Текст книги "Тотем Козерога"

Автор книги: Сергей Джевага

сообщить о нарушении

Текущая страница: 22 (всего у книги 27 страниц)

Велимир мягко подтолкнул в спину. Сам отступил и оперся на посох. Я обернулся,

окинул волхва недоверчивым взглядом. Старик улыбался, в голубых глазах сверкали

светлые искорки. Ни тени затаенного зла или неприязни, лишь доброта и

сочувствие. Я глубоко вздохнул – опасности нет, почему бы и не пройтись… Пожал

плечами и переступил невидимую грань.

Ожидал чего угодно, вплоть до вспышек света, содрогания земли и прочих

катаклизмов. Но ничего не случилось. Прошел десяток шагов, ступил в просеку и

прислушался к ощущениям. Солнечные лучи напекали волосы, ветер освежал лицо.

Вокруг обычные шорохи и скрипы, пение птиц. Скорее похоже на городской парк, а

не лес. Травка ровная и сочная, удивительно зеленая, даже наступать жалко.

Опавших листьев почти нет, будто тут прошел отряд рабочих с граблями.

Пойти и посидеть, – подумал я. – Просто.

Расправил плечи, придал себе героический вид и двинулся по просеке. Постепенно

стволы деревьев сдвигались, появились канаты плюща. В траве россыпи мелких белых

цветков, блестящие шляпки грибов. Уши уловили журчание, в ноздри ударил запах

свежести.

Раздвинув колючие ветки, я выбрался из кустов и осмотрелся. Большая идеально

круглая поляна, над головой глубокая лазурь неба и белые пушистые облака. В

центре странное белокаменное строение, помесь беседки и часовни. А напротив

выхода вмурована огромная деревянная статуя, изображающая крепкого широкоплечего

мужчину. Из земли у подножия идола бил родник. Прозрачная искрящаяся вода

стекала по желобку в небольшой бассейн.

– Есть кто? – спросил я.

В ответ прозвучал плеск воды и скрип веток. На бортик бассейна запрыгнула

маленькая изумрудная лягушка. Покосилась на меня, но признала неопасным.

Поворачивала то одним боком к солнцу, то другим. Наконец угомонилась, раздула

щеки, счастливо и звонко квакнула.

Я нерешительно потоптался на краю полянки, ступил на траву. Медленно прошелся по

кругу, каждую секунду ожидая каких-нибудь чудес, опасностей. Но тут царила лишь

торжественная тишина и покой. Воздух густой, свежий, напоенный ароматами трав и

цветов. Я улыбнулся, глубоко вздохнул и прикрыл веки. В груди потеплело, а в

душу вошла светлая грусть, нежность и что-то совершенно неопределенное,

волнующее. Я будто вернулся домой после долгих почти бесконечных странствий.

Священная роща, – промелькнула мысль. – Заповедное место…

Многослойная броня, закрывающая душу, затрещала и рассыпалась, опала мелкой

сухой шелухой. В голове посветлело, свежий ветер омыл мысли, выбил чуждое,

наносное и темное. Я радостно засмеялся, открыл глаза и с удивлением глянул на

руки. Между пальцами сгустилось синеватое свечение, пробегали яркие искорки

разрядов, шипели маленькие молнии.

Уже без страха и опасений я прошел по поляне. С интересом осмотрел здание.

Поверхность плит шершавая, в мелкой паутине трещин и выбоин. Со стен свисали

гибкие плети плюща, бегали суетливые черные муравьи. На камнях надписи, бледные

рисунки. Дверь в часовню оказалась заперта. Я потрогал за ручку, равнодушно

пожал плечами – нельзя, так нельзя. Спустился к бассейну и принялся разглядывать

статую. Высокая, вырубленная из цельного бревна, она возвышалась надо мной

подобно сказочному великану. Дерево темное от дождей и времени, но гладкое и

блестящее, матовое. В очертаниях фигуры нет той утонченной грации присущей

скульптурам древних греков или римлян. Это скорее идол или истукан, грозный и

сильный, могучий, тяжеловесный… Черты лица грубоватые, вырезаны несколькими

размашистыми линиями: плотно сжатый рот, хмурые брови и косматая борода. Слепые

глаза сурово смотрели вдаль. Взгляд казалось, рассекал горизонт, небесные сферы

и души людей…

За спиной послышался легкий плеск. Я очнулся от созерцания идола и обернулся. На

бортике бассейна сидел маленький мальчик. Дрыгал ногами и мечтательно улыбался,

водил рукой по зеленоватой поверхности водоема. Ловил в собранную лодочкой

ладонь ряску и травинки, выливал обратно.

