Текст книги "Роботы божьи (СИ)"

Автор книги: Сергей Марьяшин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 18 (всего у книги 48 страниц)

Егор послушно выпил, смочив напряженное пересохшее горло.

– Ладно, теперь о делах скорбных, – неожиданно деловито сказал священник. – Значит, Нина рассказала тебе о нашем секрете?

Егор молча кивнул.

– Соционика – благая вещь, – заметил Авдеев. – Она ведь, по сути, утверждает, что в каждом человеке заключен гений. Мы рождаемся с золотым ключом в руке, обнаруживая себя перед миллионом дверей. Только редко кому везет обнаружить свои двери сразу. А иные всю жизнь бьются в чужие, куда им вход запрещен. Это и к профессии относится, и к сердечным делам. Знание соционики и своего типа – как нарисованные кресты на твоих дверях. Жаль, правда, власти не разделяют мою точку зрения.

Егор всей душой был согласен со священником. Доверенное ему секретное учение обладало огромной практической ценностью – в отличие от доброжелательно пустой и бесполезной авдеевской адвайты. Но он не осмелился сказать это вслух.

– Я разделяю, – сказал Егор.

– Отрадно слышать. И что ты теперь намерен делать?

– Использую соционику к собственной выгоде, – осторожно сказал Егор.

Он не был уверен, что ответ правильный.

– Это как же? – с интересом спросил Петр.

– Если я смогу... забыть Нину, то попробую найти девушку ESTJ, – выдохнул Егор. – Может быть...

Ему не хватало воздуха. При мысли о Нине стало вдруг так плохо, что захотелось кричать. Он по-прежнему любил ее!

– Значит, трубить о находке на каждом углу не станешь? – уточнил священник, пристально глядя Егору в глаза.

В его взгляде было сочувствие. Егор молча помотал головой.

– Вот и славно. Не хотелось бы услышать в криминальной хронике, что твое изуродованное тело выловили в канале.

– Вы угрожаете мне?! – спросил ошеломленный Егор.

– Упаси бог, за кого ты меня принимаешь?! Я тебя с детства знаю. Ты мне почти как сын! Но, коли влез в эту историю, играй по правилам. Ради своей же безопасности.

– По правилам? – переспросил Егор растерянно.

– А правила нынче суровые! Вряд ли Люба рассказывала тебе об опасностях, с какими...

– Рассказывала, – перебил Егор. – Про профессора, который прыгнул из окна из-за любви к студентке.

– Чепуха! – отмахнулся священник. – Я говорю о настоящей опасности. У нас узкий круг знакомых – тех, кто в курсе. Люди стали исчезать. Люба не говорила тебе? Наверное, не хотела пугать.

– Исчезать?

– Бесследно. А недавно одного нашли, Юру Захарьина. Выловили в канале его тело со следами пыток.

Егор потрясенно молчал. Потом он спросил:

– Кто это сделал? И зачем его пытали?

– Не знаю. Думаю, есть организация, убирающая всех, кто знает о соционике. Я понятия не имею, кто они.

– А полиция?

Авдеев скривился, будто при нем упомянули что-то неприличное.

– У этих есть дела поважнее. Им приказали найти автора вируса, отключающего зрение. Они и ищут, забросив все прочее. Да только найти никак не могут.

– Вы считаете, это вирус? – спросил Егор. – Со мной такое было.

Тема отключения зрения его чрезвычайно волновала. Он даже на миг забыл о Нине и своей боли из-за расставания с ней.

– Что же еще? Инвалиды и размороженные зрения не теряют. Это коснулось только людей с чипами. Еще пива?

Егор покачал головой.

– В общем, Егор, прошу тебя: будь осторожнее. Никому ни слова о соционике. Даже родителям. Можешь мне пообещать?

Егор неуверенно кивнул. Мысль скрывать что-то от родителей ему не нравилась. Но угроза, которой он мог их подвергнуть, выглядела слишком реальной, чтобы легкомысленно отнестись к словам священника.

– Ох, боюсь я, как бы новые знания не вышли тебе боком, – сказал Авдеев, тяжело вздохнув. – Многие знания – многие печали. Слышал такое?

