Текст книги "Ад"
Автор книги: Сергей Михонов
Жанр:
Боевая фантастика
сообщить о нарушении
Текущая страница: 2 (всего у книги 28 страниц)
Дёрнулся всем телом, прикрывая свободной рукой лицо – закрывал глаза от ослепительного огня. Обозвать светом то, что полыхало даже с большой натяжкой нельзя. Одним словом – ад. И он попал, а то, что круче некуда – не сомневался.
Дышать по-прежнему было тяжело, и каждый новый вздох давался с большим трудом. Привыкнуть к температурному балансу оказалось нелегко.
"Пустыня!" – подкинул мозг идею. А иначе и быть не могло. Но как он угодил сюда? Неужели боевики из числа арабских наёмников поглумились над ним. На Афган не похоже, но всё же, кто знает, куда его забросила судьба-злодейка.
Кожа продолжала коробиться и не только на открытых участках тела, а и перчатках с обрезанными пальцами. А без них никуда – кожу с ладоней содрать недолго – вещь незаменимая и очень удобная.
Удержать гранату дольше было невозможно – до Глеба только теперь дошло: палёной плотью воняет от него и именно кончиков пальцев. Граната раскалилась, и как не взорвалась до сих пор, оставалось догадываться. Однако избавляться не спешил. Ещё бы – кольцо чеки отсутствовало и выпусти – не избежать беды.
Продолжал жмуриться. В небе творилось нечто невообразимое и отдалённо напоминало северное сияние, а здесь оно скорее всепожирающие блики огня пострашнее раскатов грома с молниями.
– Очки… – вспомнил он про солнцезащитную экипировку, и всегда была у него под рукой. Проверил её наличие в нагрудном кармане. – На месте!
Улыбка в его случае напоминала оскал – в гортань снова проник нестерпимый жар. Температура и впрямь зашкаливала, а солнце или то, что заменяло здесь его, припекало нещадно, паля беспощадно.
Каска напоминала котелок или даже скороварку. От неё вперёд гранаты и спешил избавиться Глеб, да не успел. Поблизости послышалось рычание, не сказать: принадлежало именно хищнику, но повадки живности присущи данному виду – и плотоядному.
Очки значительно облегчили визуальный контакт с окружающей действительностью. Хотя даже через них было сложно ориентироваться на местности. Блики продолжали скрывать то, что никак не удавалось разглядеть, а именно животное.
Зато отчётливо улавливались шорохи, вскоре превратившиеся в шарканье, возможно из-за наличия когтей, и… вовсе топот. Оно приближалось и довольно стремительно.
Глеб замер, изображая запекающийся труп среди бескрайних просторов пустынного ландшафта, ожидая с опаской и нетерпением встречи со здешним монстроподобным обитателем. Почему-то именно так и подумал, а никак иначе? И к чему бы это, а всё?
Ожидание далось нелегко, но больше осознание того, что кто-то вот-вот займётся тобой и не из любопытства, а с кровожадными намерениями.
Очки помогали маскировать действия. Глеб лежал с открытыми глазами, в то время как зверюге, нависшей над ним тенью, казалось: человек слеп точно младенец. Не тут-то было. У Глеба открылся рот и не для крика, а от изумления нижняя челюсть поехала в направлении ног. Он снова обжог лёгкие, захлебнулся, выдав себя.
Тварь, недолго думая, ухватила его за откинутую в сторону конечность, стремительно потащила за собой и столь резво, что Глеб не ожидал от неё подобной прыти, поскольку на первый поверхностный взгляд та показалась ему неповоротливым увальнем. Ошибка была очевидна и в дальнейшем грозила плачевными последствиями с летальным исходом.
Если б не бронежилет, ободрал бы себе спину, но и зад основательно, а ещё и ноги. Рванул руку, стремясь выдернуть из клыков монстра. Сразу не получилось, но вторая попытка уже увенчалась успехом. Он ободрал перчатку, покинув гранату в качестве подарка чудовищу. Иначе и не назвать, а уж обозвать, и то будет сказано мягко.
