Текст книги "Боевое командование «Нибелунг» (СИ)"

Автор книги: Сергей Фомичёв

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 25 страниц)

– Но у нас нет иного варианта, мистер Гарднер, – произнес Ивор. – Рубольд мне нужен на мостике, он заменит Бласко, который назначен боцманом на «Зефир».

– Да, сэр, – подчинился, но не согласился Гарднер. – Как скажете.

– Вы все же присматривайте за ним, – добавил примирительно Ивор. – Если не заладится, дайте мне знать.

* * *

Инженерные службы нареканий не вызывали. Значительную часть операторов завербовали на Крайтоне, а население планеты отличалось технологической дисциплиной и знанием основ.

В боевых отсеках все обстояло гораздо хуже. Нововведения требовали от личного состава постоянных тренировок. В военно-космическом училище симуляции обновляли сразу, как только конструкторское бюро Джонсона вносило в проект изменения, а иногда и раньше, чтобы проверить ту или иную задумку. На удаленном театре действий симуляции не обновлялись – Адмиралтейству просто не приходило в голову, что учебный процесс необходимо продолжать во время службы.

Ремонтным бригадам тоже досталось. «Нибелунг» постоянно перестраивался, его отсеки меняли назначение, прокладывались новые линии коммуникаций, электроснабжения, охлаждения. Палубу, с которой раньше запускали боты морской пехоты, переоборудовали под шахты ракет ПРО, а старое оборудование перенесли в ангар.

В ангаре хозяйничал лейтенант Сэлмон. Один из ветеранов «Нибелунга». Ивор ещё во время службы в системе Акоста подал королю прошение о производстве Рика в офицеры. Училище не справлялось, юнкерам и юнгфрау требовалось время на освоение систем, так что флот практиковал производство в офицеры из нижних чинов. Но последнее слово оставалось за королем, так как к офицерскому патенту прилагалось дворянское состояние.

И вот перед самой отправкой «Нибелунга» к союзникам, Рика отозвали на Барти, а через год он нагнал эскадру в новенькой форме и получил должность начальника ангара.

Став офицером Рик стал дворянином и само собой обзавелся поместьем.

– Мне предложили на выбор несколько суровых участков, – говорил он. – Но я попросил отдать мне то ущелье на Майрхофене, в котором я отсиживался, когда нас прижали во время рейда.

Ивор вздохнул. Именно в той неравной схватке он потерял лучшего друга. А Рик чудом выжил.

– И как там в ущелье?

– Не было времени заглянуть, – засмеялся Рик. – Трастовый фонд назначил управляющего, но я даже с ним не увиделся ни разу. Получаю отчеты раз в три месяца и деньги на счет. Но знаете, сэр, после войны я обязательно там поселюсь. Это будет… своего рода компенсацией.

Командор с боцманом двинулись дальше. Навстречу им пробежал ремонтный паучок с установленной журналистами камерой. Съемочная группа пыталась заглянуть в каждую щель. С трудом поборов желание пнуть робота, Ивор завернул в торпедную секцию. Ему было на ком сорвать раздражение.

Лейтенант Бернарди развалился в офицерском кресле, наблюдая за возней подчиненных. При виде командора он вскочил на ноги.

– На два слова, лейтенант, – сказал Ивор и мотнул головой в сторону лифтовой шахты. – А вы, боцман, пока проведите работу с личным составом.

– Да, сэр.

Они с Бернарди вышли в холл возле дверей лифта.

– Я слышал, вы отправили на гауптвахту матроса за то, что он обратился к вам «сэр», а не «милорд».

– Да, это так, сэр, – не стал упираться Бернарди.

– Послушайте, лейтенант. Здесь всё же не поместье. К вам обращаются так, как положено по уставу. В конце концов, на вашем кителе одно кольцо и оно означает флотское звание, а не титул. Это удобно, когда офицеров много. Нижние чины не обязаны знать родословную всех начальников.

– Да, сэр. Но конкретно этот матрос служит в моей секции и он не выполнил прямой приказ обращаться ко мне «милорд». А согласно уставу приказы следует выполнять, если только они не преступны.

– Вы правы, Бернарди. Тем не менее я бы хотел иметь на корабле рабочую атмосферу, а не средневековую казарму. Напряжение в отношениях может привести к нехорошим последствиям во время боя.

