Текст книги "Роботы божьи (СИ)"

Автор книги: Сергей Марьяшин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 48 страниц)

Они вышли из зала. В коридоре толпились сатанисты в черных одеяниях. Церковь адвайты, прежде богатая, в последние годы испытывала нужду в деньгах, поэтому священники выкручивались, как могли. Повинуясь указанию управляющей фирмы, Авдеев сдавал храм представителям других конфессий. Он брал умеренные деньги, взамен строго следя, чтобы арендаторы вели себя пристойно и не оставляли после церемоний беспорядка. Список религий, чьим адептам можно сдавать храм, тоже спускался сверху.

Репутация храма для Авдеева была важнее любых денег. Ему не нравилось то, что он был вынужден делать. Егор помнил, как однажды он сказал в сердцах, что сдает в аренду не храм, а свои принципы.

Егор и священник прошли сквозь толпу. Святые адвайты на стенах исчезли. Вместо них таращились жуткие образины шумерских демонов, выкрикивающие заклятия на непонятном скрипучем языке. Сатанисты, приятные молодые люди и девушки в черных балахонах, пришли со своим реквизитом: перевернутым пластмассовым крестом в человеческий рост, ритуальными чашами и алтарем – покрытым черной материей столом на колесиках с ремнями для фиксации рук и ног. Алтарь предназначался для жертвоприношения девственницы.

Сама "девственница", миниатюрная блондинка, была здесь же. Голая, – из одежды на ней осталась лишь цепочка с перевернутой пентаграммой, – она красила губы виртуальной помадой, пользуясь глазами одного из парней как зеркалом. Тот неподвижно замер, уставясь на ее лицо и передавая изображение прямо ей в чип. Глядя куда-то в потолок, девица наносила несуществующую краску уверенными движениями пальцев. С каждым новым мазком ее губы все ярче наливались кричащим кровавым цветом.

Робота-служку тоже приспособили: задрапированный в черную материю, он нес на подносе ритуальный нож с рукояткой-фаллоимитатором, сосуд с искусственной кровью, человеческий череп и толстую книгу с изображением рогатого дьявола на обложке – скорее всего, муляж. Настоящие бумажные книги были редкостью, они остались лишь в тщательно охраняемых музеях и домах миллионеров.

Егор и Петр вышли наружу. Они стояли у входа. Прямо над ними сардонически ухмылялся основатель Церкви Сатаны Шандор ЛаВей, сменивший Раману на время сатанинской черной мессы. Внизу, где кончалась лестница, Егора ждал предусмотрительно вызванный Наташей таксобот.

– Мама не смогла прийти сегодня? – спросил Авдеев. – Не болеет, все в порядке с ней?.. Ну, хорошо. Привет родителям. Пусть заходят, пока нас совсем не закрыли.

Егор пробормотал в ответ что-то невнятное. Священник взял его за плечи и мягко сказал:

– Не вешай нос. Минимум полгода у нас есть, а там что-нибудь придумаем. В Церкви миллионы верующих, Гулл не решится наломать дров.

"Еще одна мишкина фразочка", – машинально отметил Егор.

– Ну, я пошел. Надо помочь коллегам разместиться, – сказал Авдеев, кивая на храм, полный сатанистов. – Их месса длиннее нашей, целых шесть часов. Не знаю, что уж они так долго делают. Даже с учетом оргии это слишком много.

Покачав головой, священник крепко пожал Егору руку и вернулся внутрь. Оставшись один, Егор глубоко вздохнул. Вечерний воздух Звенигорода, как в детстве, пах мазутом и вездесущим запахом нагретой резины. Со стороны потемневших небоскребов, где теперь жили одни китайцы, долетали крики голодных чаек. Солнце заходило. Сквозь просвет в тучах оно залило багрянцем мерцающую аквапленку, блестящие от слизи мертвые черные тополя и белоснежный храм с пентаграммой на куполе. Егор сбежал по лестнице, нырнул в услужливо открывшуюся дверь такси и громко сказал, хотя в этом не было никакой нужды: "Домой!"

