Текст книги "Огонь, пепел и ветер (СИ)"

Автор книги: Северина Мар

сообщить о нарушении

Текущая страница: 23 (всего у книги 31 страниц)

Его так смутил и испугал собственный порыв, что он метнулся в сторону к самому краю башни. Как назло, служительница шагнула за ним, загоняя его в угол.

Кир с тоской поднял взгляд на небо. Арай успел куда-то улететь, и теперь придется ждать, пока он вернется.

– Фрол Зерион все также находится под арестом Тайной стражи, – сказал он. – Его места силы все еще пронзают иглы, и он не приходит в себя. Это если говорить о теле, что же касается его духа, то никто не знает, где он. Увы, он все еще на свободе.

Тару предлагал просто умертвить тело Фрола Зериона, надеясь, что это уничтожит и его дух, но Кир был против. Он скорее полагал, что телесная оболочка может оказаться ключом к поимке духа, и если ее уничтожить, то последняя нить оборвется.

Они не знали, как поступить верно, и не решались рисковать. Пока что все силы Тайной стражи были брошены на поиски сообщников Фрола Зериона, среди которых скорее всего была и неизвестная госпожа, забравшая Паула из дома приемной семьи.

То, что верховный служитель дракона-императора оказался заговорщиком и предателем держалось в тайне. Об этом знали лишь немногие высокопоставленные служители, тайная стража и приближенные Андроника Великого. Если бы правда вытекла наружу, это могло бы привести к распрям между жителями Империи и Культом дракона-императора, так что лучшим решением оказалось все скрыть.

– То есть, выходит, что его дух может быть где угодно? Даже здесь рядом с нами? – спросила сестра Акилина.

От ее слов Киру стало не по себе, хотя, он и сам не раз уже об этом думал. Увы, способа изловить бродячую душу, пока не было. Тару выделил целый отряд книжных колдунов, штудировавших всевозможные тексты в поиске ответа, но результата все еще не было.

– Обещайте, что это останется в секрете.

– Разумеется, не переживайте, я никому не скажу, – по ее лицу скользнула непривычно нежная улыбка. – А вот и ваш рух!

Их накрыло темной тенью, снижавшегося Арайя.

Глава 42. Иренеус и воспоминания

Арай опустился на прогалину между деревьев. Выбравшись из седла, Кир почесал его под клювом и тот довольно заскрежетал, выгибая шею.

Отпустив его, Кир направился к лагерю служителей. Лес казался спящим, окутанным молчанием и тишиной в ожидании весны. В ветвях не пели птицы, лишь прыгали среди листвы любопытные сороки.

Пройдя по мягкому ковру из мха, Кир вышел к стоявшим полукругом белым шатрам. В центре между ними ярко пылал костер, сидевшие возле него молодые служители жарили, нанизанные на прутья, грибы и куски хлеба. Завидев его, они повскакивали с бревен, служивших им скамьями, так, словно, он был слишком важной персоной, чтобы при нем можно было сидеть, или же застал их за чем-то неподобающим.

Брата Сильвия среди них не было. Разузнав у служителей, где он может быть, Кир пошел в указанную сторону, заверив их, что сопровождение ему не требуется.

Брат Сильвий нашелся возле Серебряного ручья. Он бродил по каменистому берегу и кидал мелкую рыбешку из корзинки, окружившим его фератам. Птицы хлопали крыльями и верещали, выпрашивая угощение.

– А, генерал Аверин! – воскликнул он, заметив Кира. – Как славно, что вы пришли. Его светлость, как раз сегодня у себя. А то ведь пропал на три дня, и только наутро вернулся.

– Повезло, значит, – согласился Кир. – Проводите меня к нему?

– Ну, конечно! Вот только закончу с кормежкой.

Кир подождал, пока брат Сильвий раздал оставшуюся рыбешку фератам и они вместе пошли по, зажатой между валунов, тропе.

Когда началась атака андалурцев, Иренеус оставался в Святилище золотого дракона под присмотром служителей. Он изъявил желание выйти во внутренний двор, и когда его проводили, улегся на землю среди кустов роз.

