Текст книги "Война. Часть 1 (СИ)"

Автор книги: Сергей Кротов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 15 (всего у книги 22 страниц)

– В каких словах был отдан приказ на взрыв, товарищ Берзин? – побледневший Сталин медленно поднимается со стула.

– … «произвести подрыв не позднее 18:00 по местному времени».

– Текст радиограммы с вами? Хорошо, дайте сюда, – вождь прищурившись дважды перечитывает текст, – так почему же ваш агент произвёл взрыв в 18:40? Молчите. Вы понимаете, что если что-то случилось с членами правительства Германии, то это – «казус белли»?

– Понимаю, товарищ Сталин, – опускает голову Берзин, – готов понести наказание.

– Отправляйтесь под домашний арест, мы подумаем, как с вами поступить, – Сталин подходит к Берии и буравит его взглядом, – что вам известно о положении в Мюнхене на этот час?

– На данный момент достоверных данных получить не удалось, товарищ Сталин. Час назад английское радио передало сообщение о гибели всего руководства Германии, кроме Геринга.

– Иностранное радио слушать, товарищ Берия, много ума не надо, – сокрушённо машет рукой вождь, – можете быть свободны…

– Коба, надо дождаться официальных сообщений, – молчавший до сих пор Киров тянется к коробке папирос Сталина и берёт одну, – может быть это всего лишь слухи.

– Из нашего представительства в Берлине передают, – Молотов следует примеру товарища и чиркает спичкой, – что все выходы из города перекрыты полицией, усилена охрана посольств, по радио с утра непрерывно передают классическую музыку, утренние газеты ничего о взрыве не сообщают.

– Пусть заходит, – вождь опускает телефонную трубку на рычаг.

* * *

– Доброе утро, Генрих, – несмотря на сильные искажения, вносимые аппаратом засекреченной связи, Гиммлер сразу узнал в трубке голос Геринга, – каково состояние фюрера?

– Без изменения. Он без сознания после трепанации черепа, гематома в головном мозге была успешно удалена, теперь остаётся рассчитывать на его могучий организм.

– Похоже, Генрих, ситуация складывается так, что фюрер ещё долгое не сможет работать в полную силу, поэтому предлагаю обсудить временное распределение его обязанностей, что скажешь?

– Не возражаю, Герман, думаю прежде всего мы должны вернуть войска с улиц в казармы. Готов отдать приказ подчинённым мне войскам СС немедленно, вот только я не уверен контролируешь ли ты действия вермахта.

– Скажем так, – в трубке послышались странные булькающие звуки, – военное руководство уполномочило меня вести с тобой переговоры, других переговорщиков не будет.

«Проклятая каста», – Гиммлер зачем-то прикрывает рукой трубку, – «но сила сейчас на их стороне».

С раннего утра по всем каналам рейхсфюреру СС стали приходить сообщения с мест о приведении войск в боевую готовность и подготовке к маршу. В Берлине все улицы, ведущие к тюрьме Моабит, где содержатся генералы-заговорщики, забиты военной техникой.

– Хорошо, Герман, чего же они добиваются?

– Немедленного освобождения всех арестованных по делу о военном заговоре.

– Кроме Остера, помощника Канариса, – быстро отвечает Гиммлер, – и вообще, я настаиваю на аресте адмирала, за ним повсюду торчат уши бриттов. Фюрер слишком доверчив. В дальнейшем я предлагаю подчинить абвер рейхсфюреру СС.

В трубке повисает долгое молчание, прерываемое отдалёнными шорохами.

– Герман, ты на проводе?

– Да, я здесь. Согласен с твоим предложением по поводу Канариса…

«Согласен он, марионетка».

– … только абвер – разведка военная. Мы можем пойти на более тесное сотрудничество с СД, но командовать абвером может только военный.

– … еще один вопрос, – вкрадчиво продолжает Геринг, не слыша ответа собеседника, – поскольку я заместитель фюрера в Совете по обороне Рейха и уполномоченный по выполнению четырёхлетнего плана, то было бы справедливо, что мне отходит пост канцлера…

– В таком случае должность председателя партии за мной, – перебивает Гиммлер.

