Текст книги "Древний свет"

Автор книги: Сергей Симонов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 22 (всего у книги 40 страниц)

В то время как объединившиеся группы «Пустыня» и «Прерия» делали одну за другой отчаянные попытки овладеть Минас-Анором, группа «Горгорат» неожиданно для военных специалистов Вечности ринулась на восток. На их пути стояли только плохо вооруженные эльфы – авари, небольшой отряд Черных гномов и большая, но тоже плохо вооруженная армия Серединного княжества. Шагоходы и крабоиды Моргота без особого труда прорвали фронт, в образовавшийся разрыв хлынули орки и волки – оборотни, и группа «Горгорат» вырвалась на оперативный простор.

Авиация Вечности не могла оказать существенной помощи союзникам – все резервы были задействованы на оборону столицы Гондора. Отбросив войска союзников, группа «Горгорат» повернула на восток-северо-восток и двинулась по степному коридору между Рунным морем и морем Хелкар вглубь континента. Маневр сил Моргота, их основной группы, был неожиданным и непонятным для союзников. По мере их удаления от Черной страны ход событий становился все более странным. Группа «Горгорат» даже не делала попытки разгромить противостоящее ей войско дракона Орлангура, а лишь удерживала силы союзников на расстоянии. Бартон и Голдштейн собрали экипаж «Эйприл Фест» и попытались решить проблему методом мозгового штурма. Более тридцати членов экипажа «самолета для особых поручений» предлагали самые дикие и невероятные причины подобного поведения противника. Наконец, один из операторов лингвистического компьютера порылся в базе данных и высказал предположение:

– Эй! А что, если этот гад послал две трети своих сил к Минас-Анору только для того, чтобы запудрить нам мозги, а на самом деле он преследует совершенно другие цели?

– И какие же? – устало спросил Голдштейн.

– Ну, например, этот самый Дом Высокого? Помнится, подполковник Митчелл говорил, что там хранятся какие-то предметы, которые могут представлять собой большую ценность для противника.

– Гм?! А что? Вполне вероятно. – Голдштейн немедленно связался с Митчеллом и получил подтверждение: да, Дом Высокого представлял большой соблазн для многих здешних завоевателей. К тому же сам Митчелл предлагал королю восточных эльфов организовать совместную оборону этого таинственного места и получил от ворот поворот. Авари и Черные гномы свято хранили ведущую к Дому тропу Соцветий, не допуская в святилище посторонних.

– Только тот, чьи помыслы чисты и бескорыстны, может пройти по тропе Соцветий, – напомнил один из операторов слова древней легенды, заведенной в базу данных вместе с переводами Лугарева.

– Даже наш спутник не мог обнаружить точное место, – подал голос молчавший уже полчаса Бартон. – Аэрофотосъемка тоже не дала результатов. Видимо, Дом Высокого очень хорошо запрятан.

– Так, может, и беспокоиться не о чем? Если мы с нашей техникой не нашли, то Моргот и подавно не найдет.

– А если он знает, где искать? Они движутся вперед так уверенно… И потом, местные жители? Их же всех перебьют.

– Они с нами контракт не заключали. С какой стати мы должны о них заботиться? – пожал плечами Бартон. – Но, тем не менее, пускать Моргота к Дому ни в коем случае нельзя. Еще неизвестно, зачем он туда так рвется и что он там может найти. С такими силами он может свободно проломиться сквозь все заслоны авари и гномов.

– Если так, надо искать дурака, – резюмировал Голдштейн.

– Какого дурака?

– Того, чьи помыслы чисты и бескорыстны. Который сможет пройти по тропе Соцветий, … и подать нам радиосигнал, когда доберется до цели, – пояснил свою идею Голдштейн. – Мы высадим его поближе к району Дома, дав радиомаяк, о котором он и знать не будет. Мне кажется, это должен быть какой-нибудь молодой ученый. Только среди них можно найти подобного олуха, который из чистой любви к неведомому готов бежать, в чем был на край света. «Дурака» удалось найти достаточно быстро. Бартон обратился за консультацией к профессору Мартэну, тому самому, что исследовал летом скелет дракона. Профессор тут же рекомендовал Бартону своего ассистента Гонтрана Леони. Молодой ученый не только был влюблен по уши в науку, но и часто ходил в турпоходы на неделю и дольше, и любил работать в полевых условиях.