Служители потом говорили, что все то время, что шла битва, он лежал, сложив на груди руки и прикрыв глаза так, словно просто дремал, а затем, когда все окутало паром от обращения Цицелии в человеческий облик, он, внезапно, покрылся белой чешуей и отрастил хвост, а затем стремительно ушел под землю. Служители едва успели понять, что произошло. Когда они подбежали, там, где мгновение назад лежал Иренеус, валялась лишь сброшенная синяя мантия и была разрыхлена земля между роз.

Выходило, что как Андроник Великий мог призывать драконьи крылья, оставаясь в человеческом обличье, так и Иренеус был способен принимать некую полуформу – еще не дракон, но уже и не человек.

После этого он словно исчез, подобно испаряющейся на рассвете росе. Кир уже был готов после окончания войны с Андалур бросить все силы на его поиски, или же смириться с тем, что по Империи бродит беспризорный дракон, как Иренеус сам объявился там, где никто не ожидал его увидеть.

Седьмым по величине городом Альторы был Гилмор, расположенный возле широкой полноводной реки, и заросшей вереском пустоши. Возможно, когда-то это был красивый и уютный город, с домами, сложенными из серого речного камня, увенчанными крышами из зеленой, как мох черепицы, но теперь, как слышал Кир, его окружили сплошным кольцом чадящие фабрики, от которых небо затягивало серым смогом, а из отравленных вод реки, поднимался жгучий туман, вызывающий кашель.

Как бы, то ни было, жителей в городе было много, и все они едва не отдали концы от ужаса, когда одним утром земля под домами пошла мелкой дрожью, а затем возле самых городских стен, из расколовшейся почвы, явилось исполинское существо с длинными телом полузмея – полуящера, белой, мерцающей перламутром, чешуей и витыми рогами на исполинской голове.

Зачем Иренеус пришел к ним, так и осталось неясно. Он просто полежал, какое-то время, выдыхая из ноздрей едкий пар, и пыхтя, как один из железных кораблей, которые вернее было называть пароходами. А затем, когда жители Гилмора успели проситься с жизнями и вознести последние молитвы своим богам, он перемахнул через дома, очертив своей длинной тушей в воздухе широкую дугу, и ушел под землю по другую сторону городских стен.

Не считая небольшого землетрясения, и дикого первобытного страха, пережитого людьми, никакого другого вреда он не причинил.

Кир беспокоился о том, что еще может вытворить Иренеус, но тот вновь исчез, а с началом зимы, когда мир с Андалур был давно подписан, вновь объявился на Лунном острове.

Он занял давно пустовавшую лачугу, стоявшую в низине посреди острова. Раньше в ней порой жили служители, решившие на время или навсегда стать отшельниками, чтобы в уединении совершенствовать свой дух и проводить изыскания о драконах, но уже несколько лет, как хижина пустовала.

Перебраться в Ониксовый дворец или в Приют Цицелии, Иренеус наотрез отказывался, но вещи и еду, которые приносили служители с благодарностью принимал.

– В каком сегодня расположение духа, его светлость? – поинтересовался Кир, пока они шли.

– В благостном, наверно, в благостном, – заверил его брат Сильвий, лишь на мгновение задумавшись. – В другом он и не бывает. Всегда, очень вежлив, учтив. Да, вы и сами, наверно, знаете.

Вскоре впереди показалась приземистая хижина, будто выраставшая из вершины холма. Ее выложенная из дерна кровля, поросла пожухлой травой.

У низкой двери лежал старый дворовый пес. При их приближение он хрипло залаял, виляя хвостом. Брат Сильвий достал из рукава кусок хлеба и бросил его псу.

Дверь открылась раньше, чем они успели постучать. На пороге стоял Иренеус. Он кутался в одежды из некрашеной шерсти, длинные волосы были убраны в переброшенную через плечо косу, незрячие глаза закрывала широкая лента.

– Генерал Аверин, я так и думал, что вы придете проведать меня! – воскликнул он, отходя и пропуская его внутрь. – Брат Сильвий, спасибо, что проводили. Не смею отвлекать вас от изысканий!