Только что никого не было! Малец словно из воздуха соткался. Я не слышал шагов,

шороха ткани. Кто-то из деревенских? Весьма возможно. И выглядит соответствующе…

Мальчишка одет в простую полотняную рубашку и штаны. Ноги босые, на пятках

налипшие травинки и листики. Личико самое обыкновенное: вздернутый нос в

россыпях веснушек, круглые румяные щеки и пухлые губы, жесткие светлые волосы.

Ничего примечательного.

– Ты откуда? – громко и бодро спросил я. Улыбнулся и заговорщески подмигнул. –

Сбежал от родителей?..

Паренек и ухом не повел. Лицо серьезное и загадочное, тонкие брови сошлись на

переносице. Водил ладонью по воде, любовался кругами и разводами, солнечными

бликами.

– Тебе плохо, – произнес мальчик. Голос тихий, но мелодичный, похожий на

журчание ручья.

– С чего ты взял? – деланно удивился я. – Неправда.

Он вылил воду из ладони, с сожалением посмотрел на бассейн и обернулся. В

пронзительно-зеленых теплых глазах промелькнуло понимание, совсем не детский

блеск мыслей. Паренек улыбнулся и похлопал ладонью по бортику. Я кивнул,

медленно подошел и присел.

От мальчика пахло свежими весенними травами, нагретой солнцем водой и тиной. В

волосах соломинки, сухие листики – видимо, спал на сеновале… Обычный сорванец

дошкольного возраста, каких много в любой деревне или городе. Паренек с детской

серьезностью рассматривал меня, изучал.

– Как тебя зовут? – спросил я.

– Род, – ответил мальчик.

– Гуляешь здесь? – продолжал допытываться я.

– Не-а… – парнишка мотнул головой. – Живу.

Улыбнулся солнцу, попытался поймать на лету муху. Но промазал, негодующе фыркнул

и махнул рукой – пусть живет. Я открыл рот, чтобы утешить, но осекся и

закашлялся. С неудовольствием подумал, что совершенно не умею говорить с детьми.

В голову лезут какие-то дурацкие вопросы и стандартные слюнявые фразы, которыми

достаем детишек: «Мальчик, а где твой папа? Тебе сколько лет? Уууу… Большой уже,

скоро в школу…»

Зачем Велимир послал меня сюда? – подумал я с раздражением. – Неужели поглазеть

на статую и поговорить с малолеткой?..

Домыслить я не успел. Мальчик посмотрел мне в глаза и произнес с улыбкой:

– Ну, здравствуй, Хранитель!

– Что?.. – изумился я. – Как?.. Ты кто?..

– Ты знаешь, – тихо и спокойно ответил малец. – Ты все знаешь, Хранитель Мира. Я

помогу тебе… Просто потому, что ты моей крови и часть меня.

В глубине зрачков мальчика появились белые точки. Быстро разрослись, скрыли

радужку и белки. Чистый и яркий свет залил глаза паренька, ударил в меня,

ослепил, обжег огнем и льдом. Я вскрикнул, закрылся руками. Упал с бортика

бассейна и распластался на земле. Руки и ноги онемели, сердце остановилось. Я

зарычал уже от бешенства, попытался ударить в ответ собственной силой. Но земля

не отозвалась на зов, осталась холодной и молчаливой. Пламя залило бушующей

волной деревья и небо, храм, идол, траву и родник. На лоб легла прохладная

детская ладошка, тихий, но сильный голос прошелестел:

– Не борись. Я не желаю зла.

Мир превратился в белый альбомный лист, девственно чистый, пустой. Боль

вонзилась мириадами огненных игл, проникла внутрь. Лишь прохладная детская

ладонь на лбу не давала сойти с ума, держала в реальности. Я закричал. Но крик

утонул в свете. Задергался. Но тело перестало существовать, превратилось в

сгусток солнечной плазмы перевитой канатами силовых полей. Я услышал треск,

почувствовал, как слой за слоем с меня слазит темная кожура, накипь, черный

нагар и сажа. Появилось ощущение падения, в душе родилась ненависть, уступила

место бешенству, ярости, злобе. Затем резкий толчок и стремительный взлет,

восторг, радость, безграничное счастье и теплая любовь. Мысли связались в четкий

энергетический контур, плетение. Бурным потоком в меня хлынули знания, пришло

понимание вещей, мира, самого себя.

