Текст книги "Древний свет"

Автор книги: Сергей Симонов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 16 (всего у книги 40 страниц)

– Мелиан! – услышал Лугарев его радостный голос. Он остался снаружи, дожидаясь, пока эльф и майа, встретившиеся после долгой разлуки, снова вспомнят об окружающем мире. Обойдя вокруг беседки, Лугарев нашел резную каменную скамеечку и устроился на ней. Вспомнив легенды, которые он переводил, Лугарев подумал, что ждать ему, возможно, придется несколько лет. «Бессмертные, к тому же, счастливые, не только часов, но и годов не наблюдают», – усмехнулся он своим мыслям. Услышав, вероятно, его мысли, обращенные к ним, Тингол и Мелиан вышли из беседки. Взглянув в сияющее радостью лицо майи, Лугарев подумал, что Левин был прав – нелегко быть противником таких прекрасных созданий. Тингол и сам светился от радости, как лампочка.

– Благодарю тебя, пришелец, за то, что вернул мне моего мужа, – сказала Мелиан. – Но скажи мне… Эльве рассказал много странного…

Что произошло на Эзеллохаре? Что вы сделали с Валарами? И правда ли, что Деревья светятся снова?

– Да ничего особенного не произошло, – пожал плечами Лугарев. – Нам удалось вернуть Сильмариллы и воссоздать аппарат Феанора. С его помощью мы восстановили священные Деревья. Для этого нам пришлось отключить Черту. Валары пытались нам помешать, и мы были вынуждены посадить их под замок.

– И это ты называешь ничего особенного?! – изумилась Мелиан. – С начала времен мне еще не приходилось слышать ничего подобного! Да еще в четырех предложениях!

– Об этом иначе и не расскажешь, – усмехнулся Лугарев. – Это надо было видеть. Приходите на Эзеллохар, посмотрите сами. О'кэй, мне пора обратно.

– Но почему ты привез меня сюда? – спросил Тингол. – Никак не ожидал от одного из вас подобной помощи…

– Вам с Мелиан выпал редкостный шанс, – ответил Лугарев. – Так не упустите его, подарите этому миру новую Лутиэнь. Нам предстоит отразить новый натиск Моргота. Всем нам еще понадобится надежда и красота…. Он повернулся и быстрыми шагами пошел к «Крестоносцу», оставив недоумевающих супругов около беседки.

Подлетев к Эзеллохару, Лугарев не обнаружил там никаких признаков наемников. Деревья стояли в полном порядке, Лауреллин светился, вокруг холма были выставлены посты охраны. «Крестоносец» на малой высоте сделал круг над холмом, эльфы все как один, показывали ему руками, мечами, копьями и другими предметами куда-то на восток. Лугарев повернул к Тириону. Там, на восточном краю города, он обнаружил киберноидов, вертолет, и всех остальных.

– Решили убраться от греха, – пояснил ему Митчелл, встретивший его у ног истребителя. – Радиация от этих деревьев… (У Митчелла были свои единицы измерения, выразительные, но непечатные). Мария Пирелли подошла к ним.

– Мне пора, коммандер. Меня ждет эскадрилья. Пожелай мне удачи. Удачи ей пожелали все, едва ли не хором.

– Да будет на тебе благословение нолдоров, – добавила Галадриэль. «Крестоносец» с ревом ввинтился в голубое небо и исчез. Лугарев проводил его взглядом и ушел в вертолет – спать.

Когда он проснулся, солнце клонилось к закату. Корпус вертолета нагрелся, несмотря на открытую дверь и грузовую рампу, было душно, хотелось пить. Лугарев повертел в руках банку теплого пива и с отвращением поставил обратно. Ощущение во рту было такое, будто там валялся козел. Выйдя из вертолета, он наткнулся на двух младших сыновей Феанора – Амрада и Амраса. Остальные эльфы тоже были неподалеку.

– Ребята, у вас попить ничего нет? – спросил Лугарев. «Ребята» тотчас вытащили небольшую серебряную флягу. Душистое прохладное питье моментально разогнало сон и прочистило мозги.

Лугарев поблагодарил эльфов и огляделся. Наемники спали. После ночных развлечений их сморил сон. Эльфы негромко беседовали с Митчеллом и киберноидами, усевшись кружком.