Брат Сильвий насупился, понимая, что его тактично прогоняют. Иренеус отказывался от роскоши и привилегий, а также не любил излишнего внимания и почитания, и, когда служители узнали, что он поселился в хижине в лесу, им пришлось разбить поблизости лагерь, сказав ему, что они делают это ежегодно, чтобы изучать, обитавших на Лунном острове птиц.

Кир вошел в тонувшую в полумраке комнату, занимавшую собой всю хижину. В очаге пылали поленья, испуская приятный жар. За чистой льняной занавеской угадывался набитый сеном тюфяк, служивший постелью. По центру стоял грубо сколоченный старый стол, с тянувшимися по обе стороны от него скамьями.

– Ой, пожалуйста, устраивайтесь, как вам будет удобно! – попросил Иренеус.

Пока он хлопотал возле очага, пытаясь снять с огня, накалившийся докрасна, медный чайник и не обжечь пальцы, Кир уселся на скамью. Пробравшийся вместе с ним в хижину пес, уложил мохнатую голову ему на колено, и Кир осторожно почесал его между ушей.

– Не бойтесь, Кантидий вас не укусит, – заверил его Иренеус, водружая на, стоявшую на столе медную подставку чайник.

– Кантидий? – переспросил Кир. – Какое интересное имя вы выбрали для собаки.

– Спасибо, что обратили внимание! – отозвался Иренеус, чуть ли не по плечи забравшись в стоявший в углу сундук. – Знаете, так звали одного военачальника, служившего Капуцерам лет семьсот назад. Он был очень ворчлив, и все время брюзжал. Вот прямо, как этот пес!

В подтверждение его слов, Кантидий глухо зарычал, выпрашивая сыр и сухари, которые Иренеус, достав из сундука, поставил на стол.

– Пожалуйста, угощайтесь!

Хотя белый дракон и был незрячим, он двигался более ловко и быстро, чем любой человек. Более того, каким-то образом, он точно знал, что к нему явится Кир и даже поставил греться чайник с таким расчетом, чтобы тот вскипел точно к его приходу.

– Вы же позволите?

Обогнув стол, он, вдруг, оказался возле Кира и быстро провел ладонями от его макушки, вдоль лица и шеи, до груди и плеч. Кир успел лишь прикрыть глаза, чтобы длинные когти ненароком его не ослепили. Руки у дракона были теплыми и пахли мхом и землей.

– Ой, вы уж извините, но никак иначе мне не понять, как вы выглядите, – оправдывался Иренеус, усаживаясь на скамью напротив него.

– Не извиняйтесь, это большая честь для меня, – только и смог сказать Кир.

Иренеус по детски широко и безмятежно улыбнулся, а затем, вдруг, начал говорить о погоде, о том, что скоро наверно будет шторм, но так и время такое, что море волнуется, без этого никак. Ударили первые заморозки, и лишь бы не было внезапного тепла, а то растения померзнут, а зверье, которое уже улеглось спать до весны, пробудится и будет бродить.

– А я вот грибов насобирал, теперь они сушатся, – он махнул рукой, указывая на развешенные в углу связки маслят, чуть не скинув рукавом миску с сухарями.

Кир едва успел ее поймать.

– Это все очень занимательно, – заметил Кир. – Но могу я вас кое о чем спросить?

– Ну почему бы и нет? Спрашивайте! – разрешил Иренеус.

– Зачем вы отправились в Королевство Андалур?

Улыбка на лице дракона застыла, вдруг, став стеклянной. Он склонил голову набок, так низко, что будь он человеком, то вывернул бы себе шею.

– Ах, вы об этом? Это случайно вышло! – махнул рукой Иренеус. – Видите ли, я просто спустился вниз к земному ядру, чтобы немного погреться и насыться его жаром, а когда поднимался наверх, то совершенно случайно перепутал и вышел на поверхность не там, где хотел. Просто случайность! С каждым могло бы такое произойти, ведь так?

– Ну, разумеется могло бы, – не стал спорить Кир.

