Текст книги "Огонь, пепел и ветер (СИ)"
Автор книги: Северина Мар
сообщить о нарушении
Текущая страница: 22 (всего у книги 31 страниц)
Глава 40. Альтора и Лунный остров
Королевство Андалур проиграло и было серьезно ослаблено. Невлин Третий принял все условия договора, отказался от завоеванных колоний и запретил инквизицию и охоту на ведьм. Все это произвело такое бурление в андалурском обществе, что чтобы справиться с ним у короля и его нового парламента потребуется неимоверное количество времени и сил. Ресурсов, чтобы вредить Визерийской Империи у них уже просто не будет.
Часть знати Визерии была недовольна тем, что дракон-император ограничился лишь нападением на королевство, и не довел дело до конца, так и не завоевав его, и не поработив. Причина же крылась в том, что хотя земли Андалур и уступали по площади Визерии, они все равно были огромны, испещрены пустошами и болотами, да еще и неплодородными, лишенными ценных ресурсов, скрытых в недрах и потому бесполезными. Погода в Андалур была холодной и суровой. Почти все леса там давно вырубили, а почву испортили и осквернили. При этом население было огромным и если бы все пришло к завоевательной войне, то неминуемо кончилось бы огромными и бессмысленными жертвами среди людей.
Утолив жажду мести и утешив попранное самолюбие, дракон-император вернулся обратно в Ониксовый дворец. Хотя без разрушений и пожаров во время нападения не обошлось, большая часть дворца осталась нетронутой, а то, что было уничтожено быстро восстанавливали.
Также быстро заново отстраивалась и Альтора. Пока шла стройка, жители, потерявшие дома, ютились в зданиях святилищ, давших им приют, целых поселениях из шатров, установленных на окраине города, и даже во дворцах знати. Первым пригласить в свой дом погорельцев, почти сразу, как завершилась битва, решил Страт, за ним последовали матушка Кира и князь Алман и Елена, жившая отдельно в особняке, доставшемся ей от матушки. Затем же это стало модным и почетным среди богатых людей и знати. Их дома, обычно, находились в Верхней Альторе, лепясь к подножию скал, и потому ни пожар, ни гигантские волны, ни бившиеся на берегу драконы, не смогли их повредить.
Ранним морозным утром, кутаясь в черный шерстяной плащ, Кир бродил по превратившимся в бесконечную стройку улицам Альторы в компании Страта. Тот воодушевленно рассказывал о новом плане застройки, о том, что дома станут выше, а улицы шире.
– А вот тут, прямо по середине дороги выкладывают рельсы, видишь? – восхищенно рассказывал Страт, тыча пальцем, унизанным золотыми кольцами в два ряда, им под ноги.
– Рельсы? – переспросил Кир.
Он не совсем понимал, что значит это слово, но чувствовал, как много металла ушло на то, чтобы создать эти балки, уложенные на землю, поверх широких брусьев.
– Да, по ним будет идти трамвай, представляешь?! Это такая самоходная машина, вроде дилижанса, но только без ферналей.
Кир нахмурился, он видел нечто подобное в Андалур, но ему все еще было сложно представить это в Визерии.
– Конечно, чтобы пользоваться этим всем, нам понадобится электричество, – продолжал рассуждать Страт. – Но на берегу уже строят ветряные станции, которые и будут нам его давать. Сами андалурцы все еще чаще использую уголь или газ, но мы будем умнее. Знаешь, я уже несколько лет переписываюсь с одним ученым с Вольных островов, который додумался, как получать энергию из ветра, солнца и недр земли, а теперь он согласился приехать к нам. Потом вас с ним познакомлю. Пойдем, пока представлю тебя господину Брану. Он прекрасный инженер и руководит тут стройкой.
Они прошли в крошечный временный домишко, сложенный из бревен, где располагались руководители стройки. Господин Бран – тощий и высокий мужчина средних лет, одетый по андалурской моде, выглядел несколько растерянно, стоя в окружении колдунов из строительной гильдии.
