Текст книги "Война. Часть 1 (СИ)"

Автор книги: Сергей Кротов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 20 (всего у книги 22 страниц)

– Здравствуйте, товарищ Чаганов, – вождь прерывает мои мысли, встречая в центре кабинета, – присаживайтесь.

«Или даже суд», – приветливо машу головой, усаживаясь напротив сразу насупившейся «тройки».

– Расскажите как идут дела с поставками оборудования и руд по вашей линии, – Сталин по звуку пускается в прогулку по кабинету.

«Мне нетрудно повторить, что я написал в докладной записке».

– В общем поставки идут примерно по графику. Возникшее препятствие по закупке «бельгийской руды» устранено. Посол Дэвис встречался с королём Леопольдом и получил согласие на вывоз её с территории Бельгии. Наш контрагент сейчас занимается, как он говорит смазкой нужных людей в кабинете правительства, чтобы осуществить сделку без задержек. Поставки оборудования для цеха по производству карбида титана на Соликамском магниевом заводе завершены, последний пароход разгружается в Мурманске. Председатель Спецкомитета цветных металлов товарищ Завенягин уверяет, что до конца года строители закончат строительство цеха. Несколько хуже со строительством в Березниках. Там запланировано строительство трёх заводов: титанового, магниевого и алюминиевого и ещё крупной тепловой электростанции. Наилучшее положение с алюминиевым заводом: поставки оборудования из-за океана на уровне пятидесяти процентов, по титановому – ещё не начались, начало ожидается во втором квартале 1939 года, по магниевому – начало поставок во втором полугодии…

– Кхм, по поводу титанового завода, у меня тут набралась целая пачка сигналов от уважаемых учёных, – Берия прихлопывает ладонью по тощей папочке, лежащей перед ним на столе, – они все в один голос утверждают, что нигде в мире задача получения в промышленном масштабе чистого металлического титана не решена. Что вы там закупили в Америке, товарищ Чаганов? И главное, для чего?

«Законный вопрос… ну и въедливый у нас глава НКВД, немудрено что нажил к концу жизни столько врагов. Ведь никто из товарищей в ЦК и правительстве не встал на защиту заслуженного человека, ни один… Что буду отвечать? Я пришелец из будущего»?

Три пары глаз вонзились в меня спереди, один в спину.

Тянусь за водой к графину, не торопясь наливаю воду и медленно пью из стакана, собираясь с мыслями.

– Начну с последнего вопроса, – прерываю затянувшуюся паузу, – титан нужен для вакуумной промышленности, он – составная часть геттера, газопоглотителя в вакуумной лампе, в Германии в составе ферротитана применяется для раскисления стали для уменьшения её зернистости…

– Ферротитаном занимаются в ВИМСе и в Институте Металлов в Свердловске, – перебивает меня Берия, – я справлялся, металлический титан для этого не нужен.

– … Согласен, для ферротитана не нужен, но очень нужен двигателистам и авиастроителям. Титан в шесть раз прочнее алюминия, в двенадцать раз твёрже и имеет в восемнадцать раз более высокий предел текучести…

– Вы меня за Советскую власть не агитируйте, – раздражается Генеральный комиссар госбезопасности, – лучше ответьте, что вы собрались покупать в САСШ, если промышленной технологии не существует?

– Летом этого года в САСШ запатентован очень перспективный магниевый процесс: хлорирование оксида титана и затем его восстановление хлорида магнием. Конечно, в них не указаны конкретные температуры и другие параметры техпроцесса, но он выгодно отличается от английского процесса, в котором участвует жидкий натрий тем, что производство магния у нас будет под боком. А оборудование я покупаю универсальное для металлургического производства цветных металлов: герметичные из нержавеющей стали реакторы, электропечи, вакуумные насосы, водоохлаждаемые конденсаторы…

«Выкрутился»?

– Это называется технический авантюризм! – стучит кулаком по столу Молотов.