Далеко хищное животное не сбежало, да и не стремилось, просто с толку сбил сюрприз, а заодно и с лап при детонации. Челюсть разнесло, а с ней естественно зацепило и череп. Оно лишилось головы, завалившись массивной тушей беспомощно на раскалённую поверхность пустыни. Пока именно так Глеб решил называть про себя неизвестную местность. Хотя и солнца не видно – не разглядеть и в солнцезащитных очках то нечто пылающее, если не заметить больше – огненные облака – слепило его сквозь затемнённые линзы.
– Бры-ыр-ред… – тряхнул он головой, опуская взгляд к ногам, успокаивая глаза от возникшей спонтанно рези. – Мираж…
Лиха беда начала. Тварь или то, что являлось им в его воспалённом сознании, заинтересовала. Морду теперь не разглядишь, как и головную конечность, но зато всё иное осталось при ней. Он приблизился к туше, продолжающей конвульсивно вздрагивать. Данное обстоятельство озадачило "героя". Ещё бы – у жертвы прослеживались рефлексы. Соответственно тут даже не спинной мозг участвовал в функциональных способностях неведомого порождения, а нечто ещё и пока не доступное ему – его уму. Голова закипала как в прямом, так и переносном смысле. Каска раскалилась. Углепластик не спасал от палящих бликов огненных всполохов.
– Пекло… – лишний раз обжог полость рта Глеб и всё то, что находилось глубже вплоть до лёгких. Поспешно занялся собственной экипировкой, что следовало сделать изначально, но лучше поздно, чем никогда. Голову окутал майкой, а платком укрыл лицо. Дышать не стало легче, зато перестало жечь лёгкие. И голову больше не напекало нещадно. Однако погодное явление температурного баланса в пустыне зашкаливало и было беспощадно. Жарило нещадно. До оружия не дотронуться – того, что выполнено из пластика, а уж металла и подавно – ожог обеспечен неминуемо.
Глеб хотел проверить слюной, но её не набралось не то, что на плевок, а смочить пересохшее горло. Схватился инстинктивно за флягу. И тут же одёрнул руку, получив поверхностный ожог. В ней находился кипяток. Сомневаться не приходилось. Требовалось где-то укрыться. Но где, когда кругом ровная поверхность и не сказать: под ногами песок, встречались и камни, напоминая крупные бобы или фасоль – и также раскалены. О чём свидетельствовал дым из-под толстых подошв ботинок. Они дымились, едва он останавливался. А куда идти – и толку? На многие мили ни одной живой души, если не брать в расчёт тварь. И кто знает, какие ещё чудовища поджидают его здесь.
Подле неё он и обнаружил тень, и опять же не сказать, чтобы спасительную, но всё же лучше, чем ничего. Спрятался за тушу с той стороны, где было тёмное пятно. Оно оказалось кровью, сочившейся и тут же запекавшейся на раскалившейся поверхности несносной пустыни.
Подул ветер. Облегчения также не принёс наоборот усиление жара, словно кто-то нарочно открыл жаровню, увеличивая и без того запредельный температурный баланс.
Глеб медленно издыхал. Дыхание становилось прерывистым и продолжительным – каждый последующий вздох.
Сознание вновь начало затуманиваться, а глаза слипаться. Организм обезводился. Сонливость грозила обернуться неминуемой погибелью, но и действовать за гранью физических возможностей было нереально – убьёт себя раньше отведённого ему здесь срока. И надежды на благоприятный исход никакой.
В голове возникали образы туши твари. Она покрыта бронёй – кожа напоминала панцирный покров, состоящий из пластин. И шипы – повсюду, как грозное оружие против иных здешних хищников. Не иначе. Так чего суетиться почём зря – картина до банальности ясна. Если не удалось сдохнуть сразу в ауле, то придётся помучиться здесь с тем же успехом, а на безальтернативной основе.
Он уже ничего не ощущал, когда вдруг до него донеслось мерное тарахтение. Сначала он не придал значения назойливому звуку, продолжавшему усиливаться с каждый последующим мгновением, вдруг очнулся.
– Люди! Техника… – подкинуло сознание осознание действительности.
Рука машинально легла на лазерный дальномер. Глеб не почувствовал лёгкого жара в пальцах с ладонью, приставил его к очкам.
– Ми-и-истика… – сродни миража показалось ему то, во что он отказывался верить.
По пустыне разъезжали…
– Немцы!..
И выглядели как…
– Фашисты!?..