– Вы полагаете, мягкое обращение не будет вредить ещё больше, сэр?

– Да, я так полагаю. Вы отвечаете за секцию, я за весь корабль. Поэтому, постарайтесь соблюдать баланс.

– Да, сэр.

– Свободны.

* * *

Ивор добрался, наконец, до капитанского мостика и, не принимая командования кораблем, активировал громкую связь.

– Внимание, экипажу. Говорит капитан. Мы начинаем учения. Объявляю вводную. Некоторое время назад во время внекорабельной деятельности мы потеряли человека. Его выход не был санкционирован и мы узнали о происшествии поздно. «Нибелунг» должен разыскать человека и доставить на орбиту Крайтона. Дополнительная вводная. Все члены экипажа, чьи фамилии начинаются на буквы первой половины алфавита, от А до М, считаются условно выбывшими из строя. Независимо от должностей и званий. Им предписывается немедленно, не передавая никому дела и не оставляя инструкций, покинуть боевые посты, отправиться в свои каюты, где пребывать до конца учений. Конец сообщения.

Так вышло, что сам Ивор и его старший помощник Марта Монаган оказались среди условно выбывших. Управление кораблем взял на себя начальник ОКП лейтенант-коммандер Томкинс. Он начал резво, переставив несколько мастеров, чтобы заполнить наиболее критические позиции. На его счастье большинство старших офицеров корабля находились во второй половине алфавита.

* * *

Каюты капитана и старшего помощника были смежными. Между ними имелась дверь, чтобы старпом мог присоединиться к капитану в кабинете или в столовой, минуя общий коридор с морпехами-часовыми, перед которыми надлежало появляться в униформе. В их с баронессой случае, дверь использовалась не только для срочных совещаний.

Марта появилась перед Ивором в коротком халатике цвета морской волны.

– Как удачно, что наши имена оказались в первой половине списка, – заметила она.

– Удачно? – деланно возмутился Ивор, выключая персональный планшет. – Да я голову сломал, раздумывая, как всё лучше устроить.

– Я приму душ и мы поболтаем, – пообещала Монаган и направилась к ванной комнате.

– В каюте старшего помощника что-то не так с душевой?

– Она меньше на целый квадратный метр, – заявила Марта и, скинув халат, шагнула внутрь. – Там все время касаешься стен. То локтем, то попой.

– Я никогда не был старшим помощником, – сказал он. – Меня сразу произвели в капитаны.

Ивор прекрасно знал планировку помещений. Разговор был частью их игры.

– О, я помню вашу биографию, капитан, до последней буквы, – Марта выглянула из душевой. – Я была малышкой, когда в небе распустились цветами обломки вражеских кораблей. Я стояла в нашем родовом поместье задрав голову уже зная, что капитан из простонародья разделал самозваных повстанцев под орех. Именно тогда я влюбилась в него, даже не увидев фото, именно тогда я решила поступить на флот.

Шум воды под мощным напором прервал разговор на время.

Ивор невольно сравнивал Аду Демир и Марту Монаган. При всей схожести их происхождения, стиля, воспитания, образования и характеров молодые женщины отличались одна от другой. Марта выглядела беззаботной даже в очень сложных ситуациях. Она рисковала, как и все, бывала в боях, но еще не попадала в катастрофическую ситуацию, не теряла корабль и экипаж. Её родители здравствовали, и забота об имении не обременяла Марту. Даже находясь на службе она жила в свое удовольствие. В то время как Ада Демир заявилась на флот фурией, жаждущей мести. И месть подчинила и её службу, и её быт. Может быть благодаря своей целеустремленности графиня занимала теперь ту же должность и то же звание, что сам Ивор. В прочем баронесса продвигалась по карьерной лестнице не менее быстро. Просто начала позже.

Марта вернулась из душа в одних лишь трусиках, сохранив на теле некоторое количество мелких капель, что придавало ей дополнительное очарование. Поток от вентиляции заставил её кожу покрыться пупырышками и Ивор сразу же забыл о делах.

Невесомость застала их в миссионерской позиции, так что они начали дрейф по капитанской спальни не имея возможности маневрировать и не желая размыкать объятья. Видимо Томкинс обнаружил цель. И теперь рассчитывал, как к ней ловчее подойти. Вскоре корабль развернулся и вновь включил двигатели. Ивор с Мартой медленно опустились на ковер. Благо капитанские апартаменты на королевском флоте обставляли с роскошью.

