Текст книги "Пепел богов. Трилогия (СИ)"

Автор книги: Сергей Малицкий

сообщить о нарушении

Текущая страница: 32 (всего у книги 91 страниц)

За дверью кто-то дышал. Квен осторожно сдвинул запор, который проверил с вечера, потянул на себя створку. Напротив двери покоев правителя стояла раскрасневшаяся Этри.

– Уже и не надеялась дождаться, – прошептала она чуть слышно, виновато улыбнулась и прошла мимо него в покои. Когда Квен закрыл дверь, она уже сбросила шелковое одеяние и, стоя в ванной, поливала смуглое совершенное тело теплой водой.

– Я так и знала, что все это глупости, – прошептала она на ухо правителю уже под утро, когда он насладился ее совершенством сполна, а потом повторил это еще раз и еще раз. – Я так и знала. Ты просто зверь, Квен. Ненасытный зверь. Если бы у тебя была ишка, она была бы счастлива.

– У меня будет ишка, – улыбнулся Квен.

– Не будет, – рассмеялась Этри, закутываясь в шелк. – Не обманывай себя, Квен. Ты мудр, но не хитер. Неужели ты не чувствуешь, что Пагуба надвигается? Она произойдет, что бы ты ни делал. Она как зима. Ты можешь вынести на улицу тысячу печей и спалить в них весь лес Текана, но зиму не остановишь.

«Она права», – вдруг совершенно спокойно подумал Квен и сказал вслух:

– Почему ты пришла ко мне?

– Захотела. – Она пожала плечами, расчесывая волосы. – Тем более что Пагубу ты не переживешь, Квен. Или ты думаешь, что ураи Текана настолько глупы, что выкликнули твое имя, чтобы ты правил ими?

«Данкуй, – подумал Квен. – Первым мое имя выкрикнул Данкуй».

– Никто не хочет оказаться на твоем месте. А я вот захотела оказаться на месте твоей возможной ишки. А тебе разве не хочется отведать ярко украшенного яства? Мне сегодня повезло, вкус оказался достойным громкого имени.

– И часто тебе так везет? – спросил, хмурясь, Квен.

– Не слишком, – усмехнулась Этри. – Вава был торопыгой. А больше мне не попадался ни один иша. Вот разве только тот, кто сменит тебя…

– И кто же им станет? – процедил сквозь зубы Квен.

– Знаешь, – она наморщила высокий лоб, – думаю, что никто. Или станет кто-то, но не скоро. Текан распадется на части, которые будут враждовать друг с другом. Не всем нравится засилье храмовников, к примеру.

– Но ведь теперь старший смотритель Текана – Ашу? – воскликнул Квен.

– Ашу? – улыбнулась Этри и жадно облизала губы. – Ашу был очень хорош. Так же хорош, как и ты, Квен. Хотела бы я его попробовать в балахоне храмовника. А вдруг в самый главный момент из него выползет та самая мерзость, которая явилась всем нам? Это было бы незабываемо!

– Это ты заказывала меч у кузнеца Палтанаса? – быстро спросил Квен.

– Меч? – удивилась Этри. – Ах меч. Тот самый меч, о котором рассказывал Мелит?

– Он был тоже неплох? – бросил Квен.

– Кто? – не поняла Этри. – Меч или Мелит? Мелит неплох, да. Но Тупи лучше, чем Мелит. Нет, она тоже женственна, к тому же моя сестра, но она лучше Мелита. Она знает секреты женского тела лучше любого мужчины. Поверь мне, Квен. Я знаю, что ты любишь ее, но вряд ли ты успеешь добраться до Хилана.

– Ты заказывала меч? – почти крикнул Квен.

– Нет, – хихикнула Этри и выскользнула из покоев.

Когда солнце вновь сделало улицы Хурная розовыми, Квен спросил об Аси. Пожилой постельничий, который бродил по дворцу как брошенный пес, упал в дверях зала советов на колени, потом, не разгибаясь, вымолвил, что Аси прибудет, как только будет сожжено тело прошлого иши. После полудня. Квен кивнул и отпустил постельничего, но тот покосился на четырех рослых стражников в дверях зала, которых новый иша отобрал из прибывших с ним из Хилана гвардейцев, и снова бухнулся на колени.

– Хартага, – приложил он руки к груди. – Охранник Вавы. Ему некуда идти, тридцать с лишним лет назад его подбросили ураю Хурная, отцу Вавы. Он рос вместе с Вавой и стал его охранником. Парень нем от рождения.