В такое поверить уж точно нереально – проще в тварь, тем более что вот она – осязаема – он отвалился на неё спиной. А они… далеко и…
Иная свободная конечность потянулась к оружию. Вместо "Винта" под рукой оказался "ВАЛ". Данной странности Глеб не стал придавать значения, а тому: в мотоциклете находились двое фашистов – один водитель, а иной стрелок, располагаясь в коляске у крупнокалиберного пулемёта, выпущенного в Германии 1942 году. Одежда подстать пустынному ландшафту. И в ней им жара пекла нипочём. Они чувствовали себя довольно сносно, реагируя на тех, кто кружил над ними.
Глеб сам отреагировал на то, что немцы пялились изредка, борясь с ослепительным светом пламени вместо облаков. Отчётливо уловил там некие тёмные пятна. Возможно, это были представители местной фауны, представляя собой стервятников. А если так, то соответственно немцы ждали, пока те опустятся к земле и укажут им на цель их поисков – то бишь Глеба с обезглавленной тварью. Тогда придётся повоевать – со всеми разом. И не факт, что оружие не подведёт. При выстреле из "ВАЛа" может произойти что угодно, вплоть до разрыва патрона в стволе, а то и обойме.
– Граната… – было потянулся к ней Глеб, однако понял: фашисты не настолько глупы, чтобы позволить себя подорвать – приближаться явно не спешили, и уже знали наверняка, что именно привлекало внимание стервятников пустыни.
Стрелок в коляске развернул пулемёт стволом в направлении туши твари, а водитель сподобился на обходной манёвр, желая на расстоянии объехать "добычу".
"А что если они не в курсе про меня до сих пор, и их интересует исключительно тварь, как источник пищи?" – призадумался Глеб. Хватило ума не стрелять сразу. Дал возможность мнимому противнику совершить круг почёта вокруг собственного охотничьего трофея.
И откуда только силы взялись – посодействовал адреналин. Жить хотелось больше чем когда-либо. Он ещё не отомстил за ребят – до конца. Пока последний боевик, встретившийся ему в ауле, не сгинет в аду подобном на данную пустыню – не успокоиться.
Душа и без того ушла в пятки, и не из-за немцев, выглядевших чудовищной реальностью, а крылатых существ, опустившихся на столько низко, что Глеб сумел мельком узреть, чего те представляют собой, а такое: лучше бы не видел.
Стервятники были подобны на падальщика без головы, и всё различие меж ними заключалось именно в крыльях – тот не обладал ими, зато эти и превосходили числом.
Грохнул пулемёт фашистов. Они стремились отпугнуть стервятников, а заодно, если получиться, пополнить кем-то из них свои коллекцию трофеев, присовокупив к туше наземной твари.
Глеб попятился прочь от туши, устремившись по-пластунски ползком, не забывая оглядываться по сторонам. Кто знает, откуда ему грозит очередная опасность и кто ещё способен его атаковать, неожиданно для себя провалился в зыбучие пески, оказавшиеся пещерой-норой.
– Час от часу нелегче, – схватился он за "ВАЛ".
Нападения подземного существа не последовало. То ли оно притаилось само в страхе, то ли отсутствовало, покинув убежище и сейчас так же, как и стервятники рыскало по пустыне в поисках добычи. А если хорошенько подумать и предположить, то данное убежище могло принадлежать той твари, которую он оприходовал, а точнее сама нарвалась на него на свою голову.
На сердце немного отлегло. Даже выглядывать Глеб не стремился. Здесь было значительно легче, хотя и воздух затхлым. Но лучше вонь, чем жар испепеляющий не только и не столько снаружи, сколько изнутри. Позволил себе немного расслабиться, в то время как на поверхности продолжало твориться нечто невообразимое.
До слуха спецназовца выжившего и, казалось бы, из ума, донеслась очередная короткая пулемётная очередь. Фашисты не суетились и действовали хладнокровно по ситуации. Явно экономили патроны. Боеприпасы имели обычное свойство кончаться в самый неподходящий момент.