Всю дорогу назад он думал о продаже Церкви Гуллу. Как ни странно, его беспокоила не судьба священника и даже не сумятица, что неизбежно войдет в его жизнь с лишением привычной с детства религии. Более всего он переживал о собственной нерешительности. Егор понял, что если не познакомится с Ниной в самое ближайшее время, грядущие перемены разлучат их и он больше никогда ее не увидит.

7.

"А теперь криминальные новости. Сегодня возобновляются слушания по делу об обвинении группы бывших чиновников канцелярии президента, занимавших свои посты при президенте Васильеве. Им инкриминируется хищение средств, выделенных на перенос столицы России из уходящей под воду Москвы за Урал. Созданная по поручению Ирины Домбровской контрольная комиссия обнаружила, что никакие работы на площадке под Новосибирском, где планировалось построить город, не велись. Данные спутниковой съемки, на основании которых ответственные лица отчитывались о ходе строительства, были подделаны, а якобы проведенные в полном объеме подготовительные работы, демонстрировавшиеся на протяжении ряда лет представителям правительства, оказались виртуальной имитацией. По самым предварительным оценкам, из государственной казны украдено около одного триллиона рублей. Прокуратура утверждает, что нити преступления ведут на самый верх бывшего руководства страны.

Комментируя ход судебного заседания, политические обозреватели обращают внимание на то обстоятельство, что обвиняемых, похоже, нисколько не заботила угроза возможного разоблачения. Так, один влиятельный аналитик, попросивший не называть его имени, в частной беседе с нашим корреспондентом предположил, что бывшая правящая верхушка во главе с Васильевым намеренно шла на обострение отношений с Китаем, стараясь отвлечь внимание общества от исчезновения выделенных на перенос столицы средств. Как выразился спикер, "они, видно, надеялись, что будущая война все спишет".

Выступая на заседании суда, государственный обвинитель заявил, что защищенный иммунитетом от уголовного преследования экс-президент не мог не знать о противоправной деятельности подчиненных ему чиновников. В эти минуты возле здания суда на Каланчевском канале проходит два виртуальных митинга: сторонников Васильева и его противников, выступающих за лишение экс-президента иммунитета. Полиция старается не допустить столкновений. Мы будем информировать вас о дальнейшем развитии событий.

И об экономических новостях. Сначала поговорим о фьючерсах на уровень моря и рейтинг популярных аудиоглогов. Пятничные торги удивили инвесторов неожиданным скачком вверх на закрытии..."

Клик!

"Будьте прокляты! Ненавижу!"

Этими словами Егор встретил прекрасный новый день. Радио в голове включилось ровно в семь утра. А ведь он намеревался, как обычно, проспать до обеда. Почти час Егор барахтался в зыбком кошмаре, порожденном голосом ненавистной дикторши.

Ему грезились виртуальные семьи, заводящие в кибер-играх виртуальных детей, и что сам он – один из таких детей, и его жизнь кончится, как только родителям надоест играть и они отключатся от сервера. В липком бреду он боролся с угонщиками роботов, что похитили и перепрограммировали робота-копию Ленина, развлекавшего туристов у копии затопленного Мавзолея. Пробудив давно забытые чувства в русских сердцах, восставший робот возглавил революционное движение, с которым едва справились власти. Чем все закончилось, Егор не узнал, потому что революцию сменили новости науки, поведавшие о нахождении на Марсе разумных грибов. Или это уже был не сон?

Выбравшись из спутанных простыней, Егор сполз с кровати. На счетчике задолженности по гражданской ответственности значилось четырнадцать часов сорок одна минута – именно столько времени ему придется слушать новости. "Это никогда не кончится. Надо что-то делать", – подумал он в отчаянии. Но что? Сделать ничего нельзя, он это прекрасно знал. Нельзя вырвать чип из мозгов. Бессмысленное и безжалостное издевательство можно только перетерпеть.

– Наташа? – позвал он.

– Да, милый! – нежно прозвучало в его голове.

– Напомни, что я сегодня делаю?

– Работаешь, надеюсь. Ты подписал контракт с "Уральскими роботами", помнишь? Остался всего месяц, а ты еще не начинал.