– Как его подбросили? – не понял Квен. – Здесь? Во дворце?

– Да, – закивал постельничий. – Его обнаружили утром на пороге опочивальни урая. Тогда была великая суматоха, проверили всех девиц дворца, но не нашли ни одной недавней роженицы. Урай счел, что Хартага – дар Пустоты.

– И чего он хочет? – спросил Квен.

– Ничего, – пожал плечами постельничий. – Он изъясняется знаками, разве только может написать пару слов на полоске бумаги. Пока Вава не сожжен, он будет рядом с ним, а потом, боюсь, сдохнет, как подыхает верный пес, оставшийся без хозяина.

– Передай ему, что иша Текана его не оставит, – задумался Квен. – Мне не нужен телохранитель, какой был у Вавы, но ни Хартага, ни тем более Аси не будут нуждаться ни в чем. Впрочем, возможно, я скажу им об этом сам. В полдень я буду у погребального костра.

Но сначала ему пришлось принять Данкуя и Ашу. Старшина тайной службы был раздражен, хотя привычку улыбаться и не оставил. Впрочем, о вчерашних новостях Квен уже знал, Кир Харти был в городе, и он сумел освободить Хараса и Лалу. Оказалось, что Квен знал не все.

– Глава воровской гильдии Хурная – Алкистан – мертв, – с мрачной усмешкой изрек Данкуй. – Позарился на обещанное вознаграждение, вычислил Кира Харти в первый же день его прихода в Хурнай, взял в оборот, да просчитался. Расстался с жизнью, да не один, а с двумя помощниками. Как говорят, лучшими из всех. Их нашли сегодня утром. Запахло трупами в одной из комнат, что сдаются внаем. И это еще не все.

– Хорошо, – кивнул Квен. – Удивляй меня дальше, Данкуй.

– Заманкур убит, – продолжил говорить старшина тайной службы. – Но он действовал в одиночку, хотя место для засады выбрал, как оказалось, верно. Ждал Кира Харти во дворе ведуньи Хуш.

– Это там, где появляется время от времени сиун Хурная? – повернулся к Ашу Квен.

Новый смотритель Текана ответил не сразу. Он прошел к окну, потом повернулся к ише и кивнул.

– Наверное, Кир Харти решил навестить ведунью, – предположил Данкуй. – Заманкур застиг его у нее в гостях, потому как был убит броском ножа или тычком меча в глаз на пороге ее дома. Хуш исчезла.

– А вместе с нею и сиун Хурная, – подал голос Ашу. – Плохая примета. Раньше его можно было видеть через ограду ее дома каждый день. Он поднимался фонтаном воды над гребнем стены. Но даже когда его не было видно, гости города бросали через стены монеты.

– Там и теперь все завалено монетами, – добавил Данкуй. – И еще воняет трупом бородача. Но хозяйки дома нет.

– А может быть, это и хорошо? – натужно рассмеялся Квен. – Нет ведуньи, некому морочить мою голову разными предсказаниями. Город оцеплен, Данкуй?

– Город очень трудно оцепить, – снова вмешался Ашу. – У него нет границы в виде стены. Да, с одной стороны его ограничивает море, с другой река, с третьей известковая пустошь, с севера солончаковые болота. Но море полно кораблей, река полна лодок, да и в дельте Хапы не счесть островов, на многих из которых живут рыбаки. Хотя далеко Кир Харти уйти не может. Гильдия воров не простит ему убийство Алкистана.

– Что может сделать гильдия воров, если ничего не могла сделать тайная служба урая Хурная? – пробурчал Данкуй.

– Упустил Лалу Тарп, – усмехнулся Ашу. – Да, с ним были четверо моих воинов, но след в след за Харасом вышагивал Тарп. И команды отдавал он.

– Тарп – не мой человек, – улыбнулся Данкуй.

– Мой, – подал голос иша. – Тарп – мой человек. И если он не смог переиграть противника, значит, противник слишком серьезен. Или кто-то из вас может похвастаться успехом? Как удалось Киру Харти освободить Лалу и Хараса? Город наводнен соглядатаями!