Егор кивнул.

– Когда я был здоров и богат, я получил урок, который запомнил на всю жизнь, – задумчиво сказал священник. – Урок о том, что не всякая информация бывает нам нужна. Мне дала его собственная кошка.

– Настоящая кошка?

– Говорю же, я был богат! Она ела в десять раз меньше меня, но ее еда стоила в десять раз дороже моей. Ее звали Алиса – чудесный белоснежный перс с умными желтыми глазищами. Маленькая пушистая гордячка... Мы были вместе всего три года. Потом она заболела и умерла. Я ничего не смог сделать, все мои деньги не помогли.

В глазах Авдеева заблестели слезы. "Интересно, переживал ли он так о расставании с Любой?" – подумал Егор.

– Я жил тогда в собственном доме недалеко от поместья президента Васильева. Однажды вечером мы сидели у камина – я в кресле, Алиса у меня на коленях – и я ее гладил. Вдруг мне пришла в голову хулиганская идея. Я задумал расширить ее кругозор. Я сказал ей: "А знаешь ли ты, киса, что находишься всего в километре от самого могущественного человека этой страны?" Алиса в ответ зарычала на меня. Она дала понять, что не нуждается в этом знании! А я, дурак, не понял и продолжал. Я сказал: "Ты ведь даже не подозреваешь, что живешь в России!" Тут она закричала на меня, оцарапала, спрыгнула с коленей и убежала. Только тогда до меня дошло, что я наделал. Она не хотела этого знать! Я пытался обременить ее сведениями, которые ей не нужны и не интересны. Ей было вредно знать такие вещи, они нарушали ее душевный покой. Эти знания сделали бы ее грустной и озабоченной, как нас. Понимаешь?

Егор кивнул. Истории священника всегда были ясными и поучительными. Но его удивило, что кошка реагировала как человек.

– Хотите сказать, кошка понимала ваши слова? – спросил он. – Разве они были разумны?

– Конечно, понимала. Может, не все слова, но смысл точно. Кошки, да будет тебе известно, разумнее иных людей! И уж всяко душевнее гулловских инкубов!

– Занятно, – сказал Егор.

Хотя он никогда не видел живой кошки, на этот счет у него имелось свое мнение. Он не хотел спорить со священником о гулловских роботах. Авдеев терпеть их не мог, и Егор знал, почему – робот увел у него жену, пусть и бывшую.

Они сидели в молчании. Егор разглядывал скромную обстановку авдеевского дома и искал предлог для вежливого ухода. Священник думал о чем-то своем, отрешенно уставившись на бутылку и теребя бороду. Спустя минуту он очнулся.

– Что до вас с Ниночкой... – начал он.

– Прошу, не надо, – перебил Егор с мучительной гримасой на лице. – Мы не подходим друг другу – она мне раз двадцать это сказала. А потом еще и Люба...

– Не расстраивайся ты так, – примирительно сказал Авдеев. – Встретишь еще свою половинку. Нина не для тебя, сам ведь понимаешь. Ничего у вас не вышло бы – как не вышло у нас с Любой.

– Никогда больше не влюблюсь в недуалку! – в сердцах воскликнул Егор, стукнув кулаком по подлокотнику кресла.

– Дай-то бог, – хмыкнул Авдеев. – Хотя, знаешь, жизнь порой обыграть трудно. Кажется, вот она идет тебе на встречу – ан, нет. Иногда может зло пошутить. Покойный Юра Захарьин, мир его праху, как-то рассказал мне случай...

Очередная авдеевская история. Егор вдруг поймал себя на том, что слушает внимательнее обычного. Было ли причиной прошлое священника – богатство и высокое положение, которое тот занимал в Гулле? Или это потому, что он отец Нины? Мысль о том, что его отношение к людям зависит от их статуса, была неприятна Егору, но поделать с собой он ничего не мог. Все, что говорил Авдеев, казалось ему теперь необыкновенно важным.