– Мы дадим вам радиомаяк, – пояснил Голдштейн «олуху от ксеноархеологии», усаживая его в вертолет, который должен был забросить Гонтрана в окрестности Дома Высокого. – С его помощью мы сможем следить за вашим местонахождением, и, в случае чего, прийти на помощь. Не забывайте, что там идет война. И не попадайтесь охране. Проводив взглядом уносящий молодого археолога вертолет, Голдштейн помахал ему на прощание жестом генерального секретаря, и, потирая руки, произнес:

– Хорошо, что Господь создал жадных и дураков. Что бы без них делали такие шпионы, как мы? Налеты драконов на город продолжались целую неделю. И каждый из этих налетов не обходился без потерь с обеих сторон. Но с 24 сентября над Минас-Анором не появлялось больше ни одного дракона.

Авиаразведка показала, что драконы собрались в Черной стране, и не проявляют никаких признаков военной активности. Было похоже, что они что-то обсуждают. Все это выглядело довольно странно. Тем временем, пока авиация Вечности всеми силами старалась отстоять Минас-Анор, эльфы – нолдоры в Валиноре закончили подготовку к переброске через Атлантику. Нельзя сказать, что они в совершенстве овладели теми незнакомыми им ранее видами оружия, что передали им наемники Вечности, но они, по крайней мере, научились не калечить друг друга при их применении. С 20 по 24 сентября экспедиционный корпус нолдоров грузился на предоставленные Вечностью корабли. Верховный король Ингве не препятствовал им, похоже, он потерял интерес к этому вопросу. В ночь с 24 на 25 сентября корабли с десантом покинули Эльдамарский залив. Совершив двойной пространственно – временной прыжок, более сорока кораблей конвоя материализовались у харадского побережья. По местному времени это было утро 25 сентября. Перед ними поднимались из моря крутые темно – серые стены скал, окружавших Умбарскую гавань. Лугарев тщательно изучил данные разведки и хорошо представлял себе, с чем им придется столкнуться. Порт Умбар мог вместить все корабли конвоя, и там еще осталось бы место для авианосной ударной группы. Но узкий, извилистый, изобилующий рифами фарватер делал гавань совершенно непригодной для современных кораблей. Горы окружали бухту с севера и с юга. Их хребты были дополнительно укреплены стенами и крепостными башнями. Вход в гавань преграждала самая настоящая крепость с несколькими воротами, через которые проходили корабли. Сейчас эти ворота были закрыты.

– Человек за бортом! – послышался голос вахтенного. Капитан приказал извлечь клиента из воды, и через пятнадцать минут спасенный был приведен на капитанский мостик.

– Э, да мы, кажется, встречались! – произнес Лугарев, вглядываясь в лицо моряка, выуженного из волн. – Скилхад, если не ошибаюсь?

– Бессмертный! Вот так встреча! – заявил пират. – Откуда все это?

Все эти корабли? Никогда таких не видел.

– Позже, почтенный, позже. Сейчас мы будем спрашивать, – оборвал Лугарев. – Ребята, принесите господину Скилхаду водки! Ему надо согреть душу. И как же вы оказались в море без корабля, почтенный Скилхад?

– Эти механические крабы! – пират скрежетнул зубами и одним махом опрокинул поднесенный ему граненый стакан. – Однако! – Скилхад одобрительно крякнул и понюхал приложенный к стакану соленый огурец.

– Поистине божественный напиток! Я наблюдал за портом, – продолжал он. – Вчера вечером четверка летающих крабов Моргота пустила на дно мою «Морскую чайку»! Большая часть команды погибла сразу. Нас осталось двенадцать. Мы старались держаться вместе, но прилив все же разбросал нас ночью. Утром я огляделся и никого не увидел. Этого я Морготу не прощу! Данное заявление в подобных обстоятельствах звучало несколько хвастливо.