– Иди к нам, Игорек, – позвал Митчелл. – Мы как раз обсуждали, что дальше делать.

– Ты мне скажи, кто сейчас в Гондоре командует обороной? – спросил Лугарев, усаживаясь в круг. – И когда ты собираешься брать руководство на себя?

– Пока что командует этот здоровенный сундук, – ответил Митчелл.

– Ну, эта крепость киберноидов, 8НВР3. Бартон выходил на связь, он тоже собирается прилететь. «Эйприл Фест» будет руководить ракетной атакой на корабли Моргота. А мы отправимся туда часов в семь, когда парни отоспятся. Кого тебе тут в помощь оставить?

– Да можешь никого не оставлять. Помощников хватит. Тем более, киберноиды, как я понял, остаются, – ответил Лугарев.

– Конечно. Работаем командой, как всегда, – кивнул внутренний модуль Т20.

– Я все же оставлю тебе двоих, – сказал Митчелл. – Бэнкса и Топхауза. Мне спокойнее будет. И еще ван Хаазе – для контакта с субмариной. В случае чего в твоем распоряжении «Кавэлла» со всем экипажем. Только присмотри за Миком, как бы он тут от голода не помер. Сам знаешь, как эльфы едят.

– О'кэй, – фыркнул Лугарев. – А как там с подготовкой к вторжению? Митчелл кратко рассказал обо всех принятых мерах.

– Вот только с восточными эльфами договориться не удалось, – закончил он. – И к Дому Высокого нас не пустили.

– «Восток – дело тонкое», – процитировал Лугарев. – Но за Домом Высокого присмотреть придется. Если Моргот его захватит – будет плохо. Я так понял, там есть очень интересные штучки.

– Если Дому будет угрожать опасность, я туда посажу воздушно-десантный полк, – проворчал Митчелл. Они еще некоторое время обсуждали разные детали. Вокруг все время толклись эльфы, они приходили и уходили. Киберноиды и вертолет привлекали всеобщее внимание. Галадриэль, Элронд, Феанор и прочие внимательно слушали, изредка задавая вопросы. Селестиэль, уже разбирающаяся во многом из того, что ей приходилось видеть, шепотом объясняла что-то сыновьям Феанора – Маэдросу и Карантиру.

– Селест! Дочка! – послышался вдруг чей-то голос. Лугарев обернулся. Возле их круга стояли двое эльфов – мужчина и женщина, как две капли воды похожая на Селестиэль. Еще несколько эльфов подходили к ним со стороны города.

– Отец? … Мама?… – Селестиэль вдруг вскочила и кинулась к родителям. – Отец! Мама! Как я рада вас видеть! – повторяла она, кружась в обнимку с ними под удивленными и радостными взглядами остальных. – Пойдемте, поговорим!

– Потом поговорим, дочка, – ответил ей отец. – Ты сейчас занята.

Только представь нас своим друзьям. Они подошли к кругу совещающихся.

– Это мой отец Эрестор, – представила их Селестиэль, – а это – моя мать, Мириэль. Митчелл первым поднялся приветствовать пришедших, за ним остальные. При взгляде на стройную изящную фигуру Мириэли, которую не могло скрыть даже глухое платье, Лугареву вдруг почему-то вспомнилась его бывшая теща. Пульхерия Пафнутьевна весила сто двадцать килограммов при росте сто пятьдесят пять сантиметров, превосходила в обхвате холодильник «Полюс» и в дверь кухни протискивалась боком, колыхаясь при этом как фруктовое желе. Глаза на ее постном лике напоминали двух тараканов, запеченных в каравай белого хлеба. При этом она постоянно что-то жевала. Теща запомнилась Лугареву дающей ценные указания всей семье из окна «Москвича», размахивая пухлой рукой с зажатой в ней сдобной булкой с маслом.

– Давайте прервемся ненадолго, – предложила Галадриэль. – Нам еще несколько дней предстоит совещаться, я уже чувствую это.

– А меня ты не рада видеть, Селестиэль? – спросил один из эльфов, подошедших из Тириона вслед за ее родителями. Селестиэль обернулась.