– Он подготовился, – покачал головой Данкуй. – Обманул нас дважды. Сначала сумел переговорить с Лалой, а потом и посмеялся над нами вовсе. Выдернул приманку прямо из ловушки. Дважды поменял одежду. Растворился на Рыбной улице. Скажем так, его там уже не видели. Теперь найти его будет непросто. В Хурнае тысячи домов, десятки тысяч каморок. В порту тысячи кораблей, лодок без счета. И все это без рыбацких лачуг, без солончаковых трущоб. Я бы не стал зарекаться, что Кир Харти не сможет уйти. Тем более что теперь его в городе ничто не держит. Ведь он не дурак, чтобы продолжать охотиться за ушами самого иши!

– И куда же он пойдет? – поинтересовался Ашу.

– Да куда угодно! – взорвался Данкуй. – Заберется в чащу между Кетой и бывшим Харкисом, срубит избушку там, где можно и сто лет не встретить ни единого человека! Уйдет за Западные Ребра, осядет в Вольных землях! Он научился даже менять цвет глаз! Пройдет еще пять лет, мальчишка возмужает, и мы вовсе его не узнаем! Тем более что у него есть ярлык арува! Я слышал, что с отметкой самого прошлого иши? Хотел бы я узнать, как ему это удалось!

«Меч, – вспомнил Квен. – Женщина, которая заказала меч, была очень богата. И она же могла одарить Кира Харти ярлыком. Тупи? Аси? Этри? Если привязать к мечу ярлык, то только Аси. Почему?»

– Мы можем задержать его в городе? – спросил Квен.

– Для чего? – не понял Данкуй.

– Мы можем задержать его в городе, для того чтобы убить здесь? – отчеканил Квен.

– Повелитель, – хмыкнул Данкуй, – я правильно понял, что ты думаешь о причине, по которой он ввязался бы в открытую схватку?

– Именно так, – кивнул Квен. – После того как на хиланской ярмарке появился глаз Сакува на щите Паркуи, Пустота прислала к нам своих ловчих.

– И что от них толку? – не понял Данкуй. – Ваппиджа истлел на костре возле Хилана, Суппариджа покрылась пылью и паутиной на окраине Хурная. Хантежиджа, судя по доносам, бродит в окрестностях города.

– Судя по всему, этот Хантежиджа – мерзкая тварь, – заметил Ашу.

– Да, – покосился на Ашу Данкуй. – Рассказы из деревень приходят один страшнее другого.

– А что, если бы он устроил кровавое колдовство посредине Хурная? – поинтересовался Квен.

– Убил бы кого-нибудь из горожан? – нахмурился Данкуй. – Расчертил портовую площадь огненными линиями?

– Именно так, – отрезал Квен. – Не слишком большая плата за отсрочку Пагубы. Выйдет Кир Харти биться против Хантежиджи?

– Я так понимаю, что вопрос звучит примерно так: ляжет ли он добровольно на дробилку? – уточнил Данкуй.

– Однажды он почти лег, – повысил голос Квен. – Он схватился с Далугаешем, чтобы спасти девчонку из Дикого леса, которую едва знал. Он полез под меч Ваппиджи, чтобы всего лишь сжечь трупы приемных родителей.

– Но у нас здесь, в Хурнае, нет никого, кого бы он знал! – воскликнул Данкуй. – Никого, кто был бы ему дорог!

– Есть, – после долгой паузы сказал Квен. – Но сначала надо бы выяснить, как задержать его в городе.

– Нужно повесить на портовой площади щит клана Сакува, – подал голос Ашу.

– Это ты говоришь или… – прищурился Квен.

– Я, – кивнул Ашу. – Но я – знаю.

– Хорошо, – кивнул Квен. – Данкуй, распорядись. Щит должен висеть уже сегодня в полдень. И распорядись, чтобы под ним сооружали дробилку. Да пусти слух, что завтра утром на ней будет распята сообщница Кира Харти, последнего из Сакува.

– Она существует? – поднял брови Данкуй.

– Да, – кивнул Квен. – Она заказала ему меч, она выдала ему ярлык арува, отмеченный рукой иши. Этого мало? Но она пока не знает, что будет распята. Она пока что чувствует себя в безопасности.

– Имя? – попросил Данкуй.

– Позже, – ответил Квен. – Иди, Данкуй. У нас мало времени. И ты, Ашу, иди. Об остальном позже. Нас ждут у погребального костра.