– Мы прибыли сюда, чтобы помочь гондорцам и другим союзникам победить, – сказал Лугарев. – У тебя есть возможность внести свой вклад в общее дело. Мы собираемся взять Умбар, и нам нужны сведения о порте.

– Давайте карту и чем рисовать, – решительно сказал корсар.

Информация Скилхада оказалась достаточно исчерпывающей. Около восьми утра экспедиционный корпус начал высадку. С палуб двух контейнеровозов, переоборудованных в вертолетоносцы, поднялись штурмовые и транспортные вертолеты. Из десяти лихтеровозов вышли десантные ховеркрафты «Лебедь». Сопровождавшая конвой атомная субмарина «Кавэлла» обстреляла крепость ракетами «Томагавк» уничтожив ворота. Противник, разумеется, заметил корабли конвоя, и выслал навстречу летающих крабоидов, однако несколько эсминцев, сопровождавших конвой, встретили атакующую группу зенитными ракетами. Ни один крабоид не прорвался к кораблям. Тяжелой бронетехники в Умбаре не было, а крабоидов успешно уничтожали вертолеты Ми-24В. Под их прикрытием транспортные Ми-8МТ высадили в ключевых позициях города штурмовые группы. Высадка сопровождалась ракетным обстрелом с вертолетов и с кораблей конвоя.

Защищавшие город харадримы были смяты этим натиском с моря и с воздуха. Пользуясь их замешательством, ховеркрафты ворвались в бухту, за ними шли десантные баржи. Сопротивление сил Моргота было подавлено в течение нескольких часов – это были далеко не отборные войска. К вечеру двухсоттысячная армия нолдоров завершила высадку и установила контроль над городом.

ГЛАВА 4
Цвет пустыни

Лугарев соскочил на причал и огляделся. Они были в Умбаре. Мимо него прыгали на причал эльфы. Под руководством военных советников Вечности они быстро и сноровисто захватывали портовые сооружения. В кевларовых бронекостюмах и полицейских спецназовских шлемах с бронированными стеклами, заменивших привычные для них металлические латы, они выглядели несколько потешно, но на их действиях это не сказывалось. Горячий ветер с гор, прокаленных безжалостным южным солнцем, пахнул в лицо Лугареву знакомым запахом пыли и смерти. Он хорошо знал, откуда взялось это ощущение того, что он уже бывал здесь. Если не считать моря за спиной, от которого им очень скоро придется уйти вглубь страны, Харад до боли напоминал Лугареву Афганистан. Селестиэль и Гил-Гэлад остановились рядом с ним. Бывший король сжимал в руке длинное копье, которым он орудовал с артистической ловкостью, Селестиэль держала наготове лук со стрелой, наложенной на тетиву.

– Что дальше, Игорь? Ты чего остановился?

– Ничего, все нормально. Лязгая гусеницами, подъехал и остановился основной модуль Т20.

– Прошу садиться, – пригласил киберноид. Цепляясь за скобы на бортах, они залезли на покрытую пластиком броню.

Узкие пыльные улицы Умбара донельзя напоминали Лугареву Кандагар.

Глухие, с крепкими дверями и без единого окна стены домов, бесчисленные лавки, лавчонки, торговые ряды и лотки; многие торговцы не закрывали свои заведения даже в момент штурма. Прохожих было мало, все попрятались, когда над городом появились вертолеты. Со всех сторон доносились запахи приготовляемой пищи, туалетов и гниющих помоев, смешиваясь в невообразимый коктейль. Смуглые торгаши в чалмах и грязных халатах копошились возле своих товаров, или просто сидели как истуканы, потягивая ароматный дымок из кальяна.

