Текст книги "Огонь, пепел и ветер (СИ)"
Автор книги: Северина Мар
сообщить о нарушении
Текущая страница: 26 (всего у книги 31 страниц)
Глава 48. Зимний бал и желтые шторы
Когда дракон-император вышел из кареты, придерживая полы черных одежд, расшитых золотыми нитями, среди людей, собравшихся на площади, прошла невидимая, но ощутимая волна. Словно все разом вздохнули. Их предупредили, что не следует кричать, свистеть и хлопать в ладоши, когда Андроник Великий появится, но люди все равно не могли сдержать, рвущегося из них восхищения.
Толпа подалась вперед, как бесшумный, неукротимый прилив, но, стоявшие сплошной цепью служители и городская стража, сдержали их.
Бледное зимнее солнце роняло лучи на темные остовы зданий и мостовую, пробитую корнями, разросшихся деревьев. Именно здесь сорок лет назад, взорвался заряд пороха, унесший жизни сотен людей, во время неудавшегося покушения на дракона-императора.
Все эти годы, полуразрушенные здания стояли пустыми, уродуя черным пятном белокаменное тело города. Теперь же, было решено все расчистить и снести, чтобы построить новые дома. Там где, разрывая землю, уходила вниз глубокая воронка, оставшаяся после взрыва, будет заложено Святилище праведного неистовства.
Новая Верхняя ложа проголосовала за то, чтобы правда о неистовстве и о том, что его вызвало стала всеобщим достоянием. Народ Визерийской Империи должен был знать о том, что Андроник Великий пришел в ярость не просто так, и лишь защищался от тех, кто желал его убить и мстил за невинно погубленные жизни.
Притихшая было толпа загудела. Сперва раздавались одиночные выкрики, а затем все начали скандировать.
– Дра-а-кон-Импера-а-тор! Дра-а-кон-Импера-а-тор!
– Сколько народу. Чего они хотят? – спросил Андроник Великий, поворачиваясь к Киру.
– Люди чествуют вас, ваше величество, – пояснил тот.
– Чествуют?
– Да, выражают так свою любовь и почтение к вам.
После того, как дракон-император сразился с Цицелией, защищая Альтору, и разбил андалурский небесный и морской флот, вынудив королевство к миру, его авторитет среди народа взлетел выше насестных башен.
Андроник Великий немного постоял, замерев, и глядя на скандирующую толпу, а затем, резко дернул шеей, и понесся вперед, подхватив длинные полы одежд. Бегал он быстро и служители, помчавшиеся следом, не могли его нагнать.
Добежав до ограждения, он пошел вдоль толпы, широко улыбаясь. Тем кто стоял спереди, он позволял касаться своих ладоней, и даже брать себя ненадолго за руку.
Забыв о всех предупреждениях, люди визжали от восторга. От поднявшегося крика у Кира заложило уши. Раньше он обезумел бы от беспокойства, глядя на то, как дракон-император общается с беззащитными перед ним людьми, но теперь он знал, что тот вовсе не безумен, и не будет жесток без причины.
Пройдя полный круг вдоль ограждения, Андроник Великий вернулся к Киру.
– И впрямь ведь радуются нам, – сообщил он. – Как хорошо-то оказывается общаться с поданными. Надо делать это чаще.
– Как пожелаете, ваше величество, – согласился Кир. – Все готово для ритуала. Вы хотели бы зажечь свечи сами или пусть это сделает жрец?
На мгновение дракон-император задумался, а затем дернул головой.
– Подожжем сами, – решил он.
Они вместе прошли вперед. Сопровождавшие их служители, остались позади.
Возле одной из чудом уцелевших, обугленных стен, соорудили алтарь. На нем лежали подношения – цветы, сладости, обрезки ткани и стеклянные бусы. Рядом стояли свечи. Дракону-императору подали горящую лучину и он медленно зажег их.
Толпа замолкла. Площадь окутало мрачной, глухой тишиной. У многих из собравшихся в пламени неистовства погибли близкие и родные. Хотя с тех пор прошло почти полвека, люди все еще скорбели.