Ими и занялся Глеб – проверкой собственного боевого снаряжения. Разгрузка на месте и все карманы в ней забиты под завязку обоймами, а те – патронами. И то, что подходило к "Винту" соответственно и к "ВАЛу", вот только расход боеприпасов несопоставим. "Винторез" ближе к карабину, а "ВАЛ" – автомат. Но в данном случае это плюс, чем минус. Иное дело, что дальность стрельбы из "ВАЛа" вдвое меньше, чем из "Винта", но не беда, и лиха начала.
Немцы в третий раз дали пулемётную очередь, а в ответ им понеслись ярые вопли стервятников, и один из них точно грохнулся о твёрдую поверхность и не сам – ему помогли. Иные понеслись прочь, поскольку их недовольные вопли стали затихать, удаляясь разом с ними.
Фрицы победили. Что не могло не задеть Глеба, но воевать с ними здесь и сейчас – хотя почему бы и нет? Ему требовалось прояснить ситуацию – то место, куда он угодил, и явно последовал провал во времени! Язык в качестве пленного немца – лучше и придумать нельзя. Вот только он в немецком, как свинья в апельсинах. Или макака в огурцах.
Собравшись с мыслями, он решительно двинул на поверхность, показавшись там с дальномером в одной руке и "Гюрзой" в иной. А то мало ли что – те же стервятники лишат его того, чего он тварь, подле которой и остановились фашисты без боязни, чувствуя себя хозяевами положения.
Пока один – и, похоже, что мотоциклист-водитель – занимался разделкой туши трофея Глеба, пулемётчик двинул со своим боевым оружием в руках наперевес к стервятнику.
Тот не лежал неподвижно, а трепыхался, пытаясь при помощи пробитых крыльев подняться в воздух.
– Выходит, не успел причинить особого вреда, – догадался Глеб. – Двинул разобраться окончательно и бесповоротно!
Последовала обрывистая пальба из пулемёта в упор. Пули ударили в голову крылатого монстра, и часть рикошетила. Пришлось добавить.
– Вот так тварь, – отметил лишний раз Глеб: с ними не всё так просто.
И какое бы чувство не испытывал к фашистам, а кроме ненависти ничего, поскольку корни его семьи уходили в блокадный Ленинград, где погибли родные по линии бабушки, а также иные по другим линиям во время той проклятой войны, теперь же приходилось отринуть всё прочь. Одному не выжить – требовалось найти помощь. Но опять же не у них, хотя, кто знает, что прояснит за счёт них, а выяснит, и, похоже, такое…
Гнал прочь дурные мысли. Немцев с голыми руками не возьмёшь – вооружены и опасны. Плюс приспособлены к местным условиям пекла.
Наконец и второй фриц занялся делёжкой добычи, пытаясь вырезать из туши стервятника особо лакомые куски.
То, чему далее стал свидетелем Глеб, повергло его в шок. Фашист прильнул к ране стервятника и принялся пить с жадностью, поглощая кровь или то, что заменяло крылатому монстру её.
– Неужели это единственный источник влаги в данном регионе?! – растерялся Глеб.
Вспомнилась школа жизни. Нечто подобное приходилось делать самому – и даже употреблять в пищу сырые органы зверья, всего лишь посолив, не взирая на опасность заражения глистами.
Вот и немцы довольствовались тем же меню, и в рацион питания входила кровь – и только. Куски мяса тварей они раскидали по крупным камням – запекали.
– Знать и впрямь напились, собираясь пожрать… – осознал Глеб: самое время брать их, пока они разнежились, потеряв всякую бдительность.
А тут ещё оказалось: у фрицев нашёлся "шнапс". Они напились. Жара сыграла с ними злую шутку. Их развезло. Свалив добычу в коляску, стрелок расположился позади водилы, покинув пулемёт. Из оружия карабин за плечом на спине. И пока дотянется до него, а возьмёт в руки…
Действия Глеба были решительными. Он стремглав выскочил из убежища твари, сокращая молниеносно расстояние до мотоциклета с опьяневшими немцами. Едва не упустил их. Те успели запустить магнету, и даже тронуться с места, да остановила автоматная очередь по колёсам. Одно спустило – переднее – и немцы завалились вместе с мотоциклетом.
Встать на ноги не позволил странного вида тип.
– Хенде Хох! – выкрикнул Глеб, тыча оружием.
– Найн… – заулыбались странным образом фрицы. – Гитлер капут! Их бин натюрлих? Яволь? Комрад! Но пасаран!
