Текст книги "Война. Часть 1 (СИ)"

Автор книги: Сергей Кротов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 22 страниц)

Основную работу по подготовке покушения взял на себя Николас, молодой симпатичный парень, связник от «доктора Боша», её куратора в Разведупре: подготовка и закладка взрывного устройства в «Бюргербройкеллере», её задача заключалась в том, чтобы незаметно подстраховать «столяра», подбросить улики, указывающие на «английский след» и в нужный момент нажать на кнопку в миниатюрном устройстве, умещающемся в кармане пальто. Надев наушники, девушка начинает крутить ручку настройки, бросает на взгляд на часы: до сеанса связи остаётся две минуты…

* * *

На въезде в Арнем Кузнецов сворачивает к небольшому придорожному кафе, плавно тормозит в десяти метрах от входа и выключает фары. Несмотря на зарядивший мелкий дождь, все втроём с удовольствием покидаем пахнущий бензином салон тряского «Нервохуита», в котором мы провели последние три часа по дороге из Амстердама.

– Хорошую машину так не назовут, – ворчит Оля.

Из дверей кафе появляется плотная фигура Григулевича, снова возвращаемся в ненавистную машину.

– Докладывай, Иосиф, – командует подруга.

– Клюнули, – с жаром начинает тот, всем корпусом развернувшись к нам на сиденье рядом с водителем, – как вы и говорили, сняли флигель как раз напротив дома, где живёт английский резидент…

– Кто снял, говори яснее?

– Молодая пара, немцы… слышал, как они между собой разговаривали. На улице появляются редко, вчера видел блик с чердака от объектива фотоаппарата, когда англичане выезжали со двора на авто, оттуда всё как на ладони…

– Коля, ты уверен, что Стивенс и Бэст не вернуться домой из Амстердама сегодня ночью? – перебивает Григулевича Оля.

– Уверен, – отвечает тот, глядя на нас в зеркало заднего вида, – они в «Амстеле» сняли номер до завтра, да и встречу с ними я назначил на утро.

– Кто остался в доме? – подруга вновь обращается к Иосифу.

– Сиротин видел пожилого слугу, англичанина… Васина подтверждает, но думает, что есть ещё кто-то, слуга часто отлучается из дома, не зарывая за собой дверь, а однажды, когда вернулся дверь оказалась закрытой, ему пришлось лезть за ключом.

«Сиротин, Васина… похоже Оля привезла с собой оперативников из Вашингтона, с которыми дом Фридмана потрошили. Не сошёлся свет клином на немцах, надо и бриттов начинать читать, тем более Хозяин уже отдал недвусмысленный приказ. Что делать здесь мне? Не так уж много, просто по стечению обстоятельств очередной тур АВРО-турнира проходит в Арнеме, с утра у меня переговоры здесь с президентом ФИДЕ Рюбом и есть ещё одна задумка… Стоп, о чём это они? Какой теракт»?

– Только что передали по радио, – голос Григулевича дрогнул, – в Париже тяжело ранен немецкий дипломат, в него в посольстве стрелял польский еврей Гриншпан…

– Коля, включай Би-Би-Си, – толкаю Кузнецова в плечо, подруга закусывает губу.

«Так и есть… пять выстрелов… третий секретарь посольства фом Рат в госпитале… Гриншпан арестован… а завтра ещё взрыв… Оля знала»?

– Пойдём подышим воздухом, – хватаю подругу за руку, – вы сидите…

– Слушаю тебя, – с трудом сдерживаю себя, чтобы не заорать.

– Надеялась, что сейчас это не произойдёт, – легко освобождается из захвата подруга, – только неважно всё это, «Хрустальная ночь» уже давно подготовлена, покушение – лишь повод для начала грабежа и убийств, не будет этого, Гейдрих организует что-нибудь сам, поэтому я и предлагаю замочить эту банду разом…

– Я тебя не понимаю, Оля, зачем от меня свои планы надо было скрывать? Мы что теперь каждый за себя? Ты мне не доверяешь?

– Прекрати, – огрызается подруга, – не я устанавливала цели и сроки выполнения операции… Игнатьев… Потом у тебя своих дел было по горло…

– Не надо мне врать, Оля: Эльзер, Штёбе, Кузнецов, ребята из Вашингтонской резидентуры. Их Игнатьев подбирал? А ты не нашла времени мне всё рассказать? Такие операции за неделю не готовятся, ты давно о ней знала. С начала сентября?