– Король? – судя по голосу, она была удивлена и обрадована не меньше, чем при встрече с родителями.

– Как? Еще один король? – тихо спросил Лугарева Митчелл. – Сколько же их тут, черт подери? Не дай Бог, если они начнут владения делить… Однако этого короля знали и Галадриэль, и Элронд.

– Приветствую тебя, Эрейнион, – сказала Галадриэль. – Знакомьтесь, это – Эрейнион Гил-Гэлад, последний Верховный король нолдоров на Внешних Землях.

– Я уже давно не король, Селест, и вряд ли им буду, – ответил Гил-Гэлад. – Из залов Мандоса вернулись те, кому это звание приличествует куда более чем мне. Я только что видел своего отца, Фингона. Он сейчас в Тирионе. Там и все остальные. Говорят, это ты все это устроила? А помнишь наш поход в дни Последнего Союза?

– Помню, – ответила Селестиэль. – И храню твою королевскую награду, не расставаясь, – она вытянула из-за ворота цепочку с серебряным кулоном филигранной работы, усыпанным бриллиантами. Гил-Гэлад подошел к Феанору и почтительно поклонился.

– Я приветствую величайшего из нолдоров, – сказал он.

– Рад видеть тебя, Эрейнион, – ответил Феанор. – Даже в тюрьме Мандоса до меня доходили рассказы о твоих славных делах.

– Твои братья, Финголфин и Финарфин, просят тебя и прочих членов семьи прибыть в Тирион, – сказал Гил-Гэлад. – На центральную площадь.

Они ожидают возвращения нашего первого и истинного властителя, короля Финве. Сейчас он на Эзеллохаре, но скоро придет в город.

– Отец! – Феанор в волнении сжал кулаки и повернулся к городу. – Идемте, дети! Галадриэль, Элронд! Идемте! Идемте все! – обратился он к остальным.

– Нам, наверное, лучше пока остаться здесь, – ответил Лугарев. – Это ваше семейное дело. Если же король Финве пожелает видеть нас, мы явимся по первому его зову.

– Пусть будет так, – кивнул Феанор. Эльфы двинулись вверх по длинной хрустальной лестнице, врезанной в зеленый склон холма Туна, на котором стоял Тирион. Селестиэль с родителями осталась у вертолета.

– Дочка, – тихо сказала Мириэль. – Инглор здесь. Ты хотя бы поговори с ним…

– Инглор? Где он? – оглянулась Селестиэль.

– Я здесь. Стоявший поодаль эльф подошел к ней. Они тихо заговорили о чем-то. Лугарев не слышал их разговора.

– Я офонарел от всех этих королей, – сказал Митчелл. – Сколько их тут вообще?

– Тебе перечислить, или еще нарисовать генеалогическое древо? – усмехнулся Лугарев. – Это все в основном древние короли времен Первой эпохи, кроме Гил-Гэлада, хотя и он правил тоже этак тысяч семь лет назад.

– Охренеть можно, – заявил Митчелл. – Они правили по очереди, или одновременно?

– Всякое бывало, – улыбнулся подошедший Эрестор, отец Селестиэль.

– Но Гил-Гэлад был, я считаю, лучшим из королей, не только доблестным, но и добрым. Возможно, я пристрастен…

– Может быть, у вас и так, – сказал Лугарев, – только не верю я в эти сказки про добрых королей древности. Любой король прежде всего властитель, а власть и доброта – вещи несовместимые. У нас, людей, во всяком случае, было так…

– Коммунист Лугарев! Вы не на партсобрании находитесь! – смеясь, остановил его Митчелл. – По мне, так уж лучше король, чем Генеральный Секретарь.

– Вот тут-то мы вас и покритикуем, – повернулся к нему Лугарев.

– Отстань, отстань, – отмахнулся Митчелл. Селестиэль и Инглор тем временем заговорили несколько громче.

– Значит, ты все-таки добилась своего? – услышал Лугарев слова Инглора. – Встала в один ряд с величайшими героями нашего народа…

– Я добивалась совсем не этого, – возразила Селестиэль. – Меня не интересовало собственное положение. Я хочу лишь, чтобы слава моего народа, его сила и могущество не оставались лишь достоянием прошлого. Эльдары, а нолдоры в особенности, сделали и пострадали слишком много, чтобы оставаться в памяти людей, занявших наше место, только призраками из древних легенд. Да и мир слишком велик, чтобы принадлежать только Последним и Младшим!