– Было занятно, – произнесла Марта.

Через час или полтора мысли о службе вновь стали одолевать Ивора. Маскариль много лет назад заметил, что он не мог отвлекаться надолго от работы.

– Что думаешь о лейтенантах? – спросил Ивор.

Группу молодых лейтенантов Адмиралтейство прислало несколько месяцев назад. Предыдущие ушли с повышением. Ивору удалось удержать на «Нибелунге» офицерское ядро из Монаган и Томкинса. Кроме того Рик Сэлмон получил офицерский патент. На всех троих Ивор мог положиться. Новичков как следует он изучить не успел.

Марта приподняла голову с его плеча. Как старший помощник она отвечала за боевые отсеки – торпедный, орудийный и секцию ПРО. А поскольку у Ивора много времени отнимала штабная работа, то и с остальными офицерами Марте приходилось работать чаще.

– Ну, о даме Теннант спроси у Томкинса. Как вахтенный офицер она справляется, а успехи в электронной войне лучше оценит начальник ОКП. То же самое касается лейтенанта Шармы.

Аманда Теннант поступила в училище уже после второй кампании и прошла обучение полностью при Райте. А Шарма и вовсе был выходцем с Новой Австралии. К началу восстания Марбаса он закончил второй курс академии. Во время оккупации его семья скрывались в подполье. Затем случилась внезапная Реконкиста и новое наступление Марбаса. Парень едва успел эвакуироваться. Ещё пара лет у его семьи ушло на то, чтобы обосноваться на Барти. И вот курсант недоучка получил офицерский патент от короля и оказался на «Нибелунге» в качестве начальника секции РТР.

Но наибольшее беспокойство вызывал лейтенант Бернарди. Он не учился на морского офицера и не стажировался как юнкер, а был переведен из Королевской Конной Милиции личным указом короля. Флот давно уже не практиковал насильственную вербовку или перевод из других родов войск. Но Бернарди смог вывести из себя даже Фроди. Молодой человек отличался грубым нравом, что выражалось в провоцировании малознакомых людей на оскорбление. Однажды Бернарди устроил дуэль со смертельным исходом и назначение на флот стало для него своеобразной ссылкой. Король проявил мудрость, а Ивору предстояло расплачиваться за это головной болью.

Дуэлянта назначили в торпедную секцию, так как большая часть подготовки к стрельбе все равно ложилась на ОКП или мостик, а с остальным справлялись нижние чины. Вот только теперь требовалось поставить старшим оператором не слишком уверенного в себе человека.

– Сколько у нас еще времени? – спросила Марта, проведя пальцем по щеке командора.

– Всё время мира, баронесса. Вряд ли они выловят беднягу Энея до конца вахты. А когда выловят, нужно будет вернуться на орбиту.

Ивор ошибся. Голос лейтенанта Сальваторе раздался из динамика, едва они с Мартой вернулись к объятиям.

– Сэр, мы получили шифровку от штаба эскадры.

Как командующему Ивору полагался штаб. И штаб ему предоставили. Небольшой. Он состоял всего из нескольких офицеров и дюжины специалистов.

На штабы, а флот развернул четыре территориальных командования, знающих людей не хватало тоже. Поэтому должность начальника контрразведки у Ивора занимал штатский человек, одолженный у маркиза Горского; разведкой занимался майор морской пехоты, а хозяйственными вопросами заведовал обычный чиновник, переведенный из военного министерства. И все равно целый ряд должностей остался незанятым.

Но основная проблема штаба заключалась в том, что по сути он существовал в двух качествах – как орган управления эскадрой и как центр боевого командования. И эти два качества часто конфликтовали. Потому что штабу эскадры следовало находиться на флагмане и перемещаться в боевых порядках во время миссий. В то время, как штаб целевой группы должен быть привязан к определенному пространству (территории, в сухопутных терминах) и ему следовало находиться в сосредоточии коммуникаций, подобно пауку, контролирующем паутину.

– Прочтите, если там нет ничего сверх секретного, – распорядился Ивор.