– Договорились, – на том конце провода слышен облегчённый вздох, – Генрих, как продвигается расследование покушения на фюрера?

– Установлен исполнитель, – настроение Гиммлера тоже улучшилось, – некто Эльзер, столяр, в конце двадцатых состоял в организации «Союз Красных фронтовиков»…

– «Рот фронт»? Он что коммунист?

– … В компартии не состоял, вчера выехал из Рейха в Голландию, вечером был задержан местной полицией никогда не догадаешься… на конспиративной квартире, где проживает резидент СИС. Полиция проводила там расследование ограбления и случайно наткнулась на английскую радиостанцию. Так вот, они проверили документы и отпустили Эльзера, но наш источник в Королевской жандармерии сообщил об этом факте агенту СД. Я дал команду захватить или, в крайнем случае, уничтожить организаторов покушения майора Стивенса, капитана Бэста и исполнителя Эльзера.

– Хотели чтоб подозрение пало на красных… Хм, я понимаю, Генрих, ваше стремление отомстить врагам Рейха, поднявшим руку на фюрера, но я бы на вашем месте воздержался от резких движений. Судите сами, серьёзный конфликт с Великобританией нам сейчас просто не под силу. Рейх критически зависит от подвоза продовольствия и сырья для промышленности. Любой даже кратковременный сбой в поставках, а англичане с лёгкостью смогут организовать длительную морскую блокаду, приведёт к тому, что в городах придётся сильно урезать нормы выдачи по карточкам, а потом и к голодным бунтам. Промышленность остановится, мы не сможем поставлять наши товары в другие страны, поставлять оружие вермахту. Поверь мне, я достаточно поварился в этом котле.

– Но мы не можем никак не ответить на это гнусное преступление, на убийство наших товарищей. Голодных бунтов ещё надо дождаться, а призывы к отмщению уже звучат на улицах, а после сообщения о взрыве ситуация вообще станет неуправляемой.

– Так может тебе, Генрих, стоит форсировать начало операции «Хрусталь», тем более повод более веский, чем ранение третьего секретаря посольства? Ты же, наверняка готовил к ней какую-нибудь «сакральную жертву». Уверен, что сможешь быстро подготовить неопровержимые улики. Одним выстрелом убиваем двух вальдшнепов: народ удовлетворяет своё чувство мести, круша витрины еврейских лавок, а мы тихо реквизируем активы «жирных котов» по некоторым оценкам на миллиард рейхсмарок.

– Тихо реквизировать не удастся, Герман. Международное еврейство поднимет такой вой.

– Мы заткнём им глотки, публикуя в газетах горы трупов из «Бюргерсброя». Они покушались на фюрера нации! Мы лишь защищаемся!..

«Жирный ублюдок: картины, золото, дворцы… аж трясётся от возбуждения, от нетерпения запустить свои волосатые руки в национальное достояние. Фюрер, нация, расовая чистота для него это пустой звук… ничего сейчас я буду давать ему любые обещания, тем более что на их стороне сила, а вешать их мы будем потом».

– Нам надо быстрее составить обращение к нации, Герман. Пришлите своего представителя к Гейдриху, надо согласовать текст.

– Хорошо, но нам необходимо поскорее встретиться лично, чтобы обсудить детали разделения власти. Если хочешь, я дам распоряжение Бауру, он домчит тебя до Берлина за три часа.

– К сожалению неотложные дела пока требуют моего присутствия в Мюнхене… Первые шаги мы согласовали: освобождение генералов, арест Канариса, возвращение армии в казармы, согласование текста обращения к нации. По результатам их выполнения решим что делать дальше.

– В казармы должна вернуться и дивизия СС, Генрих.

– Да, конечно… – не прощаясь, Гиммлер бросает трубку.

* * *

– Где Чаганов, товарищ Игнатьев? – спрашивает Киров, не дожидаясь пока новый посетитель кабинета займёт своё место за столом.

– С ним всё в порядке, он уже на борту нашего корабля в нейтральных водах. Я только что говорил с ним по «Бебо».

– Докладывайте по порядку, начиная с вечера седьмого ноября…. – сухо замечает Сталин, – сидите, не надо вставать.