Попадались негры, завернутые в яркие накидки или вовсе голые, в набедренных повязках. Танк с ревом и треском проламывался по улице, за ним следовал отряд эльфов. При их приближении торгаши подхватывали товары и скрывались в глубине лавок. Эльфы сноровисто обыскивали дом за домом, вытряхивая харадских солдат. Из боковых улочек частенько выскакивали крабоиды, но нолдоры реагировали решительно и быстро, всаживая в них ракетные стрелы. Харадримы почти не оказывали сопротивления, предпочитая не лезть на рожон. Из обыскиваемого здания один раз выскочил амебопаук и заметался перед танком, не зная, куда спрятаться на узкой улице. Лугарев собственноручно изрешетил его из автомата, привстав на броне.

Пленных было приказано не брать – любого, кого застали с оружием в руках или в военной форме, в доспехах, или при подозрительных обстоятельствах, кончали на месте. Такая же участь ожидала и все неземные формы жизни. Два или три раза Т20 стрелял из башенной пушки по выскочившим крабоидам, если они были достаточно далеко. На одной из улиц наступающая колонна натолкнулась на баррикаду.

Несколько опрокинутых повозок, переложенных мешками с песком, загородили проход. Из-за баррикады плевались плазмой несколько крабоидов. Колонна остановилась. В личном отряде командующего Гил-Гэлада, в котором Лугарев был советником, пока было лишь двое легкораненых, и рисковать жизнями эльфов Гил-Гэлад не собирался. Нолдоры укрылись за широким задом основного модуля 5В2-Т20.

Несколько плазменных сгустков попали в танк, но взорвались на навесных элементах активной брони, как шаровые молнии, не причинив киберноиду серьезных повреждений. Т20 ответил парой выстрелов из 105

– миллиметрового башенного орудия. Повозки разлетелись в щепки, мешки с песком подбросило высоко в воздух; падая, они проламывали крыши соседних домов. За баррикадой послышались крики. Крабоиды отступили за угол, время от времени они высовывались и плевались огнем. Стена дома слева вдруг треснула и рассыпалась на отдельные кирпичи; в ней образовался проем, форма которого соответствовала огромной уродливой фигуре, которая из него появилась. Дымное облако окутывало ее, пляшущие оранжевые языки пламени очерчивали смутный, внушающий ужас силуэт. Черные крылья распахнулись за спиной, затмевая солнце. В правой руке по-змеиному шипел и извивался огненный хлыст. По рядам эльфов, казалось, пробежал холодный ветер. Их заклятый и древний враг, страшнее которого не было в истории нолдоров, балрог Моргота, вышел к ним, готовясь убивать. Чудовище взмахнуло хлыстом и произнесло странные слова; видимо, это было какое-то заклинание. Высокий дом напротив вдруг разом пошел трещинами, с него на улицу и колонну эльфов посыпалась штукатурка и обломки кирпича. Нолдоры поспешили отскочить в сторону, танк тоже попятился, и тут фасад разом обрушился, полностью перекрыв проезд.

– Ни хрена себе, – пробормотал Лугарев, хватаясь за микрофон. – Внимание всем, я – Третий! У нас тут балрог! Срочно нужна помощь.

– Слышу вас, Третий, – прорвался сквозь трескучий фон помех чей-то голос. – Идем на помощь. Балрог взгромоздился на кучу битого кирпича и хлестнул бичом, стараясь попасть по киберноиду. Т20 пытался увернуться, но хлыст обмотался вокруг ствола пушки. Балрог молча рванул хлыст на себя, едва не сорвав с танка башню. Сталь ствола издала душераздирающий скрежет, когда хлыст заскользил к дульному срезу. В балрога полетело разом десятка полтора ракетных разрывных стрел, Селестиэль наложила на тетиву стрелу с наконечником из обедненного урана. Ракетные стрелы лишь разозлили чудовище. Балрог прорычал еще одно заклинание, из-под его ног поднялась куча обломков кирпича и полетела в эльфов.

Многие были сбиты с ног, но кевларовая броня спасала от серьезных повреждений. Селестиэль отпустила тетиву, она распрямилась с коротким звоном, бронебойная стрела свистнула в раскаленном харадском воздухе, оставляя за собой шлейф голубых искр, что означало, что стрела заколдована. Балрог пытался отмахнуться своей здоровенной волосатой лапой, но напрасно. Стрела вошла ему в лоб, прямо между глаз, хотя и неглубоко, но явно причиняя демону Моргота нестерпимую боль.

