Текст книги "Боевое командование «Нибелунг» (СИ)"

Автор книги: Сергей Фомичёв

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 25 страниц)

Глава 4
Маскариль

– Сэр! – сообщила Паула по станционной связи. – Его светлость сейчас в Сексагесимусе и собирается пробыть там еще сутки. Он передал, что если у вас что-то срочное, не терпящее отлагательства, то вы можете посетить его в апартаментах в башне «Равенство». Люкс «Золотой оазис», сто второй этаж.

– Спасибо, Паула, – Ивор переключился. – Ангар! Рик, будьте так добры, приготовьте мой шаттл и переместите его на парковку. Пусть Бастиан будет наготове.

– Да, сэр.

На станции для малых космических кораблей имелись отдельные места парковки на кольцах малого диаметра ближе к торцам. Старт напрямую из ангара большого корабля мог привести к столкновению с конструкциями станции или другими кораблями. Поэтому шаттлы сперва изымались из ангаров манипулятором и парковались отдельно.

Перед отлетом Ивор прошелся по всему сектору, отведенному флоту. Суета подготовки к миссии его вдохновляла. Три корабля готовились к вылету, их экипажи проверяли оборудование, загружали продовольствие, расходные материалы. Операторы обновляли данные, командиры отрабатывали взаимодействие со штабными работниками. Но и та часть эскадры, что оставалась на станции, вовсе не предавалась праздности. Резерву предстояло быть наготове, появись вдруг противник на ином направлении, случись ещё какая-нибудь неприятность. Поэтому весь персонал занимался сейчас одной работой. Увольнительные отменили, развлекательные и питейные заведения на главном кольце станции опустели.

– Куда летим, сэр? – спросил шеф-пилот Бастиан Аспарагус.

– Аэропорт Сексагесимус-Восток.

Вообще-то местные сокращали название города до «Секси», а когда говорили быстро, то название аэропорта сливалось у них в слово «Сексист». Но приезжие к подобной вольности привыкали не сразу и обычно проговаривали все длинные названия.

– Принято, – Бастинан активировал связь. – Нибелунг-один вызывает станцию Джон Говард, прошу дать разрешение на отправление со второго паковочного.

– Даем разрешение Нибелунг-один, – сообщил диспетчер. – Счастливого пути.

Объятия стыковочного узла ослабли и шаттл, получив небольшой импульс, начал медленно отдаляться от станции.

Бастиан ввел в компьютер маршрут, запустил программу и откинулся на спинку кресла. До самого входа в атмосферу от него не требовалось больше никаких действий, если не случится нечто непредсказуемое. Станция находилась высоко и даже при постоянной работе двигателей, путь до границы атмосферы занимал не менее часа.

* * *

Планета Крайтон с высокой орбиты выглядела, как огромный снежок, перепоясанный коричневой лентой. Этот мир имел не так много пригодной для комфортной жизни территории, чем напоминал Ивору Барти. Правда вместо пустыни его покрывали полярные пустоши – огромные ледники, сковавшие большую часть воды. Проектировщики не рискнули растапливать лед при обустройстве планеты, так как вода затопила бы почти всю сушу, оставив для заселения лишь пару горных хребтов. Поэтому суровый климат оставили таким как был, а там, где на Барти расположился Пустынный пояс, на Крайтоне возник Пояс Жизни – экваториальная обитаемая зона шириной до нескольких тысяч километров. «Краем вечной весны» называли его в туристических справочниках, что не могло никого обмануть. Холодные массы воздуха с ледяных пустошей то и дело переваливали через горы, не давая обитаемой зоне как следует прогреться. Но и солнце порой припекало, что создавало в Поясе Жизни регулярные циклы оттепелей и похолоданий.

Для удобства экваториальный пояс разделили на тридцать шесть округов, два из которых были заняты ледяными перемычками соединяющие северные и южные ледяные массивы. В этом месте не имелось серьезных гор и ледники смогли пробить брешь сквозь «край вечной весны». Несмотря на общее перенаселение планеты рядом с ледниками никто не жил. К ним проложили дорогу, устроили несколько горнолыжных курортов, но из-за многих опасностей они не пользовались спросом. Остальные округа от сурового климата планеты защищали хребты и леса, покрывающие их подножья.