– Вам не стоит беспокоиться об этом, господин, – увещевала его миниатюрная колдунья. – Мы всего лишь проведем обряд, и водяные колдуны вместо с каменными изменят направление грунтовых вод. Затем огненные колдуны там все подсушат и можно будет забивать сваи.
– Изменят направление вод? – пробормотал господин Бран с сильным андалурским акцентом. – Но… но как это возможно?
– Колдовством, – терпеливо подсказала колдунья.
Женщин в строительной гильдии пока еще было мало, как и во многих других отраслях, но с каждым годом их становилось все больше. На хрупкую колдунью, беседовавшую с андалурским инженером, другие колдуны смотрели с уважением, терпеливо дожидаясь, пока она ему все объяснит.
– Давай, тихонько постоим, не будем им мешать, – громко прошептал Страт, отведя Кира в угол, и сжимая за локоть.
К ним тут же все повернулись. Страт замахал рукой, показывая, чтобы они не обращали на них внимания, но колдуны, смутившись быстро завершили разговор и вышли на улицу.
– Ну ладно, пойдем тогда я вас познакомлю, – решил Страт.
Он подвел Кира к господину Брану и, едва представив, начал его расхваливать. Инженер краснея, опускал взгляд, но вскоре оживился, когда разговор перешел в область технических решений и строительства новых мостов.
Господин Бран был одним из инженеров, отправленных в Визерию по договору с Андалур. Их привезли на отдельном корабле, вместе с семьями. Кир отчасти сочувствовал людям, привыкшим бояться колдунов, как огня, и вдруг оказавшимся в их окружении и в полной власти. Их опыт, навыки и знания были необходимы, чтобы подтолкнуть Империю вперед. На этот раз визерийцы смогли победить при помощи колдовства, и заступничества дракона-императора, но что будет дальше, если Андалур продолжит развиваться, а они все также будут жечь свечи и ездить ферхом? Им надо было нагонять Королевство в применении науки и, чем быстрее, тем лучше.
Они уже уходили, когда в дверях столкнулись с девочкой лет десяти, с вытянутым худеньким лицом, чертами похожей на господина Брана. Она была одета по моде Андалур, и прятала волосы под тугой чепчик.
– Ох, госпожа Криста, как хорошо, что мы вас встретили! – воскликнул Страт. – Ведь чуть не забыл. – Он принялся рыться в складках своего плаща, подбитого мехом. – Госпожа Триста – дочь господина Брана, – пояснил он Киру, хотя тот и так уже обо всем догадался.
Достав из внутреннего кармана небольшой сверток, Страт протянул его девочке.
– Вот возьмите. Подумал, что это вас порадует.
Неловкими пальцами Триста развернула ткань и охнула. Внутри лежала небольшая фарфоровая кукла, сделанная с мастерством лучших кукольников Лунного острова. Она изображала Цицелию, одетую в голубое, расшитое бисером платье, с длинными иссиня-черными волосами, убранными в косу.
Запахло гарью. Обернувшись, Кир увидел что горит стена дома. Схватив предусмотрительно стоявшее в углу ведро, она залил пламя водой.
– Ваша дочь огненная колдунья, так? – спросил он у господина Брана.
Тот побледнев кивнул.
Теперь стало ясно, почему одаренный инженер отправился едва ли не заложником в чужие земли.
– Я решил, что здесь Тристе будет лучше, – сказал он. – Но такое, – он махнул рукой на почерневшую стену. – Даже здесь, наверно не поощряется.
– Дети часто плохо управляются с даром, – пожал плечами Кир. – Но у них недостаточно сил, чтобы доставить много хлопот. Просто отдайте девочку в школу. Огненный дар распространен, сейчас набирают целые классы с таким умением.
Господин Бран принялся извиняться за испорченную стену, пока Страт утешал его и расстроенную Тристу, сжимавшую в ладошках куклу.
– Хаха, это же ребенок, с кем не бывает! – говорил Страт. – Вот моя кузина, она тоже огненная ведьма, как-то раз подожгла целый флигель у нас в поместье, так красиво тогда горело! Только бабушка потом ругалась.