Волшебство эльфов не ослабело от времени. Балрог взревел, пытаясь выдернуть стрелу, но для него ее размеры были маловаты. Ему было так же трудно ухватиться за древко стрелы, как для человека вытащить занозу. И тут послышались тяжелые бухающие шаги. Земля задрожала под ногами эльфов, когда из боковой улицы, своротив ненароком фигурную башенку на крыше дома, выступила уродливая фигура 12Н75. Кто-то из отряда Гвиндора пришел на помощь. Шагающая бронемашина повернулась, расставила пошире для пущей устойчивости свои птичьи ноги и подняла тонкие ручки с гранеными коробами ионных излучателей. Две ослепительных голубых молнии пропороли воздух над головами эльфов и вонзились в балрога. Громовой удар сотряс полуразрушенный заклинанием дом, треснувшие боковые стены не выдержали, и все строение завалилось внутрь себя. Балрога прожгло насквозь в двух местах; мощная ударная волна швырнула демона на полуразрушенный фасад дома, из которого он вылез.

Стена с грохотом обрушилась, погребая под собой балрога. 12Н75 шагнула вперед, эльфы подались в стороны, уворачиваясь от ее ног.

Лугарев увидел на борту шагающего танка выведенную белой краской эльфийскую букву «Т», означавшую так же цифру «1». Гвиндор сам пришел им на помощь. Огненный демон ворочался в развалинах, пытаясь подняться.

Шагающая машина нависла над ним тенью неминуемой смерти. Снова прогрохотал гром, голубая вспышка сверкнула в развалинах, над ними поднялась туча красной кирпичной пыли. Гвиндор разрядил в балрога оба излучателя почти в упор, только кирпичи полетели в разные стороны. Ударная волна заставила шагоход откачнуться и сделать шаг назад. Лугарев увидел, как раскаленные ионным ударом кирпичи плавятся и оплывают вокруг лежащего на них тела демона. Балрог горел, причем уже не своим колдовским огнем. Страшный жар обуглил его тело до костей. Куча кирпича расплавилась и теперь медленно застывала. Обугленный труп балрога был вплавлен в эту аморфную массу.

– Уф – ф, – сказал Лугарев. – Уделали…

– Нет еще, – ответила Селестиэль. Над телом балрога заклубился сероватый туман. Он начал завиваться кольцами, закручиваться… Еще немного – и он свернется во всепожирающий огненный вихрь. Кто-то из эльфов – Лугарев не увидел, кто именно – швырнул в развалины парастатическую ловушку. Она раскрылась, втягивая в себя туманные кольца. Еще несколько секунд, последний дымный клочок исчез, ловушка захлопнулась и замигала красным сигнальным огоньком. Эльф тут же подобрал ее и спрятал в вещевой мешок. Теперь с демоном действительно было покончено. 12Н75 повернулся и двумя ударами ноги раскидал загородившую улицу кучу кирпичных обломков.

– Готово, Эрейнион! Можете двигать дальше, – послышался измененный динамиком голос Гвиндора.

Через два часа полк Гил-Гэлада прошел город насквозь до выходящих в пустыню Восточных ворот. Здесь они соединились с полками Гвиндора, сыновей Феанора и других нолдорских принцев, каждый из которых сам вел в бой своих воинов. Последним подошел со своим полком сам Феанор. Его советником был Ариэл Левин; они вместе присматривали за лазерной пушкой. Город был под контролем нолдоров; последняя горсточка харадримов забаррикадировалась в башне над воротами, осыпая градом стрел всех, кто пытался приблизиться. Посовещавшись с советниками и командирами полков, Гил-Гэлад приказал отряду Гвиндора расстрелять башню из пушек. 12Н75 засыпали ее фосфорными снарядами, всаживая их прямо в окна. За время подготовки к десанту технические специалисты Вечности заменили на шагоходах, доставшихся эльфам в качестве трофеев, прицельное оборудование и программное обеспечение, а также установили баллистические вычислители. Башня задымилась, затем из бойниц, начиная с нижних этажей, начало вырываться пламя. Пожар быстро охватил всю башню сверху донизу. Из бойниц начали выпрыгивать харадримы горячего копчения.