Когда шаттл снизился до эшелонов полета гражданских судов, слепящее отражение от ледников загородила тень гор, и пейзаж под крылом перестал отличаться от любой цивилизованной планеты. Леса, поля, мегаполисы, дороги, аэродромы. Люди селились плотно, малоэтажная застройка попадалась редко. Только очень богатые могли позволить себе загородное жилье.

Сексагесимус был самым крупным городом планеты и столицей Одиннадцатого округа.

* * *

Они сели у терминала для особо важных персон (флот мог себе позволить оплачивать здесь стоянку). Бастиан, захлопнув люк, направился в транзитный бар для пилотов, а Ивор к пограничному контролю. Он приложил к сканеру гостевой чип, через мгновение зажглась зеленая лампочка и турникет пропустил его к стоянке такси. У терминала их всегда дежурило не меньше дюжины – комфортабельные электрокары с настоящими водителями, не какие-то там бюджетные роборикши Милады.

– Башня «Равенство», – коротко сказал он.

Отделенный перегородкой водитель не ответил, только кивнул и уверенно повел машину к шоссе. Для богатых визитеров город создал самые благоприятные условия. Отдельная трасса, ныряя в тоннели и на эстакады, быстро вывела машину к роскошному кварталу, где и расположился отель.

Ивор расплатился, приложив платежный чип к терминалу и направился в лобби.

К люксу, занимаемому герцогом, поднимался отдельный лифт, но попасть в него можно было лишь по специальному разрешению. К счастью Ивора уже ждал портье.

– Его светлость, герцог Эспеланд сейчас в ресторане, – сообщил сотрудник. – Вы можете подняться туда, нажав кнопку «сто», или подождать его в люксе, тогда нужно нажать «сто два».

– Я поднимусь в ресторан.

* * *

На планете Крайтон любили числительные. Ресторан на сотом этаже башни «Равенство» так и назывался Сотый этаж. А Сексагесимус означал на латыни Шестидесятый. Название означало не город за номером шестьдесят, а шестидесятый меридиан, на котором он располагался. Широта на Крайтоне не имела значения.

Ресторан состоял из общего зала и ряда кабинетов по периметру, в одном из которых скрывался Маскариль. Правда на кабинет просторное помещение походило мало. Площадью оно превосходило капитанскую палубу «Нибелунга». Посреди зала стоял обеденный стол с дюжиной кресел, угол занимала барная стойка со стеллажами полными алкоголя. Вдоль стены тянулся длинный диван на тот случай, если у клиента возникнет желание вздремнуть, а если ему приспичит посмотреть новости или шоу, то противоположную стену занимал огромный экран. Остекление от потолка до пола вместо четвертой стены открывало гостям панораму делового центра города.

– Зачем вам ещё и люкс, ваша светлость? – спросил Ивор, оглядываясь. – Вы могли бы жить прямо здесь!

– Заходите, мой друг! – обрадовался Маскариль и махнул рукой.

За столом напротив герцога сидел темнокожий мужчина. Не такой черный, как жители Виминала, но все же гораздо темнее Ивора, Ника Тавиани или Ады Демир, предки которых были выходцами из Южной Европы и Малой Азии.

Несмотря на оптимизацию генома, купирование наследственных болезней и прочих рисков, правление фонда Крайтона отдавало должное разнообразию, поэтому на планете царило смешение рас и разнообразие фенотипов.

– Доктор Кальдер Найтшейд, политический аналитик, – представил собеседника Маскариль.

Имя звучало как европейское, но таковым не являлось. Поскольку у большинства жителей не имелось родителей, их причудливые имена выдавались компьютером. И хотя Джоны и Джеки встречались время от времени, большинство имен не имело привычных аналогов.

– А это наш знаменитый командор Гарру, – показал Маскариль на Ивора. – Присаживайтесь, мой друг.

Гость протянул Ивору визитку.

– Если возникнут вопросы по местной политике, рад буду помочь, командор.

Маскариль взмахнул рукой.

– Да. Мы с доктором Найтшейдом обсуждаем политическую ситуацию Крайтона. От результатов выборов во многом зависит успех нашей миссии. Посидите, послушайте, выпейте что-нибудь. Через полчаса мы закончим и тогда перейдем к нашим делам.

– Да, ваша светлость, – сказал Ивор и налил себе немного бренди.