Их действительно ждали. Костер был сложен у проездной башни. Дрова пролиты маслом, на помосте лежало туго забинтованное и пропитанное маслом тело иши. Двор башни окружали хиланские гвардейцы. У костра стояли Аси, Этри, Кинун, Мелит, постельничий и Хартага. Больше не было никого. Вслед за Квеном к скорбящим подошел Ашу. Именно он и кивнул Хартаге. Немой шагнул к урне, из которой поднимались языки пламени, зажег факел и поднес его к поленнице. Пламя вспыхнуло мгновенно. Зрители отшатнулись, только Хартага появился из его языков как ни в чем не бывало, хотя ресницы, волосы его расцвели точками опаленных кончиков. Запахло жженой плотью. Квен поймал взгляд Кинуна и понял, что тот знает о похождениях Этри. И Мелит знал о похождениях Этри. Но ненависти в их взглядах не было, скорее было сочувствие, и именно это вызвало у Квена глухую злобу. Он даже положил руку на рукоять меча и зажмурился, представляя себе, что рубит все это хурнайское семейство на части.

– Повелитель? – Это был голос Ашу.

– Что тебе? – обернулся Квен.

– Мы забыли о черном сиуне, – прошептал смотритель. – Ведь это он участвовал в заказе того меча. Значит, он как-то связан с заказчицей.

– Ну и что? – не понял Квен.

– Нужно быть осторожным с сиунами, – медленно проговорил Ашу. – Я должен тебе поведать, правитель, что согласно повелению отца прошлого иши мы занимались сиунами. После смерти отца Вавы наши изыскания направлял Мелит. Нам не так много удалось выяснить, но каждая крупица знаний о сиунах собиралась нами, как величайшая драгоценность. Именно поэтому я взялся помочь Куранту, доставив его реквизит в Хурнай. Только из-за явления сиуна на его представления.

– Дальше, – потребовал Квен.

– В древних книгах можно отыскать много интересного, – продолжил Ашу. – Среди прочего там говорится, что каждый сиун приставлен не просто к каждому клану, а к определенному человеку, и причинение урона этому человеку может привести к непоправимым последствиям.

– Ты говоришь о Пагубе? – усмехнулся Квен.

– И о Пагубе тоже, – кивнул Ашу.

– Однако один из твоих предшественников передал позапрошлому ише приказ уничтожить клан Сакува, – напомнил Квен. – Уж точно кто-то в этом клане имел сиуна. Но Пагуба не наступила.

– Судя по всему, человек, к которому был приставлен сиун Сакува, не пострадал, – заметил Ашу. – Скорее всего, им и был этот самый лекарь Харава. Так что уничтожение Харкиса не было связано с посягательством на подопечного белого сиуна. Вероятно, повеление Пустоты касалось именно Кира Харти. Но заказчица меча была связана с черным сиуном. Я бы предпочел не наносить ей вреда.

– Поэтому ты охранял Хуш? – скривил губы Квен. – Так вот, даже если та, о которой я говорю, связана с черным сиуном, я не собираюсь ее убивать. Оставлю эту возможность ловчему Пустоты.

– А если Кир Харти убьет его? – нахмурился Ашу.

– Тогда Кира Харти убьют мои люди, – отрезал Квен. – К тому же не забывай о Суппаридже. Она пока жива, так что Пагуба нам еще не грозит, даже если случится невозможное и Кир Харти убьет Хантежиджу. И еще одно, если Хантежиджа расчертит кругами портовую площадь, то все, что он сделает, пойдет на счет Пустоты, а не на счет иши! Кто стал начальником тайной службы Хурная после тебя?

– Пока что им остаюсь я, – склонил голову Ашу.

– Тогда у меня к тебе будет три просьбы, – последнее слово Квен произнес с усмешкой. – Я хочу принять у себя в покоях поочередно Эппа с его двумя подопечными, Аси и Тарпа. Через час жду троих первых. И пусть ловчие Хилана выстроятся в коридоре у моих покоев. Да, – окликнул Квен нового смотрителя, который с поклоном попытался уже удалиться. – Хартага пусть придет ко мне завтра утром.

Помост с охваченным пламенем телом Вавы из клана Кессар прогорел и рухнул в раскаленные угли. Этри развернулась и пошла прочь. Мелит и Кинун, поклонившись Квену, двинулись за ней. Постельничий растерянно закрутил головой. Аси стояла, сложив руки на груди. Она не плакала. Губы ее были плотно сжаты, глаза закрыты.

Квен поманил постельничего.

– Как тебя? Ладно… сегодня вечером жду тебя в своих покоях. Иди в город, узнай, о чем говорят. Интересуют самые дурацкие слухи, самые невозможные нелепости. Жду тебя вечером. Понял?