Большинство из них нашло свой конец на каменной мостовой у подножия башни – никто, разумеется, и не подумал их ловить.

Командующий Гил-Гэлад не собирался задерживаться в Умбаре, хорошо понимая, как важно выдерживать темп наступления. Войска высаживались с кораблей до позднего вечера, выгружая оружие и снаряжение. Ранним утром 26 сентября экспедиционный корпус нолдоров покинул Умбар, передав город под присмотр доставленного самолетами из Гондора гарнизона. Эльфы двинулись через пустыню на восток, в самое сердце Харада, туда, где приземлились планетолеты Моргота, и где находились основные центры снабжения его войск. Колонна войск двигалась на десантных ховеркрафтах «Лебедь» – настоящих кораблях на воздушной подушке. Каждый из них мог вместить два танка или 120 солдат с полной выкладкой. Ховеркрафты идеально шли по относительно ровной песчаной пустыне, хотя и поднимали невероятные облака пыли. Резиновые «юбки», формирующие воздушную подушку, очень быстро изнашивались при движении по песку, но на это сейчас не обращали внимания – боевую задачу следовало выполнить любой ценой. Износившиеся элементы меняли, и ховеркрафты летели дальше над пустыней с невероятной скоростью в 60 узлов. Самым медленным отрядом экспедиционного корпуса, и, одновременно, основной наземной ударной силой были двадцать трофейных шагоходов.

Для их перевозки использовались индивидуальные платформы на воздушной подушке, буксируемые вертолетами Ми-6. Вертолеты стали основным транспортом и основным средством огневой поддержки. Лугарев еще в Афганистане несколько раз летал на Ми-8 бортстрелком; попав в Вечность, он освоил множество типов летательных аппаратов, так что теперь он стал пилотом одного из Ми-24В. По согласованию с Митчеллом он получил в свое подчинение всех русских из его команды – Кошелева, Беляева, Ковшова и Бугрова. Все они были ветеранами Афганистана, как и он сам, и хорошо представляли себе боевые действия в пустыне и в горах. Вместе с ними прибыл и Мартин Бейли, которому осточертело сидеть в бронированной коробке передвижной крепости, день и ночь слушая грохот разрывов бесчисленных бомб, сбрасываемых с В-52 на осаждающие базу войска Моргота. Переход через пустыню оказался очень тяжелым. Двигались главным образом по ночам – даже в конце сентября дневная температура обычно превосходила сорок градусов Цельсия. Вертолеты же накалялись и до восьмидесяти. Лугарев спасался от жары в термостабилизированном космическом скафандре, но управлять вертолетом в нем было невозможно. Летать приходилось в трусах и кислородной маске – поднимаемый пропеллерами ветер нес такое количество пыли, что невозможно было дышать. Пылезащитные устройства на воздухозаборниках не спасали двигатели. Лопатки турбин все равно катастрофически изнашивались. Запустить моторы во второй половине дня было нелегким делом – они с трудом засасывали горячий воздух пустыни сквозь пылевые фильтры. Обычно кто-нибудь из эльфов, встав на порог открытой двери кабины пилота, выплескивал в воздухозаборники по кружке воды, в то время как пилот включал зажигание. Мощность двигателей падала в жарком климате, но в Вечности учли это заранее. Приданные эльфийской армии вертолеты были оснащены усовершенствованными, более мощными моторами. Вечером и утром моторы запускались легче, поэтому ночью колонна войск двигалась на восток, а утром, устроив привал, производили необходимый текущий ремонт, пока выкатившееся из-за горизонта безжалостное солнце не успело накалить технику до температуры сковороды. Смазка во всех парах трения окислялась и вытекала, увеличивая и без того большое число поломок. От жары то и дело вскипали аккумуляторы. Топливо по два раза прогоняли через фильтры перед заправкой, и все равно пыль, так или иначе, просачивалась в баки, забивая фильтры и трубопроводы. Непривычные к жаре эльфы страдали от перегрева и солнечных ударов, к тому же техники Вечности не справлялись с резко возросшим количеством регламентных работ, и самые простые обязанности вроде перезарядки боекомплекта и подвески вооружения пришлось переложить на нолдоров. Раскалившиеся вертолеты обливали водой из шлангов, чтобы не обжигать руки. Более хилые по сравнению с людьми, эльфы кряхтели, подвешивая увесистые стокилограммовые бомбы, которыми приходилось проламывать стены придорожных харадских фортов. К техническим трудностям добавлялись ежедневные воздушные бои вертолетов с крабоидами Моргота, то и дело атаковавшими колонну. Они налетали в самое жаркое время суток, когда боеспособность была на нуле, осыпая колонну градом шаровых молний. Жара как будто не действовала на них. В первый же день марша Лугарев снес из пулемета двух крабоидов. В последующие дни ему представилась возможность довести боевой счет до одиннадцати. Больше всего удивила его Селестиэль. Неугомонная эльфочка заявила, что хочет летать с ним на вертолете. Отговорить ее не удалось, более того, она хотела даже летать в кабине оператора.