– Юра INFJ был, как ты. А жена его бывшая – ESFP. Это отношения ревизии. Жуткая вещь, я тебе доложу! Он стоически терпел несколько лет, а потом, конечно, ушел. Обычная история, узнал о соционике слишком поздно. Когда уходил от нее – сказал, прямо как ты сейчас: все, теперь только дуалы, к другим близко не подойду! Он вообще на тебя похож был, даже внешне. Так вот, его история. Отдыхал он как-то на море в автоматическом отеле...

Когда священник сказал это, Егор вспомнил свой прошлогодний отпуск на острове Крым. Целый месяц он жил в автоматизированном отеле "Новобобровский" невдалеке от затонувшего города со странным названием Ялта. Там не было ни единой живой души, кроме редких отпускников, в основном москвичей. Живой персонал отсутствовал, его заменяли роботы и встроенные в здания автоматы. Тишина, покой и свобода!

Не было аниматоров – этих шумных, крикливых как чайки людей, испортивших отпуска не одному поколению отдыхающих. Не нужно было ни с кем здороваться; делать вид, что заинтересован в обслуживающих тебя уборщиках, бич-боях и официантах; размышлять, сколько и кому переводить чаевых. Все отравляющие жизнь курортника досадные мелочи были исключены. Лишь маленькие шустрые роботы-тележки, продававшие на пляже мороженое, синтетическое пиво и сверчков, иногда будили дремлющего под зонтиком Егора настойчивыми поталкиваниями.

– ... он там чуть с ума не сошел от одиночества. И вдруг – появляется роскошная девица. Прелестная, милая, полностью в его вкусе. Женщина мечты! Он в нее тут же влюбился без памяти. И она, представь, проявила взаимный интерес. Но, увы... Отношения были абсолютно невозможны. Все идеально совпало, кроме одной ма-аленькой детали. Малюсенькой такой...

Авдеев показал пальцами, какой маленькой была досадная деталь, и шумно вздохнул.

– Какой же? – спросил Егор заинтересованно.

– Ее социотип! Она была ESTP, его конфликтером! – воскликнул священник, всплеснув руками. – Из огня да в полымя! Я ему говорил потом: Юра, ты бы йогой занялся, что ли... Нельзя же так влипать все время.

– Зачем йогой? – спросил Егор, живо вспомнивший свой разрушительный роман с конфликтером.

– Чтобы обстоятельства жизненные наладить. Вернуть удачливость. Но он меня, конечно, не послушал. С его подтипом по Афанасьеву любые физические упражнения ему претили. Против природы не попрешь.

– И чем все кончилось?

– Ну, чем это могло кончится... Вернулись в Москву, стали жить вместе. Начались скандалы. Все как по учебнику: она раздражала его, он ее. По горькой иронии, ссоры у них начались, когда Юра попытался научить ее соционике. Он хотел объяснить, почему у них ничего не выйдет. А она заявила, что бред это все, соционика его... И пошло-поехало. Потом они разошлись, но это еще не конец. Оба записались на курс психотерапии, нервы в порядок привести. К одному психотерапевту! И каждый раз, встречаясь у него в приемной, жутко ругались, пока он не выгонял обоих.

Авдеев сокрушенно покачал головой.

– А ты говоришь – не влюблюсь... Да от нас вообще ничего не зависит. Это жизнь! Никогда не знаешь, что выпрыгнет на тебя из-за следующего поворота.

Егор слушал в удивлении. Последние слова священника совершенно не вязались с горячо проповедуемой им идеей свободы воли.

– А насчет любви... Я, с моим неудачным опытом, наверное, не вправе советовать. И все же, если позволишь, дам на будущее простой критерий истинной любви. Мы с Любой его придумали.

Егор выжидающе смотрел на священника. Тот сказал:

– Если ты согласен, чтобы черты любимого человека повторились в твоих детях – значит, ты действительно любишь. Мне кажется, только это и есть любовь. Для всего остального лучше найти другие определения.

– Я бы предложил другой, – сказал Егор, подумав о Нине. – Истинная любовь – это когда тебе все равно, какой у нее социотип.

– Упрямый, как все INFJ, – уважительно заметил Авдеев. – Только в данном случае твое упорство тебе же во вред.

Егор знал, что священник прав. Но понимание не могло унять душевную боль. "Время, время все лечит", – страдальчески поморщившись, напомнил он себе. Желая сменить тему, он попросил священника рассказать о его работе в Гулле.