– Да, сэр. Штабом получена депеша с Новой Сигирии. Коммандер Фармер считает, что вопрос не терпит отлагательства и рекомендует созвать совещание.

– Спасибо, лейтенант. Ответьте штабу, что мы возвращаемся.

Он вызвал мостик.

– Томкинс? Это капитан. Готовьте корабль к возвращению на станцию. Мы со старпомом будем на мостике через… пятнадцать минут.

– Да, сэр. Что с оказавшимся за бортом человеком?

– Отмена задания. Манекену придется еще полетать.

– Да, сэр.

– Что ж, у нас есть целых четверть часа, – сказала Марта соблазнительно потягиваясь, от чего сползла прикрывающая её тело простыня.

– Только если мы переместимся в душ, – сказал Ивор.

– Отличная идея. Заодно и освежимся.

– Но если мы залезем туда вдвоем, ты обязательно коснешься стенок не локтем так попой.

Глава 2
Станция Джон Говард

Океаны – своеобразные аккумуляторы тепла – сглаживают экстремальные температуры, а океанские течения выносят тепло далеко за пределы тропической зоны. Поэтому на планетах с океанами люди селятся на разных широтах. Лишенные океанов планеты имеют гораздо большую площадь суши, но далеко не вся она пригодна для комфортного проживания. Климатическая система сухих планет более проста. Пригодная территория ограничена либо полюсами, либо бореальными поясами, как на Барти, либо экваториальной зоной как на Крайтоне. А за пределами обитаемой зоны свирепствуют экстремальные температуры. Там или слишком жарко, или слишком холодно.

Обычно этому факту не придают значения, потому что колонии, как правило, мало населены. Свободной территории хватает на всех. Крайтон был исключением. Вся его жизнь сосредоточилась в зоне экватора, притом что он считался самым населенным миром сектора Денеб. Перенаселение являлось редкостью для периферии, да и вообще для любого мира за пределами Земли. Однако именно по этой причине Крайтон стал одним из важнейших клиентов пенитенциарной системы четырех королевств. Преступников здесь хватало, а держать их в переполненных тюрьмах означало воспроизводить криминальный мир. Поэтому Фонд Крайтона охотно платил за аутсорс.

Из-за географических особенностей на Крайтоне практически не использовали орбиты с большим наклонением. Лишь несколько исследовательских спутников и ретрансляторов регулярно пролетали над безжизненной территорией, все остальные объекты сосредоточились в узкой полосе экваториальных орбит. Не стала исключением и тюремная станция, хотя она располагалась гораздо выше остальных, чтобы не раздражать местное население. Это стало преимуществом при размещении флота или отправлении тюремных кораблей. Всю тяжесть борьбы с гравитацией брали на себя шаттлы, которым приходилось добираться туда и обратно по много часов.

* * *

Ивор вызвал секцию связи, когда «Нибелунг» подошел достаточно близко к планете, чтобы установить со станцией лазерное соединение, а при разговоре не тратить время на паузы из-за скорости света.

– Лейтенант Сальваторе, это капитан. Будьте любезны соединить меня с начальником штаба по закрытой линии. Я буду ждать у себя в каюте.

– Да, сэр.

Билл Фармер вышел на связь через минуту, словно ждал вызова. Хотя вполне возможно, что ждал.

– Четвертый канал, сэр, – доложил Сальваторе. – Шифрование активировано.

– Коммандер Фармер на линии, – раздался знакомый голос.

– Что случилось, Билл? – спросил Ивор. – Если вы потребовали срочной встречи вместо доклада на очередном скучном заседании, значит информация важная и срочная. С чем мы имеем дело?

– Да, сэр, прошу прощения, что прервал учения, но дело действительно важное. Разведке стало известно, что неопознанная эскадра совершила прыжок из системы Путто в Гамильтоне по вектору на Салемский проход. Всего зафиксировано девять джетов. То есть, предположительно, три боевых корабля. Хотя сенсоры торгового судна, от которого мы получили данные, не отличаются большой точностью и не способны отличить сигнатуру коммерческого двигателя от военного, штаб склонен считать, что мы имеем дело именно с боевыми кораблями, причем с кораблями Марбаса.

– Черт! – бросил Ивор. – Они должно быть уже в проходе. И пока торпеда патруля долетит сюда, они прыгнут куда-то еще.