Когда они, наконец, простились с инженером и его дочерью, солнце стояло уже высоко. Кир хотел поговорить со Стратом об одном важном деле, но ему уже было пора возвращаться на Лунный остров.
– Я хотел обсудить с тобой кандидатуры на место в Верхней ложе, – сказал Кир.
После переворота из прежних старейшин остались Страт, князь Эйрис, княгиня Мерай, а также князь Костер. Освободившиеся места заняли Кир, Елена и генерал Тару. Они были назначены на эту должность приказом дракона-императора. По сути, тому было не слишком важно, кто займет эти места. Кира он уже знал, и привык на него полагаться, Елена была его фавориткой во время Отбора, и также сумела вызвать доверие, что же касается Тару, то его Андроник Великий выбрал, полагаясь на мнение Кира. Еще одно место в Совете так и осталось пустовать, и следовало определиться с тем, кто мог занять его.
Киру было приятно смотреть на круглый зал, сидя за длинным столом, а не стоя за кафедрой, и, разумеется, куда больше ему нравилось отдавать приказы, чем их исполнять, но с властью следовало быть осторожней. Он совсем не хотел стать, как князь Артес, или Фрол Зерион, которых могущество ослепило.
– Ох, жаль, осталось мало времени, – запричитал Страт, достав висевшие на золотой цепочке золотые часы андалурской работы. – Знаешь, я хотел предложить графиню Дэву.
– Дэву? – удивленно переспросил Кир.
– Да, ты знаешь, она имеет большие связи среди знати, и ее любят в народе. Она приютила в своем дворце несколько семей, потерявших дома после атаки.
– Да, и устроила из этого развлечение для публики, – добавил Кир. – Одевает простолюдин в богатые одежды, и водит по дорогим местам, запечатлевает все на вещательные кристаллы и показывает в салонах.
– Ну, она всего лишь хочет им помочь, и показать, что можно жить иначе, – мягко возразил Страт. – Знаешь, у нее ведь такая нелегкая судьба. Говорят, – он понизил голос, как делал всегда, когда хотел посплетничать. – Говорят, что она из древнего рода, обедневшего и потерявшего все привилегии. Будучи юной девушкой, она сперва работала едва ли не служанкой, а потом успешно вышла замуж в первый раз. Так, что она знает, что такое жить в бедности.
Киру было пора возвращаться на Лунный остров и он призвал Арайя. Тот опустился посреди разгромленной дороги, хлопая крыльями, и пронзительно заклекотал.
Кир подошел к нему, и успокаивающе погладил по шее. Закурлыкав, Арай ущипнул его за ухо, и вдруг занервничав, защелкал клювом.
Обернувшись, Кир увидел Страта из-за которого испуганно выглядывала Криста.
– Госпожа Криста еще не разу не видела руха так близко, представляешь? – радостно сообщил Страт. – Ты ведь позволишь ей посмотреть на него поближе?
Первым порывом Кира было отказать. Он без особого умиления относился к детям, и не имел привычки их безудержно развлекать. К тому же, у Страта был свой рух, которого он мог бы призвать. Его Хаса был куда спокойнее и дружелюбнее порывистого Арайя.
Кир вдруг вспомнил, как Арай атаковал Фрола Зериона на насестной башне. От этих воспоминаний, ему почему-то стало обидно и неловко. У Кира закружилась голова, как порой бывало в последнее время, и на мгновение он словно увидел себя со стороны.
Внутри него снова пробудился внутренний голос, так досаждавший ему время от времени. Этой его внутренней сущности, с которой он устал бороться, было жаль девочку, оказавшуюся в одночасье в чужой стране, и Кир испытал непреодолимое желание порадовать ее.
Чувствуя себя странно от охвативших его противоречий, он держал Арайя одной рукой за голову, а второй за клюв, пока Триста неловко гладила его по шее, а Страт воодушевленно рассказывал ей о рухах.
– Тише, тише, потерпи еще чуть-чуть. Нельзя клевать детей, ты же знаешь, – увещевал через кольцо Кир, пока Арай косился на него желтым глазом.