– Да какая уже разница сейчас, – горячее дыхание подруги щекочет мне ухо, – надо решаться… ликвидация банды – единственный выход.

– Сталин не простит, все наши планы пойдут прахом… и будет прав, нельзя доверять людям которые врут и не выполняют прямой приказ. Единственный для нас выход – подтвердить время взрыва 18:00 и искать возможность связать покушение с англичанами. Что тебе известно о Гершеле Гриншпане?

– Не много, – отпускает мои руки Оля, – семнадцать лет, второй год живёт у родственников во Франции, его семью немцы недавно выселили из Германии, где она проживала нелегально, в Польшу. Самому Гершелю отказали в виде на жительство во Франции, во въезде в Германию и Палестину…

– В Палестину! – радостно вздыхаю я.

– … Намекаешь, он ходил в Английское посольство, так как Палестина – подмандатная территория Великобритании? А майор Стивенс, между прочим, числится начальником Управления паспортного контроля в английском посольстве в Голландии…

– Скорее всего, он обращался по этому поводу в такую же службу в Париже, – возражаю я.

– Это не важно, – улыбается Оля, – всех кто выезжает из Германии в Палестину проверяет английская резидентура в Голландии! Точно знаю.

* * *

– Айнс, цвай, драй, – знакомый низкий женский голос вдруг пробивается в наушниках сквозь шипение радиоэфира.

Заслышав его, Ильза тут же выключает рацию и снимает головные телефоны: главное сделано, теперь когда гестапо найдёт передатчик положение ручки настройки явно укажет на эту волну. Она пружинисто встаёт из-за стола, быстро сматывает антенну, укладывает в чемоданчик наушники ставит чемоданчик на пол у двери, тянется к своему брошенному на спинку стула пальто и достаёт из его внутреннего кармана сложенную газету «Фёлькишер баобахтер». Оттуда же достаёт коробок спичек и несколько листков исписанной колонками цифр тонкой папиросной бумаги и, чиркает спичкой, сжигает их в массивной керамической пепельнице в центре стола.

Надев пальто, Ильза останавливается в дверях, в последний раз обводит внимательным взглядом комнату, газета летит в специальный ящик для сбора макулатуры. Приникает ухом к двери и, помедлив немного, осторожно поворачивает ключ в замке, подхватывает чемодан и бесшумно выскальзывает на лестничную клетку. С замиранием сердца поворачивает ключ на один поворот и стремглав несётся вверх по лестнице, к выходу на чердак, вторым ключом на связке открывает навесной замок и двумя руками тянет вниз раздвижную металлическую лестницу. Услышав голоса внизу, пережидает минуту и начинает осторожно подниматься по крутым ступеням, одной рукой перебирая по поручню. На чердаке в дальнем углу девушка кладёт чемодан за перекрытие и накрывает его куском мешковины, специально неподалёку выронив ключи.

«Кажется всё прошло гладко, – выйдя на Тюркенштрассе ноги сами понесли Ильзу к реке в сторону „Бюргербройкеллера“».

Лишь на выходе девушка столкнулась со стайкой подростков из «гитлерюгенда», но они, кажется, в тот момент смотрели не на её лицо, а на значок. Снова перебрав в памяти все детали последних событий, она успокаивается, её мысли возвращаются к приказу, который принёс связник Ильзы в полдень.

«Как же так, почему взрыв перенесли на шесть вечера»?

Согласно первоначального плана покушение должно было состояться в девять, причём Ильза должна была задействовать свой взрыватель лишь в случае, если не сработает часовой механизм бомбы.

«Передумали убивать Гитлера? Кто же тогда ответить за жизни наших товарищей, замученных в застенках гестапо? Хотя может быть в Центре стало известно, что шабаш перенесли на более ранний срок и часовой механизм сработает слишком поздно? Тогда не проще было вообще не назначать определённое время, а просто приказать нажать на кнопку через полчаса после прибытия Гитлера в „Бюргербройкеллер“».

У старого моста на остров Пратер на трамвайной остановке Ильза замечает необычное оживление.