– Не совсем так сэр, – поправил начальник штаба. – Неопознанная эскадра ушла в гипер на скорости всего около пятьсот километров в секунду.

Билл Фармер замолчал. Замолчал и Ивор. Столь медленная скорость означала, что противник еще не добрался до Салемского прохода. Третья эскадра успевала выйти на перехват. Это также означало, что повстанческий флот обладает системами переохлаждения метанола, так как добираться от Путто до любой из систем Салемского прохода ему предстояло не меньше семи недель.

– У меня на языке вертится дюжина вопросов, – прервал молчание Ивор. – Но полагаю лучше обсудить это на заседании штаба. Так что трубите сбор, Билл! Я буду на месте, как только фиксаторы станции защелкнутся на бортах «Нибелунга». Конец связи.

* * *

Станция Джон Говард напоминала неправильно собранную детскую пирамидку. На центральный стержень были нанизаны кольца. Два самых крупных по четыреста метров в диаметре находились в середине конструкции. На их внешних уровнях расположилась обитаемая зона. Во множество других колец самых разных размеров размещались оранжереи, системы жизнеобеспечения и энергетики, хранилища топлива и воды. Они также служили парковой для кораблей и шаттлов. Каждый год около сотни рейсов свершали тюремные корабли к Северной Дуге и обратно, увозя криминал Крайтона и возвращая обратно тех, кто отбыл заключение и возможно даже встал на путь исправления. Обычно корабли проводили в системе Ирис по несколько недель между рейсами. Так что в любое время около дюжины их были пристыкованы к станции.

Два самых маленьких кольца на концах главного стержня отводились под двигатели, которые раскручивали станцию, создавая на жилых палубах приемлемую гравитацию. В отличие от многих других космических станций, здесь не имелось отдельного вращающегося модуля с уязвимыми соединениями. Станция вращалась целиком, делая вокруг центральной оси чуть больше двух оборотов в минуту. Корабли и шаттлы подходили к одному из двух торцов оси, откуда огромный манипулятор перемещал их в особые гнезда на парковочных кольцах и крепил носом к центру.

Десяток стыковочных узлов и несколько сегментов станции были теперь заняты кораблями Королевского флота. Простые работники PrisonersTravel поначалу ворчали, но затем увидели преимущество для себя в беспокойном соседстве. Корпорация неплохо платила работникам и требовала строгого соблюдения правил, но на мелкие нарушения, не связанные с тюремным режимом, закрывала глаза. Контрабанда алкоголем и легкими наркотиками, различные не предусмотренные флотским уложением развлечения (кулачные поединки со ставками, например), давали тюремщикам дополнительный заработок и скрашивали серость будней.

«Нибелунг» выполнил последний манёвр, уровняв скорость и вращение.

– Джон Говард, это «Нибелунг», – произнес вахтенный офицер. – Просим разрешение на парковку.

– Ожидайте, «Нибелунг», – сообщил диспетчер.

– Приготовиться к изменению силы и вектора тяжести, – объявил по громкой связи боцман Гарднер.

Вскоре корабль был подхвачен манипулятором и медленно перенесен к третьему парковочному кольцу. Во время переноса направление силы тяжести изменилось, а когда «Нибелунг» угнездился между транспортным кораблем и эсминцем-шнелльботом на его нижних палубах воцарилась привычная половина же.

Несколько мачт выдвинулись из парковочного кольца и прочно зафиксировали корпус. Поскольку конструкция не предусматривала шлюзов в носовой части (там располагались топливные баки), к стыковочному узлу со станции выдвинулся переходной трап. Затем к кораблю подключались мачты со всевозможными кабелями и трубами – станция принимала на себя заботу о его энергетике и коммуникациях.

Пристыкованные корабли торчали от парковочных колец во все стороны, точно спицы без обода. На их жилых палубах создавалась искусственная тяжесть в два-три раза меньше земной, что зависело от длинны корпуса. В любом случае экипажи могли по-прежнему обитать в своих каютах, если кораблю не требовался ремонт или профилактические работы. Однако люди предпочитали проводить время на станции – в барах, развлекательных центрах, гостиницах или отправлялись с первым шаттлом на поверхность Крайтона. Неудивительно, что все ожидали стыковку с нетерпением.