…Обратный путь занял намного больше времени. Поначалу мчался на подкашивающихся

ногах, ударялся о твердые стволы, падал и, завывая, полз по траве. Вновь вставал

и порывался бежать, стонал от боли, размазывал по лицу слезы. Но постепенно мгла

в глазах рассеялась, я начал видеть окружающее: мутные силуэты деревьев,

смазанные пятна травы и цветов, солнечный свет, небо. Слабость и головокружение

быстро прошли. Я обнял теплый шершавый ствол березы, долго стоял…

Успокоившись, пошел по просеке уже медленней. С удивлением осматривался по

сторонам, обходил деревья. К некоторым притрагивался и ощущал течение соков,

пульсацию. Под ногами мерцающая мягким золотистым светом масса, искорки и молнии

– целый океан силы… моей силы! Земля дышала подобно живому существу. Я слышал

тихий стук ее сердца, знал неторопливые мысли. И ясно понимал – стоит только

приказать.

– Сашка! Как ты?..

Я мотнул головой, отогнал видения. С удивлением понял, что оказался на краю

заповедной рощи. Впереди зеленоватые сумерки и прохлада древнего леса,

коричневые стволы, убегающие ввысь, покрывала и лоскуты зеленого мха. У самой

кромки стоял Вадим.

– А где Велимир? – тупо спросил я.

– Дед ушел по делам, – объяснил друг и пожал плечами. – Попросил тебя подождать…

Вадим осекся, жадно посмотрел мне в глаза.

– Рога выросли? – буркнул я.

– Нет, – серьезно сказал парень и ухмыльнулся. – Но бледный очень. Саш… я хотел

сказать… ты же понимаешь, без позволения нельзя. Дед бы с меня семь шкур содрал.

– То, что растите тут бога? – переспросил я угрюмо. – И правда, могли бы

предупредить. А то чуть не свихнулся.

– Прости, – сказал Вадим с виноватым видом. – Это большая тайна. Только

благодаря роще Русский Дух еще жив.

– Вы сражаетесь… – медленно сказал я. – Но иными способами. И потому не можете

выйти в мир. Вам просто некогда.

– Да, – подтвердил друг. – Да… Нас слишком мало. И эта роща последняя. Мы

обязаны ухаживать, иначе… случится нехорошее.

– И поэтому вы не пойдете в Славгород, – спокойно произнес я.

Друг вздрогнул как от удара, втянул голову в плечи. Помрачнел и насупился,

сверкнул глазами из-под косматых бровей. Медленно подошел и положил руку на

плечо. Я глянул снизу вверх и горько улыбнулся.

– Скажи, Вадим… Я правильно понял? Проклятый Охотник пойдет дальше, не

остановится на одном городе?.. Именно это вы упорно замалчивали и утаивали?

Пальцы сжали плечо. В темных глазах промелькнули отголоски чудовищной боли и

тоски.

– Ты прав, – выдохнул друг. – Высший демон не остановится. Его терзает жажда

крови и душ. И с каждым убитым человеком он становится сильнее… Но мы не можем

ничего сделать! Даже если соберем окрестных колдунов и ведьм…

– То глупо погибнете, – продолжил я за него. – Все правильно.

– А пока придет помощь, эта тварь сожрет еще несколько городов и сел, – прорычал

друг. – Мне жаль, Саня…

Лицо Вадима побагровело, на виске пульсировала синяя жилка. Он словно стал ниже

ростом, на широкие плечи обрушилась тяжесть, согнула и прибила к земле.

Я вздохнул и посмотрел на небо.

– Знаешь, Вадь… Любой человек страшиться четырех вещей: перемен, смерти, жизни…

И мысли, что после смерти есть жизнь, потому что можно получить по шее за

прошлые прегрешения.

– К чему ты ведешь? – проворчал друг и непонимающе вытаращил глаза.