– Согласен, но у нас нет времени на раскачку, – смотрю прямо в глаза Берии, – если не выйдет ничего, то оборудование можно использовать на магниевом или алюминиевом заводе, а выйдет – весь мир окажется у нас в хвосте. Состав оборудования мне помогали подбирать, наверное, те самые учёные, что написали эти сигналы.

– «Если не выйдет ничего»… – кривится Предсовнаркома, – миллионы рублей народных денег псу под хвост.

– Если каждый руководитель, без согласования с наркоматом внешней торговли, станет покупать за границей всё, что ему захочется, – подключается Микоян, лицо его повёрнуто ко мне, но глаза неотрывно следует за вышагивающим за моей спиной вождём, – это будет подрыв монополии внешней торговли…

«За что боролись»?

– … одного из главных завоеваний революции!

– И это не единичный факт, – нагнетает Молотов, переворачивая лист бумаги, – вот перевод передовицы вчерашней «Вашингтон пост»… Правительство Мексики объявляет о полной национализации нефтяной отрасли страны. Вы понимаете, что за этим последует? САСШ в ответ наверняка объявит об эмбарго, то есть запрете на всякую торговлю с Мексикой. Вы не напомните мне, кто убеждал руководство, что из Мексики, как из рога изобилия, на нас посыпятся горы нефтехимического оборудования, надо лишь организовать совместную советско-американскую компанию внести учредительный взнос…

«Твою же мать, неприятно…. но не смертельно»…

– Три дня назад мы внесли нашу часть в уставной капитал компании пятьсот тысяч долларов САСШ, – трагическим тоном вторит Микоян.

– Это просто вредительство! – восклицает его шеф, при молчаливой поддержке наркома внутренних дел.

«Опять полмиллиона долларов, символично»…

– Никакого вредительства нет, – поднимаю глаза выше голов оппонентов, – и ничего страшного не произошло.

– Ну да, полмиллиона долларов для него не деньги, – патетически взмахивает руками Молотов.

– Продолжайте, товарищ Чаганов, – послышался голос сзади.

– Я согласен с оценкой товарища Молотова, очень вероятно, что Америка и некоторые другие страны введут эмбарго на торговлю с Мексикой. Из-за этого цена на неё упадёт и наша компания сможет покупать её для производства полиэтилена дешевле. Уверен также что полное эмбарго продлится не долго, в конце концов, нефтедобыча не главная статья торговли между САСШ и Мексикой, вмешаются банановые компании и через полгода-год полное эмбарго отменят или ограничатся только нефтью. В течении этого времени можно начать торговать с Америкой через посредника, например, через испанских товарищей организовать экспортно-импортную компанию на Кубе. Батиста, насколько мне известно, не брезгует взятками, поэтому компания может заручиться государственной поддержкой.

– Ну по вопросу дачи взяток нам с вами тягаться трудно, – пробормотал Предсовнаркома себе под нос, Микоян удивлённо переводит взгляд с Молотова на меня и обратно.

«А ведь благодарен быть мне должен… от такого пятна не отмылся бы перед „товарищами“ из Политбюро».

– Так как быть с титановым заводом? – прерывает Берия внезапно возникшую паузу, – оборудование заказано, но ни проекта завода нет, ни даже технологического процесса. Кто за это будет отвечать?

– Мы все будем отвечать, – Сталин встаёт справа от меня, – этот вопрос обсуждался на Политбюро, вам ли, ну за исключением товарища Берии, об этом не знать? Вопрос надо ставить по другому: как помочь товарищу Завенягину в кратчайшие сроки организовать промышленную выплавку столь необходимого народному хозяйству металла? Раз вы вчетвером уже изучили сложившуюся ситуацию, то вы войдёте в состав комиссии по этому вопросу, подключите Академию Наук научные и проектные институты. Председателем предлагаю товарища Молотова, заместителем будет Завенягин, товарищи Берия и Микоян займутся организацией посреднических компаний в Испании и на Кубе, товарища Чаганова следует привлекать по отдельным вопросам, касающимся переговоров с американцами и техники. Н а этом закончим. Товарищ Чаганов, вы свободны… хотя знаете что, оставайтесь, вам будет полезно послушать.