– Ах вам посрать! Тогда и мне на вас! Ещё одно неверное движение и расстреляю нахрен!
– Найн! – потянулся фриц рукой к карману. И вытащил оттуда не совсем белый лоскут.
– Сдаётесь? И это правильно! – уведомил Глеб, подхватив у фрица винтовку. Запретил приближаться к мотоциклу. – Шнеля!
Он погнал их в сторону логова твари.
– Найн! Нихт шизен… – занервничали фрицы. Они-то решили: незнакомец стремиться расправиться с ними – добыть тварь, окопавшуюся там. Столкнул, и сам подался следом.
– Ун партызан? – выдали немцы.
– Ага, типа того, – уверил Глеб.
Немцы повеселели, опустив руки без разрешения.
– Хенде Хох!
– Хо-хо… – посмеялись они, оценив юмор незнакомца.
– Фашисты! Ещё и издеваются!
Глеб выстрелил в потолок, пугнув пленников. Те переглянулись меж собой. Похоже, до них дошло, что произошло. Кивнули следом наверх.
– Их бин яволь цурюк?
– Яя, – подтвердил Глеб.
– Их – Ганц. Яволь – Фриц…
– Ну точно, фашисты! Одно слово – фрицы!
Те пытались заговорить с ним.
– Толком скажите: где я? Куда попал? Ну! Ферштейн?
– Яя… – подтвердили Фриц и Ганц кивками одобрения – тем, пока было чем, не собираясь терять. – Пекло! Ад!..
– Ещё скажите: преисподняя сродни чистилища…
– Яя… Натюрлих…
– Ну да, так я вам и поверил – небось, Египет и 1943 год?
– Найн…
– А если пристрелю – выстрелю! Чё тогда скажите?
Немцы в недоумении пожали плечами.
– Будет гнать, русская речь вам знакома не понаслышке! Вы взяты мной в плен! Я – русский офицер! Правда из иного тысячелетия и… А… Что с вами говорить – только мучатся! Как отсюда выбраться?
– Найн…
– Вы иные слова знаете на своём языке, пока не вырвал вам, и сами являетесь ими для меня! Ферштейн?
Немцы заговорили наперебой по-немецки. Ни одно слово не было знакомо Глебу.
– Не тот я иностранный язык изучал в своё время в школе! Знал бы, усиленно корпел над немецким! Швайн!..
– О, яя…
Немцы вспомнили про тушу твари.
– Типа она и есть, когда сами! То моя добыча! А ваша – стервятник, если на то пошло!
И немцы пошли.
– Стоять – бояться! Куда собрались?
Немцы вновь переглянулись. Незнакомец пугал их, опровергая собственные высказывания, меняя мнение столь быстро, что они терялись в догадках, чего ещё ждать от него, но то: ничего хорошего – очевидно.
Глеб решил уступить, не став тупить, однако оружие экспроприировал, заставив немцев восстановить мотоциклет. Те занялись починкой – замены пробитого колеса на запаску, прикреплённую с обратной стороны коляски.
Работа затянулась. Жара сделала своё дело. Палило нещадно, а точнее беспощадно. Глеба так и подрывало обменяться с фрицами их амуницией, поскольку те чувствовали себя в ней, точно рыба в воде, а сам, как она же, но на льду – точнее сковороде.
Когда с работой было покончено, он занял место пассажира позади водителя, загнав стрелка в коляску, попутно заставив выкинуть все съестные запасы.
Ганц заартачился.
– Найн…
Но толку – всё без толку. Всё оружие сейчас было у незнакомца, так и не представившегося им, и продолжавшего грозить расстрелом на месте. Уступил.
Пулемёт девать было некуда, пришлось Глебу вернуть его стрелку, и держать на мушке "ВАЛа".
– Даже и не думай – убью! – предупредил он его: если что – тот попытается направить против него – кончит на месте без суда и следствия с соответствующими летальными последствиями.
– Яволь… – закивал одобрительно Ганц.
– А ты чё стоишь – погнали! – наехал следом Глеб на Фрица. – А куда – и сам знаешь! Хотя…
Глеб призадумался: к немцам ему не хотелось ехать.
– Где тут у вас русские люди? Везите меня к ним! И не дай вам Бог обмануть!