Сам он подозревал, что Иренеус сделал это ради устрашения. Тогда еще шли бои, которые хотя и заканчивались победами Андроника Великого и, сопровождавших его, небесных войск, все равно еще не могли погасить надежду андалурцев на то, что они смогут переломить ход войны.

Они могли стрелять в небесного дракона и пытаться его одолеть, заманив в ловушку, или иным другим путем. Находясь в воздухе все его передвижения были видны. Но… никто не мог ни увидеть, ни узнать того, что происходило под ногами в толще земли.

Иренеус наглядно показал, что может внезапно появиться из ниоткуда и разрушить целый город, если пожелает, или же устроить землетрясение такой силы, что Королевство в считанные часы падет, обернувшись кучей пыли и камней. Кроме того, он дал понять, что на стороне Визерийской Империи уже не один дракон, а два, а то и три, если считать Цицелию.

– Знаете, а я вот тоже хотел задать вам один вопрос, генерал, – добродушно заметил Иренеус, макая сухарик в чай. – Та девушка, что была подле вас, я так и не успел узнать ее имени и даже заговорить с ней, но, признаться, она все никак не выходит у меня из головы. Ее запах… я сначала не понял, почему он кажется мне таким знакомым, а потом вспомнил… Похоже пах мой собрат – Амори. Скажите, генерал, у нее красные волосы?

Кир замер, чувствуя, как все внутри него холодеет.

– Госпожа о которой вы спрашиваете, находится под защитой его величества, – ответил он.

– Ой, ну я вовсе не имел ничего такого в виду. Просто мне вот интересно стало. Я помню, что Амори, как-то ухитрился родить дитя со смертной женщиной, вот и обрадовался, что его потомки все еще живы.

Опустив голову, Иренеус вертел в руках недоеденный сухарик. Кир молчал, не зная, что сказать. Он думал о том, что каким бы опасным и непредсказуемым не был белый дракон, он не позволит ему навредить Агате.

– Цицелия родилась раньше всех и стала старшей. Потом вылупился я, а последним появился Амори, – сказал Иренеус. – Мы всегда были так близки. Не знаю, как без них я бы смог со всем справиться.

Он начал вдруг рассказывать о том, как появившись на свет, драконы исследовали новый мир, как быстро поняли, какую власть имеют над ними кольца. Капуцеры сразу принялись использовать их в своих целях – для завоеваний, захвата земель и устрашения народов.

– Мы всегда мечтали быть свободными. Всегда! Пару раз… пару раз у нас почти получилось освободиться от бремени колец, но… в последний миг все оборачивалось пеплом и мы так и оставались рабами. Каждый следующий император был безумнее и кровожаднее, чем предыдущий. Сила и вседозволенность помутила их разум. И под конец мы так от этого устали. Не думайте, что нам это нравилось – разрушать, убивать и мучить. Жестокость и ярость с которой люди уничтожали себе подобных – ужасала даже нас. И чем дальше, тем становилось хуже.

Отложив в сторону сухарик, Иренеус водил когтем по рассохшейся поверхности стола, вырисовывая одному ему понятные узоры.

Кир замер сидя перед ним, словно хомяк, оказавшийся перед гадюкой. Он и ловил, каждое его слово, и мечтал сбежать, чтобы всего этого не знать, не слушать.

– Пятьсот лет назад Капуцеры завершили завоевание континента, и в их роду, а он был тогда весьма многочисленным, со множеством побочных линий, начались распри. Такое бывало и до того, в каждом поколение случались дрязги и заговоры, кто-то, кого-то убивал, чтобы занять трон… Но в тот раз все оказалось гораздо серьезнее. Чтобы управлять каждым из драконов нужно по пять колец. Тогда они оказались разделены. У каждой из враждующих сторон было по несколько колец, но полный набор, чтобы указывать хоть одному дракону собрать не смог никто, и за них велись кровопролитные битвы. Амори тогда сказал, что это наш шанс, и что мы должны воспользоваться им, чтобы уничтожить человечество…

Кир неловко дернул локтем, опрокинув миску. Задремавший было Кантидий, удивленно тявкнул, а затем захрустел, упавшими на пол, сухарями.

Иренеус шумно втянул воздух, сжимая ладони в кулаки.