Этого Лугарев ей, разумеется, не позволил, и ей пришлось удовлетвориться ролью бортстрелка в десантной кабине Ми-24. Вдоль дороги им встретилось несколько небольших крепостей, гарнизоны которых состояли из орков и харадримов, усиленных несколькими крабоидами. При приближении колонны из первого же такого форта начали стрелять, повредив один из ховеркрафтов. Подобного свинства противнику, конечно, не простили. Колонна остановилась, подалась назад, выйдя из опасной зоны, а по крепости «отработали» дневную норму боеприпасов двенадцать Ми-24В. Лугарев вел первую четверку вертолетов, сбросившую на крепость шесть пятисоткилограммовых бомб объемного взрыва вперемешку с дымовыми бомбами, которые должны были зафиксировать над целью газовое облако. Лугарев не любил объемно – детонирующие бомбы, считая их непредсказуемо капризным оружием, поэтому распорядился, чтобы шедшая следом четверка всадила несколько неуправляемых ракет в облако для лучшей детонации. Это едва не стоило ему разбитого вертолета, так как Беляев поторопился выпустить ракеты. Ведущую четверку тряхнуло так, что Лугарев даже прикусил язык, хотя они шли на четырехстах метрах высоты. Крепость разнесло в пыль, по которой вертолеты второй четверки дополнительно дали залп восьмидесятимиллиметровыми неуправляемыми ракетами, а шедшая следом третья сбросила восемь пятисоткилограммовых напалмовых баков. Получившееся в результате месиво эльфы – десантники даже не стали прочесывать – настолько качественно было приготовлено это «пюре». В дальнейшем впереди движущейся на большой скорости колонны ховеркрафтов летели несколько вертолетов, расчищавшие дорогу. Чем дальше экспедиционный корпус продвигался на восток, тем сильнее преследовали Лугарева его афганские воспоминания. Все вокруг: природа, люди, архитектура, культура напоминали ему ту, давнюю войну, войну, которую его страна проиграла. Что-то неуловимое, но ясно ощутимое действовало ему на нервы. Он пытался обсудить это с другими наемниками, побывавшими там, и выяснил, что они тоже испытывают похожие ощущения. Яснее всех выразился на этот счет Беляев:

– Когда я вижу какого-нибудь типа из местных, – сказал он как-то раз, когда их вертолеты присели для дозаправки, и у пилотов выдалась редкая минута отдыха, – я все время жду, что он бросит мне под ноги гранату или вытащит из-под своего грязного халата «калашник». И с трудом удерживаю себя, чтобы не выстрелить первым. Пустыня, песчаная и мертвая, казалось, не кончится никогда. Но вот пески постепенно начали покрываться отдельными клочьями чахлой желтой травы, затем эти клочья стали сливаться друг с другом, превращаясь в иссушенную солнцем степь. Далее на восток трава становилась все более зеленой Вскоре стали попадаться первые кочевые поселения скотоводов, которые, впрочем, моментально исчезали после первого же пролета над ними вертолетов союзников. Страх летел впереди армии нолдоров, лучше бомб и ракет расчищая дорогу. Степь становилась все более влажной, относительно, конечно, появились оазисы и постоянные поселения.