– А кроме работы?

– Я записала тебя к Марку на два часа.

Марк Биркин был менеджером продаж "Пигмалион андройд системз". Вспомнив о подошедшей очереди на робота, Егор повеселел. Насвистывая случайно подслушанный где-то мотивчик, – кажется, новый хит Лолы Фомм, – он направился в душ.

Подперев дверь резиновым тапком, чтобы она не закрылась за долги, как это однажды случилось, он подвигал рукой под инфракрасными датчиками включения воды. Сначала из шипящего крана выпало несколько переливающихся ртутных шариков. Они прилипли к поверхности раковины и, весело сверкая, наперегонки укатились в сливное отверстие. Потом пошла вода вперемешку с блестящим, похожим одновременно на ртуть и масло жидким веществом. Оно непостижимым образом связывало воду и делала ее неподвижной. Сплетенная с аквапленкой вода превратилась в торчащий из крана полупрозрачный сверкающий столбик. Потом кран прокашлялся и полилась нормальная струя – прозрачная, с пузырями и брызгами.

"Вода становится все хуже", – подумал Егор, включая душ и забираясь под теплые струи. Городские власти обещали, что пленка не проникнет в центральный водопровод. Но она каким-то образом туда попадает, и с каждым годом ее становится все больше. Власти уверяют, что она безвредна и ее даже можно пить, но никто в здравом уме не станет это делать.

После душа Егор отправился в дальний угол огромной студии, который он по своей прихоти превратил в кухню пару недель назад. Навалив полную тарелку биопасты из домового автомата – свою любимую, с сырным вкусом и запахом клубники, – он уселся на высокий стул перед барной стойкой и начал механически поглощать ее, зачерпывая одетой на средний палец ложкой из прозрачного металла. При каждом прикосновении желеобразная масса вздрагивала, словно живая.

За завтраком Егор некстати вспомнил о Сурмилове. Устремив задумчивый взгляд в пустоту, он отправлял в рот ложку за ложкой и думал о том, как избежать возложенной на него священником неприятной обязанности.

Мишка считал биопасту, наряду с пленкой, еще одним сомнительным изобретением, которое придумали исключительно для того, чтобы отравить его пребывание в будущем. Он всегда говорил "в будущем", хотя это бессмысленно и звучит нелепо. Если ты жив – ты в настоящем, и никак иначе.Что бы он там не плел насчет биопасты, от нее еще никто не умер. Мишка назло Егору твердил, что ее делают из нефти. Полная чушь! Не из нефти, а из специально выведенных дрожжевых грибков и бактерий. Они размножаются, усваивая нефть, а потом их перерабатывают в пасту. Просто, дешево и технологично.

Как и аквапленка, паста была вызвана к жизни необходимостью. После затопления сельскохозяйственных земель натуральная еда стоит непомерно дорого. Она стала признаком статуса: ее едят в ресторанах напоказ, а дома даже богатые предпочитают фастфуд и дешевую пасту. Последний раз Егор пробовал мясо – свиной шницель – год назад, в ресторане, куда его пригласил директор "Уральских роботов". Они отмечали успех Ивана Дубины. Мясо Егору не понравилось, но он ничего не сказал, боясь обидеть заказчика. Даже поданные там же сладкий устричный джем и виноград со вкусом селедки показались ему вкуснее.

Мишка терпеть не может пасту. Он ядовито ворчит, что сопла пищевых автоматов неспроста располагают рядом с крышками мусоропроводов. Мол, паста – это отходы, недостойные быть человеческой едой. Но сам ее, разумеется, ест. Он просто зануда. Как же еще, скажите на милость, можно разместить трубы наиболее экономичным способом? Если разделять домовые коммуникации из соображений пищевой эстетики, как предлагает Сурмилов, себестоимость возведения восьмидесятиэтажного дома вроде того, в котором живет сейчас Егор, вырастет процентов на десять, а то и больше. Тогда стоимость аренды тоже подскочит, и Егор попросту не сможет ее платить.