– Он… он сказал, что люди больны, что они не разумные создания, а извращенные монстры. Они так и будут друг друга поглощать, пока не разрушат свой мир, не дожидаясь пока погаснет звезда. Я, конечно, понимал, что убить всех у нас не выйдет. Люди такие маленькие… попрячутся по лесам и холмам и как их потом ловить? Так что уничтожить всех мы бы и не смогли, но достаточно было разрубить узел, уничтожить цивилизацию в том виде, в каком она была – построенная на крови, рабстве и мучение невинных. После этого, человечество смогло бы переродиться. Погибнуть, чтобы возникнуть вновь, чистым и безупречным созданием, с незапятнанной, сияющей чешуей, как это происходит у драконов. Так, что я был не против, но Цицелия… Она отказалась. Сказала, что это будет нарушением клятвы. Ведь наши прародители обещали, что мы будем защищать эти земли, а Амори сказал, что земли-то мы и не тронем. Только уничтожим людей, вот и все. А Цицелия говорила, что мы драконы, что мы лучше и выше всех прочих созданий на свете. Что мы разумны и должны быть милосердны, потому, что разум рожден из сострадания. Они ссорились и ни один не хотел уступить, и все тогда зависело от меня и от того, чью сторону я приму.

Иренеус сцепил перед собой дрожащие руки. Его грудь тяжело вздымалась. Будь он простым человеком, и Кир решил бы, что он вот-вот зарыдает.

Пес под столом заскулил.

– Если быть до конца честным, – медленно произнес Иренеус. – То мне было плевать и на человечество, и на благородство, и на обещание, данное прародителями. Я настолько погрузился тогда в жестокость и порок, созданные Капуцерами, что не мог ясно мыслить. Я не знал к чему все это приведет. Мне казалось, что это просто игра. Я бросил жребий и он указал мне встать на сторону Цицелии. Мы сразились с Амори и… я убил его.

Иренеус хрипло засмеялся, закрыв ладонями лицо.

– Я убил его! – закричал он. – Я убивал столько людей! Тысячи! Нет, миллионы! Но я не разу не убивал другого дракона, и мне было интересно, как это будет, но, когда он перестал дышать, а его плоть запахла смертью, я сразу понял, в тот же миг, что это была ошибка. Я… я хотел все изменить, исправить, но все уже было кончено. Его кровь и плоть, сворачивалась, соединяясь с кровью пролитой мной и Цицелией в той битве. Рождалось новое яйцо, и это значило, что Амори умер.

Глава 43. Слезы и пионовый чай

– Амори умер, Амори умер! И это я его убил! Я! – Иренеус кричал и его голос становился все более неразборчивым.

Вскоре он уже орал без слов и в этом вопле гремела дрожь земли.

Больше всего Киру хотелось выбежать из хижины и нестись по лесу, не разбирая пути. Поднявшись на ноги, он оперся рукой об стол.

Иренеус выл, вцепившись себе в волосы. По его лицу, по полуоткрытым искривленным губам, текли потоки слез.

Кир никогда не мог смотреть ни на плачущих женщин, ни на рыдающих детей. Умытый слезами дракон и вовсе вселял в него ужас.

Словно не чувствуя себя, потеряв всякую власть над своим телом, он обогнув стол, подошел к Иренеусу и опустился подле него на скамью.

– Не корите себя, – сказал он. Собственный голос казался ему чужим. – Вы ни в чем не виновны. Это было много лет назад, когда вы были совсем юны, несчастны и одиноки. Никто не наставлял вас на верный путь. Любой поступил бы так, будь он на вашем месте.

Иренеус протяжно всхлипнул. Кир вложим ему в руку свой платок. Стянув, промокшую насквозь повязку, тот вытер мокрые глаза и громко высморкался.