Фашисты перекрестились на манер католиков.
– Хм, надо же, христиане! А ведёте себя точно нехристи! Папы на вас нет! То бишь Сталина!
– Гитлер капут! Гуд?
– Ага, я для вас – типа Робина! Но русский, а не натовец! От винта!
Рука не опускалась с пускового механизма – ладонь, как обхватила рукоять "ВАЛа" – так и палец с курка.
Трясло. Кругом бездорожье. И хорошо ещё, что поверхность без особых рытвин и выбоин.
Немцы смотрели в оба глаза – каждый, не забывая о том, что творилось не только в округе, но и над головой.
Стервятники продолжали кружить над ними. И становилось их всё больше. Один раз Ганц обернулся назад, и не на незнакомца. Волновали трофеи. Там уже объявились падальщики.
Глеб лишний раз отметил про себя: вовремя они снялись оттуда, иначе бойни с тварями и монстрами не избежать.
– Вот попал, так попал! Это ж надо было так согрешить…
В голову лезли дурные мысли. Пустыня напоминало пекло, о котором упомянули фашисты и даже в некотором роде ад.
– Что-то будет дальше, а такое…
Глеб не сомневался: всё самое интересное, оно же ужасное – у него впереди. И долго им даже втроём не продержаться. Накаркал. Немцы занервничали. Послышалась их речь меж собой скороговоркой. И оба по остановке мотоциклета уставились на незнакомца. Им требовалось оружие, а соответственно разрешение на его применение.
– Ну смотрите, фрицы и ганцы, ежели шо – я вас из-под земли достану! – положил Глеб демонстративно руку на гранату. – Чая не предлагаю, но "лимоном" накормлю вдоволь!
– Яволь! Яя… – утвердительно отреагировали немцы. И показали куда-то вдаль, полагаясь на бинокль, заинтересовавшись аналогом незнакомца. Ещё бы – лазерный дальномер превосходил их оптику, и имелась на автоматическом оружии. Так что оспаривать превосходство оснащения незнакомца в вооружении не требовалось. Попутно немцы опасались не столько его, сколько здешних монстроподобных обитателей.
Видно было: они ждали встречи с чудовищем. Гигант и появился на дальнем горизонте. Остановился, всматриваясь и принюхиваясь ко всему, что привлекло его внимание. Быстро сфокусировался на троице оседлавшей мотоциклет. Двинул к ним неспешно, а затем значительно ускорился.
Ганц что-то закричал Фрицу, и тот рванул с места, выбрасывая из-под колёс мотоциклета раскалённую крупку.
– Гони! Газу! Ходу… – был того же мнения с ними Глеб.
Далеко они не уехали. Снова остановились. Чудовище не отставало от них. Надежда на то, что оно отвлечётся от них на их трофеи, терзаемые падальщиками и стервятниками, не увенчалась успехом.
Стало очевидно: без боя никуда. Он приказал немцам развернуть мотоциклет пулемётом на чудовище, сам приложился к оптическому прицелу "ВАЛа" одним глазом, иным не стал зажмуриваться, а скосил на фашистов. Тем было не до него. Цель изначально определена – и угроза исходила от зверюги-гиганта.
– Эх, ща бы сюда гранатомёт, али реактивный огнемёт… – вспомнился Глебу арсенал Лопухина. – За них! За братьев по оружию!..
Он выстрелил, целясь в морду чудовищу, надеясь угодить по злобным очам, налитым кровью. Туда же всадил и Ганц. Чудовищу хоть бы хны. Калибр коим обладали люди не остановил зверюгу. Гигант продолжал нестись, не замечая града пуль, барабанящих ему по черепной коробке – плющились и отлетали рикошетом в стороны.
– А-а-а… – разошёлся не на шутку Ганц.
Подстать ему валил из карабина Фриц. Даже Глеб расстрелял одну обойму на 20 патронов впустую. Наказал покинуть мотоциклет.
Немцы не послушались, не желая расставаться с техникой. Без неё тут и впрямь никуда – туго. Но намного ли хватит бака с горючим. Туда Глеб и сунул чуть погодя гранату, отпрянув в сторону и падая в иную нору, куда провалился Фриц, а Ганц следом за ним спеша на выручку.