На Крайтоне, если не считать Долины, виноградников не завелось, поэтому натуральное вино практически не встречалось. Местное население больше налегало на пиво и дистилляты. Бренди гнали из всевозможных плодов и ягод, вроде яблок, малины и смородины, а виски из ржи, кукурузы и гречихи. Продукцию выдерживали в бочках не больше года, поэтому вкус отличался жесткостью, а голова на утро гудела, как термоядерный реактор устаревшего типа.

Ивор предпочитал не употреблять местное пойло и теперь держал стакан в руке просто, чтобы не выглядеть деревенщиной рядом с двумя интеллектуалами.

Обычно он пропускал мимо ушей всю эту политическую чепуху. Он родился и вырос на корпоративной планете, где правил король, который по сути являлся держателем контрольного пакета акций, а значит ему принадлежала вся планета. Поэтому никаких национальных выборов на Барти не проводилось. Да и посещая другие миры, Ивор достаточно быстро понял, что уровень жизни и свободы не слишком зависят от политической системы. Взять хотя бы коррумпированную клановую демократию Квиринала. И где теперь тот Квиринал? Под пятой Марбаса.

– Проблема, мой дорогой герцог, в том, что в условиях бескредитной экономики импульсом к развитию может послужить только наличный капитал, – продолжил свою мысль политолог. – Причем корпоративный капитал корпорациям есть куда потратить, они развивают сами себя. Семейный капитал требует выдержки, словно хороши виски. У вас в королевстве он накапливается больше столетия, а майорат и пенитенциарная рента не позволяет распылить его или пустить на ветер.

– Это так, – согласился Маскариль.

– Ну, вот. А у нас большая часть населения рождается ин-витро и наследство им получать не от кого.

– Однако люди из пробирки не рождаются стерильными, – заметил Маскариль. – На планете проживает значительное число рожденных от живых родителей

– Верно. Но проблема в том, дорогой герцог, что семейный капитал могут скопить немногие, да и то лишь к третьему поколению. Это привело к расслоению и политическому кризису, который усугубился крахом фонда. Для большинства населения доступным остается лишь капитал личный, а он как правило ничтожен.

– Почему?

– В свое время Фонд принял смелое решение выращивать именно пролетариат, хотя в рабочих руках уже тогда не было нужды. Роботы и искусственный интеллект заменили людей, вытеснив их из большинства сфер деятельности. Но Хендрик Крайтон имел собственные представления о грядущем. Он желали спасти человечество от вырождения и сделали ставку на рабочий класс. В результате хотя Крайтон не производил ничего, что могло бы заинтересовать другие миры, он имел огромный рынок рабочей силы, который сам по себе вращал шестеренки его истории.

Гость сделал паузу, чтобы выпить немного томатного сока.

– Этому способствовал и отказ от собственной валюты. Сотрудники фонда (менеджеры, инженеры, учителя и врачи) получали зарплату в земных валютах, а робототехника обеспечивала «пробирочников» всем остальным. Стратегия заключалась в том, что человек с рождения получал ГБО.

– Гарантированное базовое обеспечение? – уточнил Маскариль.

– Именно. То есть он был обеспечен бесплатной едой, одеждой, жилищем и начальным образованием. А вот дальше перед ним вставал выбор. Остаться иждивенцем робототехники до самой смерти или заработать на стороне немного валюты и перейти на другой уровень.

Поэтому на первом этапе люди устраивались на любую работу в других мирах или в космосе. Даже если за труд платили гроши. Работали санитарками, пилотами, ремонтниками, нанимались смотрителями на заправки Большой тройки. Сети в то время как раз расширялись на новые регионы. Выходцы с Крайтона составляли основу низового персонала в корпоративных мирах. Почти половина синих и розовых воротничков на на Ильсоне, Гуншу, Бородине вышла с нашей планеты, как и значительная часть морских пехотинцев, матросов, специалистов флотов многих соседних миров.

Маскариль слушал собеседника внимательно, не забывая при случае блеснуть эрудицией. Он нашел аналогию в китайцах 19 и 20 веков, которые отправлялись на заработки в другие страны и континенты. Кальдер Найтшейд согласился и добавил, что по большей части крайтонцы, как и те китайцы, не оседают в других мирах в качестве эмигрантов, но заработав некоторую сумму, возвращаются домой, где перед ними открываются некоторые дополнительные возможности. Они могут получить высшее образование в одном из университетов Долины, наняться в местную компанию, пойти в политику или планетарную администрацию. А также начать собственный небольшой бизнес.