– Вы слишком добры, я не заслуживаю вашего сострадания, – тихо сказал он. – Когда Амори умер, Цицелия тоже была едва жива. Она была сильно ранена и потеряла много крови. Вскоре ее тело покрылось коркой и она словно окаменела оставшись лежать там, где проходила битва. Я не знал до конца жива ли она, или это медленная агония, приближавшейся смерти. Капуцеры, наконец смогли подавить свои распри и собрать вместе кольца. После того, что случилось они начали бояться меня. Император приказал мне опуститься в самую глубокую пещеру под Лунным островом и больше, ни он ни последующие правители не призывали меня. Их страх был слишком велик, а для их целей вполне хватало Трехглавца… То есть Андроника. Находясь в пещере под Драконьим ложем, где его держали, мы слышали друг друга и могли разговаривать. Тогда я думал, что смогу быть рядом, поддерживать и наставлять его. В его голосах я слышал, переродившихся Амори, Цицелию и самого себя. Но я оказался слишком слаб. Не прошло и столетия, как я уснул. Мне так жаль, что я его предал, бросил, оставил одного… Какой же я жалкий…

Иренеус принялся всхлипывая рыдать, прижимая платок к носу.

Двигаясь сама по себе, словно вовсе ему не принадлежала, рука Кира легла ему на спину, так словно он пытался успокоить ребенка. Он, что-то говорил ему, утешая, и сам не знал откуда берутся слова.

Скребя когтями по дереву, пес забрался на скамью и начал лизать лицо и руки своего хозяина. Иренеус его обнял, уткнувшись лицом ему в шею.

Когда он немного успокоился, Кир подбросил хворост в очаг и, набрав в чайник воды из бочки, стоявшей в углу, подвесил его греться. Заварив по новой чай, он подлил его в кружку Иренеуса.

– Вот попейте, – сказал Кир.

Себе он тоже налил чаю. Он, наконец, вновь мог управлять своим телом, но ощущение бессилия и того, что он смотрит на все со стороны до сих пор его пугало.

Иренеус громко отпил чай.

– Простите, мне не следовало все это вываливать на вас, – сказал он, сжимая в руках кружку. – Но все это так зудело, давило, мешало внутри, я все сдерживал, пытался погасить, а оно вывалилось наружу, как лава. Но теперь мне лучше, правда.

Кир сидел напротив, не зная, что сказать.

– Не переживайте, все в порядке, – сами собой произнесли его губы.

– Ой, ну слава семи сестрам! – Иренеус широко улыбнулся. – Вы… вы наверно идите, у вас еще куча дел наверняка. И не переживайте, я не буду доставлять вам неудобств. Я так рад, что драконы теперь свободны, и живут в мире с людьми. Я не буду все рушить….

Уже стоя в дверях, Кир вспомнил зачем приходил.

– Простите, но могу я задать вам один вопрос? Последний…

Иренеус успел уйти за штору, туда где лежал набитый соломой тюфяк. Услышав его слова, он нервно обернулся.

– Да, конечно. Спрашивайте все, что хотите!

– Скажите, что вы думаете делать дальше?

– Дальше? – Иренеус почесал затылок. – Ой, я и не думал пока, что. Но знаете… Наверно, я хочу отправиться в путешествие. Морскому и небесному дракону с этим проще, они могут в любой миг поплыть или полететь, куда захотят. Чувствовать, дышать, ощущать всякое. Мне чуть сложнее. Земляной дракон либо лежит под толщей земли, либо поднимается на поверхность в каком-то одном месте. Я хотел бы узнать, как изменился мир, каким все стало пока я спал. Так, что, да, пожалуй, как придет весна, отправлюсь странствовать, – заключил он.

Опустившись на тюфяк, Иренеус принялся взбивать подушки. К нему тут же забрался его пес, и принялся моститься рядом.

Кир похолодел. Идея о бродящем по Империи беспризорном драконе по прежнему ему не нравилось, но, похоже, он мало, что мог с этим сделать.

– А как же… как же госпожа Цицилия, и его величество? Разве после столь долгой разлуки вы не захотите оставаться с ними рядом?

– Ой, ну мы же драконы, а не люди. Нам не так уж важно быть все время вместе, да и если они захотят то в любое мгновение смогут со мной увидеться. Приплыть или прилететь быстренько им не составит трудности. Прикройте, пожалуйста, за собой дверь, генерал, чтобы не впускать сквозняк.