Я посмотрел на изумленную физиономию Вадика. Повернулся на месте: лес, небо,

волшебная роща, травы и цветы… Хорошее место, красивое. Но не мое. У каждого

человека свой мир и ареал обитания. За него стоит бороться. Иначе можно до

бесконечности убегать, прятаться и скрываться…

– К тому, что от первого и третьего страха мне удалось избавиться, – произнес я.

Медленно отступил, ощутил невидимую грань между обычным лесом и рощей. Глянул

под ноги: мелкий гравий, пучки травы, пыль и камни…

– Я не понимаю, – послышался угрюмый голос Вадима. – Что ты хочешь сказать?

– То, что пора Хранить, – ответил я.

Почва под ногами всколыхнулась, дрогнула. С туфлей и штанин посыпалась пыль.

Сначала невидимая и почти неощутимая, но быстро превратилась в широкие струйки.

Зашуршали мелкие камешки. Ткань рубашки и штанов, мышцы и кости расползались на

части, превращались в песок. Я почувствовал, что становлюсь ниже ростом.

Сантиметр за сантиметром ноги погружались в землю, растворялись в почве. Пальцы

окаменели, отломились и еще в полете рассыпались в прах. В земле появилась

воронка, водоворот как в бурной горной реке. Меня засасывало внутрь,

перемалывало в пыль.

– Сашка! – взвыл Вадим. – Ты что творишь?

Друг бросился ко мне и схватил за руку. Дернул, попытался вырвать из жадной

пасти земли. Но тщетно. Хрустнуло, конечность рассыпалась на куски, будто

сделанная из гипса. Я улыбнулся каменеющими губами и произнес:

– Оставь, Вадька!.. Это я сам… Ухожу…

– Но куда? – отчаянно закричал друг. – Зачем? Стой!

– Мы, козероги, на полдороги не останавливаемся, – прошептал я.

ГЛАВА 10

Боли не было. Лишь щекотка и легкое недоумение по поводу отсутствия тела.

Последний луч света ударил в глаза. Я увидел изумленное лицо Вадима, верхушки

деревьев и клочок неба. Растворился в черноте, превратился в сгусток энергии. Но

почти сразу тьма расцвела красками, вернулись чувства. Холодный ветер продрал

насквозь. Пахло пылью, еще чем-то удивительно отвратительным, мерзким.

Я потоптался на месте, подождал, пока тело трансформируется окончательно. Открыл

глаза и огляделся. Окраина Славгорода. Точнее то, что осталось… Черное небо,

испещренное кровавыми язвами туч. Мертвые скелеты зданий с провалами окон, горы

битого кирпича и мусора, ржавые коробки автомобилей.

Что-то заставило оглянуться. Позади на много сотен метров мертвый лес – гладкие

высушенные стволы, ломкие на вид ветви. Между деревьями толстый ковер из

превратившихся в пыль листьев, кусков коры… А дальше чистое голубое небо,

розоватые отблески заката и зелень. Края гигантской кляксы кривые, извилистые.

Чернота и смерть медленно, но неуклонно расползалась, пожирала живое

пространство.

Светлая полоса на горизонте манила. Хотелось броситься прочь страшного места,

выбраться под солнечные лучи… Но отступать поздно. Путь один – в разрушенный

город.

Напротив меня останки дома. Верхних этажей не существовало. Девятый, восьмой и

седьмой как корова языком слизнула. В стене огромные дыры, края ломкие и острые,

в ржавых ребрах арматуры. Из провалов окон несло запахом смерти и гнили,

колыхались на ветру истлевшие занавески, блестели осколки стекол. Чуть в стороне

еще один дом. Но этого почти не узнать – покосившийся остов, громадная куча

камней перемешанных с домашней утварью, обломками мебели и грязными тряпками.

Я отыскал маленькую тропинку между горами мусора, медленно пошел, опасливо

поглядывая на стены дома – бетонные плиты хрупкие и ветхие, завалятся от любого

толчка. Под ногами хрустели камни и стекла. Взгляд то и дело натыкался на следы

былой жизни: тряпичная кукла, осколки посуды, помятая кастрюля, шланг пылесоса…

Я осторожно переступал, не рискуя притрагиваться. Вещи еще помнили хозяев,

грустили по ушедшим дням.