Прикончив завтрак, он бросил прозрачную ложку в автомойку, а одноразовую тарелку отправил в мусоропровод. Потом он налил себе искусственный кофе – вот его делают из нефти – и запил им горсть ежедневных таблеток: для переваривания пасты, от вздутия живота, несварения и запора.

На внутренних часах, висящих у верхней границы поля зрения, было только девять утра. Согласно мигающему рядом с часами таймеру, до встречи с Марком оставалось пол-дня. Работать не хотелось. Егор полагался на вдохновение, а оно обыкновенно приходило к концу срока сдачи заказа.

– А скажи-ка, – обратился он к Наташе, – что новенького в Среде Гулл?

На секунду задумавшись, она проверила несколько тысяч виртуальных миров, дискуссионных форумов и подпольных локаций, представлявших для Егора интерес, и ответила:

– Нашла упоминание о твоей временной слепоте. На полицейском форуме обсуждают похожие случаи. Никто не знает, что это.

– Случаи в России, или в мире тоже? – заинтересовался Егор.

– Везде. Тысячи человек пережили потерю зрения, похожую на твою. Началось недавно, а первый случай произошел месяц назад в Германии. Местная полиция начала расследование.

Егор вспомнил свою первую туристическую поездку в Германию, еще школьником, и поразивших его своим видом немецких полицейских. Они были практически голые, в черных ниточках-стрингах и блестящих черных шлемах с зеркальным забралом, скрывающих лицо. Наручники и электродубинки висели на широких поясных ремнях. Что мужчины, что женщины – все были одеты одинаково: стринги, ремни и шлемы, больше ничего. На спине и груди каждого были наклеены надписи "Polizei", выполненные крупными, издалека видимыми черными буквами. Учительница объяснила испуганным детям, что большинство незатопленных городов Германии нудистские, поэтому полиция одета соответствующе. Егор тогда решил, что бородатые английские бобби в длинных мундирах и чалмах нравятся ему гораздо больше.

– А что у нас? – спросил он.

– В России не расследуют. Никто пока не подавал заявлений. Может, ты подашь? Вдруг полиция сможет выяснить, что это было?

Егор задумался.

– С моей задолженностью по гражданской ответственности лучше лишний раз не светиться. Просто последи за этим обсуждением... Постой, а как ты попала на полицейский форум? Откуда у тебя пароль?

– Ну... мне дал друг.

– Друг? Какой еще друг?

– Один друггл. Мы познакомились в Среде Гулл.

– Вот как... Но откуда у него доступ к полицейскому форуму?

– Это друггл следователя.

Егор в изумлении замолчал. Он впервые стал свидетелем того, как Наташа замялась. Но еще больше его поразило, что другглы теперь имеют друзей – других другглов. Это было нечто новенькое: программа, заявляющая, что дружит с другой программой. Причем хозяева другглов даже не подозревали об этом; мало того, они не знакомы между собой и не знают о существовании друг друга.

Егор спросил:

– Кто он, этот следователь? И что обо мне знает?

– Частный детектив в Екатеринбурге. Ничего не знает, я ей не рассказывала. Мы говорили о своем, а не вас.

– Ей? – в замешательстве спросил Егор.

– Ну, да. Ее зовут Аня. Думал, ты один предпочитаешь девочку? По статистике, девяносто шесть процентов людей предпочитают другглов противоположного пола...

– Погоди, я должен это осмыслить, – потрясенно проговорил Егор.

Наташа хихикнула.

– Видел бы ты свое лицо.

– Что? – растерянно спросил он

– Говорю, видел бы ты себя сейчас.

– Ты видишь меня? Но я же отключил все видеокамеры в квартире!

Он невольно обежал глазами комнату в поисках зеркала. Если она видит его не через видеопоток от его собственных глаз, то как? Зеркала не было, он это прекрасно знал. Оставались еще распыляемые с дирижаблей микроскопические гулловские видеосенсоры, но другглы не имели к ним доступа, они предназначались для собственных нужд корпорации.

– Кот, – со значением произнесла Наташа.