– Покупайте экстренный выпуск «Мюнхенского обозревателя»! – ломающийся голос продавца газет едва пробивается сквозь хор, обступивших его прохожих, – Германский дипломат ранен в Париже! Стрелявший арестован полицией! Им оказался польский еврей!

– Убить, растерзать, уничтожить…. – девушка, прислонившись к фонарному столбу, с ужасом смотрит на перекошенные, брызгающие слюной злобные лица выступающих на стихийном митинге. «Пилюлями здесь не обойтись, – проносится у неё в голове, – смертельная болезнь требует хирургической операции».

* * *

– Бабушка приехала, – в наушниках прозвучал чистый без эфирных шумов голос Олин голос.

«Всем хороша рация на туннельном диоде, вот только дальность действия подкачала – не более километра на ключе, а голосом и того меньше. Но и говорить по ней относительно безопасно, радиоперехват практически исключён, тем более связь работает на УКВ, диапазоне, почти не используемом в настоящее время».

Выключаю, работавший на холостом ходу двигатель, закрываю машину на ключ и, оставаясь в тени забора, спешу к садовой калитке, у которой меня уже поджидает Николая Кузнецов. Отдаю ему ключ от машины и в кромешной для всех, кроме нас с Олей, темноте неслышно через сад пробираюсь к черному входу дома, где обитает резидент английской разведки.

– Голландия – страна непуганых шпионов, – замечает подруга, вставая с неподвижного тела, распластавшегося на полу и любуясь его аккуратно связанными руками и ногами, – в стельку пьяный…

– А второй где? – кручу головой по сторонам.

– Уже в подвале, спал в своей кроватке… этого, кстати, туда же, – подруга делает знак Григулевичу и Сиротину, – представляешь передачи ведут прямо из дома.

– А чего им бояться? – вслед за ребятами начинаем спускаться по скрипучей деревянной лестнице, – контрразведка в стране отсутствует как класс, радиопеленгаторов тоже нет, а коротковолновую рацию с направленной антенной запеленговать, находясь в Германии – задача нетривиальная.

Сиротин роняет ноги «слуги» на цементный пол.

Здесь пока останьтесь, – бросает им Оля.

«Добротно устроились: металлическая дверь, поворотный механизм антенны, хорошее освещение, принудительная вентиляция».

Молодой парень со взъерошенными рыжими волосами, руки и ноги которого крепко приторочены верёвочными вязками к тяжёлому дубовому креслу, опускает голову чтобы скрыть от нас недобрый взгляд своих зелёных глаз. Подруга без всяких прелюдий направляет дуло револьвер на гордого бритта.

– Считаю до трёх, – её английский довольно хорош, но как и мой отличается неистребимым русским акцентом, – или ты говоришь где майор прячет шифроблокнот, или мы будем искать его сами, но в наказание ты останешься без своих причиндалов.

«Сразу зашла с козырей, „рыжий“ явно напрягся»…

– Не делайте этого, они мне ещё пригодятся, – спокойно отвечает пленный, держа марку, – шифроблокнот вы легко найдёте в кабинете мистера Стивенса на втором этаже, как-то раз он при мне доставал его из-за картины, что висит у него стене.

«В самом деле непуганные».

– А вы, насколько я понимаю, «пианист»? – машет мне головой Оля и я бросаюсь на поиски драгоценного блокнота. Блокнот в картонной обложке и множеством листов из папиросной бумаги обнаружилась на указанном месте. Через пять минут ко мне присоединяется подруга с радиограммой в руках, принятой «рыжим» недавно уже после отъезда резидента в Амстердам и потому ещё не расшифрованной.

– Отлично, – открываю блокнот, сажусь за стол и беру в руки карандаш, – бьюсь об заклад это код Вижинера!

Оля встаёт у меня за спиной и смотрит как у меня из под пера начинают появляются символы. Наконец после нескольких попыток, взяв правильный отступ, равный порядковому номеру ключа, буквы собираются в осмысленный текст.

– Поверили значит Коле, – радостно стучит мне по спине подруга, – высылают радиостанцию для связи с Фрейслером… Жаль, что не до радиоигры нам.