За домом обширный двор. Я сошел с тропинки, с трудом вскарабкался на гору битых

кирпичей и осмотрелся. Во мне родилась тоска – как за неполную неделю город мог

превратиться в гниющий нарыв? Даже после бомбежки остаются какие-то останки

живого. Те же тараканы, к примеру, или чахлые растения, иногда люди… А тут

мертвы и камни. Обломки бетона крошатся в ладонях как овсяное печенье, толстые

стальные прутья рассыпаются ржавчиной.

Спустившись, я отыскал проход между стенами. Похоже, когда-то тут была арка. Но

теперь лишь узкая нора, темный лаз. Поверху не перелезть, чересчур высоко. Надо

внутрь, но как-то страшновато. А вдруг плиты обрушаться и меня раздавит? Я

замер, принюхался и навострил уши. Тихо. Внутренний взгляд просканировал

окрестности и выдал результат – безопасно. Я нагнулся и встал на четвереньки,

осторожно пополз. Руки то и дело скользили по острым обломкам, кожу резало

стеклянной крупой. Тоннель темный и тесный, впереди блеклое красноватое пятно –

отсветы туч.

Преодолев лаз, я поднялся с земли. Поскальзываясь на осыпях, спустился к

подножию. Тут начинался гладкий асфальт тротуара. Сбоку жухлые пучки травы и

поваленное дерево с остатками сухих листьев на ветвях. Мусора и обломков гораздо

меньше, что странно. Дома выглядели покрепче – ни один не повален, этажи целые.

Я огляделся в поисках хоть какого-нибудь ориентира. Надо определить в какой

части города нахожусь, потом выбирать дорогу. Но осмотр удовлетворения не

принес. Бледное красноватое свечение туч искажало реальность, делало город чужим

и незнакомым. Тишина давила не нервы, изматывала душу. Только ветер заунывно

свистел в камнях, перекатывал по дорожке полиэтиленовые пакеты, шуршал пылью. На

грани слышимости чудились мягкие шаги, вздохи. Я вздрагивал, вертел головой, но

убеждался – показалось.

Впереди чернела еще одна арка. Чутье городского жителя подсказало – за ней,

возможно, будет улица. Там немного безопаснее. По крайней мере, можно идти

посередине дороги и не бояться, что сверху прихлопнет бетонной плитой. К тому же

планировка города довольно простая, улица рано или поздно выведет к центру.

Сделал несколько шагов в сторону арки. Но сразу остановился и покачал головой.

Нет, Санька, ты уже совершил ошибку, когда бросился нахрапом. Не повторяй во

второй раз…

Ноги со скрипом согнулись, в коленные чашечки уткнулся холодный асфальт. Я

приложил ладони к земле и прикрыл глаза, приказал… Но тут же резко вскочил и

сжал кулаки. Разочарованно фыркнул и выругался. Пусто. В глубинах еще теплилось

пламя, земля не умерла окончательно. Но чересчур далеко, не достать. Я засопел,

потянул носом холодный воздух. Справа!.. Бросился к клумбе у тротуара и вонзил

руки в рыхлую почву, копнул поглубже. Пальцы месили лишь сухую мягкую пыль.

Промелькнули две тусклые искорки похожие на далекие звезды. Обе втянулись под

кожу ладоней, растворились. Но капля в море, мне надо гораздо больше!

Я медленно поднялся с земли, отряхнулся и задумался.

Лопух! – мелькнула раздраженная мысль. – Ты не мог знать, что Стихия, которая

дает тебе силу, мертва здесь. Рассчитывал прийти осененный славой, сокрушить

злодеев… И вновь прогадал. Реальность истончается, нити связывающие город с

остальным миром рвутся одна за другой. Твой Тотем не имеет тут власти. Неужели

прав старик-волхв и придется оставить как есть, смириться с неизбежным?..

Возможно, но…

Затаив дыхание, я окинул внутренним взглядом плотную оболочку из плоти и костей,

что зовется человеческим телом. В расплавленном золоте ярко пылали белые нити,

каждая клеточка – отдельное солнце, звезда. Потоки энергии подобны руслам

широких рек.

Вот почему раны зажили так быстро! – подумал я с надеждой. – Живем. Внешние

источники недоступны, но тело как хорошо заряженная батарейка… Род действительно

помог, напитал силой. Рискнуть? Да!.. Придется уповать на внутреннюю энергию,

расходовать экономно и расчетливо. Но если все сделаю правильно, то появится

шанс на победу.

