Текст книги "Война. Часть 1 (СИ)"

Автор книги: Сергей Кротов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 16 (всего у книги 22 страниц)

– Фридрих, – советник обращается к Флику, – прошу вас переговорить с рейхсфюрером. Надо, наконец, выяснить, что происходит в Мюнхене…

– Хорошо, – сухо кивает тот.

– …Господа, мне кажется мы отстаём, события развиваются слишком быстро, поэтому реагировать на них мы должны быстрее. Предлагаю поручить ведение переговоров с Гиммлером, Герингом и военными нам троим: господину Флику, господину фон Круппу, который будет говорить с Герингом и мне, я попытаюсь наладить диалог с Верховным командованием. Как только ситуация проясниться, мы сообщим вам о принятых решениях.

* * *

– Вальтер, срочно вызывайте парашютистов из «Темпфельхофа», – Геринг вылетает в приёмную, не уступающую по размерам его огромному кабинету, – почему до сих пор не прибыли пожарные?

– Господин рейхсмаршал, наш коммутатор вышел из строя, – сокрушённо помахивает телефонной трубкой секретарь, – нет связи.

– Отправьте посыльного!.. – кричит Геринг.

В этот момент мигают лампочки и приёмная погружается в темноту, ещё через несколько секунд над дверью загорается тусклый огонёк аварийного освещения.

– … Нет, подготовьте мой автомобиль, – переводит дух он, – я сам поеду на аэродром.

– Нельзя, – шепчет ему на ухо Канарис, – думаю, что этого и добиваются Гиммлеровские диверсанты. Пока огонь не распространился по зданию надо уходить пешком, небольшой группой, чтоб не привлекать внимания. Через парк, не выходя на Альбрехтштрассе, а дальше через железнодорожные пути… выйдем как раз к моему штабу. В аэропорт пошлите заместителя…

– Мильх! – поднимает руку рейхсмаршал, заметив в дверях плотную фигуру в генеральской форме, – берите мою машину и срочно поезжайте в «Темпфельхоф», передайте приказ командиру парашютного батальона: прибыть к министерству и обеспечить его охрану.

Секретарь помогает Герингу надеть его сиреневую шинель с синим воротником, одергивает полу, зацепившуюся за клапан высоких ярко-красных ботфортов, и делает знак майору, начальнику охраны.

– Господин майор, – командует Канарис голосом, не допускающим возражений, – вы с вашими людьми двигаетесь в двадцати шагах сзад от нас, цель – штаб-квартира абвера на Тирпитц-Уфер, моя охрана впереди. Можем выдвигаться, господин рейхсмаршал?

– Вперёд! – с чувством произносит тот, надевает фуражку с голубой тульей и расшитым золотом околышем и как ледокол устремляется к двери, раздвигая всех на своём пути.

«Ещё и шпоры… – подавляет вздох адмирал, – звенит как бычок с колокольчиком».

* * *

«Сколько ещё ждать?» – стоящий у окна Канарис исподволь наблюдает за Герингом, развалившимся в его кресле с зажатым в кулаке пузырьком с пилюлями.

Спереди голубой китель рейхсмаршала вымазан грязью и машинной смазкой, но тот ничего не замечает, на его губах блуждает улыбка, взгляд направлен внутрь себя.

– Господин адмирал, – в кабинет неслышно проникает секретарь, – на мосту у Ландверканала горит автомобиль рейхсмаршала!

– Что с Мильхом? Не знаете… Адмирал, – мутные глаза Геринга зло сверкнули, – срочно нужна связь с «Темпфельхоф», ведите меня к радистам!

– Нет необходимости, – веселеет Канарис, – можно поговорить прямо отсюда…

Пальцы Геринга, унизанные тяжёлыми перстнями, стучат по эбониту телефонной трубки.

– Соедините рейхсмаршала, – кивает он помощнику.

«И он будет нами руководить, – поглядывая на то, как Геринг стуча левой рукой по столу, сбивчиво, часто повторяясь даёт указания подчинённым, в груди адмирала пробежал холодок, – бедная Германия…. но всё-таки его можно наперёд просчитать, Гитлер в последнее время был непредсказуем… Что? Хочет с рассветом поднять в воздух бомбардировщики… лишним не будет, но, надеюсь, с учебными бомбами, а то как бы нас осколками не зацепило… Да, приказывает низко пролететь над личным штабом Гиммлера и выпустить пару очередей из пулемёта по крыше…».