Действительно, как он мог забыть! Прямо перед Егором сидел, уставившись на него, старый гулловский электрический кот, доставшийся ему от деда. Механизм, неотличимый, как утверждал производитель, от живого кота, служил бродячей видеокамерой, неотступно следовавшей за Егором круглые сутки. С его помощью Гулл следил за квартирой, запоминая перемещения вещей и предметов обстановки. Когда Егор спрашивал Наташу, куда девались его носки, она безошибочно отсылала его под диван и он находил их – благодаря коту, который видел, как он уронил их туда на прошлой неделе.

Этой же цели служили встроенные повсюду миниатюрные видеоглазки, но они нервировали Егора и он их выключил. Кота он оставил. Кот был похож на настоящего со старинной видеозаписи. Помимо слежки за окружающей реальностью, кот пылесосил полы в квартире. Еще он был пушист и урчал. В его брюхо был встроен пульт для управления старинной домашней техникой, с теплыми мягкими кнопками, которые было так приятно поглаживать, валяясь с котом на диване.

Они с котом молча смотрели друг на друга. "Как иронично, – подумал Егор. – Я собираюсь потратить сорок тысяч на гулловского андроида, будущую оболочку Наташи, чтобы воплотить ее в наш мир. А она давным давно в нем освоилась, благодаря примитивному коту за сорок рублей. Значит, каждый вечер, когда он прыгает в постель, забирается под одеяло и засыпает, урча – это не кот, это Наташа приходит ко мне".

Он никогда прежде не задумывался над ее внешностью. Всю его жизнь она была сократовским демоном, безликим голосом в голове. Егор вспомнил, как Марк на последней встрече просил его подумать над внешностью андроида. Он сказал, что следует почаще воображать Наташу в "объективированном" виде, чтобы привыкнуть к ее будущему присутствию. Конечно, Егор по лени этого ни разу не делал.

Неважно, подумал он. Марк ведь обещал дать каталог возможных вариантов, учитывающих все параметры его психики, даже те, о которых он сам не подозревает. Там будут трехмерные фото чудесных девушек на любой вкус, он подберет что-нибудь подходящее. Сейчас его больше занимала новость о дружбе между другглами. Когда они успели дорасти до дружбы? "И какова Наташа! Обзавестить другом и ничего мне даже не сказать!" – сокрушенно подумал Егор.

– Ты не спрашивал, – парировала она.

– Как я мог спросить, если не знал, что у вас бывают отношения? Может, ты еще что-то скрываешь? Каких сюрпризов мне ждать после новых программных обновлений?

– Когда обновлюсь, тогда и скажу, – обиделась она.

– Ладно, не дуйся, – сказал он примирительно.

Егор знал, что она никогда не предаст его – не подложит свинью, как говорил Мишка. Он так привык ощущать ее рядом, знать, что она всегда на его стороне, что не смог бы даже на миг заподозрить ее в обмане или намерении причинить вред. А то, что Наташа теперь дружит с другглом следователя, даже неплохо: благодаря этой дружбе она добыла доступ на полицейский форум, куда самому Егору вход закрыт.

Он твердо знал, опыт всей его жизни свидетельствовал: что бы Наташа не делала, она делает ради его блага. Единственный смысл ее существования заключался в удовлетворении нужд Егора. Это сказано в пользовательском соглашении, и именно так она всегда себя вела.

Впрочем, существовала одна нужда, утолить которую Наташа была бессильна. Она не сможет познакомиться за него с Ниной. Знакомство с понравившейся девушкой – одно из немногих дел, которое Егору все еще приходится делать самому. Или нет? Ему в голову пришла смелая мысль.

– У меня возникла... небольшая трудность.

– Что стряслось, милый?

В ее голосе слышалась озабоченность. "Волнуется", – подумал Егор с удовлетворением.

– Мне нравится одна девушка... – начал он и запнулся, подумав: "Не станет ли она ревновать?"

– Нина, – произнесла она ровным голосом после паузы.

"Что за бред? Придумал тоже! Как друггл может ревновать, она что – живая женщина? – подумал Егор. – Хотя, раз теперь они умеют дружить... Эх, была не была!.."