– Гм, – недовольно буркнул Авдеев. – Разве истории о кошке тебе недостаточно?

Вдруг громко завибрировал его допотопный коммуникатор, похожий на плоский складной банан. Он раскрыл его и до Егора донеслись чьи-то испуганные крики. Священник приложил прибор к уху и внимательно слушал, багровея.

– Бестолочи безрукие! Бабу нормально трахнуть не можете! – внезапно заорал он в банан, вскочил с кресла и побежал к двери, на ходу бросив Егору: – Вызови скорую – с твоего чипа быстрее! И, наверное, полицию...

– Что стряслось? – испуганно спросил Егор.

– Они ее зарезали!

– Кого?

– Девственницу!

23.

Обсудить план спасения Сурмилова в тот день не удалось. Приехавшая полиция задержала и долго допрашивала всех, включая Егора и священника. Егора отпустили первым и он оказался предоставлен сам себе. Зайдя в зал, он с ужасом увидел лужу крови на белом мраморном полу и пластиковый мешок с телом, мимо которого деловито ходили равнодушные полицейские. На столе для жертвоприношения «лежала» трехмерная голограмма девушки. Полицейские создали ее, чтобы воспроизвести детали происшествия.

Она была ровесницей Егора. Изломанное тело со вскрытым животом, крепко привязанное к столу, было неподвижно, как выключенная роботесса модели GHR18. Стеклянные глаза невидяще смотрели вверх, на купол храма. Оттуда на девушку скорбно взирала Богородица. Нанятый шиваитами дизайнер храмовых интерьеров не стал в свое время закрашивать ее лик, сочтя, что она похожа на богиню Парвати; впрочем, Егор об этом не знал.

Пятерых закованных в наручники сатанистов под конвоем вывели из соседнего зала. Их лица посерели от страха, а в бегающих глазах было такое отчаяние, что Егор невольно почувствовал жалость к ним. Авдеева продолжали допрашивать, полиция захотела проверить договор аренды с Церковью Сатаны. Он махнул Егору, чтобы тот уезжал – конца мытарствам не предвиделось.

Егор вышел из храма и медленно побрел вниз по лестнице. Он не видел ничего вокруг, перед глазами стояло лицо погибшей девушки. Спустившись к воде, он внезапно понял, что его не ждет привычное такси. У храмовой набережной стояли три катера: приземистый полицейский в ядовито-оранжевой раскраске, скорая помощь с кровавой эмблемой, похожей на раздавленного жука – гибридом креста, полумесяца и могендовида, – и еще один, каких Егор раньше не видел. Огромный двухпалубный катер, глянцево черный, словно высеченный из цельной глыбы обсидиана, казалось, мог принадлежать только правительственному причалу.

Егор в изумлении рассматривал невиданный корабль и не сразу заметил неподвижно стоящего рядом маленького китайца лет пятидесяти, одетого в строгий черный костюм. Для Егора все они были на одно лицо, но этот выделялся особенно недобрым взглядом. Каким-то образом было понятно, что он не местный и прибыл из Китая совсем недавно. Его непроницаемое морщинистое лицо не отражало эмоций, только колючий взгляд исподлобья будил чувство неясной тревоги. "Будто автономный робот", – с неприязнью подумал Егор. Над китайцем висели несколько неизвестных иконок-иероглифов. Иконки социотипа не было. Егор стер любину программу перед самым приездом полиции и был страшно этому рад. Полицейские проверили сканером каждого, кроме Авдеева, на наличие в чипе нелегальных программ.

Китаец сделал шаг навстречу, поклонился и телепатически произнес:

– Здравствуйте, господин Ли Сицын. Меня прислал мой хозяин, уважаемый господин Лю Куань. Он хочет встретиться с вами и вежливо просит, чтобы вы зашли на катер и поехали со мной.

Не сдвинувшись с места и не отвечая, Егор быстро спросил у Наташи: "Что ему нужно?" После паузы, потребовавшейся ей для переговоров с другглом китайца, она сказала:

"Не волнуйся. Лю Куань – известный человек, депутат городского собрания, а это его личный помощник".