Единственным, кого он подпускал к себе кроме Кира была Агата. Возможно, он привык к ней за то время, что девушка летала на его спине, или же его подкупали ее уверенность в себе и решительность.
Утолив любопытство Тристы, Кир, наконец, смог взмыть в небеса. Распластавшись на спине Арайя, он почувствовал привычную легкость, мешавшуюся с восторгом от полета, которого он не ощущал уже давно, с тех пор, как привык почти каждый день летать на рухе.
Далеко внизу промелькнули, превратившиеся в бесконечную стройку, улицы Альторы, зеленые воды залива, скалы и леса, покрывавшие Лунный остров. Сделав полукруг, Арай приземлился на круглую площадку на вершине насестной башни Приюта Цицелии. Дворец почти не пострадал во время атаки андалурцев, но многое в нем изменилось с тех пор, как его занимал дракон-император и невесты, дожидавшиеся начала испытания серебряного кольца.
Даже самые дальние залы и галереи отмыли от пыли и паутины и привели в порядок. Каменные плиты на полу сияли, играя бликами на солнце, и источали аромат лимона. На окнах висели полупрозрачные занавеси, повсюду стояли посаженные в горшки розы и апельсиновые деревья. Вновь заработали спрятанные в нишах фонтаны и их журчание разносилось по комнатам вместе с пением канареек, обитавших в золоченых клетках, расставленных по всему дворцу.
Неслышно ступали служительницы в белых одеяниях, и оказавшийся единственным среди них мужчиной, Кир ощущал себя неловко.
– Какое настроение у ее светлости, – поинтересовался он у встретившей его сестры Акилины.
Дракон-император едва ли не первым делом пожаловал своим пробудившимся прародителям княжеские титулы, так что теперь к ним следовало обращаться таким образом.
– Ее светлость всегда пребывает в величественном настроении. Вам следует это знать, генерал, – строго сказала сестра Акилина, чеканя шаг.
– Ну, разумеется в величественном, – согласился Кир. – И все же, скажите, она сегодня не гневается? Мне… следует быть более осторожным?
– Не беспокойтесь, нет. Ее светлость проснулась поздно, и только приняла утреннюю трапезу. Вряд ли она захочет вас съесть.
– Что же, это уже неплохо.
Они прошли в просторную комнату, выходившую окнами на залив. Свет мягко падал, проходя сквозь прозрачные шторы. В камине пылал огонь, уютно трещали поленья. Цицелия возлежала на обитой синим шелком кушетке, читая книгу.
Стараясь не смотреть на нее прямо, Кир опустился на одно колено. Сестра Акилина встала на колени рядом с ним. Других служительниц в комнате не было. В отличие от Андроника Великого, Цицелия не переносила их постоянного присутствия и предпочитала быть большую часть времени в одиночестве. Также она позволяла прислуживать себе только женщинам.
– Ваша светлость, к вам прибыл… – начала было сестра Акилина, но Цицелия ее перебила.
– Это глас Андроника, я знаю. Мы уже виделись, но тогда я выглядела иначе. Оставь нас.
Раздраженно покосившись на Кира, сестра Акилина удалилась, явно недовольная тем, что ее прогнали.
В комнате повисла тишина. Кир чувствовал на себе взгляд Цицелии. Она его рассматривала, отчего ему было не по себе. В обществе дракона-императора он ощущал себя уже вполне свободно, изучив его привычки, ее же он пока знал плохо.
– Зачем вы пришли, генерал? – поинтересовалась она, прервав тишину.
– Я всего лишь хотел узнать, как вы поживаете, ваша светлость, – ответил Кир. – Все ли вас устраивает и могу ли я сделать для вас, что-то, чтобы вы чувствовали себя лучше?
Кир и сам понимал, что говорит с ней, как слуга, но, как еще он мог разговаривать с драконом?
Цицелия звонко расхохоталась. Она полулежала на кушетке и Кир не смел поднимать на нее взгляд, и все же краем глаза, он видел ее обнаженные ступни, оголившиеся, из-за задравшегося подола платья, и щиколотки, унизанные золотыми браслетами.