«Как вытянулось лицо у Молотова»…

– Приглашайте… – вождь опускает трубку.

«Шапошников с неизвестным комдивом, – уступаю им место напротив „тройки“ и сдвигаюсь в конец стола, – Берзин… двери не закрывают, ждут кого-то ещё».

Через пять минут появляется Киров (садится напротив меня) со Ждановым, Андреев, Вознесенский устраивается рядом, Маленков с противоположной стороны. Сталин откладывает трубку, рукой разгоняет дым и идёт к противоположной глухой стене кабинета, отдёргивает занавеску закрывающую карту.

«Испания».

– Начинайте, Борис Михайлович.

– Кхм-кхм, – прочищает горло Шапошников, – докладывает комдив Захаров.

Дверь открывается, на пороге появляется раскрасневшийся нарком обороны.

– И Будённый… твою мать, – громко шепчет Ворошилов на ухо Кирову, в кабинете раздаётся взрыв смеха, поддержанный самим вошедшим.

«О чём-то о своём смеются старейшие члены Политбюро, не всё ж у них совещания, наверное и корпоративы бывают и тимбилдинг»…

Будущий маршал, дождавшись тишины, начинает чётко по карте на память с севера на юг показывать расположение республиканской армии и войск путчистов.

«Что они делали там два года после моего отъезда? Линия фронт ведь совсем не изменилась».

Войска республиканцев продолжают нависать над противником с севера. Образовалась выпуклая дуга: Эль-Ферроль – Вальядолид – Саламанка, твёрдо удерживаемая армией Хосе Антонио Примо де Ривера, ориентированного на итальянцев. К ней примыкает вогнутая дуга южной группировки: западные окрестности Малаги – Севилья – Касерес, под командой генерала Мола, ставленника Германии.

«Куда же делся пьяница и сквернослов генерал Кейпо де Льяно? Похоже, Гитлер не смог его вынести».

Эта полоска земли, в самом узком месте сужающаяся до ста километров, на своем протяжении с севера раз посередине пересекается с запада на восток горным хребтом, что практически исключает взаимодействие двух группировок и делает само их существование имеющим смысл. Активные боевые действия на суше в течение последнего года практически не ведутся. Несколько месяцев назад неожиданно с новой силой вспыхнули сражения в воздухе, немцы впервые применили в бою новейшие истребители бф-109 «Эмиль», но это никак не повлияло на сухопутную линию фронта, а с наступлением зимы, нелётной погоды, всё окончательно затихло и в небе.

Налицо значительные трудности в снабжении войск с обеих сторон. Поставки военной техники и боеприпасов из СССР, наталкиваются на значительное противодействие со стороны флотов путчистов и Италии, одновременно с этим по каким-то причинам снизили поставки своим клиентам и страны Оси.

Берзину, готовящемуся сменить Захарова у карты, приходится отдуваться за последнюю фразу, неосторожно брошенную комдивом.

– Как это понимать «по каким-то причинам», – Сталин останавливается напротив начальника Разведупра, – мы здесь собрались чтобы принять важнейшие решения по Испании. Мы должны знать всё о причинах тех или иных действий противников, нас не устраивают туманные формулировки.

– Военная разведка действительно отмечает снижение снабжения путчистов, товарищ Сталин, – бледнеет Берзин, – быть может это связано с ранением Гитлера и вынужденным его отходом от управления страной, возможно глядя на поведение старшего брата и Муссолини решил сэкономить…

– «Быть может», «возможно», – раздражается вождь, впиваясь гневным взглядом в Берзина, – разве это ответ начальника Разведывательного Управления Красной Армии? Хорошо, согласно последним статьям в германских и английских газетах, Гитлер пошёл на поправку, стоит ли нам ожидать увеличения военных поставок путчистам со стороны Германии и Италии в ближайшие месяцы?

– Разрешите мне ответить, товарищ Сталин, – мой голос прозвучал очень громко в наступившей тишине.