– Господин рейхсмаршал, – адмирал дождался пока Геринг выпустит пар и откинется на спинку стула, – мне кажется, что демонстрация это хорошо, но недостаточно. Отдайте приказ на его ликвидацию.

– Зачем вам мой приказ, адмирал? Разве уничтожение предателей не священный долг каждого гражданина?…

– Но…

– Вы сделайте это, – перебивает его Геринг, – а оформить всё в законном порядке можно будет позже.

* * *

– Господин генерал-лейтенант, здесь небезопасно, у тюремной охраны на вышках приказ открывать огонь без предупреждения, – дородный майор едва успевает за седовласым подтянутым генералом, смело вышагивающим в свете фар по направлению к обитым жестью воротам.

– Я – Гейнц Гудериан, главнокомандующий сухопутными войсками, приказываю немедленно открыть ворота! – кричит он в открывшееся зарешеченной окошко.

– Господин генерал, – срывающимся голосом отвечает охранник, – посещение арестованных с девяти утра до трёх пополудни.

Гудериан отходит в сторону под прикрытие кирпичной стены, поднимает руку и резко опускает её вниз. По этому знаку танк Т3, своим корпусом перекрывающий движение по прилегающей улице, вздрагивает, окутывается синим дымом, башня поворачивается назад. Ещё мгновение и лязг гусеничных траков по булыжной мостовой заполняет собой округу, затем глухой удар и тяжёлые ворота падают, открывая вид на внутренний дворик, образованный двумя лучами-корпусами пятиконечной звезды тюрьмы Моабит. Вслед за танком в пролом ринулись пехотинцы, понукаемые отрывистыми командами унтер-офицера.

– Ключи от камер, живо! Да не всех, – бросает генерал бледному как смерть коменданту, дрожащим пальцем на огромный шкаф в углу, – только тех, где содержатся военные.

– Понимаю, понимаю, это в моём корпусе, – бормочет себе поднос он, нанизывая на огромное проволочное кольцо всё новые и новые ключи, – все живы-здоровы, обхождение было самым обходительным…

– Сейчас мы это проверим, – презрительно кивает Гудериан, – веди!

* * *

– Слизняк…, – Бош зло бросает телефонную трубку на рычаг, подходит к окну и отдергивает штору, кровавый цвет восходящего солнца освещает открывшуюся панораму большого города.

– Это вы о Кейтеле, Карл? – фон Крупп с довольным видом пыхнул сигарой, – да он такой, будет до последнего ждать пока не определится победитель… полагаю, не долго уже осталось.

– Господа! – в кабинет Боша входит Флик, – только закончил говорить с группенфюрером Вольфом. Геринг сбежал из Берлина!

– Что с Гитлером? – хором выдыхают собеседники.

– О состоянии фюрера Вольф знает абсолютно точно, так как сам в данный момент обеспечивает его охрану: пока никаких изменений, в себя не приходил.

– Может быть это игра, которую ведёт Гиммлер? – досадливо дёргает головой Крупп, – если ситуация обернется в его пользу, скажет, что Гитлер умер, против – что выздоравливает. Фюрер по сути сейчас у него в заложниках.

– Нет, – Флик устало опускается в кресло, – я Карла Вольфа знаю очень хорошо, он зять моего друга Отто фон Рёмхельда, мне бы он врать не стал.

– Я бы не был так уверен, – ворчливо возражает тот, – по крайней мере два часа назад сам Гиммлер в разговоре с рейхсмаршалом утверждал обратное.

– Так вот, – Флик поворачивается к хозяину кабинета, – Вольф рассказал, что сегодня ночью неизвестные лица подожгли здание министерства авиации, а Геринг, переодевшись в женское платье, позорно бежал пока его подчинённые самоотверженно боролись с огнём. Есть сведения, что на пожаре погиб генерал Мильх.

– Вы всерьёз верите в неизвестных разбойников в центре Берлина? – презрительно усмехается фон Крупп, – отличный же вас источник…

– Что это за шум? – советник Бош тяжело поднимается на ноги. Все трое спешат к высокому готическому окну кабинета и задирают головы: гул быстро нарастает и в момент когда он становится невыносимым, сверху на красном небесном фоне появляется тёмный двухмоторный силуэт самолёта.