– Но для серьезных инвестиций личного капитала не хватало? – догадался Маскариль.

– Верно, – кивнул Кальдер Найтшейд. – Поэтому поначалу процветали кооперативы, паевые общества, небольшие фирмы. Лишь много позже Крайтон обзавелся крупными компаниям и даже вышел за пределы системы. Сеть заправочных станций, например, на региональном уровне вполне конкурирует с большой тройкой. Плюс добыча и синтез метанола, изготовление панелей контура. Понемногу все пошло в рост. И валюту начали зарабатывать уже на месте. Но, как я уже сказал, компании вкладывают в собственное развитие.

– Остается еще государственный капитал, – сказал Маскариль. – Или общественный.

– Да, но государство пока что не состоялось. А фонд… его работники проживают в Долине, которая объявила о независимости. У большей же части так называемой Республики Крайтон серьезного капитала нет и развивать экономику нечем.

Собеседники углубились в экономические нюансы и вскоре Ивор потерял нить разговора.

* * *

Никто не знал, по какой причине Фонд Крайтона прекратил существование. Земля была слишком далеко, новости оттуда доходили с большим опозданием и сильно искаженными. Возможно, закончились доноры, или возник коррупционный скандал. Здесь на Крайтоне никто так и не узнал подробностей. Но однажды на планету прибыл представитель юридической компании из Люксембурга и вручил представителям администрации бумагу об отказе фонда от претензий, дальнейшего управления планетой, а также передачи судьбы и всей власти в руки её жителей. Планета оказалась предоставлена самой себе.

Некоторое время, примерно лет десять, мир продолжил жить по инерции. Поступления от Университетов и ряда административных услуг закрывали текущие потребности. Но вскоре наступил кризис.

Крайтон не имел конституции. Лишь внутренние уставные документы. Налоги были не предусмотрены. И в какой-то момент бывший персонал фонда решил, что не может тянуть на себе целый мир. Администрация отделилась от подопечных, провозгласив автономию наиболее комфортного района планеты под названием Долина.

Следом за Долиной еще несколько территорий заявили, что пойдут дальше своим путем. Шестой округ, где проживали белые воротнички считался местным Золотым треугольником (это Маскариль вспомнил о Беверли Хиллз на Земле) и тоже провозгласил автономию. Следом за ним об отделении задумались жители Берега – единственного по-настоящему курортного региона (он протянулся через два округа узкой полосой между озером и горами).

Президент Крайтона являлся фигурой декоративной, а временным органом власти стал Совет мэров. Но и он до сих пор не смог определить сферу компетенции. Города имели разный потенциал, различную численность населения, поэтому споры о квотах и выборах тянулись все три года, что эскадра находилась в системе. И только теперь договорились о выборах в палату представителей по пропорциональной системе (палата мэров собиралась оставить за собой общий контроль). Вот о партийном строительстве и зашел разговор у герцога с политологом.

– Мой дорогой герцог, не дайте ввести себя в заблуждение претенциозным названиям местных партий, – говорил доктор Найтшейд. – Здесь не Надаль и название ровным счетом ничего не означает. К тому же партии возникли сравнительно недавно и еще не устоялись, как стабильные политические институты. У Объединенных демократов в программе нет ничего общего с Первой демократической. Они сожрать друг друга готовы. Консервативная партия по сути не имеет в идеологии никаких консервативных догматов. Народная партия выступает за равные избирательные права и увеличение налогов. Но если следовать обычной политической схеме все они по большей части центристы. Их различие в программах касается вопросов другим политическим системам неведомым. И на первом месте стоит вопрос возобновления Проекта.

– В смысле массового выращивания люде в пробирке? – уточнил Маскариль.

– Именно. Хотя фонд Крайтона и разорился, идея сумасшедших миллиардеров о необходимости увеличения популяции людей, пустила на Крайтоне глубокие корни. Это наша национальная идея, если угодно. Она придает смысл существованию.

– Проект – главный политический водораздел, но ведь наверняка не единственный?

– Разумеется. Есть еще спорный вопрос об избирательном праве. О налогах, о введении собственной валюты.