– В ночь на восьмого ноября, группа Мальцевой, в её составе находился Чаганов, согласно плана операции прибыла в Арнхайм и проникла в дом, в котором проживал резидент политической разведки СИС при британском министерстве Иностранных дел майор Стивенс. Майор и его подчинённый капитан Бэст в это время находились в Амстердаме. При этом произошла сшибка с охраной дома с применением огнестрельного оружия, в результате которой были убиты два англичанина и наш сотрудник…

– Зачем вас туда понесло? – Молотов с силой тушит папиросу.

– Идею этой операции предложил товарищ Чаганов. На тот момент мы понятия не имели об английской засекреченной связи: какие шифры использует, на каких волнах ведётся передача и так далее. При наблюдении за домом, в саду была обнаружена большая стационарная антенна и у Алексея возникла мысль, что резиденция служит центром связи, а это значит в нём может находиться радиостанция, шифроблокнот и радиожурнал. Я дал санкцию на проведение операции, так как другого столь удобного случая можно было и не дождаться: в городе должен был проходить очередной тур шахматного турнира, ожидалось множество иностранных гостей…

– Вы считаете, товарищ Игнатьев, – язвительно улыбается Молотов, – что иностранным разведкам неизвестно чем занимается Чаганов и что они после похищения шифров не свяжут одно с другим?

– Мы планировали захватить англичан врасплох, вытрясти из них сведения о связи, скопировать шифроблокнот, а после взрыва в Мюнхене ликвидировать охранников, инсценировав нападение на них германской разведки, которая тоже вела слежку за резиденцией…

– «Было гладко на бумаге, но забыли про овраги»…

– Продолжайте, Алексей Алексеевич, – из-за спины Игнатьева Сталин бросает укоризненный взгляд на Молотова.

– В создавшейся обстановке, в связи с нашей потерей, Мальцева приняла единственно верное решение, ждать было больше нельзя и она разыграла вариант с ограблением дома польскими эмигрантами, в результате которого один из нападавших был убит.

– Она оставила там труп нашего сотрудника?

– Да, товарищ Киров, оставила, – хмурится Игнатьев, – другого выхода у неё не было. Группе удалось захватить несколько радиограмм из Лондона, а Чаганову, пользуясь найденным в доме шифроблокнотом, дешифровать её. У него же возникла идея, подкрепить версию об участии английской разведки в покушении на Гитлера и на секретаря посольства Германии в Париже радиограммами. Он составил и зашифровал их настоящим английским шифром из шифроблокнота.

– Товарищ Сталин, – в кабинете без стука появляется Поскрёбышев, – сообщение из Радиокомитета.

Вождь быстро пробегает принесённый секретарём лист бумаги и протягивает её поднявшимся с места соратникам.

– «Обращение к немецкому народу»…. – Молотов и Киров склоняются над документом, – «взрыв в Мюхене, чудовищное злодеяние»…. «фюрер находится на грани между жизнью и смертью»…. «погибли Гесс, Геббельс, Розенберг, Шахт, всего около двухсот старейших членов партии, ранено более тысячи»…. «сотни тысяч евреев сейчас радуются в своих синагогах»…, «национал-социалистическая партия не унизится до организации преступлений против евреев, но если на врагов Рейха обрушится волна народного негодования, то ни полиция, ни армия не будут вмешиваться»… «Геринг, Гиммлер».

– Где же ваш «английский след»? – потрясает бумагой Молотов, – Вы понимаете, что натворили?

– Спасибо, Алексей Алексеевич, вы свободны, – хмурится Сталин, – докладывайте мне о ситуации каждые два часа…

Игнатьев поспешно выходит из кабинета.

– … После, не значит, что в следствии, товарищ Молотов, – вождь, обнаружив пустую папиросную коробку, лезет в ящик стола, – а решение об активных мероприятиях в Европе, и в частности в Германии, мы принимали на Политбюро совместно…

– Но не об у-у-убийствах же… – начал заикаться покрасневший Предсовнаркома.