– «Хейнкель-111», – кричит фон Крупп.

Чуть сзади, справа и слева от ведущего появляются плоскости ещё двух бомбардировщиков, через минуту хищный клин удаляется достаточно, чтобы полностью попасть в поле зрения встревоженных мужчин. Его остриё нацелено на спичечный коробок Бранденбургских ворот.

– Он что город собрался бомбить? Это сумасшествие… – шепчет Флик.

– Полагаю, что штаб Гиммлера, – жёстко прерывает его фон Крупп, широко раскрытыми глазами глядя на величественное зрелище, – «на войне, как на войне».

Бош срывается с места, спешит к стене, увешанной охотничьими ружьями и возвращается с большим биноклем в руках.

– Ну, что там видно? – оборачиваются к нему гости.

В этот момент от самолётов вниз потянулись светящиеся нити, видимые невооружённым взглядом, а через полминуты едва различимый треск.

– Уходят, гражданской войны нам ещё не хватает… – вздыхает хозяин, тяжёлым шагом возвращается к столу и поднимает трубку, – Пауль, распорядитесь чтобы подготовили мой автомобиль, я еду в Цоссен, в ОКХ, к Гудериану.

– Пожалуй, я тоже, – забывает о сигаре фон Крупп.

– И я, – после небольшой паузы заключает Флик.

Глава 11

«Ближняя дача» Сталина.

13 ноября 1938 года, воскресенье, 20:00.

– Мироныч, подбавь-ка жару, – Сталин осторожно пробует рукой воду в чане и опускает веник в шайку, – прогорели дрова.

– Вот я не пойму, Коба, – недовольно хекает Киров и, нехотя поднимается с полока, – что за баня у тебя такая нерусская? Топка каменки выходит наружу! Это всё равно, что раздевалка у бани через дорогу…

– Сам Власик распорядился, – тихонько посмеивается вождь, поправляя слезшую на глаза войлочную шапку-сванку, – откуда мне знать, может быть в Белоруссии у них так…

– Чёрте что, – ворчит Киров, набрасывая в прихожей на бордовую спину тулупчик, – хорошо хоть, что у них там по-чёрному не топят.

– … через дорогу, говоришь, – Сталин плотно закрывает за собой дверь в парилку, в раздевалке заворачивается в простыню, наливает в кружку из чайника заварку и поворачивает кран пузатого самовара.

– Власик просил передать, что Берия уже полтора часа тебя дожидается, – в облаке пара влетает в комнату Киров.

– Из Берлина видно известия получил, – отхлёбывает чай Сталин, – всё, закончилась баня…

* * *

– Можно ли верить вашему источнику, товарищ Берия? – на распаренном лице Сталина выступили крупные капли пота.

Доклад наркома внутренних дел проходил в форме дружеского чаепития за столом в малой столовой.

– С товарищем Брайтенбахом мы работаем уже около девяти лет, – продолжает нарком так и не прикоснувшись к поставленной перед ни чашке, – до сих повода сомневаться в его сведениях у нас не было…

– Действительно ли у него есть доступ к такого рода сведениям? Или может быть это такие же слухи, которыми нас пичкают по дипломатическим каналам.

– Брайтенбах – самый высокопоставленный наш источник, он служит в гестапо, в данный момент находится в Мюнхене, занимается расследованием покушения…

– Хорошо, продолжайте.

– … Гестапо обнаружило квартиру Эльзера, нашло передатчик и подтвердило с помощью СД факт посещения им дома, где проживал британский резидент. В связи с текущей обстановкой в стране расследование приостановлено… Из последних известий самым значительными является попытки покушения на Геринга в Берлине и Гиммлера в Мюнхене. Брайтенбах оказался случайным свидетелем последнего: автомобиль рейхсфюрера СС был буквально изрешечен пулями неподалёку от управления гестапо, убит двойник Гиммлера. По его мнению, работали люди из военной разведки. Наш агент также уверен, что это была прямая месть за покушение на Геринга. Как вы уже знаете, к власти в Германии пришли военные: Брайтенбах сообщает фамилии заговорщиков – это генералы Бек, Гальдер, фон Браухич, Гудериан. Гиммлер и Геринг отстранены от их должностей и находятся под домашним арестом, в Берлине, Мюнхене и других крупных функции полиции исполняют военные.