В комнате пахло розами. Сладостный аромат исходил и от стоявших в углу горшков с розовыми кустами, и от тела Цицелии. Он щекотал ноздри и от него тянуло живот.
– Вы боитесь… – произнесла Цицелия. – Вы боитесь сейчас, куда больше, чем тогда, когда метались по небу на своей крошечной черной птице.
Она, вдруг, соскользнула с кушетки и спустя мгновение уже была возле него. Опустившись на корточки, она ухватила его за подбородок, поднимая лицо, заставляя смотреть на нее. Ее глаза были синими, как предгрозовое небо, а зрачки по-змеиному узкими. Длинные иссиня-черные ресницы трепетали, как крылья мотылька.
– Не стоит бояться, – сказала она, улыбаясь Киру. – Я вас не съем, а если и попытаюсь, то страх тут не поможет.
Глава 41. Цицелия и Акилина
Цицелия сказала, что нечего Киру стоять на коленях, и, что ей будет гораздо удобнее говорить с ним, если он сядет в кремсло и не будет опускать взгляд. Сама она умостилась на кушетке. Тонкие браслеты на ее щиколотках и запястьях мелодично звенели при каждом движении, пока она устраивалась, закинув ногу на ногу, и укладывая на колени подушку.
– Вы хотели знать, как мне живется? – переспросила Цицелия. – Наверно, вполне неплохо. Я так долго спала, что теперь кажется, будто я заново родилась, да и мир за это время стал совсем другим. Очень странно было вновь вернуться сюда и увидеть, как все изменилось. Этот дворец, когда-то был построен для меня, чтобы стать моей темницей…
Она, вдруг, начала рассказывать о том, как драконам жилось при старой династии. Их тогда было трое: она – синий морской дракон, Иренеус – белый земляной и Амори – алый, огненный, небесный.
Поколения Капуцеров сменяли друг друга, а Империя все разбухала и росла, поглощая соседские княжества, и стремясь захватить весь континент, что в итоге и произошло.
– Эти земли, они особенные, живые, – поясняла Цицелия. – Остальные: Вольные острова, Андалур, Кархена и все прочие им уступают, они куда более мертвые. Здесь же течет жизнь, сюда бьет энергия. Именно поэтому тут рождается так много колдунов, и сюда же открываются двери в иные миры.
Она замолчала, когда в комнату вошли две служительницы. Они несли на подносах чай, виноградный нектар, сладости и закуски. Когда девушки ушли, Цицелия продолжила.
– Капуцеры были великими колдунами, ужасными, но великими. Среди них были, как настоящие монстры, упивающиеся вседозволенностью, так и мыслители, и тонкие созидательные натуры. За столетия их сменилось, так много, что я едва ли всех упомню. Они относились к нам по разному. Одни нас боялись и стремились заточить, другие предпочитали держать при себе, как игрушки, были даже такие, кто говорил, что они наши друзья или даже… будто они нас любят, но в независимости от их слов и поступков, мы все равно оставались рабами.
Цицелия продолжала говорить, все глубже погружаясь в прошлое, а Кир чувствовал, как впадает в транс, слушая ее мелодичный, нежный голос, струящийся словно потоки вод в горном ручье. Пока одна его часть пребывала в оцепенении, другая ловила каждое ее слово.
– В итоге мы впали в отчаяние и потому все произошло так, как и произошло, – сказала Цицелия, завершая свой рассказ.
О том, что случилось с Амори, и почему она и Иренеус уснули на столь долгий срок, она так и не упомянула.
– Кто бы мог подумать, что из нашей плоти и крови родится новый дракон, который и сможет все переломить. Мне до сих пор не верится, что я свободна.
Она коснулась ладонью шеи, словно вспоминая, некогда надетый на нее ошейник. Когти у нее были короче, чем у Иренеуса или Андроника, а между пальцами были тонкие перепонки.
– Я рад, что вы обрели свободу, – заметил Кир, когда молчание затянулось.
– Вы уверены, генерал? – она поймала его взгляд и все внутри него замерло, словно он был лесным хомяком, увидевшим в траве змею.
– Уверен, ваша светлость.