– Пожалуйста, товарищ Чаганов, – удивлённо вскидывает брови вождь.

– На мой взгляд увеличения ждать не следует. Если кратко, в последнее время занимаясь систематизацией старых дешифровок, перехваченных в Испании радиограмм, я отметил что эта тенденция, хроническая нехватка у путчистов артиллерии, снарядов, амуниции, стала заметной примерно год назад. Потерпев ряд поражений под Теруэлем, Сарагосой и Гранадой, командиры передовых частей путчистов стали жаловаться на сокращение снабжения по сравнению с 1936-м годом и началом 1937-го. Я заинтересовался этим вопросом и стал изучать германские экономические данные. Конечно, все сведения о выполнении четырёхлетнего плана немцами строго засекречены, но кое-что в печать всё-таки просачивается, помогли также аналитические отчёты Разведупра по экономике Германии…

«Приходится присваивать результаты Олиной работы, но ведь не скажешь, что подруга поделилась информацией из закромов личной разведки вождя».

– … В течение последних двух лет, с конца 1936-го года, то есть со времени реализации четырёхлетнего плана, германская промышленность достигла больших успехов, особенно в области нефтепродуктов. Если три-четыре года назад Германия на 80–90 % процентов зависела от импорта, причем импорта по морю, то сейчас лишь на 40 %. Положение, при котором Германия потерпит поражение в войне просто потому, что ей перестанут отгружать сырьё – устарело. Создаются большие запасы сырья, с их учётом в режиме строгой экономии и рационального использования Германия уже в ближайшее время сможет продержаться без импорта в течении от полугода до года. В 1937 году за счёт экономии на импорте, немецкая экономика получила дополнительные средства в размере 400 миллионов рейхсмарок, а в этом году ожидается почти миллиард. Отсюда можно сделать вывод, что в скором времени Германия получит экономическую возможность ведения быстротечной войны со своими соседями на своих условиях, не оглядываясь на Англию, Америку и Францию.

– А почему тогда Германия не станет поставлять оружие путчистам, – удивляется Вознесенский, – если у них сейчас стало денег больше, чем было раньше?

– И деньги, и оружие, и сырьё нужны внутри страны, а Испания использовалась германцами как полигон для испытания своего новейшего оружия перед своей войной, ну если не считать обратных поставок цветных металлов, в первую очередь вольфрама, – отвечаю я, – ведь путчисты в данный момент контролируют все основные его месторождения в стране. Это означает, что Германия не заинтересована в обострении ситуации на испанском фронте, не заинтересована в наступлении на республиканцев и поэтому увеличения поставок не предвидится.

– Что скажет на это Генеральный штаб? – Сталин всем телом поворачивается к Шапошникову.

– Хотелось бы получить соображения товарища Чаганова в письменном виде с указанием источников, на основании которых делались далеко идущие выводы, – голос начальника Генштаба как обычно не выражает никаких эмоций, – товарищ Захаров займётся проверкой.

– Сколько времени, товарищ Чаганов, вам понадобится на составление доклада? – немного успокаивается вождь.

– Он уже готов, осталось перепечатать на машинке, сегодня вечером пошлю его с фельдъегерской связью на имя товарища Шапошникова.

– Хорошо, – кивает Сталин, – один экземпляр, отправьте мне… нет, лучше всем членам Политбюро.

– С какими же соседями начнёт войну Германия через полгода, товарищ Чаганов? – Молотов не скрывает свой ехидный тон.

– С Польшей, – быстро отвечаю я, – считаю, что нападение произойдет либо осенью 1939 года, либо весной 1940-го.

– У Германии с Польшей пакт о ненападении, – менторским тоном возражает Предсовнаркома, – но даже не это главное, – Англия и Франция дали гарантии полякам, что в случае нападения они вступят в войну против агрессора. Или про нападение на Польше тоже сказано в ваших расшифровках?