Посидев немного, дракон-император взял в руки свечу, установленную в деревянную плошку и, не оглядываясь ни на кого, пошел вперед, по подготовленному для него стражей коридору, к набережной. По обе стороны от дороги за ограждением толпились люди. Сколько же сегодня их пришло?
Киру казалось, что они спускались к берегу полдня в звенящей тишине, хотя на самом деле, солнце не успело даже сменить положение на небе.
Дойдя до набережной, уходившей каменными ступенями в зеленые волны залива, дракон-император зашел едва ли не по пояс в воду, бережно опустил плошку с горящей свечой и ее подхватило течением, унося дальше в море. Собравшиеся на набережной люди, также спускали на воду свечи, бросали цветы и сладости.
Поднявшийся ветер развивал длинные волосы Андроника Великого, и черные, как ночная мгла, одежды, когда повернувшись, он пошел обратно к берегу.
Кир поклонился ему, собираясь сопроводить до ожидавшей поблизости кареты, но тот замер, словно не собираясь больше никуда идти.
– Ты думал, когда-нибудь о том, что прошлое нельзя ни вернуть, ни исправить, его можно лишь отпустить и принять? – спросил дракон-император.
Его голос звучал странно, и Кир, опустивший по привычке взор, взглянул на него прямо. Глаза Андроника Великого покраснели и выглядели влажными. По фарфорово-белой щеке скользнула слеза и упав, запуталась в волосах, стекавших по плечу.
Кир вздрогнул. Он уже видел рыдающего Иренеуса, но впервые стал свидетелем того, как плачет Андроник Великий.
– Вы правы, ваше величество, – только и смог сказать Кир.
– Ну конечно, мы правы. Столько лет уже на свете живем, – пробубнил тот, вытирая рукавом глаза. – Все готово к балу?
– Да, ваше величество.
– Вот и хорошо, вернемся вечером – проверим.
Кир не сразу понял, что тот имеет в виду. Подозвав к себе жестом служителей, дракон-император приказал снять с себя украшения и отороченную мехом мантию. Когда все было сделано, он велел всем отойти и не мешать.
С треском прорвав одеяния, из его спины проклюнулись золотые крылья, раскрывшиеся подобно парусу. Наблюдавшие за этим горожане, завизжали, едва не падая без чувств.
Взмахнув крыльями, дракон-император взлетел в небо, быстро превращаясь в крошечную точку, парившую среди облаков. Воздух разорвали удары грома, сверкнула молния и над заливом разрастаясь и вертясь возник золотой дракон с тремя змеиными шеями и длинным хвостом.
Дракон-император не обманул и, действительно, вернулся в Ониксовый дворец к вечеру, когда по ступеням, ведущим от пристани, уже поднимались гости, идущие на бал. До этого он целый день летал над Альторой, морем и прибрежными скалами в сопровождение Небесной стражи и поднявшихся в воздух стай диких рухов.
Приняв полуформу он опустился на насестную башню дворца и позволил служителям облачить себя в парадные одеяния и водрузить на голову корону, а затем спустился в зал, где по обе стороны от его престола уже стояли два золоченных кресла.
Он сел по центру, умостившись на ониксовом троне, покрытом львиными шкурами и устланном подушками. Справа от него сидела Цицелия прекрасная и соблазнительная в струящемся серебристом шелке, а слева Иренеус, которого служители уговорили облачиться в парадную мантию из синего бархата и украсить косу жемчужной нитью.
Знатные вельможи один за другим, преклоняли колени перед драконами, пока распорядитель бала зачитывал их имена и титулы.
Убедившись, что все в порядке и идет своим чередом, Кир вышел на пристань, чтобы встретить Елену и проводить ее в бальные залы. Она очень выручила его, взяв на себя большую часть хлопот по устройству бала.
Сам Кир сказался нездоровым, хотя на самом деле проводил едва ли не все дни в секретном архиве Тайной стражи. Он сказал, что ему требуется доступ к записям, чтобы изучить сведения по одной персоне, которая, возможно, займет последнее свободное кресло в Верхней ложе. Тару ему поверил, или, по крайней мере, сделал вид, и даже выделил нескольких книжных колдунов, помогавших искать нужные бумаги.