– Как-то у германцев всё чудно получается, – Киров тянется ложкой к вазочке с клубничным вареньем, – будто бы понарошку. Два высших руководителя в борьбе за власть государственные учреждения крушат, пытаются убить друг друга, а их – под домашний арест и «талоны на усиленное питание».

– Выходит, как бы добрее, гуманнее германцы нас, так что ли? – хмурится вождь, – мы то своих «бонапартов» к стенке поставили…

– Я не это имел ввиду, – поперхнулся чаем Киров.

– … да ясно, – машет рукой Сталин, – вы поймите, у них конфликт в том, что, оставшись без хозяина, один слишком на себя скатерть потянул и полетела посуда на пол. Мелкая шалость это. Капиталисты погрозили пальцем и в угол поставили. Помяните моё слово, эти беки с гальдерами завтра декрет издадут, что всё идёт по-прежнему: через три месяца новые выборы в рейхстаг…

– Через пять… – ставит на стол кружку Берия.

– Что через пять?

– Выборы через пять месяцев, только что Меркулов звонил, Высший Военный Комитет издал декрет – 20 апреля новые выборы в Рейхстаг, если к тому времени Гитлер не поправится.

– Вот, – тяжело вздыхает вождь, – это ответ тем молодым авантюристам, которые решили по мановению волшебной палочки историю вспять повернуть… ну или замедлить её течение. Не будет этого. Генералы эти почище Гитлера будут: и Чехословакию целиком проглотят, и коридор в Данциг пробьют, и брыкаться как он не будут… потому что с Гитлером у капиталистов уговор, а с генералами и новым канцлером будет кабальная сделка… Спасибо, Лаврентий, я смотрю ты как весь как на иголках и чай не пьёшь… ступай.

– Каково состояние Гитлера? – в дверях догоняет его Киров.

– В сознание не приходил, – Берия принимает из рук вождя свою шинель с нашивками генерального комиссара госбезопасности.

– Товарищ Сталин, вас к телефону, – в прихожую заглядывает Власик.

– Где Чаганов, Лаврентий?

– Уже в Ленинграде, садится в «Красную стрелу», завтра утром будет в Москве.

* * *

– Здравствуйте, Алексей Сергеевич, – расцветает проводница мягкого вагона, – как я рада вас видеть! Вы один сегодня? Где товарищ Мальцева?

– Здравствуй, Оленька, как видишь, дома ждёт печалится, – останавливаюсь я у её закутка в начале вагона, – как жизнь молодая?

– Товарищи, разрешите пройти, – слышу сзади недовольный голос.

– Конечно, Михаил Александрович, прошу вас, – уступаю дорогу адмиралу, уставившемуся на мой иностранный костюм и внушительных размеров чемодан.

– Чаганов! Алексей! – поднимает голову Петров, – не узнал, ты же должен был быть…

– Прибыл сегодня в полдень, товарищ адмирал.

– Отлично, Алексей, милости прошу ко мне в купе на рюмку чая, много всего накопилось что нам надо обсудить.

* * *

– Алексей, меня очень тревожит ситуация с минами, – Петров наливает себе в чашку кофе из металлического кофейника и добавляет в неё несколько капель коньяка, – точно не будешь?

– Я чайку, Михаил Александрович.

– Спору нет, – понюхал он аромат получившегося напитка и сделал маленький глоток, – за последний год вашему НИИ-20 удалось исправить основные недостатки индукционных мин и мин, устанавливаемых с самолёта, но не кажется ли тебе, что мы с этим лишь вышли на уровень, на котором наши потенциальные противники находились десять – пятнадцать лет назад?

– Кажется. Поэтому мы и работаем сейчас над универсальным многоканальным неконтактным минным взрывателем.

– Многоканальным?

– Именно, к индукционному каналу мы добавили два акустических и гидродинамический. В этот взрыватель будет включён также прибор кратности. Он будет общим для всех типов мин, в которых можно будет варьировать число установленных, работающих независимо друг от друга каналов и их приоритетность. Например, назначаем дежурным акустический канал звукового диапазона частот ненаправленного действия. Он обнаруживает подходящий с любого направления корабль с расстояния трёхсот метров и включает питание боевого канала, которым назначен гидродинамический. Его датчик будет ловить характерное понижение давления под днищем проходящего над миной корабля. Он через несколько секунд и замкнёт цепь взрывателя…

– Прибора кратности, – поправляет меня Петров.