– Всё, не время искать виноватых. Товарищ Молотов, как Нарком Иностранных дел по совместительству, немедленно свяжитесь с полпредами в Германии, Великобритании и Франции для прояснения обстановки. Встречаемся здесь через три часа. Думаю товарищей Ворошилова и Будённого тоже следует пригласить.

* * *

– Господин рейхсфюрер, господин рейхсфюрер – адъютант осторожно касается плеча шефа, продолжающего в задумчивости глядеть в окно, где отделение солдат в форме СС оборудует блок-пост на Бриенерштрассе, – вас к телефону.

«Через час будет смеркаться, – бросает Гиммлер взгляд на часы».

– Что у вас, Гейдрих? – в комнате засекреченной связи довольно тесно и он отрицательно машет рукой оператору, пытавшемуся уступить свой стул.

– Господин рейхсфюрер, я только что разговаривал с Герингом. Он требует немедленного освобождения генералов, иначе расположенные у тюрьмы Моабит части пойдут на штурм.

– Вы спрашивали его о Канарисе? – костяшки пальцев Гиммлера, сжимающие трубку, побелели.

– Отвечает, что тот отбыл в неизвестном направлении, но мои люди сообщают что Канарис с группой соратников находится в «городе Геринга» (целый квартал в Берлине, где находится его личный дворец Херренхаус, Дом авиаторов и огромное здание министерства авиации). Кроме того, я только что получил сообщение, что приказ о возвращении войск в казармы так и не отдан.

– Какими силами располагают армейцы в Берлине на данный момент?

– В самом городе, да и вообще в центре страны, войск немного, господин Рейхсфюрер, примерно два пехотных полка, один из которых осадил Моабит. Ещё в сорока километрах в Цоссене около Потсдама расквартирован один полк той же пехотной дивизии, там штаб Верховного командования… Основные силы вермахта находятся в Судетах, Южной Силезии и всё ещё в Австрии. Имеются сведения, что военные начинают брать под контроль железнодорожные станции, ведущие на юг, очевидно начинают готовить переброску войск, в частности снимают с позиций третью пехотную дивизию…

– Скажи, Рейнхард, у тебя батальон Клюге под рукой? – перебивает его Гиммлер.

– Да, всегда со мной… и группа Науйокса тоже, отозвана по вашему приказу.

– Отлично. Настал их звёздный час. Не удалось отличиться в «ночь длинных ножей», надеюсь удастся сейчас. Немедленно перебрось их к «городу Геринга», как только сегодня начнутся беспорядки в городе пусть начинают штурм. Всех оказавших сопротивление уничтожать, скажи, что в их руках находится судьба нации.

– И…

– Я сказал всех. Снимай полк СС, на машины его и в Цоссен. Необходимо окружить штаб ОКВ.

* * *

– Здравствуйте, господа, – в дверях гостиного зала появляется пожилой, но подтянутый господин в старомодном смокинге, окидывает значительным взглядом собравшихся, – прошу прощения за опоздание, такое впечатление что Берлин отдан варварам на разграбление.

– Здравствуй, Густав, – навстречу фон Круппу движется хозяин дома, тайный советник Карл Бош председатель Административного Совета крупнейшего химического концерна «ИГ Фарбениндустри», – очень рад, что ты откликнулся на мой зов…

Хозяин подводит вновь прибывшего к гостям, окруживших высокий длинный стол, уставленный тарелками с разнообразными закусками и бутылками со спиртным. Встреча ведущих промышленников Германии проходит без слуг.

– Да простит меня господь за такие слова, – собравшиеся окружили высокого широкоплечего седого господина, крупнейшего в стране промышленника Фридриха Флика, – но судьба покарала не тех. Главный мздоимец вышел сухим из воды…

– Вы, конечно, имеете ввиду Геринга, Фридрих, – язвительно улыбается Крупп, – это понятно, ведь вы возглавляете «круг друзей Рейхсфюрера». Десятки миллионов марок государственных средств идут на всякую чертовщину: поиски по всему свету каких-то костей, дурацкие ритуалы, строительство замков… Ваш протеже также не пострадал, как выяснилось.