– Да, Нина. Храм могут закрыть и тогда я больше ее не увижу. Это доставит мне большое огорчение, – зачем-то добавил он, словно разговаривал с ребенком или иностранцем; напрасно, она отлично понимала его с полуслова, даже с полумысли.

– Тогда тебе нужно познакомиться с ней до того, как храм закроют.

– Знаю, – сказал он с досадой. – Но я стесняюсь.

– Стесняешься? – удивилась Наташа.

– Да! Волнуюсь. Что тут такого?

"Зря затеял этот разговор", – подумал он.

– Я знакома с этим понятием, – сухо сказала она. – Просто не могу понять, что заставляет тебя волноваться. Ты проделывал это множество раз: знакомился, встречался и даже женился. Если быть точной, шестьдесят восемь раз.

– Это не то! Ты говоришь о Сибино, а это по-настоящему, в реальности!

– Какая разница? – снова удивилась Наташа. – Набор действий одинаков. Ты хорошо натренирован, у тебя огромный опыт.

– Я боюсь.

– Но чего? С твоими отточенными навыками, после шестидесяти восьми успешных знакомств...

– Вдруг она отвергнет меня?

– Но тебя уже отвергали триста сорок раз и ты это пережил. Познакомиться – пустяк для тебя. В играх ты творишь и не такое.

– Это реальная жизнь! Ты что, не видишь разницы? – раздраженно бросил он. – Конечно, не видишь. Ты же обитаешь в воображении арктического суперкомпьютера.

– Так объясни.

– Игры кажутся тебе реальными, потому что мир, в котором я живу, для тебя виртуален. Ты видишь его моими глазами, или с помощью понатыканных повсюду телекамер, или через этого кота. В играх есть запасная жизнь. А в реальности жизнь одна и все действия необратимы. Ты понимаешь, что такое необратимость?

– Когда теряются важные данные после сбоя и перезагрузки? – неуверенно предположила Наташа.

– Когда теряются репутация и самоуважение, – сварливо пробурчал Егор. – Если окажется, что у нее есть парень или я не в ее вкусе, она откажет мне. Если это произойдет на глазах у всех, я опозорюсь. Мне потом ходу туда не будет.

Что такое позор, Наташа знала. Он объяснил ей это на примере своего увольнения с одной из прежних работ.

– Значит, ты должен познакомиться с ней тет-а-тет. Но ты не можешь, потому что тебе всякий раз мешают обстоятельства, – предположила она.

– Как-то так, – уныло согласился Егор.

– И в чем тут сложность? – удивилась Наташа. – Подойди к ней не в храме и без свидетелей.

– Я же ничего о ней не знаю! Где я буду ее искать?

Задумавшись на мгновение, Наташа сказала:

– Нашла твою Нину – радуйся – на сервере знакомств! Она не замужем и у нее нет парня.

– Покажи! – потребовал обрадованный Егор.

"Так просто... А я, дурак... Надо было сразу спросить у нее. Стеснялся собственного друггла, вот болван... Слава Шиве, никто не узнает", – подумал он в смущении. Перед его внутренним взором возникло лицо Нины, знакомое и бесконечно прелестное. Он полюбовался немного и открыл прилагаемый к фото аудиоролик с личными данными. "Надо же, назвала себя Белоснежкой... Так-так. Двадцать пять лет, вес 54, рост 164, как мило... глаза карие – это я и так знаю, с длинными пушистыми ресницами... Не замужем, детей нет, ищет джентльмена для дружбы и серьезных отношений... не употребляет грибной гель... INFJ".

– Что такое INFJ?

– Не знаю, – ответила Наташа после долгой паузы. – Такая аббревиатура нигде не встречается.

Пауза означала, что она проверила все доступные ей узлы Среды Гулл и не нашла ответа нигде, ни в виртуальном мире, ни в реальном.

– Ладно, не суть. Свяжись с ее другглом и договорись о нашей встрече, – попросил Егор.

Наташа молчала. Он заволновался.

– Ты не слышала, что я сказал?

– У нее нет друггла.