Также Кир слетал на несколько дней на Срединные равнины, чтобы разузнать все на месте и поговорить с теми, кто мог еще, что-то помнить.
Он сам до сих пор не знал, был ли он в своем уме и двигался ли в нужную сторону или же просто медленно терял рассудок. Из того, что он узнал выстраивалась ровная и четкая картина того, как все могло происходить. И все же, у него по-прежнему не было доказательств, одни лишь предположения, а без них его слова и подозрения ничего не стоили. Если он был прав, то в случившемся оказались замешаны высокопоставленные и могущественные люди против которых было опасно и безрассудно выдвигать обвинения, как следует не подготовившись.
Спустившись на пристань, Кир замер у трапа корабля, по которому сплошной рекой спускались одетые в шелка, бархат и мех вельможи. Юные госпожи, идущие в сопровождении матушек, опускали глаза, увидев Кира, и смотрели на него украдкой, хитро улыбаясь. Он не понимал, что означают эти взгляды и немного выдохнул, когда появилась Елена.
– Почему ты не прилетела на рухе? – спросил Кир, подавая ей руку. – Уверен, на насестной башне сейчас куда меньше народу.
– Ты, когда-нибудь летал в бальном платье и с сапфировыми заколками в волосах?
– Нет, не приходилось.
– Если бы попробовал хоть раз, то потом не спрашивал бы такие глупости, – заметила Елена, пока они поднимались по мраморной лестнице к дверям дворца. – Как твое здоровье? Выглядишь ужасно бледным.
– Спасибо, уже лучше…
Он хотел добавить, что следует всем указаниям целителей и пьет настойки, которые ему прописали, но его внимание привлек спланировавший на ступени перед ним шелковый платок. Должно быть, его обронила хорошенькая девушка, стоявшая чуть выше на лестнице.
Кир уже хотел было его поднять, но Елена и не подумала остановиться и прошла прямо по платку, вдавив его в грязь. Уронившая платок девушка, покраснела и отвела ставший влажным взгляд.
– Это было грубо, – заметил Кир, когда они прошли мимо.
Он хотел добавить «даже для тебя», но сдержался.
– Вот именно! Какая нахалка! – раздраженно выдохнула Елена.
– О чем ты? Это же ты наступила на ее платок.
– Кир не будь так наивен. Разве же ты ничего не понимаешь?
– Что я должен понимать?
– Когда девушка роняет платок перед мужчиной, то так завуалировано показывает ему свое расположение, а если он его поднимает, то тем самым говорит, что также в ней заинтересован. Девчонка посмела сделать это при мне, так что если бы я стерпела, то все выглядело бы так, словно я одобряю ваши отношения.
– Отношения?! Мы же даже не знакомы.
– Вот именно. Ты теперь самая сочная дичь в этом лесу, так что все матушки и их доченьки открыли на тебя охоту.
– С чего это я дичь? – возмутился Кир.
– Посуди сам: ты молод, недурен собой, прославлен, имеешь титул, связи, кое-какие земли и перспективы богатства. Однако, самое главное, ты занял место в Верхней ложе, и стал самым приближенным человеком дракона-императора.
– Но… но какое все это имеет отношение к девушкам и их матушкам?
– Они просто хотят замуж, это совершенно естественное желание, в нем нет ничего дурного, но пути, которыми идут женщины, чтобы его осуществить, порой бывают крайне уродливыми. Просто будь осторожен, если не желаешь однажды оказаться с незнакомой девушкой у алтаря.
– Как это осторожен?
– Ничего не бери и не поднимай, не ешь угощений, не выполняй просьбы, не оставайся наедине… – начала загибать пальцы Елена, и у Кира закружилась голова, пока он ее слушал.
Когда они вошли в бальные залы, Елену обступили подруги и приятельницы, желавшие заполучить ее внимание, и Кир отошел, решив оставить ее в компании девушек.
Вокруг переливисто журчала музыка. Кружились пары, разодетые в сияющий, расшитый каменьями и стеклярусом бархат. Лица кавалеров и дам скрывали маски.
Кир ненавидел танцевать и, немного побродив по анфиладе залов, и утолив пробудившийся голод закусками и угощениями, стоявшими на десертных столах, вернулся к дракону-императору.