– Он хотя бы не берёт взяток, как ваш…

– Вот кого мне действительно искренне жаль, – между спорщиками вырастает невысокая плотная фигура Фрица Тиссена, сталелитейного магната, – так это беднягу доктора Шахта… Все собравшиеся согласно закивали головами.

– … его увольнение с поста председателя совета Рейхсбанка было тяжёлым ударом, но оставалась некоторая надежда, что он сможет удержать ситуацию на посту министра экономики… Тяжёлая утрата, теперь всё понесётся в тартарары…

– Геринг погубит экономику, – кивает Флик.

– Он хотя бы что-то смыслит в экономике, имеет опыт контроля за исполнением четырёхлетнего плана… – возражает кто-то.

– Это не план, – резко возражает Тиссен, – это набор пожеланий и не связанных друг с другом мероприятий.

– Господа, господа, прошу вас, – поднимает руку советник Бош, – мы не за этим здесь собрались. Мы просто обязаны сформировать общую платформу. Противостояние, которое наметилось в течении последних суток, грозит перерасти в настоящую гражданскую войну. Это погубит государство значительно быстрее, чем всё, о чем вы тут говорили. Согласно моим источникам, ситуация на данный момент такова: военные во главе с Герингом стремятся взять власть в стране, но поскольку вся армия находятся в Судетах, Южной Силезии и Австрии, они пытаются выиграть время для переброски верных частей в центр страны, попутно ведя переговоры с Гиммлером о разделе власти…

– Что ещё раз подтверждает, что Геринг и генералы не причастны к покушению на фюрера, – фон Крупп выразительно смотрит на Флика, – так как в решающий момент они оказались не готовы к схватке с СС. А вот Гиммлер и полиция подозрительно…

– Густав, – перебивает его хозяин, делая страдальческое лицо, – позвольте мне продолжить. Итак, за исключением нескольких разрозненных частей и штабов в Берлине и окрестностях войск нет. Полиция и СС здесь обладает значительным преимуществом. Гиммлер и Гейдрих понимают, что ситуация может быстро поменяться и это может вынудить их к решительным действиям. Считаю, что мы должны как можно быстрее направить к Герингу и Гиммлеру наших представителей пока не произошло кровопролитие.

– С чем их направить? – Флик с силой опускает на стол хрустальный бокал, его ножка ломается, острый край царапает руку.

– А вот и первая кровь, – смеётся фон Крупп.

– Я считаю, – советник Бош с каменным лицом рубит слова, – что до выздоровления Гитлера нам выгоднее ситуация с двоевластием. Было бы опрометчивым отдавать всю власть в руки одной из вышеупомянутых персон.

– А вы уверены, Карл, что фюрер поправится? – подаёт голос Тиссен.

– Или до того момента, как мы подберём более подходящую кандидатуру, – исправляется хозяин.

– Я не против, – усмехается фон Крупп, собравшиеся поворачивают головы к Флику.

– Только с тем условием, что распределение судетских предприятий будет происходить на справедливой основе, – поджимает губы тот.

* * *

– Что это значит нет грузовиков, Гейдрих? – голос Гиммлера срывается на крик.

– Мне только что доложили, что наличного автотранспорта хватит лишь для перевозки одной роты и это при условии, что мы найдём топливо. Вы же знаете, что всё топливо сейчас идёт в армию.

– Конфискуйте, купите у гражданских!

– Уже распорядился, но это дело не быстрое. В любом случае, господин рейхсфюрер, выступать в Цоссен ротой против полнокровного охранного полка весьма опрометчиво.

– Как дела у Клюге? – с трудом подавляет раздражение Гиммлер.

– Час назад его батальон в пешем порядке выдвинулся на место. Господин рейхсфюрер, что делать с арестованными генералами?

– Передайте начальнику тюрьмы: никаких действий не предпринимать. В случае штурма сопротивления не оказывать. Его задача – спровоцировать армию на противозаконные действия. Какова ситуация в городе?

– Начались погромы, наши люди направляют народный гнев в правильное русло.

– Хорошо. Всё, при малейшем изменении обстановки докладывать мне немедленно, – Гиммлер тяжело опускается на предложенный связистом стул, – соедините меня с Кейтелем.