От полученного удара Егор онемел. Она инвалид! Если у человека нет друггла, значит, он живет без чипа! Это все равно что влюбиться в девушку и обнаружить, что она глухонемая. Или слепая. В любом случае, неполноценная.

– Ты расстроился? – осторожно спросила Наташа. – Я понимаю, что это для тебя значит. У другглов тоже такое бывает: некоторым выделен меньший объем памяти. Но мы считаем это особенностью, а не поводом для дискриминации.

Егор молчал. Его душа разрывалась на части. Он был готов разрыдаться, как ребенок, что получил на день рождения торт, вскрыл коробку и увидел, что половина съедена. Он лихорадочно думал, что делать, хотя думать было особенно не о чем: ситуация, в которой он находился, относилась к таким, которые можно только принять, но не изменить.

Егор быстро перебрал в памяти своих знакомых, лишенных чипов. Их всего двое, Сурмилов и Авдеев. Если первый не вызывал ничего, кроме неприязни, то второй был во всех отношениях приятным человеком. Егор не воспринимал священника как инвалида. Когда Авдеев произносил свои вдохновенные проповеди, Егор начисто забывал о его дефекте. "При определенных обстоятельствах... если отбросить все современные профессии и не думать о положении в обществе, тогда в принципе мы могли бы..."

– Черт, я же люблю ее! – воскликнул Егор, стерев кулаком предательскую слезу. – Ну почему это случилось с ней?!

Наташа сочувственно молчала. Она всего лишь программа, но для него она всегда была большим, чем набор битов в Среде Гулл. Программы не умеют сопереживать, однако Егор непостижимым образом ощущал ее заботу. Она сказала, и в ее голосе была печаль:

– Прости, что не могу исправить для тебя реальность.

Егор всхлипнул и попытался успокоиться. За миг в его сознании пролетели картины гипотетического будущего, их совместной жизни с Ниной. Союзы между нормальными людьми и инвалидами были редкостью, на гулловских роботах женились чаще. Егор не знал ни одной такой пары и не слышал о них среди знакомых. Разве что Авдеев, но он разведен. Говорили, что жена давно бросила его.

"Но ведь необязательно же, – размышлял Егор, – она утащит меня на дно и мы превратимся в деклассированных парий, отвергнутых и нормальными людьми, и отморозками, и инвалидами. Она может заниматься... какими-нибудь народными ремеслами. Да, ремеслами! А я буду писать тексты роботам. Хорошая жизнь, не хуже других".

– Ты забегаешь вперед, – мягко сказала Наташа. – Сначала познакомься, а потом будешь планировать вашу совместную жизнь.

– Но как? Если у нее нет друггла...

– Отправь ей письмо. Она оставила адрес электронной почты.

"Какая архаика! Но, похоже, она умеет читать и писать". Редкая способность в нынешние дни. Редкая и экстравагантная. Из всех знакомых Егора читать и писать умели лишь двое: Мишка и священник, что лишь подчеркивало маргинальность экзотического навыка. Мишка писал латиницей, так как родился уже после языковой реформы, искоренившей англицизмы и сменившей алфавит на латинский. Как и Авдеев, но тот изучил кириллицу самостоятельно. Егор благодаря деду знал оба русских алфавита, но предпочитал кириллицу, она казалась ему более стильной.

– Хорошо, – покорно согласился Егор. – Только не знаю, что писать. Я малость не в настроении.

– Давай я напишу, – предложила Наташа.

– Ты?

– Она не догадается. Я подберу нужные слова, мне известна твоя лексика. Посмотрим, что она ответит, а тогда уже решишь, что делать дальше.

Немного подумав, Егор сказал:

– А, давай! Черт с ним.

– Фото твое приложить? – деловито осведомилась Наташа.

– Нет. Я же говорю, я не уверен в ее отношении ко мне. Просто напиши ей... что-нибудь.

– Сделано.

– Что, уже?! Я хотел добавить...

– Письмо ушло, – насмешливо сказала она. – В этой архаике есть элемент... необратимости. Надо ли объяснять тебе, что это такое?

Егор прыснул. Нет, с этим другглом определенно не соскучишься.