– Меня больше волнуют вопросы связанные с нашим присутствием, – сказал Маскариль. – А их два. Первый – пенитенциарный аутсорс, от которого во многом зависит наша экономика. Второй – военный союз, от которого зависит безопасность.

– С точки зрения основателей и руководства фонда договор с королевствами выглядел проще и дешевле, чем создание собственной пенитенциарной системы, – сказал Найтшейд. – Теперь же многие считают, что аутсорс – излишняя роскошь. Тюрьмы на Крайтоне, по их мнению, создадут рабочие места и дадут толчок к развитию малого бизнеса за счет поставок и обслуживания пенитенциарной системы. С другой стороны, строить с нуля собственные тюрьмы и обучать персонал тоже дело не из дешевых. Причем нести огромные расходы потребуется сразу, а эффект для экономики наступит не скоро. Поэтому, мнения разделились. Объединенные демократы, Либералы и Народная партия за разрыв отношений, Первая демократическая и Консерваторы за сохранение.

– Значит ли это, что вопрос с присоединением к союзу дает такой же расклад? – уточнил Маскариль.

– Вовсе нет, – Найтшейд усмехнулся. – То есть, две демократических, разумеется, остаются на разных флангах, а вот остальные кто как… Но это ничтожный вопрос, поверьте. Он будет во многом зависеть от состава коалиции, где его принесут в жертву компромиссу.

В нашей политике полно разногласий. Скажем, конфликт между пробирочниками и рожденными в утробе. Он носит скорее общественный и экономический характер, но влияет и на политику. Рожденные людьми имеют в среднем лучшее образование и уровень жизни. А это упирается в вопрос наследования. Пробирочники считают, что этот институт нарушает их права, ведь у них родителей нет, и требуют введения высоких налогов на наследство.

А еще противоречия между поколениями, между сторонниками дальнейшего увеличения популяции и противниками, между семьями бывших работников фонда, которые возомнили себя элитой, и их подопечными. К чему добавлялись и традиционные политические расклады, несовершенство принятой наспех временной конституции, отсутствие политических традиций. В общем клубок сложный, а политическая жизнь бурлит, как нигде на периферии.

* * *

Вскоре политолог ушел и Маскариль расслабился.

– Как вам доктор Найтшейд? У него живой ум, не правда ли?

Видимо на лице Ивора отразилось недоумение, потому что Маскариль усмехнулся.

– Мой друг. В обычных условиях местная политика мало что меняет. Разве что на смену одному клану в результате выборов приходит другой. Но в переломные моменты истории выборы могут принципиально изменить сам курс государства. Его парадигму, общественную мораль и прочее. А у нас, вернее у Крайтона, именно такой момент.

– Не могу иметь компетентного мнения на сей счет, – отмахнулся Ивор.

– В том, что касается наших целей, подумайте вот о чем. Если бы Крайтон присоединился к союзу, мы бы развернули здесь системную оборону. Боевые станции, ретрансляторы, пусковые, базы с запасами топлива и боеприпасов, поставили бы наблюдательные пункты на астероидах и малых планетах. Вторжение Марбаса стало бы практически невозможным. Но разворачивать инфраструктуру в чужой системе с неустойчивым политическим режимом слишком… самонадеянно. А сейчас у нас фактически нет даже дипломатических отношений ни с одним из местных образований. Просто потому что непонятно с кем их устанавливать. Хорошо еще, что нам разрешили использовать пространство и тюремную базу для размещения флота.

Ивор кивнул. С этим аргументом он не спорил, просто не очень понимал, как знание местной политики может помочь. Разве не в интересах местных заручиться поддержкой королевства?

– Однако, вы не просто так спустились с небес, чтобы выпить по стаканчику бренди со старым другом, – сменил тему Маскариль.

Герцог налили себе на два пальца из той же бутылки и поднеся к стакану нос поморщился.

– Да, – Ивор так и не придумал подводку к разговору и решил выложить все напрямик в официальном стиле. – У нас возможная диверсия противника в зоне ответственности командования. Три корабля замечены в прыжке к Салемскому проходу. Полагаю, что это рейд с целью саботажа. Для разведки хватило бы и одного корабля, а для вторжения и десяти мало.