"Спроси, зачем я понадобился депутату горсобрания".

"Он не знает, ему просто велели привезти тебя, – сказала Наташа. – Уверена, бояться нечего".

Китаец понял, что его не удостоят ответом. Он наклонился вперед и протянул к Егору сложенные руки ладонями вверх, будто прося милостыню. В них возник дрожащий голубоватый призрак пожилого китайца с тростью. Казалось, помощник почтительно держит в руках призрачного гнома. Гном кивнул Егору, словно знал его сто лет, и телепатически сказал:

– Здравствуйте, Егор Сатчитанандович. Меня зовут Лю Куань, я председатель совета директоров "Стеклянного города". У нас возникла проблема с вашим другом Михаилом Сурмиловым. Буду чрезвычайно признателен, если вы согласитесь уделить мне час вашего драгоценного времени, чтобы обсудить ее и найти приемлемое для всех решение. Мой помощник доставит вас ко мне, а потом отвезет в удобное вам место. Спасибо за сотрудничество!

С этими словами голографический гном исчез. Это было записанное сообщение. Никто не собирался обсуждать с Егором его желание или нежелание ехать. Китаец выпрямился, спрятал руки за спину и в ожидании уставился на Егора.

Егор почувствовал противную пустоту в животе. Очевидно, с Мишкой стряслось что-то серьезное. А явившийся за ним китаец представляет "Триаду", о которой предупреждал его Аслан. Депутат горсобрания, надо же... С другой стороны, это шанс выяснить мишкину судьбу. Не станут же они сразу разбирать Егора на органы?

– Надо дождаться священника, – сказал Егор, показывая на увенчанную пентаграммой церковь позади себя. – Он тоже друг Сурмилова. Мы поедем вместе.

– Священник нет, – замотал головой китаец. – Господин Лю Куань сказать: не надо священник, только господин Ли Сицын!

– Я не поеду один! – твердо заявил Егор. – Будем ждать священника.

Китаец пожал плечами. Ждать пришлось недолго. Спустя пару минут двое полицейских вывели Авдеева из храма и посадили в свой катер. Он помахал Егору и крикнул, что все в порядке, он позвонит позже. Наручников на его руках не было.

Егор понял, что придется ехать одному. Вздохнув, он покорно взошел на катер вслед за ухмыляющимся чему-то китайцем. Катер производства "Моторных заводов Баварии" изнутри был еще роскошнее, чем снаружи. Отделанные карельской березой каюты, кресла и диваны из дорогой натуральной кожи, картины и янтарные панно на стенах – такое судно, наверное, стоило дороже десятков гулловских роботов. Егор сел на указанное китайцем место и пристегнулся. Низко взревел баварский двигатель, Егора вдавило в кресло и в окне замелькали унылые каналы Звенигорода.

– Кокаин, метадон, "аляска", гашиш, грибной гель? – предложил китаец, открыв бар.

В ноздри ударил резкий аптечный запах. Егор с гримасой отвращения помотал головой и отвернулся к окну. Из всего перечисленного он решился бы только на гель, но не перед встречей с депутатом горсобрания Москвы. Китаец не настаивал. Всю дорогу Егор пытался вспомнить, почему его хозяин с голограммы показалось ему таким знакомым. Ничего не вспомнилось, мешали мысли о зарезанной в храме девушке. Он никак не мог выбросить из головы ее красивое мертвое лицо.

Через полчаса катер сбросил ход у похожего на крепость бетонного особняка на Воробьевых горах. Поднялись стальные ворота и судно медленно вплыло во внутренний док. У трапа Егора встретили два телохранителя в темных очках, также показавшихся ему знакомыми. Его обыскали и, не найдя ничего предосудительного, повели по бесконечным извилистым коридорам, разделенным дверями-шлюзами. Перед каждой дверью стоял охранник, всякий раз просвечивавший Егора сканером – как будто сложно было передать всем в здании, что он уже проверен.