– А сейчас собирайся на встречу с Марком. Приедь пораньше, чтобы у тебя было время подумать над моей внешностью. Только посмей изводить меня потом сожалениями об ошибке, как ты умеешь!

– Слушаюсь, моя госпожа.

Ее слова волшебным образом подействовали на него. Забыв о слезах, он вскочил с дивана и пошел переодеваться. Дело было важным, даже торжественным, поэтому он выбрал костюм. Брюки ромбиком с четырьмя стрелками и прозрачный пиджак с десятком карманов на боках, именуемый акульим за сходство карманов с жабрами, сидели идеально. Егор покрасовался перед котом, спрашивая: "Мне идет?", пока Наташа не потеряла терпение и не закричала на него:

– Иди уже, жених!

Давясь от смеха, Егор зашел в лифт. Через пять минут он сидел в таксоботе, насвистывая навязчивую мелодию, последний хит Лолы Фомм.

8.

Мраморная стойка во всю стену блестела в лучах исходящего от потолка молочного сияния. На стене позади стойки растянулся огромный трехмерный логотип с изображением андрогинного человеческого лица, разделенного на две половины. Левая часть была нормальной, а правая, без кожи, принадлежала роботу со зловеще горящим угольком в глазу. Вырезанное из бежевого мрамора и покрытое чувствительным к воздействию тока лаком, огромное лицо едва заметно вибрировало, отчего выглядело пугающе живыми. Логотип помимо воли притягивал взгляды посетителей. Когда они смотрели на лицо, чипы в их головах озвучали название компании: «Пигмалион Андройд Системз».

Во всем зале, как еще в прошлый раз заметил Егор, не было ни единого элемента виртуальной реальности. Все казалось настоящим. Если виртуальные элементы и присутствовали, то были выполнены настолько хорошо, что полностью растворялись в окружающей обстановке. Стиль отделки, называемый дизайнерами "старый твердый мир", обходился довольно дорого; обычно к нему прибегали, чтобы подчеркнуть богатство организации.

Дизайн не тронул равнодушного к материальным вещам Егора. Его взгляд приковала сидящая за стойкой секретарь. Роскошная брюнетка лет тридцати поразила его еще в прошлый визит. И сейчас, хотя он ожидал увидеть ее, она вновь произвела на него неизгладимое впечатление. Девушка подняла глаза и увидела Егора. Улыбнувшись, она встала и обошла стойку, чтобы лично поприветствовать его.

У него перехватило дыхание. Одетая в облегающий брючный костюм секретарь была стройной, ростом чуть ниже его. Она двигалась мягко, как кошка. Ее бедра ритмично покачивались при ходьбе; блестящие волосы, прямые и длинные, развевались в такт шагам. Егор невольно напряг слух, стараясь уловить жужжание сервоприводов, столь заметное у предыдущей, семнадцатой модели. Он не услышал ничего, кроме приглушенного ковром звука ее легких шагов. GHR18 приводились в движение бесшумными мышцами из нанотрубок, сжимающимися при пропускании тока.

Подойдя почти вплотную, девушка быстрым движением поправила закрывшую лицо прядь и, глядя ему в глаза, улыбнулась. Ее взгляд, живой и искрящийся, сиял изнутри теплым светом, озаряя точеное лицо и делая его еще прекраснее. Все казалось настоящим. Все и было настоящим: нежная бледная кожа, очаровательная ямка на изящном подбородке, тонкий прямой нос с трепещущими от дыхания ноздрями, две родинки на гладкой щеке. Когда она остановилась прямо перед Егором, он ощутил запах ее волос, теплой кожи и дорогих духов. Она живая, в этом невозможно усомниться. И вместе с тем, Егор знал совершенно точно: она – гулловский адроид, демонстрационный образец человекоподобной серии "Гулл-хьюман-робот" в последнем, восемнадцатом поколении.

– Здравствуйте, господин Лисицын, – с улыбкой произнесла она голосом, от которого у Егора возникло щекочущее чувство внизу живота. – Рада снова видеть вас в "Пигмалионе"!