– Ну надо же, и правда! Вы не врете!
Кир глубоко вздохнул. Когда он узнал, что сделала Елена, то сперва впал в оцепенение, а затем в ярость и отчаяние. Ему казалось, что она совершила ужасную глупость, уничтожив кольца. Ведь она могла использовать их силу и тогда в их власти был бы хотя бы один дракон.
Затем, придя в себя и все обдумав, он понял, что Елена была права. Также права, как и он сам, когда отдал Андронику Великому кинжал из темной кости. С тех пор кинжал никто не видел. Куда его дел дракон-император было никому неизвестно.
Пока существовали кольца, пламя хаоса и зла никогда бы не потухло. Люди использовали бы драконов ради власти и выгоды. Тогда, как сами драконы, не были жестоки. Возможно, что люди сами по себе их мало интересовали. Они были для них все равно, что лесные хомяки – крошечные, слабые создания, чей срок краток. По сравнению с ними драконы не жили, а существовали, как горы или океан. Зачем чему-то столь огромному интересоваться, чем-то столь малым?
– Отвечая на ваш вопрос, мне… вполне удобно и приятно жить здесь, – сказал Цицелия. – Я уже прочла какое-то количество книг и планирую заниматься этим и дальше.
Она скромничала. За последние несколько месяцев служители перевезли к ней едва ли не половину императорской библиотеки.
– Похоже, за то время, что я спала, мир шагнул вперед. Люди столько всего придумали и изобрели. Признаться, меня восхитили железные корабли андалурцев и дирижабли. В механике они хороши, жаль, что в остальном злые дураки. Затем я хотела бы вернуться к занятиям астрономией и алхимией. И не беспокойтесь, я не планирую устраивать бури, топить корабли и обрушивать огромные волны на берег.
– Я и не думал…
– Не лгите! – она рассмеялась. – Вы боитесь меня, но не стоит. Меня никогда не развлекали разрушения и убийства. Такое может радовать лишь людей. Меня больше интересует познание и наука. Знаете, когда живешь так долго, как мы, очень важно найти то, что будет радовать. Иренеуса сейчас радует игра в смирение, раскаянье и простую жизнь, хотя раньше его развлекали порок и жестокость. Поверьте, вы не хотели бы встретить его в эпоху Капуцеров, хотя и мы с Амори тогда были не лучше. Дитя взрослеет, становясь похожим на тех, кто его вырастил, а нас, так или иначе, взрастили Капуцеры. Ушли столетия на то, чтобы все переосмыслить и осознать. Что же касается Андроника, то пока его веселит игра в императора, но не думайте, что так будет вечно. Когда-нибудь эта игра ему наскучит и он отправится дальше. Что же будет делать Визерийская Империя без его пламени и золотых крыльев? Вам надо очень постараться, генерал, чтобы подготовиться к тому дню, когда он вас оставит.
Кир уже собирался уходить, когда она спросила:
– Что случилось с тем ребенком, который меня пробудил и с девушкой, что была носительницей колец после него?
Кир успел уже подняться с кресла, ему было неловко усаживаться обратно, и смотреть на Цицелию, как-то не хотелось. Хотя, какая-то часть внутри него вопила, что это великая честь говорить с морским драконом, и что он должен в благоговении впитывать каждое мгновение с ней, и не сметь отворачиваться, Кир все же перевел взгляд на окна. За тонкой пеленой ткани проглядывали зеленые воды залива, а за ними и немногие башни Альторы, устоявшие после битвы.
Тайной страже удалось выяснить, что мальчика, оказавшегося бастардом рода Хайро, звали Паул. Еще младенцем его взяло на воспитание семейство, проживавшее на Вольных островах. За то, что приютили Паула, они ежегодно получали щедрую плату. За те восемь лет, что он жил у них, его несколько раз навещала госпожа, прячущая лицо под вуалью. Они полагали, что она была из знатной, богатой семьи, и родив ребенка вне брака, или не от мужа, была вынуждена его отдать.