– Можно и так, – легко соглашаюсь я, – макет такого неконтактного взрывателя уже собран, надеемся летом испытать его в реальной обстановке…

– Если взрыватель универсальный, то установите его на ПЛТ, – оживляется адмирал, – дам в ваше полное распоряжение «Ленинца». Идёт?

«Подлодочная трубная мина, в один торпедный аппарат умещаются две штуки. Хитёр, не просто будет уложиться в её габариты, но попробовать стоит»…

– Идёт, Михаил Александрович!

– Договорились, – вдруг мечтательное выражение на лице адмирала сменяется на озабоченное, – Алексей, тут по линии разведки прошло сообщение, что германцы новую авиационную мину приняли на вооружение с магнитным взрывателем…

– Авиационная тип «Б»?

– Ну, я вижу ты в курсе дела.

– Конечно, Михаил Александрович, я тоже по должности получаю данные о новинках боевой техники потенциальных противников. Если, как утверждается, магнитный взрыватель автоматически вносит поправку на магнитное поле Земли и обладает чувствительностью в радиусе 35 метров, то нашим надводным кораблям и подлодкам точно не поздоровится.

– Я советовался с нашими специалистами, обещают в короткий срок создать новые тралы, так то, что мы имеем в основном дореволюционного изготовления с низкими тактическими данными. Но мне этот подход не кажется универсальным: не всегда есть возможность траления, а с приборами кратности или часовым устройством управления, которое по программе включает и отключает взрыватель мины, траление вообще становится малоэффективным. Есть другой метод, размагничивать сам корабль, я вот сейчас был на «Марате», так при помощи компенсирующих катушек удалось снизить магнитное поле возле киля в десять раз, но его форма очень сложная: тут скомпенсируешь, в другом месте вылазит. Специалисты, опять же, говорят: способ трудоёмкий, успех, полная компенсация магнитного поля – маловероятен. Что-то известно тебе, Алексей, по этому вопросу?

«Вот так и „замылили“ нужное дело, спохватились только с началом войны, когда крейсер „Максим Горький“ на такой подорвался… Эх, само собой известно, кто не знает „систему ЛФТИ“ Курчатова-Александрова».

– Нет, ничего не известно, – контролирую выражения своего лица по отражению в вагонном окне, – но если исходить из общих соображений, то полной компенсации и не требуется. Чувствительность взрывателя мины в любом случае не должна быть очень высокой, иначе она начнёт взрываться от небольшого изменения магнитного поля Земли, или от поля небольшого судёнышка. А в мине, помнится, тонна взрывчатки на большую добычу… Так что, мой совет будет: обратитесь к учёным, в ЛФТИ к академику Иоффе, они вам точно скажут. И по трудоёмкости тоже, вполне может статься что и катушки размагничивания ставить не нужно, ведь размагничивать можно и внешним полем: заходит корабль при выходе в море на «Станцию размагничивания», постоит там пять минут – и готово.

– Пожалуй стоит, – кивает Петров.

– … А вот, кстати, Михаил Александрович, – внезапно у меня перед мысленным взором всплыл чертёж из какого-то научно-популярного журнала, – недавно, у нас один инженер предложил совершенно сумасшедшую идею: мина лежит на дне, не особо важно на какой глубине, главное – чтобы её гидролокатор добивал до поверхности…

– Гидролокатор?

– … ультразвуковой приёмопередатчик, он и представляет собой боевой канал. Предположим, каждые десять секунд он излучает импульс ультразвука, а в промежутках между ними принимает отражённые от поверхности воды сигналы. Излучение ведётся в узком телесном угле так, чтобы на поверхности образовалось «охраняемое пятно» диаметром в десяток метров. Если в это «пятно» вступал корабль, то приёмник, наряду с сигналом от поверхности начинает принимать и сигнал от днища корабля. Счётчик принимаемых импульсов фиксирует увеличение частоты следования импульсов и… открывает клапан резервуара со сжатым воздухом. Воздух заполняет специальную полость в корпусе, мина обретает положительную плавучесть и устремляется к поверхности. С этого момента работает только приёмник гидролокатора, который управляет рулями мины так, чтобы сигнал, получаемый приёмником был максимальным. Когда сигнал превысит пороговое значение, устройство замкнёт цепь взрывателя.