Я раскинул щупальца призрачных чувств. Потянулся дальше. Глаза сразу же резануло

дикой болью. В голове помутилось. Я напрягся и усилил воздействие. Отстраненно

отметил, что заваливаюсь набок, падаю. Лишь в последний момент, на грани

беспамятства разорвал связь и уперся руками в землю. Победно улыбнулся –

издалека все-таки пришел отклик. Слабый и неверный, но мне удалось определить

направление. Как и предполагал – центр города. Что ж, неудивительно. Пауки редко

сидят с краю паутины…

Слабость быстро ушла, в глазах прояснилось. В душе окрепла решимость, страх и

неуверенность отступили. Я поднялся на ноги и направился к арке. Но у самого

входа запнулся, заглянул внутрь. Темно как в шахте, пахнет сыростью и гнильцой.

В лицо ударил порыв ледяного ветра. Загудел, гуляя меж стенами, попытался

сорвать одежду. На всякий случай я выставил перед собой руки и медленно двинулся

вперед. Под ногами захрустел мелкий щебень, загромыхали обломки побольше. Один

раз наступил на нечто мягкое, похожее на резину. Мерзко чавкнуло, запах гнили

усилился. Я вздрогнул, воображение нарисовало неприятную картинку.

– Не надо трупов, – прошептал я.

Глаза различили светлое пятно, сквозняк перестал рвать волосы. Я выскочил в

красные сумерки и отбежал подальше. Глянул на туфлю и выругался, сплюнул со

злостью. Подошва в клейкой слизи, не понять – трупный гной или слюни демона. Но

субстанция противная, вызывающая неприятные ассоциации. Я провез несколько раз

ногой по асфальту, не успокоился, пока не очистил. И только после этого

соизволил осмотреться.

Чутье не подвело, арка вывела на одну из городских улиц. В темноту убегала

широкая лента дороги. По обе стороны искореженные фонарные столбы, голые сухие

деревья и громады полуразрушенных девятиэтажек. Повсюду горы мусора, разбитые

остовы автомобилей. Невдалеке погнутая железная решетка, асфальт усыпан

блестящим белым стеклянным крошевом – еще недавно тут была остановка. Чуть

дальше ржавая груда, в силуэтах которой угадывался обыкновенный троллейбус.

В разбитом окне «таракана» что-то белело. Любопытство заставило подойти ближе. Я

обогнул несколько каменных груд, перепрыгнул через широкий провал в асфальте –

канализация тоже начала рушится. Белое пятно на черном фоне обрело форму. Что-то

круглое, похожее на отшлифованный шар. Страшная догадка огненной стрелой

ворвалась в мозг. Я споткнулся, медленно попятился. Сноп тусклого красного света

сместился, медленно выхватил из черноты внутренности троллейбуса. На меня

смотрели мертвые провалы глазниц, белые ровные зубы скалились в ехидной ухмылке.

Череп блестящий, без единого клочка высохшей плоти, будто пролежал не одну сотню

лет. Позвоночный столб надломлен, кости в обрывках женской одежды.

Дыхание перехватило. Я медленно обошел троллейбус по широкой дуге. Взгляд будто

прилип… Салон завален костями. Скелеты сидели на креслах в обычных расслабленных

позах. На некоторых еще сохранилась одежда. Мужчины и женщины, бабушки в

платочках, маленькие дети. Из лобового стекла свисали останки водителя. Руки по

локоть оторваны, в черепе огромная дыра с неровными краями, сетка глубоких

трещин. Такое ощущение, что мозгом человека кто-то поужинал, предварительно

сломав кости как скорлупу ореха…

Отбежав от страшного места подальше, я остановился и присел на корточки. Сердце

часто колотилось, по лбу стекали крупные градины холодного пота. Я закрыл глаза

и попытался успокоиться. Глубоко вдохнул, открыл глаза, и двинулся дальше.

Осторожно огибал груды мусора, перепрыгивал через глубокие дыры в асфальте.

Улица оказалась забита ржавыми коробками автомобилей и автобусов, грузовиков.

Некоторые довольно хорошо сохранились, но большинство – бесформенные трухлявые

кучи. Между ними завалы из поваленных фонарных столбов, деревьев и бетонных

плит. Приходилось искать дорожки, иногда карабкаться, прыгать, ползти. Полоса

препятствий уходила в темноту, скрывалась вдали.