– Хайль Гитлер, господин генерал-полковник! – начинает он бодрым голосом, – очень рад, что могу одним из первым поздравить вас с очередным званием.

– Благодарю, господин рейхсфюрер, – настороженно отвечает тот, – есть какие-то новости о состоянии фюрера?

– Есть, и вам первому, как начальнику штаба Верховного Командования, я о них сообщаю. Мои помощники сообщают, что час назад он пришёл в себя после операции… врачи уверены, что это хороший знак.

– Это замечательно… – в голосе генерала слышится некоторая растерянность.

– Я подумал, что может быть это известие поможет вам избежать ошибок, – вкрадчивый тон Гиммлера резко меняется на жёсткий, – мне стало известно, господин генерал, что вы приказали начать переброску войск в Берлин. Такие действия могут рассматриваться как подготовка военного переворота.

– Мне ничего не известно о каких-либо внеплановых передислокациях, – медленно отвечает Кейтель, – и вообще это сфера ответственности Командования сухопутных войск.

– Не думаю, что такое объяснение можно счесть удовлетворительным. Учтите, генерал, деятельность всех должностных лиц во время болезни фюрера будет вскоре рассматриваться по микроскопом. Хайль Гитлер!

Довольный собой Гиммлер быстро поворачивается к двери и успевает заметить изумление на лице у группенфюрера СС Карла Вольфа, начальника личного штаба рейхсфюрера СС, заглянувшего в комнату связи.

– Юнкера из Бад-Тёльце построены во внутреннем дворике, – быстро справляется со своими эмоциями он.

Ежегодно девятого ноября в день «Пивного путча» восемнадцатилетние кандидаты в члены СС надевали свои первые мундиры. Тридцать три неофита в коричневых рубашках с чёрными пуговицами, чёрным галстуком, в чёрных бриджах, заправленных в высокие чёрные сапоги, застыли в строю. Чёрный кожаный ремень, фуражка с серебрянной эмблемой в виде «мёртвой головы» завершали картину.

«Какие прекрасные молодые лица, образцовая выправка, мужественные голоса, – слеза скользнула по щеке Гиммлера, – неповторимое зрелище, особенно в свете факелов».

– Клянусь тебе, Адольф Гитлер, фюрер и канцлер Германского Рейха, быть верным и мужественным. Клянусь тебе и назначенным тобой начальникам беспрекословно повиноваться вплоть до моей смерти.

«Клятву скоро придётся менять…, – сжимает кулаки рейхсфюрер, – ну почему я отмахнулся от предсказаний этого великого человека, Вейстхора, хранителя древних германских традиций? Кто нашёптывал мне, что он шизофреник, с параноидальными расстройствами? Кто оттирал его от меня, кто сослал в отдел доисторических исследований к Свену Гедину? Если бы я его послушал»!

– Страшная молния с Запада обрушит кровлю, – послушная память Гиммлера живо воспроизвела образ старика с безумными глазами, бросившегося к нему неделю назад, в замке Вевельсберг, – и погребёт под собой лучших сынов германских народов. Но хранитель Копья избежит смерти, чтобы вонзить его в толстое брюхо скопца-златолюбца!

«Что было непонятного? „Молния с Запада“, „кровля“, „лучшие сыны“, „хранитель копья“… Копьё Судьбы, что хранится в Замке. Я должен продырявить им эту жирную свинью».

– Да поможет мне Бог! – вместе с юнкерами чеканит слова клятвы рейхсфюрер.

* * *

– Найдорф, ваша рота блокирует Лейпцигер штрассе от Фридрихштрассе до Лейпцигер плац, – палец штурмбаннфюрера Клюге заскользил по карте Берлина, – Фёглер, ваша – Саарландштрассе до Альбрехтштрассе, Фишер, вы располагаетесь пока на Циммерштрассе. По сигналу от Науйокса вы замыкаете кольцо вокруг министерства авиации. И чтобы ни одна мышь оттуда не выскочила.