– Понял, – закивал старик.

– Бегом, – прошипел Квен и двинулся к входу во дворец. Хотелось окунуться в море, но придется обойтись ведром морской воды. И завтра же следует заняться подбором слуг. Не все же поручать важные дела Данкую или Ашу?

Эпп появился ровно через час. С ним в покои Квена вошли бледные от волнения двое молодых стражников. Один маленький и кудрявый, второй высокий и смуглый здоровяк. Все трое опустились на одно колено, как полагалось гвардейцам иши.

– Не говори ничего, – остановил Эппа Квен. – Если бы тебе было что сказать, я бы знал об этом. Кир Харти улизнул. Ненадолго, но улизнул. Значит, ты провел время в Хурнае зря.

Эпп молчал. Его помощники стали еще бледнее.

– Завтра он появится на площади, – продолжил Квен. – Если все будет так, как я думаю, он сразится с ловчим Пустоты. Ловчий Пустоты убьет мальчишку. Но если случится так, что вверх возьмет Кир Харти, вы будете должны убить его.

Эпп молчал.

– Если вам не удастся этого сделать, – Квен растянул губы в улыбке, – тогда каждый из вас получит по триста плетей. Кроме Эппа. Ты, старый приятель, лишишься кожи. Всей остальной кожи. Ясно?

Эпп кивнул.

– Вы же, – Квен перевел взгляд на двух подопечных старшины, – имеете возможность стать моими телохранителями. Ясно?

– Слушаем и слушаемся! – хором выдохнули стражники.

– Идите, – процедил сквозь зубы Квен.

Аси вошла в покои иши без стука. Она оставалась бледна, но слез на ее лице не было. Квен внимательно рассмотрел ее лицо, волосы, когда-то пленившие Ваву, длинное лиловое платье, прихваченное поясом под грудью. Да, она была очень похожа на Тупи, но слишком мягка. Даже теперь, когда она старалась быть твердой.

– Меч, – негромко произнес Квен. – Ты заказала меч у кузнеца Палтанаса. Потом сделала так, что он достался Киру Харти. Зачем?

Она не ответила. Смотрела прямо перед собой и только чуть пришептывала что-то.

– Тебе подчиняется черный сиун? – спросил Квен.

Она не ответила.

– Почему ты молчишь? – спросил Квен.

Злоба начинала закипать в нем, но он сдерживался изо всех сил. Точно так же было в Харкисе. Он начинал резать уши мертвым и живым, испытывая только брезгливость. Но уже после десяти пар ушей рычал от злости, от ненависти к этим мертвым и живым Сакува, которые делали из него зверя. Вот и теперь, Аси молчала и именно этим делала из него зверя.

– Я жду. – Он встал в шаге перед нею.

Она мотнула головой и скривила губы в улыбке. И тогда Квен ударил ее в лицо. Ударил с разворота, кулаком, одним прикосновением превратив прекрасное лицо в хрипящую и булькающую окровавленную маску. Она упала, и тогда Квен схватил ее за волосы, подтащил к ложу, швырнул на него лицом вниз и стал сдирать с нее платье, разрывая его на полосы. Но в тот самый миг, когда бывшая ишка Текана Аси оказалась перед ним обнаженной, он понял, что она смеется. Она билась на вымазанной кровью постели от смеха. Заливалась хохотом. И Квен, с ненавистью взглянув на собственную вдруг снова ставшую безвольной плоть, рванул дверь покоев. В просторном коридоре дворца иши выстроились все ловчие Текана, прибывшие в Хурнай. Крайним стоял Тарп.

– Плеть! – прошипел Квен.

Тарп рванул заправленную в поясные петли короткую плеть.

– Ждать, – приказал Квен.

Он бил Аси до тех пор, пока у него не устала рука. Только после этого судорожно выдохнул и с ужасом разглядел то, что наделал. Месиво рваной кожи и крови, которое лежало перед ним, уже ничем не напоминало жену иши. Квен поднял за волосы несчастную и прислушался. Аси еще дышала. В ноздрях вздувались кровавые пузыри.

– Черный сиун, – насмешливо пробормотал Квен и вышел в коридор. Лица ловчих были белее снега.

– Тарп, – вымолвил Квен, – повелеваю тебе занять место Далугаеша. Теперь ты старшина ловчих. Сейчас возьмешь эту бабу, отнесешь ее на портовую площадь и прочно привяжешь к столбу, на котором Данкуй укрепил щит Сакува. Ясно?