Жуткая тишина заставляла сжиматься сердце в нехорошем предчувствии. Иногда

раздавались легкие шорохи, со стен сыпалась пыль и кусочки бетона. Улица

казалась бесконечной. Уже через десяток метров дома сливались в красно-черные

пятна. Неверный багровый свет выхватывал лишь общие силуэты, изломанные и

исковерканные. А разыгравшееся воображение видело чудовищ, неведомые опасности.

Я вздрагивал, ежился, втягивал голову в плечи. Со страхом осматривался и ругался

вполголоса. Город превратился в обитель мертвых, гнилостную язву. В провалах и

дырах виднелись фрагменты квартир, лестничные пролеты. Окна безжизненные и

черные, молчаливые. И почему-то казались нормами громадных насекомых.

Холод начал терзать не на шутку. Изо рта вырывались плотные облачка пара,

ледяной воздух кусал как стая пчел. Я терпел, сколько мог, экономил энергию. Но

потом понял, что еще немного и околею. Выругал себя за глупость – что мешало

вернуться в деревню и одеться потеплее? Ведь помнил по прошлому разу, что климат

в городе установился явно не тропический. С неудовольствием я потратил немного

Силы на обогрев. Сразу же полегчало, кровь побежала быстрее, вытеснила холод.

Полное безветрие порой сменялось ураганными порывами, что поднимали тучи пыли и

праха. Грохотало и гудело, по улице проносились плотные облака пыли. Мелкие

камни и осколки стекла резали кожу, впивались будто шрапнель. Я прятался за

грудами мусора, прижимался к асфальту и прикрывал глаза. Вновь наступал полный

штиль и мертвая тишина. Я поднимался, заживлял раны и упорно пробирался дальше.

Двадцать минут, – прикинул я. – От силы полчаса. Зов шел из центра города.

Значит, иду в правильном направлении. Улицу тоже узнал – одна из главных. Она

приведет в нужное место. А если свернуть влево и пройти через дворы, то выберусь

на проспект. Где-то там находится и мой дом. Но сомневаюсь, что цел. Самым

большим разрушениям почему-то подверглась именно окраина. А чем дальше, тем

здания гораздо крепче и устойчивей, обломков поменьше…

Я сконцентрировался на передвижении… Прыгаем по камням, быстрый спринт по

прямому участку. Замечательно. Что дальше? Ага, очередной провал в земле. Из

глубины слышится журчание воды, нос режет вонью аммиака. Дыра слишком широкая,

не перескочить. Обойдем по краю. Дальше подныриваем под поваленный фонарный

столб, огибаем несколько автомобилей и вновь скачем по камням. Слава богу, хоть

не мокрые, ломать ноги не хочется. Опять буря! Ложимся и ждем, пока утихнет…

Взгляд сам собой натыкался на неприятные вещи: кроваво-алые тучи над головой,

голые сухие деревья, распотрошенная квартира на втором этаже ближайшего дома…

Скелеты людей повсюду: у подъездов, в коробках автомобилей и просто на

тротуарах. Очередная странность – трупов на окраине почти нет. А здесь на каждом

шагу. И чем дальше, тем больше. Люди словно сами выбегали из квартир и

устремлялись к центру города. Многие в напряженных позах. Другие будто прилегли

отдохнуть, задумались и уснули навеки.

Я вспомнил прошлый поход по городу и поежился. Хорошо, что тела истлели столь

быстро. Иначе не выдержал бы запаха разложения…

Только теперь я в полной мере ощутил ужас происшедшего, смог оценить беду.

Плотина в разуме дала течь. Блок, сдерживающий эмоции давно сгорел. Меня

сотрясало от омерзения и ненависти, черной злости и жалости, глухой тоски.

Бег с препятствиями дался довольно тяжело. Постоянно приходилось петлять, искать

проходы, тропинки и лазы. Но лишь некоторые оказывались относительно

безопасными. Над иными нависали неустойчивые бетонные плиты, грозили упасть,

сыпались камни. Я, не раздумывая, возвращался и искал новые тропы. Умирать

преждевременно не хотелось. Мертвая земля не помощник, слиться, обратиться в

прах и перенестись куда-нибудь подальше, не получится.

Мышцы начали ныть от усталости, по спине и груди стекал горячий пот. На

последнем издыхании я преодолел самые большие завалы и выбрался на относительно

чистый участок. С трудом отдышался и осмотрелся. Впереди те же молчаливые и

хрупкие на вид дома. Кирпичные сохранились гораздо хуже – в осыпях и изъянах.