Наконец, миновав лифт и еще один длинный коридор на другом этаже, где его снова обыскали – это уже действовало на нервы – Егор и сопровождающие китайцы оказались в ярко освещенном холле перед высокой двустворчатой дверью с резным орнаментом в виде усатых драконов. Ее тоже охраняли: в креслах по обе стороны от двери сидели охранники с лучевыми автоматами, вскочившие при появлении Егора. После коротких переговоров охраны с сопровождающими охранники открыли дверь и Егора втолкнули внутрь; створки за его спиной захлопнулись. Он оказался в затемненном помещении неясных размеров. В ноздри ударил сладковатый запах благовоний, где-то впереди тихо журчала вода.

Когда глаза привыкли к сумраку, Егор обнаружил себя в просторном зале без окон, обрамленном колоннами по периметру. Стены украшали деревянные резные панели с едва различимыми в полумраке изображениями: то ли сюжеты китайских мифов, то ли подвиги возглавляемых коммунистической партией революционеров. В центре зала, в углублении со сбегающими вниз ступеньками, располагался бассейн с фонтаном. У дальней стены угадывался письменный стол, за которым кто-то сидел.

Фигура за столом подняла голову. Человек заметил Егора, включил настольную лампу с бумажным абажуром и встал. Это был одетый в костюм-тройку лысый пожилой китаец, которого Егор тот час же вспомнил; он видел его в кабинете Леонида Глостина. Как и в день их встречи, старик опирался на трость с серебряной рукояткой в форме головы дракона. Китаец шагнул навстречу и телепатически поприветствовал Егора:

– Здравствуйте, Егор Сатчитанандович! Я Лю Куань. Спасибо, что нашли возможность принять мое приглашение. Прошу вас, проходите, присаживайтесь!

Егор подошел к столу. По дороге он бросил взгляд в бассейн и увидел снующих карпов и других рыб странного вида, названия которых он не знал. Егор однажды смотрел документальный фильм о "Триаде" и, как ему казалось, неплохо представлял обычаи мафии. Неизвестные рыбы не были похожи на пираний, что немного успокаивало.

Они обменялись рукопожатиями. Левый глаз китайца выглядел мертвым из-за глаукомы, в правом светились ум и доброжелательное любопытство. Старик предложил гостю сесть. Сам он занял свое место за резным китайским столом, а Егор сел в низкое кресло напротив. Кожаное кресло было единственным предметом европейского стиля во всем зале. Оно оказалось глубоким и уютным. Такие обычно ставят клиентам, чтобы те не убежали – из них трудно и не хочется выбираться.

Прежде чем начать беседу, китаец сбросил Егору в чип полсотни своих визиток. Помимо депутатства в горсобрании и председательства в совете директоров "Стеклянного города", Лю Куань числился председателем Фонда российско-китайской дружбы, зампредом двусторонней комиссии по экономическому сотрудничеству, попечителем детских театров, больниц и почему-то спецназа полиции Москвы, а также директором роботорынков, фирм, заводов и бог знает чего еще. Наташа была права: он действительно уважаемый человек в этом городе.

– Мне жаль, что мы встречаемся при печальных обстоятельствах, – сказал Лю Куань.

– Что с Михаилом? – спросил Егор с упавшим сердцем.

– Он умер, – сокрушенно сказал китаец. – Примите мои искренние соболезнования.

– Как это случилось? – холодно спросил Егор, сраженный убийственной новостью.

Внутри него все клокотало от ярости и страха. При всей нелюбви к Мишке он ненавидел погубивших его китайцев, один из которых ломает сейчас перед ним комедию. Ему жаль, как же!

– Боюсь, вы не поверите, – сказал старик, покачав головой. – История слишком невероятная, но, увы, это правда. Как вы, наверное, знаете, Михаил подружился в шоу с известной певицей, Лолой Фомм. Во время одной из их встреч он получил увечье, несовместимое с жизнью.

– Вы думаете, я идиот? – медленно спросил Егор. – Я видел сцену их секса. Там был удар током! Что на самом деле произошло?

Старик печально вздохнул.

– Мне неприятно об этом говорить, но, видимо, придется. Михаил позиционировал себя в нашем шоу в довольно необычном качестве... автономного робота. В действительности же он роботом не был.

– Я в курсе, что не был.