Появление внебрачных детей, обычно не вызывало трудностей у жителей Визерийской Империи. Достаточно было оставить младенца в ближайшем Святилище дракона-императора и после этого можно было не беспокоиться о его судьбе. Чтобы перевезти мальчика на Вольные острова и купить ему заботу приемной семьи, нужно было иметь целое состояние, а также очень любить дитя, или же видеть в нем ценный ресурс, который следовало уберечь, пока не придет время его использовать.
Весной женщина в вуали вернулась за мальчиком вновь. Сказав опекунам, что обстоятельства в ее жизни изменились, она забрала ребенка с собой. Приемные родители Паула решили тогда, что ее муж умер, и теперь, овдовев, она может взять на себя воспитание внебрачного сына, и с легким сердцем отпустили его с ней. Их сомнения, наверняка утешила щедрая сумма золота, полученная от госпожи, прячущей лицо.
Будучи потомком рода Хайро, Паул смог пробудить Цицелию и приказать ей следовать за кораблями Андалур. После этого, вероятно его силы иссякли, а разум померк, и использовать его, как носителя колец стало невозможно. Поэтому Фролу Зериону пришлось выкрасть лжекняжну Миру. Скорее всего он и заманил ее на Лунный остров, и держал подле себя, не давая покинуть Отбор, как бы она этого не хотела, чтобы однажды сделать ее носителем колец, а если она будет противиться, то захватить ее тело, как в итоге и вышло.
– С мальчиком все в порядке, насколько это может быть, – сказал Кир, продолжая смотреть на волны, плещущиеся вдали. – Увы, его разум, пока не восстановился. Он не может говорить, порой без повода кричит и даже лезет драться. Но его взяла на воспитание хорошая семья, способная обеспечить ему лучших целителей. Говорят, что со временем ему станет лучше.
Кир умолчал о том, что людьми взявшими под опеку Паула стала его матушка и ее муж – князь Алман. Матушка всегда была милосердна без всякой меры, а второй супруг не мог и не желал ей ни в чем отказать. Сыграло свою роль и то, что, когда-то она была дружна с женой генерала Хайро. Даже проклиная убийцу своего первого мужа, она никогда не отзывалась плохо о ней, и говорила лишь, что та бедное и несчастное создание, доброе и кроткое, виновное лишь в том, что ее рука и сердце оказались отданы не тому мужчине.
Было неизвестно, кто именно был отцом Паула, это мог быть, как сам генерал, так и один из его братьев, сыновей, или даже отец. Как бы то ни было, для матушки Кира это оказалось не важно. Лишь увидев мальчика в лечебнице, которой она покровительствовала, она решила его забрать.
– Дома, в кругу семьи ему будет гораздо лучше, – утверждала она. – В лечебнице дитя просто сгинет. Он не заслуживает такой судьбы!
Кир испытывал смешанные чувства. С одной стороны он ненавидел генерала Хайро, по вине которого погибло множество людей, включая и его отца. Что-то схожее ощущала и Елена. Когда-то сыновья генерала ее пытали, после чего она едва осталась жива, а костяные колдуны целый год создавали для нее новое тело и лицо взамен тех, что были изуродованы пытками.
И все же, они оба понимали, что сын не отвечает за отца, и за весь свой род. Паул даже не знал никого из своей родни, и до последних дней скорее всего даже не подозревал из какого семейства происходит. Теперь же его разум и вовсе померк, и несмотря на все надежды возлагаемые матушкой, и обещания целителей, вполне вероятно, что он так и останется искалеченным и поломанным, после всего, что ему пришлось пережить.
– Бедное дитя, – покачала головой Цицелия. – Я рада, что он хотя бы остался жив, но что с девушкой, ставшей носителем после него? Она была такой сильной и яростной. Мне нравятся такие люди, я надеялась, что она надолго останется носителем. С ней хотя бы было не скучно.
– Она тоже жива, – сказал Кир. – Увы, после того, как ее тело покинул бродячий дух, девушка потеряла разум. Она не ест, не пьет, смотрителям приходится силой ее кормить. Лишь кричит и пытается расцарапать свое лицо, если ей удается высвободить руки.
– Как жаль, – протянула Цицелия.