– Но ведь это противоречит воле Илуватара…

– Кто знает, существует ли вообще Илуватар? Валары взывали к нему на Эзеллохаре, и что же?

– Не кощунствуй, Селест!

– Слишком много в последнее время разбилось моих прежних иллюзий, чтобы безоговорочно верить во все сказки, на которых мы выросли.

Оставим это. Расскажи о себе. Как ты живешь?

– Неплохо. Живу на Эрессэа. Снова женился. Сын взрослый…

– Не жалеешь, что покинул Внешние Земли?

– Жалею? Как знать… И да, и нет… Они снова заговорили тихо, и Лугарев перестал слышать их разговор. Но говорили они недолго, Инглор вскоре ушел, и Лугарев больше его не видел.

– Этот Инглор? Кто он? – спросил Лугарев, когда Селестиэль вновь подошла к нему и родителям.

– Мой бывший муж. Лугарев удивленно приподнял бровь.

– Гм… Логично… Не могла же ты прожить одна пять тысяч лет… Селестиэль рассмеялась.

– Мы давно расстались. Уже две тысячи лет. Он уплыл в Валинор, а я осталась.

Тем временем проснулись наемники. Митчелл приказал Топхаузу и Бэнксу остаться, и распорядился готовиться к отлету.

– До встречи в Гондоре, Игорек, – сказал он. – Надеюсь, ты приведешь с собой пару дивизий нолдоров. Вертолет поднялся и скрылся в пространственно-временном окне.

Лугарев посмотрел ему вслед, но, странное дело, чувства одиночества у него не было.

– Игорек, – позвал его Р8,– тебя на связь. Шильман. Лугарев официально доложил Координатору об окончании операции «Черный бриллиант».

– Ну, ты даешь, отец-командир, – сказал Бэнкс, когда сеанс связи кончился, – Я там, на холме, аж обалдел. Специальный агент Координационного Совета! У тебя номер, случаем, не ноль-ноль-семь?

– Нет, – засмеялся Лугарев, – ноль-ноль-одиннадцать. Номер 007 не присваивают, это вроде мемориала. Солнце опустилось за громаду Таниквэтиль, на Благословенную землю упали сумерки. Небо на западе еще светилось, а на востоке уже зажигались первые звезды.

– Идемте в Тирион, – предложила Селестиэль. – Надо же переночевать, да и поужинать не мешает. Лугарев, стоявший вместе с Левином и Топхаузом возле основного модуля Р8, покачал головой.

– Вряд ли нам сегодня ночью придется спать. Иди, послушай. Селестиэль приникла ухом к динамику радиостанции. Сквозь треск помех слышались переговоры звездолетов 88-го оперативного соединения. Затем наступила тишина. Прошло еще полчаса или немного больше. Заря погасла, темное небо усыпали тысячи звезд. И вдруг на западе появилась яркая звездная россыпь. Эфир взорвался десятками неразборчивых команд, пробивающихся сквозь треск атмосферных помех. Лугареву показалось, что он слышит голос Марии, кричащей что-то очень знакомое, но помехи были слишком сильны. Среди россыпи звезд, летящих по небосклону с запада на восток, сверкнули яркие вспышки. Их становилось все больше и больше, и вот уже одна, вторая, третья звезда сорвались с небосклона и огненными линиями прочертили небо. Из динамика доносился сплошной рев.

– Все, – сказал киберноид. – Ионосфера полетела ко всем чертям.

Коротковолновой связи больше нет. Да и вся остальная тоже…

– Началось, – сказал Левин, глядя на небо.

– Что, звездопад? – спросил Ломион. – В августе это часто бывает.

– Это не простой звездопад, – покачал головой инженер. – Это флот Моргота. Враг начал вторжение.