– Нет, ничего такого в радиоперехватах нет, – ни один мускул не дрогнул у меня на лице, – но поскольку экономика Германии не сбалансирована, такие затраты на армию она не может себе позволить, без периодического ограбления соседей она просто развалится…

– Как же так, – трясёт головой Молотов, – вы же только что говорили, что у Германии большие успехи в экономике?

– Успехи показывают отрасли, связанные с военной промышленностью, а сельское хозяйство, например, в загоне. Страна балансирует на грани голода, имеется также дефицит промышленного сырья. За счёт каких соседей Германия может поправить ситуацию с продовольствием? Напрашивается очевидный ответ, это Франция или Польша, в перспективе – СССР. Чехословакия, окончательный захват которой вопрос ближайшего времени, делу не поможет, у неё самой трудности с продовольствием. Франция пока Германии не по зубам, остаётся нападение на Польшу, в результате Германия получит общую границу с СССР. Англии с Францией такой поворот событий выгоден и вполне может случится так, что войну-то Германии они формально объявят, но сами на неё не явятся…

«Шапошников скептически поглядывает на меня, что ж его можно понять, ведь имеется и куча других вариантов, таких как совместное нападение на СССР Польши и Германии, да и румыны с венграми могут подтянуться…. не забывает он и о японцах. Что ж, Генштаб должен быть готов к наихудшему варианту…. Многие собравшиеся тоже смотрят в мою сторону с недоверием»…

– … Товарищ Сталин, – упреждаю град обвинений в некомпетентности, готовый обрушится мне на голову, – пользуясь случаем, разрешите мне одно предложение сделать, тем более тут товарищ Андреев присутствует?…

– Что у вас? – кивает вождь.

– … Предложение касается организации центрального вычислительного центра в Народном комиссариате путей сообщения. Математики из Ленинграда предложили интересный алгоритм… последовательность шагов, которая приводит к нужному результату, чтобы перевозить грузы по стране наименьшим количеством вагонов за минимальное время. Эту задачу будет решать быстродействующая вычислительная машина, которую предоставит мой Спецкомитет. Может быть военные железнодорожники также заинтересуются…

– Вы что-то спросили, молодой человек, – тугой на ухо нарком путей сообщения, после толчка в плечо со стороны Ворошилова, поворачивается ко мне.

– Оформите ваши предложения в письменном виде, товарищ Чаганов, – Сталин поднимает руку, пресекая возникшие смешки, – приглашённые товарищи свободны, остаются только члены Политбюро.

Глава 13

Москва, завод «Темп», улица Большая Татарская, 35.

12 декабря 1938 года, 14:00.

Вернувшись в машинный зал после обеда в заводской столовой и краткой экскурсии по лабораториям Цукермана, Коломийца и Ощепкова, возглавившего недавно отдел тепловизоров, гости из Коврова, поражённые увиденным, забросали меня вопросами.

– На какую глубину этот ваш рентген может заглянуть под ствольную коробку? – седовласый конструктор Дегтярёв в тёмном полувоенном френче с облегчённым выдохом опускается в единственное в зале операторское кресло.

– Тот, что вы видели, сквозь сталь примерно на десять сантиметров. Но, как я понимаю, Василий Алексеевич, вам интересна не фотография оружия в рентгеновских лучах, а кино, чтобы посмотреть как детали себя ведут под крышкой?

– Именно так, Алексей Сергеевич, чтоб вживую видеть, ну как в тепловизоре.

– На такой рентген-установке не получится, она делает подряд всего восемь рентгенограмм с периодом в одну микросекунду и останавливается на несколько минут для подзарядки и смены фотопластинок. Установка предназначена для того, чтобы разглядеть быстротекущие процессы, например, как встреча снаряда или пули с бронёй, взрыв какой-нибудь.

– Понимаю, тоже нужное дело… – немного расстроен Дегтярёв.

– Мы вам очень благодарны, Алексей Сергеевич, – вступает в разговор главный конструктор ОКБ-2, военинженер второго ранга Павел Майн, – за расчёты по пружинам для нашей авиапушки, большое дело сделали, кто нас только теперь не обхаживает после её полигонных испытаний: и моряки, и лётчики, и танкисты с зенитчиками.