Поднявшись на ноги, она взяла, стоявший на столике подле кушетки фарфоровый чайник и, размахнувшись, запустила его в стену. Во все стороны полетели осколки.
Кир удержал себя, чтобы не вздрогнуть. Что-то внутри него замерло. Другая же часть, более рациональная и холодная, к которой он давно привык, безучастно отметила, что, вероятно, так она выражала свой гнев, как часто делал Ан.
– Выходит, ваша светлость, вы знаете что представляют собой все носители колец? – спросил он.
– Я их чувствовала, – подтвердила Цицелия.
– И, что вы можете сказать о том, кто был третьим после вашего пробуждения?
– Не слишком приятная особа, – сказала Цицелия. – Полная злости, зависти и обиды на судьбу. А еще, ненавидящая женщин. Быть связанной с ней, было неприятнее всего.
– Особа? – переспросил Кир.
После того, как Кир покинул покои Цицелии, сестра Акилина пригласила его разделить с ней обеденную трапезу. Он не стал отказываться. Им следовало обсудить множество дел, к тому же, солнце стояло уже высоко, а с самого рассвета он ничего не ел.
Им накрыли стол в скромной, но изящной по убранству обеденной зале. Подали фаршированного судака с перцем, маринованные овощи и свежий хлеб с сыром.
В судьбе сестры Аклины произошли разительные перемены. Она вновь вернулась на Лунный остров, но теперь уже в качестве верховной служительницы Цицелии. У нее в подчинении состояло несколько сотен служительниц, а ее статус стал еще более высок, чем, когда она отвечала за внешний вид Андроника Великого.
Киру казалось, что все эти изменения сделали ее более спокойной и приветливой, однако в глубине ее глаз порой сквозила грусть. Он подумал, что это от того, что она была отлучена от дракона-императора.
– Вы хотели бы вернуться в Ониксовый дворец? – прямо спросил он, когда с обсуждением дел было покончено.
Она вздрогнула, подняв на него взгляд:
– Нельзя испить одну воду дважды, генерал, – ответила она. – Безусловно, я всегда буду любить и почитать дракона-императора, но… Вы даже не представляете, какие страсти бурлили в Ониксовом дворце. Пожалуй, здесь мне будет спокойнее. К тому же… Возможно, вы заметили, что драконы влияют на сознание людей, если находиться подле них долго. Его величество, способен вызвать невероятную любовь и обожание, вплоть до помешательства. Не думаю, что это какое-то колдовство. Пожалуй, так работает человеческий разум. Люди склонны поклоняться силе и красоте. Я едва не потеряла разум от любви к нему. Это, разумеется, не та же любовь, что у женщины к мужчине, – тут же поправила она себя. – Скорее, что-то вроде поклонения идолу. Когда начался Отбор, и его величество стал уделять внимание девушкам, и выбирать фавориток, я едва могла дышать от ярости, так я им завидовала и хотела быть на их месте. Мне до сих пор жаль, что я едва не обрекла на соляные копи ту бедную девочку из крестьянской семьи, всего лишь из-за потерянной серьги.
Кир смутился от такой прямоты. Он не ожидал, что сестра Акилина будет так откровенна с ним и уже отчасти жалел, что завел этот разговор.
После трапезы, она вызвалась проводить его до насестной башни. Пока они шли, его не покидало ощущение, что верховная служительница хочет, что-то ему сказать, но не решается. Кир и сам не знал, как он это понял.
Она заговорила лишь, когда они поднялись на плоскую верхушку башни.
– Генерал Аверин, вы можете… сказать мне, как он? – спросила она, опустив взгляд.
– Он? – переспросил Кир, не сразу догадавшись. – Вы говорите про Фрола Зериона?
Она едва заметно кивнула.
Внутри Кира, что-то екнуло. Его затопило взявшейся из ниоткуда печалью, горечью и сожалением о случившемся, когда-то давно. Он не понимал, ни почему возникли эти чувства, ни почему ему, вдруг, нестерпимо захотелось коснуться сестры Акилины. Хотя бы просто взять ее за руку.