Часть 4
АРМАГЕДДОН

ГЛАВА 1
Моргот в натуре

Через двадцать три часа после уничтожения станции Метрики, за час до расчетного срока появления флота Моргота командующий 88-м оперативным соединением адмирал Райнов приказал поднять дежурные эскадрильи аэрокосмических истребителей и подготовить к старту остальные самолеты. Звездная эскадра землян ждала своего часа в теневом конусе, отбрасываемом Землей. 400 истребителей «Старкэт», каждый из которых нес две модифицированные ракеты «Болд Орион»; два авианосца, на которых они базировались; шесть ракетных крейсеров, каждый из которых имел 100 таких же ракет; крейсер первого класса «Индианаполис», оснащенный генератором гравитационных волн, плюс мелкие корабли охранения – всего пятьдесят два планетолета могла выставить Вечность против гигантского флота вторжения, насчитывающего 1600 планетолетов. Все надежды адмирала Райнова основывались на внезапности упреждающего удара, и на многослойной системе обороны, которую удалось развернуть всего за месяц. Она напоминала медвежий капкан, терпеливо ждущий, когда пробудившийся от спячки медведь влезет в него когтистой лапой. Эскадрилья VF-84 «Джолли Роджерс», которой командовала Мария Пирелли, должна была первой подняться с авианосца «Претория», как только будет получено сообщение от разведчиков. За три минуты до расчетного срока один из планетолетов передового дозора сообщил о замеченных им мощных искажениях магнитосферы Земли в десяти тысячах километров над Китаем и прилегающей частью Тихого океана. На всех планетолетах 88 – го оперативного соединения завыли сирены боевой тревоги.

– Мостик, я «Веселый Роджер – лидер», к взлету готовы, – доложила Мария, получив доклады от всех пилотов эскадрильи. – «Роджер – лидер», я мостик, взлет разрешаю.

– Внимание, «Роджеры»! – скомандовала Мария. – Эскадрилье – взлет! Позади двигателей «Старкэта» поднялись щиты отбойников плазменной струи, «Крестоносец» в считанные секунды проскочил над носовой палубой «Претории» и отвалил вправо, освобождая путь следующим самолетам. «Старкэты» взлетали попарно, с интервалом в десять – пятнадцать секунд. Летчики и команда гигантского планетолета действовали вместе как хорошо отлаженный механизм. В нескольких милях по левому борт второй авианосец соединения – «Эдельвейс» – тоже выпускал истребители. Два флота, несущиеся по орбите навстречу друг другу, быстро сближались. Земляне перешли в режим радиомолчания – планета больше не загораживала их от противника, и даже УКВ – радиоволны, распространявшиеся на расстояние прямой видимости, могли быть перехвачены. Связь осуществлялась только лазерными передатчиками. Истребители дежурных эскадрилий первыми вышли на рубеж пуска ракет, но еще минут пять выжидали, пока подтянутся остальные самолеты. Наконец, четыреста истребителей выстроились в гигантскую дугу.

Перед ними в полутора тысячах километров висел флот вторжения.

Планетолеты Моргота быстро снижались, намереваясь, видимо, сделать пару витков вокруг Земли и идти на посадку. Они не видели земную эскадру, висящую в непроглядной черноте космической ночи за линией терминатора, на темной стороне Земли. Когда флот вторжения достиг центральной части североамериканского континента, истребители произвели залповый пуск всех своих восьмисот ракет и разошлись в стороны, освобождая дорогу второй волне ракет, пущенных несколькими минутами раньше с кораблей охранения. Все еще не обнаруженная флотом Моргота, вся эта почти полуторатысячная лавина ракет уверенно шла на цели. Медведь с ходу вляпался лапой в капкан, и теперь ловушка захлопнулась. Лишь несколько десятков километров отделяло от целей разогнавшиеся ракеты, когда с одного из планетолетов противника по ним было сделано несколько неуверенных выстрелов. Остальные вражеские шаттлы, похоже, вообще не заметили атаки. Моргот и его союзники были так уверены в собственной безнаказанности, что даже не включали дальние поисковые радары. Они же собирались атаковать средневековую планету.

Кто, спрашивается, мог им помешать? Мария поняла, что им удалось достичь внезапности. Ракетный пуск стал полной неожиданностью для противника. На это никто особенно не рассчитывал и специального сигнала на этот случай не предусмотрели.