Взрыв нарушил планы гигантской твари, а иная – людей, оказавшись на месте в логове.
Кругом смерть и царила в пекле.
– Фриц! – зашёлся Ганц.
– Га-а-анц… – оборвался голос Фрица.
Тварь в логове пожирала его на глазах у напарника с Глебом. В неё и выстрелили, не сговариваясь, а заодно и Фрица, умертвляя вперёд пожирателя, избавляя от лишних мук.
Пулемёта немца хватила за глаза. Он в первую очередь лишил хищную тварюгу зрения, а начатое им довершил Глеб.
От Фрица осталась верхняя половина туловища, нижняя исчезла в сомкнутой пасти. И не разжать, как не старался Ганц. Логово послужило одному из них могилой, благо не всем троим. В то время как на поверхности продолжало твориться нечто невообразимое. Оттуда доносились душераздирающие рыки в сопровождении со скрежетом сминаемого металла. Чудовище рвало мотоциклет на части, смыкая на нём с завидным постоянством клыки.
– Пс… – поманил Глеб Ганца, увлекая за собой – перебрался через тварь с Фрицем. За ней и укрылись. Вовремя. Вскоре чудовище занялось ими, принявшись за раскопки логова.
Хоронить Фрица не пришлось, зато самим и за тварью, которой почему-то побрезговало чудовище. И осталось загадкой. Ганц ничего толком не смог прояснить, а может попросту не хотел, потеряв напарника.
Глеб понимал его, разделяя те же чувства, и были сопоставимы с тем, когда он терял бойцов собственного отряда. Несчастье объединило непримиримых врагов. Отныне предстояло держаться друг за друга, а иначе никак и не выжить в этом аду.
Пекло получило свою очередную жертву – твари, насылаемые на людей неизвестно кем и откуда, а являлись отовсюду.
– Как же так, а попал, и сюда? Но опять же куда? – множились вопросы у Глеба, а ответа ни на один не находил.
Перестав сходить с ума, отвлёкся на Ганца, удружив карабин Фрица. Пулемёт вещь надёжная, но таскать его по жаре без воды и еды нерентабельно. Да и кидать просто так за глаза – чревато. Дождавшись стервятника, они пополнили запас провизии.
Теперь уже Глеб сам уподобился кровопийце, припав к ране крылатого монстра, и лишь затем удосужился рассмотреть его. Вместо перьев повсюду чешуя, подобно пластинчатому панцирю и довольно прочная, как броня. Даже возникла идея содрать её с него и попытаться сделать нечто взамен бронежилета. Не хотелось тратить драгоценного времени и тем более сил. Вскоре здесь объявятся те, с кем уже не раз познакомились, а пришлось пострелять и повоевать. Да и боеприпасы требовалось беречь не меньше собственной жизни. Пистолет разве что пригоден застрелиться от безысходности. Не тот калибр – пробивная мощь. А ослепить тварь в ближнем бою не факт – и удастся отбиться или лишить жизни, скорее она стрелка, прежде чем сдохнет сама.
…Глеб не помнил, сколько уже времени провёл в неведомом ему измерении и куда вёл Ганц – нынче всё равно, хоть к фашистам, хоть ещё к кому. А тут очередная новость, благо, что не напасть, хотя как знать. Те, кто повстречался им издалека, мог запросто напасть.
– Люди… – не поверил Глеб своим глазам – прозрачные стёкла могли врать, поэтому дополнительно положился на лазерный дальномер, приставив к очкам. – Финиш…
Он уяснил: они пришли.
– Доходились мы с тобой, аки доходяги… – проступила полная растерянность с прострацией в словах и действиях незнакомца. Рука с дальномером опустилась сама собой.
Глеб даже не удосужился иной взяться за "ВАЛ". Смысл? Такое узришь нечасто. И…
К ним приближались воины древности, гремя щитами и латами, а также копьями и мечами в ножнах. Ноги были заключены в сандалии.
– Ромеи… – выдал Ганц.
– Вот и мне показалось: они – римляне… – согласился Глеб. – Легион…еры…
Заметив противника, они перестроились на ходу, выставив вперёд щиты, укрываясь за ними, и пиками с длиной лезвий в локоть. Да ещё поблескивая металлическими шлемами, на фоне коих выделялся один своей поперечной щёткой.