Рик Сэлмон, отвечающий за процесс парковки, проверил герметизацию и дал добро.

Ивор активировал громкую связь.

– Говорит капитан. Мы прибыли на станцию Джон Говард. С пятнадцати ноль-ноль по стандартному времени корабль переходит на стояночное расписание вахт. Все свободные от вахты матросы и офицеры могут получить увольнительные.

Каждый офицер и матрос знал расписание наизусть, а если вдруг что-то забывал, то на персональном коммуникаторе нужное время было отмечено и сигнал предупреждал о смене заранее.

– Демарсен, вы идете со мной, – напомнил Ивор. – Но не забывайте, что к вечеру вам нужно подготовить отчет по результатам учений.

– Да, сэр, – ответил флаг-лейтенант.

Вскоре члены команды потянулись к переходному трапу. Поскольку станция вращалась, а корабль стыковался к ней носом, то субъективно команде приходилось подниматься к центральной трубе, где искусственная тяжесть становилась неощутимой.

По центральной трубе люди попадали к двум обитаемым кольцам. В одном из них находилась пересыльная тюрьма (ради чего, собственно, и создавалась станция), в другом – жилые и служебные помещения для тюремного персонала, работников станции, гостей, а также зона отдыха. Флоту отвели почти половину парковочных колец и одну из тюремных секций. Там устроили казармы морской пехоты, кубрики для матросов на случай освобождения кораблей для ремонтных работ. Там же расположился штаб.

– Вы можете прокомментировать причину по которой прервали учения? – спросила мисс Нейтан, оказавшись рядом.

Судя по красному огоньку, её портативная камера была включена.

– Пока нет, – отмахнулся Ивор. – Я и сам ни черта не знаю.

– Вы же понимаете, командор, что не можете вечно скрываться от нас? – не отставала журналистка. – Мы должны отснять достаточно материала и только от вас зависит, сделаем мы это за месяц или будем торчать на чертовой станции целый год.

– Успокойтесь, мисс Нейтан. На станции не так уж и плохо. Сходите в кафе, в спа-салон, в бассейн. Сегодня новостей не будет.

Работники пенитенциарной системы и правда жили неплохо. Рядовой охранник Prisoners Travel зарабатывал больше, чем флотский матрос. И станция предоставляла возможность потратить заработанные деньги, подрядив огромную армию сферы обслуживания. Теперь к её клиентуре добавился флот.

Начальник станции виконтесса Инесса Маллаун неплохо справлялась с возросшей нагрузкой. Кроме Королевского флота на станцию прибывали небольшие корабли с Гуншу и Ильсона, подбрасывая тамошних заключенных для отправки на Барти. Посещали её и обычные торговцы ради отдыха или поставок. Но основной вклад в столпотворение по-прежнему вносил местный трафик.

Заключенные прибывали нескончаемым потоком. Их сортировали, проводили медицинские процедуры и отправляли на недельный карантин. Это делалось с целью предотвратить возможную эпидемию во время длительного перелета и занесения заразы в королевство. Только потом заключенных перемещали в один из тюремных кораблей для отправки на Барти. До войны пунктом назначения чаще выступала Новая Австралия или Волчица. Лететь до них выходило быстрее. Но с потерей двух планет, весь трафик переключили на более удаленные миры Барти и Майрхофен, что увеличивало логистическое плечо и требовало больше рейсов. Компания мирилась с расходами, тем более, что с общим сокращением клиентуры, ценность Крайтона для бизнеса возросла.

Так что на станции никогда не прекращалась жизнь. Прием заключенных с поверхности и отправка отбывших наказание проходили круглые сутки. На планете имелось по одной пересыльной тюрьме в каждом округе, то есть три десятка заведений во всех часовых поясах. Транспортные шаттлы и корабли прибывали на станцию регулярно. Каждый из них доставлял около сотни преступников и забирал чуть меньшее количество отбывших наказание. В центральной трубе постоянно пересекались огромные людские потоки.

Концентрация тысяч заключенных, отбывших срок и гражданских в относительно небольшом объеме требовала повышенного внимания.Потоки старались отделить друг от друга. Стрелки нанесенные на стены указывали направление движения по той или иной стороне. Когда возникала нужна передвижения большого числа заключенных, например, при погрузки в тюремный корабль, из стенок выдвигались сетчатые заграждения, чтобы изолировать один из потоков. Охрана шла (вернее парила) впереди и позади группы, а также рядом с сеткой, готовая пустить в ход шокер или дубинку.

