– Госпожа Пинна, я вынужден вас арестовать, – пояснил ей Кир. – Вы Черная Жемчужина и вы больше не имеете права обманывать дракона-императора и визерийский народ, притворяясь добропорядочной невестой.
Она не стала кричать или взывать к своей неприкосновенности, вместо этого лишь грустно усмехнулась.
– Догадались все-таки? – протянула она. – Много же времени вам понадобилось. Подумайте на досуге о том, кто еще мог пробраться в Ониксовый дворец под личиной невесты. Раз мне и Мире это удалось, то не так уж сложно это было…
Елена извлекла из складок платья крошечный бутылек, который передал ей Кир. Сам он получил его от генерала Тару. В нем содержалось сонное зелье, призванное сделать так, чтобы госпожа Пинна мирно спала все то, время пока они будут лететь.
Кир в который раз поблагодарил Создателя за то, что решился все-таки призвать на помощь Елену. Ему не приходилось раньше задерживать женщин, или тем более их похищать. Думать не хотелось о том, насколько неловким и уродливым все могло бы обернуться без Елены.
Та, тем временем, откупорила пузырек и подошла к Пинне. Сжав ее челюсть, она заставила ее открыть рот. Та и не сопротивлялась, но, в последний момент, уже проглотив зелье, вдруг вывернулась из захвата теней. Ее руки должны были быть связаны, но она как-то сумела высвободиться и, схватив Елену за запястья, уже скатываясь в сон, прошептать:
– Я никогда не желала зла дракону-императору… Никогда… Один только он и был добр со мной за всю мою жизнь…
Сказав это, она вздрогнула всем телом. Глаза ее закатились, и она обмякла, повиснув на руках у теней.
Тени помогли Киру уложить бесчувственное тело госпожи Пинны на спину Арайя и привязать ее ремнями к седлу. Рух нервно переступал лапами, выгибая шею. Присутствие бестелесных тварей, явно было ему столь же неприятно, как и Киру.
Вскоре две птицы взмыли в небо, раскрашенное последними штрихами кровавого заката. Кир отправлялся в Альтору, где должен был передать Черную Жемчужину Тайной страже.
Елене предстояло сделать нечто еще менее приятное. Среди камней и зарослей ее ждало кое-что еще припрятанное Киром. Следовало убедиться, что когда придет время это найдут и сделают нужные им выводы.
Кир хотел взять эту часть также на себя, но Елена настояла на том, что сама сделает все, что нужно. Им обоим нужно было вернуться в свои опочивальни до рассвета, и она опасалась, что иначе Кир не успеет. Помимо этого, она хотела, пока все спят осмотреть комнату госпожи Пинны. Кто знает, возможно, там им удастся обнаружить, что-то важное.
Так уж вышло, что Агата была возле дракона-императора, когда ему сообщили об исчезновении Пинны.
Они находились в небольшой гостиной, устланной шелковыми коврами и обставленной изящной мебелью из орехового дерева.
Кир Аверин сообщил о несчастье лично. Он опустился на колени перед драконом-императором и глядя прямо перед собой сообщил, что госпожа Пинна пропала, но ее ищут и обязательно найдут.
Андроник Великий выслушал его, склонив набок голову. Затем поднялся и пнул ногой резное кресло с такой силой, что оно ударившись об стену разлетелось на тысячу щепок.
У Агаты перехватило дыхание. Опустив взгляд, она сжала пальцы в кулак, стараясь ничем не выдавать испуга.
Кир Аверин даже не шелохнулся, стоя на коленях, словно ничего не произошло. Дракон-император молча смотрел перед собой.
– Она ушла от нас! Она нас бросила! – сказал он по-змеиному, так что одна только Агата его слышала.
– Ваше величество, уверена, что Пинна никогда бы так не поступила, – попыталась утешить его Агата.
– Найдите ее живой или мертвой! – приказал он, повернувшись к Киру Аверину.
– Как пожелаете, ваше величество.
Поднявшись на ноги, генерал поклонился, и попятился назад. Агата поймала его взгляд, он был пустым и мрачным. Ей тут же сделалось нехорошо.
Ее отношения с Пинной нельзя было назвать простыми. Они то дружили, то нет, то снова становились союзницами, и все же, они так долго пробыли вместе и их столь многое уже объединяло, что волей неволей, она успела к ней привязаться. Агата знала, что Пинна воровка и не выдала ее не столько из-за отсутствия доказательств, сколько из жалости.
Пинне семь сестер послали тяжелую судьбу полную потерь и несчастий. Агате становилось холодно и жутко при мысли о том, как трагически и страшно мог оборваться ее путь.
Конечно, быть может она еще была на Лунном острове и пряталась в шахтах, где добывали вещательные кристаллы, как Мира до нее. Или же ей удалось сбежать, покинуть остров.
В последнее Агате хотелось верить больше всего, но вспоминая, как Пинна сидела подле дракона-императора, и как смотрела на него, она очень в этом сомневалась. В этом взгляде была искренняя любовь, и какой бы хорошей актрисой Пинна не оказалась, такое изобразить было нельзя.
Дракон-император отошел к окну и стоял мрачно всматриваясь в скалы, и стелющийся по предгорью туман.
Чтобы занять, чем-то руки, Агата принялась бродить по комнате, собирая дощечки из медового дерева, из которых чуть раньше они собирали башни, играя в эфтос.
Убрав все дощечки в большую резную шкатулку, она подняла с пола круглую тряпичную куклу, набитую козьей шерстью. С волосами из желтых ниток и зелеными стеклянными пуговицами вместо глаз, она изображала дракона-императора. Точно такую же куклу, Агата оставила в колыбели Титуса, когда уезжала на Отбор. С тех пор прошло пара месяцев, но ей казалось, что минуло уже лет сто.
Сев на подушку, она сжимала куклу в руках, думая о Титусе и о том, каким большим он будет, когда она увидит его в следующий раз и увидит ли его вообще.
– О чем ты думаешь? – спросил дракон-император.
Он подошел к ней и уселся прямо на пол, подогнув под себя ноги, так словно был простым юношей, говорящим с сестрой, а не самым ужасным и могущественным созданием на всей земле.
– Я думаю о моем брате, ваше величество, – не стала скрывать Агата.
– У тебя есть брат?
Он уложил голову ей на колени, и она принялась расчесывать пальцами его волосы. Когда он сделал так в первый раз, какое-то время назад, она жутко перепугалась, но теперь уже привыкла и даже не обращали на такие вспышки нежности большого внимания.
Агата рассказала ему о Титусе, и о том, как печалилась, когда раз за разом ее братья и сестры рождались мертвыми или погибали в младенчестве, и как радовалась, когда на свет появился он.