«Приятно, есть ещё порох в пороховницах».

Майн, Дегтярёв и Симонов крепко жмут мне руку своими шершавыми ладонями.

– Скажите, товарищ Чаганов, – задерживает мою руку в своей высоколобый красавец лет сорока, – когда мы сможем получить такие замечательные приборы, что мы видели тут у вас?

– Рентген-установки мы, товарищ Симонов, пока не производим так что если захотите увидеть фото пули в полёте, то единственный вариант – звонить товарищу Цукерману и договариваться с ним об испытаниях в его лаборатории. Насчёт тепловизора – с этим проще, скоро московский радиозавод имени Орджоникидзе начнёт его производство. Об этом мало кто знает, так что если поторопитесь с заявкой, то окажетесь в первых рядах, извините…

– Чаганов слушает, – поднимаю трубку местного телефона, – здравствуйте, товарищ Поскрёбышев. Куда прибыть? На ближнюю дачу… так точно.

Краем глаза замечаю, что мои гости устраивают пантомиму, мол пора уходить, отвлекаем хозяина от государственных дел.

– Постойте, товарищи, куда это вы собрались? – опускаю трубку на рычаг, – у меня до встречи ещё два часа. Я посмотрел материалы товарища Бравина по вашей самозарядной винтовке. Труднейшую, я вам скажу, задачу взвалил на себя профессор: описать математическим языком взаимодействие, то есть определения ускорений, скоростей и перемещений, всех звеньев оружия…

Гости продолжают смотреть на меня с надеждой.

– … хотя передо мной Евгений Леонидович поставил более скромную задачу: моделирование взаимодействий штока с возвратной пружиной, затворной рамы и затвора, но всё равно получилась система из трёх нелинейных дифференциальных уравнений третьего порядка. Хотя это уже по силам нашей машине, но сразу же хочу оговориться, что результаты, получаемые при решении системы уравнений, точностью отличаться не будут. Дело в том, что параметры уравнений: передаточные числа и коэффициенты полезного действия передач, точно неизвестны, взяты приближённо, да ещё и структура системы меняется, какие-то звенья на разных этапах включаются, какие-то выключаются. В общем давайте взглянем что получилось.

Подвожу оружейников к наборном полю машины.

– Это и есть ваш механизм запирания, – гости удивлённо рассматривают покрытую лаком фанерную панель со множеством отверстий, соединённых кое-где между собой проводами в нитяной оплётке. Профессор Бравин дал мне диаграмму скоростей отката и наката штока автоматики вашей самозарядки, на неё я и ориентировался, подстраивая коэффициенты, входящих в систему уравнений. Нажимаю на большую кнопку с надписью «Пуск» и обращаю внимание оружейников на картину, возникшую на экране АВМ. Послесвечение люминофора, выбранное для «Подсолнуха», составляет примерно секунду, с таким же периодом, в такт тихому постукиванию контактов реле, меняется и изображение на экране, показывая непрерывное чередование отката и наката.

– Вот тут надо поправить, – Симонов показывает пальцем на раздвоенный зубец изображения, – в моей винтовке точка отпирания затвора и точка присоединения затвора к штоку почти сливаются, а у вас зазор…

– Верно, – вытаскиваю из выдвижного ящичка пульта оператора большую отвёртку и открываю дверцу стойки АВМ, – сейчас начальные условия подстрою. Скажите, когда хватит…

– Хуже стало.

– Значит в другую сторону, – меняю направления движка на реостате.

– Хорош! – кричит Майн.

– Очень хорошо, – вторит ему Симонов, – это для полного магазина или для одного патрона?

– Для одного, а сейчас, я вам покажу диаграмму ускорений, – возвращаю отвёртку на место и щёлкаю многопозиционным переключателем, – а теперь энергия затворной рамы…

Дегтярёв водружает на нос очки и подкатывается ближе к экрану, благо кресло на колёсиках.