– Нет, ты только посмотри на это дерьмо, Игорек! – возмущенно заявил Бэнкс, потрясая изъеденным коррозией стальным валом. – Ведь он должен быть нержавеющим!

– Ничего удивительного, – буркнул Лугарев. – Пыль с солончаков. В Афгане это постоянно случалось. Соль попадает во все шарниры и сочленения. Надо менять… Хорошо хоть в запчастях не ограничивают. Третьего октября, через неделю после выхода из Умбара, экспедиционный корпус выбрался из полупустыни в степь. Впереди лежала столица Харада – Хриссаада. На этой линии времени она была чем-то вроде средневекового Багдада. Природа здесь была совершенно другая, земля вся распахана и поделена на участки, отгороженные друг от друга глинобитными стенами дувалов. Грязно-серые домики лепились друг к другу, как пчелиные соты. Урожай был уже убран, людей на полях почти не было. Река Сохот несла свои мутные воды на юг, от нее разбегалась сеть арыков. И над всем этим на невысоком холме над рекой, зажатый в тесный корсет каменных укреплений, поднимался город, такой же пыльный, скученный, грязный, жаркий и вонючий, как и все средневековые города Востока. Перед городом расположился обширный невольничий лагерь, одновременно служивший и центром работорговли. Командиры эльфийской армии были поставлены в тупик этим, казалось бы, не влияющим на ход событий обстоятельством.

– Что же нам с ними делать? – спросил на военном совете Гил-Гэлад. – С одной стороны, мы должны их освободить. Но тогда мы примем на себя ответственность за несколько тысяч голодных людей, которых надо кормить, и которые свяжут нас по рукам и ногам. С другой стороны, если мы оставим их в рабстве, они наверняка пострадают во время штурма. Не говоря уже о моральной стороне вопроса. А если их освободить, и оставить на произвол судьбы, они собьются в банды и начнут грабить и убивать… Взять их в состав нашей армии тоже невозможно, они не обучены, даже если Вечность предоставит для них транспорт и оружие, толку от них все равно не будет. К тому же там много женщин…

– Тогда их точно надо освободить, – подал голос Мартин Бейли.

– Если мы их освободим, они не будут нападать на нас, даже если им придется заняться разбоем, – заметил Лугарев. – А на харадримов пусть нападают сколько угодно, они нас не интересуют.

– Ну, что ж. Это весьма цинично, но вполне логично, – сказал Феанор. – Боюсь, что в данных обстоятельствах другого выбора у нас нет. В ночь с 3 на 4 октября разведотряды нолдоров скрытно приблизились к лагерю. Эльфы умели передвигаться бесшумно. Часовых сняли без особых хлопот; харадримы не слишком внимательно стерегли невольников: лежащая всего в нескольких лигах пустыня была лучшим сторожем. В то же самое время ховеркрафты разошлись далеко в стороны, обходя город и охватывая его в кольцо. Харадримы, разумеется, знали об армии нолдоров, как и их союзники из воинства Моргота, но не предпринимали активных действий, надеясь непонятно на что. Два вертолета, с трудом ориентируясь в плотной осенней ночной темноте, все же сумели довольно точно сбросить бомбы на караульное помещение. А эльфы, скрытно рассредоточившиеся по всей территории лагеря, уже командовали, направляя людей к воротам. Придерживая руками сковывающие их цепи, теперь уже бывшие рабы организованной толпой ринулись в расположение эльфийской армии. Там их уже встречали специально проинструктированные команды. С людей сбивали кандалы, давали им небольшой запас пищи и воды, лук и стрелы для охоты, и отпускали восвояси, объяснив, что нолдоры не могут взять их на свое попечение.