Но ситуация складывалась в пользу Вечности, и любое преимущество следовало использовать. Она щелкнула кнопкой радиостанции, переводя ее в режим передачи, и уверенно произнесла когда-то уже вошедшие в историю страшные слова:

– Тора, тора, тора! Эфир моментально заполнился торжествующими воплями, множеством неразборчивых команд. И тут первые ядерные боеголовки «Болд Орионов» сработали. Радиосвязь прервалась. Истребители по одному, по два возвращались на авианосцы и сразу же опускались вниз, под бронированные палубы, для обслуживания и перезарядки. Дальнейшее развитие событий диктовали неумолимые законы математики. Из восьмисот ракет, выпущенными истребителями, попали в цели пятьсот пятьдесят. Остальные все же были сбиты заградительным огнем шаттлов противника. Не каждая ракета наносила смертельные повреждения. На некоторые планетолеты наводилось по несколько ракет, тогда как другие оставались невредимы. Первая волна ракет привела к уничтожению трехсот планетолетов противника. Большинство из них потеряли управление, сошли с орбиты и сгорели в атмосфере, так как взрывы ракет разрушили их теплозащиту. Из шестисот ракет со планетолетов охранения достигли цели лишь четыреста с небольшим. По тем же причинам они уничтожили только двести сорок вражеских планетолетов. Потеряв в результате первого удара почти третью часть своего флота, силы вторжения оказались ошеломлены и дезорганизованы. Пилоты планетолетов по большей части пытались побыстрее сбросить скорость и войти в атмосферу Земли, надеясь, что там их не достанут. Четкий план вторжения нарушился, планетолеты входили в атмосферу поодиночке и где попало, без всякой связи между собой. Моргот потерял управление своим флотом. Тем не менее, флот вторжения смог дать 88-му соединению хотя бы символический отпор. Ответный огонь захватчиков был неорганизованным, но им удалось уничтожить четыре эскортных планетолета и повредить еще два. Кроме того, серьезное попадание получил ракетный крейсер «Де Голль». Авианосец «Претория» получил легкие повреждения, но не это оказалось самой большой неприятностью. Первый же выстрел с кораблей вторжения поразил насмерть единственный планетолет 88 – го соединения, с помощью которого эту войну можно было закончить в несколько дней. От прямого попадания в энергетический отсек взорвался крейсер первого класса «Индианаполис».

Два звездных флота обменялись ударами на орбите, пройдя друг под другом – флот вторжения имел большую скорость, чем эскадра землян, хотя и не намного. Планетолеты Моргота входили в атмосферу над Северной Атлантикой. Там их встретил второй эшелон обороны – две эскадрильи истребителей – перехватчиков F-101B, 48 устаревших, но весьма зубастых «Вуду», каждый из которых был вооружен двумя неуправляемыми ядерными ракетами «Джини». Их атакой руководил Расселл Бартон с борта «Эйприл Фест». Один из перехватчиков не сумел выйти на цель из-за неприятностей с локатором, но остальные атаковали снижающиеся в облаках пламени вражеские планетолеты, словно сорок семь самураев – или камикадзе – их ракеты имели дальность всего десять километров. Им удалось повредить шестьдесят четыре планетолета, поразив их восьмьюдесятью двумя ракетами. Несколько снизившихся раньше других шаттлов попытались выпустить своих аэрокосмических крабоидов для противодействия истребителям, за что и поплатились. «Вуду» подходили к ним на дальность уверенного пуска и всаживали ракеты в широкие вакуум – створы шаттлов, из которых один за другим выстреливались крабоиды. Боеголовки ракет срабатывали внутри планетолетов, где не было никакой защиты. Таким образом было уничтожено еще восемь шаттлов. Кроме того, «Вуду» сбили ракетами «Фолкон» еще около дюжины успевших стартовать крабоидов, но и сами потеряли четырнадцать машин. Поврежденные планетолеты совершили неуправляемую посадку в океан, а, выражаясь проще, плюхнулись в воду и утонули.

Однако оставшаяся часть флота противника – более тысячи планетолетов – продолжала идти на посадку по не рассчитанным заранее траекториям. Эти планетолеты прошли выше перехватчиков, перемахнув через Гондор. На этом пути их потрепали антиракеты третьего эшелона оборонительной системы. Пятьдесят ракет «Спартан» было выпущено со стартовых площадок в области Ламедон. Сорок из них поразили цели.