Тот все также сидел на троне и, казалось, не собирался его покидать. Цицелия тянулась к нему из своего золоченого кресла, и нежно сжимала его ладонь. Они о чем-то переговаривались, улыбаясь.
Иренеус очень аккуратно, стараясь не запачкать дорогие одежды, ел пирожные, которые ему подавали служители на золотых тарелках. Ненадолго отвлекшись от кушаний, он, что-то вставил в их беседу и все трое засмеялись.
Двое прародителей и родившийся из их плоти и крови дракон, казались со стороны обычным семейством, относящимся друг к другу с лаской и теплотой. От простых людей их отличало лишь то, что родители выглядели ровесниками своему сыну, и все трое при желании могли бы раскрыть голыми руками грудную клетку быку.
Поняв, что и здесь он не требуется, Кир решил найти Страта. Пока он шел по анфиладе залов, его не покидало ощущение, что множество взглядов устремлены к нему. Скорей всего так оно и было. Он вызывал всеобщий интерес.
После разговора с Еленой свойственная ему с рождения мнительность лишь усилилась и теперь ему то и дело казалось, что молодые госпожи, встречающиеся на его пути, то роняют веера, то платки, то теряют туфельки, а то и вовсе падают, сославшись на скользкий пол.
Желая держаться от них подальше, Кир петлял по залам, как олень, пытающийся сбежать от стаи волчиц.
Страта он в конце концов нашел в дальнем зале, он полулежал на бархатной кушетке, в окружении генерала Хейни, руководившего Небесной стражей, и множества ярко разряженных молодых госпожей. Среди них, как невзрачный воробей среди попугаев, примостившись на подоконник кресла, словно на жердочку, сидел генерал Тару.
– А, это Кир… глядите это же Кир пришел, – воскликнул Страт, силясь встать с кушетки, и падая обратно.
Он неловко задел рукой низкий столик и тот опрокинулся со звоном обрушив на пол пустые бокалы и графины из под персикового вина. Хейни и окружавшие его девушки рассмеялись, а Кир поджал губы. Страт почти никогда не пил, а если и делал это, то не напивался до состояния бревна.
– Что случилось? – поинтересовался Кир.
– Аверин, старина, идите сюда! – вскочив со своего места, Хейни обнял его за плечи, и попытался увлечь за собой, но Кир не сдвинулся с места. – Давайте сыграем в игру!
– Какую еще игру?
– «Я ни разу в своей жизни», вы не слышали про такую?
– Нет.
– Да? Чем же вы занимались в Колдовской Академии?
– Учился.
– Вот и отлично. Давайте устраним этот досадный пробел. Знаете, эта игра так понравилась князю Лукацию, что он почти что в ней победил.
– Да, неужели? – скептически поинтересовался Кир, глядя на то, как Страт безуспешно ворочается, пытаясь сесть. – И каковы правила?
– Водящий, а это я, говорит какое-нибудь утверждение. Например: «я ни разу в своей жизни не купался нагишом с девицами». Тот, кто этого не делал должен пить. Вот, давайте попробуем. Вы купались нагишом с девицами, генерал?
– Если бы и купался, то не стал бы об этом вас оповещать.
Склонившись над Стратом, Кир потянул его за руку и помог встать, опираясь на свое плечо. Хейни и окружившие его девушки, что-то говорили, пытаясь убедить их остаться, но Кир был непреклонен и потянув за собой, едва переступавшего ногами друга, покинул зал.
Вскоре они вышли в один из коридоров, залитых тусклым светом, горевших в нишах свечей.
– И что на тебя нашло? – поинтересовался Кир.
Страт опирался на него всем весом и был ужасно тяжелым. Кир невольно вспомнил, как они бежали из плена мятежников много лет назад и несколько дней бродили по пустыни, думая что непременно умрут от голода и жажды. В плену им проткнули места силы иглами, и хотя сбежав они сразу их вытянули, энергия еще не восстановила ток по телу и они не могли воспользоваться кольцами, чтобы призвать рухов. Хотя до этого случая они не слишком ладили, но после него сильно сдружились. Страту тогда перебили кость в ноге во время пыток и всю дорогу, Кир тащил его на своих плечах.