«А меня больше интересует ключ, является ли он по настоящему случайным? – продолжаю на автомате складывать по модулю два символы сообщения и ключа, – Надо будет отдать проверить нашим математикам, ведь если он псевдослучайный, то открываются заманчивые перспективы по чтению корреспонденции СИС. Стоп, а это что? „Установить наблюдение за Чагановым“, „… Чак сообщает, что вчера вечером состоялась его встреча в ресторане с послом Дэвисом“, „… подробностей беседы установить не удалось, посол после встречи ни с кем не общался, был в хорошем настроении, поручил подготовить Рождественские открытки“, „… Чак также просит по возможности проследить за двумя другими участниками встречи: женой посла и переводчицей русской шахматной делегации“».

– Такое возможно? – резко поворачиваюсь к подруге, – У Дэвиса завёлся «крот» из СИС?

– А чему ты удивляешься, – Оля нервно покусывает губу, – всё ещё мировой гегемон, правда стремительно теряющий позиции, но есть дело до всего…

– Личный секретарь? – любуюсь на её белоснежные зубки.

– Скорее всего… похоже новенький, вроде у него раньше была пожилая женщина. Помнишь мы пересекались с ней в Мар-а-Лаго во Флориде? Надо предупредить посла пока не поздно. Не ровен час, СИС пронюхает с кем и зачем ты на самом деле встречаешься.

– Сделаю, сегодня же утром, – прикручиваю к штативу свой «Джиффи-Кодак», включаю настольную лампу и подкладываю под прозрачный лист шифроблокнота белую бумагу, – ты иди, «рыжего» обрабатывай, сдаётся мне, не так он прост как кажется…

В этот миг снизу раздаётся выстрел, а через секунду ещё один. Пока я поднимаюсь и вытаскиваю из кармана брюк свой наган, Олины каблучки уже застучали по лестнице.

– Что случилось? – выдыхаю я, обводя взглядом гостиную и натыкаюсь на лежащего на полу Сиротина из раны которого на груди толчками вытекает кровь, заливая всё вокруг, в тот же миг толчки прекращаются.

Рядом с ним ничком, с браунингом в неловко вывернутой руке, не шевелясь лежит «рыжий». У их ног, сжимая рукоятку нагана, переминается с ноги на ногу Григулевич. Оля сильным ударом носка выбивает пистолет из безжизненной руки англичанина, наклоняется проверяет его пульс на шее, делает то же отклонившись к Сиротину и порывисто выпрямляется. Затем надевает висящие на шее маленькие наушники.

– Надежда, что у тебя? Ничего не слышала? Приём. – сделав два глубоких вдоха, нажимает кнопку вызова и спокойно спрашивает она.

– Всё тихо. – слышу рапорт Васиной у себя в телефонах.

– Коля?

– Всё спокойно.

– Я поднялся в уборную, – виновато бубнит Иосиф под тяжёлым Олиным взглядом, – Ваня тоже видно отлучился за чем то…

– Я поднялся в уборную, – виновато бубнит Иосиф под тяжёлым Олиным взглядом, – Ваня тоже, видно, отлучился за чем то…

«У семи нянек»….

– Понятно, – зло цедит подруга, – живо вниз ко второму.

– Что с телом Сиротина делать будем? – с надеждой гляжу на нашего предводителя.

– Всему своё время, – отрезает она, – ты давай наверх, составляй радиограмму от лица СИС. Мол, немедленно уничтожить вербовочное дело Гриншпана, его куратору срочно выехать в Лондон…

– Думаю последнюю шифровку мне тоже стоит переписать, чтобы одним почерком было.

– Давай, – Оля согласно кивает головой, на лестнице появляется бледный как смерть Григулевич, – что ещё, Иосиф?

– Он… он… мёртвый.

– Здесь оставайся, – рявкнула на него подруга и мы с ней несёмся по лестнице в подвал.

«Кто догадался сунуть пьяному кляп в рот? – поморщившись отвожу взгляд от посиневшей морды „слуги“ с сочащимися из носа и рта рвотными массами, – когда я уходил не было его».

Оля поддёргивает юбку кверху, выхватывает из набедренных ножен финку и с каменным лицом режет вязки на руках и ногах трупа, рывком срывает кляп. В нос шибает тяжёлый самогонный смрад.

– Помоги, – Оля тянется к трупу, но я, опередив её, хватаю «слугу» под мышки и сам тяну его наверх, – всё-всё, спасибо дальше мы с Григулевичем сами, делай своё дело.