– Гауптштурмфюрер, – Клюге поворачився к командиру диверсантов, – ваша задача – нейтрализация поста охраны центра входа министерства авиации и захват известных вам лиц. Вопросы есть? Отлично, готовность – тридцать минут. Науйокс, в чём дело?

– Господин штурмбаннфюрер, – отвечает тот, дождавшись пока командиры рот скроются из вида, – в здании около двух тысяч комнат, не считая подсобных помещений. Мы их там до второго пришествия искать будем.

– Что вы предлагаете? – хмурится Клюге, поднимая голову на серое, будто вычерченное по линейке строгое пятиэтажное здание, залитое огнями.

– Выкурить их оттуда, – решительное лицо диверсанта выдвинулось из темноты под свет уличного фонаря, – устроить перепалку у центрального входа, будто бы, по нашим сведениям, в внутрь проникли еврейские поджигатели. Скорее всего охрана откажется нас пропускать, тогда со стороны станции подземки продемонстрировать подход подкреплений.

– А если объект тоже вызовет подкрепления, – раздражается штурмбаннфюрер, – тут до аэропорта Темпфельхоф всего пара километров, куда сегодня по воздуху были переброшены две парашютные роты.

– Это по прямой два километра, а прямой путь легко перекрыть, – монотонным голосом продолжает диверсант, – если поставить крепкие посты на мостах через Ландверканаль. Я думаю, что наши объекты решат прорываться к аэропорту сами на машинах, особенно если запалить здание, бросить бутылки с бензином в окна первого этажа. Остальное просто – по Вильгельмштрассе на юг будут устроены блок-посты для проверки документов, будьте уверены, у моих людей рука не дрогнет.

* * *

– Это лишь на несколько дней, адмирал, – Геринг заёрзал на резном кресле с высокой спинкой, похожем на престол, – отдохнёшь, поохотишься у меня в Каринхалле, пока здесь в Берлине всё образуется. Собрать со всей страны депутатов рейхстага не так то просто, затем перебросить в столицу надёжные части – на всё это нужно время.

– Я мог бы помочь вам в этом, рейхсмаршал, – ледяные глаза Канариса впились в лицо собеседника.

– Оставь за себя помощника, – отводит взгляд Геринг, – пойми, надо соблюдать осторожность пока мы не имеем превосходства над СС в силах здесь.

– Мой помощник подполковник Остер сидит в тюрьме… – цедит сквозь зубы начальник абвера.

– Ты хочешь, чтобы я силой взял власть? Зачем? Я могу получить её в законном порядке, – начинает раздражаться хозяин кабинета.

– Господин рейхсмаршал, – взгляды собеседников встречаются, – вспомните Рёма и его штурмовиков. Сейчас положение намного хуже. Тогда ситуацию долгое время удерживал авторитет фюрера, сейчас этого нет. Надо бить немедленно. У меня есть надёжные, подготовленные люди в Мюнхене, которые готовы выполнить любой приказ, а потом можно будет собирать и рейхстаг.

– Хм, – недоумённо почёсывает щёку Геринг, – впрочем, ненависть у вас взаимная… Скажите, адмирал, Гиммлер в разговоре упомянул, что исполнитель покушения в «Бюргерсброе» был задержан голландской полицией на квартире резидента британской разведки. Вам что-то известно об этом?

– Это правда, только я бы не спешил обвинять СИС. Есть веские основания полагать, что за покушением стоит служба безопасности рейхсфюрера. Мой агент в Генеральном Штабе Нидерландов сообщил, что именно СД следила за домом британского резидента и вполне могла демонстративно вывести Эльзера на англичан, чтобы отвести от себя подозрение. Вообще расследование надо забрать у Гиммлера и поручить его абверу. Как так вышло, что рейхсфюрер СС не пострадал при взрыве, хотя, как говорят выжившие, находился в паре метров от фюрера…

– Я же просил меня пока не соединять, – хозяин кабинета пухлой рукой поднимает телефонную трубку, обильно инкрустированную серебром, – хорошо, давайте…

Канарис деликатно отворачивается, обводя взглядом огромный кабинет, уставленный антикварной мебелью, увешанный картинами в массивных золочёных рамах и старинными рыцарскими гобеленами.