– Фантастика… это уже не мина, а торпеда, – доливает коньяку в чашку адмирал, – постойте-постойте, молодой человек, какого же размера вам нужна батарея для всех этих гидролокаторов, клапанов, рулей и прочих устройств управления?

– Электроэнергии и впрямь нужно не мало, – соглашаюсь я, – но тут на помощь обычной батарее должен прийти химический элемент на основе хлористого свинца и магния, а электролитом служит морская вода или подсолённая речная. Но вообще-то соглашусь, пока это действительно фантастика…

– Э-э нет, – закусывает лимоном Петров, – «мы рождены чтоб сказку сделать былью», пришлите мне ваши предложения, флот с удовольствием возьмёт на себя финансирование этой темы, Алексей Сергеевич. Причём, гидролокатор и устройство управления рулями делайте тоже в габаритах ПЛТ, с прицелом на торпеды.

* * *

«Финансирование… – под мерный стук колёс с удовольствием вытягиваюсь на кровати, – если б дело было только в этом. Где найти того неназванного инженера, который возглавит это дело? Все силы брошены на неконтактный взрыватель… опять придётся бороться с другими наркоматами за выпускников вузов, несмотря на то что некоторые наркомы уже смотрят на меня как на врага… а до выпуска ещё полгода».

В конце вагона раздался громкий взрыв смеха, обязательно найдётся в спальном вагоне весёлая компания, отмечающая встречу до утра.

– Товарищи, пожалуйста, соблюдайте тишину, – проводница Оля ринулась на звук. «Это она зря, теперь долго не отвяжутся от неё, – пистолет под подушкой больно ткнулся в затылок, – инженеры, физики, химики, математики – все нужны… Математики. Нужно срочно разрабатывать тему Генераторов Псевдослучайных Чисел, а то нехватка случайных последовательностей для генерации ключей для „БеБо“ и „Айфонов“ становится уж совсем острой. В прошлой жизни, как пользователь, я немного занимался шифрованием лог-файлов своего мобильника… Кстати, благодаря этому я и здесь… точнее не совсем я, а только моя душа… Кхм, ладно сантименты в сторону… так что там было с этими ГПСЧ? Кажется, что тогда я выбрал простейший – линейный конгруэнтный метод. К моему времени он уже основательно устарел, а вот здесь и сейчас, скорее всего ещё не известен»…

Напрягаю память, быстро пробегаю по её закоулкам и довольно скоро выясняется, что первые статьи Лемера по этому вопросу появились в начале пятидесятых.

«Деррик Лемер – американский математик… специально недавно наводил о нём справки. Вот оно! Сейчас он в Кембридже, получил стипендию Гуггенхайма, – отодвигаю плечом пистолет к перегородке купе, – стоп, а он часом не ГПСЧ там сейчас занимается? Вполне может быть, что публикацию этой работы попридержали до конца войны! А что если английские шифровки, которые мы добыли в Голландии, основаны на псевдослучайных ключах Лемера»!

Рывком поднимаюсь с кровати.

«Спокойно, спокойно, – снова ложусь на подушку, – всё что нужно для проверки этой бредовой идеи уже находится у меня в голове: английская радиограмма из журнала и ключи из шифроблокнота. Остаётся найти коэффициенты „а“, „м“ и „с“ в рекурсивной формуле».

Когда я переключаюсь на решение трудной задачи окружающий мир меркнет: исчезает весёлый галдёж в коридоре, пропадает стук квадрата радиуса под вагоном, сливаются в серый непрерывный свет стробоскопические вспышки пролетающих мимо фонарей. Из головы, как у Страшилы, начинают лезть иголки и, видимо, поэтому не слышу лёгкие шаги в коридоре, остановившиеся у моей двери.

«А интересная у англичан кодировка: совершенно избыточный набор прописных букв, сомнительное решение о включении цифр (можно было использовать вместо них как раз прописные, если уж они есть) и только два знака препинания – пробел и перевод строки. Получилось шестьдесят четыре знака… шесть бит».

Неслышно щёлкает замок, зеркало беззвучно едет влево, но через секунду возвращается в прежнее положение.