– Слушаю и слушаюсь, – мертвенно произнес Тарп.

– И вы все, – повернулся к ловчим Квен. – Помните. Тот, кто убьет Кира Харти, получит тысячу золотых монет.

Когда над Хурнаем начала опускаться ночь, в покоях Квена появился постельничий. Он с опаской покосился на перепуганных служанок, перестилающих огромную постель, бухнулся перед Квеном на колени.

– Говори, – разрешил тот.

– Каменного сиуна видели на портовой площади, – выдохнул постельничий. – Сначала будто столб появился, там, где не было никакого столба, потом столб словно пылью осыпался, песком, и вроде человека получилось. Из песка. А потом вихрем все закрутилось и исчезло.

– И все? – нахмурился Квен.

– Все, – кивнул постельничий. – Но сразу после этого Данкуй сел на коня и ускакал со своими воинами. Прочь из города ускакал. Через восточные ворота и на север. Сразу. Каменный сиун вихрем – и Данкуй вихрем. Дробилку даже не стал доделывать, бросил. А щит повесил, да. Щит Сакува. Там много народу толпилось, а когда бабу окровавленную привезли и к тому столбу привязали, все разбежались. Пустая теперь площадь. И балаганы все снялись. Только ловчие по краю площади теперь стоят да воры. Воры со всего Хурная собрались. Ждут этого мальца. Говорят, что бабу придет спасать. Слухи о ней уже по городу ходят. А баба-то голая. Кто хоть она?

– Аси, – сказал Квен, и постельничего тут же перекосило, затрясло. – Уймись, – проговорил Квен равнодушно. – А то ведь рядом подвешу. Что с каменной бабой на западном холме?

– Сидит, – прохрипел постельничий. – Но все кого-то еще ждут. Кого-то, кто пострашнее каменной бабы.

– Ждут – значит, дождутся, – проговорил Квен и так же равнодушно добавил: – А теперь пошел вон. И вы, – он повернулся к служанкам, – пошли вон. Все вон.

Дождавшись, когда двери закроются, Квен расстегнул ворот, вытащил снадобье Харавы, уронил каплю его на язык и проглотил. Сладость и пряность затопили горло. Квен закрыл глаза и хотел было глубоко вдохнуть, но осекся.

– Долбя гору, будь готов, что она обрушится на тебя.

Квен открыл глаза. Перед ним стоял босой человек. Порты его до колен были лохмотьями, куртка распадалась на лоскуты, из-под широкополой шляпы спускались длинные волосы, и только в просвете между ними открывалось чистое, спокойное лицо, глаза на котором, подобные двум влажным сливам, внушали ужас.

– Сиват? – прошептал Квен и, выхватив меч, рубанул бродягу от плеча к поясу.

Меч прошел сквозь него так, словно Квен пытался разрубить собственную тень. Квен замахнулся еще раз, но Сиват подставил руку, и меч бывшего воеводы согнулся, словно был вырезан из олова.

– Унижая великого, будь готов, что ничтожество твое будет умножено, – произнес с усмешкой бродяга.

Квен вытянул руки и бросился на Сивата, намереваясь ухватить его за горло, но пролетел насквозь и, уже падая на пол, понял, что был удостоен пинка под зад.

– Причиняя боль, будь готов, что твоя боль будет беспричинна, – вымолвил призрак.

В ужасе Квен рванул дверь и выскочил в коридор. Там, среди золотых светильников и роскошных гиенских ковров, танцевала девочка лет десяти. Кружилась, напевала что-то пронзительное и звонкое и улыбалась Квену, улыбалась…

Глава 30

ХАНТЕЖИДЖА

Больше всех был рад старик. Увидев гостей, вылезающих из лодки, он забросил в воду какие-то хитрые снасти. К удивлению Харка, почти сразу одну за другой выудил три довольно тяжелые рыбины и принялся одновременно говорить, чистить, потрошить рыбу, кочегарить печь, обсуждать с Хасми, какую траву лучше добавить в кушанье, расставлять кубки и блюда на столе. Рыба испеклась быстро, вино закончилось еще быстрее, после чего старик посчитал свой долг исполненным и отправился на палубное кресло – переваривать съеденное и размышлять о том, скоро ли повторится такое же празднество.