– Всё как положено, по науке, – бормочет себе под нос Симонов.

– Рама с затвором у тебя лёгкие, – чешет затылок Дегтярёв, Алексей Сергеевич, – а нельзя ли показать не скорость а само перемещение затворной рамы?

– В принципе можно, дайте мне десяток минут. Нужно уравнения изменить, привести все коэффициенты к затворной раме…

– Да всё правильно, – машет рукой Майн, – наука что говорит: «…детали запирающего механизма должны быть возможно меньших размеров, так как их размеры определяют размеры ствольной коробки – одной из наиболее тяжёлых деталей оружия; к тому же утяжеление запирающего механизма снижает скорострельность».

– Эх молодёжь-молодёжь, – качает седой головой Дегтярёв, – раз в книжке написано, значит всё, отступать не моги. Вот помяни моё слово, Сергей Гаврилыч, окажется, что все твои беды от переоблегчения затвора: силы ему не всегда хватает для запирания, отсюда и задержки.

– Да не может он, Василий Алексеевич, утяжелить затвор, – громко начинает Майн, но, взглянув в мою сторону, понижает голос, – сами же знаете, что вес нашей самозарядки уже на пределе.

– «Это они о конкурсе на самозарядную винтовку, – поглядывая на новую блок-схему, быстро переставляю перемычки на наборном поле, – интересно, когда будет принято решение о победителе? Слыхал от Оли, что полигонные испытания уже прошли».

– И что? – ворчит старик, – по мне так лучше тяжелее, но надёжнее.

– Да с чего вы взяли, что всё дело в весе затвора? – не сдается главный конструктор, – я склоняюсь к тому, что трение между затвором и ствольной коробкой большое, на качество обработки поверхностей повышать…

– Пробовал я, Павел Иванович, – качает головой Симонов, – почти что не влияет…

– Так, товарищи, помощь ваша нужна, – прерываю я спорщиков, – я буду называть вам напряжение, а вы дайте мне знак когда стрелка на циферблате сравняется с этим значением. Вот прибор… двенадцать и шесть десятых вольта!

– «Быстро справились и пяти минут не прошло».

– Нажимаю «Пуск».

– Это что? – Дегтярёв приникает к экрану.

– Перемещение, а сейчас ускорение затворной рамы, – щёлкаю тумблером.

– Погоди, оставь… что я тебе говорил, Серёжа, – старик победоносно поворачивается к Симонову, – смотри как твоя затворная рама резво стартует, а потом также резво тормозит! Лёгкая она! А нельзя ли, Алексей Сергеевич, добавить им весу?

– У меня тут приведённая масса, могу увеличить или уменьшить вес рамы, по отношению к затвору.

– Давай сначала увеличим, а потом уменьшим…

– То-то! – радуется как ребёнок Дегтярёв по завершению экспериментов, – затворную раму ты переоблегчил! Науке-то ты веришь?

– А-а, куда ни кинь, всюду клин, – сокрушается Симонов, – сниматься надо с конкурса, военные на утяжеление оружия не пойдут, да и не успеть мне уже.

– Почему нельзя облегчить затвор, а затворную раму оставить как есть? – с опаской задаю я вопрос.

– Потому что размер затвора определяется диаметром шляпки гильзы, которую затвор должен перекрывать, – повесил голову Майн, – самый очевидный путь – уменьшение калибра, но тут будут возражать не только военные, но и производственники. Я даже больше скажу, кроме нас конструкторов – оружейников никто не выступит за.

– Спокойно утяжеляй раму на сколько надо, – Дегтярёв медленно поднимается с кресла, упираясь руками в колени, – я поговорю с Фёдором Васильевичем, похоже, что у него та же загвоздка с затвором, что и у вас, Сергей Гаврилыч. Вместе попросите отсрочку.

Москва, ул. Серафимовича, д. 2.

12 декабря 1938 года, 23:30.

– Зачем Хозяин вызывал? – под нашими с подругой ногами пронзительно поскрипывает снег, поблёскивая в свете фонарей.