Выходя из трапа, Ивор застал прибытие очередного шаттла.

– Третья секция, блок восемь, досмотровое помещение восемьдесят один, – раздался голос дежурного.

Хотя Ивор ни разу не был свидетелем бунта, попытки напасть на охрану или другого уголовника, подобные истории здесь случались. К такому соседству следовало привыкнуть. Он старался присматривать за своими людьми, когда толпа матросов пересекалась с вереницей заключенных.

Вот и теперь, несмотря на спешку Ивор некоторое время наблюдал за выходящей из трапа командой. Помимо контроля над безопасностью он преследовал еще одну цель. Именно в такие моменты можно подметить нюансы, незаметные на корабле, где всё подчинено дисциплине, а люди распределены по секциям и боевым станциям. Оказавшись без контроля, они дают волю чувствам.

Ивор быстро обнаружил проблему, не увидев Рубольда и Ивамоту среди покидающих корабль. Всё бы ничего, но торпедная секция не нуждалась в дежурстве сразу двух мастеров во время парковки. Там и одного было много. Доклада о неисправности или нарушении дисциплины на мостик не поступало тоже.

Ивор достал коммуникатор и вызвал баронессу Монаган, которая осталась дежурить на «Нибелунге».

– Марта, будь так добра, загляни в журнал и проверь, выданы ли увольнительные Рубольду и Ивамото?

– Нет сэр, – быстро ответила Марта. – В списке их нет.

– Пожалуйста, узнай, в чем дело и разберись. Я спешу на заседание штаба. И чтобы уж покончить с делом, переведи моим приказом Рубольда в команду мостика. Пусть осваивается.

– Да, сэр, сделаю.

– Лейтенант, – сказал Ивор Демарсену. – Давайте поторопимся.

– Можем ли мы пойти с вами, командор? – спросила мисс Нейтан.

– Не в этот раз.

– Я все равно узнаю, в чем дело.

– Непременно, мисс Нейтан, – улыбнулся Ивор. – Всего вам доброго!

На станции было сложно сохранить тайну. В ресторанчиках и развлекательных заведениях главной палубы обитаемого тороида работал главным образом местный персонал. Его проверяла служба безопасностиPrisoners Travel, а не флотская контрразведка, поэтому основное внимание уделялось связям с уголовным миром, а не иностранным шпионам. Но матросов и офицеров невозможно было изолировать. Крайтон и сам по себе был удобен для агентуры Марбаса. Его уголовники раньше отбывали наказание на Новой Австралии и после восстания больше десяти тысяч местных уроженцев присоединились к повстанцам. Разумеется, планетарная полиция (служба безопасности фонда) имела их биометрические параметры в базе данных, но любые фильтры можно взломать или обойти. Поэтому всё, что становилось известно местному обществу, с большой долей вероятности становилось известно Марбасу.

Поэтому, из соображений секретности, штаб располагался в тюремном тороиде, куда кого попало не допускали. Замаскированный среди прочих служеб, он мог действовать относительно скрытно. Во всяком случае, его работа не привлекала внимания гражданского персонала.

Ситуационный центр занимал просторное помещение, где раньше располагался спортивный зал. Теперь стены и потолок покрывали звукопоглощающие панели; в вентиляционной шахте контрразведка установила особые перемычки, препятствующие проникновению, а также сигнализацию. Операторы главного сервера и систем связи работали за стеклянной перегородкой, а в центре находилась комната для совещаний.

Так как Ивор задержался, наблюдая за исходом команды с «Нибелунга», то прибыл на заседание позже других. Кресла вокруг овального стола занимали начальник штаба Билл Фармер, глава разведки майор Марвин, контрразведки Эшли Ларкин, начальник оперативного отдела Поль Баннистер. Кроме них здесь находились представители союзных флотов – лейтенант-коммандер Вонг от Ильсона и коммандер Ли от Гуншу. Несколько членов штаба отсутствовали, так как вопрос не касался их компетенции.

Ивор, махнул рукой, мол начинайте, и уселся в кресло. Демарсен пристроился на стуле за его правым плечом.