За столом повисло молчание. Лук поочередно посмотрел в полные слез глаза Лалы, на сдвинувшего брови исхудавшего Хараса, на Хасми, розовые пятна вокруг рта которой напоминали о ее недавних страданиях, на загоревшего до черноты Харка, потом вздохнул и вымолвил:

– Прошу вас простить меня. Всех, чьи страдания, чья боль случились из-за меня. Я не хотел этого. И я сам себе не прощу этого. Не прощу Куранта, Саманы, Арнуми, Нигнаса. Неги…

Харас вздрогнул, согнулся, уперся лбом в стол. Лала и Хасми как по команде залились слезами. Харк вскочил на ноги и побежал проверять снасти. Лук встал из-за стола, прошел в комнату, лег на топчан и закрыл глаза. Харас зашел к нему первым, дождался, когда Лук откроет глаза. Произнес глухо:

– Прости и ты меня.

Поднялся и вышел. Затем зашла Хасми. Присела на табурет, дождалась, когда Лук сядет. Спросила коротко:

– Как это случилось?

– Хозяин Дикого леса, – ответил он.

– А ты? – Она вытаращила глаза.

– Я его убил. – Он закашлялся. – Но ее уже не было. На второй день после Зены.

– Ты убил Хозяина Дикого леса? – Она затаила дыхание.

– Да. – Он скрипнул зубами. – Нега не просто так убежала в устье Натты. Он отпустил ее. Она вся была пронизана его паутиной. Она была приманкой. Ну да ты уже знаешь…

– Что ты собираешься делать? – Голос Хасми вдруг стал отстраненным, тихим, чуть слышным.

– Думал отрезать уши Квену, – так же тихо ответил Лук. – Это была бы славная охота, ведь он теперь иша. Но не стану. Он все равно умрет. Скоро умрет. Пагуба надвигается.

– Из-за тебя? – спросила Хасми.

– Может быть, – проговорил Лук. – Но Пагуба словно зима. Так мне сказали. А я словно разбил окно в доме в сильный мороз. Но в очаге все равно не было дров. Дом остывал.

– Окно можно заткнуть, – прошептала Хасми.

– Я готов заткнуть его самим собой, – пожал плечами Лук. – Где Харк?

– Отправился в город, – сказала Хасми. – Возможно, нам придется здесь задержаться, нужно купить хлеба, вина, овощей, соли. Он уже примелькался. Чуть ли не каждого второго рыбного торговца знает по имени. Мы здесь уже давно. Сначала искали тебя, а потом просто стали жить. Сняли лачугу на стрелке Хапы. Но теперь туда не пойдем. Лучше быть рядом с тобой.

– Рядом со мной опасно, – ответил Лук.

– Зато спокойно, – сказала Хасми.

– Оружие есть? – спросил Лук.

– Кое-что удалось приобрести, – вздохнула Хасми. – У Харка меч воина из клана Хара. Правда, он выколотил багровую эмаль из значка и изобразил обычной краской знак клана Паттар. Он ведь из-под Намеши. У меня есть ножи, выторговала на рынке старый охотничий лук, как смогла, привела его в порядок. Насколько я поняла, у Хараса и Лалы нет ничего. Что ты собираешься делать?

– Думаю, что вам нужно уходить отсюда, – проговорил Лук. – Уходить подальше от города. Я убил главу городских воров, они меня в покое не оставят. Да и ловчие иши меня в покое не оставят. Рядом со мной вы в опасности. Этой или следующей ночью садитесь в лодку и уходите. Думаю, что лучше всего спрятаться в дельте. Или вовсе уходить на левый берег. Ты бывала на морском берегу Дикого леса?

– Не хочу, – прошептала Хасми.

– Тогда можно оставаться здесь, но не высовывать наружу нос и ждать, когда все закончится, – отрезал Лук.

– Ты думаешь, что здесь можно переждать Пагубу? – удивилась Хасми.

– Вряд ли, – пожал плечами Лук. – Крыша слабовата. Но рядом со мной вы Пагубу точно не переживете.

– Идемте есть, – заглянула в комнату Лала.

За столом Харас водил камнем по старому мечу. Старик сидел гордый, словно вооружил целый отряд статных воинов.

– Да, – причмокивал он то и дело. – Помахал я этой железкой, помахал. Конечно, такого умения, как у Куранта, у меня не было никогда, но кое-что я умел.