– Конечно же, вы в курсе. В действительности роботом была Лола Фомм.

Повисла тишина, было слышно лишь журчание воды в бассейне с карпами. Ужасная догадка подтвердилась, хотя смысла во всей истории Егор пока не видел.

– Продолжайте, – попросил он.

– Ирина Бурсенко родом из Белгорода, известная как Лола Фомм, к нашему огромному сожалению, трагически погибла два года назад. Ее популярность в шоу была так велика, что нам пришлось заказать робота-копию – чтобы не разочаровывать зрителей. Мы заключили договор с ее семьей и выкупили права на псевдоним, сценический образ и голос. За это они обязались молчать о ее смерти. О том, что Лола мертва, не знает никто. Надеюсь, этот прискорбный факт останется между нами.

Егора передернуло. Он представил, как Сурмилов, надеявшийся на роман с живой Лолой, оказался один на один с тупым автономным роботом – бездушной машиной, копией давно умершего человека. Вот откуда разочарование на его лице, которое он всякий раз не мог скрыть, ложась с ней в постель! Егору стало отчаянно жаль Мишку.

– Как она погибла?

– Злоупотребление псилоцибином вызвало нарушение серотонинового обмена. Так сказали врачи. Она не справилась с депрессией и выбросилась из окна.

Китаец беспомощно развел руками.

– До этого трагического происшествия мы не ограничивали участников шоу в наркотиках, надеясь на их здравый смысл. Смерть Лолы и... некоторых других показала, что наши надежды были напрасными.

Егор скептически хмыкнул.

– Мы заказали в "Пигмалионе" несколько копий Лолы последней на тот момент модели GHR17. К сожалению, Михаил забыл, что эта модель не имеет влагозащиты, и увлек ее... – то есть, андроида – в ванну. Произошло короткое замыкание. Он погиб от удара током.

Егор подавленно молчал. Мишка, Мишка... Умер так же нелепо, как жил. Впрочем, была вероятность, что старик придумал эту историю, чтобы скрыть еще более ужасную правду.

– Я знал, что вам будет трудно поверить, – сказал китаец, будто прочитав мысли Егора. – Тем не менее, дела обстоят именно таким печальным образом. Поэтому я вас и пригласил.

Он сделал неуловимый знак пальцами и за спиной Егора раздались громкие шаги. Он обернулся и увидел, как из полутьмы за колоннами выходит Сурмилов! Егор от испуга выскочил из кресла и повернулся к нему лицом, как будто мертвый Мишка мог представлять угрозу. Сурмилов смотрел мимо Егора и двигался деревянной походкой, словно был не человеком, а механической куклой. Он остановился, не дойдя до кресла пару шагов.

Егор недоверчиво вглядывался в его лицо, ожидая, что тот узнает своего старого знакомого или подаст знак, что он в порядке. Мишка неподвижно застыл, его пустые глаза не выражали ровным счетом ничего. Приглядевшись, Егор заметил блеснувшие в них циркониевые искорки – отражение скудного света китайской настольной лампы. Модель GHR18! – догадался он.

– Нам пришлось втрое переплатить за срочность, – пожаловался Лю Куань. – Зато получился как живой!

Егор не отвечал, он еще не успел придти в себя. Он обошел Мишку и даже, набравшись смелости, потрогал его руку. Она была теплой. Повинуясь неожиданному хулиганскому порыву, Егор зажал ему пальцами нос, перекрыв доступ воздуха. Робот с бесстрастным выражением лица стряхнул его руку, чихнул и потер нос, после чего вновь неподвижно замер.

– Вы абсолютно точно определили проблему, – с уважением сказал старик. – Сразу видно специалиста! Этот болван ведет себя совершенно ненатурально. Нам нужна ваша помощь, чтобы заставить его вести себя по-человечески.

– Моя помощь? – переспросил Егор, повернувшись к китайцу.

– Мы хотим нанять вас, – пояснил старик, – чтобы вы писали его реплики и управляли им.

– Вы спятили! – вырвалось у Егора. – Угробили его, а теперь хотите, чтобы я помогал вам покрывать убийство?