– Здравствуй, Вильгельм, что случилось? – шеф абвера навострил уши, – как пришёл в себя? Нет, мне об этом ничего не известно, он сам позвонил? Да, отложи пока переброску войск, как только выясню подробности, сразу же позвоню. Хайль Гитлер!.. Фюрер пришёл в себя!

– Это Гиммлер сказал Кейтелю? – поворачивается Канарис, Геринг утвердительно каивает, – я бы на вашем месте не верил ни единому его слову…

На улице раздалось несколько близких винтовочных выстрелов.

– В чём дело, Вальтер? – Геринг поднимает трубку местного телефона.

– Господин рейхсмаршал! – в кабинет врывается взволнованный референт, – у проходной появился шарфюрер Фёглер со взводом эсэсовцев, просит позволить ему провести проверку помещений министерства, он утверждает, что у нас скрываются поджигатели…

– Что это за бред? Кто стрелял? – Геринг, несмотря на свою грузную фигуру, легко поднимается и спешит к окну.

– … Стреляла в воздух наша охрана, эсэсовцы были излишне настойчивы. Хозяин кабинета тянет за шёлковый шнурок, тяжёлые шторы поднимаются кверху. По улице с пронзительным звоном колокольчиков промчались две пожарные машины. Геринг и подошедший сзади Канарис с высоты пятого этажа разглядывают панораму северного Берлина: неподалёку почти у самого берега Шпрее на фоне светлого неба были отчётливо видны несколько столбов чёрного дыма.

– Рейхстаг? – Геринг поспешно возвращается к письменному столу за очками.

– Было бы неплохо, но нет… – задумчиво отвечает собеседник, – рейхсмаршал, будет лучше если мы закроем штору.

– Это вы о чём, адмирал?

– Я к тому, что мы сейчас в окне представляем отличные цели даже для не очень хорошего стрелка.

– Нет, я по поводу «было бы неплохо»…

– А зачем, рейхсфюрер, придумывать что-то новое, когда и старое работает. «Поджог Рейхстага», «коммунисты»… тут даже ораторского таланта доктора Геббельса не нужно, справится любой клерк из министерства пропаганды. Сначала дождёмся окончания операцию «Хрусталь», а потом можно взяться за коммунистов… Вы помните Чаганова? Да того самого, который в Испании участвовал в диверсии против нашего Легиона «Кондор». Он появился в Голландии, в Арнхайме и там произошло нападение на дом британского резидента, оказался вскрытым шифроблокнот, порядок связи и так далее. Мне кажется, что и нападение на «Кондора» связано с попыткой получить сведения об «Энигме». Чаганов, по моим данным возглавляет службу дешифровки у русских. Нападение на лётчиков и ограбление дома резидента – это лишь попытки запутать следы. Группа Чаганова действует дерзко, имея поддержку большевистских лидеров, не останавливается ни перед чем… Я уверен, что он обвёл вокруг пальца Гиммлера в попытке столкнуть Германию и Великобританию.

– Вы уверены? – Геринг с сомнением смотрит на собеседника.

– Абсолютно, как и в том, что Гиммлер блефует… фюрер до сих пор без сознания. Он пытается выиграть время, чтобы успеть нанести удар первым. Рейхсмаршал, только отдайте приказ! Сейчас очень удобный момент чтобы одним или двумя… ударами (Геринг удивлённо поднимает голову) покончить с социализмом в Германии и вернуться за стол, за которым решаются судьбы Европы. Полная поддержка Запада и вермахта будет вам обеспечена.

– Мне нужно подумать… – Геринг возвращается к столу.

* * *

– Слушаю тебя, Пауль? – Бош замечает энергичные жесты своего секретаря.

– Господин тайный советник, я прошу прощения. Горит здание министерства авиации…

– Что?! – собравшиеся загудели.

– … я по вашему приказанию связался с секретарём рейхсмаршала, он сообщил, что у них в здании начался пожар. Мне показалось, что на заднем плане были слышны выстрелы. Затем разговор прервался….

– Удалось дозвониться до рейхсфюрера? – заиграл желваками Бош.

– Так точно, через пятнадцать минут он будет у аппарата.