Мощные боеголовки «Спартанов» били насмерть. Еще сорок планетолетов Моргота, превратившиеся в исковерканные пылающие кучи металла, врезались в мрачные скалы Хмурых гор. Но силы были слишком неравные. Тысяча пятьдесят два планетолета сил вторжения сумели выполнить свою задачу. Далеко не все они сели благополучно, многие были повреждены во время прорыва. Девяносто один шаттл разбился при посадке. Большая их часть приземлилась в жарких, безводных пустынях Харада. Остальные сели севернее, в Черной стране, и еще дальше к северу – в Восточных степях. Из всего флота Моргота только один планетолет выполнил заход на посадку согласно первоначальному плану. Благополучно избежав поражения всеми тремя эшелонами обороны, он закончил полный виток вокруг Земли, погасил скорость и пошел на посадку в Валиноре. Однако он был обнаружен планетолетами охранения. По вражескому шаттлу было выпущено пять ракет, но он уже шел по траектории снижения. Два взрыва немного изменили эту траекторию, полностью лишив вражеский планетолет возможности управляться. Поврежденный шаттл прочертил небо, как огненная стрела, и рухнул в полях к югу от Валимара.

Когда на орбите началась перестрелка, команда проникновения некоторое время наблюдала за ней, но затем возникли более неотложные дела. С Эзеллохара прибежал незнакомый эльф и сообщил, что при уборке территории, весьма загаженной в ходе драки, было обнаружено несколько предметов, которые могут представлять интерес для «мудрых». Селестиэль особенно заинтересовалась мечом балрога. При ее возросшей силе он мог оказаться полезен и ей самой, и всей команде.

– Я хочу взглянуть на этот меч, – сказала она Лугареву, – Поедем на Эзеллохар. К священному кургану их доставил 5АБВФГ6 – Р8. Тэлперион снова светился, его серебряное сияние разгоняло ночную тьму. Меч балрога лежал, наполовину припорошенный пеплом сгоревшей травы, светясь тусклым багровым светом. Нашедшие его эльфы побоялись даже притронуться к нему.(И правильно сделали). Селестиэль склонилась над мечом и довольно долго разглядывала его, не говоря ни слова. Все остальные стояли в стороне и молча ждали, обеспокоенно поглядывая на небо. Отсветы взрывов какое-то время еще мелькали на востоке, но вскоре все затихло. Бэнкс, которому надоело ждать, открыл банку пива и начал что-то жевать. Селестиэль вдруг выпрямилась, простерла руки над мечом и начала негромко напевать длинную серию заклинаний.

– А чего это она делает? – спросил Бэнкс, с шумом отхлебнув пива.

– Тише! – шепотом сказал Ломион. – Не отвлекай ее. Она должна установить свой контроль над мечом балрога.

– Это как? – не унимался Бэнкс, прожевав сэндвич.

– Она должна наложить на меч заклятие более сильное чем то, которое на нем сейчас, – пояснил эльф. – Иначе она не сможет пользоваться им.

– А на хрена ей им пользоваться?

– Мик, заткнись! – скомандовал Лугарев. – Сейчас не время. Займи чем-нибудь свои челюсти.

– А чем? Я уже все сожрал. Багровое сияние меча, и без того тусклое, тем временем погасло совсем. Он лежал в пепле огромным мертвым куском металла. Селестиэль перевела дух, собралась с силами и тихо запела следующую серию заклятий. Лугарев увидел, как меч снова начал светиться; на этот раз свет был бело – голубоватый и более яркий, он сосредоточился на краях лезвия, а середина клинка оставалась темной. Селестиэль подняла руку с браслетом, затем навела ствол энергоконвертора на Тэлперион. Вокруг разом стало темнее. Энергия священного дерева уходила в браслет. Выждав немного, она опустила руку. Яркий луч вырвался из конуса на конце ствола и вонзился в меч. Бело – голубое сияние полыхнуло так, что все невольно зажмурились. Это продолжалось несколько секунд, потом луч погас, и вместе с ним погас свет, сосредоточенный в клинке, лишь края продолжали слегка светиться. Селестиэль подняла меч, и в серебряном свете вновь разгоревшегося Тэлпериона Лугарев смог, наконец, рассмотреть его подробнее. Даже формой своей он походил на язык пламени, только очень вытянутый. Чудовищное лезвие длиной злых полтора метра было прямым лишь на одну треть. Далее оно волнообразно изгибалось, постепенно сужаясь к острию. Мощная крестовина гарды (Лугарев не был уверен, что эта штука называется именно так, но, в конечном счете, ему было наплевать) переходила в длинную рукоять, за которую удобно было держаться двумя руками в латных рукавицах. Рукоять заканчивалась фигурной шишечкой, в которую было вделано несколько драгоценных камней.