Ели молча. Хасми с тревогой посматривала на темнеющий небосклон, но Лук касался ее кисти рукой и мотал головой. Затем старик отправился спать. Первой заговорила Лала. Она отодвинула пустую миску, поежилась, словно хурнайский вечер внезапно перестал быть теплым, пробормотала вполголоса благодарность щедрому столу и произнесла:

– Самана заметила погоню. Шепнула на ухо Куранту. Он сказал только Арнуми. А Арнуми всем сообщила, что нужно уйти на болото и что Курант нас догонит. Он остался в пещере. Самана стояла на выходе. Мы почувствовали – что-то не то происходит, Харас ринулся назад, но ловчие уже прошли пещеру насквозь. Мы бы скрылись от них, но этот Паш хорошо знал болота. Да и Арнуми… Она вдруг осела, не смогла идти дальше. Прошептала, что Намувая больше нет. А потом Хараса ранили стрелой, он тоже не смог идти.

Харас продолжал точить старый меч.

Лала пожала плечами, опустила голову.

– Это все.

– Пойду наверх, – сказал Лук.

Он выбрался на палубу, потом поднялся на скалы. Город был непривычно темным, но набережная, порт, берег у маяка были заполнены факелами.

– Харк задерживается, – с тревогой пробормотала у него за спиной Хасми.

– Не волнуйся, – ответил Лук. – Берег заполнен стражниками, наверное, ищут Лалу и Хараса. Скорее всего, Харк просто не может подойти к лодке. Он умный парень, переждет. Ждать будем до утра. Потом пойдем искать.

– Я пойду искать, – твердо сказала Хасми. – Ты и не думай. Вот, садись в кресло и жди. В такую жару только на воздухе спать.

– Жарко? – удивился Лук и тут же насторожился. – По мне, так холодно. Очень холодно. С берега холод. Неладное там что-то творится.

Харк появился уже после рассвета. Загнал в крохотную бухточку лодку, стал выгружать из нее корзины с едой, кувшины. Руки его тряслись, лицо было серым.

– Что там, что? – стала трясти его Хасми.

– Плохо, – с трудом вытолкнул он слова. – Не мог я раньше прийти. Сначала тележку искал, чтобы все это до лодки довезти. Потом берег оказался стражниками заполнен. Стражниками и этими… ворами, что ли. Обыскивали все ближние суда, сараи, склады, все прибрежные хибары. Я уж думал, если так все пойдет, то и сюда скоро доберутся. А потом я с рыбаком одним знакомым столкнулся. Он тоже не мог к своему судну пройти. Так и просидели с ним до утра на Рыбной улице. И он мне рассказал кое-что.

– Что? – спросил Лук.

– Ловушка там, – сказал Харк. – Страшная ловушка. На тебя ловушка, Лук. Говорят, что вчера вечером на одном из столбов стражники иши повесили щит клана Сакува. Как положено, золотой глаз на белом фоне. А потом притащили голую бабу, избитую, истерзанную чуть ли не до костей, и к этому столбу ее привязали. Жива или нет, не знаю, но говорят, по всему городу говорят, что это твоя помощница, Лук. Вроде бы она заказывала для тебя меч и еще что-то делала. Но узнать ее невозможно, лицо разбито. Это ловушка.

Лук начал затягивать пояс. Вытащил из поясной сумки каменный нож, черканул по ладони, прикрыл рану каменным лезвием, тщательно покрыл нож кровью полностью. Проверил завязки на ножнах меча. Метательные ножи. Начал перешнуровывать сапоги.

– Стой, – прошептал Харк. – Я не все рассказал. С утра стражников с берега как ветром сдуло. Я к лодке пробрался, но не сразу в море пошел, а двинул вдоль берега, посмотреть решил, что на портовой площади творится. Ну бабу ту рассмотреть решил. Лук, туда нельзя. Там этот… ловчий Пустоты. Чертит он что-то, понимаешь? Да, баба висит на столбе, как мешок плоти размолотой висит, а он чертит. И вокруг нее чертит, всю площадь линиями покрывает. Понимаешь?

– Понимаю. – Лук проверил завязки на куртке, выдвинул и задвинул меч. – Это Хантежиджа.

– У тебя опять зеленые глаза, – заметила Лала.

– Я с тобой, – встал Харас.

– Нельзя туда, – почти закричал Харк. – Там уже сейчас трупов хватает. Он, этот ловчий Пустоты, он быстрый как молния. Только что был здесь – и вот уже там. Он там собрал уже кучу людей! Они стоят там толпой, но не могут уйти, первый круг уже горит. Понятно? Понятно тебе?