Во внутреннем дворе огромного здания немноголюдно, но почти все окна светятся в ожидании глав семейств, чей рабочий день заканчивается далеко за полночь.

– Заслушивал наш с Курчатовым доклад о ходе работ.

– А чего на даче?

– Болеет, ангина у него, ты бы посоветовала ему какую-нибудь микстуру или чем она там лечится?

– Пенициллином лечится, – хмурится Оля, – только кто на себя сейчас ответственность такую возьмёт, а вдруг аллергическая реакция. Ермольева точно будет возражать, у неё в руках пока только «жёлтый, аморфный» не очень хорошей очистки, но уже выход значительный, речь идёт о килограммах… В любом случае на главе государства такие эксперименты не проводят. Так что там у Курчатова?

– Проблемы с графитом. Одна партия с электродного завода ничего, другая – брак, а иногда и внутри партии могут быть отклонения. Хотели обойтись лёгким навесом над «котлом» чтобы ускорить строительство, но Сталин прослышав о вреде излучений приказал строить капитальный, железобетонный. В общем, сроки пуска сдвигаются минимум на полгода.

– Ясно, а Дегтярёв чего приходил?

– Показывал «ковровцам» рентген-установку, тепловизор, а в конце на АВМ смоделировали узел запирания самозарядки Симонова. Дегтярёв, между прочим, сильно меня благодарил, что помог пофиксить возвратную пружину его ДШАКа…

– Симонова, – оживляется подруга, – а сам Василий Алексеевич в конкурсе не участвует?

– … какой там, занят его на части военные рвут с ДШАКом и ДШК.

– Ну и что, удалось чем-нибудь помочь Симонову?

– Спрашиваешь, – гордо расправляю плечи, – представляешь модель показала, что надо увеличивать вес затворной рамы, «ковровцы» ухватились за эту мысль, будут пытаться реализовать её в железе.

– Растёшь над собой, – игриво подталкивает меня бедром Оля, – если выгорит дело, то без благословения Чаганова ни один оружейник за чертёжный стол не сядет: «Алексей Сергеевич, какой тип затвора посоветуете»?

– А я им, – принимая игру, прихватываю подругу за талию, – «затвор потом, прежде всего калибр надо уменьшать»…

– Малоимпульсный патрон хочешь замутить? – внезапно останавливается Оля и глядит на меня широко открытыми глазами.

– Если бы знал с чем его едят, то однозначно.

– Даже если бы узнал, что на него надо потратить средства сравнимые с твоей атомной программой? – буравит меня взглядом подруга.

– Чего так много то?

– Сам посуди: перейти на другой калибр означает смену всего оборудования по производству стволов и патронов. Если стволов с объёмом порядка миллиона образцов в год, количество патронов пойдёт на миллиарды. Оснастка, измерительный инструмент и разработка, испытание и изготовление новых образцов оружия, более сложная логистика, так как надо поддерживать снабжение двух разных боеприпасов, ведь старое оружие ещё долго будет оставаться на вооружении… А в остальном, конечно, было бы неплохо «Гренделя» замутить, его нашей армии на сто лет вперёд бы хватило.

– «Гренделя»?

– Калибр 6.5 на 39 миллиметров с гильзой от нашего промежуточного патрона образца 1943 года…

– На сто лет, говоришь, – беру Олю за руку и увлекаю за собой, – «путь в тысячу ли начинается с первого шага». Зачем нам миллионы стволов? Тебя же Мехлис включил в комиссию по студенческим строительным отрядам, тьфу, то есть силам специальных операций, так попроси для них спецоружие. Немного, сколько бойцов там запланировано? Десять тысяч хватит?

– Хватит и перехватит! – загорается подруга, – А ведь верно! Шесть с половиной калибр в нашей армии не новый, до конца двадцатых фёдоровские автоматы и ручники на вооружении стояли, думаю для такой малой серии и оборудование можно ещё отыскать. Патроны японские, наверняка, тоже на складе лежат, но их серьёзно перерабатывать надо.