Страт молчал и только громко пыхтел.
– Так что случилось? – вновь поинтересовался Кир. – Хейни тебя обманом споил? Если да то…
– Никто меня не спаивал. Я просто… решил, что это придаст мне храбрости. Я хотел кое-что кое-кому предложить и думал, что так будет лучше, но только все испортил…
Кира кольнуло непривычным для него любопытством. Ему было интересно, что и кому хотел предложить Страт, но тот явно был сильно расстроен и не хотел ничего объяснять.
– Если сегодня у тебя, что-то не получилось, то не страшно. Попробуешь еще раз потом, – сказал Кир.
– Может быть, – согласился Страт и шмыгнул носом. – А куда мы идем?
– К целителям.
– За… зачем?
– Тебе дадут очищающее желудок зелье и уложат спать.
– Но я не хочу спать! Я хочу обратно… и… и танцевать!
Страт слабо дернулся, пытаясь вырваться.
– Ты на ногах не стоишь.
– И… и желудок я прочищу без всякого зелья… прямо здесь и сейчас…
Кир с тревогой покосился на друга. Тот выглядел зеленым, как лягушки, плававшие в заросшем лилиями пруду, на которых раньше любил охотиться Андроник Великий.
Быстро сориентировавшись, Кир подвел Страта к окну и, распахнув его, помог перегнуться через подоконник.
Способ конечно был не лучший, но пачкать полы, натертые руками служителей, не хотелось. Зимой тонкие занавеси на окнах сменили тяжелые шторы из медового бархата, защищавшие коридоры от сквозняков. На Страте была роскошная желтая мантия, расшитая золочеными нитями, сливавшаяся по тону с цветом штор, и маска льва, съехавшая на затылок.
Рядом послышались шаги и Кир спешно прикрыл шторы, чтобы проходящие мимо не увидели, как князь, старейшина Верхней ложи, выдающийся мыслитель и новатор своего времени очищает желудок.
Стуча каблуками по мрамору напольных плит, из-за угла вышла графиня Дэву, обмахиваясь веером.
– Ваша светлость, – чуть поклонившись, поздоровался Кир, надеясь, что графиня не заметит Страта, перевалившегося животом через подоконник.
Если эта сплетница прознает в каком он состоянии, то завтра об этом будет осведомлена вся Альтора. Большой трагедии, конечно, не будет, но Страт окажется унижен и огорчен. К счастью, его желтая мантия сливалась с прикрывавшими его шторами так хорошо, что он сам стал все равно, что еще одной шторой оставшейся сушиться на ветру.
– Что вы здесь делаете, генерал? – лукавым, привычно обворожительным тоном поинтересовалась графиня Дэву. – Да еще и окно зачем-то открыли?
– Просто разболелась голова от духоты, и я вышел подышать, – пояснил Кир, радуясь тому, что Страт благоразумно притих.
– И зачем вы только прячетесь, генерал? – укорила его графиня. – Вы совсем, совсем не используете свой потенциал. Если бы вы только меня слушали, то вся Империя влюбилась бы в вас.
– Не думаю, что мне это нужно, ваша светлость. Для меня будет более, чем достаточно любви одной конкретной девушки.
– Какой же вы все-таки упрямец! – упрекнула его графиня. – Впрочем, так даже лучше, что я вас одного тут поймала. У меня есть к вам разговор, и хорошо бы, чтобы нам никто не мешал. Не сопроводите ли вы меня в Павильон алых цветов, генерал? Уверена, там сейчас тихо и спокойно.
Вновь пробудившийся внутренний голос, молчавший до того весь день, говорил, что не стоит идти с ней. Лучше договориться о встрече потом, все продумав и рассчитав, в хорошо подготовленном месте. И, к тому же, нельзя бросать Страта.
Наперекор поселившемуся в нем голосу, Кир отчего-то чувствовал, что это возможность, которую нельзя упускать и, что потом может быть поздно. Именно разговора с графиней Дэву ему не хватало, чтобы сложить последние куски мозаики вместе.