Панельные вроде покрепче. Но армированный железом бетон тоже поддался: плиты

выгнулись под собственным весом, повсюду глубокие трещины, сквозные дыры. Ни

одного целого стекла. Деревянные рамы превратились в труху, алюминиевые погнуты

и искорежены. Но радовало одно – на ближайшие метров сто дорога свободна. Только

кое-где темнели небольшие кучи мусора. И даже фонарные столбы еще держались.

В горле першило, а легкие горели, будто надышался перцем. Кровь тяжело бухала в

ушах, перед глазами мелькали красные и зеленые круги. Я неловко покачнулся и

чуть не упал. Плюнул на опасность быть раздавленным, подошел к ближайшему дому и

привалился спиной к холодной стене.

Почему такая усталость? – промелькнула вялая мысль. – Прошел не больше четырех

сотен метров… пусть загаженных, нелегких… Но раньше бегал кросс по десять

километров и чувствовал себя вполне нормально. Курение? Чушь собачья!.. Уже

долгое время сигарет в глаза не видел. Тогда что?..

Беспокойство заставило посмотреть на город под другим углом. Угольная чернота,

без проблесков и бликов. Картинка дрогнула, изменилась. Вдалеке появилась

привычная серая равнина, усеянная пучками жухлой травы. Вокруг туманные силуэты

высотных домов. Над головой огромная воронка, черный водоворот. Или нет… Жадная

пасть инородного существа, гигантского и непредставимого. Земля на многие тысячи

шагов превратилась в слизистую массу. На болото не похоже, что-то другое и,

причем явно живое. По поверхности прокатывались волны, кое-где вспухали огромные

пузыри, лопались со всхлипами. Брызгали струйки грязи, раздавалось шипение

воздуха, приглушенные хлопки. В слизи плавали огромные толстые черви. Тела

жирные и мягкие, морды черные и блестящие. Глотки глубокие, с ворсом жесткой

щетины…

Внимание привлекли дымные сгустки, коими усеяно огромное поле. Старые знакомые.

Помню, видел их еще на базе «храмовцев». Они блуждали над поверхностью земли,

раскидывали вокруг многочисленные щупальца. Иногда натыкались на полупрозрачные

стены домов, жадно вгрызались. Клубки тьмы утолщались, становились больше и

подвижней. А здания расплывались, медленно оседали. У самой поверхности

вспыхивало тусклое зеленоватое свечение, прямо из пустоты лилась свежая слизь,

расплывалась медленными потоками.

Один из сгустков проплыл мимо меня, дымные нити промелькнули в опасной близости.

Я ощутил еще большую слабость. Клуб мрака застыл будто в раздумьях. А затем

поменял направление и резво поплыл обратно. Щупальца жадно вытянулись,

бестолково ощупывали пространство. В голове помутилось, я почувствовал тошноту,

падение. В глазах начало меркнуть, а тело неметь…На пределе сил я успел

выпрыгнуть из теневой реальности.

Очнулся сидя у стены дома, мокрый от пота и задыхающийся. Колени и руки мелко

дрожали, зубы выстукивали затейливый ритм. Я медленно поднялся на ноги. Мотнул

головой и выругался. И как раньше не догадался? Город-вампир!.. Из-за действия

проклятия реальность истончилась, и теневые кровососы получили возможность

пожирать Силу прямо сквозь границы. Вот почему вокруг настолько безжизненно,

лишено соков. Убить неспособны, а ослабить вполне. Держу пари, именно из-за них

и произошла вспышка эпидемии в Славгороде. И мое кажущееся недомогание из той же

серии. Но как защититься? Ведь через пару часов упаду без сознания. Поддерживать

тело магией нельзя, волшебство пригодиться для иных дел…

Из глубокой задумчивости вывел чуть слышный шорох, шипение. Я встрепенулся и

огляделся, напряг слух и зрение. Тишина. Шуршание пыли и щебня, осыпающегося со

стен, шелест сухих листьев, мерный стук двери вдалеке. Показалось?..

Я затаил дыхание, подключил магические чувства. Но дозорный круг оставил в

пределе ближайших пятидесяти метров – недостаток энергии вынуждал экономить.