«А с другой, что лишний бит жалеть? Зато текст сразу получается удобочитаемым, может быть распечатан на простейшей электрической пишущей машинке. Хотя тогда уж добавь ещё один бит и будет у тебя куча служебных символов, не считая точки и запятой»… Чья-то рука ложится мне на колено, на автомате перехватываю её своей левой и резко дёргаю на себя, пытаясь сбить противника с ног. Неизвестный пронзительно взвизгивает и падает мне на грудь, чем-то кольнув и обдав ароматом «Красной Москвы». Моя правая рука тянется к пистолету…

– Это же я, Оля, – скулит проводница, ёрзает по мне, пытаясь освободиться.

– Понял уже, – щелкаю выключателем ночника и отпускаю её руку, – тише… ты чего здесь?

– Ну вы же один… – краснеет комсомолка со значком «КИМ» на переднике, хлопая длинными ресницами.

«И что, можно вот так набрасываться ночью на одиноких мужчин? – мелькает в мозгу официальная мысль, но глаза продолжают предательски косить на грудь лежащей на мне девушки, – симпатичная и имя красивое»…

И в этот момент, стучит отъехавшая дверь, в купе вспыхивает свет, на пороге возникает взъерошенная голова прикреплённого с наганом в руке, а за его спиной группа людей в военной форме с нескромно-восторженными взглядами.

«Не виноватый я, – проносится в мозгу, – она сама пришла»…

Москва, ул. Радио, д.22, Филиал ЦАГИ,

16 ноября 1938 года, 10:00.

– Алексей Сергеевич, ты пойми, – Хруничев лезет во внутренний карман пиджака, перед моим носом появляется несколько листов бумаги с «шапкой» Совнаркома, зажатая в большом волосатом кулаке, – есть правительственное постановление подписанное товарищем Вознесенским о создании в ЦАГИ двух конструкторских бригад по турбореактивному двигателю и планеру к нему, а также о переводе всех инженерно-технических работников, ранее работавших по реактивной тематике, в наркомат авиационной промышленности. Не только вы пострадали, из наркомата боеприпасов забрали аж десять инженеров.

– Ты же меня, Михаил Васильевич без ножа режешь, – начинаю кипятиться я, – у меня в первом квартале предстоят полигонные испытания воздушной торпеды. Тоже, между прочим, с реактивным двигателем!

– С пульсирующим двигателем… правильно я говорю, товарищ Шишкин, – хозяин кабинета, невысокий худощавый брюнет лет тридцати пяти, согласно кивает головой, – к тому же сам двигатель, по моим сведениям, уже отлажен, осталось отладить систему управления.

«О-па… похоже Королёв сливает информацию… Засиделся уже на одном месте? Большому кораблю – большое плавание»…

– Ты что не можешь три месяца обождать? – отвожу взгляд к окну и расстроенно гляжу на Яузу, подёрнутую первым хрупким ледком.

– Не могу ждать, Сергей Николаевич подтвердит, – Хруничев аккуратно складывает листки в карман, – сроки жёсткие поставлены до первого декабря. Нам с товарищем Шишкиным здесь, кроме этих двух, ещё три КБ размещать: товарищей Петлякова, Мясищева и Томашевича…

– Полная реорганизация, – подтверждает начальник ЦАГИ.

«Пропустил, а всего-то пару недель отсутствовал…. очевидно ВИАМ наконец-то допилил жаропрочные стали и начался ажиотаж с ГТД, на который наложились заказы на дальний, пикирующий бомбардировщики и штурмовик. Решили всех авиаконструкторов собрать под одной крышей, как было в моей истории, только без охраны? Концентрация всех сил, это хорошо, но как они в здании Конструкторского Отдела Сектора Опытного Самолётостроения (КОСОС – ЦАГИ) уместятся»?

– Хм, не хотелось бы становится на пути прогресса, – многозначительно почёсываю подбородок, – но грабить себя я не позволю. Вы у меня троих инженеров забираете, вот давайте троих не хуже на обмен. Иначе, ну вы в курсе моих возможностей, я вам гарантирую большие трудности. Хруничев просительно смотрит на Шишкина.

– Мы тут решили ликвидировать две бригады, которые работали над геликоптерами, – неуверенно начинает тот, – из трёх оставляем только одну, а именно автожиров товарища Камова…

– Гели… что? Каких ещё жиров?… Что это за… – лицо Хруничева наливается кровью.