* * *

«Так, проверяю в последний раз, – придвигаю к себе первый лист, – это радиограмма, которую „рыжий“ якобы передал, а Ильза как бы уже приняла. В Мюнхене на газете осталась дешифровка, здесь наоборот шифровка, ключ выбрал очередной из шифроблокнота. Антенна на крыше узконаправленная, стопроцентного перехвата в Германии невозможно… В ней некоторые подробности о подготовке „столяром“ покушения, особый упор, что взрыватель – часовой. Второй лист – радиограмма принятая „рыжим“, речь в ней идёт и о моей встрече с американским послом. Текст для правдоподобности оставляю как есть… Третий – „принятая“ радиограмма о Гриншпане, стилистика максимально соответствует предыдущей… Неплохо получилось вроде»…

– Закончил? – в комнату стремительно входит подруга, – теперь так, вариант с перестрелкой с немцами из флигеля отпадает. Реализуем вариант с ограблением: поляки, муж и жена, снявшие комнату по соседству, проникают в дом, мужа обнаруживает «рыжий», в результате перестрелки оба погибают. Убитая горем жена шарит по комнатам, находит немного денег и мёртвого слугу, в панике бежит на железнодорожную станцию и там покупает билет до Амстердама, где следы её теряются… Оттуда Васина по другим документам едет в Брюссель, в нашем посольстве её будут ждать.

«Годный план, вот только тело Сиротина нам девать абсолютно некуда»…

– Оля, надо чтобы трупы обнаружились раньше, чем резидент вернётся домой, тогда полиция, осматривая место преступления, найдёт радиостанцию, шифровки… Можно даже шифроблокнот положить рядом с рацией, чтобы наверняка.

– А если королева Нидерландов прикажет замять скандал, – подруга тяжело опускается на стул рядом со мной, – не захочет ссориться с Великобританией?

– Это возможно, тогда давай устроим представление со стрельбой для немецких шпиков. Неужели не полюбопытствуют что произошло в доме? Не верю. Ну а чтобы совсем подстраховаться, сделаем несколько снимков шпионской аппаратуры, трупов и если власти телиться не будут, то пошлём всё это в газеты Швейцарии или Франции…

– Не знаю, – трясёт головой Оля, – рискованно это, что если немцы успеют расшифровать все сообщения до покушения?

– Исключено. Сама посуди: шифрует и расшифровывает сообщения резидент лично, шифроблокнот спрятан у него в кабинете. После каждого такого действия листок с ключами он сжигает, так? Поэтому сейчас в шифроблокноте ключей для радиограммы, что послана Ильзе нет. Перетряхивать город гестаповцы начнут после взрыва, проверят заявление хозяев, которым не вернули ключ от квартиры, найдут газету с выдавленным текстом шифровки, заподозрят Эльзера, узнают у пограничников до какого места в Голландии он взял билет, сопоставят с сообщением своих агентов из Арнема…

– Это так, но что если рацию на чердаке найдут раньше?

– Всё, конечно, может быть, Оля, но такой вариант очень маловероятен. Хозяева станут волноваться в полдень, когда не получат ключ от жильца, а гестапо – после взрыва.

– Хорошо, спасибо тебе… – грустно улыбается Оля, – хоть ты голову не потерял…

«Казнит себя за то, что её подчинённые так лопухнулись».

– Хочешь, я Надежде скажу? – кладу ей руку на плечо.

– Нет, не надо, – подруга бросает взгляд на напольные часы у стены и пружинисто поднимается с места, – я сама, надо спешить, через два часа рассвет.

Глава 10

Мюнхен, аэропорт Рим,

9 ноября 1938 года 17:50.

Новый четырёхмоторный «Фокке-Вульф 200 – Кондор», личный самолёт фюрера, пришедший на смену старому «Юнкерсу-52» и позаимствовавший у последнего бортовой номер – «2600», вздрогнув, начал плавное снижение. Задремавший было Гитлер, встрепенулся и с удовлетворением отметил пунктуальность пилота Баура, на переборку салона из кабины пилотов были выведены часы, указатель скорости и высотомер.