Белый дракон повалился на тюфяк, и обняв одной рукой пса, второй махнул Киру, показывая, что разговор окончен.

После теплой духоты хижины выйти на свежий морозный воздух было приятно. Кир глубоко вздохнул, успокаиваясь. Его сердце все еще билось, словно птица, пойманная в силки.

Оглянувшись, он увидел не менее нескольких десятков служителей, бродивших возле холма. У одних в руках были корзины, будто они собирали травы или грибы, другие показательно вглядывались в небо, словно выискивая в нем птиц, за которыми можно было бы понаблюдать. Иные просто прогуливались по тропе, не найдя себе другого занятия.

У подножия холма Кира встретил брат Сильвий. Молодой служитель казался напряженным, если не испуганным, и словно слегка выдохнул, увидев его.

– Как прошел ваш разговор с его светлостью? – спросил он.

– Весьма позновательно, – расплывчато ответил Кир. – Боюсь, господин Иренеус был немного расстроен, но после пришел в себя и лег вздремнуть.

– А, мы заметили. Слышали, как он кричал. Но, знаете, это не в первый раз так. Он только выглядит спокойным, но порой очень тревожится и переживает отчего-то, – тихо заметил брат Сильвий. – Хорошо, однако, что в неистовство не впадает.

Пока они шли по тропе, Кир рассказал о планах Иренеуса отправиться в странствие весной.

– Думаю, что кому-то из служителей придется его сопровождать, – сказал Кир. – Нужно будет собрать целый отряд. Как думаете, вы смогли бы…

– Отправиться с ним? – тихо выдохнул брат Сильвий. – Я… не знаю…

Его глаза загорелись, словно он был девицей, услышавшей от возлюбленного долгожданное предложение.

– Подумайте на досуге. Теперь, когда его величество закончил свое затворничество и сам начал покидать Лунный остров, такое право появилось и у тех, кто ему служит. Вам больше не обязательно покидать Ониксовый дворец навсегда, вы сможете вернуться, если пожелаете.

Лицо брата Сильвия порозовело то ли от волнения, то ли от прохладного воздуха и быстрой ходьбы.

Кир много размышлял о том, следует ли оставить при дворе юношу, служившего Тайной страже или правильнее было бы его отослать. С одной стороны, он доказал свою верность дракону-императору и обладал весьма полезным даром, с другой же, все еще был шпионом. Кир был не столь наивен, чтобы думать, будто у Тару нет и других агентов, пробравшихся на Лунный остров. И все же, если выдалась такая возможность, жаль было бы ей не воспользоваться. Тем более, что похоже, брат Сильвий неплохо ладил с Иренеусом, и к тому же и сам был не против отправиться в путешествие.

Наверняка, и Тару найдет способ, как использовать это в интересах Тайной стражи. Кто может заподозрить в чем либо, скромного служителя странствующего в компании своих братьев и сестер?

Брат Сильвий пригласил Кира поужинать возле костра, но тот отказался и они вместе пошли к поляне, где было бы удобно приземлиться Арайю.

Небо посерело, готовясь к дождю. От Зеленого моря дул пронизывающий до костей ветер, заставлявший кутаться в плащ. Кир не любил летний зной, но зимний холод раздражал его еще больше.

Они дошли до поляны, окруженной опавшими гранатовыми деревьями.

– Есть, что-то еще, что вы хотели обсудить со мной? – поинтересовался Кир, заметив скользнувшую во взгляде служителя тревогу.

– Не знаю, стоит ли беспокоить вас этим, – тихо отозвался тот, но тряхнув головой, все же решившись, продолжил. – Вы знаете, задание с которым меня отправил сюда еще предыдущий глава Тайной стражи, я выполнил. Генерал Тару разрешил мне покинуть Культ дракона-императора, но я решил остаться…

– Вы хотите обсудить ваше решение? – не понимая, к чему он ведет, спросил Кир.