– Это, товарищ нарком, такие летательные аппараты с винтами в качестве крыльев, – торопится пояснить начальник ЦАГИ, – для вертикального взлёта и посадки…

– А-а-а… ну вот, Алексей Сергеевич, – успокаивается он, – выбирай из них троих инженеров кого хочешь и… по рукам?

– Даже не знаю, – делаю озабоченное лицо, – как-то не по профилю они мне… переучивать ещё придётся.

– Э-э нет, товарищ Чаганов, они сами кого угодно переучат, – кривится Шишкин, но быстро спохватывается под строгим взглядом наркома, – я к тому, что товарищ Черёмухин, например, профессор, преподаёт в МАИ.

«Черёмухин, конструктор первого советского вертолёта»?

– Преподаватель… – задумываюсь на минуту, – а сколько ему лет?

– Вы не сомневайтесь, Алексей Михайлович ещё крепкий, сам лично испытывал геликоптер.

– Если так, то по рукам, – улыбаюсь я, протягивая свою, – а вспомнил, Михаил Васильевич, ещё небольшая просьба: ко мне недавно приезжал один выпускник Киевского авиационного института, Челомей его фамилия. Он сейчас преподавателем там оставлен, просился на нашей вычислительной технике поработать. Ты отпусти его к нам на год на стажировку, поработает по одной теме, а как защитится, то вернётся обратно.

– Тогда и у меня к тебе просьба, – Хруничев незаметно подмигивает начальнику ЦАГИ, – не мог бы ты вашим инженерам до нового года платить зарплату? Финансирование бригад реактивщиков начнется с первого января.

– Договорились, – улыбаюсь я, – так когда я могу встретиться с моими вертолётчиками?

– Вертолётчики, – Шишкин пробует на вкус новое слово, – хорошо звучит, по-русски, не то, что геликоптерщики.

Москва, ул. Садово-Черногрязская дом 6, Лаборатория?1.

20 ноября 1938 года, 03:00.

«Изаксон, Миль, Черёмухин, – отрываюсь от пухлого отчёта по испытаниям вертолёта „ЦАГИ-5ЭА“, – три звезды отечественного вертолётостроения. Почему так вышло, что их обошёл Сикорский? Ведь они опережали последнего почти на десять лет. Ну не считать же, в самом деле, два убогих дореволюционных макета Сикорского, которые не сумели поднять даже лётчика. Репрессии? Не знаю, но судя по документам начальство ЦАГИ и военные разочаровались в их детище даже раньше, чем в моей истории Черёмухин и Изаксон были направлены в „шарашку“. Вот и сейчас руководство с облегчением рассталось с вертолётной темой… Его ведь можно понять, через восемь лет после первого взлёта винтокрылая машина по-прежнему не нужна ни военным, ни гражданским, так как способна поднять в воздух лишь самого лётчика, который к тому же должен обладать недюжинными силой и мастерством чтобы справиться с управлением».

Подхожу к высокому окну и прислоняюсь лбом к холодному стеклу, по пустынному Садовому кольцу, урча и дымя проехал фургон с надписью «Хлеб».

«Зря наверное я это затеял? Ходил, обивал пороги Плановой Комиссии, Совнаркома, а в итоге выйдет пшик… Что если не пришло ещё время вертолётов? Может быть, может быть… также как и то, что не было у конструкторов хорошего толкача, способного выбить дефицитный авиадвигатель, разместить нужный заказ на машиностроительном заводе, правильно поставить задачу. Так и варились в собственном соку, экономно расходуя ресурс старенького двигателя и занимаясь кустарщиной… С другой стороны, нужное ведь стране дело и опыт уже накоплен огромный. Вполне реально (троица это уверенно подтвердила) за год построить новый двухместный аппарат с двигателем от „ишака“ по испытанной одновинтовой схеме. Вместо шести регулирующих винтов оставить один в хвосте, запараллелить органы управления для сидящего рядом с пилотом наблюдателя. Выгода получается двойная, он будет помогать лётчику в сложной ситуации и также превращает вертолёт в учебный. Запас по мощности двигателя получится большим, поэтому в просторной кабине найдётся место для радиостанции и со временем автопилота… Идеальный артиллерийский корректировщик, разведчик»…