– Мой фюрер, – сидящий сзади слева на кресле рядом с адъютантом Видеманом Гиммлер, заметив за высокой спинкой движение макушки Гитлера, устремляется вперёд, теряет равновесие и, комично взмахнув руками, валится на кушетку, расположенную вдоль левого борта, – мой фюрер, я только что получил радиограмму от Гейдриха…

– Где же она, Генрих? – папка, вылетев из рук рейхсфюрера и скользнув по ковровой дорожке, залетает под стол Гитлера, – Потеряли? Ничего, уборщики найдут, когда будут мести салон, так что же было в той радиограмме?

– Кхм-кхм, – Гиммлер бросает короткий злой взгляд направо на фыркнувшего Видемана, – мой фюрер, на днях я докладывал вам о том, что наш агент Франк установил контакт с резидентом британской разведки в Голландии майором Стивенсом…

– А-а, это тот самый, что выдал себя за племянника статс-секретаря Фрейслера, разумеется помню.

– … С его помощью нам удалось обнаружить конспиративную квартиру резидента и установить наблюдение за ней. А сегодня утром скрытно скопировать шифроблокнот майора и расшифровать две радиограммы из Лондона.

– Отличная работа, Генрих! – Гитлер отдёргивает плотную белую занавеску и с гордостью смотрит вниз на здание строгое серое здание недавно построенного аэродрома, – поедете со мной в машине, по дороге расскажете, что против нас замышляют наши «партнёры».

Ровно в шесть самолёт мягко касается бетонной полосы, двигатели разом выключаются и большая тяжёлая машина начинает плавно терять скорость на длинной бетонной полосе. Не дожидаясь его остановки, от здания аэровокзала стартуют несколько машин и по рулёжной полосе, идущей параллельно взлётно-посадочной, бросаются вдогонку за самолётом.

Видеман, не дожидаясь остановки, спешит в хвост самолёта, делает недовольную гримасу сопровождающим в поездке за табачный дым в салоне и встречает фюрера в гардеробе с кожаным плащом в руках. По его знаку механик открывает дверцу, опускает вниз трап, два телохранителя быстро спускаются вниз, вставая с обеих сторон от лестницы, а адъютант твёрдо останавливает рейхсфюрера, захотевшего выйти из самолёта сразу после Гитлера.

* * *

– Чаганов? – фюрер возвращает дешифровку Гиммлеру, – это тот самый русский, что был в Испании?

Большой тяжёлый «Мерседес», не сбавляя скорости, пролетает распахнутые ворота выезда на лётное поле и устремляется к автостраде ведущей в город.

– Так точно, мой фюрер, у вас отличная память, он был причастен к диверсии на аэродроме «Легиона Кондор», его позже в Валенсии упустил Канарис… была замечательная возможность одним ударом расквитаться со всей шайкой бандитов, но…

– Он в Голландии? – перебивает его Гитлер.

– … вчера прибыл в Амстердам на шахматный турнир в качестве президента русской шахматной федерации…

– Меня интересует, что вы планируете предпринять против моего личного врага? – фюрер теряет терпение, видя непонимающее лицо собеседника, – да, да, именно так, личного врага!

– Я думал, что этими русскими занимается абвер…

– А здесь не надо думать, – взрывается Гитлер, – уничтожить каждого ублюдка – священный долг каждого истинного арийца, на их руках кровь элиты люфтваффе, лучших из лучших!

– Совершенно с вами согласен, мой фюрер, – руки рейхсфюрера задрожали, – я неправильно выразился, ещё вчера я отдал приказ о приведении в боевую готовность групп Науйокса и Шелленберга. С задачей найти этого русского, арестовать и доставить в Рейх.

– Хорошо, – совершенно спокойным голосом продолжает фюрер, – только арестовывать и доставлять не надо, выстрел из-за угла лучше всего подходит…

– Так точно, мой фюрер!

– … только так, чтобы подозрение пало не на нас, белогвардейцы, троцкисты, испанцы… кто угодно, хоть англичане.

– Слушаюсь, мой фюрер, – по спине Гиммлера вдоль позвоночника заскользила вниз крупная капля пота, – будет исполнено.

Он никак не мог привыкнуть к этому рваному ритму ведения Гитлером разговора: спокойное течение разговора вдруг взрывалось криками, угрозами, бранью, чтобы через минуту вновь вернуться в тихое русло. Это держало собеседников фюрера в постоянном напряжение, не давало им собраться с мыслями, многие его соратники, включая Геринга, признавались в частных беседах, что когда они входили в кабинет фюрера их сердце уходило в пятки.