Кир покосился на Страта. Тот незаметно показал ему жестом, что все в порядке, и он может идти. Он все же засомневался. Страту вроде бы было лучше. Никакой опасности вокруг него не было и даже если бы он по неосторожности вывалился из окна, то они все равно находились на первом этаже. И все же, ему не хотелось оставлять его одного в таком состояние.
Прикоснувшись к перстню, Кир связался с Еленой и попросил ее прийти. Та уже успела провалиться в привычное состояние раздражения и скуки, и ответила не очень любезно, но согласилась присмотреть за Стратом. Зная ее, Кир был уверен, что в глубине сердца, она только рада этой просьбе. Страт всегда ее веселил.
– Пойдемте, ваша светлость, – сказал Кир, протягивая, ожидавшей графине Дэву руку.
Глава 49. Встреча и вторжение
– Как ты здесь очутилась? – спросила Агата, когда они отошли в дальний конец зала и присели на бархатный диванчик, спрятанный в нише. – И… и если ты хотела, что-то украсть, то имей в виду, что графиня Дурине всегда пересчитывает серебряные приборы. Она сразу заметит, если вилка или ложка пропадет.
Пинна хихикнула, прикрыв, затянутой в перчатку, ладонью, рот.
– Агата, ну, что ты такое говоришь. Во-первых я отошла от воровских дел и теперь служу дракону-императору, а во-вторых, – она задумчиво обвела взглядом зал. – В иные времена, серебряные ложки вряд ли бы уняли мой азарт. Среди собравшихся здесь… есть пара интересных образцов. Мне понравилось вон то брильянтовое ожерелье, – она покосилась в сторону графины Альфино. – И вон те изумрудные серьги, но я здесь не за этим, – Пинна покачала головой.
– А зачем? И чем ты теперь занимаешься? И как… как ты смогла сбежать от Тайной стражи? – прошептала Агата, склоняясь к ее уху, чтобы никто их не подслушал.
– А я и не сбегала, – Пинна подняла на нее прозрачный, как морские волны, взгляд. – Я стала одной из них, Агата. Аорин… то есть генерал Тару сделал мне предложение от которого я была не в силах отказаться. Теперь я применяю свой дар лишь во благо дракона-императора.
– Так ты стала шпионкой?
– Агата, тише. Я всего лишь выполняю небольшие поручения и разные задания, которые мне дают. За это мне простили прошлые прегрешения и позволили начать все с чистого отреза ткани.
– Это же прекрасно! Я так рада за тебя. Но… но что ты все-таки здесь делаешь?
По губам Пинны скользнула лукавая улыбка, и Агата догадалась, что этого вопроса она и ждала.
– Видишь ли, меня отправили сюда, чтобы проведать Лидию и узнать так ли она безумна, как утверждает ее мать.
– Я думаю это правильно. По правде говоря, – Агата еще сильнее понизила голос, так что Пинне оставалось лишь читать по ее губам. – Я тоже подозреваю, что тут все не так просто.
– Я выяснила, что ее держат во дворце Дуаре, в собственной опочивальне. Ты была там?
Агата нахмурила лоб, вспоминая.
– Два раза в год на день рождение Лидии и на зимние праздники, ее светлость устраивала невероятные детские балы, на который приглашали всех детей из знатных и богатых семейств. Я тоже, разумеется, всегда на них бывала. Нас угощали ягодными пирожными, и всегда был огромный пирог и колдуны-иллюзионисты, акробаты и дрессированные фераты и разные игры…
– Агата, так ты была во дворце и знаешь, как там все устроено? А где находится опочивальня Лидии, ты знаешь?
– Она в восточном крыле. У нее огромная кровать, такая большая, что там и пять человек легко бы поместились. И розовый балдахин из шелка, а стены расписаны пионами и нарциссами и столько чудесных фарфоровых кукол и целый городок из домиков для них…
– Так значит, ты знаешь, как туда пройти, – задумчиво пробормотала Пинна. – Слушай, а ты не хотела бы составить мне компанию?
Агата замерла, чувствуя, как ее топит страхом и азартом. С одной стороны, она знала, что если ее поймают во дворце Дуаре, то будет ужасный скандал. С другой, ей хотелось увидеть Лидию и удостовериться, что с той все хорошо, насколько это только возможно в сложившихся обстоятельствах.