– Центурион!? – удивился Глеб.
Когда чему тут поражаться? После тварей даже рад был бы тем самым боевикам, с коими не удалось окончательно поквитаться за отряд. То, что было ранее – осталось в прошлой жизни, а в этой всё внове и жизнь в чудовищном мире с адскими порождениями диктовала свои законы.
Как ни крути: а смерть там – это жизнь здесь! И что если смерть здесь – возвращение к жизни там или ещё где-то? И неизвестно где, а застрял Глеб и впрямь в аду. Всё больше склонялся к подобной версии.
– Выходит, и впрямь нагрешил! – решил он напоследок – перед встречей с римлянами, и пока что не особо мирно настроенных в отношении них. Вопросительно покосился на Ганца, ожидая, что станет делать фашист, а он соответственно уподобиться ему.
Тот выстрелил для острастки в воздух, и двинул навстречу римскому воинству с опущенным вниз стволом карабина. А затем резко повернул в сторону. Глеб проследовал за ним.
Они уступали легионерам свою добычу.
– Неслабо так… – отметил Глеб. Он не привык сдаваться, а тем более уступать. Но куда деваться.
После того, как воины центурион в количестве двух десятков, как успел насчитать Глеб, расправились со стервятником, деля добычу, тот направился к ним и явно для разговора, скорее всего подобного на мирные переговоры по устному перемирию заключённого изначально Ганцем.
Зазвучала речь близкая к латыни. Немец взял на себя роль переговорщика. Глеб уступил, а после пытался выяснить: до чего тот договорился с центурионом.
– Что те сказал этот напыщенный петух? Кудах-тах-тах… – изобразил незнакомец, то с кем сравнил ромейца.
– Шнеля, – коротко обрубил Ганц.
– Ах ты, немец! Одно слово – фашист!
– Найн… – напомнил тот. – Гитлер капут!
– Ща те самому будет! – опасался Глеб оказаться в рабстве у римлян-ромеев. – Спартак – чемпион! Вот так вот как-то!.. Русские не сдаются!..
Центурион и ухом не повёл на заявление чудаковатого типа из будущего, столкнувшегося здесь с ним. Похоже, он повидал уже подобных типов и не раз, сталкивался с ними воочию.
– Что за земля? Не Обетованная! Скорее и впрямь ад…
– Тартар… – протарахтел коротко ромеец, что на их языке означало то же самое – пекло сродни преисподней.
– МГЛА —
Со стороны Глебу чудилось: римляне вовсе не замечают жара. Пекло им было нипочём. Это был и впрямь пустынный легион – они из аналогичного войскового соединения.
– Всё-таки Египет – граница близ Израиля с Суэцким каналом поблизости, – предположил он в очередной раз примерно куда попал, а то, что случился временной провал и на родной планете Земля – не сомневался. Но небо…
…Он снова попытался взглянуть вскользь на дальний горизонт небосклон. Нечто стало меняться, в ярко-слепящие краски огненных всполохов вплетались тёмные пятна, напоминая дымные следы. Похоже, что день в адском пекле подходил к своему логическому завершению, того и гляди: наступят долгожданные сумерки. А соответственно можно будет перевести дух.
Вздохнуть облегчённо не получилось, а тут ещё и римляне заторопились. Центурион спешно подал команду, заорав во всю глотку, словно она у него была из свинца – он не чувствовал огнедышащего жара пекла.
Римляне ускорили шаг – и значительно. Как у них это получалось, Глебу оставалось дивиться. Он был поражён действиями "адского" легиона.
– Принципы… – пояснил коротко Ганц.
– А понял – принципиальные парни попались… – всё-таки было тяжело общаться Глебу на словах, да и при помощи жестов – следовало экономить силы. Не поэтому ли немец всегда говорил коротко и по-военному. Привык. Вероятно давно здесь, во всяком случае, дольше Глеба. А вот ему всё здесь в диковинку.
Римляне понемногу стали отрываться от них. Ганц ещё пытался идти какое-то время наравне с ними, но они продолжали наращивать темп ходьбы, уходя в отрыв. Пару раз центурион бросал искоса взгляд назад. Если бы ни его яркая щётка на шлеме, Глеб давно потерял его с воинством. А так всякий раз реагировал на гребень.