* * *

Ближайшие к пивной «Бюргербройкеллер» кварталы полиция оцепила ещё в полдень. Несмотря на прохладную, с лёгким морозцем погоду на улицах Мюнхена многолюдно, с балконов свисает множество флагов, в окнах цветы. Движение трамваев и автотранспорта ограничено: видны лишь военные грузовики и легковые машины с специальными пропусками, выставленными в лобовых окнах. Группы граждан оказались вытеснены подальше от места, куда вскоре должен прибыть фюрер.

Ильза, в числе последних пешеходов, за несколько минут до полудня успела перейти Людвигов мост через реку Изар, но дальше путь к «Бюргерброю» был окончательно отрезан постами военной жандармерии. Она попыталась приблизиться к пивной с востока, севера и юга, но тоже безуспешно. Строгий приказ, пришедший снова ночью через связника, гласил: взрыв должен произойти ровно в 18:00 девятого ноября и точка.

«Расстояние для действия подрывной машинки подходящее, – подумала девушка, мысленно прикидывая расстояние от Миллеровых купален на берегу реки до пивной, – по прямой примерно полкилометра, но с этой стороны она закрыта другими зданиями, а Николас несколько раз повторял при инструктаже: кроме расстояния, важно выбирать место для включения машинки так, чтобы с него „Бюргерброй“ был хорошо виден».

«Надо поскорее уходить отсюда, – девушка подавляет желание вновь взглянуть на часы, – полицейский на противоположной стороне улицы уже второй раз внимательно посмотрел на неё, не ровен час, проверит документы. Надо попытаться найти другое более высокое место, пусть даже оно будет немного дальше от цели».

Сделав ещё один круг, замёрзшая, измученная Ильза Штёбе обессиленно уже в сумерках опускается на скамейку, в десятке метров от её ног медленно несёт свои свинцовые воды Изар.

«18:40… она провалила важнейшее в её жизни задание… будь на её месте Николас, он бы уж догадался, придумал что-нибудь, но этого упыря бы уничтожил… полчаса нажимала на кнопку, десятки раз меняла места, всё без толку… остаётся надеяться, что в бомбе сработает часовой механизм… Что это за шум доносится? „Зиг хайль“?! Гитлер приехал? А что же было час назад? Те же крики»…

Бродя по соседним улицам, Ильза несколько раз пыталась пристроиться к организованным группам горожан, стоящих вдоль тротуаров, но стоило ей на минуту остановиться рядом, как к ней подходил ответственный из домового комитета и интересовался кто она такая и что ей надо на их территории. Девушке приходилось, махнув партийным билетом перед их глазами, объяснять, что она по заданию районной организации НСДАП проверяет бдительность групп встречающих.

«Репетиция! – осеняет вдруг Ильзу, – это была репетиция. Тогда Крики неслись одновременно со всех сторон, а сейчас – их громкость нарастает постепенно, меняется и направление с севера на юг… Ещё не всё потеряно! Есть ещё шанс»!

Вскочив на ноги, Ильза по мощёной булыжником дорожке побежала на звук вслед за другими зеваками.

– Сюда, – выкрикнул рядом какой-то пацан, – я знаю ход к пожарной лестнице, там с крыши всё будет видно.

* * *

– Хайль Гитлер, – рёв почти двух тысяч лужёных глоток едва не обрушивает кровлю самого большого пивного зала Мюнхена.

На выходе из фойе путь Гиммлеру вновь преграждает адъютант Видеман. Свита Гитлера остаётся в дверях, а сам он, явно наслаждаясь моментом, начинает неспеша двигаться по красной ковровой дорожке, рассекающей огромный, плотно заставленный столиками зал на две половины. Останавливается у некоторых из них, похлопывает счастливцев по плечу, обменивается с ними парой фраз и продолжает свой путь к трибуне, у подножия которой фюрера поджидают Гесс, Геббельс, Розенберг, Франк и Риббентроп.

– Связь с Гейдрихом, срочно! – коротко бросает рейхсфюрер своему помощнику.