– Я рассказал вам правду, – недовольно сказал Лю Куань. – Это несчастный случай. Сами подумайте, зачем убивать того, кто приносит прибыль?

– Может, ради еще большей прибыли? Я видел ваш договор договор с Сурмиловым. В нем прописана возможность его безнаказанного убийства. И закодированы символы "Триады", – выпалил Егор, пугаясь собственной смелости.

"Будь готова вызвать полицию", – попросил он Наташу.

– "Триада"? – удивился Лю Куань. – Глупости, никакой "Триады" не существует. Ее придумали сценаристы Сибино для своих киноигр. Эти выдумки подрывают дружбу наших народов и я давно устал их опровергать. Договор же нужен исключительно для того, чтобы защитить акционеров шоу от безумного поведения участников. Вы же сами видите, с каким контингентом приходится работать!

Он жестом предложил Егору вернуться в кресло. Егор, помедлив мгновение, снова сел.

– Я предлагаю выгодное дело! Помогите мне, и я не останусь в долгу. Вы будете получать его – старик кивнул на Сурмилова – зарплату. Ему она больше не нужна, а вам пригодится.

Китаец полез во внутренний карман пиджака и достал оттуда узкий футляр, а из него очки – Егор не раз видел их в плоских фильмах. Одев очки, он взял из лежащей перед ним открытой папки тонкие белые листочки. "Настоящая бумага! – догадался Егор. – Стоит бешеных денег, наверное". Пробежав верхний листок глазами, китаец отложил его и сказал:

– Я попросил навести о вас справки. Вы недавно купили гулловского робота в кредит, так что лишние деньги вам не помешают. Подумайте, сорок тысяч в год!

"Мишка говорил про восемьдесят", – невольно подумал Егор. Либо надули его, либо собираются обмануть Егора. Впрочем, все равно – он не примет предложение. Несмотря на заманчивость даже вдвое урезанной суммы, Егор не станет в этом участвовать. Его совесть не позволит ему, да и что скажет Авдеев, если узнает? Кроме того, ежедневное написание реплик и ручное управление роботом съест все его время и он не сможет брать новые заказы. Пара пропущенных заказов – и его карьере в спорте конец.

– Обратитесь к Меликяну. Он возьмется и за меньшие деньги.

– Вы его друг, – возразил Лю Куань, указав на робота. – Вы хорошо знаете Михаила: его привычки, реакции, характерные словечки. Под вашим контролем он будет убедительнее. Сказать вам, почему никто до сих пор не догадался про смерть Лолы? Роботом управляет ее младший брат! Мы платим ему хорошие деньги, но думаю, он делает это не только из-за денег. Мне кажется, он мстит ей таким образом за свои детские обиды. Впрочем, его мотивы – не наше дело. Главное, что с работой он справляется отлично.

– Должно быть, при жизни у нее был соционический конфликт с ублюдком! – предположил Егор и тут же мысленно прикусил язык.

Лю Куань удивленно посмотрел в свою бумагу, потом на Егора – и широко улыбнулся.

– Приятно встретить знающего человека! – сказал он, нажимом выделив слово "знающего". – Странно, в моей справке ничего не сказано о вашем... э-э... редком хобби. Если вам интересно, у Лолы с братом были отношения тождества, что значительно облегчает его работу.

Егор затравленно молчал. Как он мог так глупо проговориться? Немудрено, ведь последние несколько недель он не вылезал из соционических штудий. Что теперь будет?

– Расслабьтесь, мы с вами в одной лодке, – подбодрил его старик. – Мне пришлось изучить соционику, иначе я не смог бы эффективно управлять этой сворой в "Стеклянном городе". Мы подбираем пары с учетом требуемых результатов: кто-то должен ссориться, кто-то наоборот. Своего рода научное звероводство, простите за сравнение. Так что, мы договорились?

– Я должен подумать, – угрюмо ответил Егор. – Если я приму ваше предложение, моей карьере в спорте конец.

– О чем тут думать? Сорок тысяч! Это на порядок больше, чем вы сейчас имеете. Кроме того, предлагаю бонус – доступ к телу Лолы. Разумеется, в свободное от трансляций и техобслуживания время.