Прибыв домой, Агата даже осмелилась написать письмо княгине Дуаре, с просьбой позволить ей навестить Лидию, и получила очень вежливый и холодный отказ, написанный секретарем ее светлости.
– Так, что, ты пойдешь со мной? – повторила свой вопрос Пинна.
– Да, – ответила Агата, решившись.
Пока они шли по затянутой тьмой и промозглым холодом улице, Агата куталась в свой сияющий золотой плащ, подбитый мехом, думая, что худшего наряда для взлома и проникновения в чужой дом сложно было придумать.
Теплая накидка Пинны была рубиново красной, как и попона Лури, которую та вела под уздцы.
Агата была без фернали. К особняку Дурине она приехала в карете вместе с отцом и баронессой. Ее Фифи осталась в теплом стойле в их поместье, а все ручные змеи в террариуме в опочивальне.
За последние месяцы число ее чешуйчатых друзей увеличилось. Кроме Пипы, подаренной генералом Тару, у Агаты появилась обычная подкаменная гадюка и синий полоз. Она не собиралась ловить диких змей, считая, что им будет лучше на воле, но выкупала их в аптеках, где бедняжек мучили, для добывания яда.
Мачехе пришлось смириться с тем, что Агата теперь разводит змей, но лишь при условии, что те не будут покидать ее опочивальню и выделенные для них террариумы. Взять змею с собой на свадьбу, Агата, разумеется, не могла. Если бы, кто-то это заметил, случился бы скандал, а она вовсе не хотела портить Веронике и Нестору праздник.
– Знаешь, что во всем этом самое занимательное? – спросила Пинна.
– Что?
– Раз мы женщины, да еще и юные, то никто не воспринимает нас всерьез. Люди не способны видеть в нас угрозу, и уж, разумеется, никто не думает, что мы можем проникнуть в их дом, и перерезать ночью им глотки.
Пинна заливисто рассмеялась, а Агата вздрогнула. Как один и тот же человек мог одновременно быть таким хорошеньким и таким жутким?
– Пинна, скажи, ведь это ты тогда после бала выкрала сережку и Магды и подбросила ее Лидии? – решившись, спросила Агата.
Пинна опустила взгляд, спрятав лицо за копной, рассыпавшихся волной.
– Ну, что тут скажешь, кто еще это мог быть? – вздохнув, тихо сказала она. – Мне не составила никакого труда, проходя мимо Магды, стащить с ее уха серьгу, а затем подкинуть ее Лидии. Тогда это показалось мне забавной местью за то, что она так ловко меня подставила. Но я совсем не хотела, чтобы в итоге все обрушилось на Магду. Хотя… в глубине сердца, наверно, хотела. Знаешь, мне было очень обидно, что вы тогда все от меня отвернулись, поверили Лидии, и встали на сторону Исоры.
– Прости, – тихо сказала, Агата. – Мне правда очень жаль, что все тогда так обернулось.
Она не знала, что еще тут добавить. Все слова казались мелочными и пустыми, а грудь жгло стыдом.
– Думаю, мы в расчете, – задумчиво протянула Пинна. – Ведь вы тогда помогли мне в лесу, когда на меня напали шавки Фелиции, и позволили идти вместе с вами через подземные шахты. Я думала, что вы меня прогоните, но ты встала на мою сторону, а потом и Лидия защитила меня, и свидетельствовала в мою пользу, когда… когда я ранила Миру.
Какое-то время они шли в молчании, поднимаясь по, выложенным брусчаткой, крутым улицам, ведущим на вершину холма, где возвышался дворец Дуаре.
Вскоре из темноты выступили его стены, сложенные из кремового камня и украшенные резьбой в виде гирлянд цветов, обрамлявших стрельчатые окна.
– Как странно, – сказала Пинна. – Дворец просто… стоит.
– Ну а, что еще ему делать? – пробормотала Агата. – Не лежать же.
– Ну… вокруг нет ни стены, ни рва, не бегают сторожевые псы и не ходят стражники.
Агата пожала плечами. Ей казалось вполне естественным то, что дворец Дуаре отличался от прочих роскошных особняков, выстроенных в этой части города, лишь большими размерами и чуть более впечатляющей резьбой по фасаду.