Громкий хлопок неожиданно бьёт по ушам Гиммлера, становится темно как ночью, а через пару секунд страшный удар мгновенно пресекающий поднявшийся крик. Что-то тяжёлое валится на него, отбрасывая назад в фойе, глаза, рот и уши забивает мелкая цементная пыль. Ничего не видя и не слыша, рейхсфюрер с трудом, действуя руками и ногами, отбрасывает её в сторону и на карачках выползает наружу. На воздухе чьи-то сильные руки поднимают его.

– Господин рейхсфюрер, вы ранены? Вы весь в крови!

* * *

– Небе, – через несколько минут умытый и пришедший в себя Гиммлер, опираясь одной рукой на открытую дверь своего «Хорьха», другой – тычет в грудь одного из окруживших его эсэсовцев, – на вас спасательная операция, главная задача – найти и фюрера и доставить его в больницу. Лучше всего в университетскую клинику, она здесь за рекой в двух шагах…

– Слушаюсь, господин рейхсфюрер!

– … расследованием покушения займётся гестапо, Мюллер будет здесь завтра утром… За работу, дорога каждая минута! О ходе операции докладывать только мне.

– Вольф, – палец рейхсфюрера указывает на соседа Небе, – вы отвечаете за лечение раненых и организацию похорон погибших. То же самое все доклады только мне.

– Шифровка Гейдриху, пишите… – за Гиммлером щёлкает тяжёлая дверь лимузина, – в 18:45 в Мюнхене в «Бюргербройе» произошёл взрыв. В этот момент в нём находился фюрер и другие товарищи по партии. Их судьба пока неизвестна. Приказываю: вам оставаться в Берлине, Мюллер вылетает в Мюнхен, где возглавит расследование. Поднять по тревоге дивизию СС, расставить посты на всех въездах в Берлин. Установить за Герингом и Канарисом постоянное наблюдение. Быть готовым к задержанию указанных лиц. Я вылетаю в Берлин как только проясниться ситуация с фюрером. Шелленбергу – принять все меры к задержанию и вывозу в Рейх агентов английской разведки Стивенса и Бэста. Начало операции «Хрусталь» отложить до особого распоряжения. Никаких сообщений о взрыве по радио и в газетах.

– Курт, – рейхсфюрер обессиленно откидывается на спинку кожаного дивана и вытягивает ноги, – отвезите меня в хорошую гостиницу, где-нибудь здесь в центре, надо привести себя в порядок.

Фары тронувшегося с места «Хорьха» выхватывают из темноты искажённое от боли лицо мужчины в военной форме. Несущие его на носилках санитары останавливаются, чтобы пропустить машину рейхсфюрера.

«Видеман! – губы Гиммлера растянулись в усмешке, – фюрер совершенно не разбирается в людях, взял к себе в адъютанты старого знакомого католика-монархиста, который настраивал его против Аненербе. Как символично, в конце концов они уступают путь тому, кто избавит Рейх от католицизма»…

Москва, Кремль, кабинет Сталина.

9 ноября 1938 года, 12:00.

– Начните вы, товарищ Берзин, – мрачное лицо вождя, не поднявшегося с места при появлении руководителей советской разведки, не предвещало им ничего хорошего.

– Полчаса назад получена радиограмма от нашего агента в Германии…

– Почему так поздно, с момента взрыва прошло уже больше двенадцати часов? – срывающимся голосом перебивает его Молотов.

– … потому что, товарищ Молотов, тому агенту, кто нажал на кнопку взрывной машинки, надо было встретиться со своим связником, – терпеливо поясняет начальник Разведупра, – а тому с радистом. Радисту в свою очередь дождаться времени эфира…. Если кратко, то вот что произошло вчера в Мюнхене: подрывник несколько раз пытался произвести взрыв начиная с 18:00 по мюнхенскому времени, но из-за того, что прилегающая к «Бюргерброю» территория была оцеплена полицией, все попытки были безуспешными. Радиовзрыватель работает с дистанции не более километра от бомбы. Наконец в 18:40 ему удалось взобраться на крышу одного из соседних зданий и инициировать взрыватель. Подрывник лично наблюдал как после взрыва часть крыши обрушилась внутрь здания, в воздух поднялся столб дыма. Также он видел, что в момент взрыва рядом с «Бюргерсброем» большое скопление легковых машин. Затем он спустился с крыши и утопил в реке подрывную машинку…