– Насколько серьезна ситуация? – спросил Маскариль. – Стоит ли мне оставаться здесь и готовиться к большой войне? Потому что если так, то я отложу визит на Бородин или даже вовсе его отменю. Но если опасность невелика… этот визит очень важен. А мне необходимо вернуться на Крайтон до выборов.

Бородин служил штаб-квартирой одноименной корпорации, контролирующей секторальную сеть заправок и заводов синтеза метанола. Несколько лет назад повстанцы перестали церемониться с заправочными сетями, начав выдавливать их не только из оккупированного пространства но даже из сопредельных систем. Беззаконие, чинимое Марбасом, давало надежду превратить заправочные корпорации в союзников. Маскариль считал это одной из главных задач нынешнего этапа, а Бородин стал первой целью его дипломатических усилий. Если корпорации Ола и Дюма раскинули сети по всей Шпоре Ориона, а стычки на фронтире воспринимали, как мелкие раздражители, не ставящие под удар весь бизнес, то владельцы Бородина, будучи региональной компанией, прекрасно осознавали опасность.

Королевство могло обрести союзника с большими финансовыми ресурсами, а Королевский флот доступ к огромной флотилии танкеров, базам хранения топлива, расходных материалов, запчастей. Проблема заключалась в том, что корпорация Бородин имела зуб на королевство. В свое время именно флот Райдо первым использовал танкеры и заправочные станции, как фактор борьбы. И хотя королевство не уничтожало собственность подобно генералу, именно его действия сорвали лавину. Во всяком случае так считали директора корпорации.

– Думаю не стоит откладывать визит, – сказал Ивор. – Вряд ли рейд признак большой войны. Пока все выглядит как разведывательная или диверсионная миссия. Однако, к большому моему сожалению, я не смогу сопровождать вашу светлость на Бородин. Так как решил лично отправиться к Салемскому проходу.

– Вот как? – Маскариль нахмурился.

– Да. Но я выделю вам в сопровождение один из эсминцев ПРО. Скажем «Аякс» под командованием Макса Олпорта.

– Я бы предпочел иметь под рукой, вас, мой друг, а не Олпорта, – довольно жестко ответил Маскариль. – Вы командор и смогли бы поддержать своим авторитетом нашу дипломатию. А эсминец ПРО пусть отправится на ликвидацию прорыва. Вы же сами утверждаете, что там ничего серьезного.

– Не все так просто, – Ивор вздохнул. – У меня есть основания полагать, что целью противника является диверсия против корабля Астропоиска. И не мне вам рассказывать, герцог, что стоит на кону. А поскольку никто из моих старших офицеров не допущен к этому секрету, желательно чтобы я отправился туда сам.

– Откуда они могут знать где сейчас «Птолемей» и что он из себя представляет? – удивился Маскариль.

– Хороший вопрос. Возможно, я ошибаюсь, но мне больше ничего не приходит в голову. Возможно, они и не знают, только подозревают, добыв какой-то кусочек информации, а теперь собираются узнать больше. Будут выслеживать его или попытаются захватить. Лучше подстраховаться. Поэтому я отправляюсь на перехват.

Маскариль немного подумал и кивнул.

– Согласен. Вы правы, мой друг.

Затем он вздохнул.

– Знали бы вы, как я скучаю по довоенным временам. Мы с Фроди бродили по борделям и кабакам, спорили об архитектуре и философствовали о развитии общества. А теперь он стал королем, а я чертовым министром по делам союза.

– Не могу разделить полностью ваши чувства, ведь до войны я был всего лишь смотрителем флотской свалки, – Ивор усмехнулся. – С другой стороны, я потерял слишком многих друзей, чтобы радоваться карьерному росту.

– Понимаю. Так или иначе нас с вами ведет долг, – Маскариль задумался. – Нужно ли предупредить союзников по дипломатическим каналам?

– Не думаю, что вообще нужно поднимать тревогу, – Ивор пожал плечами. – Их офицеры в курсе. Вас я предупредил на всякий случай, чтобы вы были настороже. И чтобы объяснить, почему не лечу с вами на Бородин.

– Спасибо, мой друг. И как долго вы будете отсутствовать?

– Надеюсь, не дольше полутора-двух месяцев.

– Кого оставите вместо себя командующим?

– Вальтера Донована. У него большой опыт и отличная подготовка. Думаю вы с ним найдете общий язык.

– Понятно. Хорошей охоты, командор!

– Всего доброго, ваша светлость!