– Не думаю, что во рве или стене есть необходимость, – сказала Агата.
Арлея была небольшим, но чистым и уютным городком, где жили в основном зажиточные купцы, мелкая знать, и талантливые ремесленники, и разительно отличалась от шумной портовой Зераны, которую Агата проезжала на пути на Отбор.
Дома здесь окружали лишь не высокие заборы, из-за которых виднелись ухоженные палисадники, дети без опаски могли играть без присмотра на улице, а многие горожане даже не запирали на ночь двери, ведущие в дом.
Они обошли дворец по кругу, чтобы зайти с черного хода. Пинна привязала Лури к ветвям дуба, укрытого зарослями розовых кустов, потерявших листья.
Окна были темны, лишь в нескольких горели отблески свечей. Они подошли к невысокой дверце черного хода. Пинна достала из волос изогнутую шпильку, вставила ее в замочную скважину, аккуратно прокрутила и спустя мгновение раздался тихий щелчок.
Агата открыла рот от удивления. Замок поддался так легко, словно и вовсе не был заперт.
Стараясь ступать, как можно тише, они прошли по темной кухне, где в печи еще тлел огонь и вышли в узкий коридор, освещенный свечами догоравшими в стенных нишах. Это была вотчина слуг и в ней Агата не смогла бы найти верный путь, да и вероятность встретить усталую кухарку или коридорного мальчика была куда больше. Толкнув наугад одну из узких неприметных дверей, они оказались в парадном зале, высоком и гулком, с мраморными колоннами, державшими расписанные фресками своды. Это место Агата знала, здесь проводились праздники и балы.
Они прихватили из коридора по свече, тлеющей в медной плошке, и шли теперь вперед по анфиладе бальных залов, отделанных с утонченной роскошью. Затем вышли в главный холл, где цепляясь за стены, извиваясь поднималась вверх лестница. На самом верху находился вход в насестную башню, а чтобы добраться до опочивальни Лидии, им нужно было поднявшись не до конца, пройти по коридору до резных дверей, украшенных изображением яблоневого дерева.
Агата вспомнила, как в десять лет, впервые оказавшись на празднике, устроенном княгиней, она познакомилась с Лидией и та, взяв ее за руку, отвела в свою комнату и показала куколок, у которых были собственные домики, выполненные с невероятной точностью и мастерством, шелковые платья, крошечные туфельки и даже кареты, запряженные игрушечными ферналями, чьи лапки и шеи гнулись, как на шарнирах.
Они совсем немного успели поиграть, пока не явились нянюшки Лидии. Тогда выяснилось, что им нельзя было покидать праздник, а Агате не следовало заходить в опочивальню Лидии. Их обеих тогда сильно отругали. С тех пор Лидия никогда не заговаривала с Агатой, когда они встречались и лишь смотрела на нее стеклянным кукольным пустым взглядом.
Сердце Агаты трепетало, как бабочка, пойманная в сачок, пока они поднимались по лестнице и шли по, извивающемуся змеей, коридору. И как так вышло, что они до сих пор никого не встретили и их не поймали?
Они почти дошли до дверей покоев Лидии, когда удача им изменила. Из-за угла вышел симпатичный молодой слуга, несущий поднос с недоеденной трапезой. Увидев их, он замер, выпучив глаза.
Он не успел сказать и слова, как Пинна сильно и резко, ударила его ногой в низ живота. Покраснев, слуга рухнул на колени. Выхватив из рукава пузырек духов, она прыснула ему в лицо, и глаза юноши закатились. Он рухнул без чувств.
– Давай уберем его куда-нибудь, чтобы он раньше времени нас не выдал, – предложила Пинна, остолбеневшей Агате.
Они вдвоем затащили его в ближайшую комнату, и Пинна ловко связала ему руки и ноги его собственным поясом и заткнула рот платком.
– Вот так гораздо лучше, – заметила она, потрепав юношу по волосам.
Они вышли в коридор и поторопились к дверям, ведущим в комнату Лидии. Идти осталось не больше десятка шагов, но Агате их путь уже казался вечностью.