– Я нарекаю тебя Айканар, – громко произнесла Селестиэль, подняв меч над головой. Серебряный свет Тэлпериона отразился от его полированной поверхности; к нему примешивался голубой отсвет; клинок казался сделанным из ртути, в которой отражалась небесная голубизна.

– Исконные цвета нолдоров – серебряный и голубой, – негромко произнес Гил-Гэлад. – И имя хорошее, подходит такому мечу.

– И что оно значит? – спросил Бэнкс, обрадованный тем, что уже можно говорить.

– «Яростный огонь», – ответил Гил-Гэлад.

– Жуткая штуковина, – буркнул Лугарев, – Зачем такая волнообразная форма? Для стеба, что ли?

– Такой клинок называется «пламенеющий», – начал объяснять Гил-Гэлад. – Им хорошо рубить с оттягом, он режет латы, как пила…

– Да уж, оттянуться можно в полный рост, – заметил Лугарев, – Если пупок не развяжется…

Громкий рев неожиданно прервал объяснения эльфа. Большая бесформенная масса, окутанная огнем, прочертила небо и с грохотом рухнула куда-то в поля к югу от столицы Валинора.

– Что это было? – спросила Селестиэль, опуская свой кошмарный клинок.

– Поедем посмотрим, – немедленно откликнулся Р8. БС сорвался с места, будто подброшенный пружиной, и исчез в темноте. Все снова забрались на основной модуль Р8, стоявший в конфигурации автомобиля у подножия Эзеллохара. Киберноид мчался сквозь мрак, не разбирая дороги. Впереди маячили красные отсветы пожара.

– Это один из планетолетов Моргота, – пояснил Левин. – Надеюсь, он хорошо приложился, когда упал, иначе нам хреново придется… Планетолет приложился хорошо. Здоровенная масса раскаленного металла, напоминавшая арбуз со срезанной макушкой, лежала на боку.

Торчавшие из плоского среза сопла двигателей были смяты и скручены, сильно оплавлены. В обшивке, светившейся тусклым красным светом, чернели длинные широкие трещины. Трава вокруг уже выгорела, но подойти близко было невозможно – от разбитого корпуса веяло жаром.

– Градусов шестьсот, – определил на глаз Левин. Надо подождать.

– Пятьсот восемьдесят шесть, – уточнил Р8.

– Что в лоб, что по лбу, – буркнул Бэнкс. Они обошли вокруг планетолета. На нем были заметны очертания больших люков, не менее двенадцати метров высотой, но было ясно, что открыть их не удастся. От нагрева и удара все конструкции перекосились, и люки намертво заклинились.

– Давайте вырежем их лазерным лучом, – предложил Левин.

– Давайте не будем их вообще трогать, – проворчал Бэнкс, – а то как полезут эти пауки… Не обращая на него внимания, Левин связался с Т20, остававшимся в Тирионе, и попросил доставить к месту падения вражеского планетолета сильмарилловый лазер. Они ждали около трех часов, пока не услышали рев мотора 5В2 – Т20, тащившего на буксире лазерную пушку. Корпус планетолета к этому времени достаточно остыл, чтобы к нему можно было подойти. При свете фар основного модуля Т20 Левин нашел наименее покореженный люк и подвел к нему лазерную пушку. Заурчали сервоприводы, ствол лазера зашевелился, нацеливаясь на щель люка.

Яркое раскаленное пятно засветилось в щели и медленно поползло вверх. С востока послышался топот копыт, и вскоре к команде присоединился Феанор с порядочным отрядом эльфов.