– Не совсем, я хочу рассказать про задание, которое мне, когда-то дали. Меня отправили на Лунный остров, приказав выяснить, почему его величество больше не принимает свой истинный облик. Я много лет работал над тем, чтобы приблизиться к нему, думая, что оказавшись подле него смогу все понять. Со временем я узнал, что внутри одного тела обитает три сознания, одно из которых спит, второе крайне редко проявляет себя, и лишь третье почти всегда присутствует. Мне удалось заслужить доверие Фрола Зериона и, когда Ник исчез, оставив лишь Ана, то верховный служитель дозволил мне вместе с госпожой Агатой пытаться вернуть его. Фрол Зерион полагал, что то, что нравится Нику сможет его призвать – хомяки, сладости, игрушки. Мы все перепробовали, но у нас ничего не вышло. Ник сам вернулся позже, когда никто его не ждал.

Брат Сильвий замолк, словно собираясь с мыслями. Кир с тревогой вглядывался в его вдруг побледневшее лицо. Откуда-то из глубины его разума, проклюнулась странная теплота к этому юноше, словно тот был его младшим братом, выросшим у него на глазах.

Кир тряхнул головой, пытаясь выбросить эти мысли. Он сам не знал, что творилось с ним в последние дни.

– Так к чему вы клоните? – поторопил его Кир, желая быстрее закончить разговор и убраться подальше от леса и одинокой поляны.

– Я говорю это, лишь, потом что доверяю вам больше, чем кому-либо другому, – прошептал брат Сильвий, хватая его за руку. – Когда случилась трагедия и невесты пострадали из-за краснорогих лягушек, я задумался откуда эти создания вообще взялись на острове и почему их до сих пор не вывели?

– Говорят, что их завези Капуцеры.

– Это было двести лет назад! Краснорогие лягушки не отходят далеко от своего привычного водоема и потому не распространяются слишком сильно. Вывести их просто, достаточно завести в места их обитания стадо ферналей. Те их едят и не давятся, так что через месяц или около того с лягушками было бы покончено. При этом в неволе: аквариумах и террариумах они не живут.

– Вы хотите сказать, что кто-то завез их на Лунный остров и специально поддерживал их популяцию? Если это так, то зачем и кому это нужно?

– Первый вопрос – зачем. У меня не было времени искать на него ответ, да и библиотека в Приюте Цицелии раньше была гораздо скромнее Императорской. Однако же, после атаки андалурцев, пока я лечился и приходил в себя, у меня появилась возможность на досуге заняться этим вопросом. Я порылся в книгах и вскоре, наткнулся на интересное зелье. Его использовали аптекари, работающие со змеиными ядами. Чтобы змея была спокойной и давала извлекать яд, ей давали специальную настойку на пионе и слизи краснорогих лягушек. А его величество годами пил на ночь пионовый чай!

– Выходит, что служители давали его величеству усмиряющую и сдерживающую настойку из-за которой он не мог обернуться драконом?

– Да, о том, что это за чай знали лишь самые высокопоставленные служители. Я осторожно расспросил сестер и братьев, работающих на кухне, и выяснил, что давать пионовый чай его величеству стали еще, когда князь Дуаре был гласом, а когда он покинул свой пост, Фрол Зерион настоял, чтобы его чередовали с ромашковым, мятным и прочим. Ему удалось убедить всех, что от частого пионового чая его величество много капризничает и плохо засыпает. Когда же брат Иннокентиус сошел с ума, и Фрол Зерион избавился от последнего человека, способного противостоять ему, пионовый чай и вовсе отменили.

– Его величество значительно изменился за последний год, особенно же сильные изменения начались после второго испытания невест, – заметил Кир. – Он стал более… здравомыслящим и разумным.

– Вот именно! – воскликнул брат Сильвий. – Выходит, что князь Дуаре и брат Иннокентиус давали его величеству зелье из-за которого одна голова продолжала спать, а другая не могла окончательно пробудиться. Но я не пойму, зачем им было это делать, ведь это же… предательство!

– Люди их возраста застали то, чего не видели мы, брат Сильвий. Они стали свидетелями неистовства его величества и, должно быть, его боялись. Возможно, они думали, что это единственный способ защитить людей от дракона-императора, – предположил Кир, вспоминая запечатления, которые когда-то показала ему сестра Ноксия.